Составление и оформление – О. А. ГЛАДНЕВА
ВОЙНА
ГЛАЗАМИ
ДЕТЕЙ
1943 –
ПОСВЯЩАЕТСЯ
65-летию
широкомасштабного наступления Советских войск и
ос¬вобождения ими родной земли от фашистских захватчиков
– 2008
РАССКАЗЫ
Донецк
«Апекс»
2008
ББК 63.3 (4Укр.) 622
В65
Ініціатор проекту видання книги спогадів «дітей воєнних 1941–1945 років» – Зугресовська суспільна організація «Захист ді-тей війни», відділення Всеукраїнської однойменної організації.
В65 Війна очами дітей. Спогади/ Складання і оформлення:
О. А. Гладнєва – Донецьк: Апекс, 2008. – 252 с., фото, іл.
ISBN 966-8242-67-0
Ця книга – художньо-документальний твір, ґрунтується на спогадах більш ніж 80-ти «дітей воєнного часу», проживаючих тепер в містах: Харцизськ, Зугрес, Іловайськ, чиї трудові біографії тісно пов'язані з цими містами, з Донбасом, про пе-режите ними в сурову пору Великої Вітчизняної війни й після воєнного лихоліття, на їх аналізі цих подій, висновках та побажаннях теперішньому і грядущім поколінням у знаменний рік 65-річчя широкомасштабного наступу Радянських військ та визво-лення ними рідної землі від фашистських загарбників.
Книга розрахована на широке коло читачів й порушує не тільки питання війни і миру, глобалізації, соціальні, але й – моральності, психології, громадянства.
Эта книга – художественно-документальное произведение, основанное на воспоминаниях более 80 «детей военного времени», проживающих ныне в гг.: Хар-цызске, Зугрэсе, Иловайске, чьи трудовые биографии тесно связаны с этими города-ми, с Донбассом, о пережитом ими в суровую пору Великой Отечественной войны и после военного лихолетья, на их анализе этих событий, выводах и пожеланиях нынешнему и грядущим поколениям в знаменательный год 65-летия широкомасштабного наступления Советских войск и освобождения ими родной земли от фашистских захватчиков.
Книга рассчитана на широкий круг читателей и затрагивает не только вопросы войны и мира, глобализации, социальные, но и – нравственности, психологии, гражданственности.
ББК 63.3 (4Укр.) 622
ISBN 966-8242-67-0
© – Склад. та оформл. – О. А. Гладнєва
Свідоцтво про реєстрацію
авт. прав № 23538 від 23.01.2008 р.
ЧАСТЬ -2
ВАЛЕНТИНА ПЕТРОВНА ЗАХАРОВА (Дударева)
город Антрацит, Луганская область, Украина
Я помню всё отчётливо и строго:
Палящее дыхание грозы,
Плач матерей на полевых дорогах
И беженцев скрипучие возы.
С. Бугорков
Обозом от врага
Когда началась война, мы – папа, Дударев Пётр Захарович, мама – Дударева Елена Порфирьевна и я, их дочка, жили в г. Антраците, шахта 3-4, в Луганской области.
В августе 1941 года умер папа. Мы с мамой переехали к бабушке (маминой маме) в село Денисово-Николаевку, Лысогорского сельсовета, Куйбышевского района, Ростовской области, где нас застала оккупация.
Помню переполох, суета – немцы вот-вот войдут в се-ло. Надо быстрее эвакуироваться. Нас всех собрали, погрузили на подводы вещи и посадили больных и стариков, а кто мог идти – пошли пешком за обозом. Шли мы весь световой день и остановились на ночлег. На второй день всем обозом двинулись дальше. За нами шло стадо всякой нашей живности: коровы, козы, телята...
В этот день нас настигли немцы. Они были вооружены и сопровождали нас до ближайшего села, где и расселили по чужим домам. А через несколько дней приказали возвратиться в своё село, и погнали нас обратно под конвоем. Когда вернулись в село – не досчитали многих людей и животных. Из наших родственников расстреляли мужа маминой сестры и ещё несколько человек.
Красноармейцы, мы и обстрел
Все думали, что беда войны минует нас и дальше. Ошиблись. Началось отступление. Тут уж не до дорог. Прямиком, через село. Забегают немцы в нашу хату – ищут хлеб, сало, мя-со, яйца – все, что находят – забирают, суют в сумки – уходят. Суета улеглась – мама пошла набрать сена в скирде, чтоб дать корове, а там красноармейцы с собаками. Мама говорит им: «Скорее уходите в овраг – у нас только что были немцы». Часть красноармейцев ушли в овраг, а пять человек с собаками залегли в кустах сирени. И почти сразу по кустам сирени и по нашей хате начали стрелять с возвышенности по другую сторону реки… А через некоторое время подъехал мотоцикл с немецкими автоматчиками и, не заезжая во двор, прямо с дороги они стали стрелять по кустам сирени и по дверям и окнам нашей хаты. А красноармейцы в это время уже были в хате.
Сильно досталось нашим бедным коровам – они были привязаны напротив дверей.
А мы – солдаты и наша семья – по команде лейтенанта легли на пол у стен под окнами.
