Тишина. Тишина в полутёмной комнате. Ингрид подняла голову и прислушалась. Опять это невесомое дыхание, словно кто-то замер и смотрит ей прямо в лицо. Но нет, сегодня она ни за что не станет вставать и заглядывать в каждый угол, пытаясь найти его, как делала это в детстве. Она просто останется лежать, греясь в тёплой постели.
Но уже что-то будило, поднимало её. Странная волна тревоги пришла от того существа, что дышало в темноте, и пронзила насквозь всё тело. Девушка села, немного подождала, свесив ноги и глядя на едва тлеющие угли в камине, а затем начала одеваться. Запуталась в юбках, натянула чулки, кожаные башмачки, и лишь потом затеплила свечу. И вот в тот момент, когда она стояла посреди спальни, недоумевая, – зачем же я поднялась среди ночи? – послышался топот копыт. Большой отряд ехал по дороге, ведущей к замку. Осторожно, едва дыша, Ингрид приблизилась к окну и, потушив свечу, приоткрыла высокую узкую ставню. Под белым светом круглой луны вся внутренняя площадь была видна как на ладони: телеги, стога сена для лошадей, сброшенные в кучу мотыги. Вот уже несколько дней за порядком никто не следил: и слуги, и приближённые отца занимались траурным обрядом и церемониями прощания. А потому замок, до этого ухоженный, напоминал постоялый двор.
Но сейчас Ингрид беспокоило другое: кто мчится к замку в этот полночный час? А потому она напряжённо, закусив губы, всматривалась в фигуры всадников. Блики луны падали на щиты, но лишь когда отряд подъехал ближе, стали различимы цвета. «Кто это? – пыталась понять девушка. – Зачем? Приехали почтить память усопшего отца? Но почему не днём? Да и много их...» А она как раз вечером отпустила почти всю прислугу: люди устали от суеты, связанной с похоронами хозяина, и Ингрид пожалела их. В замке едва ли наберётся с десяток слуг…
И вдруг услышала голос. Хриплый, мерзкий голос, столь ненавистный ей.
– Открывайте, растяпы, пока я не сломал эти поганые ворота!
Всё содрогнулось в душе Ингрид. Мгновенно она поняла, кто стоит у ворот и с какой целью. Сосед по владениям, Генрих Эклунд, грубый, жестокий вояка, которому отец трижды отказывал отдать любимую дочь. «Он приехал забрать меня силой! – догадалась Ингрид. – Конечно, отец умер, и защитить некому…» В ужасе огляделась. Совсем немного времени понадобится Генриху, чтобы проникнуть в замок, и ещё несколько минут – чтобы оказаться у дверей её комнаты. Нужно бежать! Выбираться из дома! Но куда? Об этом потом. А сейчас – скорее, скорее! Она метнулась к двери, но остановилась: деньги! Куда же без денег? Подбежала к шкатулке и со стоном увидела, что в ней осталось лишь несколько золотых. Вчера, отпуская слуг, она рассчиталась с каждым. Разве могла она предвидеть, что среди ночи ей понадобится крупная сумма?
Деньги в доме, конечно же, были: отец оставил ей немалое наследство, но хра-нились они в особом месте, в тщательно скрытом тайнике. А ей нельзя терять ни минуты. Ингрид выпрямилась. «Драгоценности! Их можно продавать постепенно, и тогда мне хватит надолго…» В мгновение ока расстелила на кровати платок и высыпала из ящичков стола множество колье и колец. Подхватила узелок и скорым шагом вышла из комнаты.
Путь её лежал по тёмному коридору, но Ингрид могла вслепую бежать по закоулкам замка, где выросла и провела всю свою юность. Задыхаясь от быстрой ходьбы и волнения, она достигла двери, которая вела к чёрному ходу. Им пользовались крайне редко и лишь в тех случаях, когда в главных воротах встречали важных гостей. Ход пролегал под жилыми помещениями и выходил в самый дальний конец двора, туда, где был разбит сад. Через маленькую калитку оттуда можно выбраться в поле. Ингрид остановилась: «Не напрасно ли я бегу? А если он только пугает?» Но, прислушавшись, поняла: не пугать приехал сосед, потому что мощные удары сотрясали створки ворот. Быстрее, быстрее! Оказавшись у двери, толкнула её и ступила в кромешную тьму.
Ингрид бежала по полю, высоко подняв юбки и прижимая к груди узелок. Летний день начинался, занималась заря. Страх гнал её дальше и дальше: только бы её не схватили, только бы не заставили силой выйти за этого негодяя! Поминутно оглядываясь, она убедилась, что погони нет, – видимо, никто из слуг не обмолвился о чёрном ходе, и Генрих думает, что она в замке. Вот и хорошо, пусть рыскают по всем комнатам, а она тем временем достигнет города и затеряется в толпе.
А что же дальше? Куда она пойдёт дальше? Ингрид уже знала: она должна найти Андерса, кузена по матери, и пусть он защищает её. Она бежала, а сердце гулко отсчитывало удары. Кузен – достойный мужчина, беда лишь в том, что у него нет собственных владений, и он кочует из одного места в другое, порой нанимаясь на службу, а порой просто путешествуя. Но что же делать, если он родился третьим в семье, а по закону наследования дом и прилежащие участки достаются первому сыну. Может быть, поэтому, когда прошлой зимой Андерс приехал к её отцу с просьбой отдать ему в жёны Ингрид, тот отказал: недостаточно богат! У дочери он не спросил…
Ингрид долго ходила опечаленная. С Андерсом её связывали годы дружбы, все считали его честным и благородным, и разве так важно, что он не имеет вещественных ценностей? Мужем он был бы прекрасным. Но сейчас она искала защиты, только защиты, и пусть судьба поможет ей найти этого человека – единственного, кто может взять её под своё крыло.
Спустя несколько часов, измученная и запылённая, она вступила в город.
– Слишком уж хороши эти кольца для тебя, красотка! – говорил седой ювелир, внимательным взглядом окидывая измятое платье Ингрид. – Уж не украла ли ты?
– Нет, не украла, – отвечала она. – И если хотите, я расскажу вам историю каж-дого из этих украшений.
С этими словами она вынула очаровательное кольцо с крупным рубином и, рас-сматривая на свет, сказала:
– Его подарила тётка Биргит, когда мне исполнилось двенадцать лет. Кольцо оказалось велико, и тетя была очень смущена. Но я всё равно приняла подарок, хотя ни разу и не надела. А вот эти серьги – от мамы. Как-то вечером она позвала меня и сказала: «Ингрид, это старинные серьги и слишком тяжелы, чтобы носить, но если когда-то у тебя будут сложные обстоятельства, ты сможешь продать их».
Внезапно она замолчала. Лицо матери, бесконечно любимой, встало перед глазами.
– Никогда не думала, что мне придётся… – едва слышно прошептала она.
Старик-ювелир усмехнулся:
– Что придётся их продавать? Ладно, верю тебе. Было б чужое, ты б не жалела. Так значит, ты – Ингрид. А имя отца?
Девушка склонила голову и произнесла первое имя, что пришло ей на ум.
– Вижу, что соврала, – проворчал старик, – видно, сбежала из дома. Ну да лад-но.
И отсчитал деньги.
– Благодарю вас, – прошептала она и поспешно покинула лавку.
Потом она бродила по городу, не зная, что делать, куда идти, и рассеянно рассматривала вывески трактиров. Однажды, путешествуя с отцом и матерью, она останавливалась на ночь в одном из таких мест, но потом мама долго перетряхивала всю одежду и прочий багаж, не желая принести в дом вшей. «Это не для меня, – понимала Ингрид. – Здесь слишком шумно, слишком грязно, и на виду…» Ей хотелось спрятаться, затаиться, чтобы незаметно для всех начать поиски кузена.
