В семидесятые годы, в двадцатилетнем возрасте, после катастрофического воздействия трёхгодичной службы на северной окраине европейского континента, размышлял о внедрении в пласт человеческого общества с последующим трудоустройством.
Проживание на берегу моря, с любовью к водной стихии, и уже полученная судовая специальность, обязывали к работе на плавсредствах. Начав приобретать судоводительскую профессию, устроился водителем катеров на спасательной станции.
В летний сезон, курортный город Геленджик, посещали граждане со всех уголков государства, чтобы провести свой трудовой отпуск у Чёрного моря. Но, расслабившись и потеряв бдительность, не все возвращались домой. Часто приходилось выходить на катере в море для поиска и подъёма из-под воды в различной степени разложившиеся тела бывших когда-то людей. Это мероприятие было неприятным, отвратительным заставляющим рассматривать человеческие существа с биологически-анатомической точки зрения, презирая отсутствие интеллекта.
Город Геленджик, расположенный на побережье Чёрного моря вдоль замкнутой мысами бухты, выбран моими предками как место удобное для поселения среди чудесной Кавказской природы. После окончания разрушительной войны, отец, получив участок земли на центральной приморской улице среди курортных пансионатов, построил домик, являвшийся местом моего беззаботного существования. Набережная, затенённая великолепными соснами, притягивала романтикой пешеходных прогулок.
Очередной раз, шествуя вдоль бухты, увидел под крутым, обрывистым берегом многочисленную толпу людей. Отдыхающие в пляжных костюмах по колено в море, образовав замкнутое кольцо, молча и сосредоточенно что-то разглядывали в воде. Заинтересовавшись, спустился на пляж, с профессиональным любопытством проник сквозь плотно прижатые тела в центр круга.
Под водой лежал голый молодой мужчина, корчившийся в судорогах.
Изо рта пузырилась пена, смываемая прибойной волной, накрывая голову бедолаги.
На меня снизошло прозрение. Оглянувшись, узнал лица так же рассматривавших Иисуса распятого на кресте.
Во вспыхнувшем негодовании за человечество, брезгливо расталкивая голые, липкие тела жаждущие зрелищ, схватив эпилептика, выволок на пляжную гальку. Убедившись в жизнеспособности больного, не оглядываясь покинул пляж, сгорая от стыда за свою принадлежность к оставленной толпе любопытного класса млекопитающих.