Экология. Человек. Слово (Наталия Соллогуб 4) / Проза.ру

«Экология. Человек. Слово» 
Данная монография посвящена исследованию взаимоотношений человека и природы сквозь призму триады “природа-язык-человек”, выявлению динамики процессов образования экоаксиологической номинации, одной из древнейших способов языковой номинации, с учётом библейско-христианской и мифолого-исторической ретроспективы. 
Анализ лингво-гносеологических основ экоаксиологической номинации как наиболее динамичного элемента языковой системы историко-культурной эволюции позволяет, в определенной степени, увидеть нравственные, эстетические и другие аксиологические ценности, способствующие формированию цельного лингвоэкологического знания в трёх важнейших парадигмах лингвистической мысли (имманентно-семиологической, антропологической и теоантропокосмической), определению значения экоаксиологической номинации и фразеологии “природы” в языковой картине мира, а также роли и места эколингвистики в новой парадигме знаний. 
 
 
Отдавая отчёт о том, что многое в работе не освещено и осталось за пределами книги, а обсуждаемые вопросы рассмотрены с разной степенью полноты и детализации, автор будет считать свою задачу выполненной, если ему удалось наметить круг основных проблем, составляющих основу предмета исследования – экоаксиологическую номинацию, а также поставить вопрос о месте и роли эколингвистики в новой парадигме знаний, и вызвать интерес читателей к их изучению. 
Автор выражают надежду, что системное изложение основных понятий 
данного типа вторичной номинации, анализ особенностей фразеологических единиц с природным компонентом, учёт библейско-христианской и мифолого-исторической ретроспективы для выявления динамики исследуемой номинации, будет способствовать обогащению теории номинации и теории фразеологии. 
 
Стр. 
ОГЛАВЛЕНИЕ 
ПРЕДИСЛОВИЕ 
ЧАСТЬ 1. ДУХОВНАЯ ПРИРОДА СЛОВА. 
§ 1. К вопросу о построении системы ценностей 
экологии языка и культуры. 
§ 2. Слово – основная сила природы и языка. 
§ 3. Язык как духовная реальность 
§ 4. Некоторые идеи энергийно-ономатической модели 
теоантропокосмической парадигмы 
в контексте эколингвистики. 
ЧАСТЬ 2. КУЛЬТУРА. ЯЗЫК. ЧЕЛОВЕК. 
§ 1. Триада «религия-культура-цивилизация». 
§ 2. Главный архетип «человек». 
§ 3. Главный архетип «Русь». 
§ 4. Главный архетип «культура». 
§ 5. Главный архетип «язык ». 
§ 6 Экология языка. 
ЧАСТЬ 3. ПРИРОДА. ЯЗЫК. ЧЕЛОВЕК. 
§ 1. Триада "природа-язык-человек"- 
универсальная модель мира. 
§ 2. Взаимоотношения человека и природы, и их 
языковая репрезентация. 
§ 3. Феномен природы с учётом мифолого-исторической 
ретроспективы. 
§ 4. Мифологическое освоение природы и её 
отражение в языке. 
§ 5. Природа как символ истины в христианской традиции. 
§ 6. Символизация - одно из основных средств актуализации 
фразеологически связанного значения. 
§ 7. Национальная и общекультурологическая . 
коннотация ФЕ с зоонимами и ботанизмами 
. ЗАКЛЮЧЕНИЕ 
БИБЛИОГРАФИЯ 
СПИСОК УСЛОВНЫХСОКРАЩЕНИЙ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
ПРЕДИСЛОВИЕ 
 
Язык не только отражает реальность, но интерпретирует её, создавая особую реальность, в которой живёт человек. В настоящее время наука о языке, занимает авангардные методологические позиции в системе всякого знания. Именно поэтому философия рубежа тысячелетий развивается на базе использования языка. А. М. Хайдеггер, выдающийся мыслитель нашего времени, назвал язык "домом бытия" " … Язык есть вместе дом бытия и жилище человеческого существа" [1988:354]. Ю.С. Степанов представил сущность языка в виде нескольких образов: 1) язык как язык индивида; 2) язык как член семьи языков; 3) язык как структура; 4) язык как система; 5) язык как тип и характер; 6) язык как компьютер; 7) язык как пространство мысли и как "дом духа" [1995:7-34]. К этим образам в конце 20 в. прибавился ещё один: язык как продукт культуры, как её важная составляющая часть и условие существования, как фактор формирования культурных кодов (Ю.С. Степанов, Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, В.В. Воробьёв, В.А. Маслова и др.). 
Вся конкретность социально-культурного деяния раскрывается в СЛОВЕ, как виде творческой и деятельностной реальности духа и носителе духовной, культурной, философской, научной и социальной информации. Из всех наук на земле - самая великая и удивительная наука о слове, которая является надёжным фундаментом, как всех наук, так и разумно-живой и реально-практической жизни. Слово - начало всего созидания и творения. Слово - есть смысл: " всякая наука есть наука о смысле или об осмысленных фактах, что и значит, что каждая наука - в словах и о словах" [Лосев 1992:29]. Вход в здание любой науки лежит через двери языка: успешное овладение предметами школьного образования самым непосредственным образом зависит от степени владения языком образования. Вот поэтому только через язык можно найти у каждой науки некоторые общие точки соприкосновения, общие сферы, в которых они пересекаются друг с другом. «Без языка науки невнятны, законы мрачны, художества нелепы, рукоделия грубы, и одним словом: все без вида, без образа, без души» [Шишков 2007:28]. 
Процессы, происходящие в современной лингвистике, представляют собой выражение некоторого общенаучного, общекультурного движения к переделу границ и сфер компетенции наук, которые к концу 19 в. казались вполне определёнными. Она исчерпала глубину своего первоначального, эмпирически-описательного периода развития, вследствие долгого периода доминирования в языке ориентации на методологический редукционизм (игнорирование полноты охвата сущностных характеристик языка). 
Отклонение в сторону описания языка во всех его жизненных связях, в свете идеала цельного знания, т.е. обращение к изучению языка в широком "жизненном" антропологическом контексте, пересмотр границ лингвистики и её связей с другими науками, стирание границ между лингвистикой и смежными дисциплинами, начиная с В. фон Гумбольдта, обусловлено настоятельным обращением к объяснению глубинных закономерностей возникновения функционирования языка как целостного феномена человеческого бытия. Уже само определение языка как средства коммуникации и, одновременно, уникальной среды, в которой только и находит своё выражение " дух народа", его культура и история, предполагает выход за пределы описания, систематизации и классификации естественных языков. Как кажется выход лингвистики к проблемам " язык и философия", " язык и история", " язык и культура" мог быть обеспечен общими методологическими и концептуальными средствами, а также их активными интегративно - дифференциальными процессами. 
Естествознание активно вторгается в область гуманитарного знания (создается синергетическая картина мира), гуманитарные науки активно участвуют в создании новой - ноосферной парадигмы научного мировоззрения, в биологию, физику и космологию возвращается телеологизм, от которой они, казалось бы, окончательно отошли к 18 в. В смежных областях каждая наука может и должна помогать и служить другой в решении её задач и проблем. Именно в этих переходных исследовательских зонах и сферах обычно рождаются новые научные направления. Так, например, в своё время на пересечении логики, математики и языкознания родилась новая гуманитарная дисциплина - структурная и математическая лингвистика, на стыке психологии и языка - психолингвистика, на стыке этнографии и лингвистики - этнолингвистика, на стыке культуры и лингвистики - лингвокультурология и т.д. 
Обнаруживаются области не только соприкосновения, но также и наложение наук, не представимые ранее, как, например, "биология и этика", "экология и культура", “экология и религия”, «экология и язык". Поэтому, по словам Р.М. Фрумкиной, "неудивительно, что современная лингвистика в целом не может быть зачислена ни по "ведомству" естественных наук, ни по ведомству гуманитарных наук, относя её к "наукам о человеке", мы по умолчанию предполагаем, что имеется в виду иное содержание, чем если бы мы, например, говорили о медицине или антропологии" [1995:76]. 
В эпоху сциентизма, массового атеизма и позитивизма проблема единства знания и веры, знания и образа жизни, знания и домостроения - одна из самых характерных черт лингвофилософских размышлений над языком в наши дни. Сейчас забота экологов распространяется на гуманитарные науки. Синтез науки экологии с гуманитарными знаниями при помощи методов гуманитарных наук (этики, эстетики, антропологии, сакральной экологии, права, культурологии, теологии, истории, этнографии, социологии, психологии, археологии, политологии, лингвистики, фольклористики и т.д.) даёт возможность исследовать символические, психологические, религиозные, этические, культурные, лингвистические и другие причины деструктивного отношения человека к природе искать пути изменения этого. Гуманитарная экология открывает религиозное, философское, общекультурное, образное, эмоциональное измерение дикой и затронутой цивилизацией природы. 
В данной работе будет предпринята попытка рассмотреть новое направление науки о человеке – эколингвистика [(гр. oikos "дом", " родина") (гр. logos " слово", " понятие", " мысль", " определение", "речь", "учение")] - сквозь призму триады терминов язык - экология - культура. 
Эколингвистика - пограничная дисциплина, лежащая между языкознанием, экологией, культурой, социологией, религией, психологией и т.д. Актуальность данной науки определяется негативными процессами, протекающими в культурно-историческом ареале русского Православного пространства (зд. речь пойдёт о русском языке в сравнении с другими европейскими языками): "раскультуривание" нашего народа, и его " расхристинизация", разрушение вековой экосистемы экологического равновесия русского разговорно-бытового и церковно-славянского языков, разрушение экологии русского языка (напр. обеднение лексики русского языка, искажение русских слов - их ударений, интонаций предложений, замена русских слов однозначными иностранного происхождения, исчезновение поговорок и пословиц в языке и речи и др.) и культуры (вывоз культурных ценностей, выведение их из сферы, доступной для той или иной группы людей, падение нравственности – уменьшение стыдливости во всех её проявлениях, снижение интереса к личной репутации в человеческом обществе - исчезновение чувства чести, совести, честности, патриотизма), наступление хаоса в науке, в экономической области, вестернизация" русского языка и культуры, падение престижности нашего образования, "дегуманизация" нашего общества и т.д. Экологический кризис русского языка – это, прежде всего, результат кризиса нравственности наций в нашей стране. Причина падения родного языка кроится в предпочтении народом нашим чужого языка, что сейчас и наблюдается в нашей стране: вытеснение исконных слов, структур англоязычными. С падением русского языка прослеживается падение науки, техники, не развивается активно искусство. Как известно, «свято пусто не бывает», этим пользуются другие народы, делая всё возможное, чтобы отвратить наше внимание от самих себя, от своей страны, и сфокусировать наше внимание только на их соблазнах и искушениях. 
У языкознания свой предмет исследования - естественный человеческий язык, его законы, структура, многообразие форм, функций и проявлений как единого целого, как единой системы. 
Предмет экологии - изучение взаимоотношений живых систем разных рангов со средой и между собой, различных аспектов охраны среды обитания человека, проблем взаимоотношений природы и общества, экологических принципов охраны природы и т.д. Задача экологии как науки – это изучать мир как целое. Цель такого изучения, основанного на определённой философии, – возможность помощи миру, его «лечения» и выяснения безопасности вносимых человеком изменений в мир (здесь речь может идти о природе и человеке). С этим связано не только сохранение Вселенной как органического целого, но и профилактическая помощь природе со стороны человека как единственного существа в природе, которое может говорить и защищать права природы на достойное существование: права растений, животных, рыб, ландшафтов с горами, лесами и всей красотой, которая тоже нуждается в защите. 
Понятие цельности и целесообразности языка и природы воплощено в слове гр. oikos "дом", " родина". Домом может служит как природа, так и та часть мира, которой человек окружает себя. Последнее требует нашего объяснения. Человек строит свой дом (язык). Сюда же входит, прежде всего, материальные и духовные составляющие. Стоит только выбросить одну из частей языка или повредить какую-л. его часть - человек лишится части своего дома, что обусловит кризис всей культуры, утрату духовно-культурной целостности, а в итоге чего – гибель самого человека. 
Язык как целостность существует не сама по себе, а зависит от другого целого – культуры, которая включает его; меньшее целое - от большего, наряду с традициями, привычками, занятиями, привязанностями, всё им создаваемое вокруг себя – в чём он живёт. Культура в широком смысле этого слова включает религию, науку, технику, и проч. Она не может существовать без большей целостности – планетарно-духовной, представляющей собой наряду с планетарно-физической целостностью, целостность Земли. Кроме того, учёные выявляют целостности личностей, народов, из которых формируется человечество. Россия - не только неповторимое целостное образование, но она также является центральной составляющей целостного Русского мира. 
Мир создан как единое целое с многообразными внутренними связями, которые нельзя нарушать. Представляется, что у целостностей имеется своя иерархия, восходящая к Творцу Вселенной. Благодаря этой иерархии целостностей, восходящей к Создателю, на земле каждое мгновение осуществляется жизнь. Вот почему будет грубой ошибкой отделять задачи политические от экономических, духовные от экологических. Все они решаются в нерасторжимой связи. Всякое подлинное созидание идёт по принципу целостности, по принципу системности. 
Все биологические, физические, космологически, духовные, семантические связи, весь план мира существуют для того, чтобы мир мог существовать в своих связях, сохраняя в себе существование человека. Однако в мире не всё благополучно и идеально. Неблагополучно и в самом человеке, в его культуре, языке. 
В настоящее время современники являются свидетелями глубокого экологического кризиса на планете, который является следствием, прежде всего, роста кризиса сознания человека. Так, если в 18-19 вв. и ранее в сознании человечества преобладало понятие долга, нравственного, семейного, государственного, религиозного, то в 19-20 вв. большое распространение получили идеалы потребления, комфортабельной, приятной жизни. Человечество на этом пути не достигло счастья, однако потеряло возможность жить в ладу с природой и с самим собой, что незамедлительно отразилось в языке человека. Сейчас человек понял, что он "дитя природы", а не её хозяин и властелин. Сама возможность жизни человека на планете обеспечивается сложившейся в биосфере за тысячелетия скоординированной жизнедеятельностью всех биологических видов. "Благоговение перед жизнью", по словам выдающегося немецко-французского мыслителя 20 в. А. Швейцера, - единственно приемлемая этическая основа взаимоотношений человека и природы. Кардинальная связь природного и духовного, слова и судьбы человека, взаимосвязь языка и характера народа ныне становится очевидной для всех. 
Язык как целое представляет собой универсальный прафеномен, самостоятельно продуцирующий и эксплицирующий своё состояние. Наиболее показательна в этом отношении позиция М. Хайдеггера ("язык - дом бытия"), он рассматривает язык не столько как инструмент, обслуживающий мысль, сколько мысль есть способ которым, актуализируются изначальные («первоначальные») смыслы, содержащиеся в языке. Такой подход подтверждает, что язык - мощный фактор консолидации, интеграции народа, нации, важнейшее средство связи поколений. Можно со всей ответственностью утверждать, что язык является центральной, основной составляющей дома культуры. 
Язык - среда обитания народа и каждого человека. Мы "дышим" речевой продукцией своих современников в повседневном общении дома и в школе, на улице, в автобусе, магазине, слушая радио или телевизор… Неблагополучное состояние природной среды может подорвать здоровье человека. Кроме того, неблагополучное состояние языковой среды вызывает духовную деградацию отдельной личности и всего народа, и, в конце концов, может уничтожить народ как культурно-исторический феномен. 
Итак, под экологией мы понимаем "домостроительство", "родное слово", " домашняя речь", или "словесная (языковая среда) обитания". Учение и сохранение "дома бытия" необходимо начинать с человека, языка и языковой среды. В самом деле, человек живёт и работает, действует и взаимодействует с другими людьми в определённой языковой среде. Речевое взаимодействие - непременное условие социального взаимодействия. Можно без преувеличения сказать, что личностные качества человека есть суммарный результат качеств той речевой среды, в которой он воспитывается, живёт и работает. Чистота речевой среды не менее важна, чем чистота самой природной среды. Деградация речевого общения, загрязнение языковой среды ведут к деградации человека, общества, народа, и в результате всего человечества. 
 
В эколингвистике мы будем рассматривать язык как духовную реальность, живую деятельность человеческого духа, единую энергию, пронизывающая собой всё его бытие (см. Гумбольдт 1984, Потебня 1905, 1913, 1922, 1989 и др., Степанов 1995), как подлинную субстанция культуры, интерпретируемой как "творчество жизнепонимания" [Лосев 1993: 541]. По определению И. А. Ильина, " язык народа есть как бы художественная риза его души и духа" [1993:173]. 
В интерпретации духовности наблюдаются две установки: имманентно-антропологическая и трансцендентально-синергетическая. В первом случае рассуждение ведётся внутри антропологического пространства: отмечается направленность на возможность выхода за его пределы и невозможность ввода запредельных для данного пространства сущностей. Духовное в человеке при этом подходе определяется как то, что имеет отношение к высшим ценностям в человеке, в его душе. Во второй установке духовность в человеке объясняется действием Святого Духа, а также различных духовных сущностей, т.е. с действием активного личностно-волевого начала и рассматривается как синергийное взаимодействие в человеке высших духовных сил и его открытости действию этих сил [Постовалова 1999:31]. "Духовная энергия, истекающая от Духа Божия, энергия любви движет всей природой и всё животворит. Она есть источник жизни, и нет ничего мёртвого" [Войно-Ясенецкий 2003:12]. Представление языка как духовной реальности в этом втором понимании духовности выводит науку о языке в сферу теоантропокосмической парадигмы, при которой язык рассматривается широко в экзистенциальном и понятийном контексте – Бог- человек- мир – в аспекте «мистической прагматики». 
В настоящее время методологической основой современной лингвистики является теоантропокосмическая парадигма, т.е. совмещение в языке Божественного и человеческого начал, постижения языка, сознательно ориентирующейся на следование идеалу цельного знания. Эта парадигма разрабатывалась в трудах А.Ф. Лосева, П.А. Флоренского, С. Н. Булгакова. В.С. Соловьёва, С.Н. и Е.Н. Трубецких, С. Л. Франка, В. Ф. Эрна, Л.П. Карсавина. 
В религиозно-философской концепции языка учёные школы всеединства пытались воплощать христианский идеал цельности жизни и цельного познания в ситуации реальной разорванности разных сфер жизни и бытия человека - веры, знания, жизни и миропонимания, разобщённости разных сторон человеческого духа (разума, воли, чувства), разрыва между главнейшими сферами знания – философией, богословием, наукой. Эти мыслители разработали учение о единстве веры и знания, глубинной связанности и нерасторжимости всех сторон человеческого духа в познании о цельной жизни как единстве человеческого существования и миропорядка, жизни и миропонимания, о единстве разных сфер духовно-интеллектуальной деятельности человека - философии, богословия, науки - и пытались воплотить это учение в опыте своей жизни и творчества [Постовалова 1995:355]. "… человек рассматривается здесь как первичная и неразложимая онтологическая величина, "онтологическая точка", не допускающая в себе подразделений Подобную концепцию человека уместно назвали "антропологией цельности", " l;anthropologie unitaire" [Хоружий 1991:21]. 
Идеал цельного знания, избранный в качестве интерпретационной призмы для аналитического описания значимости триады "природа- язык -человек " и её металингвистических процессов относится к числу глубочайших непреходящих духовных ценностей и культурно-исторических вдохновляющих ориентиров познавательной деятельности человека, а также значительным стимулом для определения важности развития лингвистической мысли как явления экологии и культуры, экологии и языка. 
По словам С.Н. Булгакова, идеал универсального цельного знания, «оказывается настолько живучим и неустранимым из нашего сознания и нашей воли, стремление победить " "мстительный хаос" мира светом единящего логоса так неразрывно слито со стремлением к знанию вообще, что этот универсализм был… естественным и первоначальным состоянием человеческой мысли” [1993:272]. 
Данная концепция нам представляется как "экологическое", животворящее состояние человеческой мысли, позволяющее нам познать вкупе экологию языка, культуру, веру для возрождения "цельного" человека. Ведь истина доступна только "цельному" человеку и цельное познание может осуществляться посредством единения всех способностей человека; только при таком познании открывается глубинная внутренняя связанность истины, добра и красоты и устанавливается связь между главными сферами познавательной деятельности человека. Тогда человек, владея такими знаниями, не потерпит того беззакония, того запустения, которое творится в его доме, и он восстановит дом, в котором воцарится любовь к Богу, природе и человеку. " Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание, и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто. " (I Кор. 13, 2). 
Экология языка теснейшим образом связана с экологией духовной культуры языка, экологией культурно-исторических традиций. В процессе консолидации нации определённая общность культурно-исторических традиций, принадлежность к определенному культурному ареалу играет не меньшую роль, чем общность языка. Культурно-исторический ареал - объединяет народы и их языки, проявляющейся в определённой совокупности текстов, отражающих основное содержание интегрирующей части духовной культуры. Культурно-исторический ареал - мощнейший фактор сохранения, умножения, передачи интегрирующего содержания духовной культуры при помощи специальных институций (школа, религия, литература, наука и т.д.). 
Язык рассматривается в данной работе также как путь, по которому мы проникаем не только в современную ментальность народа, но и в воззрения древних людей на мир, на природу, общество, а также на самих себя. Отзвуки давних минувших лет, пережив века, сохраняются сегодня в мифах, притчах, сказаниях, пословицах, поговорках, фразеологизмах, метафорах, символах и т.д. 
Природа выражает нравственное царство намного яснее, чем это может человеческий язык. Природа создана для этого, чтобы быть совершенным образом выражения царства нравственного. Поэтому мы заимствуем у природы факты (ибо эти факты для того и существуют), которые помогают нашему языку передать качества, состояния и действия самого человека, его взаимодействия с людьми, природой, обществом и т.д., а также культурно-исторический опыт человека сквозь призму идеала цельного знания. Такие факты мы заимствуем, прежде всего, из мира фауны и флоры. Это объясняется сходством человека с «низшей тварью по причастию питательного и чувствующего естества, которое имеет вся земная тварь в данной от Бога степени» [Роуз 1998:34]. Данные факты являются цементирующим раствором при взаимодействии народов и их культур, ибо именно они и являются той национальной «валютой» при культурном взаимообмене народов, иллюстрирующие общность народов с природой, одухотворённой Творцом. Индивидуальные особенности народов видеть природу, а также самого человека сквозь призму природы говорит о богатстве источника образности - природы, непрестанно вдохновляющий человека на новые представления и образы, которые впоследствии успешно вплетаются в ткань лексического и фразеологического материала. Образы природных реалий, активно участвовавшие в образовании назидательных библейских преданий, мифологических представлений, фольклорных образов, формул, богатейшего языка символов способствуют сохранению в нашем сознании духовного и материального опыта общения человека с природой. Данные образования являются неиссякаемым родником творческого вдохновения, морально-этическим кодексом народов и неистощимой сокровищницей языка, источником «духовной безопасности» жизни человека на земле. Становясь ядром национального сознания, они воплощаются в языке, воспроизводятся в литературе, перерастают в мерило духовности, олицетворяя собой могучее древо народного языка и народного самосознания, которое никогда не прерывает связь, единство со своими истоками и, конечно, не перестаёт расти и тянуться к более возвышенному и недосягаемому. Вот почему так важно нашему народу во времена нынешнего экологического кризиса вернуться к своим духовным истокам родного языка для возрождения собственной духовности и своей собственной государственности. 
Экологический подход нельзя ограничить какой-либо сферой (биосферой, психосферой, ноосферой, семиосферой). По самой природе своей он приложим ко всякой тварной целостности. Только целостность может быть искажена и уязвлена, только ей может быть присуща порча, затрагивающая глубинный жизненный принцип. Вся жизнь есть стремление к всеединству, т.е. в одно и то же время и утверждение всеединства и совершенно реальное, мучительное его отсутствие. Всякое подлинное созидание основывается на принципе целостности. 
Итак, эколингвистика - это наука о целостности языка, о его связи с культурой своего народа, вместе с тем о его связи с земной семиосферой. Это наука об энергетике слова, о его творящей силе, о его связи с биосферой, с языком живой природы. Это наука о духовной природе слова, о глубокой его связи с личностью, с характером и судьбой народа, с высшими духовными сферами, с Творцом. Биологической, земной экологии не обойтись без экологии слова и духа. 
Народ, его язык, культура и вера вкупе с природой составляют нечто целостное, всеединое. Известно, что принцип целостности – это путь к формированию экокультурологической картины мира и соответствующих ей форм знания, а также путь к созданию новых образцов мыслительной деятельности в сфере изучения культуры связей человека, природы и Творца. 
Основной принцип эколингвистики - это принцип целостности, базирующийся на следующих триадах: природа-язык-человек; мысль-слово-дело; дело-слово-мысль как основы гармонии творения всего живущего. 
Цель эколингвистики: изучение экологических процессов в языке, культуре и в обществе с учётом триединой цели образования: духовно-этического, художественно-эстетического и информационно-рационального миропонимания; рассмотрение эколингвистических процессов в языке в широком экзистенциальном и понятийном - теоантропоцентрическом контексте –"Бог- человек- мир ( природа,культура, социум)"; изучение возникновения и развития экоаксиологической номинации – ценнейшем источнике сведений о мире и природе как о "доме слова и духа русского народа и других народов"; раскрытие общих причин "разрушения" такого дома, позволяющих вплотную подойти к постановке вопроса об "общем экологически чистом "Доме" как среды человеческой жизни, открытой духовному началу и внутренней иерархии ценностей, запечатленных в вещах и жизненных событиях. Цель эколингвистики также показать, каковы те лингвистические методы, которые могут помочь разрешить различные задачи экологии, культурологии и социологии. 
Эколингвистика не описывает ни фонемы, ни морфемы, ни предложения, не открывает новых закономерностей в языке. В эколингвистике категории и факты языка и текстов на языке используются только как средство более глубокого проникновения в собственно экологические и историко-культурно-социальные процессы. 
Основными задачами являются: 
анализ и определение основных характеристик эколингвистики (предмет эколингвистики, его видовая специфика, понятийно-категориальный аппарат, основные методы исследования); 
установление связей экологии с лингвистикой и с другими гуманитарными науками в свете идеала цельного знания; возрождение духовного отношения к слову как бесценному Божественному дару; 
выделение наиболее важных для экологизации образования и преподавания идей и положений эколингвистики; 
рассмотрение вопросов языковой безопасности и путей сохранения русского пространства; 
обоснование универсальной модели мира "природа-язык-человек" как 
основы гармонии творения всего живущего, и формирование духовно-нравственного видения развития природы, человека, общества; 
определение и анализ главного архетипа экологии языка и культуры “человек”; 
рассмотрение духовной природы слова; 
рассмотрение слова как основной силы природы и языка; 
обоснование триады “духа-души-сердца” с онтологической и сотериологической точки зрения; 
определение духовности как высшее достижение человеческой души; 
анализ и определение концептов «душа» и «сердце» как духовных центров человека; 
формирование у студентов эколингвокультурной компетенции для повышения мотивационной базы общения; 
рассмотрение черт сходства и различия в экологическом опыте народов европейского ареала, народов мира; 
анализ экологической языковой картины мира; 
определение и анализ главного эконима “любовь”; 
рассмотрение природы как «символа истины»; 
определение и анализ эколингвистических аномалий языка; 
обоснование причин возникновения эколингвистических аномалий; 
формирование "цельного" человека в свете идеала цельного знания; 
определение и анализ языковых знаков в экоаксиологической номинации в свете теории номинации; 
рассмотрение национальных и общекультурологических особенностей экоаксиологических языковых знаков; 
формирование экокультурологической картины мира и соответствующих ей форм знания, а также обоснование создания новых образцов мыслительной деятельности в сфере изучения культуры связей человека, природы и Творца; 
анализ эколингвокультурологических особенностей атмонимов, астронимов, геосемизмов, гидронимов, петронимов, зоонимов (фаунонимов) и ботанизмов (флоризмов) в свете теории номинации; 
осмысление “второй природы” в динамике, благодаря которой современная языковая реальность получает чёткое и зримое определение, представляющее собой (языковую реальность) систему дифференцированных знаков, соответствующих дифференцированным понятиям; 
формирование умений и навыков экогносеологических знаний в языке и речи. 
Данное исследование, предлагаемое читателю, представляет собой именно размышления над возникновением экологического и культурного символичеcкого кода как представление человека (слиянием чувственного и рационального) и его желание определиться во времени и пространстве через конкретные образы (зд. природные реалии). Этот код один из эффективных способов сохранения неразрывной связи человека и природы, природы и человека, видимого и невидимого миров, подтверждающий принцип единства всего сущего. 
Особое внимание уделено в книге взаимодействию национального и интернационального, расшифровке различных элементов экологического, культурного опыта человека, усиливающих языковую специфичность английских (британских, американских и т.д.) ФЕ. В результате исследования взаимосвязей библейско-христианского, мифологического экологического и художественного мышлений как мотивационной базы, обусловливающей образование ФЕ, возникает возможность выявить “индивидуальное лицо” фразеологии “природы”, в значении которых эксплицитно или имплицитно сохраняются культурные смыслы (главным образом, национально-культурные семы зоонимов и ботанизмов), являющиеся тем звеном, которое служит посредником между языком и культурой, о чем свидетельствует та культурная окраска, которую привносят фразеологизмы в дискурсы разных типов. 
В предлагаемой вниманию читателям книге описывается динамика лингво-гносеологических основ фразеологической номинации, в частности, одной из древнейших способов языковой номинации – экоаксиологической. Экоаксиологическая номинация основана на таких постулатах: 
- природа, человек, язык, культура и вера как единое целое; 
- человек, как часть природы, как часть мироздания; 
- восприятие и осмысление человеком природы и самого себя. 
Возникновение данной номинации связано с распадом мифологического мышления, разрушением представления о сакральности природы, что особенно зримо и выразительно прослеживается сквозь призму универсальных моделей мира “Бог-природа-человек “ и “природа-язык-человек” на исследуемом материале. 
Здесь мы также рассматриваем образно-ассоциативный потенциал фразеологических единиц с учётом библейско-христианской и мифолого-исторической ретроспективы. 
Экоаксиологическая номинация - это прежде пословицы, поговорки, фразеологизмы, метафоры, символы, эмблемы, эталоны, знаки, сигналы - они являются ценнейшим источником сведений об экологии, культуре, менталитете народа/народов в них как бы законсервированы мифы, легенды, притчи, сказания, сказки, поверья, традиции, обычаи. Известный русский языковед Б.А. Ларин писал: "Фразеологизмы всегда косвенно отражают воззрение народа, общественный строй, идеологию своей эпохи. Отражают - как свет утра отражается в капле росы" [1977:156]. То же можно сказать обо всех языковых единицах экоаксиологической номинации. Изучение символа и символизируемого в свете теории номинации также позволит увидеть, что за этим природным миром существует некий другой мир, постигнуть которого можно при помощи истолкования и раскрытия их смыслов, приближаясь, таким образом, к Истине. 
Такой анализ позволяет выявить не только прототипы исследуемых языковых единиц, но также особенности духовной и материальной жизни народа, так как в их форме отражены, "сфотографированы" характерные черты этнокультуры, в частности, экокультуры соответствующего народа. Учёт данных ретроспектив, при исследовании экоаксиологической номинации даёт возможность проследить динамический характер языковых явлений (их продуктивность, зависимость формы от мышления, воздействие культуры, экологических, социальных, нравственных, политических факторов и т.д.), влияющий на развитие данной номинации. Знание источников этой номинации, как правило, углубляет и корректирует наше представление о данных языковых единицах (о семантической динамике, процессах метафоризации, закономерностях функционирования и развития зоосемии и ботасемии). Генетический аспект зоосемии и ботасемии способствует обнаружению контактов между близкими народами и отдалённым этносом в различные периоды истории, а также причины возникновения оценочной (положительной и отрицательной) лексики с компонентами-зонимами и ботанизмами. 
Взаимосвязь библейско-христианского, мифолого-исторического, экологического и художественного мышления как мотивационной основы образования ФЕ, позволит проследить динамику познавательной деятельности человека, так как подлинное понимание природы языка как духовно-культурного, социального явления немыслимо вне экспликации тех разнообразных типов движения, которые имеют в нём место. 
В данной работе мы рассматриваем только образы тех видов флоры и фауны, которые в процессе эволюции человека в той или иной мере отразили особенности природно-географической среды европейского культурно-исторического ареала, их лингвокреативной значимость в образовании экоаксиологической номинации, а также их роль в создании символического мироустройства. Они стали источником порождения символических композиций (путём симметрии, аналогии, асимметрии и др.), а также они могут развертываться во времени, в пространстве или одновременно в пространстве и времени, находя отражение в устойчивых словесных комплексах, созданных и отчеканенных соответствующим коллективным языковым со знанием, и оставленных в наследство потомкам. 
Группируя материал по фразео-тематическому принципу, мы принимали во внимание исходный образ данных ФЕ, в результате чего был пересмотрен целый ряд традиционных историко-этимологических версий. Такой пересмотр опирается на метод структурно-семантического моделирования и учёта библейско-христианской и мифолого-исторической ретроспективы. При этом фразеологическая единица понимается широко как “устойчивый словесный комплекс различных структурных типов с единичным сцеплением компонентов, значение которых возникает в результате полного или частичного семантического преобразования компонентного состава” [Чернышева 1970: 29]. 
Лингво-гносеологические основы, изучаемых звеньев природы наименований фауны и флоры, являются базой формирования экоаксиологической номинации, подтверждая, таким образом, значимость языка, природных символов, эталонов в жизнедеятельности человека. Изучая процессы экоаксиологической номинации, возникающие под влиянием языковых и внеязыковых факторов, мы прослеживаем, что языковые единицы с "природными" компонентами способны служить не только средством вербальной коммуникации, но также и средством познания видимого (материального) мира и невидимого (духовного) мира, которые существуют вне и независимо от сознания человека. 
В изучаемых языковых единицах наблюдаются сложные эволюционные процессы, различные количественные и качественные сдвиги, способствующие их динамике развития, в частности гиперо-гиперонимические, гипо-гипонимические, гиперо-гипонимические отношения между зоонимами и ботанизмами как внутри одного фразео-тематического поля (ФТП), так и между двумя ФТП. Например, образ дерева представлен различными компонентами широкой семантики, вступающими в гиперо-гиперонимические, гиперо-гипонимические отношения не только с образами природных реалий мира растений, а также с образами природных реалий мира фауны. Это говорит нам о гармоничном и едином развитии флоры и фауны, напоминая нам о том, что «жизненность» всей экосистемы зависит от взаимодействия всех её частей: одну часть от другой без крови не оторвать. Если отнять от неё какую-л. часть, то можно потерять всё. И только при таких условиях человек будет жить в гармонии с природой, а значит, будет видеть в любви – первопринципе Бытия - присутствие Творца в мире. 
Единство и гармония этих двух органических миров является пресуппозицией, как правило, поучительных и назидательных языковых образований, которые, в свою очередь, красноречиво говорят о влиянии природных фактов, явлений на человека, на его зависимость от окружающей его природы, на его всестороннюю деятельность, а также на генерализацию и специализацию значений (метафорических, метонимических, эвфемистических и т. п.). 
Анализ данной номинации, как наиболее динамичного элемента языковой системы историко-культурной эволюции, будет способствовать, в определенной степени, формированию экологического мировоззрения и определению значения роли фразеологии “ природы”, экоаксиологической номинации в языковой картине мира, а также места эколингвистики в новой парадигме знаний. 
Актуальность темы обусловлена также важностью проблемы коннотативного аспекта связанного значения слова и его гносеологических основ. Современные исследователи подчёркивают значимость разработки вопроса о связи коннотативных и ассоциативных признаков, выступающих как онтологический субстрат первых, необходимость исследования источников коннотации, неразрывно связанных с культурно-историческим и эмпирическим опытом носителя языка, с их фоновым знанием и т.п. [Телия 1981, 1996]. 
Главное, данный материал позволяет определить нравственные, эстетические, и другие аксиологические ценности, возникшие как следствие взаимодействия человека и природы. 
Применение триад “Бог-природа-человек”, “природа-человек-язык”, даёт возможность получить объективные результаты исследования: видение и осмысление человеком мира природы, “второй природы” в динамике, благодаря которой современная языковая реальность получает чёткое и зримое определение, представляющее собой (языковую реальность) систему дифференцированных знаков, соответствующих дифференцированным понятиям. Данная вторая природа, являясь культурным и экологическим кодом народа, позволяет лучше познать не только свой народ, но и всё человечество, и своё отношение ко всему видимому и скрытому вокруг себя. 
Теоретическая основа экоаксиологической номинации рассматривалась в рамках трёх основных парадигмах изучения языка: 
имманентно-семиологической, при которой язык рассматривается “в самом себе и для себя” как система различительных единиц; 
антропологической, при которой язык рассматривается в широком экзистенциальном и понятийном контексте бытия человека с его духовным миром; 
теоантропокосмической (трансцендентальной*), при которой язык рассматривается в максимально широком экзистенциальном и понятийном контексте: "Бог – природа/мир -человек " в аспекте “мистической прагматики”. Эти три парадигмы в типологическом плане (обращая преимущественное внимание на вторую парадигму, которая находится в настоящее время в центре жизни науки о языке), с нашей точки зрения, могут быть представлены, как ступени или моменты в рамках внутрилингвистического и общенаучного синтеза, направленного на рассмотрение экоаксиологической номинации в широком эколингвокультурологическом контексте - в аспекте участия языка в созидании духовной экокультуры и участия духовной экокультуры в формировании языка. 
Наше исследование основывалось на методологии общих законов развития природы, общества и мышления: единство законов бытия и мышления, принцип отражения, практика как основа познания и критерий истины, принцип социальной природы языка, первичность языковой субстанции и вторичность существующих в языке отношений. 
В этой монографии рассматриваются: духовная природа слова, культурный фактор в языке и языковой фактор в культуре, взаимосвязь экологии, культуры и языка, значимость триад “Бог-природа-человек”, 
" природа-язык-человек", взаимоотношения человека и природы и их языковая репрезентация; феномен природы и её мифологический аспект, и его отражение в языке, природа как символ истины в христианской традиции, как символическое мироустройство, символизация - одно из основных 
средств актуализации фразеологически связанного значения, национальная и общекультурологическая коннотация изучаемых ФЕ, место эколингвистики в новой парадигме знаний. 
-- ------------------------------------- 
* Термин Суареса «трансцендентальный» (от лат. transcendere – переходить, выходить за пределы) используется здесь относящийся к высшим и всеобщим определениям Бытия (трансценденталиям), выходящим за пределы ограниченного существования видимого мира. Если трансцендентное противоположно имманентному, трансцендентальное – доступному эмпирически. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
НАША АЗБУКА- ЭТО МОДЕЛЬ МИРА. 
 
 
Наша азбука - это священное послание и наказ ! 
Русская азбука - совершенно уникальное явление среди всех известных способов буквенного письма. Азбука отличается от других алфавитов не только практически совершенным воплощением принципа однозначности графического отображения: один звук - одна буква. В азбуке, и только в ней, есть содержание. 
 
Азъ - "я" 
Буки (букы) - "буквы, письмена" 
Веди (веде) - "познал", совершенное прошедшее время от "ведити" - знать, ведать. 
Глагол - "слово" 
Добро - "достояние, нажитое богатство" 
Есть (есте) - 3 л. ед. ч. от глагола "быть" 
Живите - повелительное наклонение, множественное число от "жить" 
Зело - "усердно, со рвением" 
Земля - "планета Земля и ее обитатели, земляне" 
И - союз "и". 
Иже - "те, которые, они же" 
Како - "как", "подобно" 
Люди - "существа разумные" 
Мыслите - мн. ч. от "мыслить, постигать разумом" 
Нашъ - "наш" в обычном значении 
Онъ - "оный" в значении "единственный, единый" 
Покои (покой) - "основа (мироздания)" 
Рцы (рци) - повелительное наклонение: "говори, изрекай, читай вслух" 
Слово - "передающее знание" 
Твердо - "уверенно, убежденно" 
Укъ - основа знания, доктрина. 
Фертъ, ф(ъ)ретъ - "оплодотворяет" 
Херъ - "божественный, данный свыше" 
Цы (ци, цти) - "точи, проникай, вникай, дерзай" 
Червь (черве) - "тот, кто точит, проникает" 
Ш(т)а (Ш, Щ) - "что" в значении "чтобы" 
Ъ, Ь (еръ/ерь, ъръ) - сущее, вечное, светоч, Солнце 
Юсъ (юс малый) - "свет, старорусское яс" 
Ять (яти) - "постичь, иметь" 
 
А всё вместе составляет послание - Азъ буки веде. Глаголь добро есте. Живите зело, земля, и, иже како люди, мыслите нашъ онъ покои. Рцы слово твердо - укъ фъретъ херъ. Цы, черве, шта ъра юсь яти! 
Что в "переводе" - Я знаю буквы: Письмо - это достояние. Трудитесь усердно, земляне, Как подобает разумным людям - Постигайте мироздание! Несите слово убежденно - Знание - дар Божий! Дерзайте, вникайте, чтобы Сущего свет постичь! 
 
Берегите родную речь! 
Александр Суворов 
«О слово русское,родное! 
Тебе пророчат посрамленье,- 
Ты – лучших,будущих времен 
Глагол, и жизнь,и просвещенье!» 
Ф.И.Тютчев. 
 
 
Родная речь, ты не в честИ опять: 
Язык твой, как бы, мАло современный… 
Тебя стремятся снова унижать - 
С пенатов до краев иноплеменных. 
 
С «Кириллицы» до Даля ты прошла 
Огни и воды, чтобы русской стать, 
Чтобы с народом все превозмогла 
И продолжала, с блеском, просвещать. 
 
Весь добрый мир тобою восхищен 
Мир зависти - был враг тебе всегда, 
Где наш язык властями запрещен - 
Там по культурам нанесен удар… 
 
Вот и в России, уж который год, 
В Москве «Словарь» готовят эрудиты: 
Где «спекулянт» -как «бизнесмен» войдет, 
Как «рекетеры» - значатся «бандиты»... 
 
«Харизма» и «гламур», «приоритет» 
И «креативность» … - вместо русских слов; 
Подводят бишь язык под интернет 
И просто засоряют, до основ. 
 
Рекламы, СМИ с различными арго 
Вливают в нашу речь словесный яд 
И вытесняет наш язык в загон, 
Со всех сторон, жаргонный суррогат. 
 
Мышление он в нас не развивает, 
Но обедняет нравственность в быту; 
Распутство, скудоумье порождает 
Гнетет с какой - то злобой доброту. 
 
Стяжательство, коррупция, обман, 
Культ денег, вседозволенность во всем, 
Всеобщей деградации дурман, 
Чумой, распространяется кругом. 
 
Родная речь - спасительное слово- 
Всей жизни русской значимый оплот! 
Ты, злу наперекор, всегда готово 
Воззвать к победам разума народ. 
 
Знать по сему враги, их холуи 
Тебе урон так тщатся нанести,- 
Чтоб уничтожить корни, в нас, твои 
Затем и нас со света извести. 
 
Неужто мы не противостоим 
Замысловатым проискам врагов?- 
Чтоб козни их рассеялись, как дым, 
Под торжество славянских, всех,родОв. 
 
 
Октябрь 2009 г. 
 
 
© Copyright: Александр Суворов, 2009 
Свидетельство о публикации №1910310052 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
ЧАСТЬ 1. ДУХОВНАЯ ПРИРОДА СЛОВА. 
 
§ 1. К вопросу о построении системы ценностей экологии языка и культуры. 
 