Наткнувшись на бойкую торговку хлебом, купила две лепёшки и стала в сторонке, отламывая по кусочку.
– Так едят только богатые девушки, которым неведом голод, – улыбнулась торговка, доброжелательно поглядывая на Ингрид. – Ты попала в беду, милая?
Девушка воспрянула:
– Да! Вернее, нет. Мне нужно жильё.
Женщина повела плечами:
– Убежала от мужа?
– Я не замужем.
– Значит, от отца. Бил он тебя?
– Мой отец умер неделю назад.
Торговка сочувственно кивнула:
– Нелегко тебе. А жильё мы найдём.
И, взяв девушку за руку, повела по переулкам.
– У меня самой места мало: восемь детей по углам да мать больная. А вот подру-га тебя примет. Только платить нужно исправно!
– Я заплачу, – промолвила Ингрид, – у меня немного, но заплачу вперёд.
– Можешь и не вперёд, вдруг не понравится! Вот и пришли.
Женщина, открывшая дверь, показалась Ингрид не слишком приветливой. Пристальным взглядом окинув гостью, повела её вглубь дома и показала скромную, но вполне опрятную комнату, назвала цену.
– Да, очень хорошо, – обрадовалась Ингрид, – я остаюсь.
И попросила принести дров.
– А вот дрова стоят особо! – засмеялась хозяйка. – И носить придётся самой.
Девушка смутилась, но тут же подняла голову:
– Конечно. Тогда покажите мне двор!
Ингрид не была лентяйкой и последние два года после смерти матери всем в доме заведовала сама. Конечно, дрова в её комнату доставляли слуги, но вычистить камин она умела не хуже истопника. А потому, закатав рукава, решительно принялась за дело. Чуть позже, нагрев воды, она привела себя в порядок, затем посидела в раздумье и решила, что нужно выйти в город: немного еды и сменная одежда ей не помешают. А также нужно непременно начать поиски кузена.
Она шла по улице и понимала, что спросить у первого встречного «не встречали ли вы господина Андерса Юнана Хольмберга?» будет полной нелепостью. Ей придётся вести поиски в полной тайне, так, чтобы ни одна душа не заподозрила, что именно она – владелица замка Ивар. Иначе сыщики ненавистного Генриха тут же схватят её. Мысль об этом привела девушку в ужас, а потому она решила быть предельно осторожной.
Войдя в лавку, где изготовляли женские платья, она начала рассматривать тка-ни. Мать учила её покупать всё самое добротное и не смотреть на цену. Но сейчас Ингрид понимала: нужно экономить, и она устремила взор на ткани попроще.
– Что интересует леди? – спросила хозяйка, с первого взора определив, что пе-ред ней – не бедная девушка.
– Мне нужно платье, хорошее, крепкое, но не слишком дорогое.
– Такая ткань подойдёт?
Вместе, шаг за шагом, женщины придумали нехитрый фасон, хозяйка сняла мерки и обещала поторопиться с шитьем. Она пристально вглядывалась в лицо гостьи и вдруг негромко сказала:
– Мне кажется, мы встречались. Не вы ли были здесь с матерью года полтора-два назад?
Ингрид страшно смутилась. Теперь и она вспомнила, что ей приходилось делать покупки в этой лавке. Но как некстати её узнали!
– Моя матушка умерла, – ответила она тихо, – а неделю назад скончался и отец. Я буду очень благодарна, если вы не станете рассказывать, что видели меня здесь.
– Разумеется.
Хозяйка была приветлива, но смутное беспокойство поселилось в душе Ингрид. Она не знала, как помочь горю, но в этот момент что-то произошло: неожиданно для себя девушка вынула крупную монету и вложила в руку женщины.
– Прошу вас, – взглянула с мольбой, – у меня неприятности.
Если бы знала Ингрид, от какой беды спасет её этот небольшой дар! Не имея житейского опыта, не зная, что делать и как, она подкрепила свою просьбу весомым жестом – и была защищена купленным молчанием. Потому что не пройдёт и двух дней, как ищейки Генриха станут рыскать по городу в поисках её следов, заглядывая в каждый трактир, в каждую лавку. Но хозяйка швейной мастерской, услышав вопрос, не заходила ли к ней молодая девушка по имени Ингрид, поднимет равнодушное лицо и ответит: «Кажется, в прошлом году она заезжала сюда со своим отцом. А разве что-то случилось?»
В тот же момент она просто попрощается и пойдёт к двери, не замечая тихого дыхания над своим плечом.
Вечером Ингрид долго ворочалась с боку на бок. Страх перед своей судьбой, не-уверенность мешали ей уснуть. Задремала – и вдруг увидела Андерса. Видение было чётким, как на картине: он переплывал реку в сопровождении небольшого отряда воинов и слуг. Лица воинов напряжённо застыли, лодки с мирно стоящи-ми в них лошадьми двигались плавно, и девушке показалось, что она слышит не-громкое бряцанье сбруи…
Ингрид вскочила, сон сию же минуту пропал. «Что делает Андерс так далеко от дома?» – подумалось ей. А она-то надеялась, что он окажется где-то неподалёку. Впрочем, ей, наверное, привиделось. Как вдруг....
В комнате, едва осязаемый, раздался голос. Нет, то был не голос, а словно ветер или мысль.
– Ингрид, он и вправду далеко. И ты должна знать, что путь твой лежит на се-вер. Андерс возвращается из путешествия по странам востока, но лишь через две недели он окажется дома.
– Дома? – переспросила Ингрид, веря и не веря тому, что слышит.
– В поместье отца.
– Что же мне делать две недели? И как добраться до поместья его отца, не имея ни лошади, ни повозки?
Тихий голос продолжал:
– Тебе придется купить жеребца и сесть верхом, как мужчина.
Ингрид растерялась. Ей показалось, что она грезит, выдумывает, но в эту мину-ту над самым ухом прозвучало:
– Просто переоденься юношей, чтобы тебя никто не узнал!
Изумлённая тем, что происходит, девушка продолжала размышлять. И вдруг поняла: добраться до поместья отца Андерса будет нетрудно, а под крышей благо-родного человека она в безопасности! И именно там она сможет снять мужской наряд, а заодно и решить, что делать дальше.
– Кто ты? – неслышно спросила она.
– Тот, кто тебя охраняет.
Голос исчез. Ингрид долго сидела в тишине, потом затеплила свечу и посветила в углы: никого! «Так кто же меня охраняет?» – в каком-то священном испуге раз-мышляла она. Долго лежала, а затем уснула неспокойным сном.
Утром, ни минуты не медля, она вышла в город и купила у бойкой торговки не-богатый мужской наряд. Ей пришлось сходить к хозяйке и попросить иглу и ножницы, потому что брюки оказались широки, рукава блузы висели до колен, а пуговиц кое-где не хватало. Наконец, Ингрид удалось привести костюм в порядок, и она примерила его. Ох, как неудобно! И нескромно, конечно, но со скромностью придётся потерпеть. Свои длинные красивые волосы она стричь не стала, а убрала под широкий берет, какие носили почти все горожане.
Ездить верхом Ингрид умела, конечно, но по опыту знала: провести весь день верхом – нелёгкое дело. Они с матерью пользовались небольшой удобной каретой, в которой даже длинные путешествия не казались утомительными. Но теперь… Теперь ей предстояло играть роль мужчины, а значит, и вести себя как они.
