Действие происходит в середине девяностых: галопирующая инфляция; курс доллара выше 2000Р; тотальный дефицит всего; ни компьютеров, ни сотовых телефонов; малогабаритные густонаселенные квартиры...
* * *
Вставая на цыпочки и вытягивая шею, Юля всматривалась в сутолоку железнодорожных путей.
Поезд приходит без опоздания: они как раз успевают перескочить на ближайшую электричку, а потом – у Юли перехватило дыхание – целые сутки счастья!
Почти три недели врозь – это ж с ума сойти. Ни звонка, ни весточки…
Сутки на турбазе «Хрустальная» они спланировали заранее, как только был окончательно решён вопрос с командировкой – так решили отпраздновать встречу…
Поезд, отрывисто шипя, остановился. Из окон вагона выглядывали нетерпеливые пассажиры.
– Юлька! – Стас скатился со ступенек и, бросив сумку на асфальт, раскинул руки. Он был радостно возбужден, небрит и слегка пьян.
Юля прижалась к колючей щеке, уткнулась носом ему куда-то в шею, под воротник рубашки, и, зажмурившись, вдыхала такой родной, такой любимый запах…
– Ладно, пошли, а то опоздаем, – Стас подхватил сумку. – Ещё наобнимаемся, – он шепнул это так, что у Юльки мурашки поползли от уха на шею и ещё ниже. – Дома-то всё в порядке? – она кивнула. – На работе ничего не слышно?
– Да, вроде, всё спокойно. Нам на шестой путь…
* * *
Всю дорогу до турбазы Стас балагурил. Рассказывал о попутчиках: классные ребята, хорошо посидели…
– А по пути в Ленинград, представляешь, парень, который со мной ехал, слопал всё, что ты наготовила в дорогу, и сказал, что у меня классная жена, – Стас довольно захохотал и боком притиснул Юльку к окну.
Она принуждённо улыбнулась в ответ и вспомнила, как бегала за дорогущим рыночным мясом, мастерила сложносочинённые рулетики с грибами, пекла по новому рецепту печенье – готовила и предвкушала, как в поезде он будет с аппетитом уплетать с такой любовью приготовленную вкуснятину и вспоминать о ней с удовольствием и гордостью. А потом, проводив взглядом последний вагон, двое суток тряслась от страха, в красках представляя: Стас пробует её стряпню, травится (почему? – непонятно!), его ссаживают с поезда и увозят в больницу, он опаздывает на самолёт до Парижа…
А, оказывается, все старания и страдания – для неведомого попутчика, которого Юлька и видела-то всего пару минут…
– Ну, а ты сам-то хоть попробовал? – спросила она, старательно глядя прямо перед собой.
– Да не пришлось, – веселился Стас, не чувствуя Юлькиного напряжённого внимания. – Он ещё спросил: «А ты что – не будешь?» А я смотрю: парень лупит – как с голодного острова. Ну и сказал, что не хочу…
Потом он рассказывал про поездку, про Питер и Париж, в котором пробыл ровно две недели. Это тоже решали вместе: раз уж ехать, то на семь дней и смысла нет, тем более что все они под завязку будут забиты экскурсиями, мероприятиями и бизнес-тренингами. А ведь хочется просто посмотреть город – символ несбыточных мечтаний миллионов бывших советских граждан.
– Юлька! Без тебя больше ни за что не поеду! Первую неделю – ещё туда-сюда – постоянно был занят, к вечеру еле до кровати доползал, а вот вторую – тоска! Пожалел, что остался. И идти никуда не хотелось. Знаешь, там на каждом углу арабы продают ананасы. Не такие, как у нас, а режешь – сок течёт сла-а-адкий. Вот я вечером покупал ананас, бутылку вина и сидел – думал о тебе, ; Стас обнял Юльку, она благодарно прижалась к нему. ; Всё! Теперь – только вместе!
Громкоговоритель проскрипел: станция «Хрустальная», и, схватив сумку, они рванули на выход.
* * *
Турбаза располагалась примерно в километре от станции. По дороге Стас продолжал делиться впечатлениями:
– Я там купил классную палатку! Трёхместная, а весит всего пять кило…– он резко остановился: – Юлька! Мы ж палатку в электричке оставили! – и рванулся в обратном направлении.
– Подожди, какая она была? – недоумевала Юлька.
– Ну, палатка. Тёмная. Как сумка с ручками.
– Но у тебя была только ЭТА сумка. Может, в ней?
– Ну, что ты ерунду говоришь! Это же па-лат-ка!
– Но у тебя больше НИЧЕГО не было, ; твердо сказала Юля.
Стас сник:
– Значит, в поезде…
– Ну что, идем на станцию? Через час – электричка в город.
– И что? – Стас начал закипать.
– Поедем на вокзал – искать. По горячим следам. Пока все не разбежались. Поезд же не проходящий, а наш – Свердловский.