В стратегии выживания человечества на пороге 21 в. на первый план, со всей очевидностью, выдвинулась экологическая проблема, решение которой носит явно комплексный характер, связанный с взаимодействием и взаимозависимостью двух неотделимых друг от друга факторов - сознание человека и среды его обитания. Как показывает опыт, попытки решить эту проблему редукционистски, сводя лишь к рациональному мониторингу природной среды, приносят только частичный успех и скорее напоминают лечение симптомов болезни, а не её причин. 
Отношение человека к природе* стало ключевой проблемой, которая охватывает многогранные стороны экономической, общественной и культурной жизни общества. Проблемы охраны природы, то есть рациональное сочетание производственной деятельности общества и глобальных природных процессов планеты и бережное отношение к ней каждого живущего на земле, приобретают исключительную остроту. 
Вот уже более двадцати лет мы - свидетели экологических катастроф глобальных масштабов: тайфуны, цунами, землетрясения, наводнения, войны, теракты, массовая агрессия, демографическая катастрофа, разорённые целые регионы, брошенные города и сёла, потоки беженцев, голод и мор, бездомные дети, убийства и насилия, пропагандируемые в средствах массовой информации, смертельные болезни, ежедневная гибель сотни, тысяч людей, искалеченные, изуродованные судьбы, - и всё это на фоне разнузданной эксплуатации природы и человека, безумной роскоши, несметных денежных накоплений, золотых запасов, равнодушного, циничного презрения так называемых " отцов мира" (их души воистину заросли щетиной из-за отступничества от Всевышнего) ко всем живущим. 
«Не плоть, а дух растлился в наши дни, 
И человек отчаянно тоскует» (Ф.И. Тютчев). 
Вот как справедливо обличает наше время вл. Николай Сербский: «Ведь вы лицом полностью повернулись к вещам, а спиной - полностью ко Вседержителю, Всеоживителю вещей. Топчетесь, топчетесь, топчетесь, щупаете, щупаете, щупаете. Делите и расчленяете; измеряете и вычисляете, пока куча вещей не переполнит ваш мозг и сердце, как куча песка, в которой 
––––––––––––––––––––– 
* Природа - окружающий нас мир во всем бесконечном многообразии своих проявлений, представляет собой объективную реальность, существующую вне и независимо от сознания. Она не имеет ни начала, ни конца, бесконечна во времени и пространстве, и находится в постоянном движении и изменении [ФС 1987: 382]. 
мозг страуса создаёт себе иллюзию безопасности. А большая реальность остаётся забытой. Большая реальность остаётся в опасности, не для себя, а 
для нас. Ибо пока вы получаете реалии, утрачиваете реальность… Ведь даже эта ваша безумная планета – безумнее всего, что есть во Вселенной – 
действует более мудро, чем вы… Как же вы не унаследовали её боязнь погрузиться в ночь без фонаря? Собственно, мудра как змея, ваша планета, хотя не чиста, как голубь» [2004:55- 56]. 
Экологический кризис как фундаментальная проблема явно бросает вызов ценностным основам нашей жизни на земле и указывает на неизбежность целостного подхода к решению проблемы, что делает необходимым участие в этом процессе специалистов также и гуманитарного профиля: филологов, философов, культурологов, историков и религиоведов. 
Антропогенный характер причин экологического кризиса вынуждает нас искать его истоки, в том числе и в культурно-мировоззренческих основах нашей цивилизации. Ибо именно культурной средой вырабатывается система ценностей, которая ориентирует человека в направлении ничем не ограниченного развития технических средств эксплуатации природных ресурсов. Самой культурой программируется представление о неограниченности этих запасов и праве человека бесконтрольно ими распоряжаться. И, наконец, культура формирует тип людей, способных совершать те экологические преступления, которые были содеяны или содержались в гигантских проектах переустройства природы, создававшихся в последние годы. 
Таким образом, представляется важным и необходимым рассмотрение экологического кризиса как проблемы культуры. Антигуманная установка нашего времени, направленная не на понимание, а на обладание природой и извлекаемыми из неё вещами, ведёт к деградации не только самой природы, окружающей среды, но также и самого человека, что неизбежно приводит к антропологической катастрофе, которая ещё более опасна, нежели техногенная, ибо нравственно исправить повреждённое сознание человека, формируемое поколениями, задача гораздо более тонкая и трудная, нежели восстановление любого механизма, включая природный. В настоящее время мы наблюдаем наложение двух вышеназванных кризисов, что говорит в пользу о неизбежности целостного подхода к решению этих проблем. 
Бурный процесс экологизации общественного сознания подвергает сомнению незыблемость системы ценностей техногенной цивилизации, и такое сомнение принимает уже достаточно массовый характер, особенно в экономически развитых странах. Всё это ставит перед экологической наукой проблему поиска других путей развития, которые могут стать основой цивилизации нового типа. В решении этой проблемы необходимо изучить экологический и духовный опыт предшествующих поколений, которые не утеряли линию культурной преемственности до наших дней, т.е. экокультуру как относительно автономный элемент каждой культурной традиции, как тот её элемент, который более непосредственно, чем все другие виды культурной деятельности, был связан с формированием человека и типа его отношений с природой, с миром, с домостроительством. В последнее время в научный оборот вводятся такие понятия, как "экологическая культура" и " экономическая традиция", исходящие из понимания культуры как меры овладения человеком самим собой и своим собственным отношением к природе. Такой подход рассматривает экологию в более широком историко-культурном контексте, считая экологическую культуру важнейшей и неотъемлемой составной частью всякой человеческой культуры, необходимым условием существования как таковой. 
Итак, отношение человека к окружающему его природному и социальному миру составляет важный аспект любого мировоззрения. Единого определения понятия "мировоззрение" нет, хотя оно широко употребляется в научной и популярной литературе. Правомерно считать его "системой принципов, взглядов, ценностей, убеждений и идеалов, определяющей как отношение к действительности, общее понимание мира, так и жизненные позиции, программы деятельности людей" [ФС 1987:263]. В истории человечества выделяют три типа мировоззрения: мифологическое, религиозное и философское. Гармонический синтез этих типов мировоззрения в аспекте идеала цельного знания позволит нам определить причину экологического кризиса в языке, культуре, социологии, но также наметить средства и способы его разрешения. Кратко охарактеризуем их, поскольку это необходимо для уяснения последующего материала. 
Мифология - своеобразная форма проявления мировоззрения древнего общества, совокупность мифов (рассказов, повествований о богах, героях, демонах и духах и др.), отражавших фантастические представления людей о мире, природе и человеческом бытии [СЭС 1980: 823]. 
Религия - одна из форм общественного сознания, " отличительным признаком которой является фантастическое отражение в сознании людей, господствующих над ними внешних сил, при котором земные силы принимают вид неземных [ФС 1987:300]. 
Мифология и религия традиционно отождествляются как единое целое наследие античности. В настоящей работе в соответствии с целями и задачами нашего исследования все религии древнего мира, мы рассматриваем кроме религии Ветхозаветной, как " языческие религии". 
Религия есть факт общечеловеческий, отличающий человека от других тварей, на это указывали ещё древние философы: Платон, Сократ, Аристотель, Плутарх и др. Плутарх говорил: «Посмотрите на лицо земли, вы найдёте города без укреплений, без наук, без чиноначалия, увидите людей без понятных жилищ, не знающих употребления монет, не имеющих понятия об изящных искусствах, но не найдёте ни одного человеческого общества без веры в Божество». Людей в СССР при помощи воинствующего атеизма не только лишали достойной жизни на земле, но самое страшное - лишали Вечной Жизни с Богом и святыми на Небе. 
Религия в идеале цельного знания есть синтез как "всего человеческого знания", так и "источников, которые дают нам счастье" [Лосев 1997:37]. Религия, в понимании А.Ф. Лосева, есть, прежде всего, определённого рода жизнь - " бесконечная по глубине и широте, неограниченная по пестроте индивидуальных проявлений жизни духа". Религия есть "жизнь как миф". По Лосеву, религия - всеобъемлюща и самодовлеюща. Она не есть нечто частичное или составляющее элемент чего-либо, например, мировоззрения, науки, творчества; но - " устроение жизни целиком" Поэтому при таком понимании, не может быть "нерелигиозной науки, любви, нерелигиозной пищи и питья [1993:215]. 
В реальной жизни наука и религия, религия и другие сферы жизни нередко бывают глубоко разобщены, и соединить их, по мысли, Лосева, призвана философия - срединное рефлексивное звено между религией и наукой. 
Философия (само слово «философия», по свидетельству Аэция, придумал Пифагор) в её расширительном понимании представляет собой, по Лосеву, цельное знание. В специальном понимании представляет собой теоретически осмысленные совокупные данные науки и практики и стремится выразить их в виде объективной картины действительности [ФС 1987:284-288]. Философские взгляды и убеждения составляют фундамент всей системы мировоззрения. Философия выполняет функции осознания, рационально-понятийного выражения и обоснования воззренческих установок. Философское мировоззрение имеет существенные отличия. Во-первых, оно отражает мир в абстрактно-логической форме и поэтому доступно тем людям, которые имеют специальную подготовку, следовательно, не носит массового характера. Во-вторых, наличествует стремление построить определённую систему рациональных доказательств и, наконец, философия вырабатывает понятия, определённые знания, которые сознательно передаются при помощи обучения, а не традиционно. 
Из всех философских методов, по Лосеву, один только диалектический метод способен исполнить основное предназначение философии - довести мысль до самой сердцевины бытия и жизни, охватить жизнь во всей её полноте и в этом смысле стать основанием для частных сфер знаний [1997]. Великий мыслитель видит свободу религиозно-философского мышления в том, чтобы установить диалектическую связь понятий и дать тем самым диалектическую разгадку такой связи. 
По Лосеву, центральное и стержневое формально-онтологическое описание (диалектико-феноменологическое конструирование антиномико-синтетического строения вещей реального опыта) парадигмы цельного знания опирается на мифологию (исходный миф как момент непосредственной веры и сверхъестественного откровения) и в итоге завершается мифом (мифом, получившем своё раскрытие в логосе - свою утверждённость в мысли) [Постовалова 1995:363]. С.Н. Булгаков также обращает внимание на эту особенность философии, для которой "не чуждо логическое мифотворчество" (в основе оригинальных творческих философских систем " всегда лежит - horribile dictu - философский миф") [1914:753]. 
Таким образом, в итоге диалектическое построение как "разумное видение жизни, как смысловой лик, как выраженный смысл, как разумеваемая природа" [Лосев 1993:598] - идеальный итог изысканий в парадигме цельного знания. 
Попытки толкования мифологии предпринимались уже в античности, (это послужило началом развития античной философии). Господствующим толкованием было аллегорическая трактовка мифов софистами, стоиками, видевших в богах персонификацию их функций, эпикурейцами, считавших, что мифы, созданные на основе естественных факторов, предназначались для откровенной поддержки жрецов, правителей и т.д. 
Философская мысль появляется тогда, когда для нормальной жизнедеятельности (развития экологического мышления) становится недостаточным набор тех навыков, сведений и умений, которые отражены в античной мифологии. Практика начинает требовать больше опыта, чем его можно было накопить на протяжении одной человеческой жизни. 
Иными словами, философия берёт начало там, где появляется попытка разобраться в скрытом смысле слова. Поэтому справедливым является утверждение, что путь философской мысли начинается вообще " в слове, самой первой и самой существенной "внешности мысли" [Франкфордт 1984:25]. 
Философия, философские знания в данной работе будут рассматриваться не как абстрактное теоретизирование, а как практическая мораль, которой отводится здесь ведущая роль, в частности, в отнесении "истинного слова" и "доброго дела". 
Наука в свете идеала цельного знания, по Лосеву, мифологична и в плане своего отношения к абсолютной истине представляет собой вид относительной мифологии. Хотя наука и не рождается из мифа, утверждает великий мыслитель, но без мифа не существует, поскольку мифология есть основа и опора всякого знания. Когда наука, по видимости, разрушает какой-либо определённый миф (при смене научных парадигм, говоря более поздним языком), это означает, что одна мифология вступает в борьбу с другой мифологией. Абстрактные науки, по мнению Лосева, «только потому и могут существовать, что есть у них та полнокровная и реальная база, от которой они могут отвлекать те или другие абстрактные конструкции» [1993:772]. 
А.Ф. Лосев различает науку чистую и реальную. Он полагает, что чистой науки, т.е. науки самой по себе и самой в себе, которой была бы не мифологична и свелась бы к системе логических и числовых закономерностей, на практике не существует. Такая наука не нуждается в законченной и завершённой истине. Сущность чистой науки заключается только в том, чтобы выдвинуть гипотезу и заменить её на другую, более совершенную, если на то будут свои основания, Но такая наука - абстракция. Реальная наука, по мысли Лосева, творимая живыми людьми, живущими в определённую историческую эпоху, неизбежно мифологична. Она не только всегда сопровождается мифологией, но реально «питается» ею, черпая из неё исходные интуиции. А.Ф. Лосев полагает, что такая наука не может разрушить мифа, а лишь «осознаёт» его и снимает с него некий «рассудочный» (в частности, например, логический или же числовой) план [1994: 20-26]. 
Для правильного научного построения необходимо, по мнению Лосева, руководствоваться таким принципом: наука должна избирать такие ходы мысли, которые не противоречат интуициям, лежащим в основании православного вероучения и могут быть диалектически «оправданы» в разуме, т.е., другими словами, такие, которые приближаются к позиции абсолютной мифологии. Результаты же миротолкования, противоречащие христианскому миропредставлению, должны быть отвергнуты [там же]. 
Однако следует отметить, что наука Нового времени рациональна. Ростки рационалистической парадигмы появились ещё в эпоху Возрождения, а своего расцвета она достигла в век просвещения – век разума. «Человек создал для себя культ разума, не чувствуя ни его кощунственности, ни нравственной ущербности. Но триумфальное шествие грозит обернуться шествием слепцов с картины Брейгеля «Притча о слепых». Отделив человека от природы и лишив её священного покрова тайны, рационализм привёл к утилитарному отношению к природе как полигону для человеческой преобразовательной деятельности, неисчерпаемой кладовой ресурсов и бездонной свалке отходов техногенной цивилизации. На основе достигнутого уровня рационального преобразования человека произошла переоценка и подмена традиционной системы ценностей, в частности нравственных, что в результате привело к катастрофическим нравственным, культурным, социальным и экономическим последствиям. 
Многие исследователи пытаются понять причины надвигающегося глобального кризиса цивилизации, и большинство из них считают необходимым для этого переосмыслить проблему рациональности, сознавая её неполноту. Они предлагают найти способ её исправления, который бы включал внешние для неё им ценностно-целевые структуры (Э.Гуссерль, Э. Агацци, П.П. Гайденко и др.). Для исправления дефектов рациональности необходимо восстановить нормальные связи нашей ментальности с её духовным источником – Творцом Вселенной, т.е. «одухотворить» научное и философское творчество. «Наука и религия два могучих русла, по которому протекает духовная жизнь человека. Это два глаза, которыми человек взирает на сущее, два уха, которыми человек прислушивается к таинственному шёпоту Вселенной, две руки, которыми строит свою жизнь, две ноги, на которых зиждется вся история человечества. Не безумно ли, поэтому поднимать вопрос о несовместимости науки и религии» [Губонин 2007:285]. Развивая эту мысль св. прав. Иоанн Кронштадский, утверждал, что «наука из наук – побеждать грех, в нас живущий, или действующие в нас страсти». 
По мнению В.С. Соловьёва, частные науки и познания имеют значение истины не сами по себе, а лишь в своём отношении к всеобщему безусловному смыслу или Разуму (Логосу), то есть как органические части единой, цельной истины; в отдельности же своей они суть или простая забава, удовлетворяющая личным вкусам, или же вспомогательное средство для удовлетворения материальных потребностей цивилизованного быта как одно из орудий индустрии; так что и тут эти науки связаны с волей к чувствам, но не с духовно нравственной волей, а с материальной похотью и прихотью и не с высшим творческим чувством, а с низшей чувственностью. Наша наука служит или Богу или маммоне, но кому-нибудь служить для неё неизбежно: безусловно, самостоятельной быть она не может [1988:229]. 
Вот почему нам представляется синтез между религией и наукой не только возможен, но важен и необходим. Таких, кто совмещал в себе критический разум и религиозное благоговение, знает много история религии, наука, культура и искусство. Это, прежде, всего, Кант, Якоби, Фихте, Шеллинг, Гегель, Гершель, Лейбниц, Платон, Декарт, Спиноза, Моцарт, Коперник, Риттер, Линней, Пастер, Ампер, Гершель, Эдисон, Ньютон, Диккенс, Дарвин, Свифт, Планк, Бекон, Бэр, Кеплер, Макалей, Ренан, Ломоносов, Державин, Тютчев, Павлов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Лесков, Пирогов, Филатов, Жуковский, Ушаков, Суворов, Кутузов, Нахимов, Верещагин, Макаров, Даль, Данилевский, Леонтьев, Лосев, Соловьёв, Флоренский, Булгаков, Ильин, св. Лука (Войно-Ясенецкий), Франк, Ключевский, Суриков, Глинка, Даль, Рахманинов, Сикорский, Римский-Корсаков, Иванов, Лесков, Крамской, Пирогов, Шаляпин, Ермолова, Яблочкина, Станиславский, Жуков и мн. др. Они своими трудами, открытиями подтверждают о существовании Силы Высшей, Премудрой и Преблагой, с которой совершенно несоизмеримы ни сила, ни разум человека. Приведём высказывания некоторых из них: «Для религии Бог – в начале, для науки – в конце всего мышления. Для религии Он фундамент, для науки – венец разработки миросозерцания» (Планк). 
«Только полузнание приводит людей к безбожию. Никто не отрицает бытия Божия, кроме тех, кому это выгодно» (Бекон). 
«Берегись заниматься одной только наукой, одной рукой исследуя природу, а другой как дитя за одежды отца, держись за край Божьей ризы» (Ампер). 
«Все науки приносят по камню в храм, воздвигаемый для прославления Творца Бога нашего» (Гершель). 
«Бог есть источник, из которого получают бытие все другие существа» (Лейбниц). 
«Я много изучал и потому верую, как простой крестьянин, если бы я сделался ещё учёнее, то моя вера была бы так же глубока и пламенна, как вера простой женщины-крестьянки» (Пастер). 
«Умно, что иные ищут успокоение в Евангелии, потому что это неиссякаемый источник всех истин, если исследовать всю вселенную, то нигде не найдётся другого подобного источника» (Кант). 
«Все мы стоим на почве христианства со всей нашей цивилизацией, наукой и философией» (Фихте). 
«Подавление религиозного инстинкта действует депрессивно угнетающе на общий уровень психики» (Павлов). 
«Изгладить Христово имя из этого мира будет равносильно потрясению мира во всех его основаниях» (Ренан). 
« На своём жизненном пути мне встречались два типа людей: одни во имя науки отрицали религию, другие ради религии недоверчиво относились к науке; встречались и такие, которые умели найти гармонию между этими двумя потребностями. Не составляет ли такая гармония той нормой, к которой должен стремиться человек, ведь обе эти потребности коренятся в недрах человеческой природы» (св. Лука Войно-Ясенецкий). 
Мы полагаем, что учёные и философы», став воцерковлёнными православными христианами, изменят общепринятую рационалистическую парадигму науки. Они не будут игнорировать Абсолютное Бытие Бога, бытие невидимого мира, целостность и целесообразность тварного мира. Они начнут видеть тварный мир как естественное Откровение Творца. Когда они перестанут поклоняться идолу разума, изменять и цели познания. Познание, безусловно, неотделимо, от дела спасения и подчинено ему. 
Познание сотериологично и аскетично: необходимые для спасения смирение и бесстрастие, даруемые благодатью в аскезе, приуготовляют человека к восприятию осенения (мистической интуиции) свыше. Познанию благоприятствует молитвенное состояние покаянного и смиренного духа, устремлённость его к Абсолютным Ценностям. К познанию Истины в осенении, прежде всего, соблюдение заповедей Христовых, пребывание человека в Слове Божьем, а не одна лишь исследовательская деятельность разума. Человек будет познавать не просто ради самого познания, не для удовлетворения своего тщеславия, самоутверждения, не для своих земных потребностей, а, прежде всего, для Богопознания через естественное Откровение. И тогда снова человек будет жить в гармонии с природой и вновь будет видеть в любви – первопринципе Бытия - присутствие Творца в мире. 
В гносеологическом аспекте, фундаментальными предпосылками познания являются эпистемы (знания) смиренномудрия, совпадающие с Истиной Откровения. Последняя находясь в основании познания, отнюдь не сковывает свободу творчества, свободу познания. А совсем наоборот: она освобождает от заблуждений и придаёт верное направление познанию «... и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8,32). Более того, лишь горячим в вере и смиренномудрии открывает Дух Святый тайны Божией. 
Возвращение в Православную Церковь интеллектуалов приведёт к заметному повышению образовательного и культурного уровня христиан, благотворно повлияет на культуру, науку, ибо только с Богом возможно подлинное творчество: «... без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15,5). 
Религия в большей мере обращается к эмоциональной стороне человеческого существования и основывается, прежде всего, на вере в те или иные положения. Все другие религии древнего мира, кроме религии Ветхозаветной, можно назвать общим именем - "языческие религии" [ПБС 1997:635]. 
Специфика мифологического и религиозного мировоззрений имеет общие черты: 1) отражение мира в образной форме, при этом образы доступны людям и не требуют специального образования для их восприятия; 
2) оба мировоззрения претендуют на то, что их знания носят сверхразумный характер, составляют обширную сферу иррационального; 
3) делают упор при передаче информации на традицию, то есть связываются не с обучением, а с воспитанием. Но при этом смешивать эти формы мировоззрения нельзя, так как между ними есть существенное различие. Они сопоставимы, но не идентичны, мифологическое воззрение двухкомпонентно: оно в обязательном порядке подразумевает наличие мифа и веры. Атрибутами же религиозного сознания являются мифология, ритуал, вера, организация (например, церковь). 
Язычество (языческие религии) представляет собою обоготворение или внешней природы, или человека, вообще мира конечного. Упорядоченность природной среды является функцией её окультуренности и включает в себя комплекс духовных, этических и социально-экономических взаимоотношений человека с человеком и окружающим миром. В язычестве экологический порядок рассматривался, по всей видимости, как частный случай космического порядка вообще, а эковоспитание входило составной частью в традиционное воспитание согласно принципам его традиции. Следует отметить, что экологически вредные виды деятельности и поступки людей были запрещены верованиями древних. Корни этих верований уходят в мир природы, окружавший человека. 
Практически мифологическое мировоззрение становится первой формой взаимодействия человека и среды, сводом законов, которым надо следовать, чтобы жизнь шла нормально, первым объяснением природных явлений. В этом отношении древние верования непосредственно связаны с трудом как воздействием человека на среду. Они прагматичны и жёстко привязаны к тем природным условиям, которые окружали создателей этих верований. 
Необходимо отметить, что язычество было подлинным древним кодексом взаимоотношений человека и окружающей среды, концентрировало знания и опыт общения конкретно с той или иной природной средой, где человек хозяйствовал. Следование этому кодексу способствовало в определённой мере сохранению среды её существенных черт. 
Язычники всех времён преклонялись и преклоняются перед творениями Творца как перед божествами, воздавая божескую честь самой природе. Они обожествляют законы природы. Природа, её силы, красоты и дары сделались божеством человека. Человек обоготворил всё в мире, начиная от камня и растения, кончая небом и самим собою. Древние греки обожествили землю под именем Гея, а солнце считали богом Аполлона. Бога солнца в Египте называли Осирисом, а божество луны Изидой. В Вавилоне, Ассирии и Аравии особо почитали богиню луны под именем Астарты. Огнепоклонники персы молились звёздам как божествам. «Заблуждение древних, и современных идолопоклонников имеет источником то, что не дух руководит их взором, а как раз наоборот: взор ведёт за собой дух. Дух, как слепец, плетётся за зрением и поклоняется тому, что глаза принимают за реальность и называют божеством» [Сербский 2003:19-20]. 
Зло нравственное в древнем языческом мире усиливалось и раскрылось в ужасающей силе, как это можно видеть из изображений Апостолом Павлом его нравственного состояния (Рим. 1, 24-32; Галл. 5, 19-21). Зло, хотя и раскрылось во всей своей силе, но не угасило и не подавило во всём человечестве влечений к истине, добру и блаженству. Идея Божества и чувство религиозное не покидали язычника. Языческий мир в лице лучших своих представителей дошёл до сознания человеческого бессилия в поисках Божественного и в желании помочь нравственному возвышению общества. Величайшие мудрецы Греции, Сократ и Платон, говорили уже о необходимости Божественного Наставника для просвещения человечества и направления его на путь добра. Философия, явившаяся руководительницей язычников в духовной жизни и вообще пытавшаяся разрешить высшие и главнейшие вопросы религии и нравственности, успокоение могла указать или в самодовольстве животного характера (эпикурейцы); или в совершенном равнодушии и к радостям, и к горестям жизни, и ко всем ударам судьбы, в разрешении или даже предписании самоубийства тому, кто не умел достигнуть бесстрастия (стоицизм); или, наконец, в скептицизме, которым закончилась дохристианская философия древнего мира. В связи с частою сменою разных направлений философия не могла при своём бессилии собственными средствами найти истину о Боге, душе человека, цели человеческой жизни, природе, нравственной деятельности и загробной жизни, поэтому наблюдается огромное расхождение всех этих философов в главных вопросах о сущности бытия, не было единого учения о Боге, о душе, о природе. Учитель Запада Тертуллиан говорил, что " философы суть патриархи ереси" [там же]. 
Когда человечество находилось в опасности дойти до крайнего состояния и отчаяния в достижении истины, не видело иного средства спасения, кроме Божественной помощи, тогда-то воссиял Свет Небесный. Спаситель укрепил дух человека и дал ему первенство перед зрением и материей. Он сошёл к людям и объявил вечную истину: «Бог есть дух» (Ин. 4, 24). Так как Бог есть дух, то и вся истина должна быть духовна, ибо Бог и Истина - одно и то же. Те, кто духовно прозрели и провидели, что все творения на свете, которых они прежде обожествляли как богов, как истину и реальность, есть не что иное, как притча о едином, вечном и живом Господе Боге [там же]. 
Иисус Христос говорил не как философ-моралист, дело которого было только дать правило, показать, что, по его мнению, хорошо и что худо, что полезно и что вредно. Он говорил внутреннему духу человека, обращал его внимание на сердечное состояние, будил его совесть и указывал ему определённую цель его жизни и помогал ему воспитывать свой ум, волю и сердце в духе Христовом. 
Христианство, по мнению богословов, не является философией. Философия излагает умозрительные построения, как правило, не имеющие связи с реальной жизнью. Главное различие между христианством и философией заключается в то, что последняя есть плод человеческой мысли, тогда как христианство - это Откровение Божие. Человеческая логика была бы не в силах открыть истины христианства. Но там, где бессильно человеческое слово, явилось Слово Богочеловеческое – Богочеловек Христос. По слову владыки Николая Сербского, христианство - это не одна из религий и не одна из философий, но совершенно особый, оригинальный и совершенный организм живой Божественной истины, организм светоносный и святоносный [2004: 5-6]. Сам Христос - есть высший, духовно совершеннейший родоначальник обновлённого человечества. Он не просто человек, а Богочеловек. Христос пришёл, чтобы открыть не только Бога, но и человека. 
Вот почему христианство стоит на неизмеримой высоте перед всеми другими деяниями и явлениями во всемирной истории человечества. Истина Христа - это не закон, а победа над всеми законами: «Благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Ин. 1, 17). Все законы, и Моисеев тоже, дают людям возможность не споткнуться на коротком отрезке пути и не свалиться в пропасть гибели небытия; но от законов жизнь не рождается и не расцветает. Законы всегда рассчитаны на краткие расстояния и связаны с краткотечным днём человеческой жизни на земле…; истина же охватывает всевозможные расстояния, от времён прежде начала и всего до времени после конца всего [там же: 273]. Поэтому Христос и говорит о Себе в одном месте, что Он есть Начало, в другом - что Он прежде Авраама, в третьем - что Он явится в конце света, а в четвёртом - даёт наказ ученикам, чтобы шли и проповедовали всем народам. Всё это ясно указывает на изумительно большие расстояния, которые Он берёт в расчёт. Собственно, его видению вперёд и назад, вправо и влево нет пределов. Его видение истины не ограничено ни временем, ни пространством, ни законами, ни языками, ни обычаями. Законы перед истиной бессильны, там любовь кормит и поит до сытости - ныне и во веки [там же]. 
Конечно, христианство явилось не без подготовленной многими веками почвы, на которой оно предстало взору человечества величественным произрастанием, и такой почвой служит для него Ветхий Завет. Но и Ветхозаветная религия обязана своим происхождением не натурально-национальному духу евреев, а сверхъестественному источнику, Божественному Откровению [ПБС 1997:643]. 
Такое понимание христианства помогает нам читать и познавать природу/мир, в котором мы живём. Познавать означает "вступить в великий поток жизни и света, вышедший из сердца Божия и возвращающий к Нему" [СББ 1990:410]. Познание процесса и состояния природы, сотворённой Богом – результат свободного со-бытия с Богом. В православном видении, познание как образ Богопознания бытийно (онтологично) и представляет собой синергию познающего и познаваемого. "Знание есть любовь… Любовь есть узрение тайны любимого… Любовь есть ощущение родства с любимым. Любящий и любимый всегда один другому родственны, всегда дышат одним воздухом, и этот воздух - их общая родина" [Лосев 1989:324]. По слову Лосева, познание есть любовь, поэтому личностное отношение познающего к познаваемому не может быть сведено только к интеллектуальному контакту. Познание есть путь восхождения к познаваемому, к со-пребыванию с ним. Оно - всегда только "отчасти", оно - видение через "тусклое стекло" и требует "чистого ока" - преображения самого познающего, его очищения и самоотречения для самопревосхождения в познании [1995:357]. По учению Григория Паламы, непознаваемый в Своей Сущности Бог открывает Себя в Своих энергиях. Энергия, о которой говорится в его учении, и есть такой момент живого духовного опыта, исполненный мистико-символического и нравственного смысла, а не рассудочное понятие [1993]. 
Вышеуказанные характеристики познания связываются с идеей цельного знания, конечная цель которого есть соединение с Богом или обожение [Лосский 1991:99]. Истина доступна только цельному человеку и цельное познание может осуществляться только посредством единения всех способностей человека. При таком познании открывается глубинная внутренняя связанность истины, добра и красоты и устанавливается связь между главными сферами познавательной деятельности человека. 
Целостное познание может быть осуществлено лишь целостным человеком, целостным духом подобно тому, как при Богопознании "наша природа во всей своей целостности должна войти в единение с Богом" [там же]. Однако познавательные силы в человеке разобщены, поэтому необходимы духовные усилия по восстановлению их единства, преодолению раздвоенности познавательной силы в человеке - "раздвоения разума и сердца" [Зеньковский 1991]. Цельное знание, по Соловьёву, вместе с цельным творчеством сможет образовать цельную жизнь, основу которой составит подлинное общение с Абсолютом. Такое знание есть момент единого интеграционного процесса, направленного к обретению идеальной полноты бытия, или всеединства, которого достигнет лишь богочеловечество [1988]. 
Следует отметить, что в библейско-христианской традиции встречаются и переплетаются две линии отношения человека к природе. Первая, Ветхозаветная, рассматривающая человека как "хозяина твари", как повелителя животного и растительного мира. Вторая, Новозаветная, делающая акцент на необходимости любви ко всему, - к людям, природе и даже врагам. Одухотворяя жизнь, спасая свою душу, человек становится сопричастным вечной жизни. Как в Ветхом Завете, так и в Евангелии чётко проводится мысль об ответственности людей за окружающий мир, но если в первом случае она обусловлена идеей "владычества, то во втором - практикой любви ко всему и вся. Любовь – это дар Божий: «ибо дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви и целомудрия» (Пав. Тим., 1,7). Любовь может простираться на все живые существа и даже на всю природу. Любовь приходит от Бога через душу. Любовь распространила свою мысль за пределы Вселенной, потому кажется, что любовь не раздумывает. Любовь распространила свои действия за пределы времени, потому кажется, что любовь не деятельна. Любовь стоит выше разделения на добро и зло [Сербский 2004:350, 421, 422]. Любовь Божественная всемогущественная, она «не может заключаться в себе, ибо основное её свойство – потребность изливаться на кого-нибудь и на что-нибудь, и эта потребность привела к созданию Богом мира. Энергией любви, излившейся по Всеблагой воле Божией, Словом Божиим, дано начало всем другим формам энергии, которые, в свою очередь, породили сперва частицы материи, а потом через них и весь материальный мир. В другом направлении излившаяся любовь Божия создала и весь духовный мир, мир разумных ангельских существ, разум человеческий и весь мир духовных психических явлений» [Войно-Ясенецкий 2003:12]. Профессор, архиепископ свт. Лука (Войно-Ясенецкий) уверен, что цель знания, в том числе и учёного знания, а также методика приближения к человеку, в том числе и научная, есть любовь. Приведение знания к некоторой, в том числе и научной, к некоторой цельной, конечной цели, есть человек: «Цель знания – именно любовь, ни вера, ни догматика, ни мистика, ни пост, ни аскетизм, ни длинные моления. Всё теряет силу, если не будет основного – любви к человеку. Даже самое дорогое, что есть для христианина, вечная жизнь, обусловливается тем, любил человек в жизни своей людей как братьев своих. Любовь долго терпит, милосердствует, не завидует, и никогда не превозносится, любовь не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не разрушается, и не мыслит зла. Любовь покрывает собой множество недостатков и противоречий, не потворствует, но прикрывает и изживает» [Сербский 2004:422]. Вот одно из нетленных суждений о любви, смысле жизни человека, завещанного нам Григорием Саввичем Сковородой. Его называли нашим Пифагором, украинским степным Ломоносовым: 
Это слово во мне отзовётся 
И уже не умрёт никогда: 
«Всё проходит. Любовь остаётся», 
Рёк Григорий Сковорода. 
Таков завет оставили нам все высокие умы «над Россией просиявшие». Это, конечно, Б. Щербатов, Г. Сковорода, П. Чаадаев, св. Серафим Саровский, св. Амвросий Оптинский, Н. Данилевский, св. Иоанн Кронштадский, В. Розанов, А. Лосев, С. Булгаков и мн. др. Этот завет опирается также и на наш инстинкт жизни – любовь: любить, значит жить, а жить, это значит, познавать и творить добро, и бороться со злом, и искать истину. Вот это и есть та тайна, высокая тайна русской души, которая заключает в себе русские умы и которыми она делится с остальным миром. 
Любовь как «совокупность совершенства» (Пав. Кол. 3,14), как сумма нравственности свободна от всех законов человеческих и природных, она выше всех обязанностей. Напомним слова Конфуция: "природа зависит от нравственности". Это значит, если воцарится нравственная любовь в мире, тогда наступит гармония между Богом, человеком, природой и обществом. Вот поэтому так важны для современности духовные искания Флоренского, Булгакова, Лосева в области цельного знания. В наши дни проблема единства знания и веры, знания и образа жизни вновь становится актуальной для нашей культуры. 
Важно отметить, что никакая научная или философская апология не может сделать излишним подвиг (в европейских языках отсутствует это слово) веры, который вдохновляется не только и не столько доказательствами, не только разумом, но, прежде всего, дерзновением воли и озарениями сердца. Сейчас вновь, как во времена Средневековья, появляется возможность «одухотворить» философское и научное творчество во Славу Божию. 
Итак, методолого-теоретическая установка на цельное познание - синтез философии, богословия, науки в смиренномудрии окажется плодотворным и будет способствовать как решению традиционных философских проблем и обогащению интеллектуального инструментария богословия достижениями современной философской мысли, так и исследование языковых реалий этого триединства позволит разработать критерии, предопределяющие способы и средства для преодоления возникших в лингвистике, культуре, социологии экологических проблем, которые по праву должны занимать особое место в теории и практике экологического образования человека. 
Под экологическим образованием понимается непрерывный процесс обучения, развития и воспитания экологически культурной личности, направленный на формирование системы научных и практических знаний и умений, ценностных ориентацией, поведения и деятельности, обеспечивающих ответственное отношение к окружающей социально-природной среде, а, прежде всего, отношение человека к человеку. 
Реальным выражением ответственного отношения к природе является овладение экологической культурой. Экологическое образование рассматривается в мировой практике как важнейшая мера преодоления экологической опасности. 
Итак, мифологическое, религиозное и философское мировоззрения продолжают занимать достаточно серьёзные позиции в духовной сфере человека. Здесь уместно отметить, что вся тысячелетняя история русского народа - это православно-нравственный религиозный идеал, поэтому христианское мировоззрение, нравственным основанием которого является любовь, в нашей стране занимает ведущее место. Именно это мировоззрение хранит в себе абсолютную Истину и отвечает на вопросы о добре и зле, о добродетелях и пороках, о смысле жизни человека. Любовь - самая главная добродетель христианина:"Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём” (1 Ин. 4, 16). Сам Спаситель завещал людям: «… да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих” (Ин. 15,12-13). Апостол Павел возглашает: "Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая… Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я - ничто. И если я раздам всё имение и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы" (1 Кор. 13, 1-3). Но есть такая любовь без которой невозможно существование мира и сама человеческая жизнь утрачивает смысл, - это, прежде всего, любовь к Богу, к тем Божественным Истинам и благодатным Откровениям, которые позволяют человеку победить грех и стяжать себе вечную и блаженную жизнь в обителях райских " возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь", - поучал Спаситель своих учеников (Мф. 22, 37-38). И только такая любовь победит зло мира, власть греха, восстановит наше естество в его первоначальном достоинстве, а значит и, очистит наш язык от всяких вредных примесей, которые разрушитель, но действуют как на душу, так и тело. 
Именно по этой причине и не может прижиться в России внедряемая космополитами западная политико-правовая философия, где материальное начало превалирует над духовным, и деньги решают всё, и они, по их разумению выше всякой любви, став им тождеством счастья и свободы. Народ наш молча и смиренно вымирает, но не изменяет своей, сформированной Православием, национальной духовной культуре, своему характеру, глубоко веря, что любовь и добро спасительны и вечны, а деньги и богатство - прах и тлен. Для русского человека - "лучше жить бедняком, чем разбогатеть со грехом". Эта русская пословица развивает Евангельскую мысль: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает" (Мф. 12, 30). Более того, русский человек желает быть свободным от власти денег, и за глянцевым фасадом навязанного ему жизнеустройства продолжает жить традиционной русской жизнью и, зная по опыту своих предшественников, что все эти чужеземные "конструкции" рано или поздно рухнут, - так на Руси рассыпалось во прах всё, что было вредным, опасным для души русской. 
Жизнь по принципу безудержного накопительства и горделивого презрения к другим нациям развратила западную цивилизацию до такой степени, что она утратила христианские ценности и движется по пути к предсказанному в Евангелии царству антихриста. Россия же, наоборот, выступает ныне в роли Третьего Рима, удерживающего мир от пришествия антихриста, глубоко веря, что Христианская самопожертвенная, всепрощающая любовь победит и спасёт мир от зла. 
Нижеприведенные примеры некоторых духовных советов святых Отцов Церкви о самой главной добродетели христианина - любви, являющейся нравственным основанием христианского мировоззрения. Такие наставления идут впрок нам грешникам: они помогают нам «выпрямить свои стопы», просветиться, обрести мир, радость, любовь, покой и терпение, - ведь только таким путём можно приблизиться к Истине, к Богу: 
а) свт. Иоанна Златоуста: 
«Матерь всех благ и совершительница всякой добродетели – любовь». 
«Любовь лучше власти и всякого богатства». 
«Всякое благое дело есть плод любви». 
«Любовь есть корень, источник и матерь всего доброго». 
«Без любви никакие дарования ничто». 
«Не говори мне о любви низкой, которая есть болезнь». 
б) св. Исаака Сирина: 
« Кто приобрёл любовь, тот устранился от вражды». 
«Ложь есть истребление любви». 
«Всякий человек, который любит себя, выказывает тщеславие». 
«По мере оскудения любви бывает у нас страх». 
«Сила любви в надежде, ибо в надежде ожидаем». 
«Любви к брату своему не заменяй любовию к какой-либо вещи». 
« Мир есть блудница, которая взирающих на неё с вожделением красоты её привлекает в любовь к себе» 
«Кто обрёл любовь, тот каждый день и час вкушает Христа». 
«Покаяние есть корабль, а страх – его кормчий, любовь же – Божественная пристань». 
в) свт. Игнатия Брянчанинова: 
«Самолюбие есть извращённая любовь к себе». 
«Любить – блаженство, ненавидеть – мука». 
«Истинная любовь к ближнему основана на вере в Бога: она в Боге». 
«Святая любовь – чиста, свободна, вся в Боге». 
«Любовь к врагам доставляет сердцу полноту любви». 
«Любовь рождается от чистоты сердца, непорочной совести и нелицемерной веры». 
«Заповедь о любви – новое, а сердце наше – ветхое». 
«Любовь к Богу вполне духовна: рождённое от Духа – дух есть». 
г) св. Иоанна Кронштадского: 
«Люби без размышления – любовь проста». 
«Жизнь сердца есть любовь, смерть его – злоба и вражда на брата». 
«Любовь стремится услаждать любимого и ничем для него не дорожить». 
«Мы – одно тело любви». 
«Люби враг - и ты будешь премудр». 
«Люби всякого человека, как самого себя, потому что он есть другой ты». 
«Любить Бога – значит любить всей душой правду и ненавидеть беззаконие». 
«Любовь не терпит самооправдание, не превозносится, не гордится». 
д) свт. Николая Сербского: 
«Бог – любовь, потому что низводит небо на землю, но и человек – любовь, если возвышает землю к небу». 
«Святая Литургия – свидетельство любви, Божией любви к людям. В святой Литургии Бог удостоверил Свою любовь к человеческому роду. Божие свидетельство состоит не только в жертвовании чем-то Своим, но и в (преподании) Самого Себя». 
«Существует одно преступление против любви столь же серьёзно, как блуд и прелюбодеяние, и даже ещё более тяжкое. Это – богоборчество лицемерных народных лидеров, языком выражающих любовь к своему народу, а в душе его презирающих». 
«Любовь – радость, цена любви – жертва. Любовь – жизнь, цена любви – смерть». 
«То, что люди на земле называют любовью, - лишь выцветший символ любви небесной». 
«Любовь в этой жизни либо спасает, либо губит человека». 
«Любовь – радость, сила, мир; радостью, силой и миром она и помазует человеческое сердце. А от радости, силы и мира рождается мужество – следующее помазание для сердца человека, совершаемое любовью». 
«Любовь сама по себе – высший закон неба и земли. За пределами любви нет другого закона даже у Ангелов»... 
«Кто не терпит нас, согрешающих, тот нас не любит»... 
« Терпение, прощение и радость суть три главных качества Божественной любви». 
«Великое дело – пост, но любовь больше»... 
«Нет ни настоящей мудрости без любви, ни подлинной любви без мудрости. Мудрость без любви – змеиное лукавство, эгоистичное и ядовитое; любовь без мудрости – ливень, тогда как жаждущая земля чает (капли) нежного дождя». 
«Любовь - огонь, сжигающий эгоизм и освещающий душу, чтобы в ней можно было лицезреть свободное вечное Существо». 
«Приближающийся любовью к Богу не способен на злодеяние. А учёность без любви к Богу проникнута духом преступления и войны». 
«Всё доброе, на что способен человек, проистекает либо из любви к Богу, либо из любви к ближнему»... 
«Все империи, основанные на правах человека и насилии, погибли или должны погибнуть. Будущее принадлежит империи святого апостола Павла, основанной на любви и беззаветном служении». 
«Когда оскудевает любовь, её заменяет чувство долга. Когда и оно угасает, ему на смену приходит закон. Любовь свободна от всех людских и естественных законов; она же превыше любого долга». 
«Христианская любовь проходит свои стадии развития: любовь к себе переходит в любовь к родителям, затем в любовь к врагам и, наконец, в любовь к Богу... 
Если бы люди и впрямь прониклись христианской любовью к себе, то в них быстро зародилась бы и христианская любовь к своим друзьям, а потом и к врагам. Но эта главная любовь людей – любовь к самим себе – всё ещё по большей части животна, эгоистична, прожорлива, нечиста; впрочем, такова и всякая другая любовь, для которой та первая служит основой». 
Несомненно, только Христианская любовь поможет нам противостоять мировой лжи, разрушению государства, общества и природы, а также содействовать изменению нашего сознания, которое за годы перестройки было весьма значительно повреждено, и тем самым приостановить гибельный процесс духовной деградации, который превратил сегодня Запад в бездушное и обезверившееся "общество потребления". Досадно осознавать, что нынешняя молодёжь сводит такое святое чувство как любовь к заокеанскому понятию сексуальности. А вот выражение «заниматься любовью» попахивает откровенной «скотскостью», пишу в кавычках, потому что у животных такого ощущения и в помине нет. Всё же в русском языке данные иностранные образования не отличаются частотностью употребления для характеристики интимных действий человека. Это объясняется только одним: русский язык слишком целомудрен, непорочен и избирателен, так как он зиждется на крепких устоях Православной культуры. Однако хочется на страницах этой книги высказать глубокое сожаление, о том, что данные выражения вообще функционируют в человеческом пространстве. Да простят нас братья наши меньшие, ибо те, кто придумали эти выражения и те, кто их употребляют, безусловно, не ведают что творят, и не понимают, что они не только занимаются поруганием самой природы, сколько уничажают свою собственную сущность. 
Современные пиарщики от рекламы ведут настоящую войну с этим великим чувством, с высоким понятием, опошляя его, низвергая его с неземных высот и бросая в грязь под ноги обывателям, превращая их в подобных себе. Оказывается «неземное блаженство» - это всего лишь на всего удовольствие от съеденной шоколадки! А вот еще рекламный вопль: «Изменить любимому кофе то же, что изменить любимому мужчине!», где смертный грех уравновешен с мимолётным вкусовым ощущением. В рекламном ролике «блаженство – для умножадных» слово высокое и слово низкое по смыслу насильственно сплетены в уродливого монстра, нарушая каноны русской грамматики: слово умно-жадный пишется через дефис. 
Такие слова-кентавры разрушают основу Божьего языка, вливая яд в его сердцевину, а значит и в наши души, отдаляя нас от Бога и, таким образом, зомбируя нас. В результате чего мы становимся равнодушными, безразличными, безликими. Став такими, мы, конечно, не готовы защищать каноны нашего русского языка, нашей Родины и русского Православного пространства. Совсем не случайно в церковнославянском языке слова язык и народ суть одно слово: каков язык - таков народ. Совершенно прав наш русский писатель Ю. Воробьевский, утверждая, что «грешники для которых родным является ругательный псевдоязык, становятся псевдонародом. И именно эта общность первой поклонится псевдоспасителю». 
Всё же, мы верим, что "культурно-экологический потенциал" (если можно так сказать) христианской любви нашего народа сможет оказать влияние на формирование высоко духовной культурной личности, достойного гражданина нашего любимого Отечества. Христианскую любовь мы можем черпать из русского языка, который в самые трудные годины нашей жизни сохранял нас и питал нас этой созидающей силой, которая сотворила русского человека, его душу, феномен русскости как таковой. 
Христианская любовь укрепляет веру, множит народные силы для противостояния – мировому злу. М.В. Ломоносов, гениальный наш мыслитель, учёный, гражданин, со всей убеждённостью утверждал, что русский язык не будет подвержен упадку, «коль долго Церковь Российская славословием Божиим на славянском языке украшаться будет». 
На протяжении целого тысячелетия этот язык формировал русскую языковую личность, русскую культуру и литературный язык. Вот почему так важно возвращаться нам к своим спасительным истокам – Русской Православной Церкви и церковнославянскому языку. И тогда в ходе воспитательного и образовательного процесса изменится сознание, его стереотипные установки и предрассудки, культивируемые современной техногенной цивилизацией, и откроется также принципиальная возможность выхода из экологического кризиса. С изменением сознания, несомненно, человек сосредоточит своё внимание на духовной природе родного слова, на его "святые нормы", направленные на сохранение традиционно существующей его сакральной основы - церковнославянского языка, языка, который есть ограждение, и охрана русского языка от возводимой на него брани. Церковнославянский язык - хранитель корней нашего с вами языка великой русской речи, незримо и таинственно связующей нас с Самим Христом. Благодаря этому языку мы имеем возможность сохранять прошлые ценности. Там сберегаются идеальные концепты, символы, которые питают внешние формы современных понятий, столь желанных и необходимых для построения логических схем современного человека. 
Восстановление этого языка в официальном статусе позволит возродить духовность русского человека и его ценности культурно-исторического и этического порядка, а также рассмотреть русский язык как «дом слова и духа русского народа» и раскрыть общие причины «разрушения» такого дома, в результате чего мы вплотную подойдём к постановке вопроса об общем экологически чистом "Доме" как среды человеческой жизни, открытой духовному началу и внутренней иерархии ценностей, запечатленных в вещах и жизненных событиях. 
В настоящее время мы часто встречаем эколингвистические рассуждения во многих статьях современных учёных, поэтов, писателей, которых волнует отношение русских людей к своему самому, главному богатству, доставшегося нам от наших пращуров. Отучаясь от духовной красоты слова, мы отучаемся, отлучаемся, таким образом от духовного Православного мира, от Родины – России –матушки, от той красоты нерукотворной, которая удерживала и сохраняла в лихие времена всех нас как единый народ. Вот почему известные учёные-филологи (В. Журавлёв, В Шапота, Л. Скворцов и др.) рассматривают современные проблемы русской культурной речи в плане лингвистической экологии. 
Проблемы чистоты русского языка, чистоты среды нашего повседневного «речевого существования» также не может не волновать современных мастеров слова. Поэты, писатели всегда первыми слышат «боль и страдание» нашего языка, его оскудение, а также глумление человека над словом. Вадим Шефнер в своём стихотворении напоминает нам о проходящих на наших глазах отрицательных процессах, связанных с нечутким, безответственным отношением к слову, призывая нас оберегать чистоту русского языка. 
 