Пересчитав свои деньги и поняв, что надолго их не хватит, она опять наведалась к ювелиру. На этот раз она отнесла одно из колец, подаренных ей отцом. Старик отсчитал нужную сумму, ни о чём не спрашивая, но напоследок сказал:
– Не тратьте на наряды, милая девушка! Если вам досталось наследство, его нужно беречь.
Ингрид только улыбнулась.
Весь вечер она сидела на кровати, взволнованная тем, что предстояло совер-шить, и посматривала на мужской костюм, разложенный на табуретке. Рядом ле-жала дорожная сумка, куда Ингрид сложила припасы, но чувство неуверенности и страха мучило её.
– Всё ли я правильно делаю? Может быть, стоило просто затаиться в городе и потихоньку узнавать об Андерсе? И кто знает, скоро найти его…
Но тихий голос сказал:
– Ингрид, не бойся. Вернувшись из одного путешествия, Андерс тут же соберёт-ся в другое. Ты не найдешь его, если не поспешишь.
– Но я не помню дороги.
– Я покажу тебе.
– А моя лошадь? Вдруг она окажется своенравной? Вот намучаюсь с ней!
Девушке показалось, что тот, кому принадлежал голос, слегка улыбнулся:
– Иди завтра на рынок и купи кобылу, у которой разные глаза.
– Разные глаза?
– Да. Один голубой, а другой тёмный.
– Неужели мне придется смотреть в глаза всем лошадям?
– Не волнуйся, она сама на тебя посмотрит.
Ингрид успокоилась, присмирела.
– Носить мужские штаны – нехорошо, – тихо сказала, ложась.
– Это в обычной жизни нехорошо. А у тебя – опасная ситуация, когда ты должна скрываться.
– Как долго мне придётся это делать? – спросила она, засыпая.
Но голос промолчал.
Наутро, собравшись и рассчитавшись с хозяйкой, Ингрид направилась в город. По дороге забежала в лавку и забрала своё платье.
– Что вы, милая, я не успела пришить отделочную ткань! – сокрушалась хозяйка.
– Ничего, с этим я справлюсь сама. Спасибо!
И, упаковав кусочки ткани и кружева в мешочек, поспешила на рынок, в то ме-сто, где продавали лошадей. Уже издалека почувствовала трепет: а вдруг не получится? Что я собираюсь делать, в какое путешествие пуститься? Но, достигнув нужного места, почти сразу увидела светлую кобылу, мирно стоящую в стороне. Хозяин болтал с мужчинами и не обратил внимания на молодую девушку. А она подошла к кобыле вплотную и вдруг увидела взгляд: умный, пристальный и глубокий. На неё смотрел яркий синий глаз. Другой же оказался тёмным, что немало удивило Ингрид. Она спросила цену и, найдя её вполне умеренной, начала внимательно разглядывать лошадь, пытаясь определить её возраст. Кремово-жёлтый цвет зубов, ровные резцы – значит, не более пяти лет. Что ж, хорошо. Кобылы, как известно, умнее жеребцов, а потому девушка немедленно достала деньги и заплатила.
Седло купила тут же, ловко и быстро оседлала лошадь и уже готова была сесть, как вдруг поймала на себе любопытные взгляды. Почувствовав тревогу, Ингрид быстро покинула рынок, а найдя тихий переулок, набросила мужской костюм, стащила с себя юбку – и превращение состоялось. Широкий берет спрятал её длинные волосы, светлые, как лунная ночь, и через несколько минут юноша с до-рожной сумкой через плечо выезжал из города по дороге на север. На его лице отражалось несколько чувств: беспокойство, неуверенность и изумление – и как я на такое решился? Но тихое дыхание за плечом спокойно сказало:
– Тебе ничего не грозит. А те опасности, что встретятся на пути, мы преодолеем.
И Ингрид опять подумала: «Так кто же меня охраняет?»
…Первые два часа лошадь шла спокойным шагом – девушка специально не торопила её, желая приноровиться и к характеру животного, и к его поступи. Ингрид забавляло, что у кобылы разные глаза, и она то и дело наклонялась и смотрела то в правый, тёмный, то в левый, голубой. «Даже у людей такое редко случается, а уж лошадей – тем более». Порою, наскучив ехать медленно, она пускала лошадь мелкой рысью, но затем опять переходила на шаг. Жёсткое седло вскоре стало казаться Ингрид чуть ли не пыткой, и она начала внимательнее всматриваться в деревушки, ища постоялый двор. Наконец, уже за полдень, сделала остановку у небольшого трактира. Войдя внутрь, увидела двух-трёх немолодых путешественников, мирно обедающих за столом, и тоже попросила еды.
Раньше Ингрид совершала поездки только в сопровождении матери, отца и слуг, теперь же необходимость всё заказывать и делать самой немного пугала её: места незнакомые, люди – тем более. Но она отлично справилась, а когда ей принесли еду, попросила хозяина предоставить ей комнату и побеспокоиться о лошади.
– Да, господин, – был негромкий ответ. – И комната найдётся, и кобылу в ко-нюшню поставим. Не волнуйтесь ни о чём.
Остальное время дня Ингрид лежала в кровати и раздумывала, не нанять ли ей слугу. Но страх натолкнуться на неверного человека удержал девушку.
– Ты здесь? – спросила она вполголоса.
– Конечно. Я нахожусь при тебе неотлучно.
– Мне одиноко…
– Не печалься, Ингрид. Скоро, очень скоро ты найдёшь Андерса, и у тебя поя-вится настоящий друг.
– А если он не захочет заниматься мной?
– Андерс – надёжный человек. Он именно тот, кто тебе нужен.
Девушка пошепталась немного и вскоре уснула.
Утром она продолжила двигаться на север по той дороге, что указал хозяин трактира. Лёгкая рысь не утомляла, а бодрила, но после нескольких часов Ингрид, не привыкшая к долгим путешествиям в мужском седле, с трудом сходила с лошади. На этот раз в маленькой деревушке, которую она проезжала, ни постоялого двора, ни даже таверны не оказалось, и Ингрид постучала в первый попавшийся дом.
Ей открыла пожилая женщина, которая отнеслась к незнакомцу с явным недоверием. Но, увидев крупную монету, тут же отворила ворота и впустила путешественника во двор. Ингрид попросила горячей воды и, уединившись в маленькой комнатке, с удовольствием помылась. А наутро, щедро заплатив хозяйке и за по-стой, и за еду, продолжила путь.
Спустя несколько дней ей уже казалось, что она всю жизнь странствует в непривычном наряде, да ещё и в одиночку. Избавившись от страха быть схваченной служками Генриха, она расслабилась и стала чувствовать себя счастливой. Прекрасные виды природы, зелёные поля с пасущимися на них длинношерстными овцами приводили её душу в состояние восторга. «Как хорошо вот так ехать и ехать, ни о чём не волнуясь, ничего не страшась».
Но напрасно она посчитала, что избавилась от преследований ненавистного ей человека, потому что утром на пятый день пути тот, кто её охранял, вдруг тихо сказал:
– Немедленно сверни с дороги и спрячься вон в тех кустах.
– Зачем? – удивилась Ингрид. – Здесь нет никого.
– Ингрид, быстрее! У тебя всего несколько минут, чтобы заставить твою кобылу лечь. Вас не должно быть видно с дороги.
