В командировку приказ: Дагестан и Чечня,
Может мина в пути, или снайпер в засаде,
И в память друзей пьём третью до дна,
Не каждый достойный представлен к награде.
Глава 18.
От Валерки Жердева жена ушла. Его завод в Москве закрыли, и он, слесарь-инструментальщик шестого разряда, в каком-то кооперативе стал делать светильники, за которые деньги платили кое-как. Трёх комнатную квартиру разменяли. Помог в этом деле Акрам, азербайджанец, к которому ушла Галина. С дочками она переехала в дом сталинской постройки на Малой грузинской улице в коммуналку, а Валерий с матерью – в однокомнатную квартиру на Полежаевской.
Мой брат Дмитрий, токарь-инструментальщик, мастер, на секретном заводе в Химках, вынужден был уйти из-за отсутствия заказов на изделия, а значит, как следствие, из-за отсутствия стабильной зарплаты, устроился в ЖКО сантехником, где толком не работал. С женой вскоре тоже развёлся. А нам, сотрудникам МВД, как-то, платили, во всяком случае, ежемесячно.
Между тем, пришлось мне встретиться с Татьяной. Ко мне обратилась её сестра, Оля, с просьбой: помочь им добраться до Солнечногорской ЦРБ, куда положили их старшего брата. Он подвергся жёсткому избиению и сильно пострадал, у него была сломана челюсть. Я уже ранее помогал Ольге в похожей ситуации, когда их мама попала под машину. Неожиданно, с Олей у меня сложились дружеские отношения. Я за ними заехал в Зеленоград. Две блондинки, тогда, как Таня была шатенкой, а Оля имела волосы золотистого оттенка. Наших межличностных отношений мы с Татьяной не коснулись. Я был рад её видеть, но меня всегда очень задевало положение, когда с кем-либо имеешь близкие отношения, а потом всё уходит. На лице у пострадавшего брата был гипс, и он общался с сёстрами нечленораздельными звуками и жестами. Мы стояли у рентген кабинета, Ольга достала пакетик с орехами и протянула его Тане, потом мне, и, по инерции, брату. Тот принял такой жалостный вид, что Ольга, отвернувшись
от него, чуть не прыснула от смеха, уткнувшись мне в плечо, понимая всю
нелепость своего предложения. Татьяна спросила меня:
- У тебя нет знакомых в Армии? Сейчас, говорят, женщин принимают на службу.
- Ты осталась без работы?
- Да, нет. Сейчас я в школе преподаю, в начальных классах.
- У вас в Зеленограде, в городе молодёжи и электроники, заводы
закрыли, а вы демонстрацию устраивали в поддержку Ельцина, - высказал я ей.
- Мы на демонстрацию не ходили, - возразила Таня.
- За то другие ходили. Выстроились вдоль Ленинградского шоссе, от 38
км до МКАДа с плакатами: за Ельцина.
Володя Вдовин мне рассказывал, что в то время, звонил старшей сестре Александре в Зеленоград:
- Шур, в субботу мы с отцом будем огород перекапывать, приезжай с сыновьями нам помочь.
- Володь, в эту субботу мы не можем, будем в цепях стоять.
- В каких цепях? – испугался Володька.
- Встанем цепочкой вдоль Ленинградского шоссе, от Зеленограда и
дальше, в поддержку Ельцина.
- Вам делать нечего? Надо родителям помогать, а вы занимаетесь незнамо чем, - сказал ей Владимир.
Пришлось Володе с отцом одним взяться за лопаты. Через год, собравшись на семейном празднике, Александра за столом Владимиру сказала:
- Вот ты, Володь, меня на 7 лет моложе, я Плехановский институт закончила, а ты меня умнее. По всем заводам ходили агитаторы, уговаривая провести такую акцию, и мы повелись.
