- Пап, почему одних считают сумасшедшими, а других – гениями?
- А черт его знает… Зажги газ.
- ... потому что фантазии одних заразительней, чем фантазии других…
- Хм… Возможно ты прав.
- Пап, мне кажется, я слышу, как фасоль что-то бубнит себе под нос…
Фасолины сидели в большой белой кастрюле и непрерывно галдели о том, что становится все жарче, и на все лады прославляли заботливого фермера, который все лето так терпеливо ухаживал за их жиреющем под южным небом кустом, а потом не менее бережно собирал их, очищая от тесной и подсыхающей с каждым днем шелухи стручков…. А теперь зачем-то засунул в какую-то тесную, полную воды, ужасно неудобную и твердую стрючину, да еще и вода в ней с каждым солнечным шагом становится все горячее и горячее… Нет, маленькие серо-зеленые фасольки не могли поверить, что что-то или кто-то может встать на пути их предназначения.
Их родительский куст был так красив, зелен и плодороден, что даже самые кривые и убогие из них гордились своими сияющими бочками и охотно слушали истории стареющих пред ликом осени листьев о том, как приятно прорастать в рыхлой и не слишком влажной весенней земле. Самые крупные фасолины ни на луч благодатного света не сомневались в том, что подарят жизнь самым высоким и жирным росткам и познают вкус настоящей земли. Не забывали они и о своей сверхмиссии, ради которой столько темных ночей тряслись и елозили в своих узких постельках от склизкого страха быть обглоданными слизнями, и прислушивались к шепоту ночных мотыльков, взывая к его величеству Солнцу побыстрее согреть их своим теплым и всеочищающим светом….
Фасолины стали отчаянно вспоминать самые сытые и теплые дни, когда лишь ветерок нашептывал им сказки перед сном, а легкий дождик будил их с утра своей робкой веселостью.
Наконец, Великое и Могучее прониклось их счастьем и заглянуло в маленькое кухонное окошко, прокралось сквозь старенькую сплетенную причудливыми завитушками тюль и ласковыми переливами заиграло по волнующейся водяной глади. Вдруг, в одно мгновение благородство солнечного света скрыла огромная тень человеческого силуэта, невыносимым палачом нависла над обреченными фасолинами.
Вода закипела.
- Пап, мне кажется, я слышу, как фасоль что-то бубнит себе под нос…
- Что за ерунду ты несешь?
- … и мне кажется, они умирают…
- ???
Вода кипела. Человеческая фигура все так и стояла, безмолвно наблюдая за бурлящей водой, все так же закрывая Великое и Свободное Солнце, все так же слушая и не слыша мольбы и мечты простой фасоли… Вода медленно окрашивалась в серо-зеленый цвет. Она насыщалась настоящей фасолевой кровью.
- Я не сумасшедший, пап, я просто шучу.