Нехотя, не желая отъезжать в сторону с тракта, Ингрид свернула. «Заставить кобылу лечь! – думала она про себя. – Нелёгкое дело!» Но, странно, стоило ей только потянуть за повод, как умное животное тут же склонило шею, затем упало на передние ноги и, наконец, легло. И вот тогда девушка услышала шум. Топот копыт! Она в страхе пригнулась и сквозь кусты наблюдала. Большой отряд во главе с самим Генрихом мчался на север. Дыхание Ингрид прекратилось. «А я-то думала, что в безопасности! Куда они едут? Ищут меня?» На что тихий голос ответил:
– Они ищут тебя повсюду. Генрих не может вступить во владение замком и прилежащей землёй, если не женится на тебе. А ты исчезла. Сейчас он хочет навестить твоих родственников, чтобы заручиться их поддержкой и убедиться, не прячут ли они тебя.
– Но тогда зачем я туда еду?
– Чтобы встретиться с Андерсом. Иначе тебе его не найти.
– Я не понимаю…
– Доверься мне.
– Но кто ты? Я даже не знаю, есть ли ты на самом деле! Я не вижу тебя.
– Люди не могут видеть нас, Ингрид, а потому просто слушайся моего голоса.
Девушка растерялась. Продолжать движение по дороге, по которой только что проехал отряд Генриха, казалось ей страшным: а вдруг они решат сделать оста-новку и увидят её? А потому она просто сидела, опустив руки, пока не продрогла.
«Я проеду до ближайшей деревушки и, если там не будет этих людей, то оста-нусь на постоялом дворе день-два. Так я, по крайней мере, буду уверена, что не встречу их».
И не заметила того, как облегчённо вздохнул её страж.
Проведя два дня на постоялом дворе и совершенно успокоившись, Ингрид про-должила путь. Но теперь была более чем осторожна и тщательно прислушивалась ко всем звукам, а когда видела встречных прохожих или небольшой отряд, то надвигала на брови берет и низко опускала голову.
«Я найду Андерса, – твердила самой себе, – непременно найду, и он поможет мне выбраться из этого запутанного положения». Вот только как? Этого Ингрид не знала, она просто верила.
Наконец, после восьми дней пути, она подъезжала к дому отца своего кузена. Это был просторный замок, возвышавшийся на широкой горе. Вокруг фермеры разбили поля, насадили свои огороды, тут и там виднелись невысокие строения из камня. Сам замок напоминал неприступную и суровую крепость, но Ингрид приходилось бывать здесь, и она знала, что внутри – уютно и тепло. Она облегчённо вздохнула, надеясь на благополучное окончание своего путешествия, но ставшее уже привычным чувство осторожности шепнуло ей: «Не расслабляйся! Ты по-прежнему в опасности».
Очень медленно, защищая лицо от ветра, она подъехала к воротам. Воины впустили её, но оглядели подозрительно. А один так прямо и заглянул в лицо. Но Ингрид, наученная своим охранником, сделала равнодушный вид и просто кивнула.
На большом дворе толпились крестьяне, они сгружали с повозок скарб и еду. У девушки сжалось сердце: как это напомнило ей те прекрасные дни, когда она царила хозяйкой в своем просторном поместье и выходила во двор, чтобы приветствовать поставщиков и пересчитать их товар. Но здесь – совсем другое дело, здесь она гостья, и пусть случится так, что ей будут рады!
Внезапно какой-то человек приблизился к ней и напряжённо взглянул на её фигуру.
– Госпожа, – негромко произнёс он, – это вы?
«Нет, это не я!» – захотелось крикнуть Ингрид, но в следующую секунду она узнала одного из слуг хозяина, по имени Ларс.
– Что вы делаете здесь в таком костюме? – продолжая говорить тихо, спросил мужчина. – Разве вы не знаете, что…
Он умолк: в этот момент на них обратили внимание. Ингрид спешилась и, держа лошадь под уздцы, повернулась к слуге:
– Ларс, мне приходится скрываться от Генриха Эклунда. Ты не мог бы помочь мне и как можно быстрее…
Она не договорила.
– Зачем вы скрываетесь от него? – внезапно спросил слуга.
Ингрид помедлила…
– Он хочет взять меня силой. Отец, будучи жив, противился нашей свадьбе, за что я очень благодарна ему. Но теперь, когда отца не стало, я беззащитна.
– И поэтому вы здесь?
– Да, я надеялась искать защиты у твоего хозяина. Его покойная жена – тётка мне.
– Боюсь, у меня плохие новости для вас, госпожа. Вам нужно срочно уехать. Дело в том, что вот уже несколько дней Генрих со своими воинами гостит в замке. Они ведут себя как варвары, обижают всех вокруг, но наш хозяин…
– Что? Говори!
– Он в каком-то дальнем родстве с Генрихом и не может указать ему на дверь.
Ингрид чуть не застонала.
– Я так долго добиралась сюда! И потом, мне нужно встретиться с Андерсом.
– Андерс в отъезде.
– Я знаю, но надеюсь, что скоро появится здесь.
Слуга склонился к Ингрид и оживлённо зашептал:
– Если вам нужен кров, воспользуйтесь домом моей матери. Я напишу ей не-сколько слов, и, хотя мать не умеет читать, она знает мою руку.
– Там я смогу остановиться?
– На любое время! Только не снимайте костюма. Даже я с трудом узнал вас.
– А если мне понадобится еда?
– Мать предоставит вам и кров, и стол, не волнуйтесь.
– Благодарю вас, дорогой Ларс. Как вы мне помогли!
И Ингрид очень осторожно покинула крепость.
Спустя небольшое время она подъезжала к дому матери Ларса и, поговорив с ней и передав записку, нашла здесь кров и приют.
Прошло два дня. Чтобы не скучать, девушка попросила хозяйку дать ей ножницы, иглу и нитки и принялась украшать своё новое платье кусочками ткани и тесьмой. Она сидела, склонив голову, у окна и не видела, с каким интересом смотрит мать Ларса на гостя-мужчину, который решился шить. А когда Ингрид опять попросила приготовить ей горячую ванну, то сказала:
– Милая, если вам по вкусу мужской наряд, то можете с ним не расставаться. Но перестаньте дурачить мне голову!
Ингрид жутко покраснела.
– Простите, – сказала сердечно, – только исключительные обстоятельства заставляют меня вести себя так. Если я сниму этот костюм, то сразу окажусь в опасности куда большей, чем сейчас.
– А что произошло?
И мать Ларса, приветливая старушка, получила полный рассказ обо всех неприятностях Ингрид. Девушка вздохнула с облегчением: наконец-то отпала необходимость скрываться! А то она уже сжилась с этими штанами и невыносимым сюртуком! Роль мужчины тяготила её, но ещё больше тяготила необходимость лгать.
Но Вилма её успокоила.
– Здесь, в моём доме, – говорила она, – за закрытыми ставнями и семью замка-ми, вы можете снять непривычную одежду и надеть ваше платье. А когда появится нужда выйти – тогда и нарядитесь.
И Ингрид сочла совет вполне благоразумным.
Ещё день или два она провела взаперти, как вдруг посыльный принёс записку от Ларса.
– Читайте, милочка, это для вас, – молвила Вилма, подавая листок.
«Господин Ивар Кристин, – писал Ларс, называя Ингрид её вымышленным именем, – соблаговолите во второй половине дня прогуляться к ручью, где моя мать обычно набирает воду. Там вас будут ждать».
«Кто хочет меня видеть? – думала Ингрид. – Кого посылает ко мне Ларс?» Она волновалась, но сразу после обеда достала мужской костюм и переоделась. «Опять! – жаловалась она неведомо кому. – Как мне это надоело!» И с тоской посмотрела на своё хорошенькое платье.
