Глава 15
Купание в вечности
- А сейчас, одевай вот это, - неожиданно сказала тетя Нюра собирающейся уже идти спать Славке, показывая ей на одежду висящую в ее комнате на стуле, - пойдем, окунемся в вечность.
- Это как? – недоуменно спросила Славка с удивлением разглядывая то, что приготовила ей хозяйка.
- Как, как, задом об косяк,- все так же шутя, продолжала тетя Нюра из соседней комнаты, переодеваясь.
Одежда оказалась попроще той, что они обычно одевали идя к священнику. Тут была нижняя льняная рубаха, юбка, блузка, платок, туфли на низком каблуке и чулки.
Быстро переодевшись, они молча вышли из дому и пошли совершенно неизвестной Славке дорогой. Пройдя несколько улиц, повернули на лево и пошли по дороге идущей по окраине города. Потом прошли через небольшую рощицу по тропинке, пока та не вывела их на большую поляну. За поляной, меж деревьев, в сгущающихся сумерках засверкал поворот реки, отражающий свет уже сияющей полной луны. К нему-то они в скором времени и вышли.
Вдоль высокого берега реки стояло несколько основательных старых бревенчатых домов с высокими дощатыми заборами и мощными воротами, по всей видимости, оставшихся здесь от когда-то небольшой деревеньки. Славка с тетей Нюрой подошли к освещаемым луной резным воротам самого крайнего дома и постучались.
- Эй, дед Матвей, отворяй поскорей, пришла к тебе девица по прозвищу Синица, - пропела вдруг тетя Нюра негромким просящим голосом.
Некоторое время за воротами стояла тишина, потом послышался звук шаркающих шагов. Славка, в этот момент, вдруг почувствовала какое-то забытое чувство сказки из детства. Будто вот-вот из ворот выйдет Баба Яга..
- Кого-кого по ночам черти носят, впустить их просят? Ась? - как будто в подтверждение ее ощущений раздался за воротами старушечий дребезжащий голос.
- Это я, птица-синица, мне бы воды напиться, - робко и тихо повторила тетя Нюра.
- Ну, все, - решила Славка, - это не дед, а скорее всего какая-то старуха и, судя по подозрительной интонации, она их точно не пустит.
- И что с того, что птица, ничего с тобой не случится. Лети себе на волю, да во широко поле, - вновь проскрипел голос.
- Хотелось бы мне водицы напиться, да к вечности малость слегка приобщиться , - еще более просительно проговорила тетя Нюра.
Славка, ни разу еще не слышавшая в ее речи таких жалобных ноток, мысленно открыла рот от удивления. Сквозь щель в калитке ворот на уровне ее груди блеснул чей-то любопытный глаз.
- Точно, Баба Яга, - решила Славка,- подглядывает, старая карга.
- Ну, для одной птички нам не жалко водички, - сварливо ответил голос.
Но, по мнению Славки, кто бы там ни был, воды ему было жалко до смерти.
- Да не одна хочу приобщиться, ефрейтор со мной, ему бы тоже напиться, - продолжила тем же голосом тетя Нюра.
- Надо же, чего это вдруг она меня по старорежимному званию представляет? Не хочет чтоб хозяйка знала кто я такая? – удивилась про себя Славка.
- Ну, привяжи его у ворот, небось за час не помрет. Как буду поить скотину, так и ему водички подкину, - отозвался из-за ворот все такой же дребезжащий недовольный голос.
И тут, Славка, пребывающая в раздраженном состоянии из-за глупых препирательств с какой-то вредной старухой, вдруг увидела, что тетю Нюру будто подломило. Она резко согнулась пополам и затряслась всем телом.
Испуганно кинувшись к своей наставнице, Славка приподняла ее за плечи и совершенно неожиданно увидела, что та просто заливается беззвучным смехом. Это хохот можно было бы назвать гомерическим, если бы он не был беззвучным. От смеха по щекам тети Нюры текли слезы и это было для Славки что-то потрясающее, тем более, что она видела такое первый раз.
Неожиданно раздался скрип, калитка в воротах медленно отворилась и они обе зашли во двор, смеющаяся тетя Нюра и Славка. Калитка с таким же скрипом закрылась, а Славка, обернувшись, выпучила от удивления глаза, так как у калитки стоял маленький седенький старичок с седою же бородой торчащей вперед как метла. Он был одет в точности как старик из сказки о золотой рыбке, то есть в подпоясанную рубаху, полосатые портки и лапти с обмотками.
Старичок бросился в объятия тети Нюры и крепко её обнял, положив свою седую голову ей на грудь, так как едва доставал ей до подбородка своей лысой макушкой.
А тетя Нюра, одной рукой обняв его, другой вытирала выступившие от смеха слезы.
Старичок же, немного постояв так, отстранился, повернулся к Славке и молча уставился на нее снизу вверх, заложив руки за спину и нацелив на нее свою всклокоченную бороду.
- А ефрейтор-то однако, божий человек, а не скотиняка?! – удивился все тот же старушечий голос.
Славка решила, что это опять говорит старичок, но тот был справа от нее, а голос раздался слева, в то время как он, все так же молча задрав бороду глядел на нее как строгий учитель на экзамене.
- Э-ээ…, здорово у вас это получается, таким голосом, да еще в рифму говорить…, - неожиданно промямлила смутившаяся Славка в сторону старичка, твердо для себя решив не обращать внимание на это несоответствие и чувствуя, как краснеет от смущения.
В ушах у нее возник какой-то звон и появилось легкое головокружение.
- Доброе слово и кошке приятно, коль ефрейтору кажется это занятно, - раздался у нее за спиной все тот же дребезжащий голос.
Славка от неожиданности даже подпрыгнула. Обернувшись, она увидела на высоком резном крыльце, что вело в дом, огромную бабищу, по-другому и не сказать. Та стояла скрестив руки на большом животе и практически полностью занимала входной проем. В свете луны Славка разглядела на ней расписную рубаху, нарядный сарафан, сапожки и яркий в цветах платок с кичкой на голове.
- Точно как в сказке, - подумалось пораженной всем происходящим Славке, - только корыта не хватает.