Гаснет устная словесность, 
Разговорная краса, 
Отступают в неизвестность 
Речи русской чудеса. 
 
Сотни слов родных и метких, 
Сникнув голос потеряв, 
Взаперти, как птицы в клетках, 
Дремлют в толстых словарях. 
 
Ты их выпусти оттуда, 
В быт обыденный верни, 
Чтобы речь – людское чудо – 
Не скудела в наши дни. 
 
Приведём ещё пример. Мотивационной базой образности стихотворения Е. Винокурова «Язык» является триада: "природа – язык – человек". Народ только с его языком (культурой, верой) образуют вместе с природой нечто целостное, составляя с целостность природы, целостность космоса. От сохранения такой целостности зависит: будем ли мы «мощнокрылыми ястребами» или «серыми воробьями». 
И с каждым днём 
Сильнее ценим все мы 
Покой лесов и чистоты воды, 
В кругу экологической проблемы, 
Охраны окружающей среды 
И наш язык. Он - часть большой природы! 
Не потому ли новые слова, 
Как те птенцы, 
Худы иль желтороты, 
Что из яйца проклюнулись едва?.. 
Пускай живут!.. Потом лишь будет ясно – 
Сейчас же непонятно, хоть убей! – 
Кто это будет: 
Мощнокрылый ястреб 
Или уютный серый воробей? 
 
§ 2. Слово - основная сила в природе и языке. 
 
Как известно, истоки и традиции отечественного осмысления метафизики слова прослеживаются из Древней Греции. Греческий гений - надо отдать ему должное - как никто другой имел особый дар постижения природы слова, его значение в мире, самую божественность глагола. Неслучайно более чем за 500 лет до рождения Христова Гераклит Эфесский учил: "всё совершается по Логосу". Не случайно филология - "любословие", наука о слове - родилась на греческой земле. Греческие мыслители Прокл, Дионисий, Ареопагит, а за ними и византийские исихасты (гр. ;;;;;; - покой, безмолвие; - монахи-подвижники, пребывающие в священном безмолвии, занимающиеся "умным деланием" /стяжанием Божественной благодати/ в молитвенном подвиге безмолвного непрестанного творения " умной молитвы"), возводили учение о Божественных Логосах - цельное познание осуществляется на высших ступенях Богопознания. По христианскому вероучению, когда познание (созерцание) прекращается, наступает единение с Созерцаемым, подвижник (византийский монах) на высоте умной молитвы "отсутствует сам для себя; он существует только для славы Божией" [Лосев 1993:884]. Эта традиция о Божественных Логосах пришла из Византии на Русь и унаследовалась ею. Через наших богодухновенных учителей словесности, а затем благодаря русским православным философам она дошла до наших дней. Данное учение получило дальнейшее развитие в трудах В. С. Соловьёва, П.А. Флоренского, С. Н. Булгакова, А.Ф. Лосева и др. 
Глубокой разработкой этой философской и одновременно филологической традиции русская мысль, русская культура разительно отличается от западной. В западных учениях о языке (герменевтических, семантических, структуралистских) на первый план выступает информационная, логическая составляющая языка. Эта традиция развивает рационалистическую, кибернетизирующую линию (она есть и у нас): Слово - сигнал, слово - техническое средство. Американские лингвисты вообще отказались от понятия слова, чтобы не заставлять себя размышлять над сложным вопросом о природе и сущности слова [Будагов 1993]. 
Традиции же русской культуры и философии присуще рассматривать слово как нечто живое и одухотворённое. Концепция языка, развиваемая в трудах этих мыслителей, относится к лингвистической ветви школы всеединства и названа энергийно-ономатической по имени её центральной категории - имени (слова) и её онтологической трактовки - энергетической, а парадигма, с помощью которой развёртывается концепция в рамках программы цельного знания, - теоантропокосмической (совмещение в языке Божественного и человеческого начал) [Постовалова 1995:376]. 
Методологической основой современной лингвистики является данная парадигма постижения языка, сознательно ориентирующейся на следование идеалу цельного знания. Программа цельного знания разрабатывалась В.С. Соловьёвым, С.Н. и Е.Н. Трубецкими, С. Л. Франком, В. Ф. Эрном, Л.П. Карсавиным, а также П.А. Флоренским, С. Н. Булгаковым, А.Ф. Лосевым. 
В рамках этой программы учёные пытались воплощать христианский идеал цельности жизни и цельного познания в ситуации реальной разорванности разных сфер жизни и бытия человека - веры, знания, жизни и миропонимания, разобщённости разных сторон человеческого духа (разума, воли, чувства), разрыва между главнейшими сферами знания - философией, богословием, наукой. Эти мыслители разработали учение о единстве веры и знания, глубинной связанности и нерасторжимости всех сторон человеческого духа в познании о цельной жизни как единстве человеческого существования и миропорядка, жизни и миропонимания, о единстве разных сфер духовно-интеллектуальной деятельности человека - философии, богословия, науки - и пытались воплотить это учение в опыте своей жизни и творчества [там же]. Цельное знание, по В.С. Соловьёву, вместе с цельным творчеством сможет образовать цельную жизнь, основу которой составит подлинное общение с Абсолютом [1988]. Истина доступна только цельному человеку и цельное познание может осуществляться только посредством единения всех способностей человека. При таком познании открывается глубинная внутренняя связанность истины, добра и красоты и устанавливается связь между главными сферами познавательной деятельности человека. Целостное познание может быть осуществлено лишь целостным человеком, целостным духом подобно тому, как при Богопознании. 
Признание центрального характера лингвистического компонента все- 
единства - трактовка имени и слова как универсальной основы "всего" и попытка описывать имя и слово (язык) на той же универсальной основе парадигмы всеединства, что и другие области бытия, и даже внутреннее устроение Самого Абсолюта (см. подроб. раб. А.Ф. Лосева, С.Н. Булгакова П.А Флоренского). 
По христианскому вероучению, слово - начало всего созидания и творения. Слово - основная сила в природе и в человеке. Звук и, соответственно, слово - самое распространённое и универсальное явление, и сам человек - слово и вся Вселенная - слово (см. раб. св. Николая Сербского, св. Иоанна Кронштадского, С.Н. Булгакова и др.). Из сего следует, что в начале этого вселенского слова должно было быть самосущее Божественное Слово и что от Него и через Него сотворился весь мир как Его отзвук. И что иное в начале могло призвать к бытию слово, если не Слово? " В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно в начале было у Бога. Всё чрез Него начало быть, что начало быть" (Ин. 1, 1-3). 
Слово Божие* очеловечилось, то есть облеклось в человеческую плоть (материализовалось), чтобы вступить в общение с людьми. Воплощённый Словом Бог вручил его человеку (Бог – Сущее /самодостаточный/, человек – сущее /существующий за счёт кого-л. или 
чего-л.). Словами обозначается всё, что нас окружает: материальный мир и нематериальный. Словами молитв мы обращаемся к Богу, Богородице, всем 
истории, литературы, искусства, науки. По Булгакову, Имя Божие есть не только слово, Божественное слово, во всей глубине неисчерпаемости его значения, но и Божественная сила и сущность. Имя Божие есть Бог в смысле 
богоприсутствия, энергии Божьей. И в этом существенном значении оно понимаемо в молитве и в жизни. Оно начертано на всём мироздании и на всём человечестве, как в ангельском мире. Для него не закрыты все миры и бездны их, небесных, земных и преисподних. Оно проницает всё, ибо " вся тем быша и без него ничтоже бысть, еже бысть". Оно есть именование, в себе 
"Источник слова в мире есть Божественное Слово, которым небеса утвердились…" [Сербский 2004: 269]. Свт. Николай Сербский образно и убедительно объясняет, что слово – основная сила в природе и в человеке и, соответственно, слово - самое распространенное и универсальное явление, что человек слово и вся Вселенная - слово, но не самостоятельное и самобытное, а отзвук того Слова, Которое было в начале и через Которое всё начало быть [там же:232-241]. 
По учению Григория Паламы, непознаваемый в Своей Сущности Бог открывает Себя в Своих энергиях. Вот как А.Ф. Лосев в "Диалектике художественной формы" объясняет этот процесс: " Первоединое, или 
абсолютно неразличимая точка, сущность явлена в своём эйдосе. Эйдос явлен в мифе. Миф явлен в символе. Символ явлен в личности. Личность явлена в энергии сущности. И ещё один шаг. Энергия сущности явлена в 
имени… Имя есть осмысленно выраженная и символически ставшая определенным ликом энергия сущности" [1927б:30]. Эта философская модель Лосева строится путём развёртывания категориальной связки "Сущность - энергия Сущности". 
Из всего выше сказанного, вполне понятны и объяснимы экологические призывы и требования учёных, поэтов, писателей и др. оберегать чистоту слова от отрицательных процессов, связанных с нечутким, неграмотным, а то и просто безответственным отношением к нему. Разрушая слово, мы разрушаем веру, культуру, природу, народ, страну и, в конце концов, всё человечество, всю вселенную. Только общими силами, содействием, согласием народа – соборно - мы сможем сохранить слово, а через него, - ту целостность, которая дана нам Самим Словом. 
------------------------- 
* В одном из телевизионных интервью прославленная балерина Майя Плисецкая заявила: «Вот говорят, что в начале было слово, а я говорю, что в начале был жест?» Такая точка зрения этой великой балерины не могла не удивить тех слушателей, которые знакомы с Евангелией от Иоанна, в первой же фразе этого Евангелия Слово написано с большой буквы. Ибо это Бог. Раньше Бога, конечно, не могло быть ничего, даже жеста, несущее Имя Божие. 
§ 3. Язык как духовная реальность. 
 
