Шторм

В восьмидесятые годы в Геленджик заходили болгарские яхты старой постройки, но с отважными яхтсменами.
Я, являясь специалистом по ремонту яхт, оказывал помощь болгарам из города Поморие. Мне, капитану парусного катамарана «Солнечный ветер», в восемьдесят восьмом году пришло приглашение на участие в тринадцатой международной парусной регате на кубок «Георгия Димитрова» проводимой Болгарией.
Парусный катамаран серии «Центаурус» построен в восемьдесят третьем году в Латвии конструктором Алдисом Эглайсом как немагнитное судно для Геленджикского научно-производственного объединения  «Южморгеология». Директор НПО каждое лето поощрял участие яхтсменов в спортивных регатах. Помощь в обслуживании яхты оказывал бессменный штатный матрос, удовлетворяемый нищенской зарплатой с жизненной потребностью мотылька. Организацию заграничного плавания возложил на чиновника объединения, – члена городского яхт-клуба. Население курортного города не интересовалось морем.
В экипаж пригласил двух начинающих, но отчаянных яхтсменов из Новороссийска. Завсегдатаев клуба; местного сапожника, токаря, инженеров.
Все восемь человек экипажа в какой-то мере были работниками НПО.
В течение месяца яхту подготовил к дальнему плаванию. Принял на борт экипаж и солнечным июньским днём катамаран под парусами шёл по Геленджикской бухте в сопровождении яхточек, катеров, лодок провожавших нас на подвиг.
Проложенным курсом на Крым шли под жарким солнцем, отражённым от зеркального моря. На яхте не было мотора. Приходилось улавливать малейшее движение воздуха, используя одновременно до шести парусов поднятых на тросах такелажа шатром растягивающих мачту на корпуса.
Экипаж беспрестанно снимал и ставил паруса, совершенствуя аэродинамический эффект, неся круглосуточные, шести часовые вахты по три человека.
Коком определили молодого никчемного инженера с литературными склонностями. Весь поход приходилось ограждать его от побоев голодных, разъярённых матросов. Еды было вдоволь, но готовилась она в антисанитарных условиях,
не профессионально. Благоприятный переход до Ялты сплотил экипаж, обучив работе с парусами. На траверзе скалы «Ласточкино гнездо» встретили идущее под всеми парусами парусное судно «Товарищ» и курсом на Варну оставили за горизонтом берег. Сменяющиеся вахты и лёгкий ветерок продвигали яхту к цели.
На середине пути, к заходу солнца, из-за горизонта на западе, стал подниматься валик туч, вырастая с каждым часом во фронтальный каток.
Срочно принялись готовить катамаран к шторму, закрепляя в корпусах и на палубе снаряжение.Поставили лавировочный парус-стаксель с зарифленным гротом.
 
Навстречу, устрашающе надвигался вал, вращающегося катком воздуха, наполненного струями воды. Ураган врезался в яхту потрясающим ударом, покрыв мраком мир. Экипаж с трудом справился с уборкой парусов, ставшими стальной жестью в ревущем ветре. Тринадцати метровая мачта в форме крыла восемь квадратных метров, несла катамаран в беснующемся море со скоростью десять километров в час.
Приказал экипажу надеть костюмы непромокаемые, жилеты спасательные и обвязаться фалом. Приготовил к отдаче спасательный плот.
Наступившая ночь, накрыла море непроглядной чернотой разрываемой ослепительными молниями, вонзающимися с грохотом в мачту.
Электрические разряды, стекающиеся по тросам, освещали морской Ад.
 
Я оказался властителем судеб восьми человек, ведя яхту в урагане.
Определил, что катамаран может бороться со стихией, только идя бортом к ветру вдоль волны, держа мачту в потоке ветра.
Мне оставалось, по возможности, подруливать к волне. При этом яхта весь период ночного урагана мчалась вдоль штормового фронта. В полночь наступил пик ярости беснующегося моря. Никто из людей не сомневался в исходе, смерть хлестала наши души.
Ребята лежали на площадке между корпусами в брызгах электрических разрядов. От ударов волн расшнуровавшийся носовой парус рвал трос. Наиболее отчаянный парень из Новороссийска попытался пролезть на нос, но не смог пробиться сквозь волну, бьющую через палубную сеть. Посадил его за руль и полез по сетке, задерживая дыхание под водой. С большим трудом закрепил, смотав парус, уходя под воду и взмывая над волной. Цепляясь за сетку, прополз к штурвалу.
     Ребята молчали в ожидании того, что должно произойти.