Тут бабища переступила с ноги на ногу, слегка отодвинулась и Славка увидела, что за ней, прислоненное к косяку двери, стоит как раз то самое деревянное треснувшее корыто, которого не хватало для полноты картины всей этой странной сказочной сцены.
От неожиданности всего происходящего у Славки уже натурально отвисла челюсть, а тетя Нюра опять засмеялась.
- Коли ты душа девица смела в терем мой явиться, можешь в вечность окунуться, к тайне Славня прикоснуться, - раздался все тот же недовольный скрипучий голос, но уже из темного угла двора.
Славка опять подпрыгнула, хотя казалось, что на этот раз почти не испугалась.
- Кто там?! – неожиданно для себя, громким фальцетом вскрикнула она обернувшись к тете Нюре, на что та и оба персонажа сказки тут же, во весь голос, все вместе разразились неудержимым смехом. При этом, бабища хохотала так будто все время охала, дед заливался тоненьким взвизгивающим смехом, а тетя Нюра смеялась взахлеб совершенно изнемогая.
- Не боись душа девица, ничего плохого с тобой не случится, - с трудом, в перерывах между взрывами хохота проговорила она кладя руку на плечо трясущейся от какого-то странного возбуждения Славки.
- Неужели они так и будут говорить все время рифмой? – удивилась Славка чувствуя слабость в ногах, тошнотворный омут в голове и какое-то оцепенение в теле. А потому молча повалилась на мягкий ковер травы во дворе и отключилась.
- Господи, ну какие же у нас организмы слабые, - лежа с закрытыми глазами услышала Славка мягкий грудной голос, чувствуя, как ее обнаженное тело мнут, давят и растягивают во все стороны, но как-то мягко и нежно, будто она тесто.
Открыв глаза она уткнулась взглядом в женские обнаженные груди. Да еще какие груди. Они были большими, тяжелыми, влажными и висели, эдакими невиданными налитыми соком созревшими плодами, отражающими всполохи неяркого оранжевого света и слегка раскачиваясь в такт с движениями их хозяйки.
- Везет же кому-то, - успела подумать Славка, не осознавая кому могло принадлежать это везение.
- А ну-ка дед, плесни, - опять раздалось мягкое сопрано у нее над ухом и она, почувствовала обжигающий холод ледяной воды, мощной волной прокатившейся по ее телу.
Славка, охнув, тут же вскочила на ноги, осматриваясь. Сказка продолжалась, ну или по крайне мере сказочное ощущение Славку так и не покидало, а даже как-то усилилось после осмотра, звеня где-то в груди далекими колокольчиками детства.
Это была баня и как раз такая, о каких ей рассказывала тетя Нюра. То есть; тут была просторная моечная, в которой она в данный момент находилась и скорее всего тут же была и отдельная парилка, и предбанник со столом для чаепития. Самой же Славке до этого приходилось мыться только в небольших баньках у соседей в деревне, топившихся по-черному.
Помещение освещалось парой керосиновых ламп висевших на центральном столбе и дававших неяркий теплый колеблющийся свет. Именно их всполохи и заметила Славка, открыв глаза.
Она еще раз огляделась и увидела, что находиться в добротно и с любовью построенной бане. Это было видно и по ровным, гладким, тесаным бревенчатым стенам сложенным бревнышко к бревнышку из стволов толщиной в обхват, на которых весели различные ковшики, мочалки и другая банная утварь и по крепкому полу из широких досок. А так же по мощному опорному столбу стоявшему в центре, в цветочных узорах резьбы которого, угадывались сказочные животные и какой-то древний славянский бог вырезанный в рост человека. По потолочным балкам и опорам, по дверям и маленьким окошкам, закрытыми деревянными ставнями, повсюду шла вязь резьбы. Внутри было по банному тепло, влажно и стоял устойчивый вкусный запах дерева и распаренного разнотравья.
- Вот в таких банях и водятся банники и домовые, - решила Славка.
В этом же неярком свете, разглядела она рядом широкий деревянный топчан, на котором только что лежала. Увидела и голого деда с белеющим от отсутствия загара тощим задом, стоящего у бочек с водой и черпающего оттуда деревянным ковшом воду в деревянное же ведерко, из которого, по-видимому, он и окатил Славку.
- Да что же это за напасть такая, - с досадой подумала Славка прикрывая руками низ живота и грудь, - как где какой дед, так и я тут же голая вслед.
- Эй, душа–девица иди ко мне,- позвал ее откуда-то голос тети Нюры.
Повернув голову, Славка увидела невысокое, в две ступеньки, возвышение в углу, на котором находилась очень большая, аршина на два с лишком, низкая деревянная лохань, в которой и сидела по грудь в воде, положив руки на ее края и глядя на Славку, разрумянившаяся тетя Нюра.
- Иди, да смотри не упади, душенька, - услышала она сзади над головой бархатный глубокий голос.
Осознав, что все это время бабища стояла у нее за спиной и придерживала ее за плечи, Славка, стремглав припустила к тете Нюре.
- Постой…., - начала было говорить та предупреждающе подняв руку, но было уже поздно. Славка, подбежав к лахани и думая только о том, чтобы дед не успел повернуться и увидеть ее голый зад, с разгону скользнула в воду.
Вода неожиданно резко ошпарила ее, так как была очень горячая. Славка, непроизвольно ойкнув, быстро вскочила и шагнула обратно из лохани, но увидев, что дед поворачивается в ее сторону, кинулась обратно. Шагнув в воду она наступила на мочалку, поскользнулась и неуклюже, боком, плюхнулась в воду, подняв фонтан брызг. После чего, твердо решив, что лучше сварится заживо, чем сверкать своими тощими прелестями перед этим дедом, она по самые глаза погрузилась в воду и замерла.
Тетя Нюра, глядя на эти выкрутасы, опять зашлась в хохоте, обессилено шлепая руками по воде, а где-то сбоку охала бабища, приговаривая: «Ох, ох, уморишь ты нас насмерть, душенька».
Славке же было совсем не смешно. Она сидела в горячей воде красная как рак, чувствуя, как вода шпарит ее тело и не зная, что ей делать.