В своей работе мы будем рассматривать язык как духовную реальность гумбольдтовской ориентации: язык как духовная реальность – 
это живая деятельность человеческого духа, единая энергия народа, пронизывающая собой всё его бытие, подлинная субстанция культуры, интерпретируемой как «творчество жизнепонимания» [Лосев 1993:541]. Язык, по афористическому выражению Гумбольдта, - это одновременно и орудия, необходимые для духовной деятельности, и колеи, по которым она совершает своё течение. Они – средства выражения мыслей и форма, 
определяющая собой образ мыслей; источники, питающие культуру своими интуициями, и вместе с тем и органы осознания этих интуиций. 
Язык – зеркало культуры, отображающее лики прошедших культур, интуиции и категории миропредставлений. Язык, согласно концепции лингвокультурологии, заложенной в гумбольдтовской программе, активно участвует во всех важнейших моментах культурного творчества – выработке миропредставлений, их фиксировании и последующем осмыслении. Он есть форма выражения и содержания мысли, само это обретённое и сохраняемое духовное содержание, а также инструмент его осмысления, орган самосознания. 
Под духовностью мы будем понимать то, что имеет отношение к высшим ценностям в человеке, в его душе, а также с действием в человеке Святого Духа и различных духовных сущностей. Духовность есть высшее достижение человеческой души (Архиепископ Лука Войно-Ясенецкий). 
В интерпретации духовности как лингвокультурологической категории наблюдаются две установки: имманентно-антропологиская и трансцендентально-синергетическая. В первой установке язык рассматривается в антропологическом пространстве, не рассматривается, а лишь намечается, предполагается направленность исследования на возможность выхода языка за его пределы. Здесь духовность определяется как то, что имеет отношение к высшим ценностям в человеке, его душе. 
В советское время под духовностью понимались высокие моральные качества человека. Дух всегда оставался и продолжает оставаться вне пределов внехристианских исследователей, работающих в аспектах человековедения. Многие из них и сейчас под духовностью подразумевают эрудированность, интеллектуальное развитие, пристрастие к театру, чтению и пр., однако всё это не тождественно духовности, а скорее ближе отвечает душевным устремлениям человека. Если следовать такому пониманию, мы упростим и даже исказим это несравненно великое, присущее только человеку понятие. Ведь сам термин подразумевает в себе сопричастность (событийность) духу. Истинная духовность заключается даже больше не в словах и знаниях, а в глубоком внутреннем преображении человека. 
Во втором подходе духовное в человеке видится как невидимое действие Святого Духа, и других духовных сущностей. Согласно этой установке, духовность связывается с действием активного личностно-волевого начала и рассматривается как синергшийное взаимодействие в человеке высших духовных сил и его готовности «соработничества» с этими силами. В рамках трансцендентально-синергетического понимания духовности Имя Иисуса есть духовная реальность. Это Имя для нас – мост между нами и Господом, через Него к нам приходят потоки Божественной силы. Это Имя свято и Оно освящает нас, когда мы Его призываем. 
Такой подход позволит нам включить в исследование новые объекты изучения, находящихся за пределами антропологического пространства, (например, включение микротекстов – клише и постоянных формул, текстов молитвословий). По свидетельству носителей духовного молитвенного опыта, в молитве на её высших стадиях «молится Сам Бог». Постижения духовности языка через такие тексты предполагает уже выход за пределы собственно научного познания в пространство религиозного созерцания и богословия. 
Итак, духовность – это бытие человека в высшем, нетварном Святом Духе. Именно в этом заключается основной смысл этого понятия. Отмечая многообразие проявлений духовности, проф. архимандрит Платон (Игумнов) выделяет из них три основных: 1) представление об уникальности человека как носителя разума; 2) словом духовность выражается неисчерпаемость, богатство и красота внутреннего мира человеческой личности; 3) духовность означает степень преображённости человека Божественной благодатью. 
Уникальность человека проявляется в носительстве им двух природ: материальной и духовной. Носителем материальности является тело человека, духовности его – душа и дух. 
В святоотеческом учении дух и плоть не противопоставляются, хотя и разграничиваются при рассмотрении. Вся человеческая природа несёт в себе Божественное запечатление и способна преобразоваться, всё более одухотворяясь. Духовный человек познаёт невидимое, приобретает духовное богатство, бездуховный – лишь видимые предметы. 
Древними подвижниками святости была высказана идея «обожения» человека, когда уже при земной жизни постепенно видоизменяется весь состав тела, приобретая совершенно иные свойства. Если в человеке преобладает лишь низшая (телесная) природа, то он физически и душевно томится, терзается в рабстве страстей и мирской суеты, что есть причиной возникновения и развития многих заболеваний. Вот почему только подчиняя телесное духовному, ведя духовный образ жизни, человек качественно преображается, становясь всё более способным к восприятию Божественных, духовных воздействий, причастным благодати. 
По мере духовного роста происходит процесс создания нового «внутреннего человека», который совлечёт старого, ветхого. Человек, одухотворяясь, по св. Серафиму Саровскому, накапливает Дары Святаго Духа. Духовность находит своё отражение в словах, поступках, мыслях человека, во всём его облике. Духовностью облагораживаются бытовые, общественные устроения, преображаются ремёсла, культура, искусство и наука. Из духовности рождаются нравственность, истинная мораль, порядочность, честность, красота отношений, человеколюбие и всё то, что мы понимаем под словом духовная культура. 
Именно с соприкосновением с высшим, духовным миром рождается всё наиболее значительное, изящное, непреходящее: в музыке, поэзии, живописи и в других областях человеческого творчества. Духовному опыту открывается иная жизнь, иные чувства, рождается иная любовь. Духовность облагораживает, освящает, обожествляет всё земное. 
Духовный опыт святых отцов наглядно показал миру реальный путь восхождения человека к Богу через осмысленный одухотворённый земной путь нравственного совершенствования. По преп. Амвросию Оптинскому, «мы должны жить на земле так, как колесо вертится, чуть одной точкой касаться земли, а остальным стремиться вверх, а мы как заляжем, так и встать не можем». 
В настоящее время опыт наших великих святых необходим всему человечеству. Как известно, все высшие достижения человеческой цивилизации во все времена были сопряжены с уровнем развития нравственности, культуры, а, следовательно, с духовностью. Только через обращение к духовным ценностям, созданными нашими предками, возможно и будущее возрождение России. 
Одно из самых важных ценностей духовной реальности русского человека является церковнославянский язык. «В настоящее время многие славянский язык не понимают, а между тем он несравненно красивее и богаче русского языка» (св. Варсонофий Оптинский). Церковнославянский язык - хранитель духовности нашего народа, корней нашего с вами языка, великой русской речи, незримо и таинственно связующей нас с Самим Христом. Восстановление этого языка в официальном статусе позволит возродить духовность русского человека и его ценности культурно-исторического и этического порядка. Церковнославянский язык был, как отмечал академик В.В.Виноградов, «национализирован русской культурой и, будучи священным языком,... постоянно обогащает, развивает народную речь». Н. К. Трубецкой отмечал: «Сопряжение церковнославянской и великорусской стихии, будучи основной особенностью русского литературного языка, ставит этот язык в совершенно исключительное положение. Трудно указать нечто подобное в каком-нибудь другом литературном языке». Вот почему русский язык становится понятным лишь в свете христианской веры. Он не может развиваться в пространстве, лишённом света Православия. Об этом очень хорошо сказал русский писатель И.А. Буниным: «Россия и русское слово (как проявление её души, её нравственного строя) есть нечто нераздельное». Русский язык, будучи наследником церковнославянского языка, по мнению В. Ганичева, является «языком-мостом, сакральным удерживающим началом, языком собирания и взаимного культурного общения». Языком, наш народ на протяжении тысячелетий создавал величайшие творения мировой духовной и художественной мысли - великую культуру слова - великое богатство. Это, прежде всего, Нестор-летописец, и митрополит Илларион, Иосиф Волоцкий, Нил Сорский, Тихон Задонский, Игнатий Брянчанинов, Ломоносов, Пушкин, Лермонтов, Крылов, Достоевский, Лесков, Толстой, Чехов, Есенин, и др. 
Русский человек с немеркнущей иконой Христа в своём сердце, с неугасимым фаворским светом, дивно озаряющим и согревающим его душу, и нетленным, неоскверненным русским языком сможет состояться и выстоять в духовной брани с мировым злом. О том, что случается с русским человеком, когда он отлучается от православной веры и русского языка свидетельствует русская история. Как свежи и правдивы слова Ф.М. Достоевского: «Русский человек без Бога – дрянь». 
Много десятилетий язык, оторванный от церкви и веры, сегодня стремительно чахнет. Разве можно назвать следующие слова, пополнившие современный русский словарь, его богатством (т.е. богатый в Бога): бабки*, баксы и грины (в значении деньги), бодипирсинг, бой-френд, гей-клуб, ксивник, имиджмейкер, китчмен, ништяк, лейбл, пиарить, пофигист, плюрализм, прикид, наркодоллары, хавальник, трансексуал, рэпер, бизнес- вумен, драйв, секс-шоп, шейпинг, шопинг, блокбастер, римейк, роуминг, саундтрек, пати, фифти, кастинг, блоггер, хакер и т.д.? 
------------------------- 
*Данное слово является омонимом, омофоном русского слова бабки 
(бабы). Внедрение такого слова в русскую речь – это осквернение тех, кого всегда почитали на Руси. Так повелось на Руси, что, русскую женщину с чистой душой, с огромным щедрым сердцем, достойную, верную, преданную, жертвенную, милосердную, одним словом, со «со знаком качества», всегда величали «русской бабой»: 
“На Руси воистину нет выше званья, 
Чем бабы русские, - угодно так Творцу!“ 
«Белые платочки», так их называют служители церкви, спасли русскую церковь от полного уничтожения: не дали врагу рода человеческого 
разрушить и закрыть все церкви в советское, безбожное время. Русские бабы были всегда и всегда будут той неоценимой великой силой, благодаря которой жива и будет жить наша русская земля. Надо нам, «потребителям» этого слова, крепко помнить, что мы наносим смертельный удар самой России-матушки, олицетворяющей единый образ Богородицы, Церкви и Русской земли. Она, как и русские бабы, имеет женское призвание самоотверженно по-матерински любить и прощать. Прости, Россия-матушка, заблудших своих детей, строящих новую державу, которая «слезам не верит», и, забывающие о Твоём в мире предназначении (одаривать щедро любовью каждого, и сострадать и скорбеть с теми, кто отвергнут миром и брошен на произвол судьбы). Особенно сейчас, когда в мире доминирует холодная практическая рассудочность, накопительство, жажда самоутверждения, успех любой ценой, наш долг отдать дань уважения и почтения нашим великим русским бабам, жизнь которых является примером служения Родине и ближним. 
Эти иностранные слова отражают не свойственные русской традиции, зачастую чуждые нам реалии. Агрессивно впихивая в нашу речь легионы иноязычных заимствований, нам методично вбивают в подсознание мысль о - 
том, что наш язык не поспевает за передовой цивилизацией. Но это суждение рассыпаются во прах от правдивых слов о языке, сказанные великим 
мыслителем 19 в. А.С. Шишковым: «Язык наш превосходен, богат, громок, силён, глубокомыслен. Надлежит только познать цену ему, вникнуть в состав и силу, и тогда удостоверимся, что не его другие языки, но он их просвещать может». О мудрости нашего языка говорит тот факт, что в языке нет таких слов-разрушителей как революция, терроризм, бандит, гангстер, махинатор, проститутка, гомосексуализм, вульгарность, рэкет, бутлегер, а также лукавых слов как толерантность, панацея, парвеню. А.С. Шишков, вознося хвалу русскому языку за то, что он не имеет слова революция и даже равнозначащего ему, возглашает: «Да не будет оно никогда тебе известно, и даже на чужом языке не иначе, как омерзительно и гнусно!» [2007:94]. Происходит уничтожение русского языка и создание нового искусственного средства общения для сторонников глобализации. Этот выдуманный сконструированный язык лишит будущие поколения нашего исторического и культурного наследия, наших корней. Так называемые «писатели-однодневки», некоторые политики, и даже учёные «не брезгуют» пользоваться таким новоязом, псевдоязыком. 
Какая-то страсть у наших чиновников заменять русские слова на иностранные. С помощью таких эрзац-заменителей разрушается монолитная единая система русской лексики: затуманивается, закручивается, убирается её основная суть, разрывается связь времён, нарушается преемственность поколений. Очевидно, наши «высокоумные» чиновники, употребляя незнакомые слова, уверены, что таким образом они выглядят умнее и значительнее. В этом отношении весьма показательно слово «сведения», «сообщения». В настоящее время его активно вытеснило мало понятное 
английское слово «информация» (information). Русское слово призвано напоминать о его высоком подлинном смысле. Оно возводит нас к самому Священному Писанию: «И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите» (Мф. 11,4). Внутренняя форма этих слов прозрачна и понятна русскому человеку: можно говорить о фактах, событиях лишь тогда, когда ты сам являешься их свидетелем, очевидцем. Чтобы убедиться в этом, давайте будем «зрить в корень», рассмотрим этимологию данных слов: слово «сведения» восходит к и.-е. ueid /uoid/uid – видеть, знать (ср. этимология рус. слова совесть: оно восходит к гр. слову syneid;sis «совесть, собств. сознание долга, из syn- со значением совокупности, соответствующего рус. co-, eid;so «буду знать, узнаю», ср. eid;s «осведомлённость»; эти слова eid- / (w)id- «видеть, «ведать», для перевода использована прист. съ- и глагол ведати «знать», в др.-рус. яз. это слово значило «разумение, понимание» и «совесть»). Как видим, русские слова «сведение» и «совесть» восходят к одной и той же основе. Это говорит о том, что сведения, сообщающие кем-л., зависят напрямую от его совести: какова совесть, таковы и сведения: у человека с чистой совестью сведения правдивы, у человека с нечистой совестью, сведения лживы. 
В глубине изначального своего смысла слово «сообщение» и есть именно причастность, непосредственное отношение самого человека к событию, факту, которые небезразличны также его соплеменникам: со+ общ+ение: корень об + суф. щ>шт – об – «вокруг» восходит к и.-е. ei со значением “идти». При этом толковании слово общ, исходным имело значение «то, что обошли вокруг», «земля, участок, границы которого устанавливались таким образом, далее – «люди, совместно пользующиеся определённым участком земли» [Цыганенко 1989:369]. Английское слово information - in+forma + tion восходит к лат. informare – придать форму, сформировать идею [Onions 1995:473], т.е. сделать сообщение угодное твоей воли, твоему желанию, твоему субъективному опыту. Это значит, что ваше сообщение не обязательно соответствует именно тому, что вы видите и слышите, а важно что, эти сведения передают собственные восприятия и желания того, кто их сообщает. Такое сообщение преследует одну цель: заставить того, кто принимает, получает это сообщение, видеть и слышать, как тот, кто сообщает эти сведения, т.е. сформировать идею выгодную для сообщателя. Вот почему это слово взято на «вооружение» современных средств массовой информации для «промывания мозгов». Идёт «информационная война», (а не война сообщений или сведений), делающая из нас «биомассу для общего пользования». На этой войне зомбируется сознание человека, и в итоге чего люди утрачивают свою самость, самобытность, язык, культуру и, в конце концов, Родину. «Мировой закулисе» легче управлять зомби, манкуртами. Мы можем сейчас назвать первые результаты этой долгой изнуряющей войны: нет Православной Российской Империи, нет Советского Союза, нет Югославии, разрушены огромные мусульманские государства, столкновение народов мусульманской и христианской веры, заложены мины замедленного действия в Европе – семена раскола, провокации, смуты уже посеяны. Какая ирония судьбы Европы: она только что объединилась в Европейский Союз, а уже выпущен «джин-раскольник» так называемыми хозяевами нынешнего миропорядка. И что будет дальше, одному Богу известно. 
Итак, согласно этимологическому экскурсу, английское information и русские слова сообщение, сведение не тождественны, более того, английское слово, рождённое гордыней человека, не может отразить тот высокий смысл русских слов, восходящих к Самому Священному Писанию, отражающих сотворчество (синергийность) русского человека с Богом. Это значит, что английским словом можно любой пакости придать красивую форму, и наоборот. Но, увы, об этом мало кто ведает. И таких примеров множество, которые подтверждают, что употреблять иностранное слово, когда есть более качественное русское слово,- значит умалять достоинство языка и народа, нанося непоправимый ущерб грядущему поколению. Такие насильственные языковые замены говорят об одном: русскому языку объявлена война. Идёт охота на русские слова. Как ни вспомнить здесь известного американского политолога Сэмюеля Хантингтона, который предсказал третью мировую войну как войну культур и цивилизаций, а не политических и экономических систем. 
Итак, сейчас идёт информационная война, а не война сведений и сообщений. С развитием информационных технологий и аудиовизуальных средств коммуникации средства массовой информации стали неотъемлемой частью нашей жизни. Они не только служат источником информации, но и меняют наше мировоззрение, форматируя наше сознание, внедряя нужные установки, стереотипы, цели для пропаганды социальных идей, политических образов, и массовой западной культуры и проч., угодные современному так называемому «демократическому» режиму американского «разлива». 
Руководители западных стран стали родоначальниками и лидерами таких феноменов, как информационно-интеллектуальное управление, информационная война, глобальные СМИ, и многих других современных методов проведения политики. 
Большинство международных организаций формируется под влиянием тех образов и парадигм мышления, которые разрабатываются по заказу государств и бизнес-структур Запада в научно-исследовательских центрах. Через эти организации, центры захватническая стратегия стран-заказчиков реализуется посредством разработки общественно значимых доктрин и концепций и внедрением их в сознании интеллигенции и политической элиты атакуемой страны. Со свойственным этим слоям нашего постсоветского общества болезненным преклонением перед западной мыслью эти идеи принимаются почти безоговорочно, и сознание «культурного ядра» начинает работать во внедрённом политико-экономическом русле. 
Невозможно не видеть, как с помощью глобализационных СМИ Россия всё более «покрывается» информационными агентами Соединённых Штатов – манипуляторами (фр. manipulateur > manipulation > лат. manipulus - горсть > manus – рука) с различными уровнями воздействия, профессионально рассчитанными как на «простой народ», так и на элиту. 
Распад CCCР и «социалистического лагеря в Восточной Европе вовсе не был конечной целью информационной войны США. Эти сдвиги, как оказалось, были не концом, а началом нового мирового процесса, конечным итогом которого было деление человечества как на меньшинство, имеющее право на прогресс и развитие, и большинство, обрекаемое на управляемую социальную деградацию, депопуляцию и вытеснение со своих территорий. Последняя грузино-югоосетинская война подтверждает тенденцию развития мира. Грузинские агрессоры, управляемые заокеанскими хозяевами, развязали войну как информационную, так и физическую под названием «Чистое поле», проводя политику открытого геноцида против южных осетин, под флагом «демократизации». Тех осетин и абхазов, которые не разделяют с ними американских ценностей, приказано им (понятно кем!) уничтожить. Такая участь ждала бы и абхазов, но планы их были разрушены. Российские войска принудили Грузию к миру. Одновременно с военными действиями грузинский лидер проводил также мощную информационную атаку против России – по всему миру СМИ вещали ложь, форматируя сознание читателей и слушателей, создавая из России образ агрессора, захватчика. С начала казалось, что в европейском и американском пространствах информационная война Россией была проиграна. Но правда всегда приходит на смену лжи, какая бы утончённая и изощрённая она не была, и кто бы, и сколько бы за неё не заплатил, большая часть мировой общественности всё же стала постепенно различать, где правда и где кривда. Но весьма дорогой ценой Россия заплатила за правду – убиты десятки миротворцев, погибли тысячи южных осетин, десятки тысяч беженцев, не говоря уже о колоссальных разрушениях в Южной Осетии. Цхинвал – это просто современный Сталинград! Вот какую цену заплатил народ за ложь и манипулирование сознанием мировой общественности! 
По утверждению специалистов по массовым коммуникациям, манипулирование – это «инженеринг содержания» личности за счёт свободной воли. К манипулированию прибегают политики, телепроводники, специалисты по маркетингу и т.п. Сегодня манипулирование сознания осуществляется, в первую очередь, с помощью телевидения, наиболее массового средства коммуникации. Причём манипулятором может быть компетентный политик, комментатор, ориентированный не на реальную действительность, а на символическую реальность. Более того, он отлично владеет средствами современного манипулирования нашим сознанием. Каждое слово, каждый жест и даже выражение лица продуманы заранее и направлены на то, чтобы внушить вам заказанный его «хозяевами», чуждый вам взгляд на обсуждаемое явление или событие. Вы можете не заметить, как помимо своей воли перешли на их сторону. В своих выступлениях манипулятор использует «виляющие», двусмысленные слова, например слово «толерантность» вместо слова «терпение», «плюрализм» вместо «многообразия», «секуляризация» скрывает коварное желание Запада освободить русский народ от церковного влияния. Данные слова составляют антиправославную триаду в книге « Русское общество и Православная Церковь» (автор З.Кнокс), предназначенную для разобщения русской нации, цель которой исказить и ограничить до минимума благотворное влияние Русской Православной Церкви, воспрепятствовать духовно-нравственному возрождению и консолидации русского народа под церковным омофором, противостоять стихийному неприятию народом тех аморальных постулатов, которые навязываются России странами Запада, в целях колониального порабощения, захвата наших природных богатств. З. Кнокс заявляет, что Русская Православная Церковь препятствует развитию гражданского общества, мешает развитию его активности. 
В настоящее время, время возвращения русского народа к вере, возрождение Святой Руси, мы являемся очевидцами той страшной ожесточённой войны, которую ведут враждебные сатанинские силы против нас на всех уровнях - информационном, демографическом, экономическом и политическом, навязывая нам западные ценности. 
Приведём примеры. Манипуляторам на начальном этапе российских реформ удалось внушить людям многое, противоречащее их интересам. Они поверили, что приватизация общественной собственности приведёт к всеобщему благоденствию. Сейчас мы все расплачиваемся за свою доверчивость. 
Тема голодомора, постоянно эксплуатируемая нашими демократами и братьями-славянами на Украине, - яркий пример манипулирования историческими фактами. По словам политиков, ангажированных нынешней президентской командой Украины, голод – результат деятельности большевиков – коснулся только Украины. Очернение истории в угоду власти имущих наносит колоссальный вред на отношения России и Украины – частей Святой Руси, оскорбляет тех, кто хорошо помнит эту историческую трагедию, которую пережили многие люди, жившие на юге и в центре нашей большой страны – Советского Союза. По словам Смирнова И.П. , манипулирование – это ловкое обращение с людьми, как с объектами управления, действие, во многом схожее с работой фокусника, создающего некую иллюзию реальности [2008, №8:39]. Вот ещё один показательный пример: в августе 2008 года весь Православный мир отмечал 1020-летия Крещение Руси. Все ухищрения и трюки «оранжевого» Президента Украины Ющенко по разделению Русской Церкви лопнули как мыльные пузыри после приезда на Украину Святейшего Патриарха Алексия II. Ставя Божие на службу кесареву, манипулируя религией в политических целях, Ющенко ставит свою волю выше воли Бога, а значит, потерпит поражение. Как сказал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II: « Ни границы, ни пространства, ни воля отдельных людей не властны над великой и непреодолимой силой – духовным, молитвенным единством святых угодников Божиих, которые оставили нам в наследие единую Церковь Христову. И все мы свято верим, что не с теми или иными проектами мироустройства нам следует связывать поиск духовного благополучия наших народов, а с верностью тому духовному наследию, которое оставили нам наши великие предки». 
Одна из наиболее опасных особенностей информационного оружия в том, что народ и не осознаёт агрессии и даже оккупации его духовного склада. Чтобы сохранить захваченные рубежи манипулятор добивается изменения целевых установок оккупированного духовного пространства в выгодном для себя направлении. Последние двадцать лет незаметно для людей изменены целевые установки глобального порядка в мире. 
К счастью в нашей стране, изменение целевых установок ещё не приняло необратимого характера. Это означает, что духовное пространство пока не утрачено нашим народом. 
Известно, что главным критерием победы в информационной войне – это отказ завоёванного народа от своей веры, национальных традиций и государственности. Для народа признак поражения – полное признание морального авторитета культуры агрессора, духовное порабощение. Как видим, решающее действие информационной войны происходит в духовном пространстве. 
В настоящее время государственность России держится только на фундаменте, наработанном предыдущими поколениями. После многочисленных потрясений на исторической территории Российского государства единым остались Церковь, культура и язык. Это значит, что в информационной войне сохранена целостность религиозного, культурного и языкового пространства. 
В настоящее время крайне важно создать и развить стратегию Информационной безопасности России и её Православной Церкви, национальной культуры и, прежде всего, её великого русского языка с чётким определением критериев допуска информации извне. Успеху в борьбе с форматированием, манипулированием общественным сознанием способствовало бы развитие действительно независимых средств коммуникации, благословленные нашей Православной Церковью. В первую очередь это касается новостей, которые в настоящее время сопровождаются комментариями, угодными тем, кому принадлежат эти СМИ. 
Последние двадцать лет западная информационная система особенно бьёт по словесным корням Древа русского языка, который был сотворен Отцом Небесным. Русские слова прозрачны и понятны. Подмена русских слов бес- корневыми словами помрачает веру, погашает инстинкт самосохранения и заменяет здравый рассудок самоубийственным. 
Сейчас, уже который раз, мы убеждаемся в правдивости слов А.С. Шишкова: « Где чужой язык употребляется предпочтительнее своего, где чужие книги читаются более, нежели свои, там при безмолвии словесности всё вянет и не процветает». 
«Так корни говорят листам: 
Мы те, 
Которые, здесь роясь в темноте, 
Питаем вас. Ужель не узнаёте? 
Мы корни дерева, на коем вы цветёте. 
Красуйтесь в добрый час. 
Но только помните 
Ту разницу меж нас, 
Что с каждою весной 
Лист новый народится, 
А если корень иссушится, 
Не станет дерева, ни вас. (И.А. Крылов). 
Итак, мы должны быть бдительными при переводе русских слов на иностранные. Заимствование возможно только в том случае, если в русском языке нет соответствующего слова. Зачем было менять русское слово «нравственность» на «мораль», «разномыслие» ; «плюрализм», «соглашение» ; «консенсус», «задор» ; «драйв», «праймериз» ; «предварительные выборы; «помилование» ; «амнистию», «толкование» ; «интерпретацию», спад (в экономике) ; «рецессия», «восстановление» ; «реабилитацию», «возмещение» ; «компенсацию», «проверка» ; «инспекцию», «свидетельство/ удостоверение» ; «сертификат», «заявление» ; «декларацию», «регулирование» ; «индексацию», «сальдо» ; «остаток», «действительный/ настоящий» ; «реальный», «свободный» ; «либеральный», «народный» ; «демократический», (межд.) «добро!» ; «окэй!», «здорово!» ; «вау!», «ой!» ; «упс!» , русское выражение «прости меня» заменили совершенно не на эквивалентные «пардон», «сори», прости восходит к русскому слову «опростай» - освободи меня от гнева твоего и наказания (СР. пардон ; pardon восходит к лат. perdonare - дать дар, пожертвование и sorry ; др.анг.sar - боль (первон. Физическая), и т.д.?! Разве это развитие языка, когда исконно русские, родные слова – прозрачные, сохраняющие «искру Божию», заменяются на искусственно созданные, непонятные, чуждые русскому духу, слова? Нам представляется, что такая замена удаляет русского человека от своей исконной культуры, своего языка. Такое внедрение в коллективное бессознательное чужих образов-символов способствует не только размыванию граней между добром и злом, а также «пропаганде» вседозволенности и безнаказанности - «что хочу, то и ворочу». 
Тот, кто употребляет такие слова, не совсем осознаёт, какой вред своей собственной духовности, культуре, образованию он наносит. Замена русского слова «терпимость» на английское слово «толерантность» призывает к терпимости к врагам Христовым. По мнению Г.К. Честертона, 
« Толерантность - это добродетель людей, которые ни во что не верят». 
Вот вместо привычного слова «капиталовложения» появились хитрые «инвестиции», которые незаметно для народа стали огромным бременем для всей страны. 
В глобальном мире возникновение таких замен как результат отрыва знака от значения - сначала в лингвистике, а затем - в широком 
общекультурном смысле, открывает возможность паразитарного существования знаковой «реальности», в отрыве от сферы действительных значений. «... На смену значению»... фиксирующему отношение между означающим и означаемым, приходит «означивание», выводимое из отношений одних означающих» [Панарин 2003:272]. 
По мнению известного современного русского богослова о. Александра (Шаргунова), «слово, отягчённое избыточным интеллектуализмом, особенно, там, где утрачена простота жизни во Христе, не может быть созидательным» [РД, 2007, №12, с 26]. Ещё русский поэт А.П. Сумароков говорил: «Восприятие чужих слов, а особливо без необходимости, есть не обогащение, а порча языка». 
Если принять православную истину, свидетельствующую о том, что слово энергетийно, что оно повелевает, то надо будет признать, что выше названные слова не способны будить и повелевать, они только несут зачастую Богопротивные повеления. 
Как видим, с помощью «неправедных» усилий, трудов «высокоумных» представителей нашего народа углубляется экологический кризис языка и культуры. И это, увы, представители «российского народа, которые всегда был крепок языком и верою» (А.С. Шишков). Сегодня идёт духовная борьба, и победить в ней сможет наш народ лишь тогда, когда духовно и нравственно очистится наш язык, и возродятся наши культурные ценности, традиции и обычаи. 
Мы верим, что животворная энергия добра и блага, заключённая в русском языке, самым непостижимым образом очеловечившая мёртворожденную коммунистическую систему, сможет справиться с кознями лукавого, и переплавит всё приобретенное, откинув ненужное, вредное, чуждое, очистится; и вновь чистое золото слова выльется великим русским народом в формы необыкновенно дивные, досель невиданные! Разве может праздновать победу английский язык над русским, если в английском языке воскресенье (почитание Воскресения Христова) означает Sunday букв. солнечный день (почитание языческого бога солнца)!? Приведём ещё примеры: весьма показательно слово образ: оно восходит к древнерусскому, старославянскому образъ - «икона» [Цыганенко 1989:267], образ Божий; безобразие – потеря образа Божия. В русском слове образование – формирование образа Божия – духовный /сакральный компонент превалирует, предполагая, прежде всего вертикальный путь развития человека; английское же слово education восходит к лат./ ;duc;re / ;ducere –;duce – вести, тянуть, тащить вперёд – зд. прагматический /профанный компонент значения, будучи ведущим, индуцирует горизонтальный путь развития западного человека [Onions 1995:301]. 
Английское слово image восходит к лат. im;gin;re – воображение, представление, фантазия, а также к лат. imit;riо – подражание, имитация, подделка. Чтобы понять истину этого слова, нам представляется интересным принять во внимание то обстоятельство, что в древности люди гадали по расположению кишок в животе жертвенного животного. В этой связи рассматриваемое слово image (i-mago/in-mago) можно соотнести с Magen «живот»: именно в нём древние видели тот образ, который говорил им о будущем (ср. и.-е. ei резать, вырезать) [Маковский 2005:275]. Русское слово «образ» призвано напоминать нам, что мы, люди, есть образ и подобие Божие. В основу внутренней формы английского слова положен языческий ритуал. В наше время, когда возрождается язычество, языческие ритуалы, совсем неудивительно, что русское слово «образ» активно вытесняется словом «имидж». Сейчас в век подмен, интерпретаций, перетолковываний имидж (образ) человека формируется в соответствии с требованиями современной цивилизации, которая не приемлет человека как образ Божий. Только образ, который имеет знаковое значение, будет имиджем. Например, сам по себе убийца не может иметь имидж убийцы, ибо он таковым является. Имидж – это узнаваемый стереотип, театрализованная маска, на которой есть спрос, и при этом - полная анонимность подлинного лица. Такой маской может быть «имидж» респектабельности или сильной личности, или чудака, или эпатирующего публику артиста. Как видим «имидж» – это не реальный образ, а подмена этого образа. Английскому слову «имидж» соответствует русское слово «личина» – подобное лицо, похожее на лицо, олицетворяющее собой пустоту, лжереальность как свойство всего нечистого, лукавого и злого. «Личина» – это знак оборотня, перевёртыша, а главная цель «имиджа» – это скрыть настоящее лицо, обесценить и подставить под сомнение его подлинность и сохранить его анонимность. Сейчас, когда жизнь подменяется рационалистически сконструированной игрой, когда реальность развоплощается: и все и вся могут быть отчуждены от своей сущности, когда стираются грани между правдой и ложью, уравнивается в правах добро и зло, добродетели и грехи, «имидж», т.е. «личина», весьма востребован современным искусством (арт), политикой и проч. Хочется отметить, что «имидж» ласкает ухо нашего обывателя, ему кажется, что оно благозвучнее, таинственнее, загадочнее, нежели «личина» со своей прозрачной внутренней формой (ср. русское слово «образина»), - оно откровенно уничижительно передаёт смысл подмены и лжи, а также его коренное слово «лик» насилию противится, не поддаётся заменам на заимствованное словом. Вот поэтому сейчас ничто и никто не препятствует «творению имиджей», особенно в искусстве (арт). Это уже становится тотальным явлением, превращаясь в мировоззренческий метод. 
О неувядаемой сакральности русского языка красноречиво говорит слово правда, означающая субъективную истину, через которую русский человек может прийти к объективной истине, но не наоборот. Этимология этого слова сохраняет для будущих потомков, какой путь они должны выбрать для правдоискания, для поиска истины. Этот путь есть «прямой и ровный», крепко памятуя, что «Бог есть правда». Русское слово правда восходит к Св. Писанию: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14:6). «...приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мф. 3,3). В молитвах мы обращаемся к Богу: «Солнце правды, Христос Бог наш»; «Тебе кланятися, Солнцу правды...». И только тот человек может быть свободным и независимым, кто познал Бога и придерживается слова правды в любых жизненных ситуациях: «... и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8,32). Истина не ограничена ни временем, ни пространством, ни законами, ни языками, ни обычаями. Законы перед истиной бессильны, там любовь кормит и поит до сытости - ныне и во веки [Сербский 2004:273]. 
Русские всегда размышляют об истине и неустанно ищут её на земном пути. В этимологии русского слова правда и английского - truth сокрыта тайна пути правды этих народов. Русское слово правда восходит к праславянскому слову pravьда, которое, в свою очередь, развилось из праславянского слова pravъ «истинный справедливый» + суф. ьд- а, образующий абстрактные имена со значением свойства, выраженного производящей основой. Есть несколько предположений возникновения праславянского слова pravъ: 1) в результате контаминации (скрещения) слов premъ «прямой и orvь- nъ «ровный»; 
2) связь с и.-е prous «вперёд направленный, впереди находящийся» (pro- «перёд, впереди». Первоначально слово pravъ означало «вперёд направленный», а затем – «прямой, ровный», «истинный», «такой как надо» (ср.: с латыш. pravs «значительный, видный» лат. probus «хороший» [Цыганенко 1989:323]. 
Нижеприведенные наставления о правде свт. Николая Сербского очень точно передают истинную «природу» русской правды: о связи правды в мире с благодатью Божией: 
«Быть алчущим и жаждущим правды – значит быть алчущим и жаждущим Бога». 
Прилагающий к себе одну меру, а к людям другую, корчемствует (букв. торгует) святостью, ибо торгует правдой, а правда свята». 
«Ткань правды тоньше шёлка, но незримо и надёжно охватывает оба мiра, тогда как ткань насилия с виду груба и прочна, но легко рвётся». 
«Человек, направившись по пути правды, пусть идёт по нему обеими ногами, а не так, чтобы, ступая на него только одной ногой, другую закидывать на путь неправды». 
Английское слово truth развилось из слова truе «верный, преданный», которое соотносится со значением «дерево» («крепкий как дерево» > «надёжный», «верный»: ср. drou/dru «дерево». Кроме того, значение «верный, правдивый» может соотноситься со значением «рогатый скот» (по поверьям древних, корова, бык и др. – небожители, божества, объекты поклонения): ср.: taurus «бык»; латыш. versis «бык»; лат. verus «правдивый»; болг. правда «скот». Возможна также связь с и.-е. der/ter «ударить и и.-е. der/ter «гореть» (очищение ударом или огнём) [Маковский 2005:483]. 
Согласно этимологии этого слова, оно восходит к языческим верованиям. Можно предположить, что в английской «правде» латентно присутствуют также следующие семы (смыслы): «твёрдый», «грубый», «сильный», «насильственный», «властный», «жестокий, «коварный». Как видим, этот этимологический экскурс объективно вскрывает «природу» не только слова «правды», но и качества носителя такой правды, а также средства, которыми она распространяется, «популяризируется» в мире. Весь исторический путь «британской правды» всегда находился и находится на кончике ножа, стрелы, копья, ружья, т.е. грубой силой, насилием, коварством, жестокостью она (правда) прокладывает себе путь в мире. Исторических фактов, подтверждающих наши слова, огромное количество. Но наша задача, не вдаваясь в исторические, политические и интеллектуальные «обличения», заключается в том, чтобы, прежде всего, выявить его корни («зри в корень») религиозно-нравственного порядка, которые несомненно, изначально заложены в самом духе народа, в его языке («язык – дух народа» Гумбольдт). Однако ткань такой правды хоть груба и прочна, но легко, увы, рвётся. 
В настоящее время «правда» стала большим дефицитом в Русском мире. Люди лгут на каждом шагу: лгут друг другу и себе самим, лгут политические и общественные деятели, лгут СМИ, лгут дома, лгут на улице, одним словом, лгут везде и повсюду. Лживыми воспитываются дети. Ложь как моровая язва, как раковая опухоль поражает нас всё глубже и безысходнее. Лживые порождают лживые слова, и вот уже лживое искусство, лживая культура, лживая политика, лживая семья, наконец, лживая страна. И до религии уже добрались. Святая святых в страшной опасности посягательства лжи. 
Известно, что ложь чужда истине, какой бы безобидной внешне она ни казалась. Лукавство порождается ложью, а отец лжи, как утверждает Св. Писание, есть сам дьявол (Ин.8.44). Немало обличающих лукавство высказываний содержат книги Ветхого Завета, что свидетельствует о древних традициях нравственного неприятия этого порока: «Отвергни от себя лживость уст, и лукавого языка удали от себя» (Прит. 4,24). Лукавство сопряжено с хитростью, коварством, оно неоткровенно, притворно, двоедушно. Лукавство у таких людей прикрыто личиной дружбы. Сладкоречивость таких людей сбивает с истинного пути тех, кто их слушает. 
В силу лукавства сердца человеческого возникает неправда. А ведь «лукавое сердце, - учит св. Симеон Новый Богослов, – корень и источник греха». «Как от горького корня и ветки, и листья, и цветы и плоды – всё горькое, так и у лукавого человека и походка, и взгляд, и вид, и действия лукавы» - писал свт. Иоанн Златоуст. Св. Нил Сорский поучал: «Лукавые помыслы отлучают человека от Бога». Даже для красного словца нужно избегать неправды. Духовный человек целостен, чист и свободен ото лжи, что находит отражение в выражении его лица, прямом, лучистом, открытом взгляде, ровном искреннем голосе, его языке, речи, и в справедливых поступках. 
В наши «дни лукавы», как говорил апостол Павел, (Еф. 5,16) надо быть более бдительными и постоянно ежедневно давать отчёт перед своей совестью, не навредил ли ты кому-л. или чему-л. мыслью, словом, делом, памятуя о том, что только правда ведёт к вечности в своей первозданной чистоте: «Верный в малом и в большом будет верен» (Лк.16,10). Мы должны вести внутреннюю борьбу даже с малейшими проявлениями лжи, не только в большом, но и в малом, даже для связки слов или красного словца стремится избегать неправды. «Есть лукавство, и это мерзость» (Сир. 19,20). Думать одно, говорить второе, а делать третье – девиз политиков и интриганов. «Душа такого человека (лукавого) всегда исполнена печали, мысли его всегда угрюмы» (свт. Иоанн Златоуст). 
Духовный же человек стремится очиститься от скверны лжи, стать целостным и просвещённым и чистым, чтобы врата правды открылись в жизнь вечную: «Отверзите мне врата правды: вшед в ня исповемся Господеви. Сйя врата Госполня, праведнйи внидутъ въ ня» [Пс. 117, 19]. 
Причащаясь Святых Христовых Таин, мы верим, что Они помогут нам избавиться от «лукавых помыслов, и помышлений, и предприятий, и тёмных лукавых духов», и Господь «сохранит нас от всякого дела и слова душетленного». 
Приведем еще один, пример, подтверждающий сакральное удерживающее начало нашего языка, как он сохранял нас и питал нас этой созидающей силой, которая сотворила русского человека, его душу, феномен русскости как таковой. Таким словом является русское слово «просвещение» - его нет ни на одном языке. Как ни вспомнить здесь толкование действий «просвещения» великого нашего Н.В. Гоголя: «Просветить не значит научить, или наставить, или образовать, или даже осветить, но всего насквозь высветлить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь» [2001:105]. Слово это восходит к Св. Писанию: «Опять говорил Иисус к народу и сказал им: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин. 8,12). Слово это взято из церковнославянского языка. В церкви мы можем слышать, как священнослужитель произносит такие слова: «Свет просвещенья!», «Свет Христов освещает всех!» В наших ежедневных молитвах мы просим Бога: “Ты Сам, Владыко, всяческих Творче, сподоби мя истинным Твоим светом и просвещенным сердцем творити волю Твою, ныне и присно во веки веков. Аминь» (из молитвы св. Макария); «Ты бо еси истинный Свет, просвещаяй и освещаяй всяческая, и Тя поет вся тварь во веки веков. Аминь» (из молитвы св. Василия Великого); «Темже молим безмерную Твою благость, просвети наша мысли, очеса, и ум наш от тяжкого сна лености возстави...» (из молитвы св. Василия Великого); «...или ещё окаянную мою душу просветиши днем?»... (из молитвы св. Иоанна Дамаскина). Учением Евангельским весь мир просвещается. Величая апостолов Петра и Павла, мы благодарит их за то, что они «весь мир ученьми своими просветившия и вся концы ко Христу приведшия». 
Потоки Божественной силы нисходят от Бога освящают нас, мысли, очи, и ум наш, и очищают их от всякие скверны плоти и духа. Бог словом, освящает, просвещает и спасает человека, и через слово приводит к Себе. Человек Словом то и создан! «Во свете твоем узрим свет!», «Сице и мене темныя зеницы душевныя просвети...». Так молимся мы Господу, чтобы Он просветил нашу тьму и даровал нам способность видеть в Своём свете тот свет, который приводит ко Христу. 
В самом творении уже присутствует свет. Как говорит св. Кирилл Иерусалимский, Господь сотворив человека, просветил его изнутри Своим благодатным светом. Нам только нужно приложить усилия, чтобы увидеть в себе свет естественной правды, свет совести, который светит в нас, и никакая тьма не может его объять. Всякий раз, когда человек идёт во тьму греха, этот свет хочет остановить его. Это еще не свет Христов, но напоминание о нём. Так сказано о Предтече: он не был светом, но был тем, кто свидетельствует о свете. 
Чтение слова Божия должно просвещать не только души, но и тела, как и церковные Таинства. В молитвах ко святому причащению в надежде на своё спасение человек обращается к Богу с такими словами: «Слове Божий и Боже, угль Тела Твоего да будет мне помраченному в просвещение, и очищение оскверненной души моей Кровь Твоя»; «Душею и телом да освящуся, Владыко, да просвещуся, да спасуся, да будет дом Твой причащением священных Таин, живущаго Тя имея в себе со Отцем и Духом, Благодетелю Многомилостиве». Просвещением Духа Святаго происходит обожение человека. Значимость этого священнодействия прослеживается в толковании В.И. Даля слова «просвещать кого-л.» - даровать свет умственный, научный и нравственный, поучать истинам и добру; образовать ум и сердце: «Ты просветил и наставил нас, Богочеловече!»[1998: 132,т.3]. 
Без света Христова (Христос есть Свет, просвещающий всякого человека, приходящего в мир), но и среди нас, запечатленных этим светом в Таинстве миропомазания, когда мы приняли печать Духа Святаго после Святого Крещения. Светом Преображения мы должны измерять всё, что происходит с нами. Известно, что многие святые видели этот нетварный свет. Приведём пример, наверняка, многим известный: послушник св. Серафима Саровского Николай Александрович Мотовилов увидел, как во время беседы о смысле христианской жизни св. Серафим преобразился, и лицо его просияло, как солнце. И он (св. Серафим) сказал, что если бы знал человек, для какой радости создал его Господь, к какому свету он призван, то согласился бы тысячу лет терпеть самые страшные страдания, и благодарить Бога за то, что ему дано. 
К сожалению, люди, живущие в безбожный период, высшее таинственное начало, которое именуется Духом, остаётся вне их жизни, вот почему лексикографы такого периода трактуют это понятие следующим образом: «просветить кого-л.» - это сообщить кому-л. знания, распространить среди кого-л. знания, культуру» [Ожегов 1964: 611]. Мы являемся живыми свидетелями, как человек, будучи помраченным от такого «просвещения», оснащённый безбожными знаниями и культурой, приблизил конец света для всего человечества и для всей Вселенной. И теперь снова разгребает свои, так называемые научные и анти-культурные «авгиевы конюшни», пытаясь найти правильный путь восстановления порушенной Православной культуры, науки, и, конечно, страны. 
На примере ряда слов (на материале русского и английского языков) рассмотрим динамику развития их сакрального компонента. Ритуальные слова помолвка (ср. анг. betrothal / be + truth - правда/). В основе слова engagement /en+ gage - залог/ - помолвка - содержится прагматический элемент (залог предполагает «что-то материальное, конкретное», который обусловливает возникновение развития профанных значений разнообразной семантики и различной оценки (положительной, нейтральной и отрицательной): 1) дело, занятие; 2) свидание, встреча, приглашение; 3) обязательства; 4) воен. бой, стычка; 5) тех. зацепление. 
Русские слова откровение, искупление (грехов) сохраняют сакральное значение, однако тождественные английские слова 1) revelation /лат. re + velum- покрывало, вуаль, завеса/ и 2) redemption / re + emera - покупать, брать / - приобретают ряд профанных значений: 
1) раскрытие (тайны и т.п.); разоблачение; 
2) а/ выкуп, выплата; б) освобождение, спасение. 
Этимология этих слов зиждется на словах прагматического характера: в первом слове revelation – это «материя»; во втором – это прагматическое действие – «покупать, брать». Последнее слово связано с средневековым в западной церкви обычаем «выдавать индульгенции» (лат. indulgentsia - снисходительность, милость): католическая церковь от имени папы Римского выдавала грамоты об отпущении грехов за деньги или за какие-л. заслуги перед церковью. Русское слово «искупление (грехов)» предполагает большую работу сердца, души, ума чтобы очиститься, измениться, исправить свой путь к Богу. Прагматический компонент английского слова раскрывает способность западного человека найти совсем другие средства (земные): готового скорее не искупать грехи, а выкупить их посредством денег или каких-л. других средств, что, естественно, на самом деле вообще невозможно и звучит, мягко говоря, наивно. 
Понижение смысла В. Ирзабеков прослеживает в следующих русских словах сожитель/ сожительница. В исконном смысле это слово употребляет А.С. Пушкин в «Капитанской дочке»: «Гости требовали вина, хозяин кликал сожительницу» (зд. хозяин – священник Герасим, а сожительница – попадья Акулина Памфиловна). Ныне это слово отдаёт не вполне чистым духом – вкралось в них что-то тёмное, нечистоплотное. В исконном смысле слово соревнование, некогда произносимое возвышенно, торжественно означало совокупность духовных усилий, ревность ко Христу, стремление к святости, а не как сейчас - «состязание и соперничество за первенство»[2007:141]. 
Русскому слову пророчествовать соответствует английский глагол to divine, восходящее к лат. divinus/divus - Богоподобный >deus - Бог. Однако в секулярном, либеральном мире английское слово впоследствии приобретает профанное значение с отрицательной коннотацией: заниматься ворожбой. И ещё пример: рус. благочестивый соответствует английскому слову pious, сакральное значение которого получает развитие в сторону отрицательной коннотации: ханжеский, лицемерный, льстивый. С этим значением данное слово принимает участие в образовании ФЕ pious fraud- ложь во спасение; «святая ложь». Очевидно, под влиянием данного выражения в конце 20-го в. в русском языке появляется разговорное лукавое выражение: «святая ложь» с таким же значением. 
Пока это выражение не получило народного одобрения в русском языке, и не зарегистрировано в толковых академических русских словарях. Хотя появление в быту такого выражения ещё раз наглядно нам показывает, что проблема экологии языка весьма актуальна и важна. Похоже «гром уже грянул», коль такое выражение у нас на слуху. Безбожные люди в безбожное время «плодят» не только безбожную лексику, а также их действия пропитаны тем же духом - духом лжи, лукавств и коварства. 
Некоторые церковно-славянские слова вошли в разговорную речь, став профанными словами с прагматической оценкой (+), например: благодать – первон. милость Господня, дар Духа Святого, помощь Божия, дары Божии всем созданиям; перен. изобилия земных благ; разоблачать – первон. снять облачение (о священнослужителях) (нейтральная оценка); перен. «раскрыть злоупотребления, враждебные действия» (+); воздержание – первон. приготовление к таинству причащения; в целях покаяния полный или частичный отказ от еды или питья (+); перен. умение воздержаться, отказаться от чего-л. (+) 
Сакральные слова, став профанными, получают развитие в сторону отрицательной оценки, например: позор - первон. зрелище (нейтральная оценка): нисшедши на позоръ – вышедши посмотреть; перен. бесчестье, постыдное, унизительное для кого/чего-н. положение, вызывающее презрение (-); позорити – первон. быть зрителем чего-л.; перен. навлекать позор на кого-н.; брань – битва (сражение с нечистой силой, с врагами Иисуса Христа) (+), перен. ругань (-) и т. д. 
В настоящее время некоторые слова духовной лексики с отрицательным значением приобретают положительно-оценочный смысл. Приведём примеры: слово прелесть - первон. заблуждение, прельщение, обман; перен. привлекательность, обаяние - заимствовано из ст.-сл. прэльсть – «обольщение, соблазн (-): (прэ – прист. означает чрезмерное или просто сильное действие + /сущ. льсть – «обман, хитрость» заимствованное из др.-герм. яз. lists «хитрость, козни»/; др.-рус. прэльсть - «обман, хитрость, коварство, угодливое восхваление». Значение «привлекательность, обаяние, нечто очень красивое, прекрасное» (+) в русском языке появилось в 18 веке, период отступления русских людей от христианских ценностей, отпадения от Церкви, Господа Иисуса Христа. Первоначальное значение становится архаичным, его употребление прослеживается только в церковной лексике. Переносное значение становится доминирующим. Это неудивительно, человек постепенно, отпадая от Истины, уже не пугается козней, лукавства врага рода человеческого: утратив Божью благодать, его душа каменеет, черствеет, мертвеет и помрачается. Всё, что было грешным становится обаятельным, очаровательным, «прелестным». Вот как Исихий Пресвитер описывает, каким образом душа заболевает и, в конце концов, погибает. Поскольку душа создана Богом простою и благою, она «услаждается мечтательными прилогами диавола и, обольщаясь ими, подбегает к нему, злокозненному, будто к доброму... и смешивает таким образом свои помыслы с мечтанием бесовского прилога» [Влахос 2004:112]. 
Обращает на себя внимание, что не во всех словарях первоначальное значение этого слова упоминается, например: в словаре В.И. Даля мы ещё находим данное значении: «прелесть что обольщает в высшей мере; обольщение, обаяние; 2) мана, морока, обман, соблазн, совращенье от злого духа; стар. ковы, хитрость, коварство лукавство, обман; красота, краса, пригожество и миловидность, изящество; что пленяет и льстит чувствам, или покоряет себе ум и волю», например: Прелесть светской жизни. Не спасает чёрная риза от прелестей. Это прелесть, какая работа! Не красавица, а прелесть! После этой прелести, как это рыба, только пальчики облизать! 
Однако в современных словарях первоначальное значение слова прелесть уже не фиксируется: например, в словаре Ожегова данное слово имеет следующие значение со знаком (+): 1. Очарование, вызываемое кем-н. чем-н. красивым, милым, пленительным. 2. Приятные, пленяющие явления, впечатления» [Ожегов 1964:573]. 
Итак, изучение этимологии русского слова прелесть позволяет проследить динамику развития его семантики, которая, в свою очередь, позволяет нам утверждать, что духовный кризис нашей культуры ещё в 18в. обусловил возникновение второго его значения со знаком (+), а во времена углубленного кризиса духовной культуры в 20в. (период безбожия, лжи подмены, торжества лукавого духа) первоначальное значение слова прелесть исчезает из языка и речи советских людей. 
Известно, что источником прелести является ложь. Искусно, изощрённо обманутый лукавым, человек впадает прелесть, т.е. соблазняется псевдо-верой, псевдоправдой, псевдолюбовью, псевдодобротой настолько, что не может уже отличить, где правда, а где кривда, и, в конце концов, становится безумным, одержимым нечистым духом. Такой человек лишён страха и бдительности перед кознями лукавого. 
Каждый по-своему испытывает состояние соединения с сатаной и выполнением его воли. В результате этого союза наша душа мертвеет, поскольку сатана не только сам является мёртвым духом, но умерщвляет тех, кто приближается к нему. Отец лжи нашёптывает нам: «Сколько той жизни! Жизнь коротка: радуйтесь и веселитесь» и вводит, таким образом, нас в заблуждение, насылая на нас всякие наваждения. 
В итоге, у нас произошла переоценка ценностей: зло теперь принимается за добро. Ныне всё, что было злым, мерзким, вульгарным, отвратительным, стало прелестью, прелестным, обаятельным и т.д. Всё, что было осуждаемым и неприемлемым для общества и человека, становится нормой, например, пропаганда низменных пороков в фильмах, спектаклях, в телевизионных передачах и проч. 
Однако надо отметить, что прелесть – это тяжкий грех, от греха, как известно, помрачаются и омертвляются падшие души. Общаясь с такими людьми, ты тоже невольно грешишь, например, глядя на полуобнаженную размалёванную девицу в транспорте, впавшую в прелесть, ты начинаешь: осуждать, гневаться. Однако ты ничего не можешь поделать полезного, потому что, во-первых, такая «форма одежды»- это норма, во-вторых, тебя просто высмеют и это сделают на языке легионерском, в результате чего у тебя разболится сердце, и ты будешь казнить себя за то, что не сдержался.» Правда, у тебя есть выбор: ты можешь выйти из этого транспорта и пойти пешком, но на улице нелегче: таких, как эта «девушка», хоть пруд пруди. Что делать?! Но варианты всё же есть: 1) ты можешь выключить телевизор, не читать книги, журналы, газеты; не садиться на транспорт, не ходить на работу, на рынок, в магазин и т.д. или 2) жить как жил, только молиться усиленно за таких несчастных соотечественниц и просить Всевышнего помочь нам всем выйти, выползти из прелести, безумия, чудовищного коллапса, бездны, в которой оказалась вся страна, да что страна – весь мир! Бог Милостив и не даст нам грешным пропасть! Надо верить, любить заблудших (памятуя, что ты не лучше) и, конечно, молиться. 
Важно отметить, что в святоотеческих сочинениях эта немощь, пленение, омертвение души превосходно описаны. Давайте рассмотрим, что говорят наши святые об этом недуге несколько подробнее. 
Свт. Игнатий Брянчанинов писал: «Прелесть есть повреждение естества человеческого ложью, есть усвоение человеком лжи, принятой им за истину». «Прелесть - утрата истины». Находящийся в «прелести», по словам свт. Игнатия Брянчанинова, «обманут и внутри себя и вовне». 
Как образно и правдиво сказал А.С. Пушкин о том, что люди даже рады находиться в прелести, рады быть легко обманутыми и сами также с лёгкостью, радостью и удовольствием обманывают других, следуя советам отца лжи. Приведём полностью стих нашего гения, посвящённый А.И. Осиповой, одной из муз поэта: 
«Алина! Сжальтесь надо мною. 
Не смею требовать любви: 
Быть может за грехи мои, 
Мой ангел, я любви не стою! 
Но притворитесь! Этот взгляд 
Всё может выразить так чудно! 
Ах, обмануть меня не трудно!... 
Я сам обманываться рад!» 
«Привлекательность», «очарование» этой мысли как магнитом притягивала талантливых и гениальных людей России, которые впадая в прелесть, в безумие и воспевали, и призывали зло, например: Брюсов однозначно отождествил «дьявола» с истиной, Сологуб с подлинным отцом своего героя. Гумилёв Люцифера вообще представил как творца Вселенной. Такая свобода духовного самовыражения, конечно, сама по себе является благом, если она зиждется на христианских ценностях, но в данном случае такая свобода выбрала прямо противоположные ориентиры и обернулась бедой для нашего народа: кровавой революцией, терроризмом, уничтожением всего национального уклада. Подлинная Россия с её просветлённым видением, верой в Спасителя, скрылась, подобно Китежу стала невидимой, чтобы сохранить и снова явить миру сокровища духа. 
В широком смысле прелесть есть состояние всех людей без исключения, произведенное падением праотцев наших. О тотальности заражения прелестью рода человеческого писал св. Иоанн (Кронштадский): «Характер настоящего временного бытия – прелесть». «Ева всегда имеет свой нрав, всегда прельщает» - утверждает свт. Тихон Задонский. 
Всё человечество находится в ложном состоянии и нуждается в освобождении истиною. Беглый взгляд на всю историю человечества убедительно показывает страшные заблуждения людей в смысле устроения и эволюции в общественной жизни, отношении как друг к другу, так и к природе. Постоянные войны, массовые эпидемии всякого рода безумств, накопление совершенно ненужных и даже опасных для самой жизни видов знаний, перепроизводство смертоносного оружия, всевозможные пороки, преступления, пьянство, наркотизация и т.д. Ежедневно сообщения СМИ напоминают сводки с военных действий. Ежедневно во всех частях света люди гибнут в автомобильных, воздушных, морских катастрофах, во время наводнений, землетрясений, а также во время военных конфликтов. Сколько всего мерзкого, ничтожного, противоестественного, угрожающего самому нашему существованию сделал и продолжает делать человек на земле. Удивительно и непостижимо, как земля терпит нас и наши дела. Как ещё не поколебались солнце, луна и другие светила небесные, на чём только держится это хрупкое равновесие нашей жизни? 
Прелесть – это страшная и всеобщая болезнь, которой заражён весь мир. Зрить эту болезнь возможно только тем, кто имеет духовно просвещённые очи. Ощущать эту болезнь может каждое чуткое сердце. У христиан есть молитвы к Богу, Небесным Силам, в которых они обращаются к Ним за защитой от прелестей лукавых, дьявольских. «Осознание своей личной причастности к этой тотальной прелести, заразившей всё человечество, - утверждает православный психотерапевт В. Невярович, - является важным психотерапевтическим моментом, закладывающим духовную основу для исправления своего разума, своих мыслей и поступков» [2001:106]. В своей клинической практике автор имеет печальный опыт наблюдений за некоторыми пациентами, впавшими в современные виды прелести (контакты с космосом, НЛО, выходы в астрал и проч.) Часть из прельщённых серьёзно больна (соматически и психически) другая продолжает бесплодные изыскания, всё более удаляясь от истины. 
Прелести следует остерегаться не только из-за ложности ощущений, восприятий и отступления от истины, но и вследствие реальной опасности для самой жизни, ибо нередки случаи самоубийств и умопомешательств, причиной которых была именно прелесть. Прелесть может довести человека до состояния умоисступления, умоповреждения. Об этом говорил наш святой Амвросий Оптинский: «Бойся тонкой прелести, ибо подверженные прелести неудобоврачуемы». 
Источником прелести есть ложь. Началом зол – ложная мысль. Свт. Игнатий Брянчанинов писал: «Прелесть действует первоначально на образ мыслей, будучи принята и извратив образ мыслей, она немедленно сообщается сердцу, извращает сердечные ощущения, овладев сущностью человека, она разливается на всю деятельность его, отравляет самое тело, как неразрывно связанное Творцом с душою». 
Как видим, это слово употребляется нашими святыми в значении «заблуждение», «обман», таким образом, призывая нас к бдительности, оберегая нас от падения в прелесть. Однако, это слово (и производные от него слова – прелестный, прелестно, прельщать) в современном языке, как правило, употребляется во втором значении со знаком (+). 
О негативном влиянии лжи человека было известно ещё в глубокой древности. Девятая христианская заповедь гласит: «Не послушествуй на друга своего свидетельства ложна!». Эта заповедь запрещает верующему доносить, сплетничать, относиться неискренно и обманывать другого человека. 
В.И. Даль толкует понятие «ложь» следующим образом: «Лгать, лыгать, лыгнуть – врать, говорить или писать ложь, неправду, противное истине». Свои утверждения он иллюстрирует пословицами и поговорками: «Кто лжёт, тот крадёт». «Раз солгал, а на век лгуном стал». «Один лжёт, другой подлыгает». «Лжей много, а правда одна». «Ложь не живуща». «Живи не ложью, будет по- Божьи». «От Бога дождь, от дьявола ложь». 
Как актуальны и правдивы слова человека-гражданина Победоносцева К.П., написанные свыше ста лет назад о смертельно страшной вечной «болезни» общества – лжи, которая разъедает и наше современное общество, спасение от которой можно найти только в Боге, ибо «Бог есть правда» ибо «Не в силе Бог, а в правде», и если мы не вернёмся к Богу, мы просто все погибнем, всё человечество. Вот его мудрое послание грядущему поколению об этой вселенской болезни: «Так накопилась в нашем обществе необъятная масса лжи, проникшей во все отношения, заразившей самую атмосферу, которою мы дышим, среду, в которой движемся и действуем, мысль, которою мы направляем свою волю, и слово, которым выражаем мысль свою. Посреди этой лжи что может быть, кроме хилого возрастания, хилого существования и хилого действования? Самые представления о жизни и о целях её становятся лживыми, отношения спутываются, и жизнь лишается той равномерности, которая необходима для спокойного развития и для нормальной деятельности. Мудрено ли, что окончательно равновесие нравственных и умственных сил, необходимое для жизни? Хрустальный сосуд, равномерно нагреваемый, может выдержать высокую степень жара; нагретый неравномерно и внезапно – он лопается. Не то же ли происходит у нас и с теми несчастными самоубийцами, о коих мы ежедневно слышим? Одни погибают от внутренней лжи своих представлений о жизни, когда при встрече с действительностью представления и мечты рассыпаются во прах: несчастный человек, не зная кроме своего «я» никакого нравственного начала для борьбы с жизнью, бежит от борьбы и разбивает себя. Другие – погибают оттого, что не в силах примирить свой, может быть возвышенный идеал жизни и деятельности с ложью окружающей их среды, с ложью людей и учреждений: разуверяясь в том, во что обманчиво веровали, и не имея в себе другой, истинной веры, - они теряют равновесие и малодушно бегут вон из жизни... А сколько таких, коих погубила власть, к которой они легкомысленно стремились, которую взяли на себя не по силам? Наше время – есть время мнимых, фиктивных, искусственных величин и ценностей, которыми люди взаимно прельщают друг друга: дошло до того, что действительному достоинству становится иногда трудно явить и оправдать себя, ибо на рынке людского тщеславия имеет ход только дутая блестящая монета» [2004:525-526]. 
Дух льстивый, лукавый, дух нечистый, блудный, отвергнутый христианами, с триумфом вторгается в наши мысли с помощью собственного языка – легионерского – как языка с разрушающей стихией, демонической силой. Слово «прелесть» является наряду со словами ложь, зло, лукавство и др., одним из ключевых слов такого языка, который воздействует губительно на действительную жизнь не только того, кто прибегает к такому языку, но и губит всех и вся вокруг себя. Последствия ужасны: скандалы, ссоры, конфликты, убийства, терроризм, войны, землетрясения, наводнения, пожары и проч. Они обрушиваются на человека не подозревающего, что самая главная причина всех бедствий на земле – это язык «легионерский», лукавый, лживый, лицемерный, «прелестный» - он, прежде всего, он сбивает его с Истинного пути – Божьего. 
Итак, с помощью подобных слов этот дух зла, прелести нарушает экологию духа, мысли, слова и, в конечном счёте, нарушает гармонию человека с Богом, природой и миром. Такие образования можно рассматривать как языковые явления, вредоносные свойства которых распространяются подобно вирусу по всему миру и от которых страдает всё человечество уже не одну тысячу лет. 
Русское слово прелесть соответствует английскому слову charm, заимствованное из фр. charme, которое, в свою очередь соотносится лат. сarmen - песня < can-men (ср. фр. canere - петь). Данное слово означает «привлекательность», «очарование», «колдовство», «магия», «прелесть», «шарм». Первоначально данное слово (13 век) означало «предмет, носимый на теле суеверных людей, как средство, обладающее магическими средствами против болезней, несчастия и проч.; амулет (+). Как видим, первоначально данное слово связано с язычеством, магией; а с 16 века – знаменует отпадение британцев от христианской церкви - употребляется в значении «прелесть» (+). 
С сотериологической точки зрения, если это русское слово до 18в. оберегало христианина, предупреждая его о заблуждении и обмане, то английское слово изначально было порождением лукавого духа, цель которого увести человека от Истины. 
Интересно отметить, что в природе цветок орхидея является воплощением прелести, обмана. Это растение своей красотой привлекает насекомых, которые, надеясь получить о неё нектар, опыляют его, и улетают «обманутыми», ни с чем. Вот почему этот цветок так любим, очевидно, женщинами, которые по своей сути тоже являются симолом прелести, обмана. 
Обращает на себя внимание, что английские сакральные слова holy, saint, sacred - священный, святой употребляются с 18в. как компоненты в профанных словосочетаниях с нейтральным или отрицательным значением, например: Holy Willie – букв святой Вилли; лицемер; sacred cow- букв. священная корова; человек, которого нельзя критиковать; Saint Elmo’s light/fire – букв. огни св. Эльма; электрические разряды, предвещающие шторм - здесь Elmo искажение имён св. Эразма или св. Елены; Saint John’s wort – букв. трава св. Иоанна; бот. зверобой; Saint Vitus dance – букв. пляска святого Витта; мед.; хорея; holystone – букв. священный камень; мягкий песчаник; пемза- отсюда, to holystone – чистить палубу песчаником, пемзой: holy mackerel - букв. священная скумбрия; ничего себе!, вот это да!, (выражение удивления). Употребление данных слов в профанных текстах размывает их значимость, и явление «святость/священность» становится чем-то обычным, незаметным, банальным. Хотя, все мы знаем, как трудно достичь и постичь святость, и, это, увы, не каждому удаётся. 
Русским сакральным словам могут соответствовать английские слова профанного характера, а также за неимением тождественных слов используются словосочетания описательного характера. Приведём примеры: О Блаже (обращение к Святому Духу - восходит к слову «благо» (ст.-сл. «добро») переводится как O Good One (букв. Хороший); Благая весть соответствует анг. the good news/ букв. хорошая новость; благовест – анг. the ringing of one church bell / букв. звон одного церковного колокола, Преображение – анг. transfiguration букв. трансфигурация; Радоница – переводится описательно анг. the ninth day of the Easter /букв. девятый день после Пасхи; Покровительница - patroness /букв. патронесса; Покров – анг. veil/cloth /букв. ткань, сукно, полотно, холст, завеса; богатый – (тот, кто богатеет в Бога) – анг. rich - букв. власть, мощь (тот, кто богатеет в себя, а не в Бога); крестьянин (т.е. те, кто Христовы, со Христом) - анг. peasant букв. сельская местность; приветствие Добрый день! (пожелание победы над злом – зд. превалирует духовный компонент) – анг. Good day! букв. хороший день! (пожелание хорошего разрешения своих проблем – зд. главенствует прагматический компонент). Русский человек с самого утра желает своему собеседнику накопить побольше благодати, Духа Святого для того, чтобы спасти свою душу, а англичанин же – желает собеседнику заработать побольше денег. Каждому своё: каждый день для русского – это его приближение или отдаление от спасительного пути; для англичанина – это накопление денег: без них он не представляет своего существования на земле. Как не вспомнить здесь притчу, которая обличает человеческое сребролюбие: «Потерял деньги – ничего не потерял, потерял здоровье – половину потерял, а Бога потерял – потерял всё». 
Приведём ещё примеры, подтверждающие высокую нравственность созидание, сохранение и укрепление блага, полученного от Всевышнего и отражённого в русском языке: это, прежде всего, русское слово «собор» - собрание или заседание чинов от земли или от духовенства, для совету решения важных дел (В.И.Даль) – выражает, по мнению А.С. Хомякова, единство во множестве [ПСС, т2. 1867:281]. В соборе, как вершине духовного пути, для православного христианина возможно реальное единение живых и почивших. «Соборность» - “единство органическое, живое начало, которое есть Божественная благодать взаимной любви” [там же :101]. С.С. Хоружий совершенно справедливо отмечает, что соборность – это единство по благодати Божией, а не по человеческому установлению [1991:92]. Идея соборности была основой учения цельного знания школы всеединства русских философов В. Соловьёва, С.Франка, П.Флоренского, С.Булгакова, А.Лосева и др. Идея соборности обусловливает духовное пробуждение и прозрение гармонии мироустройства, человеческогосогласия и общественного единства. Понятие соборность, по мнению Л.Скворцова, наиболее точно выражает сущность русской национальной идеи…, а в настоящее время воплощает идеи духовного обновления на базе общего дела и общих целей [2009:31]. Ведь ещё для самого А.С. Хомякова благодатная основа соборности является вдохновляющим его гарантом будущего России. В православной культуре прослеживается пересечение концептов соборность, мир, любовь, вера: Миром, - все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединённые братской любовью, с верой во Христа – Господу помолимся» .Эта молитва звучит уже более тысячи лет на Земле Русской. Она собирает молящихся в новом качестве, озаряет это единство во Христе особым духовным светом, исходящим из невидимого Центра соборного единения. Пока звучит эта молитва в русских храмах, будет стоять в веках нерушимо Русская Земля. 
Мы полагаем, что данный концепт присущ только русской культуре и выражает одно из фундаментальных особенностей русского православного архетипа. Вот почему в английском языке нет точного эквивалента данному концепту. В русско-английском словаре религиозной лексики 
[ 2002:626] А.А. Азаров даёт следующие варианты перевода: cоnciliarism, cоnciliarity, the conciliar nature of the Church, catholicity и кальку sobornost. Полагаем, что последний вариант более приемлем, так как в нём доминирует духовный компонент, а также сохраняется значимость духовной русской культуры. 
Ещё примеры. В русском вежливом приглашении «Добро пожаловать» превалирует духовный компонент над прагматическим (ср. анг. Welcome – где well - ср. степень адъюнкта good). Русское слово «доброволец», к сожалению, в настоящее время активно вытесняется иностранным словом «волонтёр» (лат. voluntarius/ voluntas – воля + milites – солдаты - ассим. до > ier/eer). Такая замена не является адекватной: английское слово означает «человека, который по своему выбору (доброму или злому - не уточняется) вызвался сделать что-либо». Итак, в этимологии этого слова смысл «творить добро» не прослеживается. 
Обращает на себя внимание, что английское приветствие носит чисто формальный характер – это просто формула вежливости. В приветствие включается ещё вопрос ”How are you?” букв. Как ты/вы есть?; «Как ты/вы поживаешь?» Однако будет очень опрометчиво с вашей стороны попытаться ответить на этот вопрос, так как вас никто не услышит: тот, кто приветствовал вас, уже удалился, и ваши слова только рассмешат тех, кто будет проходить мимо вас. На английское приветствие требуется только положительный краткий ответ: «Всё хорошо», кстати, только положительный, ваш отрицательный ответ создаст представление о вас как о неудачнике, что очень нежелательно в мире «бешеной» конкуренции (от «неудачников» этот мир очень быстро избавляется). Более того, ваш ответ должен сопровождаться улыбкой даже тогда, когда вы совсем не расположены к этому - бездушным цинизмом «попахивает» от такого приветствия. Такое поведение – это результат гонки за материальным благополучием, нет времени на человеческие взаимоотношения: «время –деньги». Только у русских есть пословица: «деньги – это зло». Вот почему при встрече двух русских такая формула вежливости неприемлема, «не работает», при встрече нам нужно поговорить, пообщаться, «излить свою душу», обменяться энергией, «насытиться» друг другом. Это вполне естественное желание нормальных людей, не обремененных страстью к «златому тельцу». Правда, эта страсть проникла глубоко в наше общество, и мало помалу поражает наших людей, но в большинстве своём эта русская традиция жива, и мы надеемся, что наши христианские устои выдержат и победят западные искусы. Там человек давно уже воспринимается как тело без души. Это отражено в языке, например: русский человек, заглянув в пустую комнату, скажет: «ни души» - даже в такой ситуации он упомнит бессмертную душу; англоязычный же человек скажет: «nobody» букв. нет тела; никого. 
Весьма показательно слово искусство, обозначающее ту сферу человеческой деятельности, которая наиболее приближена к его душе. Иисус – это некий предупреждающий знак для тех, кто вовлечён в сферу искусства. Слишком много здесь встречается лести и похвал, поклонения кумирам, а страсти здесь зачастую являются мерилом таланта. Известно, что сама идея перевоплощения в другую личность, выставление напоказ самых интимных, самых сокрытых движений бессмертной человеческой души - для этой самой души совсем не безобидны. Вот поэтому мир лукавый использует слово шоу (анг. show – показ, демонстрация), дабы отвлечь от смысла действия, «прикрыть» беспокойство, тревогу самой души, а вот «старинное» слово позор – «театральное зрелище» заставляет о многом задуматься. 
Итак, слово искусство призвано напоминать творческим людям о том, что они, как никто другой, находятся в непосредственной близости от искушения и, безусловно, им надлежит пребывать в особой духовной бодрости. Увы, не всем удаётся избежать падений на стези искусства. Ср. английское слово art соотносится с лат. artem/ ном. п. ars/ корень ar - «соединять, сопоставлять, компилировать, собирать». Как видим, основа этого слова для носителей языка, а тем более для русских, не прозрачна, и не упреждает творческих людей об испытаниях на их нелёгком пути. Затемнённость образа этого слова дала ему возможность сейчас на равных употребляться с нашим словом, а порой оно даже успешно его вытесняет в СМИ. И это не удивительно: обществу, которое забыло, что такое целомудрие, совесть, честь, достоинство, сострадание, жертвенность, подвижничество, по духу, несомненно, ближе иноязычное слово «арт». Это слово становится частью терминологизированных словосочетаний: например, поп-арт, арт-шоу (в СМИ это слово вытеснило русское слово искусство). Это «слова-пустышки» – за ними нет смысла. Это скорее образы-знаки, которые указывают на некое значение (известное только тем, кто их создал), но не являют его. Они скорее прикрывают ту бездарность от искусства, которой, конечно, требуется роскошный камуфляж, привлекательная упаковка. Возникновение данных словосочетаний говорит скорее не о служителях Муз, а о служителях сатаны, об отсутствии настоящего искусства, о разложении и гибели не отдельных художников, но человечества – той его части, которая вовлекается в Апостасию. Такая «игра смыслами, по меткому замечанию известной поэтессы Олеси Николаевой, предполагает отсутствие Смысла...» [1999:35]. 
Телевизионная программа «Про Арт» на канале «Культура», идя в ногу со временем – секулярном, либеральном, скорее не «освещает», а помрачает представления человека об истинной культуре, истинном искусстве, приближая, ускоряя наступление вечной ночи. В последнее время зло торжествует, а добро, увы, под запретом. Духовное понимание современного искусства (art/арт) раскрывает страшную правду о человеке, о тех «глубинах сатанинских», в которые он давно устремился. 
Тайна русского языка заключается ещё в том, что даже самое незначительное слово, по мнению обывателя, при любовном его рассмотрении он засияет гранями невыразимой красоты. Возьмем, к примеру, слово пол, что греха таить, при упоминании этого слова невольно возникает улыбка и сразу хочется отпустить шутку. (Кстати, слово пол в ином понятном всем смысле «настил» происходит от древнего способа строительства, когда брали бревно, распиливали его пополам и укладывали эти половины рядком плоскими поверхностями вверх). 
Русское слово «пол» восходит к Св. Писанию, к истории сотворения человека. Слово пол означает половина. Две половины, мужская и женская, по замыслу Божию о человеке, становятся единым целым. «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1,27). Однако английское слово sex (лат. sexus – биол. пол / не только людей, но и животных, растений/) – в значении «пол человека» не восходит к Библии. Сейчас английское слово sex активно вытесняет из русской речи слово «любовь», привнося в него следующие негативные семы «низменность», «ничтожность», «похотливость», «блуд», «грех» и т.д. Такая частотность употребления данного слова в нашей речи, языке обусловила возникновение целой серии русских производных слов (сексуальность, сексуальный, сексовый, сексодром, сексопил, секуха, секс-шоп и проч.), которые характеризуют человека, одержимого, озабоченного греховной страстью «блудом». Эти слова уже получили официальную «прописку» в нашем языке (см. С. А. Глазунов. Новый англо-русский современный словарь разговорной лексики, 2006: 581-582). В.С. Елистратов в Толковом словаре русского сленга уже зарегистрирована фразеологическая единица с данным словом: сексапил номер четыре – шутл. привлекательное, симпатичное (чаще женское) лицо (2002:578). В Толковом словаре иностранных слов (составитель Л.П. Крысин): слово секс – полисемичное: 1. всё, что относится к половой жизни (проблемы секса, интересоваться сексом); 2. половые сношения (заниматься сексом). Более того, составитель фиксирует следующий ряд производных и сложных слов сниженной лексики: сексапильный, секс-бомба, сексизм сексист, сексистский [2000:528]. 
Сейчас СМИ почти всего мира «смакуют» гибельную страсть – секс т.е. прелюбодеяние, таким образом, продолжая отвлекать людей от Истины, распаляя всеми возможными и невозможными способами низменные пороки человека. Здесь уместно отметить, что в английском и русском языках свыше 60% современных жаргонизмов образуют тематическую группу «секс». Появление таких образований, по нашим убеждениям, это следствие повреждения духа, болезни души. Повреждён дух – страдает и болеет душа. Болеет душа – выходит из повиновения и заболевает тело. Как точно и справедливо заметил Ф.И. Тютчев: «Не плоть, но дух растлился в наши дни». А в наше время мы можем уже свидетельствовать: «И дух, и плоть растлились в наши дни». 
Как ни цинично это звучит, такие слова являются так называемым «ценностным» ориентиром нашей молодёжи в бездуховном пространстве, в котором катастрофически быстро уменьшается в своей численности наш народ, в пространстве, в котором матери убивают своих собственных нерождённых детей; в пространстве, в котором мы задыхаемся от табачного дыма, спиртового перегара и наркотических наваждений; в пространстве, в котором царит всеобщее культурное обнищание, отчуждённость, равнодушие и цинизм. Разрушаются наши традиции, устои, и как результат, разрывается связь времён! Наступают времена Апокалипсиса! Мы наблюдаем во многих европейских странах демографическую катастрофу. Мир медленно разваливается и распадается. Целостность семьи и страны дала уже давно трещину. Сейчас беседы о человеке как о целостной, цельной натуре вы вообще не услышите в СМИ, да и сами такие слова можно встретить только в христианских аудиториях или на специальных лекциях. И это не удивительно, мiр отказался давно от христианских ценностей. 
Попробуем здесь проанализировать такой ряд слов, содержащий этот сакральный смысл, столь важный для сбережения жизни на земле. Возьмём для примера слово, так часто звучащее в речи, поцелуй. В этом слове заложен сокровенный смысл – призыв к целостности человека, пусть на одно летучее мгновенье, вопреки миру, который извечно разделяет людей. Поэтому св. апостол Пётр призывает нас: «Приветствуйте друг друга лобзанием любви» (1 Пет. 5,14). А вот постыдное зрелище «долгоиграющих поцелуев» можно объяснить этимологическим экскурсом английского слова: kiss – поцелуй. Поцелуй - сложный символ: прикосновение символизирует узел-клятву (или проклятие), захватыванием губами тела того, кого целуют, равносильно его съеданию, т.е. «впусканию» Божества в себя и единение с ним, соитию, а это, в свою очередь, олицетворяет жертвоприношение божеству; наконец, поцелуй-укус и соотносится с и.-е. kes - разрывать; др.-инд. кusala – символизирует божественный акт сотворения Мироздания путём разрыва Хаоса божественным фаллосом [Маковский 2005:282]. Такой поцелуй стал атрибутом не только шумных свадебных застолий, но также встреч молодых людей на публике. И, конечно, он ни в коем случае не является сокровенным смыслом целостности человека. Понятие целостности всего человека содержится в следующих русских словах цель ( анг. goal ; др.-анг. g;l- помеха, препятствие; анг. aim лат. ad+ esmer/ estimare- оценивать); рус. исцеление (анг. heal); рус. целость/ целостность ( анг. wholeness - восходят к гр. helian - восстановление человеком утраченного единства бренной плоти и бессмертного духа). «Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа (Пав. I. Фес. 5,23). Слово целомудрие также входит в ряд этих слов. Целомудрие - высшая добродетель человека. В труде «О добродетелях, противоположных весьма главным греховным страстям» свт. Игнатий (Брянчанинов) даёт следующее определение этой добродетели: «Начало целомудрия – неколеблющийся ум от блудных помыслов и мечтаний; совершенство целомудрия – чистота, зрящая Бога». 
Смысл целостности заложен и в слове невеста. Значение этого слова – неведение греха, непорочность, что означает как духовную, так и телесную чистоту. Богородица Наша пребывает присно Невестой Неневестной – как символ Превысшей Небесной Чистоты. Однако, в английском слове «невеста» отразились некоторые магические понятия: bride соотносится с bher >давшая обещание, анг. диал. brud «путь, тропинка»; др.-анг. br;otan «бить, ломать». Понятие движения в древности имело магическое значение и, как правило, означало переход в мир иной (девушка-невеста сначала хоронилась, а лишь затем «возрождалась» в виде жены, женщины, матери). Битье – это ритуально магическое действие, имеющее преимущественно продуцирующую и отгонную функцию. Битье широко использовалось в свадебном обряде [Маковский 2005:123]. 
Своеобразным мерилом нарастающей Апостасии нашего мира, это секуляризация, либерализация общественного сознания и профанирование нашего великого русского языка. Искажение и опошление подлинного смысла слов, прослеживаются в словах, некогда заимствованных из церковной жизни, и сейчас неотделимы от каждодневного бытования русского человека. Приведём некоторые примеры. Слово брат выродилось в пошлейшие слова братва, брателло, братки. Слово общежитие пришло к нам из монашеской среды (уставы монастырские называются общежительными). Сейчас в уродливом варианте общага едва ли узнаётся сакральный смысл этого слова. Английские слова подобного значения hostel, восходящий к др.-фр. слову hostel (совр. фр. h;tel) – гостиница, и dormitory (сокращённый вариант dorm) ; к лат. dormire - спать. Как видим, эти слова изначально восходят к профанным словам, и в сакральном пространстве никогда не употреблялись. Для обозначения «общежития монастырского» использовалось следующее английское словосочетание: cinobitic monasticism. 
Слово помилование, также пришло с церковной лексики. Его прозрачная внутренняя форма напоминает нам о том, что: «помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Пав. Рим. 9,16). Сейчас вместо этого слова мы можем чаще встретить иноязычное слово амнистия, восходящее к гр. amn;stia – забвение, прощение, - внутренняя форма которого не прозрачна, и потому для русского человека оно чуждо и непонятно, и не восходит к Св. Писанию. 
О современных лидерах, генеральных секретарях, президентах, премьер-министрах не может современный человек сказать, что они – правители. Иногда можно услышать от современного руководителя высокого ранга, что он (руководитель) не правит, а просто работает. Таким образом, расписываясь в своей не способности выполнять волю Бога, так как правитель – это не тот, который рукой водит, а тот, кто призван вести вверенный ему народ по правому, праведному, спасительному пути. Это наводит на печальную мысль: не стоит нам удивляться, отчего наша страна находится в нравственном, экономическом, политическом, социальном, интеллектуальном и экологическом коллапсе, коль такие руководители/ менеджеры (лат. manus – рука) «рулят» страной. 
Можно привести ещё много примеров, свидетельствующих об опасном и вредном пути развития слова от сакральности к профанности и далее - к уродливому обезличию слова. Но и этих приведенных примеров вполне достаточно, чтобы заявить об опасной тенденции развития языка и общества – десакрализации русского слова, а значит, и примитивизации и, в конечном счёте, вырождении самого человека. . 
В книге «Языковой вкус эпохи» известный учёный В. Костомаров утверждает в противовес тем, кто заявляет, что русский язык испорчен, с языком ничего не делается: ни хорошего, ни плохого.а происходят просто изменения – ни прогресс, ни регресс. Язык меняется по своим внутренним законам, от нас не зависящим. Далее. Он заявляет, что язык – это всепригодное орудие. Если нас интересуют успех, счастливая жизнь, нормальные отношения, демократия, то язык будет отражать это. Если нас с вами интересуют секс, бандитизм, наркотики, то язык будет заниматься другим. Язык дает то, что нам необходимо. Поэтому о деградации языка говорить нельзя. Можно говорить о состоянии общества, которое пользуется данным языком, когда что-то хорошее убирают на периферию языка, а что-то скверное из периферии достают; мы это и наблюдаем. Спасать нужно нас, а не язык. 
Мы не совсем согласны с этой мыслью. Конечно в первую очередь, нужно спасать человека. Но язык не только орудие передачи мысли, он - еще эффективнейшее средство формирования его мировоззрения - духовного, культурного, менталого, и социально-бытового. 
 