Немцы, наверное, расстреляв патроны, не заходя во двор, уехали. А по дому опять начали стрелять с возвышенности за рекой. Сумерки сгущались, лейтенант приказал всем перейти в подвал на улице. Бабушка не хотела идти в подвал, так как в хате на полу лежал её раненый сын. Лейтенант накричал на бабушку, схватил её на руки и унёс в подвал, а красноармейцы взяли её сына и тоже отнесли в подвал. Не успели мы перевести дух в подвале, как стрельба возобновилась. То и дело вспыхивали над домиком ракеты, освещая двор и все вокруг. Сна-чала снаряды летели наискось, зарываясь в стенку, а потом – прямо нам под ноги – хлоп и закрутились юлой! А лейтенант схватил по одному в руки и вышвырнул их на улицу, где они взорвались. Вот так Бог спас лейтенанта и всех нас. Когда стало совсем темно, перестали стрелять по хате. Красноармейцы ушли со двора вслед за немцами. На той стороне реки еще гудели моторы, и слышались выстрелы – где-то там, в ночи, продолжался бой. Но уже к утру не было ни боя, ни немцев. Толь-ко ранним рассветом забежал лейтенант на минутку, узнать – все ли живы. Бабушка и её сын благодарят его, а он извиняется, что вчера накричал на неё, потому что она не хотела уходить в подвал. А бабушка просто не могла оставить сына, который был ранен в бою близ села и которого однополчане при-везли и разрешили побыть дома до прихода полевого госпиталя и подлечиться. А тут – дома и чуть не погиб.
Нашу хату разрушили взрывами полностью, а мы все остались живы. Остальные же хаты в селе были целы-невредимы. Нас приютили чужие люди до 1947 года. Сын бабушки не вы-жил – в 46-м его похоронили. Начали восстанавливаться колхозы. Кое-кто из мужчин села уцелел, вернулся после Победы домой. Они-то и помогли маме построить новую хату.
Мы пахали на коровах
А ещё запомнилось, как мы сеяли на поле пшеницу, когда прогнали немцев. Техники нет. Люди, у кого сохранились коровы, запрягли их в плуг и вывели в поле. Я вела за верёвку нашу коровушку, мама заглубляла в землю плуг и борону, а бабушка рассевала зерно ручкою старенькой своею, беря пшеницу из сумки, висевшей через её плечо. И так ни один день... Некоторые люди с коровами мучились на пахоте – они их не слушались, не понимали, что значит «в борозду!» А на-ша коровка была смирная, покорная. Мне её было так жалко! Я брала из дома на обед лепёшки, а подкармливала ими коровку и гладила, гладила её, а сама беззвучно плакала, чтобы мама не видела моих слёз. Да не скроешь – видела. И стыдила вечером за слабость, уча терпению, выдержке.
Да – тяжёлое было время военное и послевоенное. Но вот люди... Люди были терпимы друг к другу! Сколько мы жили по квартирам, но скандалов или упрёков ни между взрослыми, ни между нами, детьми, никогда не было.. Да и домик строить нам помогали люди безвозмездно – кто когда и чем мог. Очень бы-ло развито у людей чувство коллективизма, взаимоответственности и взаимоуважения. Замков не знали – тряпочкой петли завяжешь или палочку воткнёшь, и никто не войдёт, видя – дома нет никого. На улице, в садах спали...
В поле ли, в лесу – отдыхай спокойно, вольготно, без всякого страху…
В. Захарова, г. Зугрэс, Донбасс, ноябрь 2007 г.
Через леса и перелески
Нас мчал на запад эшелон.
На полустанке – под Смоленском,
Вздохнув, остановился он.
Солдаты вышли из вагонов
И все оцепенели вдруг:
Едва переставляя ноги,
Шли женщины,
Запрягшись в плуг,
За плугом шёл седоволосый
Старик, сгибаясь до земли.
Но вот, тугие лямки сбросив,
К нам землепашцы подошли.
Худые, с острыми плечами,
Они глядели на меня:
– Быть может наших где встречали? –
И называли имена.
А что сказать и что ответить,
Ведь столько у войны дорог!
Я всматривался в лица эти,
В глаза надежд их и тревог...
Внезапно вздрогнули берёзы,
Их паровоз прикрыл дымком.
И в пахоту роняя слёзы,
Солдатки двинулись гуськом.
Смотрел я вслед им виновато,
От нестерпимой боли слеп...
С тех страшных пор солоноватым
Крестьянский кажется мне хлеб.
(Николай Берилов, инженер-металлург
«Крестьянский хлеб», г. Жданов, 1968 г.)
Историческая справка
«…в условиях войны на трудовой фронт должны быть брошены все трудоспособные силы страны, и мужчины, и женщины, и даже – подростки…»(отточие текста)
«...С целью восполнить убыль в рабочей силе удлинялся рабочий день, повышались нормы производства...» (отточие текста)
«...Уже во второй половине 1941 года был проведен ряд призывов подростков и несовершеннолетних в учебные заведения системы государственных трудовых резервов – школ ФЗО, ремесленные и железнодорожные училища, осуществлявших ускорен-ною подготовку квалифицированных рабочих кадров. Это был надёжный источник пополнения рабочего класса. В 1941–42-х годах он дал промышленности, транспорту, стройкам 1 млн. квалифицированных рабочих.» (Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., М.: Наука, 1978, стр. 255 – 256).
«Широко привлекались на полевые работы также коровы, как колхозные, так и из личных хозяйств колхозников. Наркомзем СССР специально установил нормы выработки и оплаты труда при работе на коровах... (отточие текста)
Когда не хватало машин, лошадей, коров, главным образом в районах пострадавших от оккупации, землю обрабатывали вручную, лопатами, или колхозники сами впрягались в плуг.
В Калининской области в 1942 году лопатами было вскопано до 30 тысяч гектар.» (Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., М.: Наука, 1978, стр. 271).
ОЛЬГА МИХАЙЛОВНА СУДАРЕВА (Вовк), учитель русского языка и литературы, «дитя военного времени».
ДОСТОИНСТВО ПРЕВЫШЕ СМЕРТИ!