- Давай-ка быстро дуй в парилку, в эту дверь рядом, - скомандовала, все еще смеясь, тетя Нюра. И Славка, не в силах больше терпеть обжигающую воду, выскочила, прикрывая зад той самой коварной мочалкой и кинулась в парную, сопровождаемая новым взрывом смеха.
Там, она легла на нижнюю широкую полку на живот и стала осматриваться, злясь на себя, за свою неуклюжесть и на не в меру развеселившихся теток.
Через секунду Славкино тело покрылось мурашками и приятное тепло растеклось по коже. Настроение ее тут же улучшилось и она, расслабившись, вытянулась на полке во весь рост, впитывая жар парной.
- Надо же, какое это оказывается удовольствие, париться после горячей воды, - удивилась она.
В парилке была отличная каменка, насколько могла судить по внешнему виду Славка, но топка печи видимо находилась в другом месте, как и керосиновая лампа, освещавшая парную через окошко из соседнего помещения. Славка хотела было уже посмотреть, что там находится, как дверь неожиданно распахнулась и в парную зашли женщины с льняными полотенцами в руках.
- На вот, возьми, - сказала улыбаясь тетя Нюра Славке, протягивая ей такое же широкое полотнище, - а то у нас тут не баня, а какой-то цирк с конями - ржем беспрестанно.
- Кстати, знакомься, - продолжила она выводя перед собой бабищу, пока Славка заворачивала себя полностью в полотенце, - это Лукерья Никитична или тетя Луша.
- Да ну, - засмущалась та, - зови просто Лушкой, я так привычней.
- Слава, - представилась Славка и попыталась сделать кникенс, но слишком туго обмотанная простыня ей помешала.
Лукерья прыснула в кулак, а тетя Нюра хохотнув, похлопала Славку по плечу и сказала: «Ну что тут скажешь? Ты сегодня просто неподражаема. Видимо, дед произвел на тебя неизгладимое впечатление».
Они вместе с Лушкой рассмеялись, многозначительно глядя друг на друга, после чего сели рядом со Славкой подложив под себя полотенца, а тетя Нюра плеснула на каменку из ковшика, стоящего тут же. Сидящих женщин обдало густой жаркой душистой волной запаха трав, да так, что почти невозможно было вздохнуть. Тела сразу же обожгло горячим паром и они покрылось капельками пота.
А Славка тем временем, присмотревшись и впервые как следует разглядев в этом приглушенном наполненном паром свете Лушку, мысленно просто взвыла от зависти. Тело у той было просто восхитительным. У тети Нюры тело тоже было идеальным, но то было тело спортсменки не увядшее с годами, а в теле Лукерьи было что-то очень женственное, завораживающее своими линиями и формами.
То, что она видела давеча во дворе, было просто иллюзией, навеянной одеждой, сумерками, лунным обманчивым светом и впечатлительностью Славки.
Лукерью бог не обидел ни чем. Все у нее было большое и ладное; и рост, и грудь, и бедра и стать, и округлые дебелые плечи, поражающие своей красотой. На ее щеках разливался румянец, а за плечами вились густые длинные русые волосы, хотя по годам ей наверняка было уже где-то за пятьдесят.
- Прямо кустодиевская барыня, - завистливо подумала Славка, вспомнив о картинке из журнала, наклеенной изнутри на крышку маминого сундука, - разве, что гораздо стройнее. Славка, как раз доставала ей макушкой до носа.
- Как дед тете Нюре, - подумала она и мысленно усмехнулась.
- Ты деда не пужайся, - вдруг неожиданно сказала Лукерья Славке своим мягким голосом, - он давно уже, ни морковку строгать, ни масло взбить, ни росой окропить.
Славка, поняв о чем она говорит, тут же зарделась, хотя и так была красна от жара парной.
- Ну что, прыгнем к звездам? – неожиданно спросила тетя Нюра.
Славке показалось, что она ослышалась, но Лукерья радостно вздохнув уже подхватилась и выскочила из парной вслед за Нюркой. Душа-девица, не теряя времени припустила им вдогонку, путаясь в полотенце.
Пока она бежала за женщинами, в ее голове пронесся образ того, как они выскакивают на улицу, запрыгивают на метла и несутся к звездам темными силуэтами на фоне луны. Но они пробежали моечную, проскочили чуланчик, в котором горела та самая лампа и была топка печи, и оказались на заднем дворе, где метел никаких не было.
На небе так же ярко продолжала светить полная луна, и горели, перемигиваясь, сотни звезд. Ночь была тихой и теплой и где-то вдалеке, видимо в городе, лаяли собаки.
Тетя Нюра просто пробежала через двор, и там, внезапно и молча исчезла из виду. За ней следом, таким же образом, радостно охнув пропала и Лукерья. Где-то внизу послышался всплеск и восторженное уханье.
Славка, перебежав двор, внезапно увидела, что он кончается крутым берегом реки, на краю которого были установлены деревянные мостки с трамплином. Забежав на мостки, она неожиданно замерла от восторга. Ее сердце радостно подпрыгнуло и бешено застучало, пытаясь вместе с кровью распределить ту огромную радостную жуть, что охватила Славку.
Под ее ногами, далеко-далеко внизу, расстилалась черная необъятная бездна усыпанная россыпью сверкающих точек отраженных от ночного высокого неба и казалось, что прыгнув туда, полетишь прямо к звездам вечно падая в безвременье миров вселенной.
Славка, ласточкой нырнула вниз и легко войдя в воду почувствовала прохладные, но очень приятные, ласкающие и одновременно будоражащие объятия ночной реки. Вынырнув, она обнаружила рядом отфыркивающуюся и плещущуюся Лукерью и откуда-то со стороны, бесшумно плывя на спине, появилась тетя Нюра. Славка тоже перевернулась на спину и поплыла рядом, расслабленно скользя в потоке темной реки.
- Это и называется нырнуть в вечность? – спросила она у тети Нюры, глядя на ночной купол неба обозначенный звездами, по которому мерцающей тропинкой пролегал величественный Млечный путь наискосок пересекающий небо.
