В Париже её называли татарская Венера

Алина Алексеева-Маркезин
«La Venus Tartare»

Ф.К. Винтерхальтер. Портрет В.Д. Римской-Корсаковой, музей Орсэ, Париж, 1864

Мы видим необыкновенно красивую и притягательную женщину.Ясные глаза, округлые плечи, густые длинные каштановые волосы и бело — голубое платье с синими лентами.
Портрет был написан Винтерхальтером, когда этой русской красавице было 30 лет. Естественная, отринувшая все мелочные ухищрения красота: на ней нет никаких украшений, кроме капелек-серег в ушах.

О СУДЬБЕ КРАСАВИЦЫ.

Варвара Дмитриевна происходила из костромского богатого дворянского рода Мергасовых.

     Ее муж, Николай Сергеевич Римский-Корсаков, был очень красив. Выпускник Московского университета, гусар, обаятельный, веселый, душа нараспашку, всегда с гурьбой приятелей, отличный танцор, элегантный, гроза московских барышень — таков был Николай.

      На всю Москву шла слава об особых, костюмированных балах, которые ввел в моду отец юного Николая, Сергей Александрович, приглашая на них московскую молодежь. Каждый здесь мог проявить свою фантазию, а девицы являлись в костюмах, которые особенно подчеркивали их очарование. Варенька Мергасова ездила на эти балы сначала просто гостьей, потом невестой и в конце концов обосновалась в семье как жена Николая Сергеевича

       Николай Сергеевич Римский-Корсаков,окончил Московский университет. В двадцать один год был выбран предводителем вяземского дворянства. Но непоседе на месте не сиделось.

        Началась война, Николай бросил свое предводительство и пошел в самое пекло, в Севастополь. Здесь князь Горчаков берет его себе в ординарцы, причем просто рядовым, что также примечательно. В скромной этой должности Николай Корсаков получает Георгиевский крест. Он постоянно играет со смертью, его видят в самых опасных местах. Из рядовых его производят в офицеры.

         Свадьба Николая Римского-Корсакова и Варвары Мергасовой состоялась 20 мая 1850 года. Первенец молодоженов, если верить документам, опубликованным в «Пензенском временнике любителей старины» за 1891 год, родился через три месяца после свадьбы, в августе того же года.

         Николаю тогда минуло двадцать лет, а Варваре было шестнадцать. В 1853 году у супругов родился второй ребенок — сын Николай, через два года — Дмитрий. Несмотря на это, Варенька не утратила своей девичьей свежести. Она продолжала блистать на балах, удивлять эффектными нарядами и была в моде, как и ее муж.

         Николая и Варвару Корсаковых знал в Москве Л.Н. Толстой и вывел их под прозрачными именами в "Анне Карениной" в картине бала.
..«С кем мы не знакомы? Мы с женой как белые волки, нас все знают», — говорил Егорушка Корсунский Анне Карениной, приглашая ее на вальс. Толстой описывает его не без иронии — «лучший кавалер, главный кавалер по бальной иерархии, знаменитый дирижер балов, церемониймейстер, женатый, красивый и статный мужчина». И прибавляет: «Там была до невозможного обнаженная красавица Лиди, жена Корсунского...»

       Семейная жизнь не сложилась,хотя у супругов было трое детей.Позже они развелись.Она поселилась в Ницце. Есть, правда, смутное упоминание о том, что у Николая Сергеевича была дуэль из-за жены. Оба участника дуэли были ранены, но неопасно. И все-таки военная карьера Корсакова оказалась под угрозой.

          Князь Д.Д. Оболенский, хорошо знавший Варвару Дмитриевну писал о ней, что она "считалась не только петербургскою, но и европейскою красавицей. Блистая на заграничных водах, приморских купаньях, в Биарице и Остенде, а также в Тюильри, в самый разгар безумной роскоши императрицы Евгении и блеска Наполеона III, В.Д. Корсакова делила успехи свои между петербургским великим светом и французским двором, где ее звали la Venus tartar".
Ее называли во Франции "татарской Венерой". В Корсаковой чувствуется уроженка волжских берегов.

Она умела удивить.

         На один из костюмированных балов зимой 1863 года Римская-Корсакова явилась в костюме жрицы Танит — произведение Флобера «Саламбо» было тогда в большой моде. Весь наряд Варвары Дмитриевны состоял из наброшенной газовой ткани.

          Разумеется, ее великолепная фигура предстала перед восхищенными взорами завсегдатаев Тюильри почти что во всей своей первозданности. Гости замерли. Лицо Евгении пошло красными пятнами. Через несколько минут к Корсаковой подошли жандармские чины и предложили ей покинуть дворец.Скандал вышел на славу. Варвара Дмитриевна удивляла всех своей красотой, теперь удивила своею дерзостью.
Что-то буйное и старастное бродило в этой женщине.

И ещё случай.

          Однажды на балу, состоявшемся в Министерстве морского флота, Варвара Дмитриевна появилась на колеснице, которая была удивительна тем, что возница был наряжен в костюм крокодила. Сама же она стояла наверху, одетая в наряд дикарки. Разноцветные перья и лоскуты ткани, облегавшие ее фигуру, позволяли собравшемуся обществу оценить, как писали, «самые совершенные ноги во всей Европе».

Русская богиня была окружена вечной толпой воздыхателей, но когда ее в очередной раз звали под венец, она лишь смеялась: «У меня муж красавец, умный, прекрасный, гораздо лучше вас…» Вот и пойми женское сердце!..

Очень интересно о русских женщинах при дворе писал Дюма-сын.

        «Прометей, должно быть, сотворил из найденной им на Кавказе глыбы льда и солнечного луча, похищенного у Юпитера... женщинами, обладающими особой тонкостью и особой интуицией, которыми они обязаны своей двойственной природе азиаток и европеянок, своему космополитическому любопытству и своей привычке к лени».

         Он считал дочерей России «эксцентрическими существами, которые говорят на всех языках, смеются в лицо всякому мужчине, не умеющему подчинить их себе... самками с низким певучим голосом, суеверными и недоверчивыми, нежными и жестокими. Самобытность почвы, которая их взрастила, неизгладима, она не поддается ни анализу, ни подражанию».

         Умерла Римская-Корсакова сорокапятилетней вследствие сердечной болезни. Сын Николай продал ее поместье во Франции и вернулся в Россию к отцу,
Дочку Николай Николаевич назвал Варей – в честь своей матери.

Корсакова любила винтерхальтерский портрет. Он украшал обложку ее книги. Вероятно в библиотечных собраниях Франции она хранится до сих пор. Можно лишь предполагать, какой смысл вложен в эпиграф написанной ею книги:

"Лишения и печали мне указали Бога, а счастье заставило познать Его".