Итак, из всего вышесказанного, мы со всей убеждённостью утверждаем, что в языке как в драгоценном сосуде могут сохраняться потоки, как Небесной силы, так и земной (прагматической) силы. Обращает на себя внимание высокий смысл привычных слов. Что касается русского языка, в нём как в капле росы отражается все Благословенное Небо. Давно пора нам понять, что русский язык – один из последних форпостов духовной самости нашего народа, нашего духовного пространства. Наш язык по-прежнему свидетельствует о высокой миссии, возложенной на русскую нацию, так правдиво и свято запечатлённой в нём самом. По убеждению В. Ирзабекова, русский язык является ещё одним заветным Евангелием для русского человека [2007:128]. Мы уверены, что наш язык, обладающий больше благодатной, Высшей энергией, Божьего Духа, проповедует нам Самого Христа, и поэтому он по праву может называться языком-Богоносцем. Он освящает нас Неземным светом, сохраняя нас в первозданной Христианской любви и святости, и через него мы совершаем Богообщение. 
 
 
§ 4. Некоторые идеи энергийно-ономатической модели теоантропокосмической парадигмы в контексте эколингвистики. 
 
Рассмотрим некоторые идеи энергийно-ономатической модели теоантропокосмической парадигмы в контексте эколингвистики. Эти идеи позволят нам уяснить истоки и смысл духовной природы слова как высшее предназначение и как ключевую человеческую ценность. 
1. Имя представляет собой центральный момент действительности, объединяющий в себе и собой все её внешние и внутренние стороны, все её бесконечные планы и горизонты. 
Ядром, основанием разработанной энергийно-ономатической модели цельного знания А.Ф. Лосева составляет имяславие - духовно-опытное центральное православное учение об Имени Божием и его почитание (славословие) - учение об онтологичности и реалистичности имени как образа Божия (1927). Слово Божие явилось во плоти - единожды в истории человечества и на этой нашей земле - под именем Иисус Христос: слово стало плотию (Ин. 1,14), и обитало с нами телесными. Здесь Имя Божие понимается как энергия Сущности Божией, недоступной для познания по своей природе и открывающейся миру в своих энергиях, так и имя, лежащее в основании бытия, рассматривается в этой модели как энергия сущности вещи, открывающейся в своих энергиях, т.е. имеющее энергийно-ономатическое начало. 
В " Очерках античного символизма и мифологии" А.Ф. Лосев сближает толкование Имени Божия и имени вещи в их трактовках как силы "Имя вещи - есть её смысловая сила, а Имя Божие есть сила и энергия Божия" [Лосев 1993а:900]. Через призму этой модели выдающийся мыслитель рассматривал также и имяславие в узком смысле слова как богословско-мистическое учение, духовную практику исихазма, соборную жизнь Церкви. Имя - мост между субъектом и объектом, воспринимающим и воспринимаемым, арена их встречи и единения. 
Человеческое слово не может быть пустым звуком или случайным сочетанием графических знаков-букв. Как может являться пустотой совершенно вещественное, физическое явление?! Звук имеет плотность, частоту, силу давления. И значит, он неизбежно оказывает воздействие на нашу плоть и на нашу душу. Те или иные звуки могут угнетать нас или, наоборот, приносить радость… В свою очередь, словесная сфера, окружающая человека, порождаемая и притягиваемая им, обволакивает его и подчиняет его себе. 
А уж в слове, в имени кроется глубочайшая тайна… Недаром св. отцы упоминают предание о том, что когда наш премудрый праотец Адам давал имена зверям земным, то каждое имя выражало, несло в себе саму природу, самую суть зверей. 
Если мы произносим имя человека, то приводим в действие великое множество незримых сил, соединяющих его с духовным, невидимым миром и Самим Творцом. Об этом мы просто-напросто забываем. Наша неразумность, беспечность заставляет нас забывать о великом и таинственном значении имени, о силе и цене каждого слова. Поэтому, так легко и не задумываясь, празднословим, сквернословим, а к человеку - образу Божию – обращаемся кое-как, походя, небрежно. 
Но особой высочайшей ответственности и благоговейного страха требует от нас произнесение имени Господа, которое превыше всякого имени. Многочисленные свидетельства Св. Писания возвещают нам величие имени Божия, например, «Всяк бо иже аще призовёт имя Господне, спасётся» (Рим. 10,13). «Христос Иисус смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя. Темже и Бог Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякого имени. Да о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних» (Флп. 2, 8-10). «Силой имени Иисусова,- пишет свт. Игнатий (Брянчанинов), - освобождается ум от колебания, укрепляется воля, доставляется правильность ревности и прочим свойствам душевным; мыслям и чувствованиям богоугодным, мыслям и чувствованиям, принадлежащим непорочному естеству человеческому, - только таким мыслям и чувствованиям дозволяется пребывать в душе; нет в ней места для мыслей и чувствований чуждых» [2003:10]. «Во имя Господа Иисуса даруется оживление душе, умерщвлённой грехом. Господь Иисус Христос – жизнь (Ин. 11, 25), и Имя Его – живое: оно оживотворяет вопиющих им к источнику жизни, Господу Иисусу Христу» [там же]. 
Православное мудрование об именах таково: 
1. Имя Божие свято, и достопоклоняемо, и вожделенно, потому что оно служит для нас словесным обозначением самого превожделенного и святейшего Существа – Бога, Источника всяких благ. Имя это Божественно, потому что открыто нам Богом, говорит нам о Боге, возносит наш ум к Богу и пр. В молитве (особенно Иисусовой) имя Божие и Сам Бог сознаются нами нераздельно, как бы отождествляются, даже не могут и не должны быть отделены и противопоставлены одно другому. Но это только в молитве и только для нашего сердца, в богословствовании же, как и на деле, имя Божие есть только имя, а не Сам Бог и не Его свойство, название предмета, а не сам предмет и потому не может быть признано или называемо ни Богом (что было бы бессмысленно и богохульно), ни Божеством, потому что оно не есть и энергия Божия. 
2, Имя Божие, когда произносится в молитве с верою, может творить чудеса, но не само собою, не вследствие некоей навсегда как бы заключённой в нём или к нему прикреплённой Божественной силой, которая бы действовала уже механически, а так, что Господь, видя веру нашу (Мф. 9,2) и в силу Своего неложного обещания, посылает Свою благодать и ею совершает чудо. 
3. В частности, святые таинства совершаются не по вере совершающего, не по вере приемлющего, но и не в силу произнесения или изображения имени Божия, а по молитве и вере святой Церкви, от лица которой они совершаются, и в силу данной ей Господом обетования [Пиголь 2005:30]. 
Учение об именах («имя» - это то, что я имею, очерченное законом, мне принадлежащее) – это целая наука. Она свидетельствует о влиянии имени на исторические и социальные процессы, на произведения искусства, на психические состояния и феномены, на характеры и судьбы. Это учение, имеющее глубокие корни в русской религиозно-философской традиции, было основано и развивалось усилиями великих мыслителей: свт. Игнатия (Брянчанинова), А.Ф. Лосева, П.А. Флоренского, С. Н. Булгакова. Силу имени ощущали, чувствовали, понимали А.С. Пушкин, Ф.М. Достоевский, святые отцы Церкви. Отечественные языковеды давно отметили сакральную роль имени в древней языковой культуре. Так Топоров писал (1993 г.): «Произнесение вслух имени является, безусловно, достаточно важным элементом любой заговорной традиции, поскольку именно оно делает данный магический текст направленным, чем и обусловливается эффективность слова как действия… Эти особенности использования имени подтверждают распространённый в архаических коллективах взгляд на имя как на внутреннюю сущность, душу его носителя, источник силы и процветания. Именно эти особенности имени обеспечивали ему выдающуюся роль в мифологии и ритуале, семантике и поэтике, логике и философии, семиотики и культуре в целом». 
Мы здесь не будем излагать это учение, а лишь прикоснёмся к сложнейшей теме метафизики имени, чтобы дать представления о тех глубоких и серьезных вещах, с которыми связана экология слова. 
Ещё в древнейшие времена человек воспринимал себя как частицу Вселенной и пытался найти в ней своё место. Люди верили в происхождение от растений, животных, стихийных явлений, и это отразилось на их именах. Древнерусская антропонимическая система базировалась на семантическом принципе: имена образовывались от названий растений, животных и т.д., например, Редька, Капуста и Горох Андреевичи Семичевы (1582г., Новгород); в наименовании Михаил Ягныш Баранов сын Овцын (1500г.) представлены люди трёх поколений, все они образованы от разных обозначений овец. 
С принятием христианства русские обратились к агионимии, т.е. именам святых. Прекратилось семантическое соименование. Соименование теперь стало только структурным, т.е. имена оформлялись аналогичными суффиксами: Мишка, Никишка, Гринька, Манька и т.д. Имён христианских не так уж много: около 900 мужских и чуть больше двухсот женских имён. Получить имя – быть приобщённым к высшему. Из всего живущего только люди имеют настоящие имена и дают их, ибо именно человек способен быть личностью…. Недаром само слово «имя» употреблялось в библейском языке нередко в смысле лица… [Флоренский 2003:30-31]. Имя - онтологически первое, а носитель его, хотя бы и святой, - второе. Даже Господу до его рождения было предуготовано от вечности имя, принесенное Ангелом. 
С именем П.А. Флоренский связывает целый ряд важнейших для человека моментов. Тут и субстанционально-энергетический момент, и исторический, религиозный, и культурный, и другие. Далее в своём изложении мы последуем за суждениями П.А. Флоренского, поскольку у него особенно глубоко приоткрыта тайна имени. Мы познакомимся с его наиболее существенными результатами в этой области очень важными для эколингвистики. 
Прежде всего, имя есть слово; но слово особенное: имя – новый высший род слова. Это объясняется тем, что всякое имя несёт особенную «энергетику», действующую на человека, носящего это имя, и на его окружение. «Энергия», которую никакое иное слово, кроме имени, не может иметь, ибо имя как бы интегрирует данную личность («охватывает полный круг энергий личности») и заключает в себе её духовную энергию: «Ведь имя есть слово, даже сгущённое слово; и потому, как всякое слово, но в большей степени, оно есть неустанная играющая энергия духа» [там же:80]. Не зря же влюблённые так жаждут всё вновь и вновь слышать своё имя из любимых уст и сами щедры на упоминание имени любимого, взывая к нему его именем, как заклинание! 
Энергия имени такова, что может подчинять себе даже исторические процессы. П.А. Флоренский на примере ряда имён в масштабе историческом ярко и убедительно показывает, как с древнейших времён и до наших дней возникают вокруг этих имён столкновения, потрясения, коварства, заговоры, около этих имён кто-то попадается, нередко гибнет. Он показывает, например, что имя Яков/Якоб несёт сильное разрушительное начало, и поэтому якобинство, по его мнению, не случайно связано с именем Якова [там же: 47- 49]. Вот почему нам представляется не случайным, что самые известные идеологи перестройки нашей страны по фамилии Яковлевы. Одним из знаменательных имён, и притом проявившихся в истории с отрицательной стороны, издавна было, по мнению Флоренского, имя Варфоломей. Уже сама этимология имени говорит об этом: по-еврейски Бар-тол-май переводится «сын дерзновения». Во внутренней форме имплицитно присутствует как положительный, так и отрицательный духовный порыв. Если у человека, носящего это имя, нет духовного преуспеяния к святости, как у апостола Варфоломея, то он не остаётся заурядным смертным он может направить свою энергию в сторону прямо противоположную, в сторону злобы, предательства, интриг и т.д. [там же: 50]. Название «Варфоломеевская ночь» - предательское избиение - сопоставлено, конечно, не с памятью святого, а с именем «Варфоломей». Далее Флоренский отмечает, что память апостола Варфоломея в православной церкви празднуется: 25 августа (ст. ст.); и с этим именем и днём не связывается в народном месяцеслове никаких особенных примет. На западе же память апостола, и у католиков, и у протестантов приурочена к 24 августа (ст. ст.) и ознаменована многочисленными календарными приметами. Этот день признаётся переломным к осени и показателем погоды на всю осень. Таким образом, с именем Варфоломей ассоциируется надлом космической жизни, зимняя спячка и, - по общечеловеческим воззрениям, - смерть природы: имя Варфоломея как-то связано с представлением о смерти, разлитой в мире [там же: 54]. 
Сила имени действует на личность, с которой оно связано неразрывно и внутренне. Флоренский пишет: «До имени человек не есть ещё человек, ни для себя, ни для других, не есть субъект личных отношений, следовательно, не есть член общества, а лишь возможность человека, обещание такового, зародыш. Да и за что ухватилось бы в нём общество, если бы у него не было имени? Как бы оно отметило носителя известных прав и обязанностей – религиозных, нравственных, юридических и проч. отношений и т.д., если бы подлежащее оставалось сокровенным в себе и не соотносилось ни с собою, ни с обществом, как некоторое единство?» [там же: 55-56]. Действительно мы по-настоящему начнём показывать, открывать человека, если мы назовём его по имени, создадим его верный образ (его духовность, интеллектуальность и др.). 
Имена, по мнению Флоренского, – это инварианты личности, они ухватывают самые главные линии личностного строения в их индивидуальной целостности…» [там же]. Действительно, в течение всей своей жизни человек своими действиями может или возвеличить своё имя или уничижить. Такое воззрение отражено в языке, во фразеологии: рус. ФЕ приобрести имя, он человек с именем, сделать себе имя, составить себе имя; анг. ФЕ a good name is better than riches - добрая слава лучше богатства, a good name is sooner lost than won – легче потерять имя, чем приобрести, to make a name – создать себе имя/ приобрести известность. Единственное с чем человек не может расстаться в этом мире – это имя, которое является мерилом нашего возвышения и одухотворения, нашего духовного богатства. Духовное богатство есть вечная ценность, которое становится частью бессмертной души, и оно неистребимо. Именно только это богатство мы уносим с собой за пределы земли. 
Итак, назначение имён – выражать и словесно закреплять типы духовной организации человека [там же: 67- 68]. Имя - «духовный-культурный» паспорт человека. Имена являются «архетипами духовного строения культуры» человека, поэтому именем можно определить и духовное и душевное состояние человека. П.А. Флоренский указывает на познавательную значимость имени, на его формообразующую деятельность, более того, утверждает, что без имени нет целостности личности. «Имя действительно направляет жизнь личности по известному руслу и не даёт потоку жизненных процессов протекать, где попало. Но в этом русле сама личность должна определить своё нравственное содержание. Если имя есть ритм жизни, то разве данный ритм, при всей своей определенности, мешает наполнить этот ритм различными гармониями до противоположности?» «…Имя предопределяет личность и намечает идеальные границы её жизни. Но это не значит, что, именем определённая, личность не свободна в своем имени – в его пределах…». «Каждое данное имя есть целый спектр нравственных самоопределений и пучок различных жизненных путей» [там же: 77-78]. 
Когда с человеком происходят глубокие человеческие расстройства, вместе с потерей самосознания человек теряет внутреннюю связь со своим именем; иногда до такой степени, что забывает, кто он и какое у него имя. Напоминание же ему его имени помогает ему восстановить самосознание, память, выйти из пропасти забвения и восстановить свою личность с именем, т.е. целостность личности. Примеров тому много. 
Как известно, Церковь придаёт имени большое значение. Вся её служба проникнута именными обращениями – формулами: «Имени Твоего ради», « Да святится Имя Твое», « …отверзи ми недоуменный ум и язык на похвалу Пречистого Твоего Имени…», «…превознесесе Имя Твое паче всякого Имене…« по имени и житие» (о святых), упоминание имён в молитвах, «во здравие» и т.д. Церковь рассматривает имя как тип, как духовную конкретную норму личностного бытия, как идею, а святого – как наилучшего её выразителя, своё эмпирическое существование, соделавшего его прозрачным так, что через него нам светит благороднейший свет данного имени. Только усвоив церковное и общечеловеческое понимание имён как формообразующих сил, действительно единящих онтологически всех своих носителей, можно усвоить учение о покровительстве святых и подражании им [там же: 34]. Древние знали, что имя человека влияет на его судьбу. Это знали на Руси, и Церковь давала детям имена святых, отдавая их тем самым под высокую защиту и покровительство святых. Имена святых, которые мы носим, по мнению, митр. Антония (Сурожского), «есть определение нашего места перед лицом Божиим и нашего места в творении Господнем» [2004:231]. Согласно святоотеческому учению, они не только являются нашими молитвенниками и защитниками, но в какой-то мере и образом того, чем мы могли бы быть. «Имя предопределяет личность и намечает идеальные границы её жизни» [Флоренский 2004:78]. Повторить ничью жизнь нельзя; но научиться от жизни того или другого человека, святого или даже грешного, жить более достойно себя - можно. Дар таких имён высок и труден. Их ферментативная сила направляет духовные процессы личности на духовное преуспеяние к святости, и человек может вознести своё дерзновение до высоты святого, именем которого он назван. 
Разрушая высшую связь - покровительство святых, - в новые времена внедряли имена: Эра, Электрина, Алмаз, Баррикада, Лина (сокр. Лига наций), Гертруда (сокр. Герой труда), Трактор, Электрификация, Владлен, Сталина, Диктатура, Гелий, Авангард, Даздраперва (сокр. Да здравствует Первое Мая!), Виль (сокр. Владимир Ильич Ленин) и т.д. В среде людей, выпавших из закона, приняты клички, например: Серый - это тот, кто владеет серостью, кто по закону её имеет. Человек, живущий под псевдонимом, это человек, которому отказано Небом иметь его, например: нашим бывшим "вождям": Ленин, Сталин, Свердлов, Троцкий, Ярославский, Бедный, Яковлев, Каменев, Зиновьев, Киров и т.д. Псевдоним в словарях – это вымышленное имя, фамилия, заменяющие собой подлинные в печати, на сцене и т.д." Под "т.д." можно понимать так: в политике, в преступном мире: Pseudo (лат.) - ложный; nomen (лат.) - имя; ;;;;;; (гр.) - ложь, обман, ;;;; (гр.) - владеть чем-то (одно из значений); ;;;;; (гр.) - местопребывание, область, округ, пастбище; ;;;;; ( гр.) - обычай, закон. 
Итак, изобретённые имена могут принести человеку непоправимый вред, исказив его жизненную линию. Тогда и начинается единоборство человека с его именем. Человек может победить, приручив имя. А может быть и побеждён именем. П.А. Флоренский утверждает, что придумывание нового имени столь же несостоятельно, как и изобретение новой религии: «… совершенно забывают, что имён не придумаешь и что существующие имена суть некоторый наиболее устойчивый факт культуры и важнейший из её устоев» [там же: 73]. Каждое вновь явленное такое имя «переворачивает недра культуры и начинает некоторую новую линию исторической типологии» [там же: 74]. 
Всё вышесказанное подтверждает, что сила имени велика. Следует уважать имя, знать, что это великая ценность и сила. Не играть в имена. Попытаться лучше распознать своё имя и постараться оправдать его высшее предназначение и зов. Постараться сохранить своё доброе имя. Имя как бы дополнительная личность, приставленная к человеку либо в помощь ему, либо – при неудачном выборе имени – в помеху, и даже в погибель. Не случайно высокородные фамилии в Европе имели гирлянды имён. Имя – это защита, возвышение, тайна и великая наука. Как осторожны, как проницательны и мудры, должны быть люди при выборе имени. Во взаимодействии человека с его именем встречаются и как бы взаимодействуют две личности: словесно-духовной личности имени и природной, земной личности человека – происходит встреча языка природного с надприродным. Бог словом просвещает человека и через слово приводит к Себе. Человек Словом то и создан! 
Приведём еще яркие примеры, подтверждающие значимость имени: св. Феодосий Иерусалимский часто пользовался силой имени для того, чтобы поправить судьбу человека. Однажды он предвидел страшную кончину некоей женщины и, чтобы помочь избежать этого, предложил ей усердно молиться и также порекомендовал ей взять новое имя, так как новое имя – новая судьба [Ильинская 1996:187]. Одному офицеру о. Феодосий при постриге дал имя резко отличное от прежнего – и этот новоявленный монах вскоре погиб. Если бы не это, ему предстояло пройти сталинские застенки, которых он не выдержал бы… [там же:190]. 
Вот ещё яркий пример силы имени, касающийся известной исторической фигуры, речь пойдёт о Шамиле, известном чеченском герое. Переводчик Кавказских поэтов Я. Козловский поведал следующее: Когда Шамиль родился, новорожденному дали имя Али. Едва встав на ноги, мальчик тяжело заболел. Родители кинулись к знахарям и муллам, но надежды не оправдались: единственный сын таял на глазах. Тогда по совету аульских стариков прибегли они к магическому обычаю древних: смене имени занемогшего. Его назвали Шамилём. И он поправился, за что мать Али-Шамиля Боху Меседу возносила благодарственные молитвы Всевышнему до конца дней своих [Миловатский 2004:19-20]. 
Как известно, есть имена добротные, надёжные, а есть рискованные, «неприрученные», есть древние (например, библейские, древнегреческие), а есть имена молодые, ещё не обжитые, не прогретые человеческим теплом, хотя и с большими возможностями (например, славянские, германские). Вот как Флоренский характеризует славянское имя Людмила: «Людмила не хочет эффекта, но аффектации. Это честная натура, преувеличенная в своей честности, подчеркнутая в ней, грубая в честности… Людмила – героическая натура, может быть, не столько даже героическая, сколько желающая быть таковою. Она понимает героизм очень элементарно, как и благородство… Ей ненавистно довольство, но там, где несчастье и горе, она – на своём месте… и готова на всякую жертву, порывистую и без оглядки. Она делается тут находчивой, предприимчивой, может повести за собой, влить энергию, овладеть положением и – в самом деле вывести… Она, в героические моменты, мила толпе. Человеку же она не мила, да и не хочет быть милой, и потому грубиянит ему»… [Флоренский 2004:215-221]. 
Флоренский различает имена земные, для земли созданные и в земле коренящиеся. Их онтологическая функция – определять земные стихии и ими определяться. При высоком духовном подъёме личности, эти определения и отношения утончаются, освящаются и дают высшее цветение земли. С подобным именем можно быть и святым; но эта святость всегда остаётся святостью человека и соизмеримой с человеком. Николай и Александр, например такие имена [там же: 226]. 
Однако есть другие имена. Они созданы не для земли, не в земле живут их корни. Это – силы, природе которых чуждо воплощаться в плотных и тяжёлых земных средах. Подчиняя себе, силою своей жизненности, сотканное из земных стихий тело, эти имена всё-таки остаются чуждыми миру, в котором они произрастали, никогда не овладевают им вполне. Одно из таких имён – Михаил. Имя Архистратига Небесных Сил, первое из тварных имён духовного мира, Михаил, самой этимологией своей, указывает на высшую меру духовности. Оно означает наивысшую ступень Богоподобия « Кто как Бог/ Тот, Кто как Бог». Это имя энергии Божией в её осуществлении, в её посланничестве. Это - мгновенный и ничем не преодолимый огонь, кому – спасение, а кому – гибель. По своей природе, имя Михаил – противоположность земной косности, с её враждебным, и благодетельным торможением порывов и устремлений… В плотных и вязких земных средах двигаться ему и осуществлять свои решения затруднительно, он здесь неуклюж и неудачлив, хотя бы и продал себя миру, хотя бы направил свои усилия на приспособление к нему. Михаилу требуются большие внутренние усилия и соответственное напряжение воли, чтобы достигнуть в мире желаемого. Ему приходится карабкаться, прежде чем долезет он туда, куда большинство других приходит легко и, почти не задумываясь. … Михаил либо с горечью, если он хорош, либо со злобою, когда он плох, обличает мир в косности, справедливо отмечая это свойство мира, но, несправедливо не считаясь с нею, именно как со свойством, без которого мир не был бы миром [там же:228]. 
Михаил – одно из древнейших известных в истории имён. Но за много тысяч лет своего пребывания на земле это имя по-прежнему остаётся таинственным, хотя оно и обросло, не свойственными ему по природе, житейскими связями, представлениями. 
За этим именем в быту прочно устанавливается связь с медведем, т.е. прослеживаются следы древнерусской антропонимической системы (образование имён от обозначения животных, растений и т.д.). В быту вариант этого имени – Миша/Мишка - свидетельство приниженности нашей духовной культуры. Употребляя производные этого имени, мы как бы размягчаем духовный стан нашей культуры. Такая «приземлённость» древнего имени сближает его с реальной нашей, так называемой культурой, делая его «своим», народным. Во время нашего духовного оскудения имя Михаил вообще чуждо звучит в своём высоком строе, оно кажется притязательным и неискренним, поэтому оно и вытеснено низшим перерождением своим – именем Миша/Мишка. Это имя скорее известно нашим современникам по популярной песне «Мишка», чем по «Небесному Архистратигу». Онтологические высоты этого имени не по ничтожным силам времени, поэтому уравнение Михаила и косматого зверя, которое делается по признаку неповоротливости, неуклюжести, некоторой растрёпанности, близко, просто и понятно каждому. И вот почему этот признак взят как почва для сравнения. Да и достойных такой духовной высоты современников с именем Михаил едва ли уже можно встретить в нашем бренном мире! 
Таким образом, имя есть «средоточное ядро личности, её существеннейшая форма: воплощаясь, эта форма обрастает кольцом второстепенных ономатологических символов, которые своею совокупностью и совместно с тем, главенствующим, символом образует полное имя данной личности» [там же: 85]. 
Итак, ныне одна из самых важных задач перед экокультурой и эколингвистикой – это возвращения имени из смутного безымянного времени забвения, куда мы были по неведению нашего народа затиснуты историей. Высвободив имя, которое всегда имеет отношение к вечности, к плану Божественного замысла заботы Божией о мире и человеке, мы вернёмся к своим истокам, где рождается наше «я», одухотворяется наша жизнь и, где сквозь дремлющую мглу нашего сердца, узрим благороднейший свет от тех, чьими именами мы нарекаемся. 
2. Слово/Имя лежит в основе мира и жизни. 
Мир, по мнению А.Ф. Лосева, есть " совокупность разных степеней жизненности или затверделости слова, разная его степень, а всё бытие - то более мёртвые, то более живые слова. Низшая степень словесности - физическая вещь - это слово в зародыше, далёкое от своего внутреннего осмысления и оформления. Весь физический мир, хотя и мыслится как механическое объединение внутренне распавшихся элементов бытия, есть слово и слова. Ведь он тоже нечто значит и есть, следовательно, тоже нечто понимаемое. Это " затвердевшее, окаменевшее слово и имя, остывшее и обездушенное", хранит в себе, однако, природу (хотя и распавшуюся) истинного слова и только ею и держится; без такого слова нет у нас и никакого другого слова" [Лосев 1992: 66]. Отсюда следует, что и весь мир есть имя и слово, или имена и слова, поскольку всё в мире - люди, животные и растения, неодушевлённые предметы, весь физический мир - есть только смысл и его выражение. Космос - лестница разной словесности, ономатизма, именитства, разной степени сущего, бытия. 
Произведённый С. Н. Булгаковым средствами феноменологии и лингвистики, разбор онтологической природы слова выводит трактат из пределов богословия в поле философии. По Булгакову, ничего не существует вне всего, вне космоса, и слова также существуют в словесной всеобщности космоса, однако космос не есть всепоглощающее единство, но конкретное многообразие, в котором удерживается индивидуальное. Слово - символ космической сущности, его боговдохновенности (его высшей степени духовной актуальности, и поэтому оно предполагает не погашение человеческой индивидуальности, а напротив её наибольшее напряжение). Слово космично в своём естестве, ибо принадлежит не сознанию только, где оно вспыхивает, но бытию, и человек есть мировая арена, микрокосм, ибо в нём и через него звучит мир, потому слово антропокосмично или антропологично. И эта антропологическая сила слова и есть реальная основа языка и языков [Булгаков 1998:35]. 
В своей проповеди « Мир как Слово» свт. Николай (Сербский) рассматривает вопрос, который всегда волновал и по-прежнему волнует человека, что было в начале. С сотериологической точки зрения мы знаем, что в начале было Слово и что это Слово было Бог, и что через Него всё начало быть. Используя яркие реальные примеры, взятые из жизни человека, природы, а также жизни самой Вселенной, святитель доказывает, что слово – начало всего созидания и творения, что слово – основная сила в природе и в человеке, что звук и, соответственно, слово – самое распространённое и универсальное явление, что человек – слово и вся Вселенная – слово. ... В начале этого вселенского, бледного и меняющегося слова должно было быть самосущное Божественное Слово и что от Него и через Него сотворился весь мир, Его отзвук [2004:232-241]. Все предметы, явления, животные, растения и сам человек предвещают нам Христову истину, каждые на своём языке: через образы, символы, движения и звуки. Христова Истина не может существовать без веры, любви и добра. А это значит, что только Христианская вера, любовь и добро спасут как человека, так и мир человеческий. Известно: «Все пути Господни – милость и истина» (Пс. 24, 10). 
Опыт современного мира – это немилость и ложь. Он проповедует безсердечие, сеет безверие, зло, ненависть, безчестие. А всё потому, что мы от Христа отпали... Не боимся гнева Божьего, нестыдимся людей. А ведь этот мир уже претерпел две страшные мировые войны, революции, голод, засуху, землетрясения, наводнения... Нынешнее новое поколение погрязло в похоти и безбожии. Какое будущее ожидает молодёжь?! Сейчас современному поколению важно выбрать жизненный путь: со Христом или без Христа: Христос – жизнь, без Него - смерть. Безбожный человек превращается в зверя. «Волк волку – более верный друг, нежели человек человеку»[Сербский 2004:561]. 
Нам представляется важным провести этимологический экскурс понятия «мир» для того, чтобы проследить, пересекаются в этом понятии такие важные понятия, как «слово», «вера» и «любовь». Выявляя истоки концепта* «Мир» через взгляды мыслителей и писателей, мы попытаемся определить основной принцип домостроительства (экологии), т.е. архиважный эконим экокультуры и эколингвистики, играющий основополагающую роль в построении образа мира (космоса). 
Данный концепт является одним из самых важных компонентов культуры и содержит в себе все существенные с точки зрения той или иной культуры знания, необходимые для адаптации каждого её члена к окружающей природной и социальной среде, «эта та призма, сквозь которую человек смотрит на мир, в котором должен действовать» [Лурье 1997:221]. 
-------------------------- 
* Акад. Ю.С. Степанов предложил различать термины понятие и концепт, относя первый к логике и философии, а второй – к одной отрасли логики (математической логике), а в последнее время также к культурологии, 
трактуя концепт как «сгусток культуры» [Степанов 1997:40], основную ячейку культуры в ментальном мире человека, в котором, с одной стороны, заложено содержание понятия, а с другой – все, что делает его фактом культуры – этимология, краткая история данного концепта, современные ассоциации, оценки, переживания [там же:15]. Сгусток культуры в виде «пучка» входит в ментальный мир человека, пучок – это представления, понятия. Значен6ия, ассоциации, переживания, которые сопровождают слово. Они - предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений. С другой стороны, концепт – это то, посредством чего человек – рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» - сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на неё» [там же]. 
 
 
 
