потолочные истории

143.
А однажды муха на потолок села, а потом встала, а потом села, а потом встала. Села - встала, села - встала. Тьфу, не туда попала. Легла. Потом села, потом встала. Потом, раз не туда попала, зубы почистила, очки взяла и стала книжку читать. Так на потолке и осталась. А больше мух на потолке не было. Только эта.
Муха, как муха, только попала не туда, да и мухость у нее внезапно закончилась.
Она все книжки читала.


144.
А однажды медведь на потолок сел. Сел и сидит. Бабушка медведя  увидела, прибежала и,  как давай,  его воспитывать.
-  Это  некрасиво,- говорит.
- Это  неприлично,- говорит.
Нет, правда, зачем на потолок садиться? Для этого  ведь и  стулья есть, и диваны, и кресла. Табуреты есть. Можно,  в конце концов,   и на пенек сесть. Да и вообще! Как можно?
Говорила все это медведю   бабушка, говорила, воспитывала его, воспитывала,  а медведь  ее  слушал  и смущался, смущался,   а бабушка его  воспитывала  и воспитывала, а медведь  смущался и смущался. А бабушка воспитывала, а медведь смущался. И досмущался.   
Сел  на потолок   медведь невоспитанный, а встал с него –   воспитанный-воспитанный. Такой  воспитанный, что на потолок больше никогда и  не садился, только на табуретку.  Да и сидел-то он теперь,  стоя.  А чаще,  когда ходил.   Так и научился   сидеть быстро-быстро. И знаете? Ему нравилось.
Здорово его бабушка воспитала! Вот, что!

145.
А папа однажды арбуз на потолок принес. Хороший такой  арбуз, только очень-очень  круглый. Раз,  и покатился по потолку. И туда покатился, и сюда покатился.  И так  катился он по потолку, не останавливаясь,  и катился, катился и катился. Целый день катился, и целую ночь.
Вот какой неудобный арбуз принес папа.
Они  уже и  съели его давно, а он   все равно по потолку катается.
Сложно с таким арбузом  жить. (Все о него  то и дело  запинались ).  И вот, чтоб   было  не сложно, папа его потом взял и   уквадратил.


146.
И так было. Маша как-то что-то где-то и  зачем-то  почему. Почему  однажды как-то и куда-то не зачем. Что-то кто-то никуда-то (и зачем-то не куда). И однажды неоджнажды. Почему-то.  Все.  Потом.

147.
Маша и подруга ее рыбища  часто одни гуляли. Они ведь самостоятельные были, вот их одних и отпускали.      Однажды  они    в парк пошли, на каруселях покататься. Приходят, а каруселей  и нет никаких.
- А где карусели?- Спрашивают.
- А закончились,- отвечают им.
Огорчились Маша с рыбищей, что карусели  закончились. Повздыхали они, повздыхали и сказали, что завтра они в парк  пораньше придут, пока все  на месте и ничего не закончилось. Но это завтра.
А сегодня-то   им, конечно,   пришлось вот так,
просто,
без всяких каруселей,  кататься.
Но они ведь  самостоятельные были, так что – ничего. Справились.
На потолке ими очень  гордились. 

148.
Лошадка сено любила. Очень-очень.  Она его и на завтрак любила, и на обед, и на ужин. За сеном  она ходила  в специальный-специальный   магазин.  Вот придет в магазин,  а  сена там   и нет.
Ни светлого, ни темного, ни конфетного, ни яблочного, ни сырного, ни-как-кого.
- Как же так! – Печалилась лошадка. – Что же делать?
Но она, конечно, знала, что делать. Это она просто так говорила.  Лошадка  брала и  выворачивала  магазин наизнанку.
А уж там-то, в вывернутом  наизнанку магазине она запросто находила  «что ей надо». И много «что ей надо», и разных сортов «что ей надо».
Лошадка брала  немного яблочного, немного сырного, пряничного и конфетного «что ей надо», то есть разного-разного, вкусного-вкусного сена,  и  довольная-предовольная возвращалась на потолок. А магазин выворачивался обратно.
А на следующий день   лошадка опять шла  в свой   специальный-специальный магазин. Он был недалеко, поблизости.  Ведь любой магазин, вывернутый наизнанку, был  специальным.
Очень удобно.
Сено там никогда не заканчивалось. Да и  открыт он был сорок восемь часов в сутки, и пятнадцать дней в неделю.
Папа с мамой,  и все остальные, тоже  только туда за покупками и ходили.

149.
А спала лошадка всегда, стоя.   Встанет, на  подушку под голову положит,  одеялом укроется  и   спит себе.  И хорошо лошадке.  И снится ей, что лежит она на мягкой-мягкой кровати, или на мягком-мягком диване, или на худой конец на  ковре (но тоже мягком-мягком).
Просто благодать. Ну, очень удобно  ей было! 
Так и спала лошадка, сладко-сладко. Здорово-здорово. А чтобы ей спалось еще лучше , бабушка  на тех кроватях , диванах и коврах ей всегда вкусные печенюшки оставляла. Вот как замечательно было  лошадке, она   во сне даже перекусить могла.

150.
А лось очень-очень любил   шапки носить. И шарфы тоже.   Рога у него    сплошь  шапками и шарфами  были увешаны. Всякими разными шарфами и шапками: и зимними, и летними, и весенними и осенними. И иногда  между шапками и шарфами  кастрюля с супом попадалась. Правда, кастрюлю   лось носить не очень любил. Но раз попадалась, так  не выкидывать же ее. Лось и не выкидывал,  терпеливо носил повсюду.
И суп от этого в той кастрюле  становился вкусным-вкусным. И чем дольше носил ее  лось, тем вкуснее становился суп. Такой  замечательный суп!  Его даже и варить не надо было.
На потолке  тот  суп сильно полюбили. Такой уж он  был чудесный. 
И   когда лось, в конце концов,  разливал его   по тарелкам,  его моментально съедали.
Но это пустяки. Ведь лосю то и дело дарили   шарфы и шапки (и много шарфов и шапок), а значит, и для новой  кастрюли с  супом всегда было готово  место. Ей всегда было, где найтись.  И чудесный  суп у них на потолке    никогда  не переводился.

151.
А подруга рыбища видела плохо. Зрение у нее было никудышное. И из-за этого  она  не могла нормально ни фильмы смотреть, ни книжки читать.  Приходилось ей все это делать ненормально.  Как? А так –   изнутри. Она изнутри   все   фильмы  смотрела, она   изнутри все  книжки читала. Изнутри ей все было прекрасно видно. Ну, а  то, что она  всем остальным  вид загораживала, когда читала или смотрела,   так что ж – она  быстро читала, она быстро смотрела.  Только тень промелькнет  и все.
Зато и книги с фильмами  после  подруги рыбищи ,    еще интереснее становились.  Такие таинственные-таинственные становились.
Читать и смотреть их  было одно удовольствие. 
И ерунда, что немного
про рыб.

152.
А бабушка  очень книги  любила. Книги ведь такие интересные. Бабушка  все-все про них знала, и что в них написано, и что не написано. Здорово все знала. Читать, правда,   не умела. Ну, так и что? 
Она   и   без   слов  книги  понимала. Даже по высшей математике.
Никто на потолке  этого не понимал, а она понимала. И всем объясняла, рассказывала, такая вот  у нее была волчья  интуиция, такой вот  у нее был волчий  инстинкт!
153.
Как-то мама с папой, бабушка, Маша, лось с рогами и лошадка  погулять пошли , а подругу  рыбищу  забыли.  Подруга рыбища смотрит, что все погулять пошли и  думает:
-  А меня-то забыли.
Но она не заплакала, и не огорчилась, она тоже гулять отправилась. Только в другую сторону.
Хорошо, что папа с мамой, бабушка, Маша, лось с рогами и лошадка, недалеко ушли.   Они быстро и   встретились. Обрадовались, порадовались. И дальше  уже вместе гуляли.
Они ведь по потолку гуляли, а он у них был чуть-чуть  круглый.

154.
А Маша, когда по потолку бегала, то все время об углы запиналась. Запнется,   упадет, а потом у нее то один синяк появится, то второй синяк,  то третий.  Временами Маша вся в синяках ходила.
И вот, чтобы  Маша без синяков ходила,  углы  от Маши  стали в шкаф  прятать.
Вот прятали они их,  прятали,  прятали и прятали,    и все спрятали.
Шкаф у них из-за этого  весьма многоугольным сделался, а потолок  чуть-чуть круглым.
Но это пустяки. Зато Маша больше не запиналась и не падала. Да и шкаф потом папа перерисовал.


155.
Как-то скрипеть  на потолке все  стало:
- Скрип-скрип.
И хрустеть:
- Хрусть-хрусть.
И вздыхать:
- Охххххххххххх-оххххххххх.
И шелестеть:
- ШШШШШ- шшшшшшш.
От всего этого  страшно на потолке сделалось.     Страшно-страшно.  Очень страшно!  Правда, папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  не боялись.  Они  и не заметили, что на потолке страшно сделалось. Даже мама  не заметила.  Хотя ей и  пришлось  потолок  от всех  звуков  отмывать. (Тут  хочешь -  не хочешь, а заметишь, а мама  вот принципиально  не замечала).
Отмыла мама потолок. И опять на потолке хорошо стало.   
Ничего не скрипит, не хрустит, не вздыхает печально, не шелестит. Хорошо-хорошо!  Не страшно.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка обрадовались. Ух, как они обрадовались!
Ведь то, что  у них  на потолке хорошо-хорошо  стало, они  как-то   сразу заметили. Это  они   всегда замечали. И вчера, и позавчера, и сегодня, и завтра. Всегда. Им, если честно,  даже  и замечать-то  ничего не надо было.   Хорошо у них на потолке, да и все. Баста.

156.
Подруга рыбища , когда ей нужно было  в какое-нибудь опасное место сходить ,  всегда в бабушку  переодевалась. Вид у бабушки был надежный,  а у рыбищи не особо.  Бабушке не возражала.  Нужна рыбище  ее шмотки , ну, и  на здоровье. Пусть носит. А она и так  не пропадет.  Хотя без шмоток ее не видно было, и не слышно, и она запросто  могла бы пропасть, но  она – нет,  не пропадала. Ни разу не пропала. Но это  что! Она ведь ,  если надо, еще  и укусить могла.
На потолке бабушкой восхищались:
-  Нет ее, а она все равно кусается.
Вот какая у нас бодрая бабушка!
А бабушка, действительно, была бодра. А все потому, что  подруга рыбища шмотки ее не только носила, но еще и    ухаживала за ними. И стирала она их,  и причесывала. И бегала она их, и прыгала. Самой-то бабушке  лень было этим  заниматься.   А  рыбища с удовольствием ей помогала.
Бабушка все-таки! А бабушкам  помогать надо.

157.
 А подруга рыбища, переодевшись бабушкой,  во всякие опасные  места бегала, туда, где  волки водятся, да хищники  разные. Страшные и ужасные. Конечно, тоже переодетые. А  непереодетые в это время в каком-нибудь уютном месте  на диване солнечными зайчиками  нежились, или в бассейне  золотыми рыбками плавали,  а то и  на лугу бабочками порхали. И чудесно им было. И ни в какие опасные места попасть они не хотели и не стремились.  Нет, ну,  правда,  а что им с всякими слабаками вместе делать-то было?

158.
Однажды папа с мамой, бабушка, маша,  подруга рыбища, лось с рогами и лошадка в кино пошли. Приходят, а кино-то уже почти и закончилось. Вот досада! Вот огорчение!   Правда, они   огорчаться не стали. Пустяки какие!  Тихонько в зал прошли, да  кино это   с конца и  посмотрели.   
Очень оно им понравилось. Особенно начало.



159.
И хлеб в тот день  в магазине закончился, когда они за хлебом пришли. Пришли, а хлеба и нет.  Они и тут не растерялись. Они и тут не огорчились.   Купили закончившийся хлеб, да и все. Даже выпендриваться не стали. А чего выпендриваться? Хлеб-то  вкусный был.

160.
Какой-то странный  день у них выдался. Куда ни придут, все заканчивается. На улицу погулять вышли -  так  и  дождь     закончился. Но раз пришли – надо гулять. А как?    А вот так  - дождь, как песочные часы, снизу вверх перевернуть и гулять.  Быстро перевернули. И довольные гулять пошли.
Папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбищи, лосю с рогами и лошадке  нравилось гулять под дождем. В дождь – спится хорошо.  Вот они и спали-гуляли.

Вот они и спали, гуляя.
Любили они поспать,  гуляя.
Здорово ведь  поспать, гуляя.   


161.