У ручья не было ни души. Ингрид присела на камень и долго смотрела в воду – так долго, что задумалась и не слышала шороха, что раздался на другом берегу. Молодой мужчина со светло-русыми волосами и с глазами цвета неба опустился на корточки и с интересом наблюдал за Ингрид. А потом негромко сказал:
– Как вы думаете, господин, почему ваше лицо так напоминает мне лицо одной милой особы?
Ингрид едва не вздрогнула. Перед ней сидел Андерс.
– Может быть, – продолжал мужчина, – вы откроете эту тайну и снимете свой головной убор?
Ни слова не отвечая, девушка опустила голову и стащила берет. Волосы, соб-ранные в узел, рассыпались золотистой волной и покрыли ей плечи.
– Ты всё так же хороша, сестричка, – со вздохом молвил Андерс. И улыбнулся.
– А ты всё такой же несносный и называешь меня сестрой!
– Моя дорогая кузина! – сказал он, поднимаясь.
На что Ингрид испуганно зашептала:
– Тихо, тихо, не выдавай меня!
– Ты права, нам лучше поостеречься.
Андерс выбрал неглубокое место и перешёл ручей.
– Давай сядем, и ты расскажешь мне о твоих путешествиях.
С какой радостью Ингрид поведала о своём походе через всю страну! Она говорила, а тяжесть её души становилась всё меньше и меньше, будто мужчина, сидящий перед ней, брал на себя её непосильную ношу. «Так и есть. Он – мой кузен, мой друг, мой ближайший родственник. И наверное, я нравилась ему раньше, если он приезжал к отцу просить моей руки. Ах, отец, отец, зачем ты не отдал меня ему ещё тогда! Теперь бы всё было иначе…»
Так думала Ингрид, глядя в сильное, смелое и вместе с тем очень нежное лицо Андерса. А тот внимательно слушал и, по-видимому, размышлял.
– В замке моего отца творится невесть что! – сказал, наконец. – Генрих со свои-ми дружками намерены тебя разыскать и насильно выдать замуж.
– Я не пойду! Умру, но не пойду! – горячо отвечала Ингрид.
– Ты даже не представляешь, на что они способны, чтобы заставить тебя.
И тогда девушка робко промолвила:
– Но ведь ты защитишь меня, Андерс?
Он глянул в её лицо и понял, зачем она пустилась в столь опасное путешествие. Он это понял по той полудетской доверчивости, которой сиял её взгляд, и по той мольбе в голосе, что прозвучала.
– Конечно, – ответил, – разве может быть иначе?
Ингрид облегчённо вздохнула. Ну вот, теперь она не одна, и Андерс непременно придумает что-то. И тихо спросила:
– А что мы будем делать?
– Прежде всего – вернёмся в твой собственный замок. Я соберу свой отряд слуг и воинов, тебя представлю как писца – извини, Ингрид, но для защитника господина ты слабовата. А когда окажешься дома, мы поищем тебе мужа.
– Мужа?! – вскричала девушка. – Но зачем?
– Потому что только мужчина, твой законный супруг, сможет оградить тебя от всевозможных нападок. И Генрих оставит тебя в покое лишь если ты выйдешь замуж.
– Но я…
– Что? Не думала об этом?
Ингрид не знала, что отвечать. Слегка покраснела и отвернулась.
Они договорились, что Андерс, не мешкая, созовёт своих приближённых, которых он отпустил на отдых, и они тронутся в путь послезавтра. «Снова дорога, – думала Ингрид, – но теперь в безопасности, под защитой крепкого мужчины и его воинов».
Могла ли знать Ингрид, сколько бед сулит ей судьба? И каким долгим и трудным окажется путешествие домой?..
Она спала крепко и безмятежно, когда внезапно проснулась и села на постели. «Опять это дыхание у меня над головой…»
– Ингрид, – послышался тихий голос.
– Ты здесь?
– Я всегда остаюсь рядом с тобой, хотя и невидим.
– Что-то случилось?
– Случилось. Андерс не сможет приехать за тобой завтра, хотя и очень хочет. Дело в том, что его отец, узнав о планах сына пуститься в путешествие, потребовал объяснений. Как честный и почтительный сын, Андерс рассказал ему, что видел тебя, что ты в беде и он собирается сопроводить тебя домой. На что отец крайне разгневался и велел Андерсу неотлучно пребывать в своей комнате. По сути, запер его.
– Запер? Но Андерс – совершеннолетний, и как можно запереть взрослого муж-чину?
– Это сложный вопрос. Ты знаешь, что в данный момент твой кузен зависим от отца материально. Он не может покинуть замок, нанять воинов и слуг, если отец не ссудит ему некоторую сумму.
– Я слышала. То, что всё наследует старший сын, порою кажется несправедли-вым. Андерс третий в семье, и оттого такая зависимость. Но почему его отец рас-сердился?
– Он обещал посодействовать Генриху в браке с тобой. Теперь он сам находится в неловком положении. И кроме того, отец Андерса знает о его чувствах к тебе. В прошлом году, узнав об отказе твоего отца выдать дочь за своего сына, он был ос-корблён и поклялся, что перестанет считать вас своими родственниками. В нём говорит также месть…
– Ах, как всё запутанно.
– Это жизнь, Ингрид.
– А Андерс… Он признался, что видел меня здесь и что я скрываюсь в костюме мужчины?
– Нет, об этом он не сказал ни слова.
– И не скажет, надеюсь.
– Разумеется. Он будет защищать тебя, даже находясь взаперти.
– Как?
– Скоро всё узнаешь.
Дыхание прекратилось, в комнате наступила тишина. Ночной ветер стучал не-плотно прикрытыми ставнями…
Наутро Ингрид разбудила хозяйка.
– Госпожа, – звала она, – вам записка.
– От кого?
– Не знаю, её принёс посыльный Ларса. Мужчина сказал, что сам Ларс не смог придти, он очень занят.
Взяв в руки письмо, Ингрид тотчас почувствовала радость. И верно! Едва раз-вернув, узнала чёткий, с крупными буквами, почерк Андерса. В юности, будучи очень дружны, они писали друг другу, но потом Ингрид повзрослела, письма от молодого человека стали неуместны, и переписка прекратилась. Но с каким удовольствием сейчас она держала его послание!
«Дорогая сестра, – писал кузен, – обстоятельства складываются так, что я не могу выполнить своего слова сейчас. Мне нужно несколько дней, чтобы умирить гнев отца, который запретил мне покидать замок. Но вы в опасности, а потому прошу немедленно собрать вещи и приготовиться. Этим вечером, на закате солнца, к вам приедет мой слуга, сильный и отважный человек. Не смотрите на его лицо, – оно может испугать любую леди, – но найдите в нём то, что давно нашёл я: надёжность и верность. Вместе вы направитесь по дороге к городу Финн и найдёте трактир «Морской бриз». Трактирщик – мой давний знакомый, оказавший мне не одну услугу. Остановитесь там и ждите меня. Пройдёт два-три дня – и я догоню вас. А до тех пор, дорогая Ингрид, мой верный слуга будет вам помощником и защитой.
Должен сказать, есть ещё одна причина, по которой я счёл благоразумным под-чиниться приказу отца: я не был уверен, что он не пошлет за мной соглядатая, который тут же приведёт Генриха к дому Ларса. И тогда пострадаете не только вы, но и те невинные люди, что дали вам кров.
Потерпите, дорогая сестра, я найду способ, чтобы покинуть замок, и в самом скором времени приеду к вам.
С глубоким почтением – ваш брат Андерс Юнан Хольмберг».
Письмо показалось Ингрид официальным, но огорчило её не это, а то, что ей придётся опять путешествовать одной. Впрочем, защита со стороны крепкого и надёжного мужчины – уже неплохо.