- Точно, все это - тоже вечность, - задумчиво ответила ей тетя Нюра, так же разглядывая небесный ночной свод. – А то, о чем я говорила у ворот, ты сейчас вряд ли поймешь.
Когда они вернулись назад, их уже поджидал дед, подготовивший все для дальнейших процедур. Он, по-хозяйски проветрил парилку, подсушил ее, довел до нужной кондиции и приготовил несколько березовых и дубовых душистых веников замоченных в ушате, о чем и поведала Славке тетя Нюра.
- А это дед Матвей, как ты уже знаешь. Прошу любить и жаловать,- представила официально она деда.
Маленький и худощавый дедок, с полотенцем навернутым на узкие бедра, в войлочной шляпе и больших рукавицах на руках, возился с вениками. Но услышав слова тети Нюры, шустро повернулся к Славке и сделал что-то типа придворного поклона при французском дворе: отставил ногу назад, левую руку прижал к сердцу, а правой снял шляпу и помахал ею у пола, будто подметая его.
- Слава, - представилась Славка дедовой лысине, рассмеявшись и на этот раз сделав уже нормальный кникенс, так как была обмотана свободней.
- Во, прикрылся, - показал дед на свое полотенце, - что бы ты милая по всей бане от меня не сигала, как какая нибудь орангутанга.
Все засмеялись, а Славке его голос неожиданно показался до того знакомым, что она чуть было не бросилась обнимать деда, как давно отсутствующего дорогого родственника.
- Ну, все, некогда тут прохлаждаться, - заявила вдруг тетя Нюра девушке, нахлобучивая ей такую же шляпу, что была на голове у деда, - давай первая на полок, а уж дед тебя пропарит как следует, он в этом деле мастер.
- Не-е, - заупрямилась Славка, зардевшись, - я уж после вас, потом, сама попарюсь.
- Ишь ты! Напала на кошку спесь, не хочет и с печки слезть! - заметил дедок.
- Да не бойся ты, - продолжала тетя Нюра, опять засмеявшись, - мы тут с Лукерьей у двери постоим, что бы дед с тобой что не сотворил, а если что, кричи, мы и заскочим, выручим.
И они снова втроем зашлись в хохоте. А Славка, сжав зубы, решилась и заскочив в парную быстро скинула с себя полотенце, расстелила его на полке и улеглась сверху прикрывшись по бокам согнутыми руками и пытаясь понять, откуда так ей знаком голос деда.
Через некоторое время следом зашел дед Матвей с ушатом, из которого торчали замоченные веники. Он молча вынув пару, стряхнул их и покрутив под потолком, для того чтобы нагрелись, не торопясь начал обмахивать ими Славку.
По ее уже нагретому телу заструились горячие потоки густого влажного ароматного воздуха, распространяя запах свежего березового листа. Они кружились, массировали, ласкали, нагревали тело, становясь все жарче и жарче. У Славки появилось желание почувствовать прикосновение веников к телу, но дед продолжал ее обмахивать не прикасаясь. Желание прикосновения все усиливалось и усиливалось. И вот, когда казалось, что терпеть уже нет никаких сил, веники легко-легко, самыми крайними листочками стали оглаживать Славкино тело.
Под их действием она полностью расслабилась, вытянула руки вдоль и наслаждалась непередаваемыми ощущениями от волшебной работы деда вениками.
- А за сиськи свои не беспокойся, - неожиданно сказал дед тут же покрасневшей Славке, - щас веничком тебя потру в нужных местах и назавтра они в такой рост пойдут, что токо держись.
- Вот старый хрыч, все разглядел, - с досадой подумала Славка.
А вслух произнесла, смущенно представив себе, что поутру она встанет с огромными сиськами и не будет знать, как возвратиться в часть: «Может тогда не надо сильно тереть»?
- Да шуткую я, - залился своим тонким смехом дед, - как токо женственность у тебя в душе созреет, так они сами и вырастут какие надо.
Закончив ее оглаживать и снова подогрев веники у потолка, он стал ими мелко трясти слегка прикасаясь к Славкиному телу, нагнетая воздух и проходя таким образом от шеи до самых пяток и наоборот.
От потоков горячего воздуха и прикосновения листьев Славкино тело покрылось мурашками, волны жара охватили ее, закрутились вокруг тела в кокон и вдруг, разбившись на мелкие осколки рассыпались с каким-то жужжанием и далеким звоном колокольчиков в голове.
Она вспомнила! Все пришло как-то разом, будто ушат холодной воды.
Колокольчики! Поле колокольчиков.
В ту весну, отец, избежавший очередной поголовной мобилизации на войну с германцем, из-за врожденной хромоты, поехал на заработки и взял ее, тогда еще совсем малявку с собой. Мать постоянно болела, а их дальние родственники по отцовой линии, давно предлагали привести «худющую, как скелет» Славку, как говорила о ней та самая родственница, к ним на пасеку на лето, подкормиться.
И так совпало, что на заработки отец отправлялся на завод находившийся всего в нескольких верстах от деревни родственников. Вот мать и настояла, чтоб отец взял Славку и оставил погостить у них, пока он будет работать.
Ехали на волах, с обозом таких же искателей заработка, почти неделю. А когда уже подъезжали к месту назначения, то увидели по бокам дороги просторные зеленые поля сплошь заросшие темно-бардовыми колокольчиками.
Обоз остановился на отдых, а Славка побежала к цветам. Зайдя на поле, она закружилась и понеслась дальше, прикасаясь к верхушкам колокольчиков ладошками. Потом она валялась на траве посреди цветов, всячески разглядывала их, нюхала и даже жевала.
Колокольчики были сладкими на вкус и поразили Славку своим совершенным цветом, формой и самое главное - невероятным количеством. Она никогда не видела столько цветов одновременно и зрелище множества темно-бордовых точек на зеленом фоне травы, ее просто потрясло.
Немного успокоившись, она поняла, что ее так удивило.
