В 2001 году НПО «Южморгеология» купила парусный тримаран, находящийся в Евпатории.
В октябре, погрузив яхтенное снаряжение в автомашину «Волга», выехал в Крым с сотрудником, затеявшим приобретение этой яхты.
На набережной Евпатории увидел огромное пятнадцати метровое безобразное сооружение из корпуса, напоминающего подводную лодку с двумя аутригерами тримарана. Оформление документов на Украине оказалось долгим, почти неосуществимым мероприятием, затянувшимся на полмесяца.
Тримаран краном спустили на море под стенку набережной, где он, набрав воды сел на дно. Подняли на берег, конопатя цементом фанерное днище, слеплённое из почтовых ящиков. Поставили «Л» образную мачту из толстых алюминиевых труб с трубными распорками на аутригеры. Погрузили доставленное снаряжение, и яхта вновь оказалась на воде. Обильная течь требовала постоянного нахождения на яхте для осушения трюма.
Сотрудник института, видя опасность мероприятия, Объявил о своём полностью разрушенном здоровье не позволяющем перегонять эту яхту.
Я нанял двух молодых бесшабашных украинцев, пообещав вознаграждение от института. На рынке купил для пропитания три килограмма моркови и рано утром, осмотренные таможенниками отошли от стенки порта на Геленджик.
Тракторный дизель восемьдесят лошадиных сил, докрасна раскалив выхлопную трубу, гнал плот тримарана по зеркальному морю. По бортам спаренные, в рост человека штурвалы приходилось бесконечно дёргать, выправляя курс при болтающемся пере руля растянутым под водой тросами.
Мои матросы не спеша, попеременно находясь в трюме, черпали вёдрами воду, поднимая на палубу, выливали за борт. Ночью прошли траверз Ялты.
Восточный берег Крыма встретил северным усиливающимся ветром.
Тримаран, разрезая двух метровые волны, бойко шёл против ветра.
Утренний рассвет встретили с дождём и снегом. Мотор начал перегреваться. Обнаружили прекращение циркуляции пресной воды из-за срезанной шпонки шкива насоса. Заглушили дизель. Сняв шкив, вместо шпонки вставили кусок гвоздя. Запущенный мотор долго не проработал, срезав шпонку.
Так продолжалось несколько раз, но вставленные из чего нибудь куски железок не выдерживали нагрузок. Шторм усиливался. Берег уже давно исчез за горизонтом. От ударов волн распорку мачты выломало из аутригера, и она с грохотом била по корпусу. Ребята безостановочно черпали воду, поочередно согреваясь в яхте в промокшей одежде.
Отчаянный парень залез на аутригер захлёстываемый волной, привязав оторванную мачтовую распорку. Я вытащил на палубу огромный тюк паруса-стаксель.
Поднял его на пятнадцати метровую мачту, невероятными усилиями раскрепив углы. Но встречный штормовой ветер только увеличил ход к берегам Турции. Тримаран не имел днищевых швертов и киля, поэтому под парусом мог идти к цели только с попутным ветром. Парус был убран. Принял решение не заводить в пустую мотор, так как аккумуляторы без подзарядки могли разрядиться.
Мягкий металл шпонки срезался. Отбил кусок напильника и принялся наждачным камнем вручную стачивать, придавая форму шпонки.
Этот титанический труд продолжался до вечера. Передаваемые по радио сигналы бедствия оставались безответными от пограничных застав, а район бедствия тримарана находился вдали от рекомендованных путей судов.
Из-за стремительной качки нельзя было находиться в нормальном сознании в корпусе яхты. Да и требовалось постоянное подруливание носом к волне. Температура воздуха ниже ноля. Дождь со снегом секущий штормовым ветром лицо. Волна, за волной прокатываясь по палубе, поддаёт воды в трюм.
Кисти рук со стёсанными отмороженными пальцами и катастрофически наполняющийся водой тримаран, угнетали тело и мозг.
Работали не разговаривая.
У парня черпающего воду в трюме заболело сердце, он лёг в отсеке дыша испарением соляра.
Обратившись к ребятам, я сказал: «В этой ситуации обязательно от чего нибудь умрём, только работа через силу может дать шанс на жизнь».
Ребята продолжали осушать судно, а я точить. К заходу солнца железка приобрела форму шпонки, наконец подойдя к месту.
Дизель запущен на последнем издыхании аккумуляторов, погнав воду в блоке мотора.
Поставил тримаран носом на северо-восток, дав полный газ мотору.
Острый корпус с двумя аутригерами как хищный дракон врезался в волны, стену хлёстких брызг и темноту ночи. Всю ночь, обмораживаясь, шли против ветра.
К рассвету, увидев проблески Анапского маяка, подрулил на Новороссийск.
К полудню подошли к Суджукской косе. Цемесская бухта кипела от ураганных шквалов норд-оста. Выйдя из-за мыса, уменьшил обороты двигателя, борясь с четырёх метровыми волнами. Высокий мыс Дооб прикрыл от шторма.
Впритирку к берегу, яхта понеслась в Геленджик.
Ребята черпали воду на грани обмороков. Я, обмороженный с меркнущим сознанием, третьи сутки дёргал штурвальное колесо.
Наконец вход в Геленджикскую бухту, с надеждой на прекращение борьбы со стихией, на отдых. Швартовка к причалу морвокзала и встреча с пограничным нарядом, приказавшим стать на якорь в бухте, до таможенного досмотра следующим рабочим днём. Яхта тонула. Принял решение отстояться у пляжа Толстого мыса. При угрозе затопления выброситься на берег шквальным ветром. Третью ночь, уже втроём, осушали яхту, проклиная страну с чиновничьим управлением и создателей этой безобразной яхты.
Утром подошли к причалу, заполненному делегациями пограничников, таможенников и портовых властей. Мы не спали и не ели трое суток, находясь в холодном, штормовом море мокрыми насквозь.
Судьба определила нам и дальше путешествовать по жизни.
Мужественные ребята остались довольны, получив по сто пятьдесят долларов от конторы. Бывший хозяин, за спасение яхты подарил мне дешёвенький фотоаппарат.