В середине двадцатого века приморский городок Геленджик пустынен и малолюден. Недавно окончившаяся война опустошила и без того малообжитое человеческое поселение. Возвращающиеся на свои места жители уже разобрали руины, начав благоустраиваться. Строительство жилья в виде однотипных деревянных пазовочно-глинобитных домиков, способствовало вырубки деревьев, опустошая окрестности. Издревле жизнедеятельность людей обезлесила берега бухты и горный склон, превратив ландшафт в пустыри, заросшие кустарниковым держи-деревом и грабинником. В северо-восточной части морского залива образованного Толстым и Тонким мысами компактно размещался городок, состоящий из десятка кварталов обжитых разноплеменным населением.
Уцелевшие дома дореволюционной постройки превратились в санаторные комплексы, административные и жилые помещения. Церковные здания оборудовались школьными классами и мастерскими. Распланированные улицы с грунтовыми дорогами окапывались сточными канавами. В центральной части тротуары замащивались каменными плитами и обсаживались деревьями.
Жители в основном занимались крестьянским трудом, выживая на подсобном хозяйстве с огородов и имеющихся животных. Даже в летний курортный сезон город имел чахлый, угрюмый вид. Но это тяжёлое время пятидесятых годов примечательно сохранившейся природой.
Труднопроходимые кряжи Кавказских предгорий сдерживали внедрение человека, предохраняя биосферную среду обитания. Горные перевалы, ущелья с полноводными реками ещё были наполнены растительным и животным миром, лелеемым благоприятными и стабильными климатическими условиями.
Благословенная природа на изломе времён увядания, запечатлелась в моём пытливом уме. Я родился в сорок девятом году в благонадёжной семье, построившей у моря уютный домик в центре городка с помощью трудолюбивых родственников, имеющих большие огороды и сады. Не отягощённый вниманием родителей, много времени проводил с ровесниками на море, в горах и лесах. Отец, являясь просвещённым романтиком, вместо сказок читал мне рассказы Джека Лондона, стихи Лонгфелло, воспевающие природу.
Имея зарегистрированную малокалиберную винтовку, ходили охотиться на пернатую дичь. Летом с воодушевлением готовились к пешему десятикилометровому походу на Тонкий мыс по берегу вдоль бухты. Нагрузившись пляжным инвентарём и продуктами, с раннего утра отправлялись из дома. Стометровый проход к морю выводил на Лермонтовский бульвар со статуей поэта на пьедестале, к пляжам «Курортной поликлинике» и пансионата «Приморье», выделяющимся внушительным памятником – героям революционерам.
Далее на запад грунтовый тротуар простирался между клумбами, засаженными разнообразными ароматными цветами. Ухоженные цветники разделялись глубокими круглыми бассейнами с высокими бортами и замысловатыми фонтанами. Бассейны регулярно подбеливались, но никогда не заполнялись водой. Берег, поросший кустарниками с отдельно склоняющимися деревьями, круто обрывался в воду. В рыхлом грунте, подмываемом волнами, образовывались замшелые гроты
с дренажно- просачивающимися каскадами капель.
Протоптанные тропинки вели к воде манящей прозрачностью, выявляющей загадочный колышущийся подводный мир. Приморский бульвар, с двухметровыми сосенками, у пляжа пансионата «Звёздочка», огибал летний кинозал с флористическим переулком, заставленным скульптурами спортсменов в пляжных костюмах; с вёслами, копьями и обязательными полотенцами. Продолжалось расслабляющее моционное шествие до пляжа «Черноморец», расположенного в обширной ложбине, заросшей ожиной с протекающим зловонным сероводородным ручьём. Переход через овраг облегчал бетонный мостик с балюстрадой, являясь излюбленным местом фотографов артели «Клара Цеткин». Над ущельем возвышался холм с ротондой и древним раскидистым дубом.
За Лермонтовским мостиком коротким променадом вышагивали к пляжу санатория «Ломоносова», размещённого в старинных корпусах деревянных, ажурных зданий. От берега к предгорью поднималась улица, ограничивая приморскую курортную зону, доставляя граждан к погосту. Крайние на берегу бухты строения бывшей лесопилки реконструировались в корпуса пансионата «Кавказ».
От обрывистого берега из воды выступали бетонные массивы разбомблённого в войну стометрового пирса для причаливания судов до семнадцатого года вывозивших лес. Над кручей возвышалось красивое здание створного маяка с тремя цветными секторными огнями из фонарного фасада башни. Жилая территория обрывалась глубоким оврагом с не пересыхающим ручьём. Переправившись, входили на узкую натоптанную тропу с корябающимися зарослями держи-дерева с перемежающими захудалыми дубками. Вдоль берегового обрыва вилась неглубокая траншея окопов с примечательным монументальным дзотом, амбразурой в сторону моря, напоминая о военных баталиях местом захоронения моряков с торпедных катеров.
Срывающийся с Маркотхского хребта норд-остовый ветер «Бора», ураганными струями прочёсывал горный склон, проносясь над пустырём центрального берега, выдувая мусор в море. Субтропический климат с частыми дождями, способствовал накоплению влаги в родниках изливающихся многочисленными ручьями, стекающими в бухту, промоинами образовывая холмистый берег.