Подруга рыбища на речку как-то пошла, да  чуть не утонула . Папа с мамой, бабушка, Маша, лось с рогами и лошадка  еле-еле  спасли ее. Еле-еле  вызволили  ее оттуда.
Нет, вы только  подумайте. Сто лет было подруге рыбищи, а она  чуть в  речке не утонула. Как будто и купаться никогда не ходила, как будто и  плавать не умела. Такая вот она была  подруга рыбища! Такая!  Но речка, если честно, была не лучше. Никак не лучше.  Древняя она была, как мир (или даже два мира) ,  и    сухая.   Совсем-совсем сухая. Снизу доверху.
Кого заманит, того сразу, оп,  – и на смерть, в сухости  своей утопит.  И  еще суше станет.
Жуткая,  была  речка. Ужасная. Брррр какая.
Настолько жуткая , и бррр какая,  что   папа с мамой, бабушка, Маша, лось с рогами и лошадка, прознав про это,  в глаза ее больше  никогда не видели. В глаза ее больше не видели, и тем-то  подругу рыбищу  и спасли.

162.
Однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка   стали с потолка  падать. И падали они с потолка,  и падали, и падали, и падали. Всю ночь они падали , и весь день, и еще ночь, и еще день. И никак не остановиться им  было. Вот как они падали!  Много они падали, долго они падали, хорошо падали. Бодро! Радостно! Интересно!
А вот обратно падать им уже  неинтересно было,  и лень  , поэтому обратно на потолок –  они уже  на метро ехали.      

163.
Однажды папа с мамой, бабушка, Машка, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  в поезде ехали. Ехали, ехали,  а потом  вдруг ,  раз, и  не стали   ехать в поезде , а  стали (лучше)   чай на потолке пить.
Вот так время в дороге  и скоротали.   

164.
Как-то неожиданно  папа с мамой, бабушка, маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка решили    суп сварить.
Вот стали они его варить. И варили они его, и варили, и варили, и варили. Долго варили.   И так долго они его варили, что Маша уже давно  и  выросла и большой-большой стала.  Вот как долго они его варили.
Ну, ничего. Зато и  суп получился вкусный. Вкусный-вкусный.  Всем  понравился. Даже Маше понравился.  Хотя  ей  еще и  в другую сторону расти пришлось, чтобы  за стол поместиться.
Вот сели они за стол.  И  никто даже  и  не заметил,  как долго они тот  суп варили.
Слишком уж неожиданно все у них    случилось.  Вот, правда.

165.
Однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища,  лось с рогами и лошадка ничего особенного не делали. Совсем-совсем ничего особенного не делали. И настолько они  ничего особенного  не делали, что даже и названия у того, что они делали,  не было. Никакого.
Умели они  окружить себя тайной, вот что.


166.
Как-то Маша спать поздно легла. Очень поздно она спать легла. Так поздно она спать легла , как никто до нее никогда  и не ложился. Все на свете уже давным-давно  спали, когда она спать легла.
Правда,  папа с мамой, бабушка, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка, еще позже нее  спать легли. Очень-очень поздно они спать легли. Но как-то несерьезно,  на всякий случай. Чтобы   Маше  веселее было позже всех спать ложиться, чтобы ей   не одиноко было позже всех спать ложиться, они так по
А это, конечно, не считается.
Как-то Маша поздно спать  легла.   Так поздно она спать легла , как никто до нее никогда и не ложился. Все на свете уже давным-давно спали, когда она спать легла.
 Вот, как это было поздно. Очень-очень поздно. Позднее не бывает.
Но Маша не испугалась!
Такая она была смелая! Такая  она была отважная.

Правда,   папа с мамой, бабушка, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка тоже   еще  не спали.  Но они как-то  незаметно не спали,  они как-то   потихоньку  не спали. Так, на  всякий случай они не спали,  чтобы Маше   было не страшно позже всех спать ложиться,  чтоб ей  не одиноко было позже всех спать ложиться.
И Маше было не страшно. И не одиноко. Напротив. Ей очень  понравилось  позже всех на свете спать ложиться:  никто не мешает, не отвлекает, можно со всеми поговорить.
 

167.
Однажды  давным-давно, когда папа с мамой, бабушка, Маша, лось с рогами, лошадка еще спали,  подруге  рыбище вдруг в школу пойти захотелось. И так ей туда захотелось пойти, что она даже  часа подходящего  дождаться не смогла. Тут же помчалась в школу. А было это рано.  И даже рано-рано. Ну, совсем рано.  Настолько рано, что и сказать нельзя.  Зато можно сказать, что когда рыбища пришла в школу, а пришла она  рано (и даже рано-рано,  ну, совсем рано), то там никого    не было, там   и школы-то никакой еще  не было. Школы не было, никого  не было,  а океан  был.
Взгрустнула рыбища. Но ничего не поделаешь. Времени у нее хватало,  и она решила   в океан нырнуть. Нырнула.  Ей понравилось. (Не школа, конечно, но тоже ничего).
Плавала там рыбища, плавала, и всю жизнь (долгую и интересную) там и проплавала, это  потом уже, чуть позже,  на потолок вернулась.

168.
Тук-тук  -  звучит поезд. Папе с мамой, бабушке, Маше,  подруге рыбище, лосю с рогами, лошадке очень нравилось, как звучит поезд. От этого тук-тука им всем сразу хорошо делалось.  Славно, уютно, спокойно. Правда, поезда у них на потолке не было.  Ну, так и что? Зато у них была мама. А Мама у них была такая, что запросто  могла,  как поезд  , тук-тук. Тук-тук звучала мама, тук-тук. А маму подменял  папа,  который тоже запросто мог , как поезд. Тук-тук. А папу – подменяла бабушка, а бабушку – Маша, а Машу - подруга рыбища, а подругу рыбищу – лось с рогами, а лося с рогами – лошадка.  Все они  запросто могли , как поезд. Тук-тук, тук-тук. Здорово у них получалось. Им и поезд никакой не нужен был, так у них здорово получалось. А раз им никакой поезд не нужен, то и ладно. Они  и без всякого поезда,  сами прекрасно  ездили. Тук-тук, тук-тук, тук-тук.
И было  им   хорошо. Славно, уютно, спокойно.  Вот  едут они  сами по себе,  без всякого транспорта ,  и чаи распевают, или книжки читают.  А еще ведь  и полежать могли. Тук-тук.

169.
Погода была славная. И  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка   в лес пошли. Хорошо было в лесу. И  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка  ходили  по лесу,  бродили.   С удовольствием собирали   там всякое , собирали.  Долго они  собирали, много они  собирали.  В конце концов,   собрали все, что хотели, и     уставшие (но довольные)  на потолок вернулись.
Эх, хорошо они в лес сходили. Эх, не зря они в лес сходили. Целый потолок всякого  набрали.  И папу с мамой они набрали , и бабушку , и Машу , и подругу рыбищу, лося  с рогами , и лошадку.
Молодцы, они, были! Никого  в лесу  не забыли. Всех собрали, всех  на потолок привели. (Только всех,  а больше никого не трогали. А куда больше-то?  С этими еще, попробуй,  разберись).
Ну, потом   они, конечно же, опять в  лес ходили, и опять  друг друга собирали. А что? Осень. Заготовки. Все что-то собирают. И они тоже.
Им нравилось.

170.
Было воскресенье. Но день выдался суматошным. Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка заняты были сильно. Ни минутки у них не было свободной. По всяким своим важным делам только и бегали, только и бегали. Так и в парк забежали, чтобы с горки скататься. Вот забрались  они на горку и быстренько  – вжик-вжик – вниз поехали. И долго они вниз ехали. Долго-долго. Ну, потому что некогда   им было. То одно, то другое, то третье. Все время от езды отвлекались.
Так день и провели.
Зато все успели.


171.
А лось  с подругой рыбищей сильно дружил.   Сильно-сильно. Никто в мире  так сильно с подругой рыбищей не дружил, а лось –  пожалуйста. И настолько сильно он с  подругой рыбищей  дружил,  что даже  позволял ей  свои рога в косички заплетать. Вот запросто. Ну, кто  еще так  мог?

172.
А однажды папа с мамой, бабушка, Маша,  подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  очень похудели, затем очень   поправились,  потом подросли, потом  уменьшились, опять похудели,  опять поправились, потемнели, посветлели, подросли, уменьшились.  В общем, много всего за день переделали.  К вечеру устали, конечно,   да и спать рано пошли.

173.
Однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка,  решили на велосипеде  покататься. Решили и поехали. И далеко уже отъехали, как вдруг, смотрят, а велосипед-то   тю-тю. Потеряли они его. Незадача! Поискали они  кругом, поискали,  нет, не  нашли. Нет его.  Ну, что тут поделаешь?  А ничего. Пришлось им  на потолок пешком возвращаться. 
Уставшие , вернулись они на потолок пешком. Смотрят, а велосипед  тут как тут. На потолке. Оказывается, они его просто  забыли, оказывается, они  его просто с собой не взяли.
И вот чтобы ничего такого больше не было,  чтобы избежать  эту неприятность (а это  была самая настоящая неприятность, потому что  неприятно  в самый неподходящий момент вдруг обнаружить, что ты велосипед дома, ну то есть на потолке оставил ), так  вот, чтобы избежать всего этого,   они в следующий раз, когда решили покататься  на велосипеде, даже  пытаться не стали -  сразу  пешком   пошли. 

174.
Однажды холодно было. И папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка пальто с сапогами и надели, чтоб на улицу идти. А пальто у них допотопное   было (да и сапоги такие же),  поэтому  все папу с мамой, Машу, подругу рыбищу, лося с рогами и лошадку  за  старушку   принимали. Такую вот старушку, почтенного-почтенного возраста.  А они и не жаловались. А они и рады. Здорово ведь, когда тебе место в транспорте   уступают. Но это еще что!  Иногда им  не то,  что место, иногда им целый автобус  уступали.  Очень уж  классная  старушка из них получилась, почтенного-почтенного возраста, такого,  как у   динозавра,  возраста (а может,  и  чуть старше).  Ну, как же  такой не уступить!

175.
Мама у них искусница  была.  Могла сшить что угодно. Хоть пальто, хоть непальто. Хоть старое, хоть новое. Старые пальто, у мамы   особенно, хорошо получались.  Пальто ведь , чтобы оно старым стало, надо  долго-долго  носить.   А  тут не надо. Сразу раз и готово.   И носить не надо, и  ждать не надо, и ничего  не надо.
Очень удобно, когда времени нет. А у них на потолке его ведь вечно не хватало. 

176.
 А  папе с мамой, бабушке , Маше, подруге рыбище , лосю с рогами и лошадке как-то времени не хватило, чтобы чай попить.
- Не порядок, - сказал папа.
Он пошел куда-то  и часы на потолок принес.  Завел папа часы. И   часы эти   тикали-тикали  и немного лишнего  времени им натикали (а больше не стали).
Все обрадовались и скорее побежали чай пить.
Попили они чай.  Свежий, ароматный, замечательный.
Чай-то попили,  а вот, чтоб  еще что-нибудь сделать им опять   времени не хватило.
Пришлось им  что-нибудь еще  уже на следующий  год делать.  А в тот год – нет. В тот год им только  чай попить и удалось. Это ведь  тоже не пустяк,  чай попить, быстро-то не  делается. 

177.
Как-то папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка  в парке гуляли. Вот гуляли они там,   гуляли (на самом деле, бегали, прыгали и всякое такое), И что-то  устали.  Надо отдохнуть. Смотрят, лавочка. Присели  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка  на лавочку. Посидели там немного, да и не стали там сидеть  - скорее  на самолет пересели. Они все-таки быстро отдыхать любили, а на лавочке  медленно получалось,  целый день на ней можно было отдыхать,  на самолете-то  намного  быстрее , вжик  – и готово.
Через  пять минут  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка  опять в парке гуляли (а на самом-то деле, бегали,  прыгали и всякое такое).  И долго гуляли. И много гуляли. И такие они были отдохнувшие и свежие, что    больше  на той неделе уже  и   не уставали.


178.
Как-то дождь был, сильный-сильный, пресильный. И  на потолок кошка забежала. Мокрая-мокрая, премокрая. Кошка забежала, чтобы от дождя спрятаться.   Кошки  обычно  не  удивляются происходящему, а эта   удивилась. На всю катушку удивилась. Не ожидала, видать, что на потолок попадет. Вот удивилась кошка, на всю катушку,   и ее даже сушить не пришлось – она сама  от удивления   высохла. А после   и дождь  подсушила. Он  в тот день на нее  падать-то падал,  а мочить  уже – не мочить.
Вот как некоторые удивляться умеют. Правда,  для того чтобы так удивляться
Правда, не обошлось  и без  неприятности,   у подруги рыбищи, например, из-за этого в горле пересохло.   Кошку  она    прогнала, и   скорее-скорее  минеральную воду пить принялась.  И целое ведро выпила.

