Я сидел у костра, рядом был охотник и мой старый знакомый – Николаич. У его ног – пес Тайгер. Чуть дальше отец Тайгера – Тур.
– Хорошая осень. Сухо. Чисто, – я посмотрел на небо.
Николаич поправил палочкой что-то в костре: – Я так понял, что приехал сказать, что не ходок ты больше в тайгу…
Я молчал. Он был прав. Последнее время… Старость наверное…
– Николаич, сколько лет тебя знаю, а сколько тебе лет – никогда не задумывался.
Он опять поправил что-то в костре. Задумался. Помолчал.
– Дело прошлое. Когда меня долбанул по башке мой друг – инсульт… Мне было полста и еще пятерик… Пацан был. Все поплыло перед глазами… В кабинете дело было. Один был. И не психовал… не ругался. Так… поплыла стенка. Хотел секретаря позвать, а… язык не ворочается… Огромный стал… Весь рот занял…
…Подумалось, как будет выглядеть некролог и фраза в нем – «Умер на рабочем месте…».
Николаич замолчал, вглядываясь в костер.
– Успокоился. Посмотрел на руку. Пошевелил пальцами. Двигаются. Оказалось, что и рука двигается. «До кнопки дотянусь», – подумалось. И тут же: «А надо ли?!..»
…У меня референт-секретарь была… Наташа. Забавная девчонка… В меня была влюблена… Мне тоже нравилась. Разве полста – это годы для мужика?!..
…Забавно было… Глазами поведешь, а изображение не меняется. Плавно так… резкость наводится. Даже подумать успел о том, сколько пенсии детям выплатят… Социализм был. Своих не бросали… Не бросали… Пока живы были…
…Наташа вошла. Она без вызова никогда не входила. А тут… Вошла и сразу к «вертушке»… Увезли меня.
Николаич замолчал.
Молчал и я, глядя в костер.
– Быстро все было… До гола раздели, в какую-то… хрен знает, что… Вкатили, выкатили… Что-то кололи, что-то в вену совали…
…Проснулся и не знаю – на каком свете я. Чувствую себя хорошо. Девчонка-санитарка рядом.
– Где Наташка? – спрашиваю её.
Зашипела на меня, но Наташку из коридора позвала.
Та зашла… Нос как картофелина… Толи ревела, толи у меня резкость еще не настроилась…
…Врачи вбежали, её оттеснили. Меня стали ощупывать. Иголкой по телу царапать.
А так в туалет хочется… Отлить. А их там человек пять…
– Мне бы пописать…– говорю им. А они как дурачки, радуются… Притащили какую-то посудину с хоботом и стоят…
– Вы так и будете смотреть? – говорю им, а сам глазами Наташку у стены стоящую вижу…
Давно не вспоминал это… Давно.
…Но что-то в мозгах перехлопнулось… Дали мне инвалидность первой группы… Ну… это чтоб с работы убрать… А лет через десять – хрен сотрешь, перестройка…
…Её-то я уже здесь встретил. В тайге.
Тогда и ты стал сюда ездить… Может, меня еще без бороды помнишь…
Я молчал, глядя в костер.
– Хорошо я сделал, что Наташку к себе не… Трое пацанов у неё сейчас. Хорошие пацаны. Каждый год кто-нибудь из них у меня бывает.
…А мои? Бывают. Только далеко я от них. Дорого ехать сюда… Три внучки у меня. Угаснет род-то… Надо бы парня. Сам не сподобиля, вот теперь… у чужих костров греюсь.
…Да не было ничего… И в больнице был недолго. Вышел… Так все смешным показалось… Деньги были. А у кого из «власть имущих» их не было?!..
…Здесь отстроился. А что с дурака взять?.. Потом вот егерем… попросили. «Один, хрен в тайге живешь!»
Я к чему это все тебе говорю?..
«Кто рули и весла бросит…» Твоя воля – ездить в тайгу или нет. Многие ведь как… едут взять.
Ну… не приедешь ты на следующий год… Твое право. А тайга как без тебя?.. Да и я… Хочешь, не хочешь, а ждать буду. Впереди ещё зима… Знаешь, сколько за зиму передумаешь?!.. А за зимы?..
…Я ведь почему далеко не хожу, хоть Тур и обижается… Тайгер устает… Так нет… Мы за порог и он за нами… Да и Тур… Тот еще… Было дело встал против волков. Надо бы щенка в дом… А чё случись… Тур ведь тоже уже не пацан.
…К людям… Что-то в голове тогда повернулось… Пусть уж, они ко мне…
…Вот и ты прощаться приехал.
…Не советчик я. Свою жизнь… Какой из меня советчик?
Своих внуков не вижу, а Наташкины… всех пацанов сюда перевозили. Как родится, кто – в первую же осень ко мне. Осенью-то проще. Ни комаров, ни мошки. Да и орехи… по ручьям под камнями даже смородина…
…Не пригодился я ни в той жизни, ни в этой!
…Наташкиного мужа так и не видел. Хороший мужик, наверное…
…Дед мой говорил – «Прежде чем отрезать – семь раз отмерь, а потом посиди и подумай – стоит ли вообще резать?» Это я к тому, что не ходком ты себя посчитал… по тайге-то…
…А кто тогда в тайге будет?
Николаич положил на колени свою двухстволку.
– Ты думаешь, ей рассказать нечего? У меня ведь здесь нет браконьеров… Нет и не будет.
… Пока жив. Что может человек? Ни-че-го! «Голос единицы тоньше писка… Кто его услышит…»
…Тут год назад пришли какие-то… Я им сказал: «Мне хоть президент, хоть сам Бог…» Будет ствол, не будет документов на право охоты… Не дам Саяны грязнить». Посмотрели, как на дурачка, но… ничего не сказали…
Я встал и отошел взять что-нибудь, подложить в костер. Повернулся.
Николаич сидел, обхватив ствол ладонью, положив голову на руку. Рядом лежал Тайгер, чуть в стороне Тур. Было тихо. Я так боюсь такую тишину в тайге… Почему-то всегда вспоминается… когда все вдруг замолчали.
Было тревожно и… грустно.
– А дети-то приезжают? – спросил, подбрасывая в костер.
– Мои? …Уже нет. …А кем быть лучше?!.. Сыном егеря или сыном партийного чиновника, сгоревшего на работе… в кабинете?
Костер проснувшись было, опять успокоился.
– Грустно все это, Николаич! – сказал я, глядя на Тура.
– Ты вот за две недели ни разу не выстрелил. Это как? – Николаич убрал ружье за спину.
– Так ты тоже.
– Э-э-э-э… Мил человек! С годами жизнь ценишь больше, чем сытое брюхо!
В аэропорту позвонил домой и младшему внуку: – На следующий год вместе в Саяны поедем.
– Правда?! С ружьем?
Я поправил на плече чехол с моей "тулкой": – Без ружья.
– Ну, пусть без ружья! А нам оценок не ставят… Если бы ставили, то у меня было… пять пятерок. Вот!
– Тебе тут подарок прислали – кедровый орехи.
– Здорово! А к нам в класс пришла Маша… Ты помнишь Машу, которая была у нас в группе, когда я ходил не в тот садик, а в другой… Такая…
– Помню, – соврал я, хотя не помнил её. Мне всегда казалось, что все девчонки в его группе были красивыми и кем-то любимыми.