Береги честь смолоду,
а платье – снова.
Шел март 44-го, военного. Весенняя распутица. Дождило. Вечерело. И вдруг в квартиру ворвались фашисты. Их было пятеро. Промокшие и злые, они в руках держали автоматы.
Отец – на фронте. В доме – бабушка, мачеха и я. Но в этот миг перед нежданными гостями стояла я одна. Глаза – в глаза. Один поставил автомат, достал из кармана шоколадку и, улыбаясь, подошел ко мне и показал, мол, видишь – шоколадка. Потом разул грязнущие сапоги и показывая то на них, то на шоколадку, дал понять на своем языке, чтобы я ему помыла сапоги. Да, мы, дети, в те годы не видели и сахара кусочек, а тут такой соблазн – шоколадка. Немец подсовывал ко мне грязную обувь, держа приманку, а я… а я, не двига-ясь, застыла, и там, внутри меня, душа моя кричала: «Не-е-е! Не-ет! Нет! Я не буду, не буду тебе, фашист, мыть грязную обувь! Никогда! Ни-за-что! Ешь ты сам эту шоколадку!» А четверо смотрели и смеялись. Но они держали – автоматы! В любой момент любой из них мог бы нажать на спусковой ку-рок… Но я тогда не думала о смерти – чувство оскорбленно-го моего достоинства, обиды, унижения, в такое возмущение, в состояние гнева ввели мой организм, что в нем не оставалось места для страха смерти… И было мне тогда семь с половиной лет... Нет, я обувь оккупантам мыть не стала – убежала, спряталась, зарылась в какие-то вещи…
А их чуть свет бабушка моя стала будить, пугая, мол, уходите, сейчас сюда придут партизаны. Спросонок немцы ей в ответ твердили: «Вех, матка, вех!» – мол, не мешай нам спать.
А тут вдруг за окном, на улице – «Ура! Ура!», и немцы как схватились, оделись мигом и выскочили вон!
В наш город Умань, что на Черкасщине, въезжали советские танки! Боже! Какая ж это была радость! Освободители! Родные!
И вот окончена школа, Уманское педучилище. Дорога увела в Донбасс, в уютный городок Зугрэс. А в 2006 году я навестила родную Умань. И, первым делом, посетила широко известный наш парк «София», у ворот которого на постаменте – танк! Быть может тот, первый, принесший в мартовское утро 1944 года в наш городок Свободу?! Букет цветов кладу с почтением к подножию боевой машины, а значит – танкистам, всем храбрым воинам-освободителям нашей Родины от фашистской чумы!
ВАЛЕНТИНА НИКОЛАЕВНА ГУБАРЕВА
(Жовниренко), хутор Крутой Яр,
Гуляйпольского района Запорожской области, Украина
Запорожье. Гуляйполе. Хутор «Крутой Яр»... Какие мирные названия – сама природа.
И вот собрались все на краю хуторка – провожаем на фронт своих родных и самых любимых...
– Ты на руках у папы. Вот он целует тебя под громкую команду командира: «По машинам!»
Я забираю тебя. Отец бежит к машине, на ходу оборачивается, машет рукой нам, а ты вдруг головку вперед вытянула и вслед ему: «Агу! Агу!» Отец засмеялся, услышав, а машина уже тронулась, помчались и – всё! Трое вас детишек, и я … Кто знал, что прощались навсегда, – горько вспоминает моя мама, – А потом ворвались оккупанты. Фашистские изуверы! Начался ад – пожары, расстрелы, бомбёжки, сражения…
Мы не хотели верить похоронке, и ждали возвращения нашего отца. После победы еще долго-долго шли и шли через хутор солдаты – бойцы возвращались домой. Вот это уже хорошо помню я сама, как мы, старшие мои брат и сестра и я, вместе с другими хуторскими ребятами, бегали гурьбой к дороге и ожидали, останавливали каждого фронтовика, надеясь узнать в нем своего отца.
Каково было нам расти без отцовской ласки, заботы, защиты? Каково было нашим мамам остаться в 25–30 лет солдатскими вдовами и сохранить в аду огненных военных лет, вырастить в труднейшие послевоенные годы, поставить на ноги нас, детей? Познает каждый, кто, хотя бы мысленно, поставит себя на место их, да и нас.
Нельзя! Нельзя забывать, какою ценою куплен мир!
Вон метод разрешения вопроса войной, в архив, на свалку истории – там ему место! Да здравствует Мир во всем Мире!
В. Губарева (Жовниренко), работник торговли, ныне – пенсионерка, «дитя военного времени», г. Зугрэс, март 2008.
ВЕРА ДАНИЛОВНА ВОВЯКОВА (Постаренко), 18.12.1934 г.р., село Каменка,
Арцизского района, Одесской области, Украина
«ЮДА? КАПУТ!»
...Они это делать умели:
Без выстрела в сердце и лоб
Вокруг человеческой шеи
Канат затянулся чтоб,
Потом – привязать к кобыле
И в поле пустить в галоп...
О. Гладнева
В нашем селе, как и в округе, жило много евреев. Они имели магазинчики, лавки, мастерские. Мы, украинцы, рус-ские, ходили к ним за покупками. В общем – жили дружно. Жили не бедно. Имели виноградники, почти каждый селянин. Ох, уж эти мне виноградники... Перед глазами до сих пор стоит эта ужасная картина из моего военного детства: оккупация, в нашем селе – румыны. Ох и лютые были эти румыны! Напро-тив нашего дома жили дед и бабулька – евреи. Имели свой ма-газинчик. И вот по селу переполох – румыны расправляются с евреями, облава. Дед и баба выскочили из своего двора и побе-жали, ковыляя и горбясь по-стариковски, прятаться в вино-градники. И вроде ж – успели, спрятались. А тут и румыны во двор – ищут! А потом к виноградникам кинулись... Нашли. Привязали одни концы канатов вокруг их шей, другие – к ло-шадям, и тащат из виноградника... И – по селу... Тела волочатся по земле, песку, булыжнику... Окровавленные, искореженные... Лица – страшные... Это было ужасное зрелище!