Как-то дождь был, сильный-сильный, пресильный. И  на потолок кошка забежала. Мокрая-мокрая, премокрая. Кошка забежала, чтобы от дождя спрятаться.   Кошки  обычно  не  удивляются происходящему, а эта   удивилась. На всю катушку удивилась. Не ожидала, видать, что на потолок попадет. Вот удивилась кошка, на всю катушку,   и ее даже сушить не пришлось – она сама  от удивления   высохла.  Кошка-то высохла, а  у подруги рыбищи,  из-за этого в горле пересохло.   Скорее-скорее прогнала она кошку , скорее-скорее и  минеральную  воду пить принялась! И целое ведро воды  выпила, только тогда и напилась.
А  на всю катушку удивленная кошка, а то и на две катушки  (первый раз, что на потолок попала, а второй, что ее с потолка рыбища  гонит)    оказавшись  на улице, еще и  дождь высушила. Падать он     на нее    падал,   а мочить  уже – не мочить.
- Все-таки, удивляться - чудесно! – Думала сухая-сухая  кошка, разгуливавшая  под проливным дождем.
  Правда, «чтобы так чудесно  удивляться, надо сперва  на потолок попасть», она  подумать забыла.

179.
Погода была хорошая. И  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  погулять пошли, а заодно и пирожков поесть.
Заглянули они   в кафе с пирожками, а  там  мест   нет.   (Такое уж это было кафе, что мест не было).  Других это , может,   и остановило бы, а папу с мамой, бабушку, Машу, подругу рыбищу, лося с рогами и лошадку – ни  разу. Нет мест, да и не надо.  Они ведь  не за местами сюда пришли,  а  за пирожками. (Ну, и погулять, конечно).
Налопались они  пирожков   по самые уши.
Понравились им пирожки. (Такие вкусные!).  И кафе понравилось.  Чисто, уютно.  На столах цветочки. Все такие вежливые, обходительные. А какие приветливые! Их,  правда,   в упор  не замечали. Ну,  так и что?  Папу с мамой, бабушку, Машу, подругу рыбищу, лося с рогами и  лошадку это ни капли  не обижало. Подумаешь!  Они же там  без мест были. А без мест, как их заметишь?  А без мест, фиг ты их заметишь!  Понятно ведь, что  они в том кафе только пирожки ели, а сами в это время в парке гуляли. Погода-то была такая  хорошая. 

180.
А однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка сливу собирали. Они  эту сливу уже лет   сто,  как не собирали. Все им некогда было. А тут   нашли минутку и  собрали.  И так хорошо они эту сливу   собрали,  что  последующие   сто лет можно было опять  ее   не собирать. Да   там, если честно,  и собирать-то  было бы  нечего. Что там собирать, если они  уже сейчас все  собрали. Все-все! Ничего на потом не оставили.
А из собранной сливы они  компот сварили.  Правда, они его еще раньше сварили.   И давно-давно  съели.  Компот был такой вкусный, что они  срочно  нашли минутку, да и  махнули  сливу собирать.

181.
А еще у них яблони были. Но вот яблоки  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка никогда не собирали. Ведь  никакой жизни  не хватит,  если еще и яблоки  собирать. Ну, уж нет.  Папу с мамой, бабушку, Машу, подругу рыбищу, лося с рогами, лошадку это  не нравилось . Лучше они на прогулку сходят, чем яблоки будут собирать. Яблоки у них, конечно,  вкусные  вырастали. Ну, так и что?  Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка   их и  так  поесть могли, не собирая.   Еще и  пироги с несобранными яблоками   могли  испечь.  Запросто!
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка   ведь   непривередливые были.  Совсем-совсем непривередливые.  Об это-то и речь.
 
182.
А изюма у них на потолке никогда  не было. Они его только купят, а он уже  раз,  и испортился, раз,  и в виноград превратился.
Они его даже покупать перестали. И чтобы вы подумали? А он у них сам покупался.


183.
А еще папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка  никогда в очереди  не стояли. Они ведь и сами были очередью. Как станут, как растянутся на три километра.
Ну, так вот.  Их   везде без очереди и пускали.


184.
Однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и  лошадка   далеко-далеко были. В  замечательном  месте они были.  Там, где море и горы.  Там, сидя на песочке, они  на закат  смотрели.
Вот  смотрели они на  него, смотрели. Понравился им закат. Красиво! Решили они   заодно  и на восход глянуть.  И чтобы два раза не ходить, тут же и на него и глянули.  И даже два раза  глянули. По-быстрому.  Красиво, конечно.  Да только им , как обычно,  некогда было. Они  в парке снеговика лепили.   А сюда, между делом,  всего  на пять минут и  забежали, чтобы передохнуть, погреться. 
Вот так передохнули, погрелись, заходом-восходом полюбовались и дальше побежали снеговика лепить.


185.
Как-то папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбище, лосю с рогами и лошадке нужно было через океан, на другой берег  перебраться. Там, в одном местечке самые вкусные в мире пирожные продавали.  Вот подошли они к океану, а моста-то и нет (видимо, рано они пришли,  мост еще   не построили).  Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка даже растерялись  слегка. Они - без моста, без лодки. Как им на другой берег перебраться? 
Они немного подумали  и вдруг  вспомнили: у них же     подруга рыбища с собой  есть.
Старая, добрая, подруга рыбища. Вот  она  и поможет. Вот она  им  океан и переплывет.
Так и получилось.
Переплыла им  рыбища океан.  Папе с мамой, бабушке, Маше, лосю с рогами, лошадке  и делать-то ничего не пришлось (рыбища сама все сделала),    разве что  на другом берегу ее   встретить, да быстро-быстро  чаем с самыми вкусными в мире  пирожными  напоить.  Рыбища сама не своя была  до чая с пирожными. А  как поплавает, так  и вовсе  караул.  Просто жить без этого   не могла.  Вот, правда! Поплавает, поплавает,  а как чая с пирожными не получит, так и все,  тут же слабеть начинает и  жить и перестает.
Папа с мамой, бабушка, Маша, лось с рогами и лошадка   рыбищей весьма дорожили   и следили всю дорогу, чтоб она жить не переставала. Очень старались. Все для этого делали!  Даже  самыми вкусными пирожными в мире ее иногда  баловали.


186.
А осенью  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  частенько грустили. Посмотрят кругом и грустят. Вот и осень. Опять обои на потолке  пожелтели.
Только не надо думать, что они осень не любили. Еще как любили! (Леса, варенье, небо, звезды). Осень -  это  так прекрасно (Поля, моря,  деревья, клюква).
Уже  зимой о ней  грустить начинали. А, грустя,    новые обои  клеили.  Старые ведь  уже давно  на юг улетели.

187.
А яблоки папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка , как известно,   не собирали, поэтому несобранных яблок у них была  целая куча, целый миллион.  Это же ужас сколько яблок. Это же   в жизни никогда не собрать.  Вот папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка их и не собирали.  А пирожки  сразу с  несобранными, вернее  с несорванными,    яблоками   пекли.  Как пекли? Так и пекли. Залазили на яблони и прямо там и пекли.  Им даже на кухню ходить не надо было. Так  удобно!
Хороши пирожки с несорванными    яблоками.   Несорванные  яблоки    очень-очень-очень свежие.  И  пирожки с ними тоже      очень-очень-очень свежие получались.  Мало того, сколько бы времени ни прошло, а  они, как были очень-очень-очень  свежие, так  такими же  и оставались. Никогда не портились.  Одни раз испечешь, и все.  Больше  нужно. Только ходи, да срывай их с дерева. Здорово!  Особенно зимой, в самые морозы,   это было здорово.  Пирожки-то   были  чудесные:  пышные,  румяные, и вон, какие горяченькие! Поешь и  тут же согреешься.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  этими  пирожками всю зиму   обогревались.


188.
А спали папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка,  как и многие другие,   свернувшись калачиком. Ну, что тут скажешь? А ничего тут и не скажешь. Тут ведь   говорить и не надо, а спать – очень даже запросто. 

189.
Как-то папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка,  на потолке засидевшись, в парк пошли, чтобы размяться. Идут, а навстречу им медведь, видать, и он  поразмяться вышел.
- Здравствуйте, папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка. - Сказал им медведь и поклонился.
- Здравствуй, медведь! – Сказали папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка и тоже поклонились медведю. И даже два раза поклонились.
А медведь в ответ им – три раза поклонился. А они ему  – четыре.
Так они кланялись друг другу, кланялись. А как размялись хорошенько , так кланяться и перестали, дальше в разные стороны пошли.

190.


А еще у них на потолке радио было. Радио было отличное. И даже замечательное.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка с удовольствием его слушали.
И с таким уж удовольствием они его слушали, что радио с еще большим удовольствием слушало их. Вот какое это было радио. Отличное, преотличное.   Бывало, папу с мамой, бабушку, Машу, подругу рыбищу, лося с рогами, лошадку  на полную громкость включит, а перебить –  никогда не перебьет.

С таким  радио им кофе   по утрам   пить не приходилось. Они и без кофе моментально  просыпались.


191.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка, очень хорошо к папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбище, лосю с рогами и лошадке относились. Даже прекрасно они относились, и замечательно.  А как иначе? А иначе им на потолке было просто не выжить.  Однажды вот  попытались  плохо отнестись, и что вы думаете? Тут же с потолка упали.  Больше потом уже и  не пытались. 
А вот  между собой папа   с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка всегда хорошо ладили.

192.
Однажды папа  с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка потерялись.  Ушли куда-то,  и нет их, и нет, и нет, и нет.  Все уже волноваться начали, мол, где они, и  что случилось. А ничего и не случилось.  Просто напросто папа  с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка  потерялись.  Где потерялись, не знают, и  уже и волноваться начали, мол, где они ,   и что случилось.  А ничего не случилось.  Они просто потерялись.  Такие потерянные  на потолок и вернулись.   Поели, попили. И опять куда-то  ушли. 
Нет, но надо же   было все-таки  узнать,    где    они там   потерялись.

193.
Однажды папа  с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка в парикмахерскую пошли. Их там подстригли, покрасили, уложили. И такие они красивые стали! Прямо все на одно лицо!

194.
А однажды совсем нелепая история произошла.  Нелепая, нелепая.  Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка вдруг  занавеской стали.  Но долго они так не продержались. Ветер подул.  Они упали.
В общем,   занавес.

195.
А однажды неприятная   история произошла. 
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка вдруг  лошадкой, лосем с рогами, подругой рыбищей, Машей, бабушкой, мамой с папой стали. Как-то неожиданно это случилось.   Все растерялись.  И даже слегка офигели. Особенно, папа с лошадкой.  Папа  привык быть первым, а тут вдруг последним стал, да и лошадке от того, что она впереди оказалась,   жутко было, до слез.
Масса  неудобств у них из-за этой истории  возникла. А неудобства на потолке не любили. Да и лошадку  следовало бы  поберечь.
Вот собрались они все вместе, лошадке слезы утерли, да и  гулять пошли. Так все и закончилось.
Правда, чтобы так все  и закончилось,   пришлось им с того дня наоборот, ну, то есть   справа налево начать жить.  Сначала неудобно было. А потом   ничего, привыкли.

196.
Как-то летом жарко было и  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  на озеро решили пойти, поплавать.
Стали они собираться, чтобы на озеро пойти. И долго что-то  свои рюкзаки собирали. Очень долго.  А, как собрали, так уже и поздно стало. Но их это не остановило,  и  они   все равно  на озеро отправились. Решили, значит, надо идти.   Приходят они  на озеро. А там – зима.
Другие бы на их месте огорчились, расстроились.  А они – нет.  Ныть и  стонать не стали.  Рюкзаки свои быстренько  открыли, коньки вытащили.   Да и   на коньках прекрасно  поплавали.  А еще у них с собой  лыжи были, так что они  и позагорать могли.
Вот какие они были эти  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка. В любых обстоятельствах духом не падали, да  и  неожиданностей   не боялись.  А что их боятся? Они к этим неожиданностям  всегда готовы были. Они к ним,  вон,  как  тщательно   готовились.

197.
А однажды такая история с ними случилась. Однажды  папу с мамой, бабушку, Машу, подругу рыбищу, лося с рогами и лошадку гром   разбудил. Так сильно, что   они аж до потолка подпрыгнули.   Но они не растерялись. И все закончилось хорошо: они этот гром потом  тоже  разбудили.
 

198.
Однажды  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка  генеральную уборку затеяли. Давно что- то не убирались.  Стали они пол на потолке мыть. И мыли они его, и мыли, и мыли, и мыли.  Долго мыли.  Долго! В конце концов,  отмыли. 
Вот отмыли они потолок от пола.  Сидят уставшие , радуются. Как у них хорошо  стало! Но все-таки тяжело это  вот  так сразу   взять пол ,  да  отмыть.  Поэтому,  решили они  больше такого не допускать.   Поэтому, как  только пол у них на потолке   начинал появляться, они его тут же веником выметали.   

