Безумие

Кора Персефона
БЕЗУМИЕ

Не знаю, доводилось ли вам когда-нибудь пережить миг ужасающего прозрения, поняв, что знакомый вам человек, ваш друг или ваша подруга душевно больны.

Дело в том, что, знакомясь с новым человеком, мы, конечно же, и мысли не допускаем, что он или она могут быть  нездоровы психически. Если в нашей цивилизации и есть нечто, все еще способное ужаснуть нас, привыкших к жестоким кадрам новостей и фильмов, то это – душевные болезни. Почему безумие так пугает? Я думаю, что все мы, люди, от жителей крохотных островков в Индийском океане до интеллектуалов европейских столиц, разделяем убеждение, пусть и неосознанное, что у нас есть души. Иными словами, мы одухотворены, мы - не только тела, мы – нечто большее, гораздо большее, настолько большое, что для самого осознания своей громадности нам нужны годы духовных практик, будь то молитвы, медитации или ритуальные танцы. Собственно, это и делает нас людьми; возможно, быть человеком и означает чувствовать в себе присутствие души, ощутить в себе искру Божию,  хотя бы один-единственный раз за всю жизнь. В некотором смысле, душа для моих современников, чего только не перепробовавших в попытках ее осознать – воображаемый друг, imaginary friend, тот, кто всегда рядом, тот, кто стоит между нами и хаосом, прячущимся до поры до времени за нашими спинами. Обернешься, а там – пустота, Ничто, провал Небытия.  Самая глубокая любовь, самая искренняя дружба – связи наших душ, именно их мы стремимся обрести в отношениях с другими людьми.

Но в каком мире живет душевно нездоровый человек? Да, я знаю симптомы, читаю Юнга, видела рисунки кошки, сделанные шизофреником в разные моменты развития болезни, но каково жить в мире таких кошек?! И каково внезапно осознать, что и я в глазах человека, сидевшего напротив меня за столиком кафе, была такой же кошкой, цветными пятнами, не имевшими ничего общего со мной? Кто смотрел на меня глазами моего знакомого и там, где были теплое дружеское участие, искренняя привязанность, видел опасность и зло, которого я никогда бы не смогла пожелать не только другу, а и врагу?

С явным, очевидным сумасшествием мне доводилось встречаться и раньше. На первом этаже дома, откуда  я несколько лет тому назад переехала, долгие годы жила высокая, под метр девяносто, огромная женщина, и ее безумие не вызывало никаких сомнений. Зимой и летом она носила мужское пальто и мужские же ботинки (и то, и другое приходилось ей как раз в пору), а вместо шляпы порой надевала на свою  бедовую голову кокетливый абажур с бахромой. Она любила пугать жильцов, неслышно подкрадываясь к ним сзади, пока те ждали медлительного лифта, и сообщая всякую бессмыслицу не допускавшим возражения тоном. Представьте, как нервно подпрыгивали недавно переехавшие в дом люди, обнаруживая за спиной тетеньку гренадерского роста и телосложения, да еще с абажуром на голове. В хорошем настроении она предсказывала погоду но почти всегда ошибалась. Но, возможно, прогноз погоды относился не к нашему миру, а к тому, в котором она жила. В нехорошие дни она бормотала никак не связанные между собой слова, то повышая, то понижая голос. Стоять рядом с ней было жутко. Не знаю, что с ней сталось.   Она жила одна. Дом до сих пор стоит на месте, а, значит, ей так и не удалось его спалить – она несколько раз устраивала небольшие пожары на первом этаже, скорее всего, для собственного развлечения.


Впрочем, в любом большом городе, а тем более, в огромном, никогда не спящем  гигантском мегаполисе, обитает много, очень много странных людей. Дело не в том, как они одеты, и даже не в том, как они себя ведут – они могут смирно сидеть или стоять в метро, неторопливо прогуливаться по торговому центру , брести по улице, дело в том, что они пробуждают в окружающих древний инстинкт, сродни инстинкту самосохранения, говорящий нам об опасности, необязательно физической, но гораздо более страшной - душевной. Их глаза, цепко вглядывающиеся в окружающих, полны веселого, жестокого любопытства, готового взорваться черной, липкой злобой; услышь их быстрое, вполголоса, проклятие, и день, порой и два, и три, будут  отравлены мерзким ядом. Кто они? Нет, не люди – кто в них? Кто сквозь их глаза видит в нас, обыкновенных людях, жутких шизофренических кошек?

Знайте, душевные болезни могут быть заразны. Собственно, мы и можем осознать, что общаемся с душевно больным человеком, когда вдруг понимаем, что перестаем быть сами собой, начинаем терять свою целостность, утрачиваем ясность сознания.

Знайте также, что душевный изъян может быть губительно привлекательным. Укрыть тонкого, ранимого человека от жестоких требований холодного мира – сколько чистых сердец искренне верили, что призваны беречь и согревать  хрупкого, одаренного, разительно непохожего на остальных друга или возлюбленного, пока в один миг не ловили на себе холодный, презрительный взгляд существа, утомленного созерцанием суетливой любви, объектом которой оно стало?

Бывает жизненный опыт, который нужно выплакать, чтобы боль ушла со слезами, а бывает жизненный опыт, который нужно высказать, чтобы освободиться самим и помочь кому-то неведомому понять, что с ней или с ним происходит, а происходит любовь к душевно нездоровому человеку.

Как же быть, раз такое случилось?

Я верю, что любовь, истинная любовь, придает нам силы для жизни, как и истинная дружба. Это – мой личный ориентир в отношениях. Если вы спасаете дорогого вам человека от окончательного погружения в хаос и становитесь сильнее – вы на верном пути, это – ваша карма, ваша судьба. Если же ваш мир начинает идти трещинами, и сквозь них просачивается безумие – спасайтесь.   Именно так поступаю и я – заделываю бреши в своем мире.

Порой я осознаю, что я – свет сама себе, как и каждый из нас, что Будда был прав, произнеся: «Будь светом сам себе».  Самые же сильные из нас способны освещать путь другим.  Вместе с тем, в моем понимании, сострадание к людям с расколотой психикой, с расщепленной душой не должно  приводить к распаду и самих нас.