Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
280. Встреча без приглашения. 22 июня 1973 года.
Сводка погоды: Город Суворов, пятница 22 июня 1973 года, дневная температура: мин.: 12.7°C, средняя: плюс 17.4°C тепла, макс.: плюс 22.1°C тепла, без осадков, но было очень сыро.
В пятницу 22 июня 1973 года я уже прочно чувствовал себя лишним, ненужным и потерянным. Папа готовился к моим проводам и одновременно к отъезду в дом отдыха, в тот самый, под Алексином, в котором мы втроём: папа, Юра и я, отдыхали в далёком 1963 году. Мама тоже готовила меня и папу к отъезду и хотела пораньше выйти на работу, чтобы не скучать и не переживать за всех нас. Идти к друзьям мне уже совершенно не хотелось, в том числе выпивать, разговаривать, общаться «ни о чём», искать каких-то «приключений». Вот и вчера, в дождливый четверг, я никуда и ни к кому не ходил, не напоминал, не навязывался, не приставал. Все жили своей жизнью и своими интересами, поэтому неожиданный приход ранним вечером после окончания рабочего дня к нам домой группы ребят, моих школьных друзей и друзей-соседей по улице, был настоящим подарком мне и неожиданным испытанием, заботой-работой для моих родителей, особенно для мамы…
Мама и папа были не готовы принять столько гостей за стол, но не принять вообще – это было не в традициях нашего дома. Поэтому мама очень быстро, радушно и споро организовала готовку, накрытие на стол и застолье. К нам в гости пришли:
- Анатолий Назаров – друг детства, младший сын и точная копия (по характеру) своего отца Ивана Васильевича Назарова, нашего соседа и хорошего друга моего папы, знаменитого и талантливого строителя нашей Черепетской ГРЭС;
- Владимир Муравьёв («Мура», «Мурочкин») – одноклассник, отличный парень и человек, молодой мужчина, спортсмен, надёжный и скромный товарищ со своеобразным характером, с которым «Мурочкин» одинаково мог быть либо героем, либо антигероем;
- Валера Ермишин – неплохой парень, неудавшийся «жених» Вали Архиповой, который в октябре 1972 года вместе с Володькой Муравьёвым встречал меня во время первого 10-дневного отпуска с выездом на родину. Тогда после встречи с ним, я после возвращения на корабль написал и исполнил друзьям на корабле песню «Я тебе дарю»;
- Володя Корнеев («Ганс», «Адольф», «Нация») – одноклассник, умный, спокойный, сдержанный, достойный, немного нервный и ревнивый, надёжный и настоящий парень, друг и товарищ, наделённый от природы многими мужскими достоинствами;
- Коля Нефёдов – наш общий товарищ с соседней улицы, участник наших уличных игр и приключений, старший среди нас, потому что уже отслужил службу на ВМФ, на крейсере «Свердлов». С Колей Нефёдовым мы в 1971 году встретились случайно в трубомедницком цехе №4 Севастопольского морского завода имени Серго Орджоникидзе;
- Коля Движков («Движок») – одноклассник, весёлый, живой, непосредственный, работящий, трудолюбивый и простой парень, который в данный момент радовался своему счастью, потому что тоже, как и Володя Корнеев, должен был жениться;
- Толя Морозов – одноклассник, самый весёлый, остроумный и находчивый среди всех мальчишек-ребят нашего класса, автор множества шуток, весёлых выражений, афоризмов, прибауток, вероятно, самый подготовленный среди нас участник для игры в КВН;
- Вячеслав Юницин («Юни, Юли, Аугуст») – мой школьный друг, товарищ и брат, одноклассник, с которым мы кровно породнились после окончания Суворовской средней школы №1, порезав себе руки перочинным ножичком и соединив свои ранки воедино;
- Нина Корнеева – будущая жена Володи Корнеева, которая была в нашем доме уже почти как своя, родная и близкая подруга;
- жена Коли Движкова – совершенно новая в нашей компании девушка, спокойная, сдержанная и точно соответствующая по характеру живому, подвижному и темпераментному Николаю Движкову.
Девушки быстро помогли маме начистить картошку, накрыть на стол, порезать овощи на винегрет, а папа достал из подпола банки с солёными огурчиками, маринованными грибками-маслятами, с помидорами в собственном соку, закусочные консервы и бутылки вина и водки из его личного «НЗ». Пока мы фотографировались во дворе (пока солнце позволяло) и в саду, на столе уже красовались все наши традиционные застольные «богатства» Суворовского дома. Вот так, неожиданно и спонтанно мы очень хорошо, по-доброму и дружно посидели за столом, поговорили, посмеялись, пошутили, попели, повспоминали, а потом всей гурьбой пошли гулять по улицам города.