Не у дел остались многие. На Ленинградском шоссе населённые пункты превратились в рынки свободной торговли. Местные жители выставляли на обочины всё, что вырастало у них в садах и огородах, в надежде продать свои продукты труда. Украинские женщины из Днепропетровска обосновались на 59 км у деревни Дубинино с кухонной посудой, изготовленной ими на производстве, и этой же посудой с ними расплатились за работу. Меня вызвал командир:
- Виктор Матвеевич, съезди, убери с трассы посуду. Сегодня пятница,
сотрудники дипломатического корпуса сейчас в Завидово поедут, а тут
женщины с кастрюлями по всей деревне.
Фарфоровая посуда, - столовые сервизы, супницы, тарелки, - была сложена стопками в нескольких точках на протяжении километра. Остановившись у первого развала, и заглушив машину, я вышел к продавщице. К нам сразу подошла старшая «десанта», Надежда, с которой я по этому поводу уже общался. Ей было около сорока лет, простая работница, с усталостью на миловидном лице. Мне было жалко украинок, вынужденных покинуть родной кров и мужей, которые тоже потеряли там работу, но теперь я получил конкретное указание, и должен был его выполнить.
- Надежда, вы можете хотя бы располагаться не на обочине, она
является частью дороги, а перейти на траву? Вас и так, таких красивых, издалека видать, - обратился я к старшей группы торговок, стараясь говорить помягче.
Женщины потихоньку стали переносить посуду, а Надежда пригласила меня к себе в арендованный ими вагончик, стоящий рядом, на краю деревни. Зная, к чему это ведёт, я её предупредил:
- Надежда, это ничего не изменит.
- Я понимаю. Мы не первый раз встречаемся, надо же нам
познакомиться. Я хочу вас угостить.
Я не стал из себя меня корёжить, рабочий день у меня закончился, почему бы и нет.
- Хорошо, только символически, у меня сердце слабое, - согласился я.
- Да, - встревожилась Надежда.
- Да. Отказать не могу, - подтвердил я.
- Ну, слава Богу.
Символически не получилось. Распили бутылку коньяка, и я собрался уходить, но вернулись все товарки, - на улице стемнело, - с ними тоже надо было чокнуться. Появилась вторая бутылка. Конечно, больше подливали мне, и я расслабился в окружении милых женщин, то есть, набрался. Как-то вдруг мы с Надеждой остались вдвоём, и я понял, что пора ретироваться. Это не входило в мои планы. От близости в таком состоянии я вряд ли получу удовольствие, а главное: нельзя пользоваться безысходным положением женщин. Поэтому, поцеловав её, я с ней попрощался.
Наступила осень. Я делал ночную проверку на автомашине «ВАЗ-2104». Проверив несение службы инспекторами на посту 33 км, из Чёрной грязи я поехал в сторону области. Время шло к полуночи. Проехав поворот на Ржавки, я чуть не сбил девушку, выбежавшую на проезжую часть с поднятой рукой. Хорошо, что на ней были надеты белые брюки, в свете фар я вовремя её заметил и затормозил.
- Вы что же это делаете? Бросаетесь под машину, - выйдя навстречу
подбежавшей девушке, выговорил я.
- Простите, пожалуйста. Мне очень надо доехать.
- Куда?
- В Зеленоград.
- Садитесь в машину, расскажете, что случилось.
Она мне рассказала, что приехала из Крыма на заработки. В Симферополе у
неё осталась четырёхлетняя дочка. После распада Советского Союза у них работу найти было невозможно. В Зеленограде она отработала два месяца на рынке, а работодатель, - он азербайджанец, - денег не платит. С ним надо переспать, а она этого категорически не хочет. Ей посоветовали обратиться к русскому авторитету с этим вопросом. Тот назначил ей встречу в магазине «1000 мелочей» сегодня на 24 часа, а она на эту встречу опаздывает.
Я отвёз её на Московский проспект, она, попросив меня немного
подождать, скрылась в дверях магазина. Через 15 минут она вышла, сообщив
мне, что за неё заступятся.
- Может мне подключиться? – спросил я.