А потом согнали всех от стара до мала за село и прика-зали взрослым копать яму. Вокруг – румыны с автоматами… Кто посмеет им возразить? Яму выкопали большую и глубо-кую. И начали они из согнанного люда выбирать евреев и ставить их у края ямы, приказывая раздеться. И сами – грубо, рывком раздевали, кто медлил... И с силой сталкивали в яму. Кто как-то сопротивлялся – расстреливали... Мы, детвора, с испугу – сорвались и бежать! А их вооружённые солдаты до-гоняют нас, тащат к яме и велят смотреть на эти ужасы... И живых и расстрелянных – всех засыпали землей...
Мы на второй день украдкой бегали посмотреть – мо-жет кто-то выбрался из ямы... Нет, никто.
А бабушка моя всё-таки сумела спрятать одну девочку-еврейку лет 12–13, да так, что ни я, никто не заподозрили ни-чего! А когда наши войска освободили село, бабушка и вы-вела из укрытия евреечку, которая потом жила у нас, пока повзрослела. А узнай об этом румыны – и бабушку, и всю б семью нашу расстреляли или б тоже – живьём... Вот она ка-кая мужественная, щедро добрая украинская Душа!
В. Вовякова, пенсионерка, «дитя военного времени», г. Зугрэс, декабрь 2007 г.
Историческая справка
«…Одессу, оказавшуюся изолированною в глубоком тылу, защищали воины Приморской армии и Черноморского флота, объ-единенные в Одесский оборонительный район. Они дали реши-тельный отпор вражеским войскам, которые рассчитывали легко захватить морскую жемчужину Украины. 70 дней советские вои-ны, оторванные от главных сил южного фронта, отбивали ярост-ные атаки 18 румынских дивизий, но Одессу не сдали».
«…Сегодня, 10 апреля, в 20 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам, освобо-дившим г. Одессу, двадцатью четырьмя орудийными залпами из трехсот двадцати четырех орудий…» (Советская Украина в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» Документы и мате-риалы в трёх томах, т. 3. Издание – 2-е, дополненное. – К.: Наукова думка, 1985, стр. 58, 59, 65).
ИЛОВАЙСК
СТО СЫНОВ ФЕДОСЬИ ИВАНОВНЫ
МЯСИЩЕВОЙ
В Иловайском народном историческом музее имеется экспозиция об участниках партизанского отряда и подполь-ных групп, участниках патриотической группы Великой Оте-чественной войны. О руководителе патриотической группы – Мясищевой Федосье Ивановне хочется рассказать особо.
Федосья Ивановна Мясищева – уроженка села Плота-вец – одна из многих советских женщин, проявивших отвагу и беспредельную любовь к Родине в годы Великой Отечест-венной войны. В 1924 году она выехала из родного села в Донецкую область, в с. Федоровку, где и проявила смелость и находчивость в спасении советских солдат и офицеров в тяжелый период борьбы с фашистами.
У нее был только один сын. Он погиб в бою. Тех сто сы-нов, о которых идет речь, Федосья Ивановна Мясищева, не ро-дила и не вырастила. Она стала им матерью в тяжелое время войны, спасая их, чужих, ценою риска жизни своей семьи.
Хутор Федоровка расположен в нескольких километрах от Иловайска. На его околице стоял маленький домик. Окна его смотрели на широкие колхозные поля. Тут жила большая друж-ная семья Федосьи Ивановны Мясищевой. Рано осталась жен-щина вдовой. Она вырастила сына Николая и дочку Марфу. Ко-гда над страной нависла фашистская угроза, 53-летняя женщина провожала на защиту Отечества сына и зятя – мужа Марфы.
В маленьком домике остались одни женщины: Федосья Ивановна и ее дочь Марфа с тремя своими дочками: 16-летней Ниной, 7-летней Лидой и маленькой Таей – внучками бабы Федосьи.
Со временем с фронта пришли первые маленькие тре-угольники-письма, а потом долго не было весточки. В один суровый день пришло два уведомления: сын и зять погибли в бою смертью храбрых. Мать навеки потеряла единственного сына, дочь – мужа, три девочки – отца. Потеря, которую не возвратить, горе без края и берегов, боль длиною в жизнь.
На кого теперь им надеяться? К кому приклонить голо-вушку? Где искать защиты, уж не говоря о любви, о ласке и нежности?
А в село ворвались фашисты. Страх и ужасы оккупации почувствовало мирное население в первые же дни, когда по доносу трусов-предателей, гитлеровцы схватили и после зверских истязаний расстреляли начальника штаба партизан-ского отряда М. С. Шапошникова и партизана Г. А. Литви-нова. Именно страх и ужасы не смяли, не раздавили горем убитую мать, а пробудили в душе ее богатырские силы вои-на-мстителя, воина-защитника и спасителя, вступившего в неравный бой с вооруженным многочисленным врагом в его же собственном тылу.
Как-то Федосья Ивановна сказала дочке:
– Была в Иловайске. Там наших пленных пригнали. Много больных, тяжело раненных…
Марфа поняла: мать что-то надумала сделать.