Если мачта не выдержит долбящего урагана, то в тот же момент фанерные корпуса развалятся и пойдут на дно под тяжестью снаряжения.
Человек в таком шторме, посреди моря, не продержится и пяти минут.
 
Сквозь рёв ветра послышалось пение. Это добродушный сапожник пел о «Варяге», песню подхватили все матросы. Бремя ответственности за этих ребят сдавило моё сердце. Я единственный на яхте профессионал, всю ночь рулил двумя спаренными рулями, уводя яхту с экипажем от смерти. Ужас происходящего и физические нагрузки сковали тело. Мозг взорвался провалом и вспышкой.
Показалось, что произошёл срыв времени в окружающей, всеобъемлющей апокалипсической тьме. К рассвету ураган принял вид шторма. Экипаж, сжившийся со страхом и стихией, начал действовать.
Бессменный штатный матрос подал мне открытую баночку дефицитной лососины. Новороссийские яхтсмены определили радиопеленгами наше положение ближе к берегам Турции. Курс яхты относительно ветра позволил поставить штормовой парус-стаксель, понёсший катамаран по волнам к Варне.
Я попытался расслабиться, но не смог. Спазм сердца и мышц от страха и напряжённой работы с рулями, парализовали тело. Попросил новороссийских яхтсменов подменить меня на руле.
Матросы на руках затащили меня в каюту, напоили лекарством, предоставив отдых до полудня. Свежий ветер привёл нас к Варне сработавшимся экипажем за шестидневный переход. Пребывание в иностранном порту требовало от капитана выполнения постановлений и оформлений. Но оказалось, нам предоставили полную свободу перемещений, чем ребята воспользовались.
У причалов стояло более ста яхт с иностранными экипажами. Для участия в гонке по Варненскому заливу, к нам на борт прибыл болгарский яхтсмен Джамбазов, совершивший два одиночных плавания вокруг света без поддержки государства. Он заинтересовался нашим катамараном как самой быстроходной яхтой на Чёрном море, развивающей скорость пятьдесят километров в час.
Мы соревновались с одесскими многокорпусными яхтами; тримараном, найденным в Атлантике и меньшим тримараном, подобранным у берегов Австралии, покинутых экипажами при авариях в шторм.
Я терпеть не мог общественных заседаний и соревнований с кем-либо.
Но поддался азарту экипажа, позволяя рисковать судном и жизнями прыткой молодёжи. Многокорпусные яхты стартовали последними. 
Перед нами всё море было усыпано яркими цветами парусов.
Матросы носились по палубе, работая с фалами и шкотами, обходя яхту за яхтой. И вот мы впереди борт в борт с большим тримараном.
Одесситы разгрузили свои яхты в Варне, а наши корпуса были забиты сотнями килограмм продуктов, воды, снаряжения. Вместе с тримараном подходили к финишу. Азартный болгарин вырывал у меня штурвал, полагаясь на свой океанский опыт. Наша, бесспорно самая быстроходная яхта, уступила первое место из-за перегруженности.
Следующим утром стартовали, взяв курс на болгарский город Поморие.
В этом городке ошвартовались у маленького причала, опередив всю сотню яхт. Дежуря на палубе, не подпускали к своим фанерным бортам подходящие суда.
Но четырнадцати метровая аджарская яхта нагло, невзирая на наши протесты, влезла в притирку к борту. Поморие - город побратим Геленджика славящийся коньячным заводом «Слынчев бряг». Яхтсменам, – работникам завода, я оказывал помощь в Геленджике.
Они, являясь организаторами городского яхт-клуба, пригласили меня и наиболее выдающихся капитанов на банкет, посвящённый парусной регате.
Застолье оказалось обильным, насыщенным спиртными напитками. Я сидел рядом с организаторами из коньячного цеха, за столом с виноделами из Аджарии, Грузии, Абхазии. Все тосты произносились по очереди под удар колокола.
Но скоро я оказался самым красноречивым тамадой по причине трезвости.
Ранним утром, с трудом удерживая голову, готовил яхту к гонке.
Усиливающийся ветер с моря, начал наваливать яхты на причал и на друг друга. Соседняя аджарская яхта, ударив катамаран, раздавила иллюминатор.
Кавказцы использовали наш якорный фал для оттяжки от причала, затем обрезали его, сняв нас с якоря. Заставил свой экипаж нырять в десяти градусную воду для поисков якоря. Вытащив якорь, вышли на старт с плохими мыслями о жителях Грузии. Стартовав последними, через час все яхты оставили позади.