- Нет, не надо. Мне обещали, а они слов на ветер не бросают.
Её звали Светлана. Мы приехали в посёлок ВНИИПП, где она снимала комнату, я заехал на площадку перед домом.
- Спасибо вам большое, вы меня так выручили.
- Не за что. Наш долг – помогать людям.
- А Россия нас бросила, - с неподдельной горечью сказала она.
Мне на это ответить было нечего, и я взял её руку в свою, слегка пожав тёплую ладонь. Она щекой прижалась к моему плечу, а я боялся пошевелиться, чтобы не нарушить умиротворение, нахлынувшее на нас. «Ну почему эти хохлы, - по-другому их даже называть не хочется - всё время пихают своих красивых дочерей и жён в объятия: то завоевателей, то работодателей». Света подняла голову и мы стали целоваться. Незаметно стало рассветать. Мы настолько увлеклись, что потеряли время. Правда говорится: «Счастливые часов не наблюдают». Она мне напомнила Таню, по всему, Света была не хуже. Прощаясь, она назвала мне номер квартиры, где жила. Было заманчиво, но я себя пересилил, и постарался выбросить её из головы. «Женщина – источник наслаждения, а наслаждение ведёт к страданию», - где-то я прочитал такое индийское изречение. На тот момент я в таком состоянии и находился, вспоминая наслаждения.
Разыскивали мы машину «Камаз», на которой ленинградский водитель, перевозил на полуприцепе порошок «Зуко». Ночью его остановили на 54 км, под угрозой оружия вывезли на просёлочную дорогу, и оставили в лесу. Он под утро пришёл на пост ГАИ 49 км. Обнаружили мы машину недалеко от Берёзок, уже порожнюю. Что интересно, после этого в Солнечногорске, во многих палатках, вдруг стали продавать этот порошок. Пакетик «Зуко» растворяли в воде, и получался газированный сладкий напиток. А этих пакетиков было целая фура. Химия, конечно, но «Фанта», массово завозимая к нам во время Олимпиады в Москве, - тоже химия, а покупали. Лже милиционера с компанией вскоре выявили оперативники из ОВД.
И начались потери. Первым оказался прокурор Солнечногорска,
Алексей Малкин. Он уехал на своей машине на дачу и, как в воду канул вместе машиной. Не вышел на службу наш инспектор, Николай Добряков. Сначала подумали, что заболел, но на следующий день в батальон позвонила его мама и сообщила, что сын не пришёл с работы. Он встречался с женщиной, которая занималась бизнесом, и жила в Поварово. Поехали по её адресу, и там обнаружили у коттеджа пустые автомашины: «Жигули» Добрякова, и её «Джип». В спальне был полный беспорядок, следы борьбы, и никого. Коля был очень хорошим парнем, в полном соответствии со своей фамилией. Мастер спорта по борьбе. Мы с ним работали вместе в комсомольско-молодёжной смене. В батальоне у нас служил Александр Заднепрянский, он уволиться по сложившимся обстоятельствам, и занялся предпринимательством. Он с друзьями провёл своё расследование по факту исчезновения Николая и его женщины. Следы оборвались в котельной посёлка Поварово. В шлаке были найдены: оплавленная милицейская кокарда и пуговица. Кочегара, работающего в тот злополучный день, найти не удалось. Исчез. Поэтому возникло предположение, что Добряков погиб.
На Дмитровском шоссе были расстреляны инспекторы ДПС, нёсшие службу у перекрёстка МБК Дмитровско-Ленинградского направления. Причём, ребята погибли в силу того, что ещё не перестроились, ещё не осознали опасности нового времени. Ими была остановлена автомашина «Жигули», двигавшаяся в сторону Москвы, для проверки. Кроме водителя, в машине находились два пассажира. Один инспектор, вооружённый автоматом, остался на дороге, а второй прошёл в помещение поста вместе с водителем. Он связался по селекторной связи с дежурным 2-го батальона ДПС УГАИ Московской области и попросил проверить по базе остановленную автомашину. Дежурный совершил роковую ошибку: вместо селектора он воспользовался радиостанцией, и сообщил: «Машина в угоне». Водитель не был досмотрен, и был готов применить свой пистолет. Он сразу его и применил, а второй сотрудник ГАИ, не ожидая такого развития событий, за это тоже поплатился. Он не держал наготове автомат и, когда бандиты открыли огонь из «Жигулей», не успел принять оборону.