199.
А в другой раз папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка окно на потолке мыли. Мыли, мыли, мыли, мыли.  Вымыли. Блестит окно, сверкает. Солнечный свет в окно такой  чистый-чистый  льется!
Красота-то,  какая!
 А то, что у них окна на потолке и не было, так и что? Так и пустяки. Это не главное.  Главное,   что они его хорошо помыли.  Главное, что свет солнечный на потолок попал, и что  красиво   стало.


200.
А в полнолуние  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка непонятно кем  становились. Так , вроде, обычные- пре обычные   папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка, ничего особенного,  а как полнолуние наступает, так и  необычные. Посмотришь на них в полнолуние, да и не сразу сообразишь,   кто это и  что это. (Да и вообще,  ничего не поймешь).
А вот тут придется сказать, что у них на потолке  всегда полнолуние было.
Такая у них там была традиция. Так у них с давних времен  повелось.


201.
Было дело, папа с мамой,  бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка  в осеннем парке долго-долго гуляли. Пока гуляли, замерзли немного. На потолок пришли и  сразу в ванну  залезли, чтобы  согреться. Вот сидят они в горячей воде.  И  хорошо  им. Тепло. И понятно, что тепло:  они ведь и  пальто, и ботинки,  и шарф были. Но это тоже    понятно. Осень ведь.  Как же им осенью  без пальто?  Как  же им  без сапог и шарфа?
Без этого осенью никак.  Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка это очень хорошо понимали. И даже в ванну, вон,    всегда по сезону  одевались.
И, между прочим, никогда   там     не мерзли.
Вот и сейчас, быстро-быстро согрелись, да и дальше гулять пошли.

202.
Однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  тяжело заболели.  Легли и лежат. Плохо им.
Надо  срочно было что-то делать!
Вот папа и начал срочно что-то делать, пошел и таблетку   принес.
И мама  начала что-то делать. Они  клюквенный кисель  сварила. И  поила  больных из ложечки.
Остальные тоже  в стороне не остались:
Бабушка быстро-быстро  обняла всех,
Маша  помогла бабушке  обнимать всех,
Подруга рыбища помогла Маше,
А лось с рогами  и лошадка   помогали всем, и  просто -   были на подхвате.
Так и   ухаживали они за больными.  Без перерыва, без отдыха, покоя не зная. Вот какие  они были молодцы!
 И не зря, между прочим,   старались: от такого самоотверженного  ухода папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка,  моментально ведь    выздоровели.  Тут же!
И  так быстро они  выздоровели, что , можно даже  сказать, что и  не болели они    вовсе.


203.
А однажды день рождения у папы с мамой, бабушки, Маши, подруги рыбищи, лося с рогами, лошадки был. Хороший такой день рождения с подарками, тортами, и гостями. Гостей было много,   Пришли -  и папа, и мама, и бабушка, и Маша, и подруга рыбища, и лось с рогами,  и лошадка. Все пришли. Подарки вручили,   торта    поели, чаю попили, в игры поиграли. Замечательно вышло.  Весело так.  Гости, правда, задержались немного,  до следующего дня рождения.   Но папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  не возражали. Напротив, они  сами это и  предложили.  Все-таки гости не чужие  им были, свои собственные     – ну,  что  им постоянно туда-сюда  ходить!

204.
А однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка забыли, кто они были на самом деле. Ну, забыли и забыли. Подумаешь, всякое бывает. И вот ночью им сон приснился, что они папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка. Понравилось им сон, и папа с мамой, и бабушка, и Маша, и  подруга рыбища, и лось с рогами,  и лошадка понравились.   Так понравились, что они, недолго думая, как проснулись,  так тут же ими и стали.  Вот так все чудесно случилось.   Правда,  те, кем они были раньше,  потом им  письмо  прислали, чтобы напомнить о себе.  Но только  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка, то письмо   читать не стали. У них на потолке  было такое  правило. Лет сто было этому правилу. Письма от незнакомцев – не читать.  Они  и не читали,  берегли себя. И вот  поэтому, наверное,  так хорошо и  сохранились.


205.
А однажды  сказочная история случилось.  Дракон на них  набросился. Злой – презлой. Хорошо, что  у папы с мамой, бабушки, Маши, подруги рыбищи, лося с рогами и лошадки меч  был. Он им тогда , вон как пригодился!
Вот, дракон на них нападает,   а они  мечом  от него отмахиваются. Он нападает, они отмахиваются.   Отмахивались они от него , отмахивались, да и отмахнулись. Победили дракона.
Ух, как дракон огорчился, что  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка его  победили! И злиться даже  перестал от огорчения.   Взял он   свою (отрубленную  папой с мамой, бабушкой, Машей, подругой рыбищей, лосем с рогами и лошадкой)   голову  и,  сильно грустя, что он такой фиговый дракон,  пошел восвояси.
Так был печален, что  даже чаю попить не остался.
Больше дракона они не видели.   Он  к ним  на потолок теперь в другом обличии   приходить стал .  Чай пил, извинялся.
А драконье обличие папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка себе оставили. С ним на потолке было как-то уютней.


206.
У папы с мамой, бабушки, Маши, подруги рыбищи,  лося с рогами и лошадки тоже  всяких сложностей на потолке  хватало. Они, например, без дупел   жить не могли. Нет, могли, конечно,  просто не жили. Как же им было без дупел жить,  если они там спали?!  В дуплах чудесно спать, уютно, тепло, а главное – невидимо.
За дуплами папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка в лес ходили, там  их  собирали.
И вот  когда на дупла выпадал неурожайный год (такое ведь тоже бывало), папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища и лось с рогами и лошадка,  духом-то  не падали.  А чтобы в такие  годы без дупел не жить, они в такие годы  просто  спать    не ложились.
Зато в урожайные годы потом отсыпались. В дуплах ведь хоро

207.
Однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка чаю попить решили.  Чайник на плиту поставили, а потом что-то закрутились, завертелись, да и  забыли про чайник. Через год только о нем вспомнили.  Бросились они скорее к плите, надо же было  глянуть,  как там у них  чайник  поживает, что с ним случилось. А ничего не случилось. А хорошо поживает: чайник   за это время   отлично нагрелся.  И сам нагрелся, да и  целое море воды накипятил.
Вот папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка сели за стол, да,  как давай  это море пить. Пили, пили,  и  выпили. А что удивляться – целый год ведь без чая жили.   Вот и  соскучились.

208.
Однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, лошадка гуляли в лесу. Гуляли, гуляли, а потом, бух, и в яму упали. Яма была глубокая-глубокая.  И папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбищи, лосю с рогами и лошадке никак не выбраться из нее было. Они и прыгали, и друг  другу на спины вставали, а все равно – никак. Не выбраться им  наружу. И все тут.
Устали  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и  лошадка, очень устали. И решили больше ничего не делать.    Плюнули  на все и  прямо в яме,   на потолок  и  пошли.
А уж на потолке-то они от ямы быстро избавились. На потолке, повиснув вниз головой,  яма  сама   наизнанку вывернулась.  Папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбищи, лосю с рогами и  лошадке даже делать ничего не пришлось, разве что, отдохнув,  эту яму потом в парк  отнести.
Из нее ведь  отличная горка получилась.  Высокая-высокая, почти до самого неба. Встанешь на вершину – и так красиво!
А с  парашютом оттуда , вообще, было здорово прыгать.

209.
Однажды был сильный-сильный ветер.  Это ветер сломал  старое дерево,  и  оно   прямо   на потолок упало, вернее,  почти упало, потому что папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка вовремя подоспели  и потолок в сторону  отодвинули.  А  дерево стало  дальше падать.   Туда, в парк, где папа с мамой, бабушка, Маша, лось с рогами и лошадка обычно гуляли.
А   пока оно вниз падало, а оно долго падало, папа с мамой, бабушка, Маша, лось с рогами и лошадка, успели из этого дерева   скамейку сделать. 
Вот так и получилось, что в парк вместо дерева  скамейка упала. 
(И хорошо, что скамейка. Деревьев-то   в парке и без того много  было, а вот скамеек – ни одной).
И папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка, когда гуляли, теперь всегда  на нее присаживались.  Присядут,  полежат, поспят,  и дальше гулять.
В округе  полюбили эту скамейку. И вскоре она    стала  местной достопримечательностью. Ее даже охранять стали. Еще бы! Это ведь была отличная скамейка. К тому же  старинная-престаринная. А то, что она выглядела,  как новенькая, так и  понятно почему  :  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка ее  только-только  смастерили, такую вот, пятисотлетнюю.   
Отличная это  была скамейка. Красивая, удобная, с завитушечками.  И хоть и деревянная, а какая мягкая!  Как самое мягкое кресло, как самый мягкий диван
О других  – неизвестно, а вот то, что   некоторые скамейки с возрастом  становятся мягче,  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадке уже давным-давно догадывались.
Сперва догадывались, а теперь, вон,  взяли, да и на практике и  проверили.   

210.
 Как-то папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка в парке гуляли. А там лужа. Огромная!
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка эту лужу обходить стали, а она не обходится, они ее перепрыгивать стали, а она не перепрыгивается.  Они ее так, а она никак.
Надоела  им эта лужа.  Что делать с ней     – не понимают.  Все уже перепробовали.  И решили тогда   папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадке ничего с ней не делать. А для этого, чтобы ничего, совсем ничего,  с лужей не делать,  они гулять в тот день в парк и  не пошли.
Вот так мудро они и поступили:  говорят, будто  бы парка в тот день тоже ведь  на месте не было.
 
211.
Однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка очень-очень устали. И так  сильно они устали, что от усталости даже лежать не могли.
Решили папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и  лошадка отдохнуть. Отдыхали они, отдыхали.  Много отдыхали.  Но,  правда, пока отдыхали,  не прилегли ни разу. Сил-то, чтобы  лежать, у них     не было.
Такая вот грустная история.
Так  они весь свой отдых и   пробегали. 
Зато хорошо отдохнули. Сил поднакопили. Да и полежать потом смоги.

212.
А однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка в серной кислоте  растворились. Им-то –    это нисколько  не повредило, а вот  кислота  -  сильно   попортилась.  И с ней уже ничего было поделать нельзя.  Папа с мамой, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка погрустили, погрустили, да  в покое ее и оставили.

213.
Как-то папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка в супе  заблудились. Плутали они там ,  плутали, все никак выбраться не могли.
Это хорошо еще , что  суп у них  был  ароматный- преароматный.  С грибами.   Поэтому ничего страшного с ними  не случилось: они  быстро  сообразили, что делать,  и   дорогу  обратно по запаху  нашли.
После этого случая  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка всегда такие ароматные супы варили. А чтобы суп еще лучше  был , они   вместе с луком, морковкой , стали туда   компас кидать.  И корзинку для грибов.
Они же  не просто так в супе  заблудились, они же там    грибы собирали.

214.
А стирали папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка руками.  Руки они  в кошмарном  сне увидели. Рукам там было очень плохо, они  ведь  боялись  кошмаров, и папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  их пожалели и из сна  на потолок к себе   забрали. 
Так у них на потолке и появились эти руки. Жили они  в тумбочке. И были весьма трудолюбивы. Мыли,  стирали.   Очень колечки любили.  А еще перчатки и варежки.
Отстирать они могли все, что угодно. И когда надо было,  только так  папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбище, лосю с рогами и лошадке сны от  кошмаров  отстирывали.



215.
А вот однажды папа с мамой, бабушка, Маша,  подруга рыбища, лось с рогами  и лошадка на болото пошли, да там и  утонили.
Потом они  в те места  уже никогда не ходили.  А что им туда ходить-то было?  Что они там забыли? Все что могли, они уже  и так там   сделали. А  больше им на болоте  делать было абсолютно , абсолютно, ну, абсолютно нечего.

216.
Как-то папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка по городу гуляли, гуляли. И пока гуляли, им  кирпич прямо на голову упал. Бум! Но все обошлось, кирпич им только палец на ноге отдавил, а больше ничего страшного не случилось.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка даже внимания на то не обратили. Подумаешь, пустяки какие. Им и так все равно было, так еще и палец, если честно, чужой был.

217.
Как-то папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  арбуз ели, и вдруг, неловко наклонившись,   в открытый  арбуз -  бабах,  и загремели, а арбуз – бабах,  и захлопнулся.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка, оказавшись внутри арбуза, стучаться  начали ,  чтобы их выпустили оттуда. Долго-долго стучались. И, в конце концов, их, конечно,  выпустили оттуда.   (А как не выпустить? Они же так бодро  стучались.)
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка тех, кто их выпустил, очень благодарили за помощь .  Сперва благодарили, а потом  и поколотили . А как не поколотить?  Вон,  их как долго  в арбузе держали.  Вон, их  как долго из арбуза   не выпускали.
Так  все благополучно и  закончилось.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка и стали  дальше арбуз есть. Ели, ели и съели. 
Так что  говорить тут  больше и  не о чем.