По дороге мы подошли к дому, в котором на втором этаже жила с дочкой наша классный руководитель "А" класса и учитель по биологии, зоологии и химии Людмила Михайловна Хозикова. Она вышла на маленький балкон на втором этаже и сверху приветствовала нас, любовалась нами, расспрашивала нас и пожелала нам всем и мне в частности, всего самого хорошего. Большего общения не могло получиться, потому что «Людмилка» (так её звали ученики) была занята своей дочуркой.
Довольные и сытые, молодые и задорные, весёлые и озорные, мы, как в школьные годы, шли по улицам города, покрытым лужами от недавнего дождика, провожая друг друга и вспоминая наши школьные годы. Казалось, ничего не изменилось и мы всё те же молодые и озабоченные лишь тем, чтобы либо избежать вызова к доске, либо ответить на «пятёрку», «четвёрку» или хотя бы, на «трояк»… Я был страшно благодарен ребятам за их приход, потому что они перекрыли моё "пограничное настроение" тем, что пытались жалеть меня, грустить, сожалеть, что мой отпуск кончается, что мне придётся возвращаться на флотскую службу, что они вот - женятся, играют свадьбы, а мне предстоит куда-то плыть, чего-то делать, быть где-то у чёрта на куличках...
Я их бодро успокаивал и в моих "успокоениях" уже не было никакой фальши, потому что я чувствовал свою ответственность за них, за их жизнь, успехи, за их семейное счастье, за их судьбы. Я был необычайно твёрдо и спокойно настроен, ни грамма не сожалел, а наоборот, уже с нетерпением жаждал вернуться на корабль, к своим обязанностям и делам, к подготовке к выходу в боевой поход на БС (боевую службу). Колька Нефёдов меня очень хорошо понимал, поэтому всё время был рядом и мы с ним шагали широко и в ногу...
Вовка Корнеев и его невеста Нина незаметно сначала отстали от нас, а затем незаметно исчезли, устремившись в только им известные секретные и тайные места - целоваться. Коля Движков и его спокойная жена ещё раньше вернулись к себе домой и "Движок" был несказанно рад тому, что есть кто-то, кому он с радостью подчинился и оторвался от ребяческой компании. Толик Морозов и Славка Юницин подхватили Кольку Нефёдова и тоже устремились по известному адресу, чтобы продолжить кураж и "взбодриться". Они звали меня с собой, но я решил вернуться к родителям. Валерка Ермишин тоже ушёл по своим делам, а Толя Назаров провожал меня до самого дома. Потом мы с ним и с моими родителями пили чай, смотрели фотографии нашего семейного фотоальбома, вспоминали отца и маму Толика, Ивана Васильевича и тётю Аню, его братьев, Сашку и Колю, а потом я пошёл провожать Толика к его дому и т.д.
Вечером, когда мы опять втроём смотрели по телевизору программу "Время", вдруг затеяла трудный разговор о Юре, о его неудачных женитьбах, о судьбах его бывших жён и детей, Оли и Светы, Гали и Олега. Содержание этого разговора, конечно, выходит за рамки повествования о флотской службе и о легендарном БПК "Свирепый", поэтому я не стану ничего здесь рассказывать. Скажу только, что вся эта история и трудные разговоры-разборки случившегося с моим старшим братом и его семьями было для меня тяжким, но необходимым и серьёзным уроком. Конечно, Юра и мои родители сами могли разобраться и найти правильное решение возникших проблем, но они намеренно затеяли этот разговор поздно вечером в пятницу 22 июня 1973 года, потому что хотели показать мне - что такое человеческая ответственность...
Неизбежно, наш разговор коснулся опыта жизни моих папы и мамы, их жизни и судьбы во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. и послевоенного неустройства и разрухи. В этот вечер я услышал много нового, необычного, серьёзного, важного и, прямо скажу, страшного, потому что впервые мои родители рассказали мне о том, как они жили до войны, как умерла моя бабушка Юлия (мама моей мамы), как был арестован и расстрелян мой дедушка Василий (отец моей мамы), который был крупным священником в Орехово-Зуевском районе. Папа рассказал мне о своих родных и близких, из которых он хорошо знал и боготворил своего отца, моего деда, Егора Ивановича, который был в Ханинском уезде знаменитым шорником и скорняком, мастером по выделке шкур, кож, конских сбруй и упряжей.