Сам образ мира формируется на ранних этапах этногенеза, и остаётся 
неизменной в неповторимость каждой конкретной культуры, её этноса, т.е. ту духовную, ментальную, социальную общность, которому «присущи специфические культурные модели, обусловливающие характер активности человека в мире, и который функционирует в соответствии с особыми закономерностями, направленными на поддержание уникального для каждого общества соотношения культурных моделей внутри общества в течение длительного времени, включая периоды крупных социальных изменений [Степанов 1997:41]. 
В настоящее время в семантике концепта «Мир» прослеживается восприятие образа мира, обусловленное опытом, образованием, языком, культурой нашего народа, в его пространственных измерениях, духовно-интеллектуальном ощущении. В данном концепте обнаруживается совмещение двух значений: 1) мир вселенная, система мироздания как целое; 2) мир – согласные отношения, спокойствие, отсутствие войны, ссоры, 
т.е. в основе мира лежит любовь и согласие (ведь «Бог/Слово есть любовь» и не просто любовь, а сострадательная любовь, которая лилась и льётся свободным, сияющим потоком на малых, убогих, обиженных и страждущих). 
Кроме значений, разделение данных значений основывается на грамматике – первое из них имеет мн. ч. миры, а у второго мн.ч. нет, и на старинной русской орфографии – «мир-вселенная» писалось с «и» десятеричным, мiръ, а «мир-согласие» с и восьмеричным, миръ. Важно отметить, что в европейских культурах значении русского концепта передаются разными словами: например, в английском языке первое значение - словом world; второе – словом peace. . Совмещение значений в русском концепте «Мир» отражает следующее представление нашего народа 
Экокультурная модель нашего народа - это сохранить вселенную как целостное образование и на ней жизнь, важно согласие, покой, отсутствие вражды, добрые дружественные отношения между людьми, одним словом, любовь (ср. русские слова и выражения – мирствовать, 
жить мирно – жить в любви и согласии, дружелюбно, без всякой ссоры; миротворец, миролюбие, миролюбный – способствующий согласию, покою, ладу; мировая сделка - полюбовная сделка, окончание ссоры, тяжбы и обоюдному согласию на известных условиях; Миру мир! – мiру вселенскому мир , любовь и согласие, Мир Вам! – приветствие-пожелание «покоя, любви и согласия» (первые слова приветствия Иисуса Христа Своих учеников после воскрешения /Лк. 24,36/), где мир и любовь, там и Бог – Бог посещает тех, кто живёт мире, любви и согласии). 
Мир, любовь и согласие – это духовная услада. По слову, свт. Николая (Сербского), кто имеет мир в себе, тот обладает огромным наслаждением внутри души своей. И это наслаждение никто не в силах отнять у него [2007:31]. Человек может творить мир, добиваться мира, утверждает апостол 
Павел, через всеобщее признание воли Божьей. Тот, кто слышит мир Божий, тот откликается на него и излучает его вокруг себя. Творить мир – это принимать мир от Господа и передавать его людям и зверям вокруг себя, и всей окружающей природе, «ибо природе ничто так не мешает, как грешное беспокойство человека. Мир людям приносит не природа, а напротив, только между людьми настаёт мир, так и природа наслаждается миром» [там же:32]. 
Как известно, безумные, авантюрные желания и дурные страсти вызывают волнение вод, поднимают мрачные бури как на просторах нашего вселенского пространства, так и на просторах житейского моря человеческого. Вот поэтому буйство американской природы объяснятся той агрессивной, необузданной политикой, которую ведёт Администрация Президента США. Они не творят мир по Евангелие, а делают мир (анг. to make peace – букв. делать мир; творить мир; ср. анг. to create - творить; анг. Creator- Творец, Создатель) таким, каким он им представляется согласно их нравам, их культуре, их религиозным убеждениям, их геополитическим интересам. Вот и получается, что, лукаво ратуя за мир, за жизнь без войны, они только и делают, что развязывают в разных районах мира военные конфликты, втягивая многие страны в их военные авантюры. Югославия, Ирак, Афганистан, Грузия – вот неполный перечень конфликтов последнего времени, в которых активное участие принимает НАТО. При этом они, не стесняясь, себя называют миротворцами (анг. peacemakers - букв. те, кто делают мир; те, кто творят мир; миротворцы). Миротворцы – это сыновья Божии. Они вершат дело Христа. Они во имя Отца Небесного взывают к братству людей и во имя любви к Богу призывают к братолюбию. Св. Николай (Сербский) убеждён, что гражданский мир непрочен, прочен лишь братский мир. Не сограждане, но лишь братья могут принять и иметь Божественный мир, настоящий мир. Миротворец неминуемо проповедует великое и близкое родство семьи Божьей, он проповедник небесного отцовства и братства людей. «Вы братья, ибо имеете единого Отца на небесах!» Это его непогрешимый аргумент в пользу мира, которому никто разумный не может противоречить. Это самый возвышенный и вдохновляющий аргумент в пользу мира между людьми. Из-за этого миротворец непрестанно обращается к оскорблённому Богу с молитвой: «Прости им, Господи, ибо не ведают, что творят; прости им, это дети Твои, а Ты им Отец», и Отец слушает сына-миротворца, а через него дарует людям Свой Дух Святый, Который доносит небесный дар мира озлобленным людям. А мир – это здоровье! [там же:33-34]. Да и если бы люди всего мира вместе смогли бы дружно помолиться Богу о мире во всём мiре, о заблудших своих братьях, у которых желание не мир творить, а войну развязывать, Бог даровал бы всем людям и природе Свой Дух Святый, Который донёс бы им небесный дар мира и благоденствия. А пока, увы, не могут люди собраться во имя Господа и просить Его о даре Духа Святого, поэтому нам, современникам, мир, покой, и согласие может только сниться! Мир ещё не готов к такому подвигу - сопротивлению мировому злу. Однако есть люди, одухотворённые святостью подвижничества, подвига сложить голову свою «за други своя», поэтому мы всё же можем уповать на «Милость Божию» и на вразумление Богом озлобленных наших современников, а также на Его умиротворение нашей природы. 
Акад. Ю.С. Степанов[1997:95-109], исследуя этимологию концепта и 
слова «мир» в аспекте ‘Мир – обжитое пространство’, вскрыл исконное родство его семантических компонентов в концептуальной сфере, которые в 11в., ещё довольно тесно соединены, но в последующем далеко разошедшихся: 1) место, при том, собственно, не всякое место, а место на земле вокруг нас; 2) покой, согласие; 3) жизнь. 
Обращает на себя внимание тот факт, что в эту эпоху в древнерусской культуре «мир как пространство» мыслится довольно конкретно, даже когда этим русским словом переводится гр. космос ;;;;;; как «этот мир, мир земной», в противопоставлении «небесному», как раз не «всё мироздание», не «весь мир»: «Молившись Богу Маврикий-царь, чтобы (Бог) послал ему казнь в этом мире за свои грехи» «Афанасиевы ответы» [там же]. 
Здесь важно отметить, что ещё Пифагор и его школа учили о гармонии движения небесных сил, издающих гармонические звуки (ср. гр. слово harmonius – стройность, согласие; наличие данного констиуента обусловлено имплицитным присутствием значений «любовь» и «мир», ведь без мира и любви не может быть и согласия, а значит, и гармонии). 
Слово «мир», по мнению Степанова, восходит к и.-е. корню mei – укреплять, в именном значении «столб, балка, деревянная постройка (moiro - деревянная постройка; с «зубными» расширителями корня), т.е. -dh-, -d-, -t-, - др. - инд. m;thi - столб, опора, латин. m;ta – конус, пирамида, литов. mi;tas – кол, столб, латыш. m;ets - то же; в этот ряд входит и ст.- сл. и др.- рус. место (из m;itto), первоначально означавшее «укреплённое и освящённое место». В дальнейшем эти значения разошлись, приведя с одной стороны, к значению «укреплённое место», город» (ср. чеш. m;sto – место, исконно огороженное поселение с охраняемыми воротами и m;sto - место; деревня, селение), с другой, к значению «место, местоположение, пространство». 
Тот же корень mei – укреплять - даёт и другой ряд производных – с расширителями, образованными звуками сонантного типа -r-, -l-, -n- (-t-); к этому ряду и принадлежат др. -рус. миръ – от корня m;i / / m;i / / mi - с присоединением -r; с формантом -l от того же корня произведены рус. мил, милый, литов. m;elas - милый, m;il; – любовь, др.-инд. m;yas – сладострастие, радость, авест. myazda - жертвенная еда, др.-прус. mijls - милый и др. 
Такой частный случай зарегистрирован в двух видах при разных корнях: при корне и.-е. pri-, основа priya- - гот. frijon - любить, совр. нем. Friede – мир; при корне указанном выше, - рус. мир (соотв. др. слав.) От того же корня, что рус. мир происходит имя древнеиндийского бога Митра, в Авесте – Мифра (так произносили это имя в России до революции, поскольку оно писалось через букву «фита» - Ми;ра; в настоящее время принято единое Митра; в авестийском языке здесь произносится звук наподобие анг. глухого – th-); в языке Авесты это слово означает «договор», «согласие». Митра, согласно древнеиндийской мифологии, следит за исполнением договоров между людьми и, если договоры соблюдаются, охраняет границы земли, где живут такие люди, - это и есть ядро концепта «мир» в его древнейшем виде. Такие же отношения прослеживаются в древнеиндийском языке при том же корне: min;ti – укреплять; min;ti 3-л. ед.ч. - обменивает, и далее от последнего «заключает договор» [там же]. 
В семантической схеме концепта «Мир» присутствует элемент «любовь». Этот семантический признак обусловливает его частичное пересечение (имбрикацию) с концептом «Любовь», который, в свою очередь, имеет в своей семантической структуре компоненты концепта «Мир»: «мир, согласие» (ср. др.-рус. слово любъ может выступать как имя прилагательное любъ, люба, любо - милый, милая, милое, и как наречие: любо - мило, хорошо, и как существительное – имя любви, любовь - любы или любо (реже). Последнее, например, в выражении в любе жити - жить в любви, в мире и согласии). 
Обращает на себя внимание тот факт, что ближайшую и единственную точную параллель к славянскому корню люб-, согласно исследованиям акад. Ю.С. Степанова, даёт готский язык, где имелось прилагательное liufs - «милый, любимый» и производные от того же корня, напр. bro;ru- lubo « братская любовь». Помимо этого значения Степанов наблюдает ещё два значения, которые косвенным образом выведены из этого корня: а) «надёжный; такой, кому можно довериться»; гот. galaubjan - а) «верить»; б) «ценный»; гот. ga-laufs; все эти значения как бы совмещены в др.-в. - нем. ga-loub «возбуждающий доверие, приятный». К этому спектру значений добавляется то, которое развилось в слове того же корня совр. нем. glauben «верить», Glaube муж. р. «вера» (в том числе и в христианском смысле) [там же: 282]. Не случайно слова «любовь» и «вера» восходят к одному и тому же корню. 
С сотериологической точки зрения вера – основа любви [Сербский 2004:363]. Такие качества веры как истинность надежность, верность, значимость, ценность формируют основу любви, делая любовь непобедимой, незабываемой, вечной. Данные качества имплицитно присутствуют в семантике слова «любовь». О неразрывной связи двух самых важных слов в формировании духовной природы человека говорит св. Николай Сербский: “Старайся непрестанно сохранять веру и старайся непрестанно, чтобы семя "любовь", которое вера несёт в себе, проросла и принесла тебе радость. Ибо сама по себе вера, без любви, осталась бы холодной и безрадостной…. Сохраняй веру, во что бы то ни стало. И жди – когда потребуется, и годы – чтобы любовь из веры проросла. Если потеряешь любовь, потеряешь много, но если потеряешь веру, потеряешь всё. Потеряв любовь, теряешь плод дерева, но, потеряв веру, теряешь само дерево” [там же]. 
Русский концепт «Вера» восходит к и.-е. корню uer - дружеское расположение; u;r- os - достойный доверия, верный, истинный; гр. F;r (F;;) у Гомера (;;;) ;;;;;;;;; F;ra сделать приятное одолжение, любезность (;;;) с родит. падежом – наречие-предлог- «ради»; в собственных именах - ;;;;;; (из Dio –F;r;s) букв. «Зевсу любезный»; прагерм. w;ra- договор, обет, союз, др. - исл.V;r - богиня клятвы на верность (её собств. имя); ст.-сл. вера [Степанов 1997: 269]. В этом концепте обнаруживаются семантические признаки, характерные для концепта «Любовь»: любезность, дружелюбие, которые обусловливают частичное пересечение данных концептов. 
Третий компонент, по мнению Степанова, концепт «жизнь», выражался другим корнем, но он входит в концепт «мир» на принципе «синонимизации», или «концептуализации», разных по происхождению корней. В древнерусском языке существовало ещё одно слово, для обозначения того же «пучка» концептов, что и два слова миръ, это слово гои в значении «мир, спокойствие», гоило – «успокоение, укрепление». Это слово - исчезающее. В древнерусском языке имеются ещё два слова, восходящие к двум основным значениям слова гои: изгои, изгой - изгнанник из мира своих и гоило - живитель, обозначение инструмента с суффиксом орудия – ло, означающее «фаллос». Все эти древнерусские слова восходят, в конечном счете, к глаголу gojiti – живить, представляющему собой каузатив к глаголу giti – жить. Данные этимологии и сравнительной мифологии, по мнению Степанова, комбинируясь, вскрывают и более глубокий архетип – пространство, территория, где живут «свои», где господствует мир, дружба и покой» [там же], а значит, любовь. 
Этимологический анализ показывает, что концепт «Мир» имплицитно содержит семантический признак « любовь», т.е. «Любовь» и «Мир» частично пересекаются. Эти концепты частично пересекаются с концептом «Вера» на основе этимона «договор, союз, обет». Они (концепты) имеют также общий структурный принцип - «круговорот общения» человеческих существ, в процессе которого передается как бы некая «плотная сущность». Развитие этих концептов по одной и той же семантической модели «попеременной инициативы», «круговорота общения», «себя с другим», агенса А с агенсом Б позволяет им частично пересечься с концептом «Слово». В динамичном единстве концептов отражается идея: «Слово/Имя лежит в основе мира и жизни». Чтобы данная идея энергийно-ономатической модели была незыблемой во времени и пространстве, человек должен сохранить Вселенную как целостное образование и на ней жизнь путём установления мира, покоя, согласия, добрых дружественных отношений между людьми, и только тогда на земле воцарится любовь на все времена («Бог есть любовь»). Вот почему «любовь - беспредельна, ни временем, ни пространством, она – вселенска. Но эта вселенскость любви не только не исключает, но даже предполагает обособленность, отъединённость, изоляцию. Ведь любовь имеет корнем своим святыню души и возможна лишь постольку, поскольку жива эта святыня. Оберегать жемчужину души – значит оберегать саму любовь; не радеть о святыне свой - значит не радеть о любви» [Флоренский 1990:474]. 
Итак, мир замыслен как любовь и гармония. Каждому из нас, пишет вл. Иоанн (Шаховской), дан талант любви, и из множества наших отдельных жизней складывается общий облик того или иного народа и всего человечества. И каждому человеку дана возможность выразить в мире любовь. Осуществление её есть цель жизни и истории [Шаховской 1998:6]. Необходимой стороной такой любви является ревность, т.е. любовь действенна, если она ревнива, а значит, жертвенна и сострадательна. В Св. Писании часто приписывается ревность Богу. Невозможно себе представить, чтобы в Божественной жизни можно было обнаружить столь предосудительное и скверное как «зависть, досада, на большой успех другого; слепая и страстная недоверчивость, мучительное сомнение в чьей-л. любви или верности» [Даль 1998 т. 3:1667]. 
Приписывание Богу такого качества, загодя, по мнению Флоренского, можно утверждать, что она – нечто святое; и потому, человеческая ревность не есть что-то само в себе недолжное и скверное [1990:481]. Согласно толкованию прп. Исаака Сирина, ревность есть необходимая сторона всего доброго, что ни есть в человеке. Она вообще есть сила, осуществляющая добрые желания. Более того, ревность складывается из страха утратить благо и из стремлений удержать его. Вот почему ослабление ревности – худое предзнаменование, обусловленное либо охлаждением духовным, либо самонадеянностью и гордостью, т.е. отношением к духовному благу уже не живым и личным, а имущественным и плотским, как к какой-то вещи, которую можно положить под замок и, не переживая её, всё же владеть ею [там же]. 
Этимологический анализ подтверждает данную метафизическую мысль. Понятие ревность как «горячее усердие, старанье, стремленье к добру» [Даль 1998:1667, т. 3] является в настоящее время архаичным, т.е. загнанным и презренным силою нашего духа времени, который вызвал экологический кризис нашего языка и нашей духовности (отсутствием стремления к Богоуподоблению). Вслед за Флоренским, мы понимаем под духовной жизнью «спасение, дарованное Всевышним, подвижничество же – нимб к нему» [Флоренский 1990:264]. 
Архаичное понятие «ревность» характеризует мощь, силу, напряжение, но вовсе не страх, ненависть или зависть. Этимологически слово «ревнив», по мнению Флоренского, восходит через свою старославянскую форму рьвьнивъ к тому же корню, что и семейство слов рвение, ревностный, ревнитель, ибо для этих последних старославянскими производными будут рьвение, рвань, т.е. lucta - борьба. Ревность то же, что и рвение, ревнивый, ревнитель, ревновать, – то же, что и рвать, или скорее, рваться [там же: 479]. Флоренский проводит соотношение с санскритским arvan – стремительно бегущий, поспешающий, aurva – проворный, быстрый, конный; с греческим ;;;;;; – спешить, устремляться, с латинским ruit, с древнесаксонским aru, древне северным ;rr – быстрый, готовый, конный [там же]. 
Итак, «иметь ревность», так и «иметь рвение», по своему корню, означают лишь наличие «силы, мощи стремительности». Вот почему ревновать нередко употребляется в значении «с силой, с энергией стремиться к чему-л.», «быть энергичным в чём-л.»: «ревную знаний», «ревнуй Небесного Царства», «ревнуйте же дарований б;льших». Ревновать кому, чему имеет значение « соревновать, подражать, последовать, или стремиться, как бы взапуски, не уступая», ревностный «самый усердный, прилежный, предавшийся всею душею делу», например, ревностный поборник правды или за правду (ср. анг. a zealot of the truth). 
Важно отметить, что в европейских культурах данные значения передаются разными словами: например, в английском языке первое значение русского слова - zeal (значение /14в./ «страстная, пылкая любовь» устарело); второе значение – jealousy. Такое расщепление целостности смысла этого понятия, несомненно, размывает его суть, сакральную сторону. Похоже, - это одна из причин архаизации первого значения библейского происхождения «страстная любовь». 
В современном английском языке в словах zealot, jealousy прослеживается энантиосемия (совмещение противоположных значений): в слове zealot имеются помимо положительного значения «рьяный, ревностный, усердный; с энтузиазмом», также негативное значение - «фанатик, изувер»; в jealousy – помимо отрицательных значений: 1) ревность, подозрительность; 2) зависть - появилось положительное значение «заботливость, беспокойство». Слова zeal, zealot, zealous, jealous, jealousy восходят к греческому ;;;;; – пыл, рвение, затем соперничество, ненависть, и, наконец, только «ревнитель jealous, т.е. ревность, «как принято понимать её в интеллигентском языке и как её вовсе не понимает ни один народ» [там же: 480]. Это значит, что ревность в любви является той силой, которая блокирует всякого рода стеснительные обстоятельства, сомнения, страхи и проч., устремлённые на душу человека, однако испытующие и закаляющие её в тех баталиях, в которых могут победить только чистые, святые чувства. Эта сила, по толкованию прп. Исаака Сирина, данная нам Богом на пользу, для соблюдения естественного предела, для выражения понятия о своей свободе исполнением естественного желания, находящегося в душе. Это есть «добродедетель, без которой не производится доброе, и она называется ревностью, потому что движет, возбуждает, распаляет и укрепляет человека» [там же: 482]. 
Продолжим рассматривать содержание образа мира в других европейских культурах. В древнегреческом языке концепт «Мир» означается словом космос - ;;;;;; муж. р., значение его прозрачно – «порядок, приведение в порядок, устроение» и результат таких действий – «хорошо, красиво устроенное» или, как сказали бы на русском языке последних лет, - «обустроенное» [Степанов 1997: 106]. Как известно, по содержанию древнегреческих космогонических представлений, Космос возникает из Хаоса (;;;;) - пустое пространство, пропасть, бездна, расщелина, щель. По мнению Степанова, последнее значение является наиболее вероятное и соответствует значению и этимологии глагола ;;;;;, ch;sk;, chain; «зиять, разверзать пасть», того же и.-е. корня, что и рус. зиять(;h;ei;). Данное значение полностью параллельно римскому представлению о «щели мира» - mundus [там же]. В диалоге Платона «Тимей» рассказывается об акте мироздания, как демиург-создатель пожелал, «чтобы всё было хорошо и чтобы ничто по возможности, не было дурно, бог позаботился обо всех видимых вещах, которые пребывали не в покое, но в нестройном и беспорядочном движении, что второе, безусловно, лучше первого». Создавая в центре, «внутри мира» место для души путём скрещения некоторых «силовых линий» наподобие буквы Х (« хи»), Творец мира фактически создаёт ту самую «щель», о которой говорится как о месте возникновения мира в народном мифе [там же: 107- 108]. Ю.С. Степанов полагает, что буква Х («хи») выбрана не случайно, а в соответствии с некоторыми мифологическими представлениями. От имени этой буквы в греческом языке уже существовали слова – глагол ;;;;; (chi;dz;) «располагать в виде этой буквы, крест-накрест, крестом» и «помечать крестом», а также термин риторики - хиазм (; ;;;;;;;) – «крестообразное расположение однородных членов во взаимосвязанных предложениях». Фигура хиазма в речи или стихах выявляла глубинный, магический смысл слов, и так же крестообразное расположение вещей во внешнем мире выявляло их внутренний смысл Хиазм – одно из древнейших проявлений символики креста. Идеи мироздания, миротворения, развитые Платоном в «Тимее», непосредственно подводят к христианской картине миросозидания [там же]. 
В древнеримской культуре при совершенно другом корне, по наблюдениям Степанова, и.-е. pak- / / pa;, находим те же самые отношения. Первоначально этот корень значит «укреплять», различным способом – вбиванием кола, сваи; обнесением забором, оградой; соединением, скреплением вместе чего-л. Но он же получает и все другие отмеченные выше значения; так латин. pango, paxi – «вбивать, вколачивать», p;gus муж. р. «сельская община», аналогичная рус. «мир» - община, и p;x, pacis - мирный договор, отсутствие войны» (ср. анг. peace, фр. paix, исп. paz, ит. pace).Отношения между понятиями «мир, отсутствие вражды» и «мир хорошо обустроенное пространство» возникает в первые века нашей эры на территориях колонизованных Римом – «в Романии», как их стали впоследствии называть. Покорённые народы приносили клятву мира по отношению к Риму, «мир» - рах. Но поскольку эти народы заселяли определенную территорию, этот же термин стал обозначением и этой последней – Pax romana - «римский мирный договор» ; «римский мир»/ в территориальном смысле/.В латинском языке для понятия «Мир» издревле имеется ещё одно слово mundus (муж. р.) /ср. фр. monde - 1) мир, свет; континент, часть света; планеты, система планет; род людской, люди, народ, толпа; человеческое общество; светское общество; mondial - мировой всемирный; анг. monde - 1) светское общество; 2) общество, в котором кто-л. вращается; mondial - мировой, всемирный)/, которое по происхождению связано с др.-инд. mandala - мандала, магический круг, шар от основы mondo- . В древнейших представлениях мандала имеет вид круга, в который вписан крест или же круга, поделённого на четыре равные части радиусами. Пересечение этих прямых линий в центре как раз и символизировало сам «центр мира». В Индии ведийской эпохи словом «мандала» обозначался алтарь, как «вместилище богов», т.е. место, где соединяются три космические зоны мироздания – небо, земля, подземный мир, универсум [там же]. 
В германских языках, за исключением готского, представлена иная модель – основосложение из wer- человек, мужчина, и.-е. uiros + alds- поколение, век - имя существ., произведённое от прилагательного со значением «старый», ср. анг.old, нем. alt , т.е. в целом «человеческий век»: др.-анг. werold, weorold, анг. world, др.-в. - нем. weralt. В значении всюду присутствует компонент «время», связывающийся с христианским представлением о земном мире как временном для человека, все эти слова выступают как переводы лат. saecu-lum -мир, век - в христианских текстах. Данное слово от того же и.-е. корня, что рус. сев, означает «человеческое семя; человеческий возраст, век, век, столетие». Во всех древнегерманских языках имеется ещё одно слово для концепта «Мир» - общегерм. midjan-gardaz букв. «срединное огороженное место» или «середина огороженного места»; элемент gard здесь – того же корня, что рус. град, ограда. город; гот. midjun-gards, др.- анг. middan-geard, др.-исл. mid-gar;r, др.-в.-нем. mitti-gar(t) и т.д. Здесь мир понимается как «пространство, где живут люди, отграниченное от внешнего пространства», - что полностью соответствует славянским и древнерусским представлениям, а также гр. ;;;;;;;;;/ oikoum;n;, букв. «обитаемая, населённая, т.е. «обитаемый мир», также - «греческий мир». Сам корень mid- в др. сл. - даёт также производное со значением «дерево», «балка», «столб» - mei;. Здесь значения «дерево», «середина», и «середина нашего пространства – мира» оказываются первоначально связанными [там же: 100-101]. В германском понимании центр мир отмечается в прямом или переносном смыслах предметом - «мировым деревом ясенем в северогерманской (скандинавской) мифологии, столпом в центрально-германской мифологии (этот столп действительно существовал в Саксонии и был разрушен в 9 в. по приказу Карла Великого, так как, по мнению этого монарха, олицетворял собой языческие представления, враждебные христианским); высокой горой, где живут боги асы, также в мифологии скандинавской [там же:101]. В германском понимании центр мира отмечается в прямом или переносном смыслах предметом – «мировым деревом» (ясенем) в северогерманской (скандинавской) мифологии, столпом в центральногерманской мифологии (этот столп действительно существовал в Саксонии и был разрушен в 9 в. По приказу Карла Великого, так как, по мнению этого монарха, олицетворял собой языческие представления, враждебные христианским); или высокой горой, где живут боги «асы», также в мифологии скандинавской [там же]. 
Следует отметить, что в общекультурных мифологических представлениях разных народов о мире характерно общее толкование о генезисе и сущности: о строении мира и духовном центре мира (мировое дерево, столб, крест), а также толкование об основе мира – любовь (ср. «Бог есть любовь»). Это объясняется, очевидно, сходным менталитетом, под которым мы, вслед за С.В. Лурье, понимаем как «совокупность сознательных и бессознательных установок, сопряжённых с этнической традицией» [Лурье 1997:45]. Общность генезиса и сущности образа мира обусловливает формирование общности знаний о мире в форме образов и, следовательно, взаимопонимания между представителями данных культур. 
Необходимо заметить, что триединство значений концепта «Мир» в русском средневековье, несмотря на сокрытость дремучестью времени всё же пронизывает и поныне своей энергией смысл русского бытия и также поныне сохраняет русское Православное пространство, оберегая людей от тщетных и разрушительных действий, напоминая им, что единственным верным гарантом и главным регулятивным принципом домостроительства (экологии) на земле является ревностная/ жертвенная, сострадательная, всепрощающая, милосердная любовь (в единстве с верой), которая, к сожалению, ушла из светлого поля сознания нашего современника. Данный принцип является также духовной основой нашей православной культуры. В экокультуре и эколингвистике он доминирует и влияет на восприятие и интерпретацию соответствующих фактов, связанных с нарушением экологии в языке, культуре, а также безнравственных поступков человека в отношении к природе. Этот принцип рассматривается нами как сумма нравственности, как живительная связь с Творцом и с его творением, как архиважный эконим, символизирующий энергоцентричность данного явления как проявление любви, добра и веры, совершающиеся осознанно по воле человека. Вл. Николай (Сербский) с присущей ему мудростью рассматривает такую любовь как реальность: «любовь свободна от всех законов, человеческих и природных, она выше всех обязанностей. Не зная ни предписаний закона ни определений обязанностей, любовь наполняет их и превосходит – так, как сияние солнца превосходит блеск камней и звёзд» «… Любовь превыше всего», «… Любовь отпускает интеллект как ненужного соглядатая. Но зато соединяет воедино три луча – ум, сердце и душу – и зажигает их в одно пламя… Бог дал людям слово любовь, чтобы этим словом называли связь с Ним. Когда люди злоупотребляют данным словом и его назначение, называя им свою связь с землёй, тогда слово это ослабевает по отношению к Богу. Слова при злоупотреблении теряют свою магическую силу и становятся словами мёртвыми» [2004:350-352]. 
Исцеление немощной души, оживление мёртвого ума, очищение нечистого сердца достигается не с помощью советов, лекарств, но с помощью любви. Прп. Максим призывает: «Раздражительную силу души обуздывай любовию». Мы убеждены, что только любовь в состоянии освободить человека от злых мыслей и помыслов, а отсюда - от совершения недобрых, злых действий, и разбудить в нём высокие чувства, позволяющие ему быть порядочным, достойным человеком и гражданином. 
Высшие проявления любви, связанные с любовью к Богу, сопутствуется просветлением духа человека, утверждает Н.О. Лосский, приводя слова Ф.М. Достоевского, вложенные в уста старца Зосимы в " Братьях Карамазовых": Любите всё создание Божие, и целое, и каждую песчинку, говорит старец Зосима. - Каждый листик, каждый луч Божий любите. Любите животных, любите растения, любите всякую вещь. Будешь любить всякую вещь и тайну Божию постигнешь в вещах. Постигнешь однажды и уже неустанно начнёшь её познавать всё далее и более, на всяк день. И полюбишь, наконец, весь мир уже всецелою, всемирною любовью. Животных любите: им Бог дал начало мысли и радость безмятежную. Не возмущайте же её, не мучьте их, не отнимайте у них радости, не противьтесь мысли Божией. Человек, не возносись над животными: они безгрешны, а ты со своим величием гноишь землю своим появлением на ней и след свой гнойный оставляешь после себя, - увы, почти всяк из нас. Деток любите особенно, ибо они тоже безгрешны, яко ангелы, и живут для умиления нашего, для очищения сердец наших и как некое указание нам. Горе оскорбившему младенца. Юноша, брат мой, у птичек прощения просил: оно как бы и бессмысленно, а ведь правда, ибо всё как океан, всё течёт и соприкасается, в одном месте тронешь, в другом конце мира отдаётся. Пусть безумие у птичек прощения просить, но ведь и птичкам было бы легче, и ребёнку, и всякому животному около тебя, если бы ты сам был благолепнее, чем ты есть теперь, хоть на одну каплю, да было бы. Всё как океан, говорю вам. Тогда и птичкам стал бы молиться, всецелою любовию мучимый, как бы в восторге каком, и молить, чтоб и они грех твой отпустили тебе. Восторгом же сим дорожи, как бы ни казался он людям бессмысленным" [1994:131-132]. 
Как видим, спасительная, христианская любовь достигается путём единения с Богом и в Боге со всем миром; это единение может быть совершенным не иначе как на основе любви к Богу и всем существам мира, так как только любовь есть совершенное приятие чужого бытия. Деятели, проникнутые совершенною любовью к Богу и всему миру, образуют Царство Божие, в котором они достигают абсолютной полноты бытия предельного совершенства. 
Итак, попытка соединить понятие нравственного закона и понятие естественного закона чрезвычайно актуальна для настоящего времени ввиду особой остроты проблемы экологии языка, культуры и экологии, т.е. безнравственных поступков человека в отношении к природе, человеку, языку, культуре. Вот почему данный концепт наряду с концептом «Вера» играют огромную роль в формировании сознания противостояния (путём договоров, союзов, согласий/соглашений) «закону выгоды», который толкает человека действовать против рассудка, чести, покоя, благоденствия, т.е. против всего полезного и прекрасного, лишь бы достигнуть самой выгодной выгоды в этом мире, которая затмила его ум, и которая ему дороже всего на свете. 
«И до конца я веры не утрачу, 
Что озарит наш мир любви и правды свет» (А.Н. Плещеев). 
Как видим, логика языка развивает логику мысли. Исходный образ первосмысла в различных сочетаниях складывает понятия о мире. 
Итак, мы, вслед за проф. Нарочницкой, полагаем, что мир – «это не отсутствие войны, мир - это обретение нравственного смысла личного и национального бытия в спокойном движении в будущее» [2007:5]. 
Русский мир – это цивилизационная, духовная, культурная и интеллектуальная ценность. Русский мир определяется не по этническому признаку, более того, это не только Россия и русские в мировой истории. «Русский мир – это связь во времени и пространстве, в жизни и сознании тех, кто объединены чувством сопричастности всей многовековой истории России с её взлётами и падениями, грехами, заблуждениями и метаниями. Русский мир – это и мы сами в мире, и мир в нашем русском взгляде на него» [там же]. Стержнем русского мира была всегда русская православная церковь. Важно помнить каждому русскому человеку, что его источником нравственной силы и его государственнообразующего начала является духовное наследие Православия. В этом мiре люди учились жить в мире с самим собой и в мире с ближними, своими соседями и со своими врагами. Русский мир – это основной стержень, на котором зиждется современная цивилизация. Целостность русского мира была нарушена в 1917 г., был убит удерживающий этот мир. Если раньше из всех живущих на земле людей каждый седьмой человек жил в русском мире, то сейчас каждый пятидесятый человек живёт в этом мире. Развал русского мира разбросал русских людей по всей Вселенной. И как это не кощунственно звучит, духовное и культурное пространство для русского мира умножалось, неся принципы построения русского мира. Русские объединяли абсолютно разных людей (по этническому, духовному и культурному и интеллектуальному признакам). 
Мы являемся свидетелями распространения русского мира по всему земному шару на духовной-культурной основе. Не предъявляя никаких территориальных притязаний к каким-л. народам, неся мiру лишь вечные ценности – мир, любовь, веру, милосердие, терпение и т.д., которые принёс Спаситель на землю, русский мир обогащает опыт построения новой будущей империи, которая, по словам свт. Николая Сербского, «принадлежит империи святого апостола Павла, основанной на любви и беззаветном служении” [2006:99]. Мобилизация духовных и интеллектуальных сил нации, интерес и сопричастность к мировым процессам возникает только у народа, который живёт не хлебом единым, у народа, который ощущает свою самоценность. В настоящее время «для русского мира, - проф. Нарочницкая уверена, - главнейшая задача – прекратить нигилизм и поругание собственной истории... История уже не раз доказала: возрождение великой России возможно только на основе национальных традиций» [там же:297-298]. 
3. Обычное - "нормально-человеческое" - слово есть один из видов словесности (слова в широком смысле). 
Вся природа стремится себя выразить; вся природа напрягается, чтобы промолвить слово из себя и о себе. Но у неё не получается ничего кроме знаков и звуков. От природы один лишь человек может родить слово в себе, промолвить слово из себя и о себе. Это Божественное наследие человека и драгоценный дар милости, который в сфере закона часто становится орудием гибели и уничтожения человека" [Сербский 2004:277] /ср. "Лучше пасть с высоты на землю, нежели от языка" (Сирах. 20,18)/. 
Нормальное человеческое слово представляет собой один из видов слова в широком понимании, т.е. слова как выраженного смысла и разумеваемой сущности. Оно занимает особое (срединное) положение на лестнице именитства (словесности, ономатизма), начало которой, её первую ступень, образует неживая физическая вещь, вторую - органическое семя, а последнюю, завершающую, ступень - умное и сверхумное имя. 
Оно рождается в душе прямо и непосредственно, таким образом, сохраняя в себе всё, что происходит и совершается в сердце (словесном органе души) человека. Слово может выразить самым совершенным образом и ум человека, и чувство человека, и волю человека. Слово - дитя души. Ничто не может выразить душу так совершенно, как то, что рождено душой. Знаки и жесты, и все дела рук человеческих - это слуги души человеческой, а не сыновья [там же]. Вот как говорит П.А. Флоренский о слове: "Слово есть эманация воли человека; это выделение души его, самостоятельный центр сил - как бы живое существо, с телом, сотканным из воздуха и внутренней структурой - формой звуковой волны". 
С сотериологической точки зрения за рождение слова «отвечает» душа и сердце (словесный орган души) человека. «Душа» и «сердце» - это духовные центры человека. Рассмотрим данные понятия на общеязыковом материале - это, прежде всего, фразеологизмы, метафоры, фрагменты духовных тестов (тексты из Св. Писания, святоотеческих материалов и молитв). 
Уже во времена древних греков ;;;;, ;;;;;; означали не только «сердце» в прямом значении, но также и «душу», «настроение», «взгляд», «мысль», даже «благоразумие», «ум», «убеждение» и т.д. Великий греческий мыслитель Аристотель говорил: “Мысли и чувства располагаются в сердце, мозг отвечает за тепло тела”. 
П.А. Флоренский писал, что в индо-европейских языках слова, выражающие понятие «сердце», указуют самым корнем своим на понятие «центральности, серединности» [1990]: гр. ;;;;;;, лат. cord-, нем. herz, анг. heart, фр. c;ur, литов. ;i;dis, гол. hart, армян. sirt, рус. сердце, укр. серце, чеш. srdce, польск. serce и т.д. восходят к и.-е. корню kerdi -/kred- /krd - « середина, сердце» и все они выражают идею нахождения или действования «внутри», «между». 
В наивно-языковой картине мира сердце обозначает собою: 
1) нечто центральное, нечто внутреннее, нечто среднее, - орган, который является сердцевиной живого существа, как по своему месту, так и по своей деятельности. Эта этимология объясняет словоупотребление сердце в значении «центральная часть, середина», например, Москва – сердце нашей Родины (ср. анг. in the heart of the city; in the heart of country, in the heart of Africa; in the heart of summer; фр. en plein c;ur (d’hiver);. 
2) ядро, нутро, утроба, средоточие - рус. сердце земли, сердце дерева, сердечко яблока, анг. the heart of a cabbage, the heart of oak, hearts of oak; значение «суть, сущность»: at the heart of smth, to get to the heart of the matter. 
3) вместилище чувств и желаний - «любви», «привязанности»: рус сердцеед, покорить сердце, прикипеть сердцем, сердце тает; анг. to gain smb’s heart, to give one’s heart to smb, to have a soft spot in one’s heart ; фр. offrir son coeur, refuser son coeur; «желаний» рус. по сердцу, с замиранием сердца; анг. to have оne’s heart in the right place, with a heart, with half a heart; фран. de bon coeur, de meiller coeur; «сострадания/ отзывчивости»: рус. сердобольный, сердечный, принять близко к сердцу; анг. to touch smb’s heart, to give heart to smb; «великодушия/ благородства», «доброты»: рус. золотое сердце, великодушное сердце, благородное сердце, щедрое сердце, иметь доброе сердце; анг. а large heart, an open heart, kind hearts are more than coronets; фр. ;tre tout c;ur, c’est un c;ur d’ort; « храбрости/ отваги»: анг. to pluck up one’s heart; фр. avoir du c;ur, avoir bon c;ur, avoir le c;ur sur la main, ; c;ur vaillant rien d’impossible; «радости»: рус. сердце взыграло, сердце радуется; стало легко на сердце, легко на сердце; анг. a light heart, to have a soft/warm corner in one’s heart for smb; фр. ;tre en c;ur, remettre son c;ur ; qn; «горя»: рус. принимать что-л. близко к сердцу; анг. heart-broken, her heart bleeds, one’s heart is broken; фр. avoir le c;ur perc;, avoir le c;ur bien accroch;; «страха» рус. сердце закатывается, сердце ёкает, сердце захолонуло, сердце дрожит, словно овечий хвост; анг. to bring smb’s heart into his mouth; фран. c;ur poule; «тоски/ печали»: сердце захолонуло, сердце кровью обливается, держать на сердце; анг. to be sick at hear; фр. faire gros c;ur; «волнения/ терзания»: рус. сердце не на месте, сердце горит; анг. to devour one’s heart; фр. crever le c;ur, crucifer son c;ur, se laborer le c;ur, arracher le c;ur ; qn, tourner sur le c;ur ; qn; «безжалостности/ жестокости»: рус. каменное сердце, жестокосердие; анг. a hard heart, a heart of stone, heartless (ruler); фран. se bronzer le c;ur, avoir le c;ur dur, avoir le c;ur sec, ;tre sans c;ur; «злости /гнева: в крайнем сердце, сердце берёт на кого-л., с сердцов; объёмность, глубина сердца, возможность скрыться внутри этого объёма передаётся выражениями: рус. в сердце, в сердцах анг. in one’s heart, to speak to the heart, to pull at smb’s heart; полнота чувств передаётся следующими выражениями: рус. от сердца, от всего сердца, от (всего) искреннего сердца, от чистого сердца, от избытка сердца; анг. to one’s heart content, in one’s bottom of the heart, from the bottom of one’s heart, in the fullness of one’s heart; фр. a de tout mon (ton, etc.) c;ur, parler d’abondance de c;ur; 
4) центр интуиции – рус. сердце чует, у сердца есть уши, сердце подскажет, закрадываться в сердце, как будто слышит сердце; анг. to read people’s heart; фр. avoir le c;ur serr;, ;couter son c;ur, langue du c;ur, connaitre par c;ur, livrer /mettre/montrer son c;ur; 
5) центр совести и других моральных качеств - рус. для очистки сердца/совести, сделать что-л. для очистки сердца/ совести, положа руку на сердце, золотое сердце, доброе сердце, большое сердце; анг. my heart smote me, kind heart, tender heart, noble heart; фр. pour en avoir le c;ur net, parler le c;ur sur la mains; 
6) источник света и тепла - рус. сердце горит, гореть сердцем; анг. flaming heart; фр. les pieds au chaud, le c;ur au frais; 
7) сокровищницу - рус. ключи от сердца, отдавать сердце, добрый человек из сердца своего выносит доброе (Лк. 6, 45); анг. in the inmost recesses of the heart, to play upon the heart-strings; фр. compartiments du c;ur, secrets du c;ur, d;tours du c;ur, s’applaudir en son c;ur, porter dans son c;ur; 
8) гарант (любовного) благополучия - рус. предлагать руку и сердце, the heart that truly loves never forgets; фран. avoir le c;ur au m;tier и т.д. 
В основе характеристики микрокосма сердца прослеживается ряд оппозиций: 
а) открытое - закрытое рус. открыть кому-л. своё сердце; анг. to wear one’s heart upon one’s sleeve; фр. avoir le c;ur sur la main, avec abondance de le c;ur; 
б) верх – низ - рус. сердце падает, с упавшим сердцем, куда сердце летит, туда душа бежит; фр. haut les c;ur!; 
в) своё-чужое рус. по сердцу; анг. after one’s own heart; фр. le c;ur n’y est pas; 
г) свет-тьма - рус. чужая душа – потёмки; фр. le c;ur d’un homme est un ab;me; 
Сердце может отождествляться с душой - рус. золотое сердце / золотая душа, каменное сердце / каменная душа, пока сердце бьётся, читать в сердце; анг. at heart, heart and soul; to lose heart, unburden one’s heart; фр. c;ur de crystal, (de) c;ur ; c;ur, de bon / de tout c;ur, ne former qu’un c;ur et qu’une ;me, tant que le c;ur me bat (me battra) (au/dans le ventrе), si le c;ur vous en dit. 
Похитить или разбить сердце равносильно смерти: рус. пронзить сердце, разбить чьё-л. сердце анг. to break one’s heart; фр. se percer le c;ur, briser le c;ur. 
Сердце как вместилище души, сосредоточение жизненной силы (согласно древним поверьям, сердце - обитель души [Jobes 1961: 737]. 
Сердце как материальный орган передаётся следующими выражениями: рус. сердце кровью обливается, сердце ёкает в груди, сердце горит, сердце ноет; анг. to sick at heart, her heart bleeds, to eat one’s heart out; фран, le c;ur qui soupier n’a pas ce qu’il d;sire, cela fait bondir le c;ur; как предмет - рус. сердце закатывается, сердце обросло мхом; анг. to write in one’s hearts, to lay smth to heart, to bring smb’s heart into his mouth, make smb’s heart leap, to wear one’s heart on one’s sleeve, to have one’s heart in the right place; фр. prendre son c;ur ; deux mains, retourner le c;ur. 
Сердце как некий аналог желудка (чрева), поглощающего пищу и питье): анг. next one’s/the/ heart – на пустой желудок, натощак, to be sick at heart – чувствовать тошноту; - фр. avoir le c;ur d;licat - страдать желудком. 
C мифологическими представлениями о сердце как вместилище жизненной силы связана ФЕ to eat the heart – стать лучше - древние люди считали, что, съедая сердце, человек приобретает все качества, которые характерны владельцу этого сердца, а владельцем мог быть как человек, так и зверь. Такое поверье было распространено во всём языческом мире. Съев сердце льва или леопарда, волка или медведя, человек, согласно поверью, становится храбрым и бесстрашным, сердце шакала или зайца делает его трусливым, а сердце змеи гарантирует ему дар языков [Wrangler 1984:336]. С этим же представлением связана и ФЕ to eat one’s heart out - страдать молча, терзаться, мучаться – однако данный мотив рассматривается уже негативно, неодобрительно: «есть, съедать чьё-л. сердце – это плохо, это мучительно, т.е. образное основание выступает как внутренняя форма вторичного наименования, здесь образное основание - внутренняя форма, может быть квалифицирована как прозрачное, содержание ФЕ – как ясное и понятное. 
Поедание сердца и других внутренностей, по Дж. Фрезеру, - древнейший ритуал приобщения. Согласно христианской традиции, где мерилом всех действий человека есть ревностная (жертвенная, сострадательная, всепрощающая, милосердная) любовь в единстве с верой, такие языческие действия чужды христианству. Ритуал приобщения к христианскому учению происходит путём причастия Христового «тела» и «крови» (бескровная жертва в виде часточки хлеба и вина). 
Сердце может отождествляться с фр. умом, интеллектом (ещё в Древнем Египте верили, что сердце – это вместилище ума) - анг. by heart, to learn by heart; фр. par c;ur, savoir par c;ur. 
Сердце как сосуд и жидкость, которая может пребывать в некотором непрекращающемся собственном движении (кипении, бурлении): сердце кипит, накипеть на сердце. При этом должны быть неизбежны и некоторые издержки - сердце болит, сердце разрывается, сердце заходится, сердце кровью обливается, и т.д. Очевидно, что сосуд следует содержать в чистоте и время от времени приходится счищать грязь (образовавшуюся накипь со стенок), иногда порой просто отдирать от сердца. По мнению Флоренского, очищение сердца даёт общение с Богом, а общение с Богом выпрямляет и устрояет всю личность подвижника. Как бы растекаясь по всей личности и проницая её, свет Божественной любви освящает границу личности, тело, отсюда излучается во внешнюю для личности природу. Через корень, которым духовная личность уходит в небеса, благодать освящает и всё окружающее подвижника и вливается в недра всей твари. Тело, это общая граница человека и прочей твари, соединяет их воедино. Поэтому, если отпавший от Бога человек увлёк за собою всю тварь и, извратив своё естество, извратил и чин всей природы, то, восстановляемый Богом, он вносит первозданный лад и строй в тваре, которая совокупно стенает и мучается доныне и с надеждою ожидает откровения сынов Божиих. Человек связан своим телом со всею плотию мира, и связь эта так тесна, что судьба человека и судьба всей твари неразрывны [1990:271]. 
Из всего вышесказанного, мы можем утверждать, что отношение человека к природе находится в теснейшей взаимосвязи с отношением человека к Богу. Кризис экологический проистекает из духовного кризиса человека. Сердце есть не только духовный центр человека, но и средоточие всей жизни на земле. Известный русско-украинский мыслитель, философ Григорий Сковорода увещевает нас: «Не по лицу судите, но по сердцу... Глава в человеке всего – сердце человеческое. Оно-то самый точный в человеке человек, а прочее всё околица...». 
От каждого из нас зависит продолжение жизни планеты. С тяжёлым сердцем (отягощенным ошибками и заблуждениями, злыми помыслами), и, лишённый ревностной (жертвенной, милосердной, всепрощающей, сострадательной) любви человек ведёт себя и мир к самоуничтожению. 
Метафоры с компонентом «сердце» понятны каждому носителю языка, каждой языковой личности. Это объясняется, прежде всего, тем, что в основе таких метафорических переносов лежат такие архетипы и мифологемы, которые регулируют метафорические употребления. Например, говоря о чувствах, мы используем параметр «верх-вниз». Эмоции ассоциируются с параметрическими характеристиками по вертикали и горизонтали: - рус. сердце падает, с упавшим сердцем; куда сердце летит, туда душа бежит, фр. haut les c;ur! – бодрей!, смелей! 
С движением к пространственному верху сопряжён и путь нравственного совершенствования - духовный взлёт ведёт к гармонии, соединению с Богом. Достигнув высокого духовного уровня, человек может «чувствовать сердце» других людей и даже читать сердца людей (ср. to read the people’s heart). О таком человеке говорят: он - сердцевед. У такого человека большое сердце, золотое сердце, доброе сердце, чистое сердце; он – сердобольный (ср. анг. a big heart a kind heart, a soft heart, a warm heart, a heart of gold; фр. grand c;ur, c;ur haut plac;), и есть другой путь, сопряжённый с нравственным падением, который ведёт человека в бездну, у такого человека: рус. каменное сердце, анг. a false heart, stony heart; фр. c;ur de roche, c;ur de tigre, c;ur poule, etc. 