218.
Как-то папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  на дереве выросли. Ну, а дальше, а дальше – все  понятно. С дерева слезли, да и арбуз есть пошли.
Осень ведь уже была. Да и зима ожидалась.


219.
И в другой раз папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка на дереве выросли. Только в тот (другой раз) они с дерева слазить не стали.   На дереве  остались.  Так там   и перезимовали.
И ничего. И совсем  им неплохо там было, а вовсе и  -  хорошо.   И понятно, что хорошо.
У них же   на дереве  все для жизни было, и даже  потолок был.


220.
И еще был случай, когда  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка на дереве выросли. Но это был уже не тот случай.  А в тот случай папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка, как только на дереве выросли,   тут же это   дерево (чтобы ничего с ним дурного не произошло)  на потолок унесли. И так торопились, что даже  слезть с него забыли.


221.
У папы с мамой, бабушки, Маши, подруги рыбищи, лося с рогами и лошадки соседи были.  А у соседей маленькие соседики.  Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  своим соседям часто  по-соседски     помогали , и приглядывали за соседиками. Вот, скажем, пригласят папа с мамой (и остальные) соседей в гости, а те бы и рады прийти , да не могут, потому что за соседиками приглядывать некому. Тут-то папа с мамой (и остальные) им свою помощь – бац,  и предложат, а те – бац, и не откажутся.  И вот  пока соседи у них в гостях сидят, папа с мамой (и  остальные) у соседей резвятся,   за соседиками приглядывают. 
Вот как  у них все  складно  получалось.
А потому что ,  что папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадки   добрые- добрые были.  И гостеприимные.
Но главное -  складные они, конечно, были.  Очень.

222.
А гуляли  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка всегда по компасу. Куда компас скажет, туда они и гуляют. Поэтому  папа с мамой, бабушка, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  во многих красивых местах побывали. Хороший  у них был  компас, никогда им не врал. Честно всякую красоту показывал. А все почему? А все потому, что   папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  его тоже никогда не обманывали.


223.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка всегда знали, где они находятся. Ведь  где бы они не находились, напротив них всегда синий дом был. Ну, вот по этому  дому они  всегда и ориентировались.  По нему  свое  местоположение и   опознавали.
А синий дом – был обычным домом. И если бы он  мог бояться,  то он бы всего этого очень боялся. Но он бояться  не мог, поэтому стоял себе спокойно, где ему было  сказано,  да и   тихонько  радовался.


224.
А еще как-то  папа с мамой, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка пирог  пекли. Они его пекли, а он не пекся, они его пекли, а он не пекся. И так долго он у них не пекся, что они его даже печь бросили. На стол.
И   там,  на столе,  этот пирог   сам  и испекся.

Вкусный получился пирог.   Вкуснее, чем у папы с мамой, бабушки, Маши, подруги рыбищи, лося с рогами и лошадки получался.
А раз так, то с тех пор  этот пирог  всегда сам и  пекся. И быстро-быстро пекся. Не выпендривался. Некогда  ему было выпендриваться. Мало того, что испечься, так ему же еще и тесто замесить  надо было. А кто кроме него это сделает? А никто кроме него этого не сделает!  Рецепт  пирога, который он к тому же постоянно усовершенствовал,  известен был  теперь только ему.    Ну, вот пирог  сам себя и замешивал.
Сам замешается, сам испечется, сам и  съестся.
Все сам.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища,  лось с рогами, лошадка его и не трогали. Полностью ему доверяли.

225.

А еще папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка суп варили. И долго они этот суп варили. Целую неделю. Но с этим все понятно. Суп-то  овощной был. А овощной суп быстро не сваришь. Овощи (всякую там картошку, капусту, морковку, лук, чеснок)  сперва вырастить надо! На это много времени уходит.  Целое лето уходит.  Правда,  у папы с мамой, бабушки, Маши, подруги рыбищи, лося с рогами и лошадки  овощи в супе   за неделю  вырастали, но это только  потому, что они за тем супом очень хорошо ухаживали. Поливали его, мешали. Да и вообще, ни в чем ему не отказывали.
Суп у них получался вкусный-вкусный! Свежий-свежий. А овощи в нем были такие свежие, что и сравнить-то  не с чем .
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка тот суп целый год ели. И он у них ни разу за это время не испортился.


226.


У папы с мамой, бабушки, Маши, подруги рыбищи, лося с рогами и лошадки пробабушка и продедушка были. Жили они потолком выше. Пробабушка и продедушка старенькие были,  чуть что, тут же в трубу вылетали. Случались такие дни, когда  все небо пробабушками и продедушками усыпано было. Так уж часто они в трубу вылетали.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка пробабушку  и продедушку утешали, следили, чтоб ничего плохого с ними не случилось, чтобы они не просто так, а в креслах в трубу вылетали. Годы-то  брали свое. Старенькие они были без кресел летать: тут же в воздухе растворялись. А из-за этого климат жутко портился, дожди шли, да и все остальное тоже. Пробабушку с продедушкой  это очень печалило, они переживать начинали. И, конечно,  в трубу вылетали.
И вот, чтобы  спасти климат , а заодно пробабушку и продедушкой утешить,   папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка трубу  ту  при себе держали.   

227.
А пробабушка и продедушка -  хулиганы еще те были.  Однажды они  всю мебель из мебельного магазина угнали. Чтобы скрыть этот прискорбный факт (а это был очень прискорбный факт) папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка сами, еще раньше пробабушки и продедушки,  всю мебель из того мебельного магазина вынесли.  И теперь чтобы скрыть этот факт , потому что это тоже был не шибко приятный факт, то ли мама, то ли бабушка -  стянули идею мебельного магазина. Тот, кто когда-то в прошлом решил построить в торговом центре мебельный магазин, больше не хотел его строить. Не хотел,  и не построил. И мебельного магазина в торговом центре не стало.
А раз нет  магазина, то и  скрывать  больше  ничего не надо.  Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка были  довольны, хорошо они со всем этим   справились.

А на месте мебельного магазина скоро деревья выросли, столетние. А потом и весь торговый центр постепенно превратился в большой-пребольшой парк.
Красивый был парк. Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка с большим удовольствием там гуляли. А пробабушка и продедушка не гуляли. Сидели себе на скамеечке, да  идеями про торговый центр в прохожих бросались. В общем,  опять хулиганили.



228.
Внешне пробабушка и продедушка  были  очень  на папу с мамой, бабушку, Машу, подругу рыбище, лося с рогами и лошадку похожи . Просто одно лицо. Не отличишь.
Пробабушка с продедушкой этим постоянно  пользовались и то и дело папой, мамой и другими прикидывались. Особенно, на фотографиях.
И поэтому у папы с мамой, бабушки, Маши, подруги рыбищи, лося с рогами и лошадки  было полным полно  фотографий.  Тут они на море, тут они на реке, тут на потолке, в кино, на горе, на водопаде, ну и так далее. 
Папа с мамой и другие  частенько рассматривали эти фотографии. Приятно им было  вспомнить  свои походы и путешествия.  Приятно им было на мир  посмотреть.
И пробабушке с продедушкой  было приятно на фотографии  глянуть. Сами-то они ведь в походы и путешествия   не ходили.  Куда им в походы!  Они  же старенькие были! Они  только вместо папы с мамой и прочих фотографировались.   (Те-то  фотографироваться не шибко любили. А пробабушка с продедушкой, наоборот,  шибко).  А в походы – нет, не ходили. 
Но хоть в фотографиях  могли потом на мир  посмотреть.


229.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка никогда никуда не опаздывали. Куда им опаздывать! Не было у них времени, чтобы опаздывать.  Они всюду вовремя приходили.  Даже если минут  на пятнадцать позже придут,  все равно ведь   ни за что  не опоздают.
Вот какие они были пунктуальные.  Пунктуальные,  препунктуальные, ну, просто слов нет.


230.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка пунктуальные-препунктуальные  были, а  пробабушка и продедушка - наоборот,   постоянно всюду  опаздывали. Даже   если заранее придут, все равно  опоздают. Поэтому,  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка   всегда в конце встречи с ними встречались. Вот придут в  конце встречи и встретятся с ними.
А ждать   – нет, папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  никогда их не ждали. Это же с ума сойти можно, их ждать.  Да и совершенно бесполезно. Очень уж хорошо  пробабушка с продедушкой опаздывать умели.   Сколько  не жди, а все равно не дождешься. Вот, вроде бы,   уже и дождался, а они, раз, - и  опять  опоздали.


231.
Пробабушка и продедушка все кругом  ломали.  Такие уж они были неаккуратные.
Вот поломают все кругом, поломают. А потом в парк, на скамейку. Они там, в парке круглый год на скамейке сидели.
 Хорошо им   было, на скамейке ( пусть и сломанной, а подумаешь).  В любое время года – хорошо. Хоть зимой, хоть осенью. Все время хорошо.  Солнце светит, птички поют. Листья  на деревьях шелестят, ежики бегают, белки прыгают.
А все, конечно,  от того, что они не только скамейку, но  даже и  парк сломать умудрились. И так здорово  они его сломали, что  он теперь им все время лето показывал. Только теплое лето и ничего больше.
Умели же они ломать, однако!

232.
Пробабушка и продедушка, сидя в парке  на скамейке, скворечник мастерили. Быстро они его смастерили, но тут же, конечно, и  сломали. Был у них скворечник, а  стало – кафе. Кафе, правда, тоже сломалось, но уже потом, когда  пробабушка с продедушкой мороженого по уши налопались. Вместо кафе кинотеатр получился.  Пробабушка с продедушкой  целых два  кина там посмотрели,  на третьем кине    кинотеатр на кусочки  развалился  и каруселями сделался. Пробабушка с продедушкой и каруселям рады были.  Забрались на них , и вжик – туда, вжик – сюда, вжик –туда-сюда-туда.  А после каруселей гостиница появилась, с мягкими  кроватями.  Пробабушка с продедушкой  на кроватях попрыгали,  на кроватях поспали,   а, как проснулись   среди  дощечек и палочек,  так  опять за  скворечник  взялись. Опять его мастерить стали.
Вот так славно они  в парке на скамейке и посидели.  Да и сейчас, наверное, сидят. Старенькие ведь.


233.
У пробабушки и продедушки день рождения был.   И  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища,  лось с рогами и лошадка к ним домой пришли, чтобы с днем рождения поздравить.    Пришли и подарки, конечно,   принесли. Много-много.  Пробабушка с продедушкой подарком очень обрадовались:  быстро-быстро  испортили их,  переломали.  А уж   после этого   к    красивому –красивому столу всех   позвали,  вкусный-вкусный торт есть и ароматный-ароматный чай пить.
Хороший  у них праздник получился. Чудесный, домашний. А какой уютный!  А все потому, что папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  точно знали,  что пробабушке и продедушке  нужно дарить на день рождения: муку, воду, гвозди и доски.
А  вот пришли бы они  с одним  тортом,  пришлось бы им муку на праздник  есть, и никакого праздника   не вышло. Ничего бы не вышло. Да и приходить-то, если честно,  было бы некуда.

234.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка в парке гуляли, когда им письмо пришло. Ценное- преценное. Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка письму очень обрадовались. А как не радоваться? Это же продедушка им пробабшку прислал , а пробабушка - продедшку.  Они же  старенькие были. И сами уже ходить не могли, а вот в письме – прекрасно до них дошли. Еще и погуляли с ними потом.

235.
В детстве пробабушка   продедушку   воспитывала, потому что старше его была на целых сто лет. А продедушка в детстве воспитывал пробабушку, потому что тоже – был старше ее на целых  сто лет.  Вот так воспитывали они друг друга в детстве ,   воспитывали, долго и много воспитывали, а потом просто  торт съели, да и в мячик играть   пошли.
Такое вот у них было чудесное детство. Ну, и  до сих пор, конечно,    есть.

236.
 Пробабушка  всегда у продедушки во все игры  выигрывала, а продедушка всегда у пробабушки во все игры  выигрывал. Вот выиграют они  друг у друга и радуются, радуются.
А проигрывали бы друг другу, и  не радовались бы так. И вообще, не радовались бы, а сильно-сильно  огорчались.
Какое же , однако,   счастье,  что  они играть  так хорошо  умели! Повезло им.  Конечно, повезло. Но  не зря же, в конце концов,  они  друг друга играть-то  научили. 

237.
Однажды пробабушка и продедушка немного  приболели. И папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка немного  навестить их  пришли. А  с собой немного крендельков   принесли, и  еще немного   печенья  и апельсин, чтобы   немного  чаю  с больными попить, ну, и, конечно,   обнять их немного  и  немного новостями поделиться.
Все  это они  немного сделали- поделали. И гляди-ка: от такого замечательного ухода  пробабушка с продедушкой моментально  немного  поправились.  Быстро-быстро  стали немного  совсем-совсем  здоровы.
Вот какие   папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  молодцы были! Вот как  хорошо за пробабушкой и продедушкой  поухаживали.  Мигом сообразили, что  в  этом деле  борщить  нельзя. Ну, вот,  немного постарались  и   ни капли, ни капли   не переборщили. 

