Маленький, южный, очень русский городок, где почти все жители знакомы друг с другом и где любое, мало-мальски значимое происшествие, обсуждалось, как вселенское событие.
Тётя Бася Капирович жила в нашем дворе, в небольшом флигельке, на первом этаже. Она была маленькой, кругленькой старушкой. Бася чуть-чуть плохо слышала, чуть-чуть плохо видела, чуть-чуть что-то забывала, чуть-чуть умела писать, но доброты и любви в эту маленькую пожилую женщину было нафаршировано столько, что я вам таки скажу, хватило бы на десятерых жителей городка. Сколько я её помню, она пекла небольшие оладушки и угощала ими всех ребят нашего двора.
Как-то во двор забрёл большой лохматый пёс. Вид у собаки был запущенный, шерсть свалялась на боках. Её морда с лысой головой и торчащими в сторону ушами, точь-в-точь напоминала лицо Зямы сапожника, чья будка стояла на улице "Красных зорь". Чувствовалось, что собака давно не ела. Ребята сразу же побежали за бабушкой Басей. Та вынесла псу целую миску замоченного в молоке хлеба. Через секунду миска уже была пуста. Пёс благодарно тявкнув, уютно улёгся у ног Баси. Его "Тяв" был глухим, словно голос человека давно болеющего ангиной.
Тут во дворе появился, слегка трезвый, Васька, по прозвищу матрос. Он тоже жил здесь же, во флигеле, этажом выше. Васька приблизился к группе стоящих ребят, окруживших лежащего у ног Баси пса. Собака подняла голову и строго зарычала. Бася погладила пса по голове и объяснила: "Вася хороший, когда выпивши. А выпивши он всегда."
Василий, икнув, и с удивлённым возмущением выпалил: "Это же пипец! Домой не пускают".
Бася восприняла его слова так, словно этот пёс знаком соседу, и он назвал сейчас пса по имени. Ну, в общем, чего я, как любит говорить Бася: "Размазываю тут вам кашу по тарелке"? Пёс остался жить в квартире с Басей под звучным именем Пипец!
Теперь старенькой Басе было с кем перекинуться парой слов. Недолго они оставались вдвоём. Вскоре в наш двор подбросили маленького, тощенького котёнка. Ну и куда его? Конечно же, к доброй Басе до кучи. И они приняли нового жителя, как божий дар. Не надеясь на свою память, а может и просто для удобства, Бася дала коту такое же имя, как и собаке. А действительно - зачем разные имена? Едят они вместе, спят вместе.
На бабушкиных оладьях котёнок быстро превратился в рослого, упитанного, пушистого котяру. Собака относилась к своему тёзке с большой любовью и позволяла ему делать с собой всё, что тот захочет. А уж как старенькая Бася любила своих питомцев, это я вам совсем даже не смогу передать. Она постоянно вела с ними беседы на разные темы. Конечно, кроме политики. Животные слушали внимательно свою хозяйку и если бы они могли говорить, то рассказали бы много интересного о жизни Баси. О её детстве в семье из 16 детей. О юности, когда она жила в няньках у одного богатого магазинщика. Да и ещё о разных, в том числе и любовных историях, случавшихся с их дорогой Басей.
Жители нашего городка часто наблюдали картину - как кругленькая Бася с плетёной торбочкой в руках идёт в магазин за продуктами. Рядом с ней, похожий на сапожника Зяму пёс, а следом кот. Обратно же торбочку с закупленными продуктами несла в зубах собака.
Иногда Бася выпускала своих зверей гулять одних. Вечерами, жители двора слышали громкий призывный голос Баси: "Пипеццццц! А где второй Пипец?" (Ведь все, плохо слышащие люди, говорят громко, не замечая за собой этого.)
Бася сшила на своей ножной швейной машинке для собаки широкий, из синего бархата, ошейник. К ошейнику пришила карманчик. В карманчик вложила записочку, которую, под её диктовку написал первоклассник Мишка. "Если к вам пришёл Пипец, не пугайтесь. Позвоните по телефону 22...88, спросите Сёму Левковича и скажите ему, чтобы он быстро бежал на улицу Пэстэля 6 и сказал тёте Басе. За вознаграждение. Но если вдруг Сёмы не окажется дома, то сами побежите до улицы Пэстэля 6 и там спросите тётю Басю. За вознаграждение". Такой же ошейничек, только из розового бархата и маленький, тоже с карманчиком, в котором лежала такая же записочка, Бася сшила и для кота.
Старенькая Бася обходилась со своим хозяйством сама, никогда никого не прося о помощи. К этому все привыкли и поэтому, когда она в течение нескольких дней не появилась на людях, никто этого просто не заметил. А ведь бедная Бася слегла с тяжелейшей простудой. Она могла лишь с трудом доползти до туалета, а уж ни о каком походе в магазин не могло быть и речи. Бася никогда не обращалась к докторам, как лекарство - на все случаи жизни, принимала, так называемый в народе, "еврейский пенициллин" - крепкий куриный бульон. Но теперь она не могла бы приготовить этого, поскольку в доме за дни болезни из еды остался только чеснок. То, что она сама не ела, это не так тревожило Басю, а вот то, что голодали питомцы, переживала с болью.
