из повести "Какие наши годы!"
На перевалочную базу в село Верхние Тубы я пришёл рано – ещё не было восьми часов. И кого же я встретил во дворе у завхоза? Не сразу я узнал в симпатичной розовощёкой девушке, шедшей мне навстречу и весело так улыбающейся, нашу молодую повариху Лизу. Но кому же она так радостно улыбалась? Я оглянулся, на всякий случай. Сзади никого. Значит мне улыбалась миловидная девушка, такая вся из себя зовущая.
– Здравствуй, Саша! – приветливо и обнадёживающе сказала Лиза.
– Здравствуйте, девушка, – сдержанно ответил я.
– Меня зовут Лиза…Ты не помнишь меня? – мне показалось, что она обиделась на мою сдержанность и свою неузнаваемость.
– Как же, как же…Помню. Вы – Лиза. – я вспомнил её и без промедления дал ей знать об этом.
Лиза просветлела улыбкой на лице. Уже хорошо. Не люблю обижать людей в их искренних порывах, а этой девушке мне очень хотелось понравиться.
– Саша, давай будем на ты, – предложила Лиза.
– Как же, как же…Давай будем… – что-то я как-то однообразно заладил одно и то же. Остряк-самоучка, понимаешь…Это всё Валерка Гонтарь нас научил великосветским выражениям: «как же, как же…», «всенепременнейше» и «только после вас», которые можно было вставлять в разговор без всякого ущерба для смысла, хотя порой какой-то ущерб всё-таки вырисовывался. Здесь меня самого шибануло по башке, что своим однообразием выражений я, в некотором смысле, глумлюсь над искренностью чувств девушки. И стал я сам себе противен из-за своей толстокожей невосприимчивости нормального к себе отношения. Девушка по-настоящему рада встрече со мной, чего же тут непонятного? А я строю из себя остроумного циника.
«Не надо бы так, Саша. Не надо бы». – это я так самого себя убеждал в непозволительности цинизма, легко переходящего в хамство.
Подошёл завхоз с парой лошадей, одна из которых была привязана к вьючному седлу другой. А повод первой лошади Ашот передал мне в руки и сказал:
– Здесь хлеб, – он хлопнул ладонью по мешку, притороченному к седлу первой лошади. – Это её вещи, – и он похлопал по рюкзаку и сумке, притороченым на ту же лошадь с другой стороны седла.
– А это верёвки для упаковки вьюков, – Ашот показал на несколько мотков верёвок, притороченных к седлу второй лошади. – Ну, идите с богом. Вася просил лошадей пригнать пораньше. – Завхоз пожал мне руку и пошёл впереди, чтобы открыть нам калитку.
Уже на выходе со двора, когда мы собрались двигаться, он добавил последнее напутствие:
– Лошадей на ночь стреноживайте и пусть пасутся свободно. От палаток они далеко не уйдут.
И мы пошли. Я вёл под уздцы лошадь с поклажей, а за ней, привязанная верёвкой к седлу, шла вторая лошадь. По пути в отряд Лиза рассказала о своих неудачах и успехах: на очное обучение она не прошла по оценкам, зато поступила на заочный факультет, и будет учиться на геолога. Я поздравил Лизу с поступлением и пожелал ей успехов в труде и учёбе, а также счастья в личной жизни. На что Лиза ответила, что успехи в труде и в учёбе, это всё в её руках, а вот наличие счастья в личной жизни от неё не очень-то зависит.
За живым интересным общением мы незаметно дошли до Шпалореза, а дальше уже путь проходил по тропе. Лошади нам попались смирные, но не обошлось без происшествий. В одном месте, там, где тропа из балки выходила на крутой склон, я не заметил, что пропала из каравана задняя лошадь. Мы уже преодолели крутизну и, оглянувшись, я увидел, что веду только одну лошадь, вторая исчезла. Встревожился я изрядно – потерять лошадь в лесу – это происшествие крайне невесёлое. А что делать? Ясное дело – идти искать пропавшую лошадку. Я привязал первую лошадь к дереву, оставил Лизу здесь же, и пошёл вниз.
Уже спустившись в балку, услышал крик Лизы:
– Саша, лошадь внизу ходит, в балке!
Я и сам увидел блудную лошадку. Она стояла метрах в сорока выше пересечения тропы с балкой. Стояла смирно, но стоило мне приблизиться к ней, как она резво отбежала метров на десять и остановилась. Я снова приблизился к лошадке, и опять она отбежала немного и стала. Так повторялось несколько раз – игра в догонялки. Лошадка почувствовала свободу и резвилась, явно насмехаясь надо мной. Лиза тоже веселилась – ей сверху всё было хорошо видно, и мои потуги догнать лошадь вызвали у неё неудержимый смех. Мне было не очень весело, я уже промочил ноги, гоняясь по ручью за игривой лошадью.
Я вспомнил напутственные слова Ашота о том, что в лесу лошади от людей не уходят – боятся дикого зверья. Я присел на сваленное дерево, закурил «беломорину». Коняга постояла немного в отдалении, а потом развернулась и медленно, как бы нерешительно, приблизилась ко мне. Не иначе, как уловила запахи и звуки дикого леса. То-то же…Я подобрал мокрую, волочившуюся по воде, верёвку и повёл лошадь наверх.
– Ну и что же ты смешного нашла?..У нас, можно сказать, беда стряслась, а ты хохочешь… – спросил я Лизу, привязывая блудную конягу к седлу ведущей лошади.
– Смешно было смотреть сверху, как ты гонялся за лошадью. Вот я и смеялась, – честно ответила Лиза, и мне её ответ понравился. Действительно, если смешно, то почему бы и не посмеяться? Я уважал право на смех у других людей, равно, как и своё право смеяться тогда, когда мне смешно.
– Ладно, Лиза. Разберём твой моральный облик на комсомольском собрании, – сделав строгое лицо, сказал я.
Лиза уловила шутливый настрой и снова рассмеялась. Я тоже развеселился, на меня подействовал заливистый и звонкий её смех. И мы минуты две весело и дружно смеялись, а лошади прядали испуганно ушами и вздрагивали, и недоуменно поворачивали головы, пытаясь понять причины человеческого веселья.
– Ну что, Лиза? Концерт окончен, надо топать до лагеря, – сказал я, успокоившись.
– Надо, так надо, – ответила Лиза, и мы двинулись вверх по уже не такому крутому склону, а вскоре вышли в пологую лощину, где тропа поворачивала вниз, к Тугупсу.
В лагере нас уже ждали. Лизу встретили радостными криками: «Ура! Наш повар приехала!».Особенно довольны были Люда и Люся – теперь им не нужно было заниматься стряпнёй. А Лиза, судя по всему, поварихой была хорошей, но вкус её стряпни нам с Толяном ещё предстояло узнать. А вот доминирующая радость мужского состава отряда объяснялась просто: возвращением в отряд симпатичной девушки, к которой некоторые были очень даже неравнодушны.
Лошадей развьючили, стреножили и пустили пастись на поляне. На промежуточный лагерь сегодня отправлялись четверо – Витёк, Гришка, Толян и Федя. Последний прибыл в отряд с Ароновым в тот день, когда мы допоздна загулялись в ночном лесу. Они были знакомы с Гришкой и жили в одном посёлке недалеко от Апшеронска. Федю прислали подменить нас с Толяном, поскольку мы уже предупредили Кордова о нашем скором уходе из отряда на базу партии. До конца практики оставалось две недели, а нам ещё предстояло собрать материалы для дипломных проектов. Договорились с Василием, что уходим сразу после перебазирования в долину реки Хахопсе.