238.
Временами  папа с мамой, бабушка, Маша подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  были через чур. Для стареньких пробабушки и продедушки весьма утомительны. И однажды  они пробабушку и продедушку сильно-сильно утомили. Правда, пробабушка и продедушка  отнеслись к этому как-то  равнодушно. И даже наплевательски. А может, и не заметили, что  их сильно-сильно утомили. И это неудивительно.   Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка – они ведь не живодеры какие-нибудь были. Они ведь   только  сперва их  сильно-сильно  утомили, а  потом-то  они  их   сильно-сильно отдохнули.  И так здорово они их  отдохнули, что пробабушке и продедушке , и замечать-то уже было  нечего. 
В общем, не против они были  , что  папа с мамой, бабушка, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка приходят и  утомляют их. Наоборот, постоянно в гости к  звали, чтоб приходили и утомляли.  На них это, вон, как  хорошо действовало! Они  же потом  сильно-сильно   отдохнувшие становились. И бодрые. И веселые. И радостные.   А  главное:  им  самим   отдыхать  уже  и не надо было. Самим отдыхать? Ерунда какая, старенькие они, да и  лень ведь.


239.
У пробабушки и продедушки телевизор был.  Лет сто ему было, а то и все пятьсот.  И этот телевизор какой-то скрытный был, а может,  просто  старый или просто   ломался.  Во всяком случае,  он   никому ничего не показывал. Но пробабушка и продедушка – они ведь, как и многие другие,   жить без своего телевизора не могли, поэтому  брали, да и сами ему все показывали. А еще в парк его брали.
Вот так перед телевизором все   свободное время и проводили.

240.

У пробабушки с продедушкой мультиварка была. Удобная такая штука для готовки. Пробабушка и продедушка сами-то уже давно не готовили, все – мультиварка. Все она им варила. То она им одну сковородку сварит, то другую ( годы  брали свое, и жить без сковородки   им уже  было , ой, как сложно!), то чайный сервиз на много-много персон.
Пробабушка и продедушка ведь  старенькие были, и   в какие-то дни просто на кусочки разваливались. Развалятся на кусочки, а чай-то пить все равно надо.
Ну, вот, они и пьют спокойненько. Чашек-то ,благодаря мультиварке, всем хватало.

241.
Пробабушка с продедушкой в обморок постоянно падали. Вот так упадут в обморок и сломают что-нибудь.  Раз – и упали, два – и сломали.
Папу с мамой, бабушку, Машу, подругу рыбищу, лося с рогами и лошадку такое положение дел сильно-сильно волновало.
И они, чтобы  пробабушка и продедушка  ничего не ломали (ну, там стол, стул или день),   они обмороки от них-то и  прятали.


242.
А еще пробабушка и продедушка   очень рассеянные были. То и дело сознания теряли. Ну, что тут скажешь? Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  то и дело им сознание  искали. И усеивали их, усеивали.
Так старались, что те даже зацвели, потом.


243.
А цвели пробабушка и продедушка  красиво. (Красиво-красиво-красиво!) Любое пространство могли собой украсить. И могли. И украшали. Пространства за ними -  табунами бегали.
(Да и папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка, если уж совсем честно, их частенько  на букеты срезали). 

244.
 Однажды пробабушка и продедушка  в холодильник забрались (то ли за мороженым, то ли просто так) . И  очень замерзли там . Они уже на себя   и куртку напялили, и кофту, и шкаф, а согреться, согреться  – ну, никак не могли. Это еще  хорошо, что   скоро-скоро в холодильнике потеплело. А то прямо и неизвестно, чем бы это и закончилось. А так известно: птицы прилетели,  лето в холодильнике наступило. А там и папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка за ними пришли.

245.
 Пробабушке и продедушке вареники  делали. Вкусные-вкусные.    Вот наделают вареников и залезут внутрь.  Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка те вареники только  варить соберутся, а пробабушка с продедушкой, как возьмут, да как выпрыгнут оттуда. Очень смешно получалось. Правда, папа с мамой, да и все остальные, не очень смеялись, зато вот  пробабушка и продедушка – очень.
 А однажды они что-то не выпрыгнули (заснули, наверное).  И оказались в    кипящей кастрюле. Ну, там они, конечно,  сварились.  И ужас, какие горячие сделались!
Что дальше? А дальше пробабушка и продедушка три года на Южном  полюсе без верхней одежды сидели и   охлаждались.   Это уже  потом они остывать начали, и  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка им  верхнюю одежду занесли. И еще газет разных приносили, чтобы они не скучали.
Но  пробабушка и подедушка и не думали скучать.  Что им скучать! Они же на этом самом полюсе не просто так сидели, они же там  , чтобы быстрее остыть,    пингвинов  обогревали.
А пока пробабушка и продедушка на Южном полюсе пингвинов обогревали,  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  занялись варениками, из которых (какое счастье!)  теперь  никто не выпрыгивал. Наконец-то, они могли спокойно  поесть.  Вот ели они эти  вареники, ели, ели, ели. И  все никак не могли наесться.  Так до сих пор и не наелись.  Вареники ведь  и, правда, были  такими  вкусными, что  фиг ими наешься!


246.
А однажды  день выдался особенно тяжелым, потому что пробабушка и продедушка уже с утра на кусочки развалились. Ну, развалились и развалились. Им-то что? Им-то ничего. Они -  чай пить  пошли. А вот папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбище, лосю с рогами и лошадке пришлось повсюду бегать, и за кусочками присматривать. Кормить их, чаем поить, играть, гулять, спать укладывать. К вечеру, вроде за всеми присмотрели. За двоими только присмотреть не удалось. Не было их негде. Как раз тех и не было, которые вареники лепить умели. Потом-то папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка и   за ними, конечно, присмотрели. Но  это потом, а в тот  день «потеряшки» в магазине муку воровали, поэтому  присмотреть за ними папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  ну, никак не могли. Мало того, что присмотреть не могли , так еще и без вареников и остались. Такой вот тяжелый день у них получился.
Тяжелый, но хороший: папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка этим днем потом другие дни подпирали, чтобы они-то хоть  на кусочки не разваливались.


247.
А однажды папа с мамой, бабушка, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка сильно заболели. (До этого они уже как-то болели, и вот тут что-то  опять). И сильно они заболели, и страшно заболели, и тяжело. Так сильно, страшно, и тяжело они это делали, что к ним даже пробабушка с продедушкой зашли. А они ведь раньше никогда к ним не заходили. Правда, пробабушка и продедушка к ним на секундочку зашли, минут за  пять до болезни, но и то хорошо, и спасибо, потому что вареники принесли.
Стали папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка вареники есть и так увлеклись, что ничего не заметили: как заболели, как выздоровели, как пробабушка с продедушкой к ним на секундочку  заходили, все прошляпили. Но с такими вкусными варениками это и неудивительно, с такими вкусными варениками все что угодно прошляпить можно.
Вот поели папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  вареников  и   гулять пошли.  И славно тогда погуляли, и бодро-пребодро,  и весело- превесело.
 
С тех  они всегда только варениками и лечились.
И никогда, как известно, больше не болели.  Пробабушка и продедушка за этим, вон, как  хорошо следили!

248.

Как-то  пробабушка с продедушкой спать легли. И так крепко заснули, что проснуться потом ну, никак не могли. Им – вареники делать, а они – проснуться не могут. Караул! Но пробабушка и продедушка караул кричать не стали. Они поразмыслили немного, да и, не просыпаясь, стали вареники делать.
Наделали вареников - целую гору.
А дальше вот, что было. Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка взялись те  вареники варить. Они их варят, а вареники  не варятся. Они их еще больше варят, а вареники еще больше не варятся. Такие  сырые-сырые! А от варки еще и  сырее становятся.
Из-за сырых вареников сырость на потолке началась. Ужасная, жуткая.  И даже дождь пошел. Сперва дождь, а потом, как водится, и   грибы. Грибы пошли, да все вареники-то и слопали.

Сразу на потолке хорошо стало. Сухо. Никакой сырости.
А то, что вареников не стало, так и не беда. Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка и оглянуться не успели, как пробабушка с продедушкой им уже новую партию вареников налепили. Только теперь уже - с грибами. А то, что до этого они вареники с водой сделали, так это - случайно. Просто они во сне на море отдыхали, а им грибы собирать хотелось, вот и все.
А в тот день пробабушка и продедушкой ещё долго-долго  спали. Недели две или три. Хорошо выспались, да и отдохнули, надо признаться,  тоже – неплохо.

249.
А   тень пробабушка с продедушкой  никогда не отбрасывали,  а вот тень – их отбрасывала, и далеко.


250.

А тень пробабушка и продедушка по одной простой-простой причине не отбрасывали, а лень им было это делать. Так лень, что любая тень их с  легкостью могла отбросить. Теням-то не лень было этим заниматься.
Все это папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбище, лосю с рогами и лошадке было только  на руку. Ведь когда пробабушка и продедушка терялись, их всегда  можно было  найти. Раз – и нашел. Проще простого. Уметь только надо. Ну, папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища лось с рогами и лошадка и умели.
Вот потеряются пробабушка и продедушка где-нибудь далеко, в горах. А папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбище, лосю с рогами и лошадке, чтобы их найти, в эти горы бежать и не надо. Зачем?   Они прямо тут, на потолке, там, где тень от стула заканчивается, возьмут ,  да и найдут их. Очень удобно!
Пробабушке с продедушкой тоже удобно было.  Где бы  не находились, они  в любой момент всегда  могли увидеть папу с мамой, бабушку, Машу, подругу рыбищу, лося с рогами и лошадку , всего то и надо было для  этого  взять, да и потеряться немножко.


251.
Проснулись как-то пробабушка и продедушка, а кругом – ночь,  темным-темно. Спать им больше не хотелось. А до утра еще далеко было.  Что делать?  Ну, что? что? -   Утро, конечно,  ждать.  Пробабушка и продедушка темноту  скорее  расшторили, и сели ждать это утро.  А то, что светло стало, так и ладно:  не в темноте же им было  до самого утра сидеть, нет, ну, правда!



252.
Как-то пробабушка и продедушка решили в зеркало глянуть, чтобы причесаться. Ну, глянули. А там и нет  никакого. Совсем никого.  Ни одного отражения.  Пробабушка с продедушкой обрадовались.
Ну, радовало их, когда они в зеркале не отражались. Здорово ведь! Раз  нет там никакого, то  значит,  никто им и мешать не станет, никто их и   беспокоить не будет. Мельтешить, кривляться. Можно  спокойно смотреться в зеркало и причесываться, причесываться.
Но чаше всего, конечно, так не бывало. И  они  не причесанные ходили. А сегодня вот повезло -  причесались.

253.
Пробабушка и продедушка без фотографий своих  жить не могли. Все время фотографировались.  Пробабушка  продедушку фотографировала, а продедушка – наоборот, пробабушку.  И потом -  вместе.
А как иначе- то? Они ведь очень друг к другу    привязаны  были. И чтобы не забыть, что они  друг к  другу так сильно привязаны, они и  фотографировались  постоянно.
Правда,  современной техникой пробабушка и продедушка   пользоваться не умели, поэтому все  по старинке делали. Фотографировали, вон,  тоже по старинке. Ладошками. 
А ладошки  они   потом, улыбаясь,  рассматривали. И рассматривали,  и рассматривали, то и дело рассматривали.
И   никогда их  и  не мыли.
А потом им  надоело по старинке   фотографировать  (руки, вот, захотелось перед едой помыть),   и решили, что пора   обзавестись чем-нибудь  современным. Удобным. Ну, и обзавелись.  Перчатки   вот  модные  друг другу купили.  И еще -  теплые  варежки.

254.
Пробабушка и продедушка как-то утром кофе   выпить решили.
Ну, выпили.
И только чашки в сторону отставили, еще и помыть не успели,  как вдруг вспомнили, что  кофе-то  у них еще неделю назад закончился.  Кофе у них закончился, а они – его выпили. Нехорошо!
Нехорошо, но вкусно.
Так вкусно, что  решили они   еще  кофе выпить.
Достали чистые чашки.  Выпили.
И только чашки в сторону отставили, еще и помыть не успели, как вдруг вспомнили, что кофе у них  не неделю, а месяц назад закончился.
Кофе давно закончился, а они – его выпили. Ой, как нехорошо!
Но как вкусно. Так вкусно решили они еще кофе попить,  последнюю чашечку.
Опять чистую посуду достали. Кофе выпили.
И только чашки в сторону отставили, еще и помыть не успели, как вдруг вспомнили, что кофе у них  не месяц, а год назад закончился.
Ой, как ужасно! Ужасно, но вкусно.
И так ужасно вкусно, что решили они еще кофе попить, самую-самую  последнюю чашечку.
Посуду достали. Кофе выпили.
И только чашки в сторону отставили, еще и помыть не успели, как вдруг вспомнили, что  чашек, то у них и нет,  они их все   разбили, в будущем месяце. 
- Ох, ох, ох,- подумали  пробабушка и продедушка. – Какие мы не аккуратные!
Так и не стали они в тот день больше кофе пить,  неудобно же без чашек кофе пить. Да и  напились они  уже кофе,  если честно.  До завтра оставили.
А сегодня  им и так неплохо  было. Убирать за собой не надо.  Да и   посуду  мыть не надо.
Посуду они никогда   не мыли.
Ну, так уж у них получалось.  И это их, особенно,  радовало.  А вот  памятью своей – они  гордились.