Настал вечер, Ингрид была готова. Едва солнце зашло, Вилма открыла дверь в комнату гостьи, и… вошёл огромного роста человек. Ингрид так и присела. «Вот это ручищи!» – подумалось ей. А воин, зная, какое впечатление производит, спокойно сказал:
– Моё имя – Гуннар, госпожа.
И замер у порога.
С минуту Ингрид рассматривала лицо солдата, грубое, изрезанное тут и там, но потом вспомнила: «Найдите в нём то, что давно нашёл я: надёжность и верность». И незаметно вздохнула.
– Когда отправляемся, Гуннар? – спросила она.
– Я готов прямо сейчас, но лучше с рассветом.
– Конечно, с рассветом! – вставила своё слово Вилма. – Какая же мать отпустит дочь на ночь глядя? Идёмте, солдат, я покажу вам, где прилечь.
И, к огромному облегчению Ингрид, воин покинул комнату.
Свежим туманным утром из городка неспешным шагом выехали два человека: огромного роста солдат на крепком жеребце и тоненький юноша. Их путь лежал на юго-запад.
Ингрид куталась в тёплый плащ, что прислал ей Андерс, а Гуннар обходился простой солдатской накидкой. «Где он взял этого воина? – думала девушка, по-глядывая на сопровождающего. – Такой… страшный. И неужели настолько на-дёжный, как думает о нём мой брат?» Она сомневалась, но как много упрёков скажет себе потом, когда исключительная верность Гуннара подтвердится на деле, и притом в самых печальных обстоятельствах! Качества человека, поймёт Ингрид, часто не зависят от его внешности. Напротив, мягкое и любезное лицо может принадлежать человеку с низкой душой, а лицо грубое и примитивное – скрывать глубокий и сильный характер. «Не судите по внешности», – так она скажет себе потом, но не сейчас.
Ровно день понадобился им, чтобы достичь городка Финн. Гуннар показал доро-гу к трактиру, и Ингрид, к своему великому облегчению, смогла сойти с коня. До этого она терпела и довольствовалась лишь короткими остановками. Но сейчас, потребовав горячей воды, уединилась в комнате и с наслаждением умылась. Ей всё же были тяжелы путешествия верхом. И потом, она же – не солдат, как этот грубый вояка!
Ужин ей подали в комнату, и хозяин сказал, что Гуннар остался в конюшне, при лошадях. «Вот и хорошо», – подумала Ингрид.
Она спала так крепко, что с трудом услышала тихий голос рядом с собой:
– Ингрид, беда! Андерс не знает, но его отец поставил у ворот замка шпиона. Твой брат приедет сюда, а следом за ним через час или два примчатся вояки Ген-риха. Вам нужно немедленно скрыться.
– Я скажу Андерсу, – обещала девушка, – и мы тотчас же уедем. Пусть только появится здесь!
– Возможно, он не согласится, и тогда тебе придется проявить настойчивость. Иначе беды не избежать.
– А как я ему объясню?
– Просто скажи, что чувствуешь. Надеюсь, он поверит тебе. Ну, а если нет, то прячьтесь в колодце.
– Где?!
– В том колодце, что находится позади дома. Он давно закрыт, из него не чер-пают воду, но там есть потайная лестница именно для таких ситуаций.
– И откуда ты знаешь?
– Я знаю всё.
Голос исчез, стало тихо. Ингрид покружила по комнате, волнуясь, затем легла, сложила ладони под щёку и незаметно уснула.
На следующий день, ближе к вечеру, в её комнату постучали:
– Сестричка, открой!
Ингрид вскочила и с радостным вздохом распахнула дверь.
– Андерс!
И тут же усадила его на стул.
– Послушай, я ждала тебя, чтобы сказать…
– Потом расскажешь! Я вырвался из цепких объятий отца, и теперь мы можем…
– Не можем, потому что слуга Генриха видел, куда ты уехал.
– Нет, нет! Ты знаешь, как я смотрел по сторонам!
– Это так, поверь мне. Мы должны сию минуту двигаться дальше.
– Не могу. Я гнал почти весь день! Моя лошадь едва дышит, а я сам в состоянии только упасть на кровать.
– Андерс, я говорю серьезно.
– Ты не можешь этого знать.
Ингрид готова была вылить на него ковш холодной воды, но понимала, что это не поможет. Человек, который ехал весь день без остановок, должен чувствовать себя измученным. Он скорее поверит в то, что женщина выдумывает, чем в реальную опасность.
– Хорошо, ложись и лежи, а я кое-что посмотрю.
Она спустилась во двор и прошлась. Колодец был тут, но заколоченный досками и почти незаметный в темноте. Ей пришлось позвать Гуннара, и она объяснила, что на всякий случай желательно снять крышку. Послушный своей госпоже, воин тут же принялся за работу. Затем Ингрид взяла факел и посветила внутрь. В глубине, прикреплённая к стене, виднелась лестница. «Всё, как он сказал. Но выдержит ли лестница троих? И как глубоко она уходит?»
Солдат вопросительно смотрел на Ингрид.
– Я опасаюсь погони, – пояснила она, – но Андерс устал и не хочет двигаться.
– Он гнал весь день, его лошадь не сможет проехать и мили.
– Да, понимаю. Пусть отдыхает. Будем надеяться, что ничего не произойдёт. Но предупреди хозяина, чтобы не открывал ворот посетителям.
– Да, госпожа.
Прошёл мучительный час. Ингрид не находила себе места. Она собрала свою дорожную сумку и спрятала её в хлеву. «Здесь они вряд ли станут искать». Андерс, утомлённый переездом, крепко спал. Как вдруг…
Сильный стук в ворота и грязный, мерзкий голос, так ненавистный ей:
– Эй, хозяин! Открывай, иначе я подожгу всю твою харчевню!
Генрих! Опять он настиг её! И как долго ей придётся бегать от этого ужасного человека?! В одну минуту Ингрид подняла Андерса. Тот был в недоумении: откуда здесь Генрих, как мог так быстро нагнать его? Но последовал за сестрой.
– Мы можем спрятаться здесь, если спустимся в колодец, – отрывисто шептала Ингрид. – Быстрее!
Гуннар шёл рядом:
– Вы спускайтесь, а я постараюсь направить их дальше, на юг. Пусть думают, что вы уехали.
– Не пройдёт, Гуннар. Генрих не дурак, он тебе не поверит. И потом, моя ло-шадь в конюшне. Она просто выдаст меня.
Они стояли у колодца.
– Полезайте скорее! – тоном приказа проговорил солдат. – Я слишком боль-шой, верёвка не выдержит. И лестница может обрушиться.
Андерс бросил сочувственный взор и быстро спустился в колодец. Гуннар помог Ингрид, и она тоже ступила на ветхую лестницу.
– Я прикрою вас крышкой, – сказал солдат.
В ту же минуту настала тьма. Ингрид стояла, едва дыша, а потом осторожно начала продвигаться внутрь колодца. Она понимала, что, чем ближе они к поверхности, тем скорее их обнаружат. А потому сделала ещё несколько неуверенных шагов и поравнялась с братом. Тот поддержал её, и она почувствовала, как напряжено его дыхание. Но сама Ингрид почему-то перестала бояться, словно кто-то невидимый вселил в неё мужество и отвагу.
Тихо-тихо они стояли в темноте. Гуннар забил крышку двумя-тремя гвоздями, и теперь в глубине колодца царила кромешная тьма.
– Не бойся, – сказал Андерс, – нас не найдут.
– А что будет с Гуннаром?
Брат промолчал.