И вот однажды, мясник Моня видит, что к нему в лавку пришёл один пёс Пипец. В зубах у собаки была торбочка, а в ней деньги и записка, написанная корявым почерком Баси - "Курыцу для пецелина." Моня сразу всё понял. Он выбрал самую жирную куру и положил её в торбочку, не забрав деньги. Он угостил собаку куском краковской колбасы. Но пёс, даже из уважения к Моне, не стал её есть. Тогда мясник положил ту колбасу в торбочку к куре. Испытывающий сильный голод, питавшийся последние дни только сухими макаронами, пёс шёл домой, обливаясь слюнями, неся в зубах сеточку с курой и пахнущей счастьем колбасой. Так, во всяком случае, он мог думать и поступать, если бы был человеком. Но Пипец был обычной беспородной собакой и поэтому лишь завернув за угол, он опустил сумку на землю, сунул внутрь неё морду и сожрал колбасу. Ну, а как, скажите вы мне, после такой вкуснятины и есть сырую курицу? Таки он понёс её домой для Баси и кота.
Кто-то из соседей увидел идущего с курицей одинокого пса. Тревожная весть сразу разлетелась по двору. К Басе стали приходить соседи, неся с собой всякую еду. Маша Курносова, из 7 квартиры, принесла кусочек фаршированной рыбы, которую она готовила неделю назад на похороны близкого родственника.
Пришёл и известный жмот, бухгалтер Самуил Абрамович, по жене Степаненко, который был когда-то осуждён за какой-то пустячок, на четыре года, но с конфискацией. Правда через пару месяцев он уже вернулся домой в красивой шляпе и с татуировкой на груди про родную маму. Так теперь он, в той самой тюрьме, работал главным бухгалтером. Так вот, даже Самуил, у которого и одуванчиков летом не выпросишь, принёс Басе два яйца сваренных всмятку и маленький кусочек сала.
Мишка - матрос, принёс Басе кастрюлю позовчерашних "макарон по флотски". Мишка пришёл трезвый и сказал, что он теперь не пьёт, поскольку товарищ Степаненко обещал его пристроить к себе. Бася простодушно спросила: "В тюрьму?"
Студент Додик из Мансарды, принёс лимон. Додик был в медицинской маске. Весь двор знал, что он в теперь лечится у венеролога от пойманного где-то, совершенно случайно, триппера. Бася сказала Додику: "Мальчик, сними уже эту маску с лица! Этот насморк не передаётся разговорным путём".
Пёс сидел в углу комнаты, наблюдая за происходящей суетой. Кот же, мурлыча что-то себе под нос, бродил между ног у гостей, принюхиваясь к принесённым угощениям. Его "Мур" можно бы было истолковать на человеческом, как: "Ну, принесли, молодцы. А теперь пошли отсюда. Мы тут болеем".
Басе - от такого внимания общества, стало намного легче. Она даже попыталась подняться, чтобы сварить принесённую собакой курицу. Но госпожа Курносова сказала, что она пойдёт вместе с курой к себе домой и сварит бульон там. И пусть Бася не волнуется, она добавит в бульон свою соль, свой лук и свою морковку. Что же она не понимает ситуацию.
Детей не пустили к неизвестно чем больной Басе, и те просто передали ей кулёчек, с собранными, оторванными от самого своего сердца, конфетками. Они даже перестали играть во дворе в мяч, чтобы своими криками не побеспокоить больную Басю.
Пришла и татарка Альфруза, со второй лестницы. Она принесла ещё тёплые рубленые котлеты из конины, слюновыделительно пахнущие чесноком.
С визитом к соседке явился в чёрной рясе, с большим крестом, при ходьбе катающимся по огромному животу, поп, живущий в 21 квартире. Отец Никодим, в миру Соломон Маркович Лившиц, зычным голосом, пропел: "Тут матушка моя нажарила тебя котлеток из парной свининки. Ой! Вижу, что Альфруза уже принесла котлет. Ну, так я тогда свои-то заберу, что ли? Ах! Нет. Матушка моя, пожалуй, не одобрит. Пусть уж остаются. Поправляйся, раба Божья. Всё же угощусь одной котлеткой". И отец Никодим нарисовав в воздухе большой крест, подхватил двумя пальцами, как он полагал, одну котлету. Но к его толстым пальцам прилипли ещё целых три. Ну, не класть же их назад, и батюшка ловко кинул их в широко открытый, натренированный на псалмопении рот. Священник вытер пальцы о край рясы, и ещё раз нарисовав в воздухе крест, вышел.
В общем, не стану я тут вам перечислять всех гостей, что навестили больную Басю, и тем более не стану перечислять весь набор снеди, что они принесли с собой. И это я сделаю по простой причине, чтобы не задерживать вас тут при разыгравшемся аппетите. "Идите уже и кушайте себе на здоровье" - так бы вам сказала добрая старушка Бася.
P.S.
Вечером жители двора могли наблюдать такую картину. Обожравшиеся оба Пипеца лежали у ног, ещё слабенькой от болезни Баси, которая сидела на ступеньке крыльца и раздавала дворовой детворе все те яства, что остались от принесённых ей милыми соседями.
Описанные в рассказе события происходил ещё до того, как...