255.
Однажды пробабушка и продедушка на часы решили глянуть.
Ну, глянули.
А часы  на них глянули. Вот поглядели они друг на друга, поглядели.  А потом пробабушка с продедушкой пошли в одну сторону, а часы, узнав время, в другую.   Часы еще и   побежали, потому что  сильно   на стрелку опаздывали. Зря спешили. Пробабушка и продедушка, как обычно,    дурака валяли.  И опять   неправильное  время  показывали.
Но хоть какое-то. И на том спасибо. 
256.
Однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища и лось с рогами собрались в магазин и  попросили пробабушку и продедушку чуть-чуть  с лошадкой посидеть, лошадка в тот день еще маленькой была, как   табуретка.
Ну, пробабушка с  продедушкой и  посидели чуть-чуть с табуреткой,  то есть с лошадкой. Они с ней и в шкафу посидели,  и  на крыше, и  дупле. И везде  чуть-чуть  посидели.  Хорошо посидели. Славно было.
Правда,  потом  лошадка выросла. И стала большой-большой  (а пробабушка и продедушка, значит, маленькими). И теперь уже  лошадке  пришлось  с ними посидеть. Лошадка и посидела.  Она с ними и в шкафу чуть-чуть  посидела, и на крыше, и в дупле.  Везде чуть-чуть  посидела. Хорошо посидела. Славно было.
Вот так посидели  они чуть-чуть  друг с другом,  посидели. Везде чуть-чуть посидели. Устали, конечно. Но  тут, по счастью,   папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами из магазина пришли (они ведь  ненадолго уходили)  и сидеть уже никому не надо было.  Можно было бегать, прыгать, скакать.
Они и заскакали. А папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами им помогли.

257.
Однажды, когда лошадка была маленькой,  как табуретка. Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами, ей игрушечного мишку подарили. Такого славного! Лошадка полюбила этого мишку, сильно-сильно. Всегда с ним играла.   Везде  носила.   А   потом мишка вырос. И носить его стало тяжело.  Да и  чего его носить, если он  и сам уже мог ходить?  Все уже мог делать сам. Даже  играть мог сам. Вот и играл сам с лошадкой. Здорово играл!  И помощи ни у кого не спрашивал.

258.
Когда лошадка была маленькой девочкой, всех это  сильно  путало. Лошадка? Девочка? Табуретка?  А потом лошадка подстриглась под ежика,   и все плюнули  на это дело, и   путаться-то  перестали.



259.
Когда лошадка была маленькой табуреткой, она постоянно мерзла. Сколько бы  шарф не закутывалась, а все равно мерзла.  И самых шерстяных шарфах-свитерах-носках мерзла.  И только, когда ее  помимо шарфа-свитера - носка, еще  в пробабушку и продедушку закутали,  только тогда она мерзнуть и перестала.
Так, закутанная в пробабушку и продедушку,  она  всю табуретку и проходила.  Папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбище и лосю немного неудобно перед пробабушкой и продедушкой  было. А вот пробабушке и продедушке, напротив, было очень удобно.  Им даже  в радость  было  на уютной   табуреточке-то  посидеть.


260.
Когда лошадка была табуреткой, у нее все из рук падало. (Особенно, шкафы и  диваны).  Но это ерунда и пустяки. Лошадку все  любили. И не ругали.  Чего же из такой  ерунды-то ругать? К тому же    потом, когда  лошадка  маленькой девочкой стала,  она  то, что уронила,  быстренько  подобрала.  И  никто  ничего  и  не заметил.


261.
Когда лошадка была маленькой девочкой, она говорить совсем не умела. Сколько с ней не бились, а она все молчала, и молчала.  Но потом это прошло. Она  выросла, стала лошадкой   и папа с мамой, бабушка, подруга рыбища и лось с рогами  ее быстренько  говорить научили.  Но лучше всего она, конечно,  говорила, когда табуреткой была.
Ее даже  и учить не пришлось.
Да, что там! Она сама много кого на потолке говорить научила.
И ее долго потому из табуреток не отпускали.


262.
Однажды, когда лошадка была маленькой девочкой,  она руку сломала. Все на потолке сперва жутко  перепугались, а потом на лошадку посмотрели и  пугаться перестали.
А чего пугаться-то?  Лошадка, вон, уже  и   в  табуретку превратилась. В табуретку превратилась    и выздоровела.
А как не выздороветь?
У табуреток-то  рук – нет.  А то чего нет, обычно,  не болит, не беспокоит, и не ломается.   И всегда в полном-преполном  порядке.
Вот и лошадка тоже -  раз    уже и забыла про руку, два - уже и   поскакала.

263.
Когда лошадка была маленькой девочкой, она частенько животных обижала. И собак, и кошек, и мышей, и слонов.  На потолке такое поведение шибко не любили. Лошадка и сама такое поведение шибко не любила, поэтому сперва руку сломала. А потом и в табуретку превратилась.
Вот какая она была девочка, может,  и  маленькая, но такая  сообразительная.  Все- все   уже понимала: и что -  табуретки, и что -   табуретки хорошие , и что -   животных  не обижают.

264.
Лошадка, когда была маленькой девочкой, постоянно  у Маши ведерко с  мороженым отымала. Это хорошо, что сама  Маша в младенчестве  была лосем с рогами и могла за себя постоять.  А если не постоять, то могла и  убежать.
Что тут скажешь? Непростое детство  было  у лошадки.  Но у  лося с рогами все  еще  непростее было, он ведь в те времена    ведерком с мороженым служил, и ему,  то  и дело  приходилось от детей  в холодильнике прятаться . А в холодильнике холодно, скучно . Да и кушать все время хотелось.
В общем,  лось очень  доволен  был, когда мороженое закончилось.  Мороженое закончилось,  дети выросли, и лось, не долго думая, вышел в отставку.   А там уж он  сдерживаться не стал:   тут же обзавелся папой, мамой, бабушкой, Машей, подругой рыбищей и лошадкой.  На потолке   этому не противились, только рады  были. А как иначе?  Заслужил.

265.
Пробабушка и продедушка любили на лошадке покататься, а лошадка  любила на них покаталась. Только ей не разрешали, потому  древние  они были. Легко могли развалиться. На всей скорости-то! Это же  очень опасно!

266.
Однажды  лошадка, когда подросла немножко,  на скачки пошла. Ну, там она поскакала немного. А как же? Лошадь  все-таки. Но выиграть -  ничего не выиграла. Куда там! Пока она до финиша добралась, хитрющие  пробабушка и продедушка  к этому финишу уже раз сто сбегали,  обратно вернулись, и  все призы, какие были,  себе забрали. 
А ведь даже с дивана  не вставали.
Вот, что,  значит, с  финишем на короткой ноге быть, что бы это ни значило.
После этого   пробабушка с продедушкой    лошадку  и    научили: как побеждать, как первой прибегать.  Непростая та была задача.    Ведь чтобы  такому  научиться, лошадке   пришлось хорошенько прилечь, и  долго потом еще на диване валяться.

267.

Однажды папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка, гуляли в парке . Вот гуляли они там , гуляли, и вдруг заблудились: на необитаемый остров попали. Время как раз обеденное было, и им всем жуть,  как есть  хотелось.  На ту беду, ничегошеньки съедобного у них с собой и не было. Они же не знали, что на необитаемый остров попадут.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лошадка даже растерялись немного. Но тут их лось с рогами выручил. С давних  пор, как он мороженым служил, у него всякие полезные связи остались. Тут-то  лось своими связями и воспользовался: моментально им и шоколад достал, и пирожные, а потом и еще и целое  кафе с зонтиками. Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка сидели под теми зонтиками и радовались. И вкусно, и красиво, и   никого, кроме них, нет. Ну, очень они довольны были. Очень им там хорошо было. Вот посидели они под зонтиками, шоколадом с пирожными перекусили, а потом, убрав все за собой (они же не варвары какие были, чтобы на необитаемом острове  мусорить), стали дорогу обратно искать. Нашли ее, конечно.   На сытый-то желудок они все,  что угодно найти могли. С дорогой - то  вот какая история произошла. Она   случайно под камень забежала,  там  и застряла.  Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка дорогу  из-под камня благополучно  высвободили , да по ней обратно к себе на потолок и попали. Вот так все  чудесно и  завершилось.
Но речь, правда,  не об этом. А о том, что у лося с рогами отличные причинно-следственные  связи были,   и он им, вон как, умело пользовался.


268.


Однажды на потолке чай закончился. Папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбище, лосю с рогами и лошадке некогда было. И вместо них пробабушка с продедушкой в магазин пошли, они ведь тоже чай пить любили.
Вот приходят они в магазин а чая-то и нет, закончился. Пробабушке и продедушке лень, конечно, было в другой магазин идти, поэтому они и в этом магазине  быстро-быстро чай вырастили, быстро-быстро его  купили, да и выпили его быстро. Отличный был чай! Просто замечательный!
Папе с мамой, бабушке, Маше , подруге рыбище, лосю с рогами и лошадке он тоже очень понравился, ну, после того, как пробабушка с продедушкой все-все-все  про него рассказали. Да, что там!  Папа с мамой (и остальные) в восторге были от этого чая , и  постоянно пробабушку с продедушкой  дергали, еще чайку, просили. Такой уж это был  замечательный чай. Ароматный, вкусный, бодрящий!
Пробабушка и продедушка  не вредничали. С удовольствием мололи языком. И дополнительно, к чаю,  еще про свежую-свежую , аппетитную булочку рассказывали. Вкусно было!

269.
Пробабушка с продедушкой   все теряли.  Вот положат   себе что-нибудь в карман, а потом роются там , роются,  а найти, что положили,   не могут.   Потеряли. Ужас! Но мало того, что  они  в карманах все теряли, у них ведь и сами карманы часто куда-то пропадали. Вот вроде,  только  что карман был тут  , и раз, его уже тут  и нет.
Поэтому все самое важное (ключи, карточки, телефоны, конфеты ) пробабушка и продедушка  у себя в   головах  хранили.  Их  они, конечно, тоже могли потерять.  И теряли, да  только это пустяки, потому что, в случае чего,  головы их моментально разыскивали. Просто-просто   разыскивали.  Как?  А так: по запаху.  А еще,  у них  ведь  телефоны с собой  были, и  они всегда  пробабушке и продедушке  позвонить могли. 
Все-таки головы у пробабушки с продедушкой были   очень  навязчивы. А карманы , вот - нет.

270.

Поезда любят, когда их встречают. А когда их не встречают, не любят.
Вот папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка поезда и встречали. Руками им махали, и лапами, плавниками, копытами.  А однажды они что-то не успевали поезд встретить,  и  попросили пробабушку с продедушкой помочь им. Пробабушка с продедушкой и помогли.
Пошли, да сразу все-все-все поезда и встретили.  Всем помахали руками-лапами-плавниками и копытами. (Ну, чтоб, вот так  - раз, и навсегда) .
Поездам очень приятно было, что они еще и не выехали, а их уже давным-давно встретили, и они с радостью вставали на рельсы. А могли бы ведь целыми днями  на диване валяться и не вставать. А тут их даже упрашивать не нужно было.  Вставали.     И  пробабушке с продедушкой   было поэтому ,   где полежать.
Кстати, и сами  поезда, благодаря этому,  тоже – вон, как прекрасно выглядят!

271.
Пробабушка и продедушка, как известно, в зеркале не отражались. Но зеркало  у них дома было.   У них и карманные зеркальца были. Они их повсюду с собой таскали.  А как же иначе?  Ведь когда пробабушка и продедушка видеть никого   не хотели,  они  всегда в зеркало смотрелись. 
Чуть, что ,  сразу – в зеркало.
Без этого  им было никак.
 