– Да где ты её сейчас найдёшь? – он решительно кивнул головой: – Ладно, пошли на базу. Если что, попробуем поискать, когда вернёмся в город…
Оставшуюся часть пути шли молча. Разговор не клеился. Мысли вновь и вновь бумерангом возвращались к пропаже.
* * *
Номер им достался четырёхместный.
– О-о-о, кайф…– Юлька скинула лодочки на шпильках.
Сдвинув две кровати и стянув матрасы со свободных коек, она устроила королевское ложе. Стас достал из сумки бутылку коньяка и, разлив содержимое по гранёным стаканам, высыпал на тумбочку горсть шоколадок.
– Ну что, за встречу? – они чокнулись и выпили.
– М-м-м, совсем забыл! Что я тебе привёз! – Стас вытащил небольшой пакет. – Держи!
Юлька с любопытством рассматривала подарки: два плоских картонных пенала оранжевого цвета и оранжевый же металлический флакон.
– Это духи! Нас там возили на фабрику. "Фрагонард".
Юля раскрыла футляр и увидела штук десять флакончиков, миллилитра по два – не больше. С увлечением принялась откупоривать и нюхать.
– Вот эти – в медном флаконе – могут храниться тридцать лет!
– «Мазурка», – прочитала Юля. – Это ж сколько у меня теперь ароматов? Двадцать один?
– Потом посчитаешь. Иди ко мне...
* * *
Ужин Стас проспал. Юля сбегала в столовую и принесла еду в номер:
– Не слишком подходящая закуска для коньяка, но, как говорится, без вариантов, – слегка пригубив, она игриво глянула на Стаса поверх стакана: – За тебя, персик мой сладкий!
– За нас с тобой, – Стас поставил стакан и притянул её к себе…
* * *
– Юлька, роди мне девочку…
– А двух мальчиков тебе мало?
– …и будет у меня, как у того зайца из мультика…
– Зайчик ты мой! – Юля по-кошачьи потёрлась о его плечо. – У зайца из мультика было четыре сыночка и лапочка дочка.
– А у меня будет два сыночка и лапочка дочка… – он помолчал. – Знаешь, о чём я мечтал, пока ехал? – Стас сел, привалившись к спинке кровати, и взял с тумбочки стакан с коньяком.
Юля с улыбкой пожала плечами и перекатилась на живот, сложив кулачки под подбородком.
– Взять Игорёшку с Олежкой, палатку и на недельку махнуть в тайгу – в Приобье.
– Считаешь, им уже можно? – она глянула снизу вверх, нерешительно улыбнувшись, и стала вдруг похожа на собаку, которая не знает, похвалит её хозяин или отругает.
– Ты о чём? Здоровые парни! Я с десяти лет один в тайгу ходил!
– Так ты в тайге вырос…
– Да что рассуждать, – резко выдохнув, он опрокинул стакан, – палатки всё равно нет…
* * *
Стас спал, совершенно по-детски положив руку под щёку. Юля уснуть не могла: лежала и вспоминала, как почти год назад на этой же турбазе они отмечали её юбилей. Тоже только вдвоём – это была её идея.
– Может, хоть девчонок позовёшь? – Стас удивлённо качал головой.
– Никого не хочу: только ты и я! А с девчонками и на работе посидим.
К её дню рождения Стас где-то раздобыл совершенно удивительную ткань: тонкую, струящуюся, графитового цвета с крупными серебряными мазками. Платье сидело как влитое – спасибо Ольге Ивановне, коллеге по работе: скроила и сшила за три дня.
Вот в этом-то платье, на шпильках и с вечерней причёской она и рассекала по турбазе, привлекая внимание отдыхающих, одетых, как и положено, в кроссовки и спортивные штаны с резинками. Впрочем, так одевались не только на турбазе.
Юля вспомнила, как зашли тогда в бассейн – разведать обстановку. Народу было немного, и, шалея от собственного нахальства, они поинтересовались, можно ли арендовать двадцатипятиметровый бассейн с сауной на час. Только для двоих, разумеется. Администратор, нисколько не удивившись: всё же на дворе – середина девяностых, назвала цену. Цена оказалась вполне подъёмной, и они спросили:
– А на два?
– Можно и на два…
Нет, ничего ТАКОГО там не было, хотя само название иноземной бани ассоциируется у наших граждан не со здоровым образом жизни, а с чем-то прямо противоположным. Грелись в сауне, плескались в бассейне, а после отправились в свой номер. И вот уж там было ТАКОЕ, что до сих пор при одном воспоминании в животе сладко замирает…
Из номера выбрались ближе к ужину и, перекусив, отправились шататься по территории. Заняться было абсолютно нечем.
Набрели на видеосалон – порождение конца восьмидесятых: один видеомагнитофон, два телевизора и сдвинутые вряд стулья. Зрители – сплошь молодняк. Показывали «Эммануэль».