Милицию уже не боялись, а, значит, не уважали. Вернее, перестав уважать, не стали бояться. Нарушители и преступники, их я имею в виду. А их расплодилось. Я думаю: это следствие того, что весь мир видел милиционеров, которых выводили из расстрелянного Дома Правительства с поднятыми вверх руками, будто преступников. Какое будет уважение, если два министра внутренних дел: Николай Щёлоков и Виктор Пуго застрелились.
На российском вещании вышла в эфир радиостанция «Авторадио». Поступило указание Управления ГАИ: направить представителя батальона на программу, посвящённую безопасности дорожного движения, которая
выходила в прямом эфире. Анатолий Николаевич Юдин предложил мне
участвовать в этой программе.
- Выбор пал на тебя,- объявил мне Анатолий.
- Я понимаю так, что надо будет отвечать на звонки радиослушателей.
- Да, скорее всего. Потому тебя и назначили.
- Тогда мне надо брать с собой Комара. Наверняка будут вопросы по дорожным условиям и качеству ремонтных работ дорожного полотна.
- Конечно, Владимира Михайловича бери с тобой.
Радиостанция находилась в обычной, московской, двухкомнатной квартире. Было опасение, что вдруг меня спросят о том, о чём я не смогу компетентно ответить. Всё-таки, я служил в ДПС, в строевом подразделении, служба в котором несколько отличается от службы в районных отделениях ГАИ. В процессе моих ответов на вопросы ведущей поступил звонок от слушателя:
- Можно ли мне обучать вождению на легковой машине в деревне, в поле?
Я ответил так:
- Вы формально будете нарушать, закон есть закон. Здесь на усмотрение инспектора ГАИ, который вас остановит. С моей точки зрения: можно, если это будет безопасно для окружающих, в том числе и для вас. Ваш стаж водителя должен быть не менее 3-х лет. Я понимаю так, что ваша автомашина не оборудована вторыми педалями, как учебный автомобиль, и вы будете нарушать порядок прохождения обучения водителя на категорию «В». Однако в уголовном кодексе есть статья, которая гласит примерно так: лицо, совершившее деяние, которое формально подпадает под признаки преступления, но не создаёт угрозу общественной безопасности в силу малозначительности, освобождается от уголовной ответственности. Я полагаю, что это применимо было бы и в административной практике. Инспектор ГАИ, за нарушение ПДД водителем, имеет право не только подвергнуть его штрафу, или составить протокол, но и вынести устное предупреждение, исходя из того: была ли создана аварийная ситуация или нет, то есть, была ли создана угроза безопасности дорожному движению, или нет. Ведь, остановка гражданина при управлении им автотранспортного средства ограничивает же его свободу в той, или иной степени. И второе, если логично рассуждать, Правила регулируют дорожное движение, и если в поле дороги нет, то и нарушения нет. Что не запрещено, то разрешено.
Как я и предполагал, второй телефонный звонок от слушателей был о
дорожных условиях в Солнечногорске, в котором образовывались заторы
по воскресным дням при возвращении дачников в Москву. Ведущая объявила:
- На этот вопрос вам ответит инженер по организации дорожного движения, Комар Владимир Михайлович.
Ему пришлось отвечать на главный вопрос: «Когда прекратятся эти заторы»?
Владимир ответил с оптимистическим прогнозом, а я вспомнил дежурного Калашникова, который ещё в 70 году не верил в скорое строительство объездного шоссе.