Прошло несколько длинных, томительных минут. Как вдруг – резкий шум сверху, и кто-то начал сдирать крышку с колодца. Ингрид замерла, а в следующую секунду сделала нечто странное: свободной рукой обняла голову брата и прижала к себе, так образом прикрывая его волосы. Она поняла, что если кто-то бросит факел в колодец, то их фигуры не будут видны, а вот светлая шевелюра Андерса – да. Свои волосы она, как всегда, прятала под беретом.
Несколько мгновений – и крышку открыли. Какой-то солдат глянул внутрь, по-светил, подумал… И крикнул кому-то:
– Старый колодец! Воняет, как в преисподней. Здесь их нет.
И убежал.
Они стояли долго. Слышался шум, крики, стоны. Но трудно что-то разобрать, когда ты в глубине. Когда же всё стихло и оба осторожно вылезли наружу, их гла-зам предстало ужасное зрелище. Верный Гуннар, исколотый мечами, лежал на земле. Глаза смотрят в небо, на устах – ни звука.
– Они его убили? – дрожа, прошептала Ингрид.
– Да.
Много времени после она будет горько сожалеть, что за короткое время знакомства не сказала солдату ни единого доброго слова. Считала его мужланом, недостойным её бесед. И это станет для Ингрид первым уроком, как нужно бояться высокомерия. А в тот момент она просто опустит голову и заплачет.
– Это из-за меня. Всё из-за меня…
– Неправда. Гуннар – солдат, он знал, на что идёт. А вот Генрих – просто чудо-вище. Я не допущу, чтобы он стал твоим мужем.
– Не допусти…
Чуть позже, сидя в комнате, Ингрид подняла голову:
– Андерс, – сказала, – найди мне достойного мужа! Пусть защитит меня.
– Конечно, найду.
– А если не получится, если ты… не сможешь… найти такого мужчину, то стань им сам.
И она опять заплакала, но теперь уже слезами стыда.
Андерс прищурился, сел ближе.
– Милая Ингрид, твой отец был против нашего брака.
Она вздёрнула голову:
– Он меня не спросил! Хоть бы слово сказал! Я ведь думала, что ты просто в гос-ти приехал, а потом смотрю – твой слуга седлает коня. Я даже не знала…
– Ты понимаешь, что в нашем обществе отцы распоряжаются судьбой своих до-черей.
– При всём уважении к своему отцу я думаю, что он ошибся. Ты самый лучший мужчина, которого я знаю, и потом, ты мне брат, а значит, родной вдвойне.
Андерс слегка улыбнулся:
– Давай мы вернёмся домой, а потом подумаем вместе. Возможно, среди твоих соседей окажется и другой достойный мужчина.
Она кивнула головой: «Да». А потом честно покачала: «Нет». И опустила взгляд.
Андерс всё понял. Кажется, в этом дне появилось нечто светлое…
Они не стали ждать утра, а, поручив тело Гуннара хозяину и щедро расплатив-шись с ним за учинённый разгром, проехали вглубь городка и нашли приют в од-ном из самых бедных районов, где никто бы и не подумал искать их. Поспали до утра и, оседлав отдохнувших лошадей, проследовали дальше.
– Андерс, это не та дорога, – сказала Ингрид брату, когда они резко свернули на восток.
– Конечно, не та. Мы не поедем по тракту, где можем встретить Генриха каждую минуту, а двинемся вдоль моря. Путь будет намного длиннее, но безопаснее.
– Безопаснее – это хорошо. Но насколько длиннее?
– Дня на три-четыре.
– Я согласна. И потом, ты мужчина, тебе видней.
Андерс посмотрел на Ингрид с улыбкой и, оценив её тактичный ход, ничего не сказал.
В течение двух дней они медленно продвигались на юг, затем дорога свернула на юг, и глазам путешественников открылось море. Бескрайняя синяя даль, серое небо и солнце, которое выглядывало порой, согревая озябших путников. Ингрид полюбовалась минуту – и предложила устроить привал.
Как всегда, их пищей был сыр, грубый хлеб, который они покупали у крестьян, и немного молока. Глиняная бутыль хранилась в сумке Ингрид и доставалась только в тех случаях, когда брату и сестре необходимо было подкрепиться.
– Ты не мог бы купить немного масла? – спросила Ингрид. – От жёсткого сыра у меня всё внутри болит.
– Потерпи, сестричка. Чем меньше мы заезжаем в деревни, тем лучше для нас. Ты же не хочешь, чтобы шпионы Генриха опять последовали за нами?
– Ох, уж эта дорожная еда! – вздохнула Ингрид.
На самом деле, она беспокоилась не за себя, а за брата. Ей вдруг подумалось, что кусочек чёрствого хлеба – не еда для здорового мужчины, а потому в следующей же деревне прикупила побольше продуктов.
Теперь они ехали по каменистой насыпи, дорога шла вдоль моря, скалистые берега представляли собой живописное зрелище. Ингрид вдруг захотелось взять нитки и вышить картину: суровые скалы, ветер колышет редкую траву, и – двое всадников. У девушки – золотистые волосы, а у мужчины – светлая короткая борода и роскошная шевелюра. «Когда-нибудь я так и сделаю, и повешу эту картину в своей спальне. А если Андерс захочет, то эта спальня будет нашей…»
Путь продолжался, на ночь они останавливались в рыбацких хуторах, а порою просто в тех старых сараях, что стояли на берегу моря и служили убежищем для стад овец.
Шёл пятый день путешествия, когда Андерс вдруг показал Ингрид на прекрасный корабль, что стоял на причале неподалеку от берега.
– Знаешь, чей это знак?
– Чей?
– Такие паруса могут принадлежать лишь одному человеку, и это – наш конунг.
– Глава всей страны? Конунг Эрик?
– Да, это он. Наверное, он объезжает по морю свои владения или просто путе-шествует, как и мы.
Андерс хотел проследовать мимо, но Ингрид вдруг загорелась:
– Брат, давай обратимся к нему! Это единственная возможность навсегда пере-стать бояться Генриха! Если Эрик нас защитит, мы сможем беспрепятственно ехать дальше.
Андерс на минуту задумался, а затем резко повернул коня:
– Ты права. Едем!
Они опустились к берегу, где небольшим лагерем расположилась охрана, и об-ратился к солдатам:
– Мы просим аудиенции. Нам нужна помощь конунга.
– Доложим, – коротко отвечал один из них.
И, погрузившись в лодку с двумя-тремя воинами, отчалил.
– А теперь, милая, – обернулся к Ингрид брат, – тебе нужно переодеться, чтобы Эрик увидел тебя такой, какая ты есть.
Они нашли укромное место, и Ингрид, тщательно умыв лицо, принялась переодеваться. Наконец-то её замечательное платье, пусть несколько скромное для визита к вождю всей страны, но совершенно новое, было надето. Она расправила помятые складки и, даже не видя себя в зеркало, осталась вполне довольна.
– Очень хорошо, – одобрительно хмыкнул Андерс, увидев сестру в женском об-личье.
– И это всё?
– Остальное тебе скажет Эрик.
Ингрид улыбнулась.
Когда лодка вернулась, брата и сестру ждал неутешительный ответ:
– Конунг отдыхает. Если хотите – ждите.
– Конечно, будем ждать, – с готовностью ответил Андерс и направился разнуз-дать лошадей.
– Неизвестно, сколько придется ждать и как нас примут, – обратился он к сест-ре, – а потому найди спокойное место и поспи.
– Не смогу. Просто посижу.
– Волнуешься?
– Ещё как! Что я ему скажу?
– Говорить буду я. Эрик не любит женщин.