Посмеялись и пошли дальше: впереди у них – целая ночь, и пусть Эммануэль нервно курит в сторонке…
* * *
Начало светать. Юля осторожно, чтобы не разбудить, посмотрела на часы Стаса: пора. Не дыша, сползла с кровати и на цыпочках прокралась в ванную, прихватив по пути одежду. Привела себя в порядок, проверила, не забыла ли документы и деньги, и выскользнула за порог…
– Ты куда? – он всё же проснулся.
– Спи-спи, я скоро, – громким шёпотом отозвалась она уже из-за двери, и бросилась бежать со всей возможной скоростью, боясь, что он догонит и остановит.
* * *
Стас уже умылся и побрился, когда щелкнул замок – в узком пространстве между косяком и дверью стояла Юлька и, сложив брови шалашиком, смотрела на него виновато и заискивающе.
– Ну что – не нашла? Говорил же тебе, – улыбнулся он снисходительно-ласково.
Тогда Юля, сияя от счастья, широко распахнула дверь и протянула ему тёмно-синюю сумку. И выражение лица её было точно таким, каким бывает выражение на морде собаки, принёсшей хозяину апорт – оживлённым и радостным: хвали меня, хвали, ведь я же молодец! Вот только хвостом не виляла.
– Юлька! Как? Откуда? – Стас растерялся и обрадовался одновременно.
– О, это целое приключение! – и Юля, заново переживая случившееся, начала рассказывать о том, как поехала в Екатеринбург, нашла сначала дежурного по вокзалу, потом ; начальника станции. Узнала, что после рейса состав загоняют на дальние пути – в отстойник, где производится генеральная уборка вагонов силами специальной бригады – не той, что обслуживает пассажиров в рейсе. Узнала имя и фамилию бригадира. Узнала, на каких путях стоит состав. Нашла его, на бегу перепрыгивая через рельсы, спотыкаясь о шпалы и рискуя остаться без каблуков – нужно было торопиться, так как время, отпущенное на обработку, заканчивалось с минуты на минуту.
– Представляешь, – захлёбывалась она от возбуждения, – захожу в купе. Сидит женщина. Интересная. Была когда-то. Но явно… – Юля красноречивым жестом щелкнула по горлу, – …поддаёт. Я ей показала билет, объяснила, что ищу. Вот по физиономии вижу: прекрасно понимает, о чём речь! Но начинает выжучиваться: не знаю, может, была палатка, а, может, и не было. И вообще, они не обязаны за наши вещи отвечать. И почему мы сами её не забрали, когда с поезда сходили. Пришлось поплакаться, объяснить… – Юля лукаво улыбнулась. – Такое объяснение она поняла, говорит: надо у техничек узнать – может, видели. И молчит, смотрит выжидающе. Ну, понятно, чего ждёт. Я говорю: конечно, пусть поищут как следует; тому, кто найдёт – премия! Как Вы считаете, сколько? И тут она сразу, не задумываясь, выдала: пять тысяч! Вот тогда я совершенно точно поняла, что палатка у них, и, конечно, сразу сказала, что меня всё устраивает и я им страшно благодарна. Потом она велела подождать, а минут через пять вернулась уже с палаткой!
– Да-а, ; протянул Стас, – а я, честно говоря, не верил, что у тебя что-то получится! Уже махнул рукой. Ну, ты, Юлька, молодец, конечно! – он глянул на часы: – Ну что, пора собираться?
– Как, уже? – Юля сникла.
– Так ты на время посмотри – полдень!
– А, ну тогда и правда пора… Пойду ключи сдам…
* * *
На стоянке такси – слева от выхода с вокзала – не было ни одной машины.
– Знаешь, чтоб не терять времени, давай пройдём под мостом до «Первого километра», а там или сядем на троллейбус, или тачку поймаем, – Стас закинул сумку на плечо и быстро зашагал в сторону проспекта. Юля старалась не отставать.
Практически сразу подошёл полупустой троллейбус. Они устроились на заднем сидении – спиной к салону. Совершенно измотанные, ехали, крепко прижавшись друг к другу, и только переглядывались молча.
Остановка «Кинотеатр «Заря» – объявление магнитофона-информатора звучало, как приговор. Юля коротко сжала руку Стаса:
– Ну, я пошла. Созвонимся?
– Завтра, ближе к вечеру.
Двери с шипением захлопнулись. Ещё какое-то время он видел, как ветер раздувал полы её чёрного пыльника, но мыслями уже был дома, гадая, понравится ли жене запах духов «Мазурка».
* * *
Юля шла, вытянувшись в струнку и высоко держа голову, чтобы не потекла тушь. На неё – красивую и несчастную – откровенно пялились встречные мужики, но сквозь пелену слёз она различала только расплывающиеся очертания уходящего троллейбуса.