Водитель Солнечногорского ГАТП, Виктор Кузнецов,- брат Николая Кузнецова, с которым я учился в школе имени Блока, - на автомашине «ЗИЛ-130» повёз продукты в Москву по магазинам, и нарушил Правила. Остановил его инспектор ГАИ, и, проверяя документы, неожиданно обрадовался:
- Так вы из Солнечногорска?
- Да, - ответил Виктор, уже тоже радуясь, что его сейчас отпустят с миром.
- Вот теперь я на вас высплюсь, - заявил инспектор. - У меня дача за Клином, и по воскресеньям приходиться по часу стоять, чтобы проехать ваш город, когда возвращаюсь домой.
Действительно, летом так было. Дорога на Москву проходила по центру Солнечногорска, по улице Красной. Объехать нельзя, потому что справа проходит Октябрьская железная дорога, тоже по центру города, а слева раскинулось озеро Сенежское. Виктора наказывать не стали, поскольку он являлся нашим общественным автоинспектором, но информацию о его нарушении прислали в наш адрес.
Ельцин, обращаясь к автономным республикам и областям, объявил: «Берите суверенитета, сколько хотите, сколько можете проглотить». После развала СССР взялись за Россию. Первой оказалась Чечня и там началась гражданская война. Дудаев стал Президентом Чеченской республики Ичкерии, который был за выход республики из состава РСФСР. Оппозиция
была против выхода, и устроила митинг. Митинг расстреляли. Ну, а наших сотрудников стали посылать в этот неспокойный район. Ежемесячно, по два человека, добровольно, или добровольно принудительно от батальона.
Сергей Курбатов и Виктор Киселёв прибыли в Беслан. Они несли службу на блок-посту, совместно с военнослужащими, около села Эльхотово, что рядом с Кабардой. В один из дней за военными приехала машина, и на посту наши сотрудники остались одни вместе с местным участковым инспектором, майором милиции. К ним стали подходить сельские жители, всё больше и больше, и вскоре они оказались в окружении агрессивной толпы.
Когда Сергея и Виктора стали обезоруживать, их коллега пытался их защитить, но его жестоко избили. У Курбатова отобрали автомат и пистолет, который висел в кобуре на портупее, а у Киселёва только автомат. Пистолет у него был под пальто в кобуре на поясном ремне, и он боялся: как бы его не обнаружили. Ничего хорошего они не ожидали, поэтому пистолет давал какую-то надежду. Их закрыли в каком-то сарае, в котором они провели сутки. К счастью, их освободили, но оружие им не вернули.
- Чёрт с ним, с этим оружием. Главное - вы живы, - сказал ребятам командир полка, Мамот Вячеслав Васильевич, встречая их на аэродроме.
Когда Михаил Трусов собрался в командировку в Дагестан в третий раз,
я его спросил:
- Миш, ты, конечно, молодец, но что тебя заставляет туда ехать?
- Говорят, что каждый человек оправдывает свою фамилию. Моя
фамилия Трусов. Я хочу опровергнуть это мнение.
А всего Трусов ездил туда восемь раз. Позже, на второй чеченской войне, один из наших сотрудников, Московкин Алексей, там погиб.
Я проводил развод смен на линию и зачитал телефонограмму, в
которой было указание на задержания четырёх автомашин, принадлежащих жителям Клина, на которых разъезжали лица, подозреваемые в преступлениях. Комментариев от инспекторов не последовало, и меня удивило молчание сотрудников Клинской смены, которые наверняка знали этих людей. Но после развода ко мне подошёл Владимир Разин:
- Виктор Матвеевич, эти машины каждый день разъезжают по Клину, почему мы должны их задерживать, а где опергруппы? Отделовские не хотят с ними связываться, а мы должны подставляться. Вот у вас, у руководства, повседневное ношение оружия, а мы пистолеты сдаём после смены. Идёшь домой, а у подъезда сидят, ждут тебя, и начинают разговор, что ребёнок у тебя в садик ходит, жена там-то работает. И вроде в шутку.