Она чувствовала их все разом и каждый цветок по отдельности. Это был мир цветов. То есть это был их собственный мир, мир, в котором главную роль играли растения и жуки с бабочками, а людей в этом мире не было и не предполагалось быть. И это, было как-то ошарашивающее удивительно. На каком-то своем уровне, эти цветы и насекомые общались и воспринимали друг друга, как вместе, так и каждый цветок, и каждую букашку по отдельности. Тут проходили какие-то свои, только им ведомые процессы, кипела своя жизнь, абсолютно отличимая от жизни людей и прекрасная в своем совершенстве. И именно это открытие красивого чуждого мира, непохожего на тот, что она привыкла видеть, и потрясло ее больше всего.
- Эй, Славушка, пора в путь трогаться, возвращайся, - позвал ее отец.
- Погоди батюшка, я только с цветочками попрощаюсь, - прокричала в ответ Славка, дожевывая очередной цветок.
- Что ты там делаешь? Цветы ешь? – удивился он.
- А ты попробуй, пожуй, знаешь какие они сладкие. И в уборной, опять же, после тебя хорошо пахнуть будет, - ответила Славка, вспоминая непереносимый дух в нужнике на следующий день после попойки бати.
Все мужики в обозе дружно загоготали.
- А че, давай Силантий, наверни поболе цветов. Смотришь, и дух от тебя такой пойдет, что все коровы и телки в округе твои будут, - поддержал Славку один из возниц.
- Особливо, как по нужде сядешь, тут сразу варенье и пойдет, - добавил второй.
Весь обоз снова взорвался смехом.
- А то и сам при ходьбе будешь своими колокольчиками позванивать, - вытирая слезу от смеха, добавил главный обоза.
Тут уж все просто полегли в изнеможении, держась за животы. А Славка даже не поняла, что их так рассмешило - колокольчики были действительно сладкие.
Так она и поехала дальше, находясь в состоянии ошарашенности и грусти, от невозможности более близкого приобщения к красоте бытия цветов. И это событие повлияло на нее так сильно, что если бы не последующие, еще более удивительные вещи, то оно бы наверняка было главным переживанием ее жизни.
Когда же они с обозом уже прибыли на место, то выяснили, что дом родственников сгорел буквально дней за пять до того, вместе с хозяевами. Родственников соседи похоронили честь по чести, а остатки имущества поделили меж собой. Так что Славка оставалась вроде как неприкаянной.
Узнав о ситуации, соседи тех самых сгоревших родственников сочувственно кивали головой, но дальше этого дело не шло. Помочь никто не мог, самим бы прокормиться.
Но зато все, поглядев на Славку, чем нибудь их угощали, кто конфетами, кто зачерствевшим пряником, а одна супружеская пара принесла и вовсе невиданную роскошь, полкруга колбасы. Колбасу отец сунул Славке и пошел с ней по дворам, узнать, не сможет ли кто нибудь временно приютить ее за небольшую часть из тех денег, что он заработает.
Во двор отец заходил один, без Славки, потому как ее пугали лающие и бегающие на цепи хозяйские собаки казавшиеся ей просто огромными. Так что ждала она отца у калитки, под припекающим весенним солнцем, жуя колбасу, прикрывая глаза от яркого света свободной рукой и с любопытством наблюдая за местными ребятишками, играющими неподалеку в лапту прямо на пыльной дороге.
И вот, когда Славка стояла у очередной калитки увлекшись лаптой и совершенно забыв про недоеденную колбасу, она почувствовала резкий рывок и выскальзывание этого лакомства из рук. Автоматически крепче сжав её, Славка потянула колбасу на себя и оглянулась. Оказалось, что в лакомство вцепился здоровенный, просто таки огромный, черный пушистый кот с большими разноцветными глазами, одним зеленым, а другим голубым.
Кот молча тянул добычу в свою сторону упираясь всеми четырьмя лапами в дорожную горячую пыль, а Славка, так же молча, в свою. Ситуация казалась патовой, так как силы были практически равны, но тут с противоположной стороны улицы раздался мягкий, но укоризненный голос: «Васька! Брось сйчас же! Как тебе не стыдно отбирать еду у маленьких». Но Васька, как видимо и звали кота, имел по этому поводу свои соображения, а потому делал вид, что ничего не слышит.
Славка же, обернувшись, увидела очень красивую и очень большую женщину, приближающуюся к ней. Так по крайне мере она помнила.
Та была одета в атласную вишневого цвета приталенную кофту, отороченную белым кружевом по вороту и золотыми узорчатыми лентами по рукавам и такую же юбку, с идущей понизу такой же золотистой лентой длинною до земли. Дополнял наряд белый шелковый длинный шарф с золотой бахромой на концах, завязанный в виде платка на голове.
Жаркое солнце, светившее женщине прямо в лицо, играло бликами на всем ее наряде, отчего тот, необычайно красиво переливался во время ее движения, высверкивая всполохами глубокого темно-красного цвета.
От такой красоты Славка просто опешила и отпустив злосчастную колбасу, открыв рот, зачарованно уставилась на подходившую женщину.
А кот захватив добычу, отскочил в сторону и воровато поглядывая на хозяйку, громко урча, стал с жадностью ее пожирать.
- Ты смотри, что делает, злодей! Прикидывается обычным котом! – восхищенно произнесла женщина, приблизившись к Славке и глядя на кота.
- А он что ли волшебный?
- Еще какой! Это самый волшебный кот в этой деревне, а может и во всем мире, - загадочным голосом ответила женщина.
- Как кот в сапогах?
- Еще волшебнее. Это кот самой бабы Яги! – наклонившись к Славке шепотом сказала женщина и приложила палец к губам, – только ты ни кому не говори. Лады?
Славка, сразу же почувствовала слабый аромат ромашки, исходивший от женщины и какое-то внутреннее тепло вызывающее чувство доверия.
- Хорошо, - согласилась она, - не скажу. А ты мне ее потом покажешь, бабу Ягу эту?- так же шепотом спросила она.
- Ну, отчего же не показать? Да только что же ты тут стоишь, душенька?
- Да мне же жить негде, вот я тут и стою, папку жду, - пояснила Славка непонятливой женщине.
- Ну, а как тебя звать-величать бесприютница?