– Ах! А раньше ты не мог сказать?
– Тогда бы ты передумала.
Приблизился вечер, Ингрид продрогла и начала беспокоиться о ночлеге. Как вдруг с корабля раздался сигнал: гонг, а затем – взмах флагом.
– Едем! – коротко молвил охранник и, указав брату и сестре на лодку, прыгнул в неё сам.
Через десять минут Андерс и Ингрид входили в каюту конунга.
Аудиенция, оставившая у Ингрид память на всю жизнь, продолжалась недолго, – в лучшем случае, четверть часа. Первым делом слуга Эрика поднёс Андерсу чашу с вином и приказал выпить её, тем самым демонстрируя верность господину. Беспрекословно подчинившись, Андерс опустошил чашу до дна. А Эрик, наблюдавший за ним тяжёлым взглядом, одобрительно улыбнулся.
Ингрид стояла поодаль и наблюдала. В ту пору Эрик Победоносный уже совершил немало походов и завоевал уважение не только в своей земле, но и у правителей других стран. Это был человек лет пятидесяти или чуть больше, крупный и сильный, с властным лицом. Слава его простиралась так далеко, что, думая об этом, Ингрид невольно робела. Узнав же о беззакониях, что творятся среди его подданных, Эрик рассвирепел.
– Я немедленно пошлю отряд воинов за Генрихом, – сказал он, – и пусть этот мерзавец посмеет не явиться перед лицо вождя! А вам дам письмо с моей печатью. Вы будете неприкосновенны во всё время пути. Сопровождать же вас будут мои солдаты.
– На большее мы и не надеялись, господин, – искренне отвечал Андерс.
Эрик пристально посмотрел на Ингрид и, как бы желая уточнить, спросил:
– Ты говоришь, она твоя сестра?
– Кузина, племянница моей матери.
– Тогда что вам мешает стать мужем и женой?
Андерс промолчал, искоса глядя на Ингрид. А Эрик продолжал:
– Приказать вам я не могу, но если её владения так обширны, как ты сказал, то одной ей не справиться.
– Это так, – склонил голову Андерс. – Но отец Ингрид умер, мне не у кого про-сить её руки.
– Только в этом дело? Но сама девушка согласна? Пусть скажет «да», и я, как конунг, отдам тебе её в жёны.
Ингрид едва не упала.
– Я согласна, – едва слышно прошептала она.
– Хорошо.
Эрик поднялся, давая понять, что время аудиенции истекло.
– Женитесь, как только достигнете ваших владений. И пусть ваши дети будут крепкими и здоровыми.
...В эту ночь они спали на берегу, в палатке, под крепкой охраной солдат.
«В природе есть нечто великое, – думала Ингрид следующим утром, оглядыва-ясь вокруг, – она спокойна, не откликается на человеческие немощи, и наши вол-нения не сотрясают её. Но когда сам человек уравновешен и ясен, то и море, и бе-рег кажутся ему необычайно красивыми…»
В это утро, начиная путь в сопровождении десятка воинов, она чувствовала себя совершенно иначе. Страх оставил её, и теперь она не боялась встречи с Генрихом: защищённая письмом самого конунга, Ингрид, наконец, расслабилась.
Андерс тоже выглядел иначе, но по другой причине. Неожиданно для себя он получил руку женщины, которую любил, от полновластного человека, и теперь никто и ничто не могло забрать у него Ингрид. Ну, а тот, кто всю дорогу верно ох-ранял Ингрид, тихо прошептал: «Теперь вы обручены». На что девушка радостно улыбнулась.
Чуть позже она непременно спросит себя, случайно ли они поехали этой дорогой, или встреча с конунгом была преднамеренной? И не помог ли и здесь тот, кто так преданно следовал за ней всё время пути? Но спросить она постеснялась.
Дни шли, путешественники продвигались к владениям Ингрид. Остался последний переход, когда судьба опять свела наших героев с их преследователем.
Это случилось на постоялом дворе. Андерс и Ингрид обедали, когда дверь рас-пахнулась, и вошёл Генрих. Минуту он стоял, недоумевая, как это ему так повезло, а потом с рёвом бросился к Ингрид, но три-четыре солдата в форме армии конунга загородили ему путь.
– Вы арестованы, – сурово сказал офицер, – и за неподчинение следовать за на-ми будете судимы по закону.
– По какому закону?! – взревел Эклунд и взмахнул рукой.
Но офицер достал бумагу и с достоинством прочитал:
– Приказано доставить Генриха Эклунда к Эрику Победоносному. В случае не-повиновения – казнить.
– Меня?! – не понял Генрих. – За что?
– Вы знаете, за что. Вы силой ворвались во владения, не принадлежащие вам, хотели схватить свободную девушку. Вам хорошо известно, за что…
Генрих недоумевал и пытался защищаться:
– Её отец обещал отдать Ингрид мне!
Но тут поднялся Андерс:
– Не важно. Теперь это неважно. Именем конунга Ингрид станет моей женой в самое ближайшее время. Эрик сам обручил нас.
Злобный скрежет был ему ответом. Ох, если бы не солдаты! Но спорить здесь, при других людях, когда в руках офицера это злосчастное письмо… И Генрих, ожесточённый, вышел вон. Солдаты последовали за ним, но Эклунд со своими воинами уже покидали постоялый двор.
– Пусть Эрик меня поймает! – крикнул он напоследок, на что офицер невозму-тимо сказал:
– Тем хуже для тебя.
А Ингрид почему-то расплакалась…
Спустя несколько часов перед путниками показалось величественное строение: замок Ивар. Наконец-то Ингрид могла снять надоевший костюм и облачиться в платье! Хозяйкой, возвращающейся в свои владения, она вступила в свой дом.
Ингрид очень волновалась: всё ли в порядке в замке, не разбежались ли слуги, так долго не видя свою госпожу? Но, к счастью, с первого же взгляда она поняла, что её беспокойства напрасны. Ни беспорядка, ни следов разрушения после визита воинов Эклунда. Как видно, надеясь, что ему править и жить в этом замке, а также опасаясь мести родственников, Генрих не тронул ничего. Но вот сами слуги пребывали в унынии: не зная, где Ингрид, как быть и что делать, они отчаялись и едва не начали разбредаться. Чуть позже она узнала, что, видя запустение и долгое отсутствие госпожи, один из приближённых отца, человек умный и настойчивый, взял управление в свои руки. Увидев Ингрид в сопровождении брата, он облегчённо вздохнул.
А потом собрались друзья, родственники, и наши герои сыграли свадьбу. Как и положено, жених принёс достойные дары своей невесте: быков, взнузданных коней и мечи. Она же одарила мужа тёплыми покрывалами в знак того, что собирается хранить его очаг и хозяйствовать в нём до конца дней.
Конечно, вам интересно, где же небогатый Андерс взял деньги на дары? Это тайна, но мы приоткроем её читателю. Понимая, что достоинство мужа пострадает, если он придёт без подарка, Ингрид достала те семейные ценности, что были преподнесены ей и её матери семьей Андерса.
– Любимый, я их не хочу, – и выложила перед мужем целую горсть золотых и серебряных украшений. – Чтобы они не напоминали мне о нашем нелёгком путешествии, возьми их и купи то, что считаешь нужным. И поверь, что моей благодарности не будет конца.
Так закончилась наша история. Жизнь вернулась в нормальное русло, и теперь ни Генрих, ни кто-то другой не мог и подумать проникнуть в замок, где главенствует сильный мужчина. И лишь один вопрос остался без ответа: кто же помогал Ингрид, защищая её с начала и до конца пути?!