- Я понимаю, Володь, вы не подставляйтесь, - сказал я ему.
А что я ещё мог посоветовать, или пообещать?
В батальоне, я вышел из дежурной части, и в коридоре встретился с командиром, который шёл мне навстречу, к выходу. Поравнявшись со мной, Евгений Иванович, не останавливаясь, сказал мне:
- К нам едет генерал, иду его встречать.
Дежурным недавно был назначен Слава Пятенков, поэтому я решил вернуться и подстраховаться: объяснить Пятенкову его действия. Я провёл ему короткий инструктаж:
- Слав, когда войдёт генерал, ты выйди к нему и подай команду: «Смирно»! Докладывать ему не надо, его сопровождает командир, только представься. Понял?
Пятенков ничего мне не ответил, но, судя по его широкой улыбке,- вроде, не учи учёного,- было видно, что слова до него дошли. А ехал к нам генерал-полковник внутренней службы, 1-й заместитель министра РФ, Шилов Иван Фёдорович, и с поста 49 км уже сообщили, что машина из ГУВД проехала. Штабные все рассовались по своим кабинетам, а я остался в классе службы,
что находился рядом с дежурной частью, откуда через застеклённую дверь
просматривался коридор. Заходит генерал, и Пятенков, стоя в дверях дежурной части, прикладывает руку к козырьку фуражки, представляется:
- Товарищ, генерал! Старший лейтенант Пятенков.
- Почему старший лейтенант? На вас же капитанские погоны,
- удивился Иван Фёдорович.
- А здесь же старший лейтенант, - пояснил Слава, ткнув пальцем в
табличку на двери, где в кармашек было вставлено: дежурный по батальону – «старший лейтенант», напротив фамилии: «Пятенков». Её не поменяли от
предыдущего дежурного, а другую не успели напмсать.
- А почему команду не подаёте? – спросил генерал.
Тут сослаться Вячеславу было не на что, и он, кисло улыбнувшись, передёрнул плечами. Правда, генерал этого уже не видел, он прошёл дальше.
- Ты почему не крикнул: «Батальон, смирно»? Я же тебе говорил, -
спрашиваю Пятенкова.
- Так не было же никого.
- Какая разница. Ты по уставу так должен отвечать. Ты передал
указание начальнику смены, чтобы машину направил на головной участок?
- Передал, только Богнат с машиной на обеде, я думаю…
- Слав, тебе думать не надо, - перебил я его. - За тебя уже подумали. Тебе надо только в точности довести указание руководства. А ты начинаешь интерпретировать.
Ко мне приехала корреспондент Зеленоградской газеты «41+», молодая девушка, брать интервью по нашей работе.
- Перед тем, как печатать материал, вы мне покажите, что там написали, - предупредил я её.
- Хорошо, - согласилась она.
Я ответил на ряд вопросов, и в конце беседы она меня спросила:
- Вам когда было легче работать, когда были инспектором, или сейчас в
должности заместителя командира?
Я вспомнил майора госбезопасности, с которым пил коньяк на посту 47 км, когда он завидовал мне, простому инспектору ГАИ.
- Когда был инспектором? – не задумываясь, ответил я девушке.
- Почему? – спросила она.
- Потому, что работая инспектором, я отвечал сам за себя, а сейчас я отвечаю ещё и за других сотрудников.
Ознакомиться с материалом мне не пришлось, но в газете всё написано было верно.
Тёплый, летний вечер. Около 23 часов я возвращался в Солнечногорск домой из батальона на своей служебной автомашине «ВАЗ-2104», и свернул на улицу Баранова, решив проехать на пост 65 км через улицу Почтовая. Перед поворотом на эту улицу меня обогнала автомашина «Жигули», она принадлежала водителю, которого я знал, но не был знаком. Он остановился у кинотеатра прямо на проезжей части около стоящих двух девушек, и затеял с ними разговор, не выходя из машины. Я мог объехать его справа по площади, но мне была создана помеха для движения на проезжей части дороги, и я встал позади него. Подождав минуты три, я выглянул из окна и
произнёс:
- И долго мы так будем стоять?