– Завтра военнопленных будут выгонять на работу, – как бы невзначай сообщила Нина, дочка Марфы.
– А ты откуда знаешь? – удивленно спросила бабушка.
Пряча глаза, девушка сказала:
– Я была там, около лагеря.
На рассвете бабушка надела на себя несколько юбок и кофточек, повязала несколько платочков, а поверх накинула на плечи широкую шаль. Взяла лопату и пошла на огород. Марфе приказала: «Одевайся и спрячься в кустах. Я буду ра-ботать с ними. Если удастся, хоть одного выручу».
– Что вы, мама?! – вскрикнула Марфа. – Везде гит-леровцы!
Пожилая женщина ничего не ответила.
Военнопленные, измученные, окровавленные, боль-ные, работали на огородах. Федосью Ивановну близко не допустили:
– Иди, копай, только туда, дальше, – сказал полицейский.
Несколько часов копала старуха землю, присматрива-ясь к пленным: «Вот этот, – думала она, – белявенький».
Когда фашист, что охранял военнопленных, на не-сколько минут куда-то ушел, она приблизилась к парню и сказала ему:
– Сынок, спрячься вон в тех кустах.
В кустах с помощью Марфы он переоделся в женскую одежду, которую предусмотрительно заранее там сняла с се-бя Феодосия Ивановна.
Марфа привела домой в женском платье советского солдата. Нина открыла им двери, вынула из печи горячую воду, дала парню помыться, перевязала рану.
Про то, что убежал военнопленный, гитлеровцы узнали в конце дня. И в хуторе началась облава. Советского солдата искали везде. Пришли они во двор и к Мясищевым, но нико-го не нашли.
Прошло несколько дней. Ночью кто-то постучал в окно.
– Бабушка, выйди, – послышалось.
Федосья Ивановна открыла двери. На дворе было темно, разглядеть ночного гостя она не смогла. Но сердце почувство-вало, что человек этот свой. Несколько минут стояли молча. Потом человек стиснул ей руку, женщина почувствовала в сво-ей ладони какую-то бумажку, и человек исчез в темноте.
– Нина, вставай, – разбудила она внучку, – прочитай, что тут написано.
Нина зажгла каганец. Прижавшись друг к другу, жен-щины слушали, что читала Нина:
«Бабушка, мы, военнопленные, благодарим тебя за твой поступок. Тут, в фашистском лагере, нас много. И тяжело раненные, и больные. Некоторые умирают с голоду.
Петр Белоусов, Михаил Ключенко».
Закипело болью и гневом сердце. Но как помочь?
И вот в соседних селах появилась оборванная, старая побирушка с сумкой за плечами. За руку ее вела маленькая девочка. Это была Федосья Ивановна с внучкой Лидой. Они заходили в каждый двор. Сначала бабушка просила хлеба, а потом, узнав, кто хозяева, расспрашивала про военноплен-ных, давала читать письма из лагеря.
– Давайте, женщины, – говорила она, – соберем про-дукты для них, попробуем передать, не дадим умереть на-шим людям с голоду.
И люди приносили кто, что мог. Когда завернули в тряпки бутылки с молоком, вареную картошку, куски сала, встал серьезный вопрос: как все это передать?
– Понесу я, – сказала Нина.
Лагерь был обнесен колючей проволокой. Возле ворот стояли гестаповец и полицай. Близко подходить было не-безопасно.
– Что у тебя в корзине? – спросил у Нины полицай.
– Буряки, – отвечала девушка. – Хочу их передать больным. Пустите меня туда.
– Что она хочет? – строго спросил у полицая на немец-ком языке гитлеровец.
Полицай кое-как перевел ему просьбу Нины.
Гитлеровец засмеялся, поднял руку и начал что-то по-казывать на пальцах. Полицай сказал: «Неси литр самогону, курицу и яйца, тогда разрешим»
Нина вернулась домой. Бабушки не было.
– Что, не пустили? – спросила Марфа.
– Нет, мама, – заплакала Нина. – Полицай сказал: неси самогон, курицу и яйца.
Марфа выбежала из хаты. Вернулась она с бутылкой самогона.
– Неси.
Полицай взял у девушки бутылку и спросил немца:
– Пустить ее или нет?
Но девушка уже была по ту сторону ворот. Вернулась домой Нина поздно ночью. Она рассказала, что передала все и принесла домой письмо:
«Дорогие мамаши и сестры! Мы, военнопленные, шлем вам нашу сыновнюю благодарность. Фамилии наши таковы: Щербак, Гальченко, Калмыченко, Пэня, Панченко, Салико, Вакула, Бондар. 23.08.1942 года».
Нина, а иногда Лида и ее подруга, Ида Жамбекова, час-то проникали в лагерь. Но бутылкой молока многих не на-кормишь. На помощь пришел дед Волкевич – житель хутора. В своей хате он спрятал большой котел. Сюда женщины приносили картофель, бурак и другие продукты. А дед варил. Достали бочку, куда сливали варево, и глубокой ночью отво-зили на тачке к лагерю. А там Нина, Лида и их подруги пере-давали дальше.
Все чаще из лагеря исчезали военнопленные. Вывозили их оттуда в бочке, а иногда, если удавалось достать лошадь, то и в соломе на бричке. Прятали у себя на квартирах до вы-здоровления, нередко выдавая за своих сынов, внуков, пле-мянников. Среди них было немало больных, раненых.
Федосья Ивановна привела одного из них в больницу:
– Тит Иванович, помогите, – сказала она врачу.
Врач Триль осмотрел раненого и сказал:
– Хорошо. Только вот что, Ивановна, будь осторожна. Никто не должен знать.