- Меня Слава.
- Ишь ты, имя-то какое замечательное. Ну, а меня можешь называть тетя Поля.
В это время у калитки появился отец с хозяином двора, они подошли к тете Поле, переговорили и все в судьбе Славки сразу же решилось.
Женщина сказала отцу, что ее кот бессовестно сожрал колбасу отобрав её у его дочки, а потому самое малое, что она может сделать чтобы загладить вину своего кота, это взять Славку жить к себе совершенно бесплатно. Тем более что детей у нее с дедом нет и они будут очень рады если Славка, пускай хоть и временно, скрасит их бездетную жизнь.
Хата тети Поли была беленой с резными наличниками и ставнями, крыта камышом и находилась на самом краю деревни, возле заросшего бурьяном и терновником оврага.
Двор с хатой огораживал высокий плетень подходивший вплотную к ней и оставляющий открытым только фасад дома с палисадником, который, в свою очередь, был огорожен частоколом и засажен цветами.
Двор был просто огромных размеров и потому разделен уже более редким частоколом на три части. На большой огород на задах двора, не менее большой фруктовый сад, разбитый со стороны оврага и дворик.
Во дворике находилась сама хата, летняя кухонька стоящая поодаль напротив, длинный сарай с курятником, идущий от улицы вдоль плетня с соседями и составляющий с ним одно целое и колодец в центре, с деревянным срубом и журавлем, в тени очень высокой старой груши со скамьей под ней.
Славка вспомнила, как ей сразу же понравились и уютный солнечный дворик с ярким ковром цветов растущих вдоль беленой завалинки, и огибающая угол хаты протоптанная меж ползучих трав дорожка от калитки к крылечку, и поразившая ее своими размерами старая груша. И как при входе в хату охватило ее чувство необычности и сказки.
Сама хата была небольшая и состояла из трех помещений, летней комнаты или сеней с земляным полом, зимней комнаты с русской печью, и высокого чердака, вход на который, был прямо в сенях.
Окна ее были прикрыты ставнями от дневной жары и от этого в полутемных сенях Славка практически ослепла после яркого солнечного света, а потому, уцепившись за руку тети Поли, просто шла за ней.
- Аккуратнее душенька, тут у нас высокий порог, - заметила та, помогая Славке зайти в горницу.
Зайдя внутрь, Славка остановилась у порога, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку и тут же почувствовала, как что-то необычное окружает ее. Было такое ощущение, что в комнате клубится еле заметный светящийся туман и летает множество золотых искорок-пчелок, вроде бы даже было слышно их жужжание.
- Ой, солнышко! – вскричала удивленная Славка, посмотрев в «красный» угол, что бы перекрестится и увидев там светящийся шар, абсолютно самостоятельно висевший перед иконой, как какое нибудь комнатное солнце.
- Смотри ты глазастая какая, заметила! – восхитилась непонятно чему тетя Поля.
- И еще пчелки, - на всякий случай, осторожно добавила Славка.
- Вот те и на! Да ты видишь!? – еще больше удивилась хозяйка хаты.
- Ну конечно вижу, у меня же есть глаза, - пояснила Славка странной тетеньке.
- Глаза, моя маленькая, есть у многих. Многие ими смотрят, да не многие ими видят, - вздохнула тетя Поля.
- А я, когда крынку с молоком опрокинула, мне мама тоже сказала, «смотри куда бежишь, под ноги гляди». А зачем под них глядеть, если там ничего интересного нету? - рассудительно произнесла Славка и тут же спросила,- а как тут солнышко оказалось?
- Солнышко то? Это мы его с дедом в хату позвали, - заулыбалась хозяйка.
- Ой, а я тоже хочу. А как же его звать, оно же солнышко? – удивилась Славка.
- Как звать-то? Да по-разному можно, - ответила тетя Поля, - мы с дедом, так во двор идем и приглашаем, а есть те, кто в стене хаты окошко для него в виде дырки делает и приглашает Солнышко когда оно с той дырой поравняется. А предки наши, так и вовсе, так свое жилье строили, что оно постоянно у них в хате жило. Вот так-то.
- А ты меня научишь его в хату звать?
- Ну а что же, раз такое дело, конечно научу. Пойдем, сейчас самое время, - решив что-то для себя, сказала тетя Поля и взяв Славку за руку повела обратно во двор.
Они вышли из хаты и пройдя к груше уселись в тени, на скамью.
- Послушай меня душенька, - начала тетя Поля, явно волнуясь, - я тебе все, что ты захочешь расскажу и покажу. И дед тебя тоже много чему научит. Да только после того как уедешь от нас ты все забудешь, но не навсегда, а на время. Так уж нужно. А когда подрастешь и станешь красной девицей, то тебе нужно будет найти свою тропку-дорожку особую. А как только найдешь ее, так вспомнишь нас с дедом и все, чему мы тебя учили. Запомнила?
- А красной девицей стану, от того, что краситься буду? – заинтересовалась Славка.
Но, тетя Поля только молчала и задумчиво глядела куда-то вдаль.
- Какую тропинку? – решила сменить вопрос Славка, - Та, что домой ведет?
- Точно, домой, - обрадовалась хозяйка, - в твой истинный дом. Да только это тропка особая, не каждому по силам ее найти, но ты, я уверена, сыщешь ее и обязательно вспомнишь нас с дедом.
- Я тебя никогда не забуду тетя Поля, потому что ты красивая, - заверила хозяйку Славка и прижалась щекой к ее руке.
- Вот и славно. А сейчас, давай-ка с Ясным - Солнышком пообщаемся, - решила тетя Поля, грациозно вставая со скамьи и беря Славку за руку. Она привела ее на небольшую утоптанную площадку рядом с летней кухней и начала инструктировать.
- Встань лицом к Солнышку душенька. Хорошо. Вначале поболтай ручками, как будто они не руки, а твои косы, повертись туда-сюда, вот так, как ты иногда делаешь от нечего делать, – сказала она, показывая Славке движения.
