Полвека скоро князю-воеводе,
В опале был, помилован, пригрет,
Оставил память малую в народе,
Как деятель мятежных, смутных лет.
Зело слыл чутким к ветру настроений,
Род Рюрика – черниговская ветвь,
При Шуйском же он не был его тенью,
Своё изволил мнение иметь.
Сегодня он с царём единогласен,
Причины нет к расколу никакой,
Но день придёт и спустит его наземь
С высот всевластья собственной рукой.
Объявит приговор ему боярский,
Сообщники в монахи постригут,
Нацелен будет сам на посох царский –
Взыграться аппетиту не дадут.
Почит он в бозе через два десятка,
Прервётся род по линии мужской…
Сей час же здесь – походная палатка
Да быт военный вкупе со слугой.
Писал дьяк думный быстро под диктовку,
Пером гусиным буквы выводил
Изящно и привычно вельми ловко,
К царю с письмом, закончив, затрусил…
…Стрелец дежурный скрипнул тихо дверью,
Войдя, бумажный свиток протянул,
Князь взял его и с чувством суеверья,
Присев, поспешно здесь же развернул.
«Нагой и Трубецкой побиты вором
Болотников за ними по пятам,
Того гляди настигнуть может скоро,
За них я медного гроша не дам.
Идут в Калугу спешно, там осядут,
Сынков боярских к делу призовут.
Тебе же, воевода, в стойле стадо
Держать! Из рук, не выпуская, кнут.
Осаду не снимай, дождитесь мора,
Запасы кончатся – на пузе приползут,
Вяжите всех смутьянов без разбора,
Там с корнем вырвать надобно бузу».
«Осаду снять, уйти? – ударят в спину,
Сидеть и ждать, и скрадывать как зверь,
И чахнуть от безделья и рутины?
А приступом не взять уже теперь.
За тыном крепостным не лыком шиты,
Такие же стрельцы и казаки.
И в бой идут без страха и открыто,
А с ними купно злые мужики.
Числа их там никто не знает точно.
Склоняюсь, что поболе, чем нас здесь,
Острог зело сработан этот прочно,
Людей у стен поляжет… и не счесть.
А войска моего со мной пять тысяч,
Пополнить некем, неоткуда брать
И могут, не дай Бог, ещё раз высечь,
Когда начнётся паки(1) эта брань.
Кормиться людям нужно ежедневно?
А жрать они…, прости меня Господь!»,-
Ронял слова в сердцах князь гневно,-
«Посулами сыта не станет плоть.
И так уже продукты на исходе,
Обозников повсюду посылал,
Тащили всё, что было в огороде,
Сентябрь – мужик уже почти собрал.
Овса коням, где взять, скажи на милость?
В округе деревеньки не густы(2),
Одёжка на стрельцах поизносилась,
Здесь хошь - не хошь – невольно загрустишь.
Но мысли эти громко вслух не скажешь
Ни людям, ни тем более царю,
Он, видишь ли, свои узоры вяжет
И ждёт, когда победой одарю.
А, если верх возьмёт вся эта свора
Людишек подлых? Будет, что тогда?
Опять слёз реки, кровь и споры,
И снова бесконечная вражда».
…………………
Тяжёлой выдалась на редкость сеча,
Немало полегло от пуль стрельцов,
С уставшими полками в самый вечер
Истома появился под Ельцом.
Вернулся он и заперся в остроге,
Побит был, но ещё не побеждён…
И верх взять друг над другом без подмоги
Не в силах ни одна из двух сторон.
Царёву рать изрядно потрепали,
В смятенье Воротынский пребывал,
Когда своих убитых посчитали,
То понял, что пока здесь проиграл.
И князь решился только на осаду
Засевших в крепости, измором одолеть
Да так, чтоб жизнь там оказалась адом,
Отбить охоту бунтовать им впредь.
Но в крепости вельми не бедовали,
Потуже затянули пояса,
А шалости и кражи пресекались
Публично в поученье на глазах.
Мятежники зализывали раны,
Убитых отпевали по церквам,
Как вырваться придумывали планы,
Как вылазки устроить по ночам.
Со стен кричали колкие насмешки
Их сдабривали матерным словцом,
Грозились дать всем шуйским на орешки,
А «шубника»(3) помазать гов-цом.
Постреливали изредка из пушек,
Но пушечное зелье берегли,
Не избегали так же заварушек,
Ночами стены зорко стерегли.
Недели через две со дня осады
Дозоры задержали казака,
Скакал из Кром, устал и чуть не падал
И конь был измождён у смельчака…
«Эй, сотник, спишь? Вставай, гонец примчался,
Секретом встречен, тайно проведён.
Видать из Кром, в полон чуть не попался,
На всех дорогах выставлен заслон».
Истома встал, потряс волос копною,
Протёр глаза и буркнул: «Заводи
И пусть он ждёт, а я пойду, умоюсь,
Вернусь, один оставишь на один».