Федосья Ивановна молча усмехнулась.
Двадцать тяжело раненных военнопленных были «пе-реведены» из лагеря в больницу. Их положили в прачечной, куда редко кто заходил.
До сего времени сохранился документ, в котором ска-зано: «От имени выздоровевших бойцов Советской Армии, что находились в больнице в 1942 году, от всего сердца бла-годарим вас. По поручению воинов – Петр Михайлович Се-вастьянов».
Гестаповцы искали тех, кто прятал бежавших из лагеря военнопленных. Подозрение пало на Федосью Ивановну Мя-сищеву. Ее арестовали.
– Это ты, старая ведьма, помогала бежать из лагеря? – спрашивали у нее фашисты. – Чего молчишь? Говори! Кто твои помощники?
Большие муки перенесла женщина. Но от нее и слова не смогли добиться враги.
А сколько человек спасла ее внучка Нина! Никогда не забыть ей того утра, когда она, возвращаясь из Иловайска, услышала выстрелы. Это гестаповцы расстреливали совет-ских военнопленных. Когда стемнело, девушка пришла на это страшное место. Она нагнулась над чернявым хлопцем, подняла голову. Ей показалось, что он еще жив. Да, живой! Она услышала стон.
– Потерпи, родненький, – просила она, поднимая тяже-ло раненного. Обессиленная тяжелой ношей, она упала на дороге. И тут их подобрали свои люди.
На другой день Нина увиделась со спасенным ею пар-нем. Он тоже ее узнал.
– Мы с тобой, Нина, еще встретимся, – сказал он.
Встретились. Когда наши войска выгнали врага с со-ветской земли! Как-то в Ясиноватой она стояла на перроне, когда прибыл военный эшелон.
– Ниночка! – внезапно окликнули ее. Она обернулась и узнала в лейтенанте того самого чернявого парня. Они успе-ли сказать один другому только несколько слов. Эшелон тронулся. И лейтенант долго что-то кричал ей из вагона.
Не забыли Федосью Ивановну спасенные ею бойцы и офицеры Советской Армии. С разных фронтов приходили на хутор благодарные письма. Вот одно из них. Его прислал из Венгрии военный врач Николай Мисютин:
«Здравствуйте, бабушка! Никогда не забудем ваш ми-лый, дорогой образ. Родная! Я часто вспоминаю вас, расска-зываю бойцам и своим товарищам о скромной застенчивой женщине, совершившей подвиг. Мы скоро разобьем фаши-стов в их логове, и я приеду, чтобы обнять вас. Желаю вам здоровья и долгих лет жизни. Ваш Николай».
Письма, письма... Они приходили в войну и долгие го-ды после, принося в эту семью тепло благодарности: «Родная мамаша, Федосья Ивановна. Пишет Вам Ваш сынок Петр. Я уже вернулся домой. Работаю в колхозе, учусь. Слышал, что погибли Ваши сын и зять. Горе матери большое и неутеш-ное. Так помните, что у вас сейчас много сыновей, и никогда они вас не забудут. Ваш Петр Севастьянов».
По документам, письмам, которые находились у Федо-сьи Ивановны уже пожелтевшие от времени, подсчитано – сто человек спасены из Иловайского лагеря военнопленных участниками патриотической группы, возглавляемой Фе-досьей Ивановной.
Вот имена патриотов этой группы:
Мясищева Федосья Ивановна – руководитель патрио-тической группы,
Триль Тит Иванович – врач,
Крячко Мария Сергеевна,
Собко Нина Петровна,
Рогожина Анастасия Дмитриевна,
Шеховцова Ульяна Пантелеевна,
Нестеренко Лидия Степановна,
Пальцева Анастасия Ивановна,
Боцман Елена Харитоновна,
Болдырева-Триль Евгения Константиновна,
Быкова Анна Петровна,
Дуденко Елизавета Карловна – партизанка,
Колесников Никифор Иванович.
Об этом мужестве и подвиге помнят и знают дети Нины Петровны – Николай и Екатерина, правнуки Федосьи Ива-новны. В этом суть преемственности поколений и беспре-рывность истории.
Женщинам Иловайска…
Простые женщины, сестры и матери, такие скромные, порой застенчивы, но как величественны, щедры и благород-ны Ваши души и сердца, мужественны и прекрасны Ваши дела, о чем пишут спасенные вами советские военнопленные с разных фронтов вернувшиеся с победой:
«Я долго думал, над всем этим и пришел к выводу, что все прекрасное, что есть в Ваших детях – это Ваша заслу-га. Вы не просто мама для них, но и мама-герой. Это Вы не побоялись тогда, во время оккупации, помочь и заслонить собой пленного солдата, рискуя не только своей, но и их жизнями…»
«Это Вы, Анастасия Дмитриевна, подошли ко мне и предложили помочь бежать. Вы тогда были матерью четы-рех маленьких детей. Это был Ваш величайший подвиг, так как в случае неудачи побега, погиб бы не только я, но и за меня расстреляли бы Вас и Ваших детей. Когда на подвиг идут мужчины – это просто мужественно, смело, прекрасно. Но когда на такой же подвиг идет мать четырех детей, то это неизмеримо величественно и по-человечески – грандиозно!»
«В эту войну женщины Иловайска сделали не меньше, чем те мужчины, которых они спасли от смерти. Сколько десятков, а может и сотен военнопленных были возвращены в строй, потому что женщины Иловайска им устраивали побеги из лагерей, подкармливали, лечили, одевали, снаряжа-ли в дорогу, благославляли нас на подвиги во имя Родины, во имя нашего народа. Никто, конечно, тогда не произносил этих слов, высокопарных, как лозунг. Но делали женщины все для того, чтобы сейчас их внукам, а нашим детям, было не страшно жить на Земле.»