Не поворачивая головы, он мне ответил:
- Подожди, я весь день искал этих девушек. И вот нашёл.
Я, заглушив двигатель, вышел из машины.
- Заместитель командира 1-го батальона Астанин, прошу ваши документы, - вырос я перед водителем.
- Я сейчас подъеду, - чуть замявшись, проговорил водитель.
- Подъезжай.
Я вернулся в машину, а нарушитель, развернувшись на площади, встал рядом с моей «четвёркой».
- Ваши документы, - повторил я своё требование, когда он уселся рядом со мной на пассажирское сиденье.
- Я Руслан, - представился он мне, будто называя пароль.
Руслан был новоиспечённый бизнесмен, ему принадлежали несколько торговых палаток.
- Я знаю, что вы Руслан, - сказал я.
Он протянул мне водительское удостоверение.
- Извините, что обогнал вас. Сколько надо денег? - спросил он.
- Да, не надо мне ваших денег, мне от вас вообще ничего не надо, - не
выдержал я. - Дело не в том, что вы меня обогнали, и проехали под знак, здесь территория районного ГАИ. Советская власть кончилась, и вы решили, что вам всё можно. Правила можно нарушать, откупитесь. Можно остановиться на проезжей части перед машиной ДПС, объедет, не барин. Так что ли?
У меня почему-то всегда возникал внутренний протест при таких предложениях. Я не сдержался, высказался на эмоциях, и вспылил, а это неправильно. Значит, не прав. Как при изучении Римского права: «И сказал патриций Лукулл своему рабу: «Если бы я не был взбешён, я бы тебя убил».
- Нет, простите, не заметил, - продолжал извиняться Руслан.
- Должна же быть элементарная вежливость. Даже, если бы ехал не я, а
простой гражданин. Ведёте себя, как пупы земли. До свидания, - сказал я ему, и завёл машину.
Больше говорить мне с ним было не о чем.
При очередной проверке несения службы личным составом в ночное время, я решил навестить Олю, давно её не видел, с её новым мужем то я вместе работал. Но подспудно, конечно, хотелось узнать о своей любимой, её сестре. Это было главное. В Зеленограде нашёл дом, где они жили, и позвонил в квартиру. Время было позднее, но приемлемое для посещений. А у них в гостях была семейная пара, и они вчетвером сидели за столом. Оля налила мне чашечку кофе, в него добавила коньяку. Они были рады моему
приходу.
- Что ты к нам не заезжаешь в гости, ведь, это тебе мы обязаны семейным счастьем, - сказала мне она.
Ольга сидела рядом со мной, ухаживая, и исподтишка стала заигрывать.
«Наверно, много выпила», - подумал я. О Татьяне речи не было, как обычно, и новых сведений я о ней не получил. Я попросил Олю позвонить сестре, и она выполнила мою просьбу, потом передала мне трубку. Я имел возможность услышать голос Тани, сто лет ей не звонил, но она была не рада звонку.Видимо, была не одна.
- Приезжай двадцать второго, у нас с Серёжей годовщина свадьбы. Пять лет прошло, как ты нас познакомил, - сказала Оля при моём уходе.
22 августа я, как пионер, с бутылкой шампанского, пришёл к ним снова в гости. Но мужа не было, а дети спали. Мы распили с хозяйкой шампанское, и Ольга, подсев ко мне на диван, стала со мной обниматься. Через час, расставаясь, я её поцеловал. А она загорелась, усадила меня в кресло и села ко мне на колени, прижавшись полной грудью. Всё же, здорово она похожа на свою старшую сестру. Я ей пообещал зайти на следующий день.
Надо же: Татьяна от меня отказалась, а Оля проявила ко мне страсть. «С чего бы это она стала меня соблазнять? И как же её «семейное счастье»? Но встречи не получилось, а я к ней больше не ездил, ведь её муж мой коллега.