Итак, характеристики концепта «сердце» дают представления о значении его в картине мира, демонстрируя при этом особенности самой картины мира, как космогоничность, абстрактность, оппозиторность. Фразеологизмы с компонентом «сердце» как свёрнутые культурные тексты (термин Н. Д. Арутюновой) позволяют реконструировать представления обыденного сознания, а на его фоне более отчётливо прослеживаются индивидуальные особенности носителей того или иного языка на концептуальные признаки «сердца». Превалируют здесь те характеристики «сердца», которые отсылают к пространственному представлению о сердце, к толкованию её как особого рода вместилища души, эмоций, мудрости и т.д. К тому же «сердце» понимается как первоэлемент, как явление природы, а также как артефакт, как орган. 
Современное употребление выражений с компонентом сердце регулируется несколькими мифологемами: «быть вместилищем чувств и желаний», «быть центром интуиции», «быть центром совести и других моральных свойств», «быть сокровищницей», «быть источником света и тепла», «быть гарантом любовного благополучия». 
По-прежнему, человека волнует мифологическая глубина данного концепта, хотя с развитием цивилизации знания о его мифологических смыслах угасает, а порой и утрачивается, но всё же они не утрачиваются окончательно, сохраняясь в тайниках духовной культуры народа, его памяти, потому блики их неожиданно возникают в современных новообразованиях, в которых нередко прослеживается новая интерпретация образной основы. В самом языке заложен определённый механизм, благодаря которому он в силах не только сохранять во времени черты мифологического мышления, но и заново их продуцировать. 
Сакральность семантики концепта «сердца» - это духовная основа нашей культуры. Обращение к ней в период экологического кризиса ускорит процесс «очищения» нашей духовности от примитивизма, от его разрушительных процессов, следствием которых сердца многих молодых людей уже обросли мхом, покрылись плесенью и затянулись тиной. А наш великий и могучий русский язык как Атлант всё же ещё имеет силы удерживать потоки духовной сели, которые несутся со всех сторон, хотя, увы, не без ущерба и не без потрясений духовного русского пространства как внешнего, так и внутреннего. 
С помощью ФЕ с компонентом «сердце» можно описать почти все качества человека, его поведения и отношения к миру: 
1) многочисленные оттенки чувств и состояний человека – рус. кошки на сердце скребут, сердце замерло, камень с сердца свалился, отлегло от сердца, брать за сердце, сердце кровью обливается, как маслом по сердцу, надрывать сердце, сердце не на месте, сердце сжимается, сердце прыгает, сердце просит; анг. pour out one’s heart to smb, sob one’s heart out, wear one’s heart upon one’s sleeve, her heart bleeds, to lose heart; фр. avoir le c;ur gros, le c;ur l;ger, avoir le c;ur serr;, en avoir le c;ur retourn;; 
2) отношение человека к объектам мира – рус. от чистого сердца, запасть в сердце, положа руку на сердце, от всего сердца, сердце принадлежит, сердце занято, от сердца, войти в сердце; анг. heart and soul, heart and hand, from the bottom of the heart, to set one’s heart on smth; фр. n’ avoir rien sur le c;ur contre qn, pour en avoir le c;ur net; 
3) характеристики человека – рус. сердце обросло мхом, мягкое сердце, золотое сердце, покоритель сердец, горячее сердце; анг. heart of oak, kind heart, to have a soft spot in one’s heart for smb; фр. avoir le c;ur sur la main, avoir le c;ur sec; 
4) поведение человека в обществе – рус. заглядывать в сердце, находить доступ к сердцу, давать волю сердцу, срывать сердце, открывать сердце, разбить сердце; анг. to wear one’s heart on one’s sleeve, to have the heart to do smth; фр. chauffer le c;ur ; qn, bouder contre son c;ur;. 
«Сердце» напоминает центр круга, вокруг которого сосредоточена вся жизнь человека. Сердце – это центр жизни вообще: физической, психической, душевной и духовной. Так сердцу приписывают все функции сознания, также мышление и волю, ибо оно принимает решение и, конечно, совесть. По словам апостолов, совесть есть закон, написанный в сердце: «Когда же исполнилось ему сорок лет, пришло на сердце посетить братьев своих, сынов Израилевых» (Деян. 7,23). 
«Сердце», как сокровенный центр личности, имеет огромное значение для религии. Сердце есть нечто более непонятное, непроницаемое, таинственное, скрытое, чем душа, чем сознание, чем дух. В Евангелии сказано, что сердце есть орган религии, орган, с помощью которого мы созерцаем Бога: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5,8). 
Св. Писание и св. отцы говорят о сердце, они имеют в виду как духовное, так и плотское (физическое) сердце. Ведь сердце – это, с одной стороны, плотской (физический) орган, с другой же – центр нашей личности и духовного мира, в котором совершается наше общение и соединение с коммуникантом, а также с самим Творцом. 
Духовное сердце находится в плотском сердце, как в некоем органе, Апостол Павел пишет: ” Вы – наше письмо, написанное в сердцах ваших, … вы показываете собою, что вы – письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога Живаго, не на скрижалях каменных, на плотяных скрижалях сердца” (2 Кор. 3, 2-3). Из опыта делателей Иисусовой молитвы, вначале ум находится в плотском сердце, а затем открывает духовное, так что может одновременно чувствовать движение их обоих [Влахос 2004:165]. 
В Св. Писании о сердце речь идёт чуть ли не на каждой странице Библии, и впервые читающий её не может не заметить, что сердцу придаётся значение не только как центральному органу чувств, как словесному органу души, но и как важнейшему органу познания, органу мысли и восприятия духовных воздействий. 
Здесь рассмотрим вопрос о духовном сердце, так как сердце – это то место, где происходит развитие всей духовной жизни, где действует нетварная энергия. 
1. Роль сердца в области чувств поистине всеобъемлюща: оно веселится (Иер. 15, 16; Есф. 1, 10;Пс. 103, 15; Прит. 15,13; 15,15; 17, 22; Суд. 16,25), радуется (Плач. 5,15; Прит. 27,9; 15, 30; 23,15; Ис. 66,14; Пс. 12,6; Екк. 2,10), скорбит (Пс.12,3; Иер. 4,19; Пс. 24,17), терзается до того, что Псалмопевец кричит (Иер. 4, 19; Цар. 6,11; Пс. 72,21), рвётся от злобы (Деян. 7,54), горит трепетным предчувствием у Клеопы (Лк. 24,32), негодует на Господа (Прит. 19, 3), гневается (Екк. 9,3), сокрушается (Пс. 68,21). В сердце может гнездится: прелюбодейная страсть (Мф. 5,28), зависть (Иак. 3,14), надменность (Прит. 16,5), нечистота похотей (Рим. 1,24), смелость и страх (Пс. 26, 3 Лев. 26,36), кротость и смирение (Мф. 11, 29), добро и зло (Мф. 12, 34-35), совесть (1 Ин. 3, 20). Оно способно к великому чувству сокрушения о грехах своих (Пс. 33,19), а также готово уповать на Бога (Пс. 27,7; Прит. 3,5) и ощущать Его (Мф. 5,8; Деян. 17, 27; Иер. 20,9; Иез. 3, 10; 2, 1-2; Дан. 7; 8-10; Амос 8-9; Зах. 1-6). 
2. Сердце – орган желания, источник воли, добрых и злых намерений (1 Кор. 4,5; Пс. 44,2; 36,4; 20,3; 27,3; 94, 10; Рим. 10,1; Ис. 57,17; Иер. 13,10; 32,20; Притч. 6,18; 12,10;), , и т.д. 
3.Сердце - орган мышления и познания (Втор. 29,4; Быт. 6,5; Ис. 32,4; Нав. 23,14; Лк. 3,15; 5,22; 9,47;24, 38; Дан. 2,30; Пс. 48,4; 72,7; Прит. 2,10; 16,1; Евр. 4,12). 
4.Сердце как центр нашей духовной жизни, человеческой личности; 
сердце – это то место, где Бог открывает как любовь и свет, - это орган общения человека с Богом, а, следовательно, орган высшего познания – Богопознания. Об этом с большой ясностью свидетельствуют следующие тексты Св. Писания: 
“Любовь Божия излилась в сердца ваши” (Рим. 5,5). 
“ И дам им сердце единое, и дух новый вложу в них, и возьму из плоти их сердце каменное и дам им сердце плотяное” (Иез. 11,9). 
“Отвергните от себя все грехи ваши, которыми согрешили вы, и сотворите себе новое сердце и новый дух” (Иез. 18, 31). 
“Огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их” (Ис. 6,10). 
“Бог послал в сердца ваши Духа “(Гал. 4,6). 
“Вселиться Христу в сердца ваши” (Еф. 4,6). 
“Мир Божий… соблюдет сердца ваши “(Флп. 4,7). 
“Страх Мой вложу в сердца их” (Иер. 32,40). 
“Вложу законы в сердца их “(Евр. 10,16). 
“Бог … озарил наши сердца…” (2 Кор. 4,6). 
5.Сердцем осуществляются высшие функции духа человеческого – вера в Бога и любовь к Нему, а также мы им молимся: “Сердцем верую к праведности, а устами исповедуют ко спасению” (Рим. 10,10). “Люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим” (Втор. 6,5). “Сердце их вопиет к Богу” (Иер.2,18). 
6. Многие подвижники благочестия говорят, что сердце – средоточие и обиталище мудрости, престол благодати, и где ум, и все помыслы душевные. 
Итак, «сердце» есть центр не только сознательного, но и 
бессознательного, не только души, но и тела, центр греховности и святости, центр сосредоточения всех эмоций и чувств, центр мышления и воли; оно не только орган чувств и орган желаний, но также и орган предчувствий, средоточие, обиталище мудрости, престол благодати, следовательно, сердце – орган всего человеческого, сердце есть умное видение, но вместе с тем и умное делание. 
Итак, сердце, с одной стороны, - точка соприкосновения с Богом, орган, устанавливающий интимную связь с ним, отсюда жить с Богом в сердце, сердобольный (о сострадательном, отзывчивом человеке), а с другой – источник греха, тёмных сил – бессердечный (о чёрством человеке), камень вместо сердца, ледяное сердце, прилагательное сердитый (склонный раздражаться, гневаться), ФЕ под сердитую руку (прогневавшись, вспылив), в сердцах (в порыве раздражения), сорвать сердце на ком-л. (излить свой гнев) и др. 
Не менее сложные отношения современного мира с мифологическими представлениями встречаем у слова душа. В Словаре В.И. Даля «душа» определяется так: «бессмертное духовное существо (Ю.С. Степанов предлагает заменить существо на сущность, так как для В.И. Даля понятие сущность оставалось еще терминологически неосознанным [1997:570]), одарённое разумом и волею; в общем значении: человек с духом и телом: в более тесном: человек без плоти, бестелесный, по смерти своей; в смысле же теснейшем: жизненное существо человека, воображаемое отдельно от тела и от духа), и в этом смысле говорится, что и у животных есть душа» [1998 т.3: 504]. 
Слово «душа» (гр. ;;;;) принадлежит к числу наиболее сложных как в Библии, так и в христианской литературе. Семьдесят толковников Ветхого Завета использовали слово (;;;;) для перевода еврейского термина nephesch, имеющего много значений. Этим словом именуется «всё живое», «всякое животное», хотя в Св. Писании оно обычно употребляется применительно к человеку и обозначает «способ проявления в нём жизни». Оно относится не к одной лишь составляющей человеческого существа, в противоположность материальной, но обозначает «человека как целое, как уникальную живую ипостась». Душа не только обитает в теле, но и выражает себя через тело, она, как и плоть и сердце соотносится с нашим «я», с образом нашего бытия. 
Этимологический анализ этого концепта показывает, что русские и общеславянские слова «душа « и «дух» - древние славянские слова. Они одного корня, но слово женского рода обозначает внутреннюю, в человеке живущую суть душевности, а слово мужского рода – знак высшей благодать духовного бытия – Дух. Язычник считал по головам, христианин – по душам, но не по духам. Дух один, и как таковой, он есть Дух. Имя собственное – в форме единственного числа, не то, что неопределённые массы чертей (д;хи) или благовоний ( ду`хи). Единственность «мужской» формы («Дух Святый») и множественность женской ( в виде «нежных душ» ) в формах языка воплощают присущее славянскому сознанию представление о единстве материального и идеального, которые в реальности и друг без друга не существуют, но в мысли как бы раздвоены, существуют в единстве, но понимаются врозь [Колесов 2006:199, 200]. Данные слова иллюстрируют особенности русской ментальности. Проф. Колесов утверждает, что нам только кажется, будто слово живёт в нас, повторяя мельчайшие движения нашей души. Нет, это мы живём в слове, которое сохраняет дух нации присущие её традиции сознания (совместного знания). Слово важно не словарным своим значением (как лексема – единица языка); полный смысл слова проявляется в тексте, зависит от соседних слов и момента речи, даже от настроения говорящего и от того, кому он сейчас говорит [там же]. 
Христианские тексты обогатили присущее славянам противопоставление души и духа, отсюда определения: душевный и духовный; философские термины душевность и духовность, впоследствии они стали символами. Душевность – это общая, всем нам присущая родовая мысль, связанная со стихиями и с землёй, т.е. с родиной; она восходит к силам души, а не духа. Это чувство всеобщей связи с «душой народа», чувство, не покидающее нас ни при каких печалях и бедах. О русской душе говорят многие, но не все понимают смысл этих слов. Духовность же – творческое проявление Высшего Духа в душе отдельного человека, которое формирует цельность личности в единстве чувства, разума и воли. «Русский дух» – это идеал-символ, - это «русская идея», о которой спорят не только поэты и философы. 
Эти слова восходят к одному и.-е. корню hues// dhus - разлетаться, рассеиваться (об искрах, пыли и дыма), а также о дыхании. В ст.-сл. имеется ещё и дъх – дыхание, запах (в полной ступени гласного), также означает «дуновение, ветер; испарение; дух, жизненное начало; дух, бесплотная сущность». Слова «душа произведено от духъ (duxia). Дух – слово муж. р., а душа – жен. р., и в соответствии с общим правилом индоевропейской грамматики, первое означает «нечто основное» и «доминирующее», а второе, женский род, «нечто производное», «частное» и «подчинённое» [Степанов 1997:570]. 
Различие двух близких концептов «дух» - сущность муж. р. и пола «душа» - сущность жен. р. и жен. пола, отражённое также и в латинской культуре в виде двух слов animus муж. р. «дух» и жен. р. «душа» (отсюда, animal – животное, зверь, the animal world – животный мир, animal spirits- жизнерадостность, бодрость). 
В английском слове spirit (восходит к лат. spiritus - дыхание, воздух, жизнь, душа, храбрость) также прослеживается совмещение двух значений - «дух» и «душа» - в данном концепте, основным, доминирующим из них является «дух», это слово чаще употребляется в этом значении. Английское слово soul восходит к греческому слову saiwolos – душа, вылетающая как бабочка изо рта умершего человека. Другой персонификацией души в греческой мифологии была красавица Психея, что, возможно, повлияло и на христианское поверье, согласно которому душа выглядит как маленькая крылатая женщина в образе. Изо рта святых вылетали голуби, орлы – из погребальных костров древнеримских императоров. Данное слово имеет также два значения: “душа” и “сердце” (согласно поверью, сердце – вместилище души), здесь значение ”душа”- это внутренний мир человека, его свойства характера - занимает доминирующее положение и отличается большей частотностью употребления в языке. В представлении славян издавна душевная сила человека и творческая энергия духа различаются даже словом. Одно из слов – душа – отражает душевное переживание (факт психологический), другое – дух – творческий подъём (предмет этики) [Колесов 2006:199]. 
Итак, «дух» и «душа» как в языке и в человеке неразрывно соединены в единую сущность. Душа – символ духовных или нетелесных аспектов человеческой личности. Дух - основа жизни, как духовной, так и физической, т.е. высшая способность, посредством которой человек входит в общение с Богом. По свт. Николаю Сербскому, «дух – движитель души, душа – движитель тела, тело –движитель других. Каков дух, таковы и движения души; какова душа, таковы и поступки тела. Добрый дух поощряет душу к творению добра, и тело исполняет волю души» [2006:68]. 
Связь дыхания и духа можно найти и в западной, и в восточной традиции. В Библии (Быт. 2,7) Бог вдувает жизнь в Адама через ноздри. В христианской традиции вдувание воздуха используется при Крещении и изгнании бесов, как символ «вхождения в тело Духа Святого» [Тресиддер 2001:89]. 
Представление о душе (этимологически душа связана с ветром: душа – дыхнуть - дух - дуть – дуновение - воздух) как о дыхании, воздухе, ветре, птице, бабочке присущи разным народам, в том числе славянам. 
Вместилищем души у разных народов считаются различные органы: диафрагма, сердце, почки, глаза и даже пятки (например, в русском языке есть ФЕ душа в пятки ушла). Первобытные народы считали связь души и тела настолько тесной, что, если обезобразить мёртвое тело, обезобразится душа; поэтому они оберегают труп или намеренно уродуют убитого врага. 
Существуют разные представления о том, где именно в человеческом теле находится душа и каким образом она (телесная душа), вместе душа и тело составляют целостность человека - душой и телом – совершенно, целиком, полностью – это значит, чтобы быть цельным человеком, цельной натурой, человек должен постоянно усовершенствовать как духовные, так и физические свои качества; душа покидает тело в момент смерти (душа с телом расстаётся). Чаще всего считается, что душа выходит из тела через рот (у сербов есть пословица душа jедна врата има - для души есть только одни двери, но это может быть и нос (сербы об умирающем говорят Душа му у носа стоjи - у него душа стоит в носу или дошла душа у нос - душа к носу подступила); это может быть также и горло (или ямка на шее): дошла душа под горло - душа к горлу подступила; болгары считают, что последнее прибежище души перед смертью – зубы, и потому говорят об умирающем носи душата в зъбити - он носит душу в зубах, държа душата си зад зъбите - держать душу за зубами (ср. рус. держать язык за зубами - молчать не говорить лишнего). Душа может схорониться в ногтях: душа и под нокът остая - душа лишь под ногтем держится. Чехи считают, что душа может быть в локтях: m;t du;i v lokti – у него душа в локте, сербы считают, что последнее прибежище души – это кости: Дух му се у кости забио – дух у него забился в костях. Русские тоже полагают, что душа постепенно «угасает» в теле: в чём только душа держится (это ФЕ может иметь и другой смысл, подчёркивая убывание, недостаток тела). Душа коротка стала (диал.) укр. душа на одной нитцi держиться – душа на ниточке держится. 
Отделение души от тела может трактоваться как душа отлетела, душа вон, душа улетает. Родственники умирающего заботятся о том, чтобы, по народному поверью, пропустить душу, покидающую тело, для чего расстёгивают одежду, отворяют окна, двери, сундуки, а в случае трудной, мучительной смерти разбирают потолок или крышу. В подобных выражениях на месте слова душа нередко оказывается дух: душа вышла - дух вышел, дух вон - душа вон, караулить/ сторожить душу – караулить/ сторожить дух (это выражение связано, с известным до наших дней обычаем ставить в изголовье умирающего сосуд с водой и по колыханию воды убеждаться, что душа покинула тело), испустил душу - испустил дух - вологодские крестьяне, бросая землю на гроб, приговаривали: «дух вон, слух вон, вид вон». В народных представлениях дух, воздух, пар, - это субстанция души, её материальное воплощение. Вместе с тем в подобном контексте иногда встречаются отголоски христианской концепции, исходящей не из бинарной оппозиции “тело – душа” (ср. ФЕ душой и телом - целиком и полностью, совершенно, покуда душа в теле держится, чуть душа держится в теле/ еле-еле душа в теле – пока ещё жив, есть какие-то силы); фр. сorps et ;me- душой и телом); а из триады “тело – душа – дух”. 
Представление о душе как о птице отражается в славянских сказках. Здесь часто говорится про рубашки из перьев, лебединые крылья у девушек. Известен платоновский миф о душе: душа стремится к «нездешней», небесной, родине, у неё растут крылья. По Платону, душа, павшая на землю и покинувшая небо, 10 тысяч лет живёт на земле, пока не окрылится. По языческим представлениям славян, если человек жил праведно, то душа превращается в голубя, а если в грехе, то в чёрного ворона, иногда в кукушку. С мифологемой душа = птица связан у славян обычай оставлять на Пасху, Радоницу на могилах крашеные яйца. 
В языке отражены характеристики души, которые отсылают к пространственному представлению о душе, к толкованию её как особого рода вместилища, а также в языке она понимается как первоэлемент, как явление природы, а также как артефакт, как орган, как alter ego человека. «Душа» в наивно-языковой картине мира концептуализируется как объём, вместилище: душа пуста, душа полна, легко/ тяжело на душе, что-л. лежит на душе, взять что-л. на душу, камень на душе, кошки скребут на душе, и др. Душа как обиталище – чувств и страстей человека: лелеять в душе (надежду), вынашивать в душе мысль, мечту), затаить в душе (обиду, злобу и т.п.); запрятано в глубине души, держать / иметь/ хранить/ скрывать за душой. Страсти могут изменить состояние души «перевернуть душу» - удивить, озадачить, расстроить, или потрясти. 
Следует отметить, что представление о душе, прежде всего как о некотором объёме, вместилище, а не поверхности, просматривается в употреблении пространственных предлогов. Так выражения с предлогом "на: " на душе, на душе что-л. лежит, взять что-л. на душу, камень на душе и др. обозначают состояния, чувства, находящиеся как бы на поверхности внутреннего мира. Движения из/в пределы этого вместилища обозначают выражения от души, до души. Выражение для души используется для характеристики процессов, происходящих и сокрытых в душе. Это имеет важное значение для удовлетворения духовных потребностей, для пребывания души в состоянии гармонии. 
Хранимое в душе является причиной такого состояния, как теплота - жар / пыл / огонь души, душа пылает/ горит, пламенная / пылающая душа), холод (остывшая душа, хладная душа, душа холодеет/ остывает). Чистая/ духовная душа – это та, которая стремится совершенствоваться и созидать в соответствии с её ценностно-ориентированной вертикалью. Оценочная ФЕ хоть мошна пуста, да душа чиста, характеризует должное внутреннее состояние души человека (ср. чистая совесть - как гарант нравственных норм). Душа, стремящаяся сохранить свой «душевный запас» на протяжении всего земного пути, есть душа живая. Такая душа характеризует человека «одарённого духовною, бесплотною жизнью или же не погибшего во зле и лжи» [Даль 1998: 537]. 
Объёмность, глубина души, возможность скрыться внутри этого объёма передаётся выражением: в душе – про себя, мысленно; анг. in spirit – мысленно, в душе. 
Душа как сущность, основа чего-то, каркас или же суть, основное целое, всё самое главное в человеке, его «сущностей» заместитель: от всей души/ пустота души (как полое внутри) / чёрная душа / для души / дойти до души / душа-человек (т.е. всё лучшее в нём, как бы человек, состоявший только из одной души в чистом виде) - очень хороший, отзывчивый человек. Душа-человек - это эталон высоконравственного человека, живущего в гармонии и с Богом и с людьми, все его действия и поступки, направленные на умножение любви и добра в мире. 
В основе характеристики микрокосма лежит ряд оппозиций, в том числе, как открытое – закрытое, своё – чужое, верх – низ, свет – тьма. 
а) открытое – закрытое – широкая душа, душа нараспашку, открывать/ раскрывать / распахивать душу, с открытой душой. Обращает на себя внимание, что русские выражения от души, в глубине души, от всей души, передающие объёмность души, соответствуют английским выражениям open-heartedly, at heart, in one’s heart of hearts, with all one’s heart, whole-heartedly, from the bottom of one’s heart. Здесь русский компонент «душа» заменяется компонентом «сердце», поскольку в английском языке в слове «сердце» совмещаются два значения «душа» и «сердце». Однако сочетание компонентов ’heart’ и ‘soul’ усиливают положительно-оценочное значение английского выражения with all one’s heart and soul – «всей душой», придавая образу определённую целостность, и вскрывает их неразрывное единство и важность для формирования духовной природы личности (ср. фр. corps et ;me). 
Представления о русской душе, прежде всего, связаны с её характерными чертами - глубиной, широтой и открытостью, которые обусловили увеличение внутреннего пространства за счёт « присоединения» к нему внешнего мира. К этому ряду примыкают сочетания, свидетельствующие о том, что по доброй воле открываться могут не только «врата души», но и всё содержимое духовного вместилища: выворачивать наизнанку душу, выкладывать душу. 
Закрытость души передаётся следующими выражениями: затаить / спрятать / скрыть / сохранить в душе. Душа непроницаема для чужого взгляда и недоступно её содержимое: чужая душа – потёмки, в чужую душу не влезешь. Не легко увидеть то, что находится внутри своей души, очевидно, нужно это делать незаметно и при определённых условиях: заглянуть в душу / подсмотреть в душе. Возможность вывернуть душу наизнанку приводит к болезненному и неестественному состоянию. Закрытость души может быть настолько значительной, что проникновение внутрь её неизбежно связано с серьёзными неудобствами и с очевидными противостояними самого субъекта души: влезать / лезть / залезать в чью-л. душу. Единственным проводником во внутренний мир души являются глаза: рус. глаза - зеркало души; фр. les yeux sont le mirror de l’ ;me. Многословие вредит «душе», разрушает её внутреннее пространство: фр. qui garde sa bouche garde son ;me – букв. «кто хранит / удерживает свой рот, тот хранит свою душу»; молчание – золото. 
Нарушение душевных границ всегда негативно оценивается, что связано не только с тем, что инициатива переходит к другому субъекту, вмешательство которого происходит против воли личности, но и с разрушительными для её внутреннего (духовного) мира последствиями. 
б) своё – чужое - внутреннее пространство - своё ; внешнее пространство – чужое. Внутреннее пространство – это пространство души идентично личности и одновременно воспринимается как область иного, как объект, на постижения которого направлены усилия личности. Внешнее пространство не всегда воспринимается как чужое, наоборот, душа выступает критерием оценки внешнего пространства, выделением в нём духовно «своего», т.е. того, что не по душе / по душе. И если выделенное во внешнем пространстве придется по душе, возникает единое духовное пространство, оценка которого строится по модели ’свой – свой’, отсюда душа в душу, жить душа в душу, по душам; анг. a twin soul – родственная душа. Если выделенное во внешнем пространстве не приходится по душе, тогда душа не на месте, душа не принимает, душа рвётся, душа разрывается и т.д. 
в) верх – низ - в русской языковой картине мира внутреннее пространство ориентировано по вертикали, о чём свидетельствуют такие выражения, как во глубине души, до глубины души, дно души. Чтобы познать собственную душу человеку приходится опуститься до самого её дна, погрузиться в собственный мир, в глубь души есть путь схождения – постижения собственного «я» как мира со своими законами. Поэтому низ душевного пространства – мерило познания души - её широта (широкая душа). Путь постижения тайн мироздания связан с пространственным верхом. С движением к пространственному верху сопряжён путь нравственного совершенствования. Пространственно-этическая оценка души имеет место в языковой картине мира – здесь превалирует пейоративная оценка (бездушный, низкая / мелкая душонка, собачья душа, чёрная душа, мёртвые души, варначья душа, иродова душа; двоедушие – лицемерие (у человека может быть сразу два пути – путь добра/ правды и путь зла/ лжи, а вот душа одна и жизнь тоже одна – вот и приходится человеку выбирать или добро или зло, а совмещение этих путей приводит к раздвоению личности, осквернению души и, в лучшем случае, к угрызению совести, а в худшем – к погибели; анг. a penny soul never came to two pence- крохобору никогда не добиться успеха). 
Вертикаль души – это её духовный взлёт, ведущий её к гармонии, соединению с Богом и обнаруживается во всех внешних проявлениях (живая душа, простая душа. Прп. Амвросий Оптинский любил говаривать: «Там, где просто, там ангелов с; ста, а там, где мудрено, там ни одного». Приведём ещё примеры: святая душа, душа на небе, Христова душа, Божья душа; анг. a living soul – живая душа, to be a good soul – будь другом). 
г) свет - тьма – рус. чужая душа – потёмки; фр. le c;ur d’un homme est un ab;me. Душа – это не только закрытое, но и полное великой тайны пространство, которое, по разумению нашему, представляется неведомым, непонятным, а значит, тёмным. Появление света в душе зависит от того, чем она наполняется, т.е. от светоносности «духовных квантов» (духовных смыслов) душа просветляется (светлые мечты, светлая любовь, святая душа, светлая душа), и от проницаемости этой светоносностью границ внутреннего пространства и, в свою очередь, способностью этого пространства пребывать в гармоничном единстве с внешним миром. Каждый из этих «квантов» в отдельности и совокупности определяют качественную оценку личности, так как свидетельствует о её духовной активности и наполненности, а также о соответствии этой деятельности духовно-нравственному идеалу. Следование высоким духовно-нравственным нормам – это путь к Божественным высотам, который сопровождается борьбой светлых и тёмных сил в человеческой душе. 
Душа как первоэлемент (стихия). Природа, по представлениям древних, тоже имела душу, хотя и не столь качественную, как человек. Аристотель, например, даже звёзды считал одушевлёнными, а Платон делил душу на «разумную» (человеческую) и «чувственную» (животную). Главное отличие человека, созданную по образу и подобию Божьему, от всего природного – наличием у него нематериальной Божественной души. 
Славяне признавали в человеческой душе проявление той творческой силы, без которой невозможна жизнь на земле. Душа – частица, искра небесного огня, «которая сообщает очам блеск, крови жар и всему телу внутреннюю теплоту» [Вышеславцев 1990]. Ещё с античных времён душа понималась то, как огонь (Демокрит), то, как воздух (Анаксимен), то, как смешение всех четырёх элементов (Эмпедокл). Связь души с огненной стихией прослеживается в следующих метафорах: душа светится, душа горит, душа воспламенилась, душа пылает, жар души, чуть душа теплится, искры души, заронить искру в душу, душа оттаяла, распалять душу, тратить тепло души, душа остыла/ охладела, посветлеть / проясниться на душе (в душе), теплится в душе, сжечь свою душу, а также антонимичные выражения душа как лёд, ад кромешный в душе и др. С этим образом души связано представление о ней как о переходном состоянии огня (Гераклит). 
У славян и европейских народов «душа» представлялась как материальное имеющее воздушную природу. Об этом свидетельствует не только этимология слова душа, но и следы такого рода воззрений, запечатлевшихся в языке: душа воспарила (воспарять душой/ духом), душа отлетела, вдохнуть душу. «Душа» как воздух, выходящий (и выходящий) из лёгких человека вместе с его дыханием: равнодушный (то есть не испытывающий волнения при виде чего-л./ не равно дышать к кому-то. 
Воздухообразная природа, приписываемая «душе» (душа воспарила), является причиной того, что души умерших воспринимались летящими по воздуху. Крылатость души – это её имманентное свойство. Благодаря этому свойству, душа поднимается над земными – пространственными и временными границами. 
Как субстанция «душа» имеет также и жидкообразные свойства: изливать душу; анг. to pour out one’s soul/ heart. Текучая природа души олицетворяет собой изменчивость, переменчивость, непостоянство (ср. всё течёт, всё изменяется). Известно, что ’вода’ - символ “очищения” и “возрождения”, а также символ “духовной пищи” и “спасения”. Это демонстрируют иудейские, христианские и индийские ритуалы очищения или крещения. Крещение соединяет в себе очищающие и плодородные свойства воды: смывание греха, растворение старой жизни и рождение новой. Вот что говорит Христос самаритянке: «А кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек» (Ин. 4, 14). Этимологически ФЕ изливать душу и to pour out one’s soul/ heart восходят к Библии, что также подтверждает их сакральную природу, которая в настоящее время не ощущается. 
Душа – предмет. Душа – это сосуд, наполненный жидкостью: наполнять душу – занять целиком, преисполнить сердце, ум, грудь; сосуд следует содержать в чистоте и по временам приходится очищать грязь (образовавшуюся накипь со стенок и т.п.: омывать душу/ оставить (неприятный) осадок в душе, / плюнуть кому-л. в душу (в душу плевать ни в коем случае не следует – это осквернение святыни, а также рано или поздно придётся черпать воду): ср. Не плюй в колодец - пригодится водицы напиться. Жидкость может пребывать в некотором непрекращающемся собственном движении (кипении, бурлении, бьющие изнутри родники и т.п.) – кипеть в душе/ накипеть на душе, взбаламутить/ возмутить душу, черпать из души. Недостаток жидкости в сосуде (как и недостаточная её подвижность) также нежелательны, как её избыток или переливание через край: опустошать (иссушить) душу/ распирать душу/ переполнять душу - чрезмерно наполнять переживаниями – либо чем-то хорошим, либо плохим; отводить воду куда-то, например, в подставляемые вёдра: отводить душу (сердце) – получать облегчение, успокоение, утешение в чём-л. (в каких-л. действиях, деятельности, разговоре). 
Приведём ещё примеры: душа – твёрдый предмет - царапает душу, поверхность, похожая на землю – камень лёг на душу, след в душе, как страница, книга (скрижаль некоего знания) читать в душе, заглядывать в душу, отпечататься в душе - отпечатываться в душе (на чьей-л. памяти) – сохраняться, запечатлеваться), покривить душой - отступление от оригинала, как результат сделки с собственной совестью – быть неискренним, лицемерить, поступать действовать против совести, вопреки своим убеждениям, первоначально – поступать вопреки своей духовной сущности, диктуемой Богом. В значении оборота, по мнению М. Михеева, отразилась народная антиномия Правды и Кривды [1999:151]; как пробка - вышибать душу; как отхожее место – нагадить в душу, гниль души; как полотно/ пелена/ завеса/ ткань - покров души, всеми фибрами своей души: душу можно разорвать как полотно (причиняя ей (или её обладателю) жестокие страдания - разрывать душу; образ души «натянута (ые) /и способная (ые) звучать/ струна (ы) или даже жила (ы) ассоциируется с “муками, терзаниями”: тянуть душу - постоянно изводить или мучить кого-л., терзать; выматывать/ вытягивать душу – мучить, терзать, подвергать пытке, расспрашивая (или сообщая сведения) о чём-то неприятном, мотать душу на кулак - изводить, терзать кого чем-л.; а также с “лёгким прикосновением, ведущий к радости или печали”: трогать /затронуть душу, звучать в душе, душа поёт, струны души/ сердца, крик души. Звуки музыкальных (струнных) инструментов символизируют «выход души» за пределы пространственно-временной данности. 
Целая серия выражений связаны с мифологемами: «душа = гибкое деревце: потрясти душу, надломить душу, прирасти душой, вырвать из души; душа = хлеб - чёрств душой; душа = цветок – цвет души, цвести душой. 
Душа имеет своё место - тело/ телесную оболочку, отсюда: душа на месте, душой и телом; душа стала на место, еле душа держится в теле; но всегда душа не на месте, если происходит её пространственное изменение в теле – душа в пятки ушла. Уходя за пределы тела в поисках подобной себе души – рус. за милую душу, по душу; анг. twin soul - родственная душа, она может сблизиться с другой душой - душою в душу, жить душа в душу, образуя с ней временное пространство, но в пространстве можно не встретить и рус. ни одной души; анг. not a living soul - ни души. 
Здесь хочется заметить, что счёт людей общей массой в разные времена различался. В языческой древности считали «по головам» (сто голов - теперь так говорят о скоте), в христианском Средневековье – «по душам» (было сто душ). Сегодня предпочитают счёт «по лицам» (присутствовали следующие лица). То, что для западного человека важнее как личное – личность, то для русского ценно, как душа [Колесов 2006:194]. 
Мифологема «душа-маленький ребёнок» (есть гипотеза, согласно 
которой в ФЕ закодирован процесс рождения ребёнка) лежит в основе следующих выражений: в глубине души, тревожить душу, бередить душу, душа нараспашку, хватать за душу, душа надрывается и др. [Маслова 2001:142]. На русской иконе «Успение Божьей Матери» душа изображается в виде ребёнка. 
Душа согласно наивно-языковым представлениям является как бы органом. Постоянная активность этого «органа» может вызывать болезненные ощущения: душа болит, душа ноет, задеть/ затронуть за душу, разбередить /растравить душу. Такие ощущения как следствие жизненности этого органа душевного бытия предопределяют потребность отдохнуть душой. 
Душа как некий аналог желудка (чрева), поглощающего пищу и питье: рус. (со способностью к рефлексии) душа меру знает, душа с Богом беседует (об икоте). 
Душа как некий залог в отношениях человека со сверхъестественными силами: рус. заложить душу/ отдать душу (Богу) / продать душу /завладеть чьей-л. душой / сидеть / стоять/ торчать над душой; анг. to sell one’s soul – продать душу (дьяволу); фр. rendre l’ ;me / render son ;me ; Dieu - продать душу (дьяволу). 
Душа – alter ego человека. Это внутреннее «я» человека наделяется комплексом тех же способностей, что и носитель, - речевых, слуховых, зрительных, способностей к перемещению: душа гордого человека всегда готова быть выше над чем-л., желать то, что запрещено/ что недоступно: to have a soul above buttons (иметь душу над пуговицами) - считать себя выше чего-л., to possess one’s soul in patience - запастись терпением. 
Будучи изначально присущими человеку, эти способности соединяет человека с миром. Душа обладает способностью перемещаться в пространстве. Динамический аспект в характеристике души связан с концептообразующим признаком, как локация. Локализация, концептообразующий признак души, коррелирует с темпоральной характеристикой души. Согласно христианскому миропредставлению, душа пребывает в двух измерениях – земном и вечном, имеет соответственно временную (телесная оболочка) и вневременную (небесная отчизна) локализацию, т.е. выйдя из телесной оболочки душа уходит в мир лучший: там душа на небе испытывает величайшую радость. 
С точки зрения этики душа является носителем этического идеала: Божья душа, чистая душа, соломенная душа, сермяжная душа, запачкать душу, хоть мошна пуста, да душа чиста. 
Душа человеческая чувствует реальность, находящуюся за гранью материального мира. На это обращали внимание одаренные люди, например, М.Ю. Лермонтов. Он выразил опыт свой души в одном из стихотворений: 
И долго на свете томилась она, 
Желанием чудным полна; 
И звуков небес заменить не могли 
Ей скучные песни земли. 
Эти звуки небес чувствует душа каждого человека – тайны бытия не исчерпываются только одной материей. 
С сотериологической точки зрения, душа связывает человека с высшим духовным началом, тем самым повышается ценность понятия «души», приобретают особую значимость сознательные усилия человека, направленные на самоусовершенствование: спасать душу, душа бессмертна, с Богом в душе, Христова душа и др. Главный смысл человека на земле – это сохранить в чистоте свою душу, не запачкать свою душу; в христианском учении живая душа, а не мёртвая душа спасётся. 
Рассмотрим здесь некоторые значения концептов « душа», «дух» на основании Св. Писания и сочинений св. отцов, которые важны для формирования целостности человека, для восстановления его духовной культуры, для очищения родного слова. 
В Св. Писании душа употребляется применительно к человеку и обозначает способ проявления в нём жизни. Оно относится не к одной лишь духовной составляющей человеческого существа, в противоположность материальной, но обозначает человека как целое, как уникальную ипостась: «Всякая душа да будет покорна высшим властям» (Рим. 13,1). Душа не просто обитает в теле, но выражает себя через тело, ибо оно, так же как и плоть или сердце, по мнению св. отцов, соотносится с нашим «я», с образом нашего бытия. Душа - то же, что и «человек», «некто»… Душа – не причина жизни, но скорее её носитель [Влахос 2004:151]. 
Душа – это жизнь, присутствующая в каждом создании, например, в растениях и животных; душа – это и жизнь, которая присутствует в человеке «Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец (Ин. 10,11). Душою называется и духовная, и биологическая жизнь. 
Душа обозначает духовную часть нашей личности «…не бойтесь убивающих тело, души же не могут убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10,28). «…ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретёт её (Мф. 16, 25). В последнем примере в первом случае Господь использует термин «душа» для обозначения духовной составляющей нашей личности, а во втором – имеется ввиду жизнь. 
Известно, что тело не может существовать без души, равно как и душа без тела Свт. Иерофей пишет, что «связь души с телом заключается в том, что душа находится во всём теле, и нет такой части человеческого тела, в которой не присутствовала бы душа; сердце – это главная разумная сокровищница души, там находится её центр, но не как в сосуде, а как в некоем органе, который управляет всем телом; хотя душа и отлична от тела, но всё же теснейшим образом связана с ним». 
Человек создан по образу Божию, конечно, этот образ относится не к телу, но, прежде всего и главным образом к душе. Вообще можно сказать, что душа – это образ Божий. И подобно тому, как Бог триедин: Св. Троица Ум, Разум (Логос) и Дух, так и человеческая душа обладает тремя силами: умом, разумом, и духом. Во всей природе существуют «образные отражения» Святой Троицы, однако наиболее очевидны они в человеке. Таким образом, душа, создаваемая Богом по его образу, «умна, разумна и духовна». 
Живая душа, по слову свт. Григория Паламы, - вечно живая, бессмертная, или, что то же самое, разумная, - ибо всё бессмертное разумно, - и не только это, но и наделённая божественною благодатью [там же :99]. У человека душа гораздо выше по своей сущности, ибо участвующий в её деятельности дух несравним с духом животных. Он может обладать высшими дарами Святого Духа, которые св. пророк Исаия (Ис. 11, 1-3) называет духом страха Божия («который есть начало премудрости и благоразумия» - из молитвы о детях), духом познания, духом силы и крепости, духом света, духом разумения, духом мудрости, Духом Господним или даром благочестия и вдохновения в высшей степени. «Всем клеткам тела присуща духовная энергия, ибо они живы, а жизнь от Духа… В духе отпечатлеваются, его формируют, в нём сохраняются все акты души тела. Под их формирующим влиянием развивается жизнь духа и его направленность в сторону добра и зла» [Войно-Ясенецкий 2003:118]. 
Согласно учению св. отцов, дух и душа человека нераздельно соединены при жизни в единую сущность, но в людях нельзя не заметить различные степени духовности. Есть люди высокой и низкой духовности: люди-ангелы, люди-скоты, люди-трава. Душу можно понимать как «совокупность органических и чувственных восприятий, следов воспоминаний, мыслей, чувств и волевых актов, но без обязательного участия в этом комплексе высших проявлений духа, не свойственных животным и некоторым людям [Влахос 2004:63]. О них говорит Апостол Иуда: «Это люди …душевные, не имеющие духа» (Иуд. 1, 19). Духовное есть высшее достижение человеческой души: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 22-23). «Дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви» (2 Тим. 1,7). «Рожденное от Духа есть дух» (Ин. 3,6). «Но мы не приняли не духа мира сего, а Духа от Бога» (1 Кор. 2,12). Как видим, дух человеческий имеет начало в Духе Божием. Однако на человека действует не только Дух Божий, но и дух мира (сатаны). Этот дух - гордость - антитеза смирения, злоба, и ненависть – антитеза любви, богохульство – антитеза любви к Богу, самолюбие и корыстолюбие – антитеза любви к людям). О несомненности духовного воздействия извне на дух человеческий свидетельствует Иисус Христос и Пророк Иезекииль: «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит» (Ин. 3,8). «Дух животворит, а плоть не пользует нимало» (Ин. 6, 63). «Когда Он говорил мне, вошёл в меня дух и поставил меня на ноги мои, и я слышал Говорящего мне» (Иез. 2,2). «Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь» (Ин. 6,63). 
Образ такого духа прослеживается в номинативных ФЕ злой дух, 
нечистый дух, дух времени, вражий дух, адский дух. Образ Божьего Духа запечатлен народом в следующих ФЕ: добрый дух, святой дух, живым духом, как на духу (как на исповеди). 
В Св. Писании и святоотеческих текстах встречается как смешение, так и разграничение терминов «душа» (;;;;), «ум» (;;;;), «сердце» (;;;;;;) и «мысль, мышление (;;;;;;;). В Новозаветных текстах и сочинениях святых отцов душа отождествляется с умом. Поскольку ум, отождествляясь с душой (как указывалось выше, душа тройственна), то, следовательно, можно сказать, что и ум обладает тремя силами. Будучи одной из сил души, ум в то же время – это и вся душа. «Ум – это глаз души» (прп. Максим Исповедник). 
Поскольку Бог обладает сущностью и энергией, то свои сущность и энергия имеются и у души, так как душа человека заключается в себе образ Божий, и, конечно, ими обладает ум человеческий, поскольку ум отождествляется с душой. Вот почему эти термины взаимозаменяемы. 
По слову св. отцов, сущность души – это сердце, энергия её состоит в помыслах и мыслях. Используя термин «ум», мы в одних случаях подразумеваем сущность, а в других - энергию [Влахос 2004:20]. 
Отождествление ума и сердца встречается во многих местах Св. Писания и святоотеческих сочинений, например, «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5,8). Бог открывается в сердце, и там познаёт Его человек. Апостол Павел пишет, что в сердце совершается и просвещение от Бога: «…озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа» (2 Кор. 4,6). В других случаях слово «сердце» заменяется словом «ум». После Своего Воскресения Спаситель, явившийся среди Своих учеников, отверз им ум к уразумению Писаний (Лк. 24, 5). Поскольку человек познаёт Бога через отверзение сердечных очей и очищение сердца, выражение отверз ум равнозначно выражению отверз сердце. 
Владыка Николай назидает нас: «...кто прогонит Бога из ума и сердца, чувствует себя вдруг освобождённым от всех своих обязанностей, избавленным от всех своих обязанностей, избавленным от всех чаяний; он остаётся с помраченным умом и отравленным сердцем. Для него тогда оправданным является как убийство, так и самоубийство; брак для него – комедия, любовь к детям – глупость, любовь к Отечеству – глупость ещё большая, а дружба – сообщничество. И вообще весь мир для него – стадо скота без пастуха, а зерновой хлеб – случайная плесень на спине земли. Всё это логично для того, кто отрекается от Бога» [2004:460- 461] . 
Умом зовётся и энергия ума, то есть мысли и помыслы. Апостол Павел пишет: «Ибо когда я молюсь на незнакомом языке, то хотя дух мой и молиться, но ум мой остаётся без плода. Что же делать? Стану молиться духом, стану молиться и умом» (1 Кор. 14, 14-15). Здесь дух – это дар языков, под умом же подразумевается мысль, разум (;;;;;;, ;;;;;) и сердце, то есть ум, центр нашей личности, через который мы обретаем познание Бога, мира. Однако в общении с Творцом, создавшим всё и вся должно быть больше сердца, ум в этом делании не лучший помощник. Вот что говорят об этом праведники и святые: «Чтобы понять дела Божии, возьми развод с логикой» (Паисий Афонский). «Нынче удержа нет от совопросничества. Ум наш - комар, а всё пищит». Слово мозг во всей Библии упомянут лишь дважды, причём в одном случае речь идёт о мозге жертвенных животных (Иов 21,24). Сердце встречается 724 раза. Вот почему Спасителя называют Сердцеведцем (Деян. 1, 24). 
Мы утратили своё предание, и поэтому многие из нас отождествляют ум с разумом (ср. рус. ФЕ ум за разум заходит, ум разуму не указ, ум разумом крепок, ум без разума – беда, учить уму-разуму и т.д.). Мы совершенно не подозреваем, что, помимо разума, существует и другая сила, обладающая большей ценностью – ум, то есть сердце. Вся наша культура, по мнению Вл. Иерофея, - «это культура утраты сердца» [2004:124], а значит, и любви (ревностной, сострадательной, жертвенной, милосердной). Неудивительно, что человек не может осознать того, что не имеет сам. Сердце наше омертвело (болезнью сердца является ожесточение, окаменение /каменное сердце/, нечистота/ нечистое сердце/, неимение правоты / лукавое сердце/, грубость, сластолюбие и т.д.) а ум помрачился (умопомрачение), так, что мы не в состоянии ощутить их присутствия. Св. отцы говорят, что омертвение ума есть его удаление от Бога, жизнь же ума – это общение и единство с Ним, «есть просвещение познания». Поскольку же это просвещение рождается от любви к Богу, то нет ничего выше Божественной любви [там же:130]. Для здорового ума, всегда занятого божественными предметами, по слову прп. Фелассия, « желательная часть души становится божественным орудием» [там же]. Тогда здорова душа. Ум может увлечь душу либо к Богу, либо к диаволу и делам греха. Если ум здоров, он непременно получает свидетельство об этом от Бога. Вот заповедь Апостола Павла, имеющая силу для чистого и живого ума: «Всякий поступай по удостоверению своего ума» (Рим. 14,5). По словам вл. Николая Сербского, три окна прорублены в небе для духовного человека: через одно он оглядывает ум очами веры, через другое – оглядывает сердце очами надежды, через третье – оглядывает душу очами любви… Кто смотрит на небо через все три окна, тот видит всё небо, т.е. созерцает Божественную Троицу [Сербский 2004:440]. 
4. Человеческое слово тесно связано с мыслью, образуя двуединство 
" мысль-слово". Без слова и имени нет также и мышления. Слово - главный продукт мысли, её необходимый результат, в нём мысль достигает высшего и напряжённого значения. 