- Хорошо, теперь вздохни глубоко три раза. Ну вот и замечательно, - приговаривала она ласково мягким голосом и, встав сзади, начала водить над Славкой руками, при этом что-то напевая, отчего у той создалось ощущение, будто она цветок, который с восходом раскрывается навстречу солнцу.
- Прекрасно! А сейчас встряхни ручками вот так, теперь ножками по очереди и потопай. А теперь представь, что перед тобой течет реченька, зачерпни водицы ладошками с земным поклоном три раза и умойся ею.
После того как Славка потопала, она на самом деле ощутила своими голыми ногами какое-то течение чего-то по земле, будто она стояла в теплом мелком ручье. А когда зачерпнула из этого потока и приложила ладошки к лицу, то что-то такое, необъяснимое, омыло ее всю и в теле появилось приятное ощущение чистоты, света и радости. От переполнявших ее чувств, Славка засмеялась.
- Замечательно, - сказала тетя Поля, - а теперь протяни левую ручку к Солнышку и поставь ладошку так, что бы она на него смотрела. А потом, глядя на Солнышко сквозь пальчики повторяй за мной то, что я буду говорить, и помаленьку их растопыривай.
- Уж ты солнышко наше славное, уж ты дай мне света твого, лучезарного…, - нараспев начала говорить тетя Поля.
Славка старательно повторяла слова, глядя на свои пальцы, ставшие полупрозрачными и засветившиеся приятным красноватым светом. Потом она помаленьку стала их раздвигать, как говорила тетя Поля, пока не увидела Солнышко прямо на пальцах и, как ни странно, оно ее не слепило. Оно переливалось радужными цветами, играло лучами, будто прислушиваясь к Славкиным словам. Его тепло, как бы стало ласковее и так нежно касалось ладошки, что Славке неожиданно захотелось привстать на цыпочки и обнять Солнышко.
- Прекрасно, - сказала тетя Поля, закончив речетатив, - теперь протяни так же другую ручку. Чувствуешь, как пальчики светятся, как играет Солнышко на ладошках?
Славка, неожиданно для себя, с восторгом ощутила, как нечто круглое как мячик, очень-очень мягкое и теплое, еле касаясь ее, прислонилось к ладоням и они осветились собственным светом.
- Сейчас поверни ладошки так, чтобы аккуратно взять его. А теперь, неси в хату, - продолжала хозяйка инструктировать Славку, бережно провожая ее и придерживая за плечи, что бы она не упала.
Когда они вошли в сени, Славка опять ничего не могла разглядеть со свету, кроме того, что у нее между ладошек, нежно прикасаясь к ним и слегка мерцая, светилось маленькое Солнышко.
Зайдя в горницу и встав на табурет с помощью тети Поли Славка аккуратно, высунув язык от усердия, поместила свой кусочек Солнышка к висевшему в углу и они оба слились в одно.
- Ну, вот душенька, теперь и твой кусочек Солнышка будет освещать эту хату, грея нас своим теплом и напоминая о тебе. Правда Василий? - радостно произнесла тетя Поля, оглянувшись.
Славка поглядела туда же и увидела того самого волшебного большущего кота, который самым обычным образом дремал уже в уголке у печи, свернувшись калачиком. Но на слова хозяйки он приподнял голову, приоткрыв один глаз, широко зевнул и, сказав хриплое ленивое «Мяэ-уу!», продолжил свое занятие.
- Фу ты–ну ты, посмотрите-ка на него, ему до нас и дела нет, - засмеялась хозяйка, - ну да ничего, его дела ночные, тогда и пообщаемся.
- А почему он такой огромный? – заинтересовалась Славка, глядя на необычное животное, - Потому что волшебный?
- Потому моя маленькая, что, во-первых, он из особой породы – норвежской. Именно там, в королевстве Норвегия и живут такие большие кошки. Во-вторых, он очень крупный даже для своих сородичей, видимо его мамка путалась с кем-то из лесной братии. А в-третьих, он еще и очень пушистый, и от этого, выглядит больше чем на самом деле…
И не успела Славка дослушать тетю Полю, как та уже почему-то ее будила.
- Вставай душенька моя, вставай хорошая моя. Ты же хотела с бабой Ягой пообщаться, так сейчас самое время. Открой глазоньки, - ласково уговаривала ее хозяйка.
Славка, бодро вскочила с постели на ноги и огляделась.
Вокруг было темно и только из печи, шел красноватый свет от углей, переливающихся и мигающих яркими огоньками.
- Кто же это летом печь топит? - подумала Славка.
И только она хотела задать этот вопрос обернувшись к тете Поле, как та уже протягивала ей метлу.
- На, садись, полетим с бабой Ягой знакомиться, - почему то шепотом, произнесла она.
Славка недоумённо на нее вытаращилась, открыв рот.
Тетя Поля и сама была как баба Яга. В ее глазах отражались всполохи углей из печи, придавая одному глазу голубой, а другому зеленоватый оттенок. Голова ее была обмотана темным платком с узлом на лбу и лихо торчащим концами платка, одета она была в рубаху, сарафан, какой-то потрепанный рваный фартук и старую в заплатах жилетку, а на ногах её были латанные-перелатанные валенки.
- Нечего зевать, полетели, - прошептала она сердито и, оседлав свою метлу, сразу исчезла в печи.
И только Славка хотела подумать, что ей делать, как перед её глазами мелькнул жар углей и она, проскочив по немыслимо длинной печной трубе, оказалась высоко в небе среди мириадов перемигивающихся светом звезд, окружавших одинокую луну.
- Вставай, вставай соня, обед уже скоро, а ты всё спишь. Вон, возле нашего шалаша медведи уже в спячку ложатся, на тебя глядючи, - услышала Славка мужской голос и открыла глаза.
Она лежала в шалаше крытым сеном, а перед его входом, на корточках сидел небольшой дедок и усмехался в бороду, ласково на нее прищурившись.
- Че глаза пялишь, опять не узнала меня, малявка?- спросил он и закатился тоненьким смехом.
- Сам ты малявка и про медведей опять выдумываешь, - неожиданно для себя ответила ему Славка, хотя ей казалось, что видит она этого дедка впервые, да и вообще, только что летела на метле к бабе Яге в гости и на тебе, почему-то лежит здесь.