Пасмурный день завершился безлунной ночью.
Береговой бриз ровно, бесшумно вёл яхту в Варну. Сзади, местами, слышались приглушённые звуки работающих моторов.
Это бесчестные «яхтсмены», пользуясь темнотой, не зажигая бортовых огней, обгоняли друг друга. Я, бессменный рулевой, вглядывался в черноту ночи.
Зная, что до берега очень далеко, но опасаясь топляков грозящих пробоиной фанерным корпусам катамарана. Внезапно в сотнях метров впереди вырос угольно чёрный столб на фоне мерцающих звёзд у горизонта. Мгновенно столб растянулся вширь метров на десять.
В ту же секунду вывернув руль, увёл яхту в сторону. Был ли это буй или рубка всплывшей подводной лодки не выяснено. Все яхты находились позади нас. До рассвета катамаран сопровождали дельфины, вспарывая море фосфорцирующими струями со всех сторон.
Утро наступило с усилением ветра гнавшего парусный флот до Варны.
От берега, по кратчайшему пути, нас обошёл большой тримаран, принёсший одесситам первое место. Много часов позже подходили остальные яхты.
Из Болгарии мы вышли, увозя огромное количество книг, парфюмерии, одежды, кетчупов. Путь домой проложили вдоль берегов Румынии, обогнув остров Змеиный. За островом, в штилевом море, обнаружили огромный предмет, торчащий из воды, в пол мили по курсу. Ребята предположили, что это нос большой надувной лодки, потребовав присвоить её. Но я обошёл это «видение» как можно дальше.
Штилевое море до Крыма задерживало плавание. Летняя жара сокращала запасы пресной воды. Оставалась техническая вода в канистрах из под бензина.
Ребята были вынуждены попробовать её и отказаться от употребления.
Восточный берег Крыма встретил нас северо-восточным сильнейшим ветром с волной до четырёх метров. Удаляясь от берега в море, по курсу в Новороссийск, медленно продвигались, борясь с волнами. От берега показался низколетящий самолёт. Он огромной махиной, с рёвом пронёсся  над мачтой. Делая развороты, ещё несколько раз пролетел, «раздавливая» яхту. Мы были в недоумении. Севернее нас, вдоль полуострова, находился полигон стрельб, но мы шли от берега вне его зоны. Поняли маневры военного самолёта как приказ не идти в штормовое море, а следовать под укрытие. Развернули яхту, к полудню подойдя к береговым скалам у Судака.
К нам приблизился стоящий в дежурстве пограничный корабль.
Криками объяснил офицеру намерение спрятаться от шторма в бухте. Военные моряки, так же бедствуя, дали разрешение. Пройдя узким проливом, вошли в штилевую Судакскую бухточку, с песчаным дном. Не успели стать на якорь, как от пляжа отошла моторная лодка с требованием сняться с якоря и уходить в море по приказанию береговой пограничной службы. Зная указание таможенников из-за границы вернуться только в таможенный порт назначения, выполнили требование, выйдя в бушующее море, оно безопаснее чиновничьего аппарата власти. Продолжалась борьба с морем и встречным ветром до тридцати метров в секунду. Ночью вышли к Южной Озереевки под Новороссийском.
Сильный ровный ветер, раздувая три паруса, гнал катамаран невидимой тенью вдоль чёрной стены береговых скал по взлохмаченному рябью морю.
Послышался рокот корабельных моторов. От берега зажглись судовые ходовые огни стремительно приближающиеся. По носу яхты, в ста метрах, пронёсся огромный сторожевой корабль. Я успел переложить руль, подставляя волне скулу катамарана. Корабль развернулся и полным ходом понёсся на яхту.
С борта слышалась команда: «Группе захвата приготовиться к высадке на неопознанный объект».
Я не стал уменьшать площадь парусов, уваливая яхту от надвигающегося носа корабля. Крича сквозь ветер, сообщил о заходе в Новороссийск и предъявление жалобы в Москву на пиратские действия армии. О своём отказе сбавить ход и предложением раздавить экипаж из восьми человек.
Корабль отвалил во мрак береговых скал не получив наград за захват шпионов. После долгих лавировок против штормового ветра, уставшие ошвартовались в Новороссийске у морского вокзала, вызвав пограничников, таможенников и портовую службу.
На этом закончилось очередное приключение, описанное несостоявшимся коком небольшим рассказом в толстой книге.
Он благодарен мне за спасение жизни.
Люди, проявившие мужество в нелёгком морском походе, украсили мою жизнь нескучным временем.