«Ты, значит, из-под Кром от атамана?», -
Переспросил Истома казака, -
«Какая, видел сам, у нас охрана
Надёжная. Пускай себе пока…
Один почто? Гляди, не побоялся
Попасть в полон к стрельцам, как кур во щи»,-
С иронией Истома засмеялся,-
«Но ты как ветер и… – ищи-свищи!
Скажи мне как дела у вас, но честно?
Помял, я слышал, сильно князь Нагой.
Осаду держит так же повсеместно
И вы, как вроде бы, в петле тугой…».
Слугу покликал через стену громко,
(а тот любил на лавке прикорнуть),
Сказал, возню услышавши в потёмках:
«На стол нам собери чего-нибудь».
«Помял»,- кивнул в ответ, вгрызаясь в мясо,
Продолжил, прожевав кусок еды:
«Теперь Нагой нам нынче не опасный,
Прислал Исаевич(4) узнать – как ты?
Намылить холку, сможешь воеводе
Иль так и будешь сиднем взаперти?
А время как вода в песок уходит,
Вам надо первыми удар здесь нанести.
Нагой и Трубецкой с остатком войска
В Калугу подались, менять штаны
И ты зело за них не беспокойся,
Они уже совсем не той цены».
Молчал Истома, а затем ответил,
Негромко вслух пытался размышлять,
Выказывал гонцу доверье этим,
Велел слуге старшин к утру собрать:
«Ну, что ж, и мы вздохнём тогда свободней,
Понеже помощь князю не придёт.
Обсудим весть твою, гонец, сегодня,
Ударим там – противник, где не ждёт.
Куда пойдём – решим потом на месте,
Москву пока нам в лоб сейчас не взять,
Людей не хватит. Шуйский этот, бестья,
Не станет просто так сидеть и ждать…
А ты скачи назад без проволочек,
Когда под утро самый крепкий сон,
Из крепости как мышь тишком проскочишь,
Коня в пристяжь возьми, сгодится он».
Наутро собрались в избе Истомы
Стрелецкие, казачьи вожаки,
Услышав новость о победе в Кромах,
Шумели: «Кончить игры в поддавки!
Чтоб завтра же, за день и ночь успеем,
Всё воинство в один кулак собрать,
Напасть врасплох, пока заря не рдеет
И… поминай нас, князюшка, как звать!».
«Кончай галдеть!»,- одёрнул громко сотник,-
«Пороть горячку будете не здесь,
Не уж то есть средь вас такой охотник,
Чтоб, голову сломя, под пушки лезть?
Ну, что молчите? Знамо дело – нету
И я о том же молвить вам хочу,
Подумаем, как следует. При этом
Себя на место князя ставьте чуть.
Поэтому….
…На третий день, сказать вернее утро,
(туманы росные ещё в лугах)
В час сонный и рассветный, сизо-мутный,
Уже все люди были на ногах.
Палить костры и факелы не стали,
На стенах лишь привычные огни,
Полки мятежников стояли, ждали,
Проходы меж домами, заслонив.
Ворота, словно крылья, распахнулись,
Стрельцы сначала канули во тьму,
За ними следом конные нырнули,
Потом и земство в эту кутерьму
Приблизившись на даль полёта пули,
Стрельцы открыли дружную пальбу
Казачьи сотни лавой развернулись
И начали кровавую гульбу…
…Народ горохом высыпал наружу
И в поле кинулся искать своих:
Отца ли, друга, сына или мужа
Среди убитых многих и живых.
Погибших всех до вечера таскали,
Отпели и придали их земле,
Над ранеными бабы хлопотали,
Над всеми и чужими в том числе.
Свои, чужие… – НАШИ! Христиане,
От крови и от плоти русаки!
Посадские, холопы, горожане,
Стрельцы, бояре, смерды, казаки…
…«Ну, ладно мужики. Поржали, хватит!
Давайте думать дальше нам куда?
Чего сидеть без дела, время тратить,
А, может быть, за князем по следам?»,-
Сказал стрелец в кафтане нараспашку,
Толкнув рукою рядом казака,-
«Как браги не допив, оставить чашку…
Намнём ему, как следует, бока!».
«Ты прав»,- заметил вдруг стрельцу Истома,-
«Но сделаем чуток совсем не так…
Очухаться не дать им от разгрома,
Теперь для князя и щелчок – кулак,
Поэтому пошлём отряд за ними,
А силы главные направим на Рязань.
Я, думаю, она нас не отринет,
Согласна будет дружбу завязать.
Порукой в этом станет нам Сумбулов(5),
С людьми своими к нам он перешёл,
Когда бежал князь-воевода в Тулу.
Остался князь наш гол аки сокол…
И нам спокойней, мы им не обуза,
Другие к нам, так думаю, примкнут,
Одним к Москве? Не вышло бы конфуза…
Они там быстро, что к чему смекнут».
__________________________
1. снова, опять
2. в деревнях было 3-4 дома
3.так прозвали В.Шуйского за торговлю меховыми шубами
4.И.И.Болотников
5. Г. Сумбулов, воевода рязанских боярских детей