С четверга на пятницу, часа в два ночи под окнами нашей спальни, нетрезвые граждане, отметившие только им одним известный праздник, невнятно запели хором. Проснувшись, я минут двадцать ворочалась в постели и думала, как было бы здорово выйти на балкон, распахнуть окно и, взмахнув по-дирижерски руками, наслать на участников стихийного концерта подагру или перемежающуюся хромоту... Но вместо этого, задавив в себе кровожадные намерения, я коротенько нашептала им желание поразмышлять о смысле жизни. Поверьте моему солидному опыту, подобный коварный посыл для мыслительного процесса способен надолго отвлечь человека от реальности, заведя в невероятные философские дали...
Выбор, выбор, выбор... Пока мы его не сделали и не совершили первый шаг по намеченному маршруту, в нашей жизни, возможно, любое направление движения и широта вариантов последствий практически безгранична. А после - течение жизни преломляется, и до следующей судьбоносной точки мы идём по прочерченной дороге, координируя лишь мелкие нюансы, обычно сходящиеся к основной линии. Но что обуславливает вероятия единственно верного решения в нужный момент? Великолепный разум, настроенный просчитать результаты поступков? Отточенная интуиция, сразу подсказывающая оптимальный путь? Или сказочное везение, когда, отдавшись обстоятельствам, мы попадаем в верное русло событий? Люди нередко тешат самолюбие, считая собственный разум или интуицию способными на чудеса... Увы, господа, крайне часто именно госпожа удача вывозит человечество, используя нас подобно инструментам во вселенской игре, давая на руки нужные карты. Бытие тасует людей, складывая из них пары и группы, сообразно неким глубинным целям. Она выбирает его, он её... Почему? Любовь - скажете вы, набор причин - отвечу я...
А что если провидение смешивает нас подобно ингредиентам в пробирке, старательно пытаясь получить в итоге достойный внимания результат, хотя бы отдалённо напоминающий венец творения и действительно годный для проявления свободы воли, умеющий делать выбор, ведущий к совершенству.
Выбор, выбор, выбор... Когда его итоги не устраивают нас, мы вполне в силах убедить себя, что иные действия дали бы ещё худшие плоды.
Околдованные заговором граждане, выполняя заданную установку, сначала притихли, осмысливая задачу, а потом, усевшись на лавочку, затеяли псевдонаучный спор об устройстве вселенной и месте в ней людей, как вида. Любопытствуя, я приоткрыла окно и прислушалась... Увы, но открытий они не совершили, а лишь повторяли на разные лады почерпнутое в телепередачах средней руки. Не прошло и пяти минут - к компании подъехал полицейский «УАЗ»... Увидев подошедшего представителя органов, один из спорящих встал, оправился навстречу, нетвёрдой походкой, обнял, трогательно боднув лбом погон, и, прислонившись к полицейской груди, со слезой в голосе поведал о бесконечности космоса и одиночестве нашего уникального разума. Патрульный ненадолго опешил, а затем, вежливо, но твёрдо высвободившись из объятий, проводил гражданина в машину, попутно пообещав ему ограничить личный космос суток на пятнадцать. Вскоре УАЗ умчал группу невольных философов в ближайшее отделение, а я отправилась на боковую, испытывая некоторый моральный дискомфорт и дав себе слово выяснить по своим каналам судьбу «крестников».
***
Готфрид сидел на окне и внимательно смотрел на кошку, гуляющую во дворе. Кошка развлекалась... Она разогнала стаю воробьёв, побегала за бабочкой и, освещаемая летним солнцем, грациозно растянулась на лавочке в позе Данаи. Я глянула, поверх головы наблюдателя на почти пасторальный пейзаж.
-Любуешься или завидуешь?
-Размышляю, об её первобытно-очаровательной беспечности... В чём истоки такой непосредственности? – Кот выражался изящно, словно поэт серебряного века.
-Мозг с некрупное яблоко и уверенное ощущение себя центром вселенной обустроенной хозяевами... Нет, она вполне разумна, в этом меня убедило общение с Серапионом, но в отличие от тебя, нормальные кошки не читают Канта и Достоевского, не знают языков и прочее, и прочее, и прочее... Они едят, спят, ластятся к хозяевам и не маются вопросами бренности бытия...
-Счастливая...
-Думаешь?
-Однозначно! Слушай, Элория, кстати, о Достоевском, достань мне «Идиота», хочу перечитать, пару мест...
-Подозреваю, что для душевного равновесия, тебе полезнее почитать иронический детектив или фэнтази с претензией на юмор, да и вдруг сын увидит?
-Скажешь, что забыла книгу на диване, а я просто уснул рядом, ну ты в курсе...
-Короче, работаем по обычной схеме - хозяйка со склерозом и уснувший кот... – Вы когда-нибудь видели снисходительно ухмыляющегося кота? Выразительности мимики Готфрида мог позавидовать любой заслуженный и народный. Я же почувствовала себя дрессированным щенком, заучившим таки правила поведения в несложной ситуации и, вздохнув, поплелась к книжному шкафу. Читал Готфрид много, непринуждённо цитировал классиков, особенно старался под настроение, планируя поставить меня на место, собственно ради него в доме имелись словари иностранных языков, благодаря ним кот поддерживал словарный запас в английском, французском, немецком... А я мечтала, что мой сын однажды, тоже освоит языки на «кошачьем» уроне. Итак «Идиот» перекочевал на диван, а я отправилась на кухню, мечтать о светлом и жарить картошку.
-Слушай, Элория... А что если мне самому начать писать? – Усатый литературоман вернулся ко мне, поделиться амбициозной идеей, вероятно давно зревшей в голове.
-Хорошо, я куплю тебе ручку и толстую тетрадь...
-Нет, записывать будешь ты, а мне нужен диктофон.- Кот говорил таким тоном, словно именно он тут принимал решения.
-Знаешь, ты, безусловно, существо необычное, но секретарём у собственного кота, пусть и волшебного, я не стану, уж извини...
-А...
-Прокляну...
-Понял... Но если передумаешь, мы с Достоевским в гостиной. – Я злобно зыркнула на просителя, но идея запала, проект обещал довольно интересные результаты...
К поднятой теме, причём по моей инициативе, мы вернулись примерно через месяц. Вы не поверите, но первый приключенческий роман серии «Инквизиция, тёмные годы» вышел меньше, чем через год... Критики отмечали яркий сюжет, прекрасный язык, и знание автором исторических нюансов эпохи. Готфрид, за века отточивший талант рассказчика не подкачал, я гордилась им чрезвычайно, хотя получила «на орехи» от круга за опасный для секретности сестринства поступок. Деньги от издания, кот попросил передать в дар нуждающимся сёстрам, окончательно убедив меня в правильности принятого решения и начавшейся перековке бывшего монаха.
Продолжение следует...