Потом мои родители, ветераны Великой Отечественной войны, оба офицеры (лейтенанты), вспомнили, как начиналась война, как моя мама, военфельдшер, 22 июня 1941 года в 12:00 получила телефонограмму "срочно прибыть на сборный пункт в Басманную больницу с комплектом документов, денег, белья, одежды и продуктов для длительной командировки" и 24 июня 1941 года вместе с врачами, медсёстрами и работниками отправилась на ж/д вокзал принимать и осваивать военно-санитарный поезд ВСП №29. Мой папа вспоминал, как 22 июня 1941 года впервые услышал сообщение о начале войны с фашистской Германией и поспешил на свой московский авиационный завод, на котором работал токарем на универсальном станке по обработке корпусов авиадвигателей. В перерыве работы он с товарищами написал заявление об отправке их на фронт, а вместо этого получил приказ вернуться на рабочее место. Тогда друзья решили работать в две смены, сменяя друг друга у станков...
Все истории, которые рассказывали мне мама и папа обязательно имели в своём содержании примеры их ответственного поведения, культуры поведения, возможно, старой, стародавней культуры, но истинно русской, то есть простой и надёжной, доброй и хорошей, честной и правдивой, бесхитростной и справедливой. Культура жизни и поведения в семье-роду моей мамы, Нины Васильевны Максимовой (родовая девичья фамилия) вообще была классически русской, интеллигентной, высоко интеллектуальной, а культура жизни и поведения в семье и роду моего отца, Сергея Ивановича Суворова (наша родовая фамилия) была, хотя и простой по форме, но также насыщенной скромным достоинством, трудолюбием, верностью обычаям, традициям и долгу.
Укладываясь в прохладную и уютную постель, орошая слезами мамину пахнущую морозным снегом пуховую подушку, еле-еле сдерживая спазмы в горле, я только об одном жалел в этот день и поздний вечер... Я не записал мамины и папины рассказы-воспоминания на мой магнитофон "Айдас-9М". Как я жалел и досадовал что не оставил хоть какие-нибудь документальные свидетельства пережитого моими родителями! Вот тогда-то я и поклялся самому себе, что отыщу и сохраню, опишу и расскажу моим сыновьям и дочерям, которые у меня, возможно, будут, моим племянницам и племянникам, детям моего старшего брата Юры, детям моих двоюродных братьев и сестёр, их детям, моим внукам, историю нашего рода Суворовых-Максимовых. Пусть дети и внуки моих друзей и товарищей тоже узнают что-то важное и интересное из жизни их родителей и родных.
В воскресенье 24 июня 1973 года были последние 10-е сутки моего второго отпуска на флотской срочной службе, поэтому я опять должен был встать рано утром в максимум в 04:00, чтобы как-то успеть доехать до Тулы или до Калуги, потом до Москвы, там до аэропорта, а затем прилететь в Калининград, оттуда в Балтийск и пешком через КПП Военной гавани дойти до трапа-сходней БПК "Свирепый", который, возможно, мог быть в море. Что тогда? Моим временным ориентиром обратного пути на корабль был рейс пассажирского самолёта из московского аэропорта Домодедово с вылетом из Москвы в 17:00 и с прибытием в Калининград в 18:15, а затем пригородный дизель-поезд в Балтийск в отправлением из Калининграда в 19:00. Теперь я был "заряжен" на возвращение на флот. После дней, проведённых дома и с друзьями, моё крылатое сердце теперь рвалось в море так, что... держись!
Фотоиллюстрация: 22 июня 1973 года. Город Суворов. Во дворе родительского дома. Ко мне в гости пришли без всякого приглашения мои одноклассники, друзья детства и юности. Слева направо стоят: Анатолий Назаров, Владимир Муравьёв («Мура», «Мурочкин»), Валера Ермишин, Володя Корнеев («Ганс», «Адольф», «Нация»), Коля Нефёдов, Коля Движков («Движок»), Анатолий Морозов, Вячеслав Юницин «Юни, Юли, Аугуст»). Сидят: Нина Корнеева (жена Вовки Корнеева), Александр Суворов, Наташа Движкова (жена Коли Движкова). Во время шторма в Балтийском море опрокинулся флакон с олифой, которая залила мой рабочий стол в ленкаюте. Под листом бронестекла лежала эта и другие фотографии. Поэтому такое рыжее пятно…