Материалы предоставлены из архива Иловайского народного исторического музея директором данного му-зея – С. Д. Аносовой.
4 сентября 1943 года в результате жестоких боев части 96-й гвардейской стрелковой дивизии освободили Иловайск от фаши-стских оккупантов.
«Дети военного времени» – это те, кому чудом удалось выжить, уцелеть в кошмаре фашистской оккупации и во всех прифронтовых и фронтовых полосах под свинцовыми ливнями, шквальным огнем, и те, жившие вдали от боев и сражений вой-ны, но очень ощутимо чувствовавшие на себе ее смертоносное, роковое дыхание, деля вместе со взрослыми судьбу страны, жившие под девизом: «Все – для фронта! Все – для победы!»
Наше мирное, радостное, счастливое детство, здоровье стали жертвой войны. Был ли счастлив тогда ребенок Урала, Сибири, Казахстана? Было ли радостным состояние его ду-ши? Каков был его внутренний, духовный мир? Пусть на это ответить воспоминание еще одной из тысяч «детей военного времени» – Клары Шигирт:
КЛАРА ФИЛИППОВНА ШИГИРТ (Колясева),
30 декабря 1940 г. р.
город Асбест, Свердловской области, Россия
ВОЙНА – ЖЕСТОЧАЙШЕЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
В эпоху сомнений и бедствий
До самого смертного дня,
Нетленная память о детстве
Уже не оставит меня.
А. Жигулин
Состояние тревоги… Это можно помнить? Когда ви-дишь от горя поникшую мамочку, всю в слезах, с какой-то бумажкой в руках, и такую же грустную и тоже плачущую бабушку, тетю и сестренку – всех, окружающих, сочувствен-но, жалостливо гладящих тебя по головке, рыдающих, при-читающих над сиротинушками; то общее горе, беда, тревога передаются и тебе – ребенку, сковывая его сердечко, душу, весь организм, и он, не осознавая, не понимая причин и фак-тов, тоже начинает плакать, грустить.
В тот момент, конечно, мне, в мои два годика, было не понять, что мы с сестренкой и мамой живем не в своем, а в бабушкином, по линии мамы, доме и не в городе моего рож-дения – Асбесте, а на небольшой железнодорожной станции в далеком Узбекистане, куда мы переехали, как только папу призвали на фронт, и что это был октябрь 1942 года, и что это мама получила похоронку на своего мужа, нашего с сест-рой отца, но я видела, впервые, горе любимой мамочки, большую беду всей семьи и сопереживала ее. «Не плачь, ма-мочка!» – всю жизнь бьется в моем подсознании.
Пожалуй, с нее и началась моя детская память об исто-рическом и страшном событии по имени «Война». Позже от мамы узнаю об этом и о том, как прощался папочка с семьей, уходя на фронт, когда мне было всего-то около семи меся-цев, как он ласково и нежно держал меня на руках, целовал меня в щечку, не зная, что видит нас в последний раз…
Позже, всякий раз, я старалась представить себе, как бы заново почувствовать, нежность, тепло отцовских рук, его ласковый голос… Сознание того, что пусть мало, коротко, но все же я знала отцовскую любовь и заботу – хоть чуть-чуть облегчало боль невозвратимой утраты. И гордость за то, что он отдал жизнь за свободу Родины, за мое светлое будущее, жила в душе рядом с болью горести.
Спустя годы говорю: да, можно помнить не только пред-меты, но и боль, тревогу и даже образ своего детского пред-ставления. И – чувство голода... На перроне – небольшой ларек, в который вагон-лавка привозит хлеб, и крошки хлеба на при-лавке ларька, когда хлеб режут, деля на пайки, и мы, голодная детвора, наперебой сгребаем эти крошки себе в рот…
А спасительный берег арыка-канала? Высокие с пыш-ными листьями, с яркими желтыми цветами кусты топинам-бура (мы называли картошкой), разросшегося по берегу… Его сочные корнеплоды были настоящим лакомством для нас, детворы! Казалось, нет ничего вкуснее!
И еще одно яркое, незабываемое воспоминание из дале-ких детских лет военного времени (как будто вчера): большая нарядная Елка в большой комнате какого-то учреждения, дет-ские песни, танцы, хороводы вокруг Елки… И – подарки! Боль-шие и богатые для нас, детей военной поры: конфеты, яблоки, печенье, чуреки и еще что-то вкусное-вкусное! Веселые и радо-стные лица взрослых и детей – светло, празднично! Как поняла потом – это был победный 1945 год!
И вот, когда за спиной полжизни наблюдений, опыта, анализа и размышлений – приходишь к определенным выво-дам. Например – кто виновен в страданиях, в искалеченных судьбах целых поколений, в гибели миллионов людей разных национальностей и вероисповеданий в мировой войне 1939–1945 годов (только в нашей семье погибло 7 мужчин – 6 мужей сестер моей мамы и брат)? Война?! О, нет! Война – это ни на-воднение, ни засуха, ни ураган, возникающие сами по себе в силу взаимодействия природных Стихий. Война – жесточайшее преступление, родившееся сначала в виде бредовой идеи миро-вого господства в голове с ограниченными способностями мыслить дальновидно, образно, всеохватно представлять, взвешивая последствия и свои возможности, опираясь на при-меры истории, а потом разработанной, скрупулезно спланиро-ванной в головах таких же одержимых жаждой власти и славы натур, способных на человекоубийство и называющих себя «стратегами». Стратеги чего? Продления жизни человеческой? Обеспечения всеобщего счастья, радости и покоя на Земле ка-ждому, от мала до велика, жителю планеты? Ах! Стратеги пе-чей крематориев, в которых живьем сжигали безоружных, из-можденных голодом и нечеловеческими условиями концлаге-рей, неповинных ни в чем людей, уже не могущих защитить себя?! Это – героизм? По-зор! И – трусость!