- Ну что ты будешь делать, постоянно забывает меня, а уже и прощаться пора, - шутливо посетовал дед, усаживаясь на траву и очень знакомым жестом, сворачивая самокрутку из куска газеты.
Тут Славка и вспомнила, что просто обожала деда. И что она с ним прожила здесь в лесу практически половину лета, ночуя в этом удивительно пахнущим сеном шалаше, в котором по ночам шуршали мыши и пели сверчки. И все это время была буквально в сказке.
Всё вокруг в этом месте сияло и переливалось едва заметным волшебным светом.
Но тогда это ее не сильно удивляло, казалось так и должно быть. Они встречали волшебных существ и животных, разговаривали с окружающим зверьем, насекомыми, с растениями и травами, с рекой, ветром и лесом. И те не только им отвечали, но и охотно общались со Славкой и дедом Матвеем. Все дни для неё были наполнены необычными, просто таки сказочными встречами и приключениями, и дед здесь был как добрый волшебник, что постоянно помогает, или слегка подсказывает правильные решения герою в сказке.
Вспомнила, как по вечерам у костра, пока дед Матвей варил похлебку, Славка глядя на огонь костра пересказывала ему все, что произошло нового у тети Поли, которую она видела на фоне пламени костра и воспринимала её слова каким-то непонятным ей образом.
А перед сном, дед Матвей, задумчиво куря самокрутку, каждый вечер рассказывал ей интересные, жутко страшные и веселые сказки про служивого солдата-молодца, что всю нечисть вокруг пальца обвел.
Вспомнив все это, она, все еще полусонная, вскочила на ноги и бросилась сидящему деду на шею.
- Погодь, погодь пигалица, смотри, там за тобой батя пришел, - сказал дед Матвей, отворачиваясь и незаметно смахивая навернувшуюся от чувства слезу.
Подброшенная с полка своими воспоминаниями, Славка вскочила как отпущенная пружина и тут же обвила деда Матвея руками, крепко прижав к себе и вдыхая такой знакомый далекий запах детства от прокуренной бороды и усов.
- Ты смотри, какая пигалица бесстыжая, то все стеснялася, а то голышом обниматься лезет, - пожурил ее шутливо и ласково дед.
Славка, засмущавшись, неловко отскочила, и быстро завернулась в полотенце.
- Дед Матвей! Как я могла тебя забыть? Ты же лучшее, что было в моем детстве, восклицала она, недоуменно мотая головой в возбуждении.
Тут открылась дверь и в парилку заглянули обе женщины, радостно смеясь и явно уже зная, что Славка все вспомнила.
- Тетя Поля…, это же ты!- снова кинулась обниматься Славка.
А потом, не выдержав переполняющего ее возбуждения, кинулась во двор, с разбегу прыгнула в речку и плавала там меряя реку саженками до тех пор, пока полностью не успокоилась.
- Что же ты мне голову морочила теть Поль, что ты Лушка? – недоуменно спросила Славка, отхлебывая душистый чай.
Они все вместе сидели за длинным дощатым столом в просторном предбаннике и уже заканчивали чаевничать, попутно напробовавшись различных сортов варенья сваренного в свое время хозяйкой дома.
- Дык, кто же тебя душеньку морочил? Тогда была Полина, по подложному паспорту, а нынче по своему Лушка. В бегах от полиции была, - пояснила мягким голосом ей хозяйка дома. - А кроме того, ты все равно всё забываешь, так какая тебе разница?
Все кроме Славки тихо засмеялись, а у неё опять появилась муть в голове, странная пелена перед глазами, а за спиной почувствовалось какое–то явное движение.
Резко оглянувшись, Славка увидела нечто. Испуская могильный холод, возле нее стояла самая натуральная баба Яга. Ее седые волосы стояли дыбом и сами по себе шевелились, а глаза недобро светились огненными угольками, вызывая неописуемый ужас. Она недобро оскалилась и во рту у нее, стали видны редкие гнилые зубы, торчащие треугольными обломками.
Вскрикнув, Славка вскочила от испуга со скамьи, отпрыгнула назад и упала задом деду на колени. Дед от неожиданности крякнул, падая назад вместе с лавкой, но ухватившись за стол, удержался.
Как сквозь вату, Славка услышала гомерический хохот. Вся дрожа от пережитого испуга, она несколько раз сморгнула прогоняя пелену и ведение неожиданно растаяло.
Вскочив с колен деда Матвея, Славка начала садится на лавку, но почему-то промахнулась и села на пол.
- Ну вот, опять ты за свое, опять дурака валяешь, - недовольным голосом заметила тетя Нюра.
- Так это…, мне чего-то стало нехорошо,- соврала Славка, покраснев и садясь обратно на скамейку, предварительно ее нащупав, а окружающие снова засмеялись понимающе переглядываясь.
- А как по моему, так ты наоборот, от забродившего варенья захорошела, - заметил дед, – вон как по старой привычке ко мне на коленки сиганула.
- Ну, хорошего помаленьку. Спасибо этому дому - пойдем к другому, - вставая из-за стола, сказала тетя Нюра, - а то у нас и так от обилия впечатлений голова кругом идет. Не так ли?
- Да уж, - мрачно подтвердила Славка, вызвав улыбки окружающих.
- А ловко мы тебя разыграли душенька, обрядившись. А? Дед вон, ради такого случая даже старое корыто из сарая приволок, - обняв одной рукой Славку, говорила Лушка своим глубоким бархатным голосом, провожая их до ворот.
- Что было, то было, - поддакнул дед Матвей и тут же, разинув рот и выпучив глаза, изобразил удивленную Славку, - очень уж ты эту сказку Пушкина любила.
- Теть Поль… ой Лушь, а кто же это все время у меня за спиной говорил, когда мы только пришли? - спросила Славка у хозяйки дома выходя за ворота.
- А это с тобой говорили тени, говорили тени…., - услышала она как в полусне удаляющийся голос, в то время, как тетя Нюра, тащила ее за рукав через рощу в предрассветных сумерках.