В северной части бухты, береговой проём продолжался разрушенным, некогда капитальным стометровым пирсом. До революции отсюда суда загружались бочками с цементом, развозимыми по странам мира, используемым для строительства Панамского канала. Цемент вырабатывался с 1894 года Франко-Русской компанией построившей в Геленджике завод, оснащённый передовым оборудованием с изуверским названием «Солнце».
Комплекс захватывал большую территорию до горного хребта, из карьеров выбирая камень-мергель для перемалывания, с последующим обжигом в печах до порошка, дымя в три высокие трубы. Революционные преобразования ликвидировали цементный завод, лесопилку и керамическую фабрику индустриальным пейзажем опоганивающим природную обитель.
Определилось назначение Геленджика курортным городом. Война разрушила основные строения, а в оставшиеся здания завода поместили детский круглогодичный санаторий курортного городка «Солнце» скрывающегося в зелёной дубраве. Заводской пляж, благоустроенный колоннадой балюстрадой с террасированным облицованным обрывом, имел под водой естественный ракушечный песок, пленяющий детские души.
За оазисом пионерского благополучия путешественники попадали в заросшее порослью пространство. Продираясь через колючую гребёнку, обходили забор колхозного рыбозавода. Это рыбное производство состояло из хлипкого деревянного свайного причала с ошвартованными фелюгами. Высокого драночного сарая для засолки хамсы в бочках, и подсобного барака. От сквозной городской автотрассы к рыбцеху прилегала грунтовая дорога, продолжавшаяся по кромке берега до Тонкого мыса и далее к Голубой бухте, размещающей океанологическую базу «ЧЕНИС».
В пятидесятых годах сильным продолжительным штормом размыло на полсотни метров низменный глинистый берег вместе с дорогой, затрудняя проезд малочисленного автотранспорта. От берега до полуостровной горы Дооб распростёрся обширный пустырь. Это угнетённое солнцем место привлекало мелководным песчаным пляжем с компактной дубовой рощей. Зелёный островок среди пустоши скрывал здание винзавода, образованного в 1910 году в хоромах зажиточной госпожи.
За винзаводом приходилось обходить гидробазу, недавно созданную у кромки воды в западной части бухты. На ограждённый двор поднималась из воды бетонная площадка (слип), для выезда гидросамолётов на сушу.
Уже уставших от двухчасового перехода подбадривала цель устремлений в виде низменности полого соскальзывающей в море, на выжженном солнцем каменистом мысе с редкими домиками бывших усадеб русской интеллигенции.
С 1905 года Тонкий мыс осваивался как дачный посёлок столичных богачей, закрытым анклавом обособившись от плебейских городских поселян. Послевоенная разруха уравняла граждан, мало что оставив от жилья.
Над пустырём вехой топорщился огрызок церкви Михаила Черниговского, венчая хутор «Солнцедар». От разрытого воронками берега в бухту выступал глубоководный пирс. Далее волны вымывали каменные плиты из рыхлого грунта, располагая к пляжному отдыху на прогретой подстилке. Прозрачная вода пронизывалась солнечными лучами, бликами отражаясь от песчаного дна.
Над бухтой развернулась величественная панорама горного хребта мысами обхватывающего морской залив. От горизонта, увеличиваясь в размерах, приближался рейсовый пассажирский самолёт.
С гулом, облетая горную котловину, заходил на посадку к аэродрому с взлётной полосой отсекающей мыс от полуострова. Южнее аэропорта рельеф понижался до уровня моря пропитывающего болотистую почву, выделяясь древесным урочищем. Весной мшистые кочки обрастали белоцветными эндемичными колокольчиками. Береговая низменность продолжалась в открытом море мелководьем, являясь прогретым нерестилищем для морских котов и лисиц, прикрепляющих к водорослям яйца в виде бурых капсул с рожками по краям.
Эти пустые причудливые коробочки, выброшенные штормовой волной на пляж собирали дети, лечащиеся в костном туберкулёзном санатории, в домишках разбросанных на оконечности мыса. На самом краю у воды ютился сарай рыбстана с вытащенным на берег баркасом. По скалистой подводной косе в море выходили ставники сетей, обозначенные буйками. Оглядывая захолустную пустошь Тонкого мыса, с травой высохшей в солому, оказывались вне городской цивилизации. Этот неприглядный ландшафт веками предоставлял место отдыха птицам, мигрирующим на юг или возвращающимся на гнездование. Во время перелётов неисчислимые стаи покрывали Тонкий мыс, набираясь сил, подкрепляясь злаками трав. Летний зной манил сюда отдыхающих чистым морем с песчаным дном. Накупавшись и нанырявшись за раковинами рапаны, набрав крупных крабов, спешили к кассе у причала успеть на последний рейс. Загружались в беспалубный четырнадцати метровый мотобот, заходящий к причалу кургородка «Солнце», доставляющий пассажиров к центральному городскому пирсу.
Заканчивалось увлекательное путешествие, запечатлённое в детской памяти. Современная явь, приукрашенная благоустройством, обездолила Натуру.