Ты вызови, открыто, на поле боя. Вызови равного по силе, а то и с превосходством. И во Имя, действительно – благородной цели! И победи, как Илья Муромец Соловья-разбойника! А то – одной рукой «Пакт о ненападении», о ра-зоружении подписывает, в доверие лезет, а другой, на сле-дующий же день, украдкой как вор, бомбой по стране – бах, врасплох! И орет всему миру: «Видите! Бойтесь меня – я по-бедил! Я – стратег! Я – гибкость гениального ума человека!»
Ну и чем же отличается «гибкость ума» такого «гения» от изощренной повадки хищного зверя, нападающего на жертву врасплох? Вместо Совершенства – всему миру нагло демонстрируются те же инстинкты животных, разве что – в более цивилизованной форме: твоё-моё-о! всё-о-о моё!
Вот, например, что дала бредовая идея оккультиста Гитлера – величайшего «стратега» мировой бойни – вкупе с такими же – их нации, народу, стране? Много ли своим лю-бимым, родным и близким предоставили их солдаты чужой землицы и рабов со здоровыми генами? Или в расцвете лет нашли свой последний бесславный и безвестный приют без креста, даже без холмика, средь Белорусско-брянско-смоленских топей, иль просторов, полей, хватая и скребя, в предсмертных судорогах, горсть чужой земли пальцами си-неющих рук? Неужели в последние минуты расставания с жизнью этот "воплотитель" в жизнь идеи мирового господства, представитель «особой, признанной господствовать над другими народами расы» радовался, ощущая сырость и холод чужой земли в своих коченеющих руках и благородно вспоминал «стратега-фюрера»? Не верю!
Неужели благодарны фюреру и его соратникам матери, отцы, жены и дети, провожавшие с цветами своих родных и близких, любимых «Нах Остен» покорять «дикарей славян» и «азиатов», а потом всю свою жизнь, до последнего вздоха, ждущих их, так и не вернувшихся с фронтов? Не верю!!
А участь самих «стратегов» этих захватнических войн? И какую роль им отвела мировая История? Не позавидуешь!
В заключение так хочется сказать всем, жаждущим Власти над миром, чужих богатств, земель – стратегам и народам – живите на своей земле и превращайте ее в райский сад счастья и радости, без нищих и голодных! Тогда вся земля станет раем вечной жизни Человечества, а не испепелится в атомном огне по вине еще какого-нибудь «стратега» с умственным или физическим недостатком, из-за которого, завидуя и ненавидя, он го-тов утопить весь мир в крови или спалить живьем!
К. Шигирт, инженер-конструктор Управления Малой Механизации треста «Южэнергомеханизация», ныне пенсионерка, «дитя военного времени», г. Зугрэс, Донбасс, ноябрь 2007 г.
Вам, уважаемые потомки всех веков грядущих, мы, «дети военного времени», сердечно дарим песню нашего детства, которую пел весь мир:
Катюша
Музыка М. И. Блантера
Слова М. В. Исаковского
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша
На высокий берег, на крутой.
Выходила, песню заводила
Про степного, сизого орла,
Про того, которого любила,
Про того, чьи письма берегла.
Ой, ты песня, песенка девичья,
Ты лети за ясным солнцем вслед,
И бойцу на дальнем пограничье
От Катюши передай привет.
Пусть он вспомнит девушку простую,
Пусть услышит, как она поет,
Пусть он землю сбережет родную,
А любовь Катюша сбережет.
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой
Выходила на берег Катюша
На высокий берег, на крутой.
Да, спасти Мир, Свободу и Радость! Кому, как не нам, «детям военного времени», знать, как желанны они и люби-мы, какой ценой заплатили за них народы в ту, Вторую мировую войну!
А тогда, 65 лет назад, в суровом 1943-м, над огромной, многонациональной Страной воссияли первые лучи восходящего Солнца Свободы.
8 мая 1945 года в Берлине состоялось подписание акта о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии.
Процедуру подписания акта открыл представитель Советского Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза Г.К. Жуков.
Великие Духом и Силой единства народы Великой Страны СССР боролись с фашистской откормленной, вымуштрованной, вооруженной до зубов ордою 1418 дней и ночей и одержали Победу!
По всему по этому, мы, «дети военного времени», за плечами которых и война, и трудности послевоенных лихолетий и долгие годы созидательного труда во имя возрождения страны из руин и пепла, создание ее экономической мощи, культуры, просвещения, своими воспоминаниями на страницах книги этой хотим напомнить нынешнему и грядущим поколениям, что такое – война, чтобы предостеречь, оградить, защитить как-то своих потомков от гибельного смерча ее, от разрешения сложных вопросов путем войны. Ибо путь войны ведет Чело-вечество к страданиям, лишениям, болезням, жестокости, ненависти, злобе, к разрушению, уничтожению – погибели.
Только путь Мира ведет Человечество к добру, радости, братству, свободе – к жизни вечной.
Человечество уже достигло такого самосознания, такого уровня развития, что у него достаточно уже знаний и Мудрости, чтобы суметь разрешать любые самые сложные вопросы взаимоотношений только мирным путем, чтобы навсегда очистить свой Отчий Дом – нашу прекрасную планету Земля – от всяких войн.
О. Гладнева