272.
Но однажды у  пробабушки с продедушкой все зеркала разбились. Все-все, даже те, которые они только-только  купить собирались. Ну,  что им было делать?  А вот, что:  папе с мамой, бабушке, Маше, подруге рыбище, лосю с рогами и лошадке о том сказать. Ну, и сказали.  А  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка и  не растерялись, подумали немного, да     вместо зеркала  им    лужу и  подарили.
Лужа,  конечно,  мокрая, зато   не разобьется . И не порежешься о лужу. И носить ее  не надо было, лужа за ними повсюду скакала, как собачка. А когда  подсыхала, сама себя из лейки   поливала. А зимой, чтобы она  не мерзнуть, в шарфик закутывалась
Все-таки умели же  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка выбирать. Вон,  какую отличную лужу пробабушке и подедушке  подобрали.  Верную-верную, веселую-веселую, и очень самостоятельную.
Пробабушка и продедушка души в ней не чаяли. И  когда никого видеть не хотели, то лужу  всегда с удовольствием  видели.


273.

Лужа, как известно, скакала за пробабушкой и продедушкой, как собачка. А пробабушка и продедушка ходили  быстро, так быстро, словно  бежали, или даже мчались, или даже неслись.
Лужа за ними с трудом поспевала. А иногда и не поспевала.
Лужу это расстраивало. Огорчало. Печалило.  Но не останавливало. Знаете, что она сделала? А она на колеса встала. На колеса встала и ездила за ними повсюду, как тележка. Вжик-вжик. Быстро-быстро. 
На ней даже посидеть можно было.
Пробабушка и продедушка так и поступали. Они ведь старенькие были.  Вот, сидя на луже, и  разъезжали  повсюду.
А то, что лужа мокрая была, так и подумаешь, пробабушка с продедушкой этого не замечали, потому что  уже  давным-давно стали такими  – выносливыми-выносливыми, ну, то есть - непромокаемыми.

274.
Развеселая лужа на колесиках привлекала внимание, и нашлась целая куча  желающих ее угнать. 
К огорчению пробабушки и продедушки (которые души в луже не чаяли),  лужу то и дело угоняли.  Вернее пытались.  Потому что  каждый угонщик, как бы он ни старалась, как бы ни был осторожен,   в конце концов, все равно, оказывался   в луже.  Падал вниз головой. Там он бултыхался немного, а потом, не без  помощи пробабушки и продедушки,  тонул. Вот один утонул,  потом другой, третий.     И  совсем скоро, на радость пробабушке и продедушке,  воровать лужу   уже   стало  и некому, они  все утонули.
Конечно, пробабушка и продедушка , всех этих утонувших   разутонывали обратно. Но после  этого , разутонутые  обратно, уже  переставали видеть  и пробабушку с продедушкой, и развеселую   лужу  на колесиках. Своровать уже ничего не могли.
А оставшиеся, те, кто мог видеть, - не воровали. И даже не думали. Нет, ну, правда – оно ведь того не стоило.



275.
Пробабушка и продедушка за лужей хорошо ухаживали, мыли ее чисто-чисто,  ( и внутри и снаружи) , и тряпочкой протирали. А лужа им песенки пела.  А иногда, когда им некогда было, папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка за лужей ухаживали, мыли ее чисто-чисто (и внутри и снаружи)  и тряпочками протирали. А лужа им песенки пела.
(А когда им некогда было, такое иногда тоже случалось,  то лужа и сама за собой ухаживала. В баню ходила.   И сама себе песенки пела).
И была она  самой ухоженной лужей в мире!
Пробабушка с продедушкой, папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  очень ее  полюбили.
А как не полюбить ее? Лужа  им песенки пела, а   пробабушка с продедушкой, папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами за это -  насквозь ее   видели.  Луже приятно было. И у нее , вон, даже  голос прорезался.  Оперный.
И пробабушка и продедушка  (другие потолочные жители) только так этим голосом тучи с неба сбивали. Ну, чтобы дождя лишний раз не было.
Луже, как это ни странно, дождь-то не очень нравился. Простужалась она  от него, чихала и кашляла.


276.
Пробабушка  и продедушка  в луже, как известно, совсем не отражались, но зато там все остальное отражалось. Вот глянут они  в лужу, и все-все-все, что только есть в мире,  сразу и увидят.
Поэтому они часто в свою чудесную лужу  смотрелись.
Смотрели и улыбались.  Смотрели и радовались. И даже гордились.   А как не улыбаться? Как не радоваться?  Они ведь были такими красивыми. Нет, ну, правда:  вон на какие красивые кусочки распадались-то! Как тут не загордиться!
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка ими тоже гордились. Мало того, что гордились, так еще   каждое утро аккуратненько их и в порядок приводили.

277.
А однажды забыли привести их  в порядок, так на улицу в тот день было просто  страшно выходить. Да и улицы, если честно,  в тот день  что-то и   не было. 
Больше они этого не забывали.


278.

Как-то папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  мыли. Мыли, мыли,  да  и   книжку там  нашли.   Книжка была интересной. Интересной-преинтересной!  Такой   интересной, что папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка , забыв обо все на свете,  засели  эту книжку читать.  Они не ели,  не пили, не спали.  Книжка уже сто раз, как  закончилась, а папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка все читали ее и читали, и все никак  остановиться не могли.
Такую вот интересную книжку они в луже нашли. Правда, совсем еще сырую, ну, то есть ненаписанную.
И потому пробабушке и продедушке, хоть они  были совсем  безграмотны и книг не любили,  пришлось срочно  ее писать.  Не могли же они папу с мамой, бабушку, Машу, подругу рыбищу, лося с рогами и лошадку в беде бросить.   Им ведь и поесть надо было, и поспать. 
Вот написали пробабушка с продедушкой эту книжку. И мама с папой, бабушка, маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка, тут же ее читать и перестали. И не потому, что она была плохо написана (ну, раз пробабушка и продедушка писать не умели), а потому что пробабушка и продедушка у них эту книжку сразу же  - раз, и себе взяли. Сказали, что, мол,  тоже почитать хотят.
Папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка  не удивились, что у них книжку забрали.  С интересными книжками ведь так  часто бывает.   

279.
А в другой раз папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка, когда лужу чистили, акулу там нашли.
Акула была славная. Злая, правда, да и кусалась прилично. Но папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбищи, лось с рогами и лошадка  внимание на то не обратили , подумаешь, они, вон, тоже, если что,  кусаться могли.
Но тут они кусаться не стали. Они просто взяли утюг, да акулу кусачую хорошенько отутюжили.  И, судя по всему, правильно сделали. В плоской луже плоская акула, почувствовала себя, как в сказке.  Она съела плоский бутерброд с сыром, запила  плоской чашкой кофе и   кусаться перестала.  А чего кусаться-то? Вон, какой кофе-то вкусный! Раньше акула  кофе никогда не пробовала, не получалось у нее. Кофе у нее все время с лужей смешивался, а тут ни капли не смешался. Не смешался, не пролился. Из плоской кружки ведь никогда  ничего не проливается.
Акула сильно-сильно подобрела. И  даже стала какой-то  не-акулой. Не кусалась, не злилась.  Пила себе плоский кофе и стихи сочиняла. Вот так глянешь в лужу, а там акульи стихи плавают. Плоские, симпатичные, да и  –чего уж там – кусачие.

280.  
А в другой раз, когда  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка в луже прибирались , они там   диван  нашли. Только диван,  они трогать не стали, пыль вытерли, да и в покое  оставили. Луже ведь тоже где-то спать надо было.  Ну, вот  она на диване и спала. А когда не спала, то в комод  его  убирала. Но тут что-то, закрутилась и  забыла. 
А вот комод, кстати,  папа с мамой, бабушка, Маша, подруга рыбища, лось с рогами и лошадка, в луже никогда  не видели.  Но это и понятно,  раз  лужа его всегда под диван прятала.   

281.
Лужа все никак не могла вспомнить, откуда это у нее комод появился.
Она спрашивала у пробабушки с продедушкой, она спрашивала у папы с мамой (и всех остальных), но никто ей ничего сказать не мог. Никто не знал, откуда у нее ЭТОТ комод.
Луже было обидно. Ей   очень хотела разобраться,  откуда появился  у нее ЭТОТ чудесный комод, который никто никогда не видел. Лужа забеспокоилась.  И от беспокойства  начала сохнуть и чахнуть. И тут уж забеспокоились все остальные.
А пробабушка с продедушкой так забеспокоились, что тут же побежали в магазин и купили луже ЭТОТ чудесный комод. (А что им еще делать-то оставалось?)
Лужа была очень рада. И прыгала прямо до потолка. Ну, наконец-то,  она выяснила,   откуда у нее  появился  ЭТОТ комод. Из магазина.
Лужа перестала беспокоиться, да и сохнуть и чахнуть перестала.
Вот так все благополучно и закончилось.
Лужа опять была  бодра и весела.
Пробабушка и продедушка – тоже.
А  комод. Комод, по-прежнему, сидел под диваном, где его никто и никогда не видел. Даже пробабушка с продедушкой его не видели. Они ведь, чтоб не испортить историю,  с закрытыми глазами его покупали.

282.
Приближался новый год. Для лужи это был первый новый год в жизни. И ей очень захотелось его встретить.  Лужа прямо дрожала от нетерпения.
Пробабушке и продедушке никакого дела  до нового года не было, но  лужа так их   просила о празднике, что они сдались. А сдавшись, они нарядили лужу во всякие красивые шарики, фонарики; бусами ее украсили.  Потом позвали папу с мамой, бабушку, Машу, подругу рыбищу, лося с рогами и лошадку, которым тоже никакого дела до нового года не было, и  вместе с ними стали водить хоровод вокруг лужи.  Быстренько в одну сторону сводили, в другую, и спать пошли,   хоровод   потом  сам, без них,  вокруг лужи  бегал.  Бегал, бегал, до самого утра бегал (после  только упал).
Всю ночь Лужа  веселилась и прыгала. И  очень   была довольна праздником.  А хоровод , перед тем как  упасть (до следующего нового года) ,  еще и подарков ей надарил. Полную лужу!
Здорово было!

283.
У пробабушки и продедушки дальние  родственники были. Такие дальние, что дальнее и не бывает. Эти дальние родственники жутко скучали по пробабушке и продедушке. Но приехать и повидать их, они   не могли. Во-первых, лень им было, во-вторых, очень уж далеко было ехать , а в третьих, куда ехать, они тоже не знали. Поэтому  эти  родственники, сидя у себя дома,  по пробабушке и продедушке скучали,  а там же -   грустили  и плакали. Вот плакали они, плакали, плакали они,  плакали. И,   в конце концов,  целую лужу наплакали.   Эту лужу (а что с ней еще было делать?)   они   потом  через папу с мамой (и всех остальных)  пробабушке и продедушке  отправили.  Мол, поклон вам, привет, скучаем, обнимаем  и всякое такое.
А пробабушка и продедушка тому  и  рады. Они  же с той лужей, вон как славно сдружились!  И  дальних родственников, хоть и понятия не имели, кто они такие, всегда  только добрым словом вспоминали.
А дальние родственники  пробабушки и продедушу  тоже добрым словом всегда вспоминали.  Они же,   как только от той лужи избавились,   сразу   же скучать по ним  перестали. И скучать перестали, и плакать.  Всякими другими интересными делами  занялись:  взялись бегать, прыгать, пироги печь. Ух, как они радовались! В жизни они столько  не радовались! Все  радовались и радовались! Прямо нарадоваться не могли!
Вот и  лужа, не смотря на все слезы, была очень-очень  веселой.  Веселой,   бодрой, и телепатичной:  только так  их добрые слова  от одних к другим передавала.


284.

Однажды те дальние-дальние родственники все-таки решили стать ближними. Глянув на карту, собрали они свои чемоданы , да махнули пробабушку с продедушкой навещать. Приезжают на место, а там и нет никого.
Вначале они расстроились, конечно. Ну, надо же, так неудачно место выбрать! А потом огляделись: ну, почему неудачно? Очень даже удачно: место было таким красивым! Очаровательным просто. И пирожные в кафе были вкусными-вкусными
Славно они там время провели. Всюду ходили, всюду бродили. Очень славно.
Им даже чемоданы не помешали. Чемоданы они в кафе оставили. А сами налегке гуляли. Чемоданы-то у них гулять не любили. А любили они вкусные пирожные, ну, вот, пока все гуляли, они пирожные в кафе и ели.


285.

Чемоданы в кафе вкусных пирожных наелись, и такими тяжелыми, такими пухлыми стали. А дальние-дальние родственники и рады. Тяжелые и пухлые чемоданы – это так прекрасно. Откроешь такой чемодан, а там – много-много чудесных подарков!
(И не зря ведь чемоданы пирожные любили. От пирожных, как известно, самые лучшие в мире подарки получаются, а вот от макарон, если честно, не очень).
Дальние-дальние родственники нетерпеливо потирали руки (а еще ноги и лапы). Значит, подарками для пробабушки и продедушки они запаслись. Ура! Значит, можно опять в путь. Они подхватили  свои чемоданы, и быстренько-быстренько  дальше поехали - пробабушку с продедушкой навещать.
Очень уж опоздать опасались.