Важно отметить, что пока слово в уме человеческом, оно бестелесно. Оно как дух, стоит у врат плотского мира и ждёт, когда ум облечёт его в плоть. Наши мысли, как мудро замечает свт. Николай, в значительной части - неизреченные слова. В значительной части ум наш мыслит словами - чистыми, слаженными, логичными словами, которые в нём живут, как духи у врат плотского мира. Когда душа пожелает, ум отворяет врата, облекает слово в изящную плоть, состоящую из звуков, и пускает его в мир плотской [Сербский 2004:281]. И слово выходит в мир и являет душу. Для владыки. Николая (Сербского), слово - душа, воплощённая в звуковых колебаниях [там же: 284]. 
Слово затрагивает самую сущность человеческую и является произведением этой сущности: " Отрыгну сердце мое слово благо" (Пс. 44, 2). Это значит, что из недр моего сердца вышло благое слово. " От избытка сердца уста глаголют " (Мф. 12, 34). Это значит, что слово всегда отражает и выражает собою сокрытое в недрах души. Слово является выявлением предельной глубины человеческой личности. Потому, как мы говорим, какие употребляем лексические средства, особенно, потому каким духом наполнены наши слова, проникнута речь, мы тотчас уразумеваем о тайной человеческой душе. 
Слово неразрывно связано с мыслью. Иногда оно как бы тождественно мысли, иногда же мыслью порождается. Гениальные рассуждения о сущности мыслительного процесса содержатся в духовном дневнике св. Иоанна Кронштадского. Их глубина поистине запредельна и не имеет характера отвлечённого мудрствования, но действительно есть, как утверждает в предисловии св. Иоанн, "не что иное, как благодатное озарение души… от всепрощающего Духа Божия". И ещё: " Мы потому и можем мыслить, что есть беспредельная Мысль, как потому дышим, что есть беспредельность воздушного пространства. Вот отчего и называются вдохновением светлые мысли о каком-либо предмете. Мысль наша постоянно течёт именно под условием существования беспредельно мыслящего Духа… Вообще везде в мире мы видим царство мысли, как во всём составе видимого мира, так, в частности, - на земле, в обращении и жизни земного шара…" 
Чтобы вникнуть, каким образом слово отражает сокровенные мысли человеческой личности, нам нужно понять, что же рождает мысль. 
Мысль, будучи духовной, невидимой, нетленной обретает оболочку, или одежду, или тело звуковое или буквенное - в письменах. "Мыслей без слов также не существует, как и слов без смысла. Мы не можем осмыслить мысль от слова или слово от мысли так же, как не можем отделить от себя свою тень [Булгаков 1996:26]. " Мысль наша, как скоро облечётся в выражающий её звук, переносится в слове, как бы в человеке, и, переплыв через воздух, переходит от говорящего к слушающему", - писал св. Василий Великий (4в.). 
Мысль рождает то, что св. отцы называют духом человеческим. Этот дух человеческий, так же невидимый и нетленный, как сама мысль, уподобляется св. отцами первой ипостаси Св. Троицы - Отцу, если в человеке видеть образ Божий. Духу человеческому - этому творческому началу нашей души - свойственно всегда порождать из всего естества мысль, которая единосущна нашему духу. Дух выше слова и только через слово дух может выразить себя. 
Мысль, по слову св. отцов, соприсуща нашему уму, она сосуществует с ним, она и в нём, и в то же время как бы отдельна от него. Мысль, сравнивают со второй ипостасью Троицы - с Предвечным Сыном Божиим. И св. отцы прямо сравнивают воплощение мысли, её выход в мир, с тайной воплощения Предвечного Сына. Мысль может воплотиться, являясь нам в образе слова. 
Итак, мысль равная слову, несёт в себе силу, дух, духовную силу. Эта сила обымает собою уже как мысль, так и наше слово. Если бы нашей мысли и нашим словам не была присуща никакая сила; если бы наши слова были бездуховны, то оно (слово) никакого бы качественного изменения в этом мире не производило. Вл. Николай утверждает, что, если наши мысли не обратят к небу, наши слова будут чахлыми и больными [Сербский 2004: 322]. Ложные мысли, ложные слова, ложные чувства и ложные желания - вот сумма лжи, которая приближает нас к небытию, иллюзиям, к богоотречению [там же: 347]. 
Итак, из всего вышесказанного можно сделать вывод, что человеческое слово - это воплощённая духом мысль. Эта идея сформулирована в следующем высказывании великого русского писателя В.Короленко: «Слово не есть мёртвое и внешнее зеркало; оно есть в то же время орудие живого, движущегося, совершенствующегося духа. Оно есть орудие совершенствования». 
Дух или лучше сказать сила, наполняющая слово, порождена тем же началом нашего естества - духом человеческим. Здесь под духовностью мы понимаем высшую Божественную не материальность, и его невидимый мир не исчерпывается, ибо существуют и низшие духи, подчинённые не Богу, а сатане и постоянно старающиеся напакостить не только людям, но и всему, что создаёт Творец. Поэтому дух бывает разный: если от Бога, он спокойный, мирный, светлый, - это дух любви, дух правды. От сатаны идёт дух льстивый, лукавый, дух нечистый, блудный. В широком смысле слово духовно, но главное человеку надо почувствовать, определить природу духа - Божественного или сатанинского. Каков дух у человека - таковы слова: у человека благочестивого – добрые, светлые слова, а у человека, одержимого нечистым духом – мрачные, тёмные, тяжёлые, агрессивные, злобные, бранные, колючие, колкие, взъерошенные. Слова также могут быть выхолощенными, вялыми, бессмысленными, - от этих слов только оболочка остаётся, как плевелы, то, что остаётся от пшеницы после молотьбы. Шелуха только. Подвижники благочестия по собственному опыту говорят о том, что при добром и благодатном устроении души ощущается в сердце тихая радость, глубокий покой и теплота, всегда возрастающие при неуклонной и пламенной молитве и после добрых дел. Напротив, воздействие на сердце духа сатаны и слуг его рождает в нём смутную тревогу, какое-то жжение, и холод, и безотчётное беспокойство. Именно по этим ощущениям сердца советуют подвижники оценивать своё духовное состояние и различать Духа света от духа тьмы. 
Исследуя онтологию памяти, Флоренский отмечает, что память есть мысль в её чистейшем и коренном значении, то есть мысль в мысли и собственнейше мысль. То же, что у Бога называется памятью, - совершенно сливается с мыслью Божией, потому что в Божественном сознании Время тождественно с Вечностью, эмпирическое с мистическим, опыт – с творчеством. Божественная мысль есть совершенное творчество, и творчество Его – Его память. О том, что Бог, памятуя, мыслит и, мысля, - творит, Флоренский прослеживает в самом языке: корень слова «память» (старославянское память, сокоренно глаголам помянути, поминати, и происходит от «мя») - mn- в индоевропейских языках означает «мысль» во всей широте понимания этого слова. Отсюда понятна связь слова «память» с производными основы mn-, men-, mon-, относящимися то к памяти, то к мысли: рус. мнить, мнение, мнимый, мнительный; чеш. mn;ti, mnim, mniti, miniti; пол. pomnie;, niema;, mieni;, sumnienie – совесть; санскр. man (только в среднем залоге) – думать, верить, ценить и т.п. m;njate – мнить и т.д., m;nas – дух, воля, manjus – отвага, негодование, matis – внимание, мысль, намерение и др. литов. men; – minj;, minti – помнить; латыш. Min;t- вспоминать, maniti- мнить; прус. minisna; латин. memi (=e)ni - помню, reminisci - воспоминать comminisci- commentus (= нем. vermeint- вымышленный), men(t)s- мысль, ум, воля и проч. Minerva, mentio – упоминание, mon;re- напоминать, убеждать (= нем. mahnen), monstrum – чудовище (заставляющее о себе подумать, обращающее на себя внимание), нем. meinen – мнить, Minne – любовь, Mensch - человек ( т.е. собственно,"мыслитель"), гот. gaman, man - думаю, munan - мнить, mund, gamunds, muns, мысль; исл. muna, minna – воспоминание; др.-в. -нем. minnon, man;n, ma-non- увещевать, напоминать; meina- мнение; анг. memory - память, mention- упоминать; гр. ;;;;; – вообще сильное душевное движение, стремление, желание, воля, гнев, ярость, затем также: жизненная сила, жизнь, сила и т.д. ;;;;;; , ;;;;;; - сильно стремиться, сильно желать, рваться душою к чему-л. и т.п. ;;;;;;;;;; – напоминать, ;;;;; – исступление, ;;;;;; – прозорливец и др. [1990:202-203]. 
Память – такой механизм, благодаря которому не только сохраняются черты мифологического мышления, но они способствуют продуцированию тех мифологических смыслов, которые сохранили глубоко в тайниках культурной компетенции свою первозданность, сакральность, неповторимость, особенность. С развитием цивилизации знания об этих смыслах забываются, но не теряются благодаря памяти, и потому блики этих знаний предстают пред нами в новых образованиях, сохраняя имплицитно при этом связь с истоками всечеловеческой культуры, которая, в свою очередь, позволяет человеку не только выживать в этом многообразном противоречивом мире, но и развиваться в гармонии с Богом, природой и миром. 
Сакральные слова, произнесённые духом зла отражают окружающую действительность как бы в перевёрнутом виде - сакральное становится профанным, искажённым, поруганным, что приводит к размыванию сути/сущности понятия, к столкновению истинного и ложного, т.е. к эколингвистической аномалии в языке. Главным образом, дух зла посягает на сакральные слова, через человека пытается осквернить святыни, нанеся, прежде всего, ущерб самому человеку. В английском языке имеется многочисленное количество примеров, которые много веков всуе употребляются людьми в речи с целью глумления над святостью. Приведём некоторые из них: в английских бранных выражениях Имя «Бог» десакрализуется – в междометных ФЕ: God damn!/ goddamme!- чёрт возьми!, проклятие!; Ye, gods! – чёрт!, блин!; в эвфемистической ФЕ to worship the porcelain god – блевать, рвать; в иронической ФЕ to act/to play God-almighty - воображать себя всемогущим. В ФЕ Dog it!? Dog my cats! - проклятие!, чёрт побери! - зооним "dog "- собака - это перевёрнутое сакральное слово "God "- Бог. 
Английское слово " Christ - Христос искажается до неузнаваемости в просторечном междометии: Cripes !- "вот те на!, вот так так!", - приобретая депрециативную коннотацию. В современном английском языке, в английской речи сакральное Имя Иисус употребляется всуе для выражения чувств: удивления, возмущения, радости и проч. ( Ср. рус. Боже мой!, Господи! - в тех же значениях). Однако, всуе использование Имени Иисус в русском языке и в русской речи не прослеживается. Это считается у нас пока кощунством, святотатством. В настоящее время русский язык подвергся большой атаке английского языка, точнее его американского варианта, и поэтому мы не можем быть уверены, что такое святотатство (напримаре, в среде молодёжной) не произойдёт. Так как нынешняя молодёжь, конечно, не вся, но очень многие уже говорят не просто на профанном языке, а на языке деклассированных элементов, на языке, в котором отсутствуют запретные «зоны», сломаны преграды между добром и злом. 
Следует отметить, что такая стойкая метафорическая интерпретация сакральных слов, имён прослеживается с давних времён в просторечии, например, в британском варианте английского языка - с 16-17вв., в американском варианте - с 18в. [DU 1995]. Приведём примеры: в 16 в. имя Abraham (вариант Abraham /abram / man) - сакральное для трёх религий - используется иронически, уничижительно для обозначения "бездомного бродяги", to play the abraham - быть сумасшедшим, чокнутым (1612 г.); с 17 в. Abraham/ abraham/abram в качестве адъюнкта употребляются в значениях "свихнувшийся", "обнаженный", "нищий","бездомный", (1797 г.) abramer означает - “грязный, оборванный бродяга”. В 1822 г. появляется глагольная ФЕ to sham Abraham - прикидываться больным, в 1859 г. Abraham/abraham /abram используeтся в качестве глагола в том же значении и т.д. Библейские имена Jesus Christ, Mary, Peter, John, Jacob, Joe, слова духовной лексики Christmas (X-mas), angel, church, cross, heart, soul etc. - мы обнаруживаем в ауре зла и антикультурности: (1910г.) Jesus guy (букв. Христов человек) - тот, кто живёт на подаянии, попрошайка, нищий; Jesus- shouter (букв. Христов глашатай) - проповедник, мисссионер; (1924 г.) Christer –(букв. как Христос) - ханжеский, лицемерный человек; (14в.) Jesus употребляется как часть клятвы или восклицания, удивления, возмущения, негодования, злости, раздражения, например, Jesus Christ, By Jesus, Jesus wept. Как известно, употребление имени Господа всуе считается смертным грехом (ср. рус. Боже мой!); Christ-killing (букв. убивающий Христа) - выступление ораторов по социально-экономическим проблемам с трибуны, сделанной из ящиков из-под мыла. Приведём еще примеры: Black Mary (букв. чёрная Мария) - машина для перевозки преступников; peter – сейф; peter-boat - английский рыболовный бот на Темзе и др.; peterman - рыбак; речной пират; браконьер, взломщик сейфов; peter school - картёжный притон; (здесь имя собственное Peter употребляется как нарицательное). В воровском жаргоне имя св. Петра употребляется в следующий выражениях: to stand Peter - подкарауливать, поджидать; to tip Peter - предупредить соучастника; Данные выражения восходят к библейскому сюжету, в котором говорится, как св. Пётр отрёкся трижды от Иисуса Христа ( Ин. 18). 
Имя собственное John как нарицательное имя пишется с маленькой буквы – john: с 1898 г. это слово приобретает значение «полицейский»; с 1928 г. – употребляется в значении «клиент проститутки», с 1929г. – «охламон»; с 1932 г. - «туалет»; с 1934 г. – «фаллос»; с 1936 – «содомит»; с 1673 г . johnny - нарицательное производное слово от имени John- употребляется в значении «парень», с 1932 г. приобретает такие же значения что и john, с 1965г. употребляется в значении «контрацептив». В данном образе вмещаются различные свойства «глупость», «недалёкость», «простоватость», «похотливость», «наивность», «доверчивость», «никчёмность». Данные мотивы прослеживаются в следующих образных выражениях: John Long the carrier – человек, медлящий с доставкой чего-л.; его только за смертью посылать; to stay for John Long the carrier – долго дожидаться; John Trot - мужлан, деревенщина, неотёсанный парень; Jacob - назойливый, нахальный человек; holy Joe - ханжа. В русском языке с окказиональным отрицательно-оценочным смыслом «ничтожный, никчемный» имя Иван и его дериватив ванька (пишется с маленькой буквы и суффикс -к- подчёркивает небрежное, презрительное отношение человека к тому, кто это имя недостойно носит). Как не вспомнить здесь, что это имя носили великие святые: пророк Иоанн Предтеча, св. Иоанна Златоуст и св. апостол Иоанн Богослов. Здесь данное имя становится профанным, приобретая оценку (-): Иваны, не помнящие родства - те, которые утратили традиции предков и отпали от своего народа; кликнуть, позвать ваньку – нанять карету. 
Примером отступления от христианских ценностей, олицетворением безбожного, апостасийного * время являются следующие русские сленговые выражения: Бог не нищий любит тыщу; Бог не дурак любит пятак - последнее выражение, по мнению Елистратова В.С., возникло на основе трансформации шутливого общеупотребительного выражения Бог троицу любит [2007:340] - (зд. троица с утратой сакрального смысла приобретает окказиональное профанное значение «количество денег или количество людей», что и объясняется написанием этого понятия с маленькой буквы). В общеупотребительной ФЕ как и в сленговых выражениях Имя «Бог» ---------------- 
* Апостасия - мировое отступление от веры, от христианской веры; тж. вероотступничество [от поздн. лат. apostasia, гр. aphistasthai из гр. apo - без, histasthai - стоять]. 
приобретает прагматическую положительную оценку «одобрение». В сленговых выражениях эта оценка усиливается семантическими предикатами не дурак (+), не нищий (+). Семантика данных образований построена на контаминации значений двух несовместимых понятий: Бог ; деньги, что придаёт эти выражениям шутливый характер. А ведь мы знаем, что, согласно Св. Писанию: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне (Мф. 6,24). Адъюнкт «божий» - неблатной, поступающий без протекции, без знакомства, без поддержки: «У нас десять процентов божьих, остальные позвоночные [ТСРС 2007:44] – значение данного адъюнкта профанируется и пишется с маленькой буквы, приобретая прагматическую положительную оценку (одобрение): неблатной, без протекции, тот, кто поступает в высшее учебное заведение честно, и это хорошо. В этом контексте данный адъюнкт вступает в антонимические отношения с просторечным адъюнктом позвоночные со знаком (-), что усиливает экспрессивность значения всего контекста, а также обусловливает появление в этом предложении отрицательно-оценочного смысла «неодобрение». Здесь эксплицируется прагматический мотив: безденежного человека можно назвать «Божьим». Такая трактовка напоминает нам о христианском завете (см. выше - о служении Богу и 
маммоне). В русском языке также прослеживается употребление Имени 
Господа Иисуса Христа в профанном тексте с прагматической положительной оценкой «надёжность»: как у Христа за пазухой. 
Важно отметить, в русском языке сакральные имена также, как и в 
английском языке, десакрализуются, но в русском языке Имя Бог, Христос в профанных текстах всегда употребляются с положительной оценкой «одобрение», и не подвергаются орфографической «переделке». 
А вот Имя Троица подверглось «переделке, причиной чего является грех сребролюбия: одержимый этой греховностью, человек посягнул на Пресвятую Троицу. 
Английские образования есть результат западного жизненного уклада, который формируется уже несколько веков по формуле: «Бога нет, всё можно». Вот и множатся, и множатся такие аномальные образования, 
которые потом распространяются по всему миру, разрушая вековую систему экологического равновесия языковой и духовной культуры. Нарушение культурного преемства с неизбежностью приводит к тотальному экологическому кризису народа и государства. Мы все сейчас переживаем тотальный экологический кризис, который есть результат восстания человека против своего Создателя. Мы сами загрязняем природную, культурную и 
языковую среду обитания народа нашего, приближаясь к бездне. Мы утратили утратили духовную связь с Богом, и поэтому мы живем, как придётся, и подчиняемся определённой системе, называемой в богословии апостасией. 
Тут, пожалуй, стоит сделать небольшое отступление и пояснить, что я имею в виду под богоотступническими, иначе говоря, апостасийными изменениями в сознании человека. Богоотступничество, неверие, не следование Божьим заповедям не проходят бесследно, образуя на поверхности души что-то вроде заноз, которые создают определённого рода дискомфорт, заставляющий человека менять своё поведение. Если умело проследить цепочку причинно-следственных связей, начинающихся от первых душевных позывов, до реальных поступков, то модель поведения и вызываемых ими конфликтов приобретает довольно рациональную форму, которую можно использовать как угодно, но только не во спасение "утопающему". 
Почему человека, нахватавшего таких вот заноз, нельзя спасти методами психоанализа или какими-то иными методами, а можно только эксплуатировать? Да потому, что пациент обычно не хочет такого освобождения. Спасением душ традиционно занимается религия, но религиозность, как мы знаем, всё больше и больше перестаёт волновать умы человечества. Церкви в Европе, как правило, пустуют или превращены в клубы по интересам. Если пустуют церкви, значит, подавляющему большинству наших с вами современников гораздо удобнее жить без веры. Апостасийный путь, как видим, прослеживается в языках. Значит можно все же, воостанавливая чистоту языка, менять сознание человекас сожженной совестью. В апостасийное время для людей с «сожжённой совестью»*, как видим, всё возможно. 
Мы полагаем, что называние своих любимцев-животных человеческими именами: Машка, Васька, Молли и др, - это святотатство. 
Такое же святотатство мы наблюдаем в том случае, когда, духовная лексика используется не по “назначению”, как оскорбительные слова по отношению к человеку, его делам, действиям, поведению и проч.: angel - простофиля; angelman - человек-реклама , angeldust - опасный наркотик oil of angels - взятка; church - место встречи преступников, "хаза"; church key – открывалка (особ. для пивных бутылок); to give the cross – обманывать; Xmas 
(Рождество) - кайф, woman’s heart – зеркало (ср. глаза - зеркало души), hearts – наркотические таблетки. 
Огромный пласт лексики, отражающий картину мира социальной среды субкультуры, наполненный духом недоброжелательности, 
небрежения одновременно к природе и к человеку, образуется с помощью зоонимов и ботанизмов. Именно здесь количественной и качественной сверх интенсивности достигают такие поля «ссора», «воровство», «обман», «пьянство», «наркотики», «проституция» и проч. Этот пласт экоаксиологической номинации отличает тяготением к запретному, противозаконному, поэтому он покрывает «криминогенные зоны» и тесно -------------------------------- 
* Термин сожжённая совесть приписывают апостолу Павлу 
(I.Тим. 4,2), человек с такой совестью продаёт своё Божественное начало за сладкие и греховные соблазны. Тяготы да сомнительные соблазны жизни тем и оправданны, что каждый может для себя сделать выбор: служить злу или добру. 
смыкается с «полем брани», представленным не только обсценизмами и матизмами, но и массой табуизмов и эвфемизмов. Здесь приводятся примеры 
жаргонной лексики, которые являются не только специализированными единицами, но также и оборотами, входящими в литературный язык, 
разговорно-просторечную или диалектную стихию. Приведём примеры: 
lily – простофиля, доверчивый, никчемный человек; 
the rose room - комната для допроса; 
to give the apple-juice – обманывать, «лапшу на уши вешать»; 
to bean – стукнуть по голове; 
cabbage-head - придурок; 
grasser/ grasshead- тот, кто курит марихуану; 
grass party – отряд полиции; 
grasseater – тот, кто берёт взятки; 
pumpkin-head – олух, придурок; 
snake - тварь, ничтожество, подлец, гадина; 
ape – головорез; 
groghound - алкоголик; 
dog - дрянь, барахло, халтура; 
dressed up like a dog;s dinner - расфуфыренный; 
to be a dog –(амер.) быть непривлекательным; (брит.) пользоваться успехом; 
cat - франт, стиляга; 
alley cat - женщина лёгкого поведения; 
cathouse- публичный дом; 
gopher – головорез; 
gorilla pills – наркотики; 
bird-lime can - тюрьма; 
bird;s eye - небольшая доза наркотиков; 
birds of a feather - бандиты одной шайки; 
cock-eyed – пьяный; 
canary - осведомитель, выдававший своих сообщников; 
pigeon – осведомитель, провокатор; простак, и проч.; 
to rook - обмануть/обдурить; 
арахисы – мошонка; 
ананас – тот, кто занимается рукоблудием; 
банан – фаллос; 
сел под берёзу – задержала милиция; 
пижон; пустой, франтоватый молодой человек восходит к фр. pigeon – голубь; 
фазан – молодой неопытный вор; 
коты – альфонсы, сожители и эксплуататоры проституток; 
конь бельгийский – руг. 
конь фанерный – дурак, разиня; 
свиноферма – руг. 
свинопас – правительственный телохранитель. 
Такая «вольность» использования слов/ имён или слов, обозначающих мир животных и растений в контексте субкультуры объясняется, прежде всего, падением духовности народа. Экологически аномальные слова становятся своеобразными «мечеными атомами» его активно растущей анти-культуры. Для жаргонной лексики ничего нет святого - ироническому, каламбурному переосмыслению подвергаются, как видим, даже сакральная лексика. Эти образования, проникая в литературно-разговорную речь, несомненно, оказывают влияние на сознание человека, на его языковую культуру, и, в конечном счёте, нарушают экологию духа, мысли, слова самого человека, т е. разрушают его истинную суть – гармонию (любовь) с Богом, природой и миром. 
Итак, все вышеназванные образования можно рассматривать как эколингвистические аномалии, т.е. как языковые репрезентации нарушения экологических связей вследствие апостасийного поведения человека по отношению к Богу, к природе и к самому себе. Такие 
вредоносные свойства распространяются подобно вирусу по всему миру, и от которых страдает сам человек и всё человечество. Процессы такого 
характера в языке профессор Е. Галимова называет «третьей варваризацией ( первая была в Петровскую эпоху, вторая – после революции 1917 года. Точнее, следовало бы говорить о тотальной жаргонизации, ибо именно жаргон правит сегодня свой мерзкий бал в речи большинства представителей 
всех слоёв общества. 
К таким аномалиям можно отнести упростившийся язык программирования. Приведём некоторые примеры компьютерного сленга, который скорее напоминает жаргон циничных уголовников: 
компьютер - тачка; 
клавиатура – клава; 
коврик для мышки – мышкодром, крысодром; 
CD – сидюк, одноглазый, блин; 
парень – перец, крендель, дядька, амиго, пельмень, чел; 
хакер – хацкер, ксакеп, ветеран 139 порта; 
не работает – не фурычит, глючит; бажит; двинула кони; склеила ласты, кирдыкнулся; 
послать письмо – замылить, намылить, мыльнуть, отмылить 
Эти невидимые виртуальные собеседники по тяжести и «смачности» изрыгаемых им слов – по меньшей мере, претендуют на то, чтобы быть паханом, авторитетом, вором в законе. Такой жаргон создаёт у молодёжи иллюзию власти над миром, уверенность в собственной значимости, циничности и жестокости. Их труд и развлечение связан с компьютером, их жизнь проходит в виртуальном мире. Таких представителей молодёжи А. Замостьянов называет «рыцарями виртуального образа» [ШЧ 2007:40-43, № 4]. Такие представители молодёжи не приспособлены к жёсткой действительности и моментально теряются при первом же соприкосновении с настоящей жизнью. Они уверены в том, что могут влиять на людей и обстоятельства через систему клавиш, без всякого общения. Они абсолютно убеждены в полной безнаказанности. Можно только удивляться, каких глубин нигилизма и сатанизма достигает мораль хакеров. Они легко вовлекаются в большие криминальные операции. Их имена встречаются в уголовной хронике. 
Хакеры хорошо знают, а точнее, чувствуют, что что слово само по себе обладает внутренней силой – как созидательной, так и разрушительной. В хакерской психологии мы наблюдаем отчуждение от всего традиционного и доброго, дерзкий вызов заведенному порядку. Они запросто ломают стандарты, нарушают законы, смеются над моралью, потешаются над нравственными принципами. Впрочем, аномальная лексика - и у потребителей современной кинопродукции. Такую лексику мы можем услышать и в студенческой среде, на дискотеке, в кафе, в общем, везде, где находится наша молодёжь. Поистине мир молодёжи перевернулся, и все бравируют криминальной речью, являясь, таким образом, проводниками идеологии глобалистского нигилизма. Ничего нового под луной нет. Как в 20-е годы 20-го в., так и в начале 21 в. – время великих переделов, начинается с изменения вектора молодёжной психологии, которое незамедлительно отражается в языке. Такие изменения наносят колоссальный ущерб, как самому языку, так и современному человеку, его духовно-интеллектуальной жизни. 
Мы можем утверждать, что первым началом нашего духовного и телесного «недуга» есть слово, которое потом, уже материализуясь, проявляется в разнообразных разрушительных земных стихиях, принося с собой страдания и скорби как расплату за вольное обращение со словом. В настоящее время доказательством этих слов являются многочисленные 
природные катаклизмы, происходящие во всех уголках мира. 
Духовное направление и подъём духа невозможен в искалеченном, обезображенном теле. Для этого подъёма необходима особая питательная 
среда, особая среда, насыщенная высокодуховной энергией, особая ткань. Всё это создаётся тонкой материей слова, всё это содержится в его духовном теле. Какой дух в человеке живёт, зависит от того, каково его свободное произволение, куда оно уклоняется: ко злу или ко благу, какое он имеет мировоззрение, насколько он сообразует свою жизнь со своим мировоззрением. Ни один человек не сводим полностью к его мировоззрению, и поэтому Христос призывает всех возгревать в себе Божественную любовь, являющуюся в человеке даром Духа Святого. 
Всё вышесказанное подтверждает, что наша речь (искусство речи, сила 
нашей речи) находится в теснейшей связи с нашим мировоззрением и духом, наполняющим его. 
5. Всякое подлинное человеческое общение с миром, с людьми 
возможно только при помощи имён. 
Живое слово - стихия разумного общения живых существ. Имя / слово есть сама жизнь. Живое слово - это слово истины, оно созидает, питает энергией, даёт силу и жизнь. Живое слово, невзирая ни на что, продолжает 
быть живее всех живых. Меткие народные пословицы, поговорки подтверждают, что слово издревле глаголет, действуя, и действует глаголя: 
«Слово пуще стрелы поражает». « Живым словом побеждать». « Глаголя жечь сердца людей». «Держись Слова, и спасёшься Словом». «Слово – закон, 
держись за него как за кол». «Слово Божие – спасение, через безбожное – 
разложение» и т.д. 
Живой человек не может не вступать в разумное общение с живой действительностью и не размышлять о ней. " Без слова и имени человек - 
вечный узник самого себя, по существу и принципиально антисоциален, необщителен, несоборен, и, следовательно, также и неиндивидуален, не имущий, он - чисто животный организм, или, если ещё человек, умалишенный человек" [Лосев 1992:47]. 
Слово - это проводник, через который вливаются в душу не только мысли и образы, но и поток ощущений, переживаний, чувств и пожеланий. Слово действенно, оно - фактор самой действительности, могучий деятель мысли и жизни [там же:27]. 
Словами можно возвышать, очищать, облагораживать людей, прививать им веру, радость и бодрость, возрождать в них любовь и милосердие, сообщать в душе мир и спокойствие. И наоборот - скверными 
словами можно убивать и отравлять душу, можно заражать всеми видами страстей, греха и порока, можно растлевать невинные, чистые сердца, можно отравлять существование окружающих. Слово лжи разрушает и губит, отнимает силы и жизнь. 
Слово - лучший обличитель всего того, что не хочется показывать (ср. известные разговорные высказывания "Болтун - находка для шпиона"; " Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке"; " Рана нанесенная копьём, заживает, а словом - нет"). Апостол Иаков пишет: "Если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка… у того пустое благочестие… язык – небольшой член, но много делает… язык - огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет всё тело,… будучи сам воспаляем от геенны…" Апостол Иаков назидает: "Язык укротить никто из людей не может: это - неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков… Из тех же уст исходит благословение и проклятие" (Посл. 1, 26; 3, 5-10). Если бы мы имели духовные очи, то могли бы видеть, как из наших уст часто изливается яд при нашем разговоре. Вот 
говорим обидное, колкое или грубое слово ближнему и этим наполняем его душу горечью, обидой, досадой, раздражением. 
Исходя из уст говорящего, слово падает в сердца человеческие (словесный орган души) и поселяется там, живя в этих сердцах, производя там некую Таинственную сокровенную жизнь, более того питает его. Тайна духовности слова была ведома древним античным поэтам, риторам, трибунам, для них слова "поэзия", "поэт" означали "действие" "действие духовное". Поэт - это тот, кто изменяет взгляды, мнения и отношения людей словом. У древних были даже легенды, например об Орфее, который своим голосом совершал чудеса. Поэзия живёт дольше прозы, потому что она ближе к истине, ближе к жизни. 
Могущество и власть слова невозможно отрицать. Слово всесильно, оно поднимает умы и сердца, движет народными массами и представляет собой единственную силу, где, казалось бы, уже пропали всякие надежды на новую жизнь. В Божественном происхождении и целительной силе слова мнения святых отцов и религиозных философов совпадают. О замечательной способности Божьего Слова сказано в Св. Писании: " Рече и быша" / Сказал, и стало так (Пс. 32, 9). " Повеле и создашася" [там же]. Слова Господа имели необыкновенную силу: "Никогда человек не говорил так" (Ин. 7, 46), говорили про него иудеи, "Слово Его было со властью" (Лк. 4, 32). Этим словом Он воскрешал мёртвых, творил чудеса и преображал души человеческие. " Дар слова, несомненно, принадлежит к великим дарам. Им человек уподобляется Богу, имеющему Своё Слово (свт. Игнатий Брянчанинов). Также действовали словом и св. Апостолы, положившие начало Церкви Христовой, и весь бесчисленный сонм Его учеников во всех странах и во все времена. Примеров тому великое множество. Общеизвестно могущественное влияние психики больного на течение болезни. Состояние духа больного, его доверие или недоверие к врачу, глубина его веры и надежды на исцеление или, наоборот, психическая депрессия, вызванная неосторожными разговорами врачей в присутствии больного о серьёзности его болезни, глубоко определяют исход болезни", - писал профессор, архиепископ св. Лука (Войно-Ясенецкий). 
Поэтому лишено всякого смысла говорить о духовном врачевании, если нет любви в сердце врачевателя, цельной веры, божественного горения и праведности не только на устах, но более в делах и реальной жизни. Значение духовного врачевательства беспредельно велико и ещё по достоинству не оценено современным человечеством (Древние целители ставили духовное врачевание на самое высокое место, отдавая ему предпочтение всем иным способам и лекарственным средствам). Конечно, нельзя причислять к чудесным исцелениям псевдоцелительства многих современных "чудотворцев", преследующих, прежде всего корыстные цели по части коммерции или желание прославиться. К духовному виду целительства в наши дни надо относиться предельно осторожно. Истинное духовное целительство возможно только посредством благодати Святого Духа, а не через тварные энергии или волевые усилия. Дар целительства есть дар благодати, а не результат специальной учёбы, тренировок, или использования какой-либо системы оздоровления. 
Можно привести примеры из многих высказываний касательно слова и других св. отцов и подвижников святости. Все они отличаются не просто бережностью, но проникнуты духом благоговения перед словом. Неосторожное, легкомысленное отношение к слову приводит к разладу в самой жизни, дисгармонии нашего существа. Когда нет соответствия между словами и искренностью говорящего, это быстро улавливается слушателями: " На взаимном чувстве или понимании наших душ друг друга основывается действие или бездействие проповеднических слов: если проповедник говорит не от сердца, лицемерно, слушатели внутренним чутьём понимают соответствие слов проповедника с его сердцем, с его жизнью, и слово не имеет той силы, которую оно могло бы принести в том случае, когда проповедник произнёс бы его сердечно, особенно когда сам исполнял бы слово своё на деле. Между душами человеческими находится слишком тесная внутренняя связь и сообщение" (св. Иоанн Кронштадский). 
Всем известно могущество слова в устах выдающихся ораторов, трибунов и вождей народов. Древние считали слово важнейшим лечебным средством: «нож, растение и слово - три оружия врача". Митроп. Московский Филарет (Дроздов) говорит: " Слово человеческое может быть изострено, как меч, и тогда оно будет ранить и убивать; и может быть умягчено, как елей, и тогда будет врачевать. По существу, употребление слова не отличается от дел – действия. 
Слово заимствует от мировоззрения нашего определённые качества. Обратимся к Св. Писанию, которое проливают свет на тайну человеческого слова. И сказал Екклесиаст: "Слова из уст мудрого - благодать, а уста глупого губят его же. Слова мудрых - как иглы и вбитые гвозди, и составители их - от единого Пастыря (Екк. 10, 12-13). " Язык мудрых сообщает добрые знания (Прит. 15, 2). Язык мудрых - это язык людей, которые живут по заповедям Христовым. Их слова в беседах идут от сердца, исполненного любовью к ближнему. Этот язык сообщает добрые, благие знания. А благое знание - это, конечно, то, что назидает и освящает душу. Благое знание - это слово о спасении души. "Уста мудрых распространяют знание, а сердце глупых не так" (Прит. 15, 7)." Мы не повреждаем слова Божия, как многие, но проповедуем искренно как от Бога, пред Богом, во Христе (2 Кор. 2,17). Мудрые распространяют собой познания (зд. познать - вступить в великий поток жизни и света, вышедший из сердца Божия и возвращающийся к Нему [СББ 1990:410]. Такие слова распространяют знание в том смысле, что их слова, будучи духовными, проникают собою в человеческие сердца и заквашивают эти сердца духом покаяния, веры, страха Божия, истинной любви к Создателю. Слово благочестивого имеет удивительную нравственную силу воздействия, так как слово его подкреплено делом, оно имеет силу Духа. И Дух Святой посредством слова, приходя в душу человека, раскрывает познавательные способности сердца. Сердце познаёт то, чего раньше не слышало, не чувствовало, не видело. Сердце восходит непонятным образом по ступеням Богопознания, ради слова благочестивого и соприсущей этому слову силы. 
И противоположное:" Уста глупых изрыгают глупость (Прит. 15, 2). Глупый - это тот, кто не исполняет заповеди, он нерассудительный, и он ничего, кроме благоглупости, пустой болтовни не скажет. Он может своим языком исчерпать знания всей вселенной, но ничего насущного вы от него не получите. 
Приведём ещё примеры: " Кроткий язык - древо жизни, но необузданный - сокрушение духа" (Прит. 15, 4). Кроткий человек - это тот, кто поборол страсть гнева и раздражительности. У кого в сердце покой, кротость и мир, у того и язык особенный - он доставляет душе существенное благо. Душа слушателя питается, просвещается, назидается, приближается к вечности, вступает в общение с Богом, если она усваивает речи кроткого. Об этом говорил свт. Серафим Саровский: Стяжи мир (мир и кротость весьма близки), и тысячи спасутся вокруг тебя". А необузданный язык - сокрушение духа. Сокрушение духа - это томление души, опустошение её, горечь сердца, разочарование духа, печаль мирская. Язык необузданного - это тот, кто не владеет страстями, кем страсти помыкают. Страстный человек - это, прежде всего, гордый человек: «Кто прикасается к смоле, тот очернится, и кто входит в общение с гордым, сделается подобным ему" (Сир. 13, 1). Гордость, как смола, очерняет всякого. 
Итак, мы можем со всей ответственностью утверждать, что слово выявляет как сущность самого человека, так и образ его жизни. Вот почему нам следует быть осторожным с самим словом и в выборе слова. Характерны, ёмки и глубоки по смыслу русские народные пословицы и высказывания по этому поводу: 
"Слово не воробей: вылетит - не поймаешь". 
"Слов много, а складу нет". 
"В сердце правды нет - и слова пусты". 
"Слова хороши, если они коротки". 
"Слову - вера, хлебу - мера, деньгам - счёт". 
“Слово – весы ума”. 
“Слово – не полова”. 
«Сказал – ногу сломал». 
Привычка говорить много и праздно, не взвешивая каждое слово, легковесно, не от сердца и души, поверхностно, словно порхая, пустозвонная и никого ни к чему не обязывающая, очень распространена /ср. "За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день Суда" (Мф. 12,36), ибо"от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься (Мф. 12,37)/. Велика наша ответственность перед Богом за слово. Наше слово станет главным свидетелем о нас на Суде Божием. Академик Ф.Я. Шипунов утверждает, что раз произнесенные или воплощённые в событиях слова « запечатлеваются в любой точке Вселенной навсегда». По мнению профессора В.Ю. Троицкого, «мы, как зеницу ока, должны беречь родное слово. Слово дано для стремления к истине. Судьба наша - в словах, нами произносимых». 
Праздное слово - это значит лишнее, ненужное, не вызванное нуждой. В праздных словах всегда можно найти закваску страстей - тщеславия, гордости, неприязни, осуждения ближнего, проявления маловерия, зависти и т.д. Вот почему такое слово противно Богу и поэтому является грехом. 
Известно, что многие вульгаризмы и слова-сорняки, прежде нежели получить «постоянную прописку» в нашем с вами лексиконе, поначалу употреблялись нами же как некая лёгкая издевка над речью тех, кого мы невольно пародировали, подспудно выражая этим своё над ними превосходство: интеллектуальное, эстетическое, лексическое. Вот эти слова у современников на слуху: чисто, как бы, конкретно, в натуре, ващще, типа того, короче, вроде как, блин, по фигу, до фига, на фига и т.д. 
Многоглаголание, по слову прп. Иоанна Лествичника, - это седалище, на котором тщеславие любит являться и торжественно себя выставлять. Многоглаголание есть признак неразумия, дверь злословия, руководитель к смехотоворству, слуга лжи, истребление сердечного умиления, призывание уныния, предтеча сна, расточение внимания, истребление сердечного хранения, охлаждение святой теплоты, помрачение молитвы. Этот святой напоминает нам, как молчание Иисусово постыдило Пилата, и безмолвие уст благочестивого мужа упраздняет тщеславие. 
Особенно часто злоупотребляют словом политики, используя для своих целей, мастерски манипулируя и жонглируя словесными фразами и смысловыми понятиями. Но выхолощенное, лживое слово не проникает глубоко в душу, не трогает её. 
На сегодняшний день в России от слов до дел лежит "дистанция огромного размера". Произошла поистине гигантская инфляция этого бесценного Божьего дара. Известно с древних времен, что жизнь состоит из слов и дел (ср. рус. " Слов много, а дел нет", " Многоречивый опротивеет» (Сираф. 20, 8), укр. "Багато казати, але слухати мало ". 
Святоотеческая мудрость учит бережному отношению к каждому слову, и даже мысли, стремлению к гармонии мысли, слова и конкретного действия. 
“Язык – предатель сердца. Предатель и судия” (cвт. Николай Сербский). 
“Обуздай свой язык – и вы укротите самого дикого зверя“(cвт. Николай Сербский). 
“Надобно избегать бесполезных бесед" (Ефрем Сирин, 4 в.). 
"Нет ничего разорительнее многословия и зловреднее невоздержанного языка, и ничто столько сильно не расстраивает и не истребляет богатство душевное» (прп. Филофей Синайский). 
" А на язык будь скуп, потому что он весьма способен делать вред, и чем скорее движется, тем меньше приносит пользы» (св. Нил Синайский). 
"Лучше камень бросить наобум, чем слово" (св. Нил Синайский). 
"Не расточайте великих слов для мелочей. Берегите их для того, что истинно велико" (свт. Филарет, митрополит Московский). 
"Что твёрже, неизменнее и могущественнее слова? Словом мир сотворён и стоит, "и, однако ж, мы, грешные, обходимся со словом так легкомысленно, небрежно» (св. Иоанн Кронштадский). 
" Слово есть выражение истины, самая истина, бытие, дело» (св. Иоанн Кронштадский). 
"Злое слово и добрых делает злыми, а доброе слово и злых превращает в добрых" (прп. Макарий Великий). 
Следует отметить, что, как правило, пустословы не способны к качественному выполнению конкретной работы. Да и не мудрено, ибо избыточное словословие отнимает огромное количество жизненной энергии. "Как двери в бане, часто растворяемые, скоро выпускают внутреннюю теплоту вовне, так и всё хорошее, когда много, кто говорит, хотя бы и говорил всё хорошее" (блаженный Диадох). 
В старое время наряду с ограничениями в пище, нередко практиковались и словесные посты. " Всечеловек слышал языки всего живого, однако ни один не показался ему менее нечистым, нежели умолчание при глазах, в которых светится истина" (свт. Николай Сербский). 
Чрезвычайно распространённая особенность людей сегодняшнего времени - не быть, а казаться (отсюда, очевидно, такое распространённое слово-паразит " как бы", его употребляют люди разных рангов и разных уровней культур повсюду, и даже на радио, и на телевидении). Очень многие стремятся учить других тому, чего не выполняют сами. Мало того, что внутренние силы распыляются, являясь напрасной тратой сил, так это ещё даёт повод к самомнению о своём воображаемом превосходстве и приводит к желанию делать всё напоказ, будто бы для примера другим, превращая и остальные добрые дела в фарисейство. Более того, привычное самомнение бывает почвой для неудовольствия и даже гнева, когда люди не поступают по желанию учащего. Свт. Николай Сербский назидал: «Самые, большие истины, сын мой, людям легче докажешь жизнью, а не словами. Поэтому не начинай говорить о них сначала языком, ибо поставишь их под сомнение" [2004:13]. 
Борьба за лаконичность, ясность и чистоту слова у нас ещё, увы, не начата и даже не в почёте. Люди устали и буквально истощены от словесной гиперинформации, всевозможных политических тем и развлекательных, пустых и ненужных по своей сути программ. Опустошающая наши души беспринципная болтовня превратилась в России в государственную эпидемию невиданного масштаба. Отсюда длинные, затянутые совещания, нечитаемые статьи и постановления, пространные разглагольствования беспринципных демагогов. 
В христианском вероучении поспешные, необдуманные, неосторожные, осудительные, тщеславные, спорные, насмешливые, язвительные, двусмысленные, иронические слова относятся к "гнилым словам". "Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе" (Мф. 4, 29).Такие слова могут обидеть или задеть самолюбие ближнего, а также могут вызвать гнев, раздражение, презрение, недовольствие, и, к тому же, красноречиво говорят о горделивом превознесении говорящего, его самомнении, об отсутствии не только его любви к ближнему, но и простого уважения к нему, который создан по" образу Божию" (Быт. 1, 27). 
Св. отцы с необычайной бережностью и благоговением относились к каждому слову, более того, обращали внимание на каждую мысль, стараясь не упустить и не оставить без внимания никакой нечистоты в психической сфере. Прп. Варсонофий Великий назидает: " Когда беседуешь с ближним, рассуждай: если говоришь с ним со смирением, рассудительно и безмятежно, то продолжай разговор; если же что-нибудь не так, то удержи свой помысел; со смущением ничего не говори, потому что зло добра не рождает. Но потерпи, пока помысел твой успокоится, и тогда скажешь мирно". 
В святоотеческом учении имеются указания, что такие слова приносят вред как душе говорящего, так и тем, кто слушает его, удаляя их от Бога-Слова, поэтому "удержи язык твой от зла, и устне твои, еже не глаголати льсти. Уклонись от зла и сотвори благо, взыщи мира, и пожени и" (Пс. 33,14-15). 
В переживаемые нами времена поток сквернословия непомерно умножился и стал чем-то вроде рядового явления. Сейчас всё чаще и чаще вольно или невольно мы становимся свидетелями, как зло - сквернословие - разгулялось по нашим улицам, на радио и телевидении, в кафе и ресторанах, на страницах книг, журналов и газет, с подмостков сцены и экранов кинотеатров, в офисах и учреждениях, увы, даже в высших учебных заведениях и в коридорах власти, одним словом, везде. 
Вряд ли в нашей истории творилось такое, как в последние годы сквернословят и взрослые и юные, родители и дети (конечно, не все, но очень, очень многие) прибегают к бранным словам, как к "верным спутникам их жизни". Многие совсем юные молодые люди полагают, что данная лексика - это признак силы, мужественности, удали, независимости, по их разумению, "крутости", штампом «достоинства» мужчины/мужика, эдаким «мачо». Более того, это стало атрибутом русскости наравне с балалайкой, матрёшкой, водкой да селёдкой. Дошло даже до того, что «примадонна» русской эстрады на своём юбилейном концерте, который транслировался по общенациональному каналу телевидения для многомиллионной аудитории, позволила себе без сучка и задоринки пропеть «матерные частушки». Слабая половина нашего общества даёт ныне фору мужской. Младенцы ещё в утробе матери вместе со смрадом удушливого сигаретного дыма заглатывает грязь брани. Слово, предваряющее их начало, омерзительно и богохульно. Может ли быть у нас будущее, если русская женщина, призванная быть опорой семьи, осколком рая на земле, утрачивает свою воспетую в веках святость?! Конечно, нет. «Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ею солёною»? ( МФ. 5,13). 
Настоящая эпидемия поразила наш народ. На книжных прилавках горы книг и словарей, пропагандирующих и серьёзным научным языком объясняющих смысл бранных выражений. Понятно, что при таком массированном информационном давлении практически стёрты грани между "можно" и "нельзя, использовать такую ненормативную лексику становиться даже признаком хорошего тона. Даже книга "Русский мат" издана! И немалым тиражом! 
Однако огромное разрушительное зло кроится в этих бессмысленных, примитивно-вульгарных выражениях. Результат, как говорится, "на лицо": озлобленные, агрессивные, циничные лица, развязанная манера поведения, небрежный, неряшливый внешний вид и т.д. Но это только внешнее проявление, разрушительные силы этих слов поражают душу и сердце, устилают дорогу в ад. Такие люди - жертвы, духовные зомби, лингвистические террористы, они – преступники перед Богом и людьми. И не случайно сквернословие является естественным и даже органически слитым воедино с обликами и сущностями преступников, пьяниц, наркоманов, рэкетиров и прочих асоциальных элементов. 
Сквернословие - это ад в звуках, это гибель всего живого, это смерть, наступившая при жизни. Дети, вырастающие в такой среде, развиваются ущербными, психически, умственно и культурно неразвитыми, становясь невменяемыми в своей агрессивности. И тогда словесный смрад от них поражает других: окружающие подвергаются стрессам, повышается давление, увеличиваются сердечные боли, портится настроение и т. д., то есть нарушается экологическое состояние языка и человека, природы и общества, - в результате, мир наш не может нормально развиваться, он деградируется. Сквернословие - это не просто скверные слова, это соответствующие вибрации души, изливающие мерзость в пространство, это вызов добру, правде, любви, Самому Богу. 
Самое ужасное зло сквернословия - это безымянность. Для сквернословов не требуется знать и величать по имени-отчеству своего собеседника. Имя заменяется кличкой, или вовсе человек никак не называется, он уже "эй-ты", в конце концов, становится безымянным. Безымянность сродни безликости: безликое стадо, безликая масса, безликая тьма… И как имя связано с ликом, светом, созиданием - именем ткётся полотно бытия, - так безымянность раздирает ткань бытия, обрекая на погибель человека, его язык, его окружающую среду [Миловатский 2004: 26-28]. 
Самой отвратительной составной частью русского сквернословия являются бранные слова, "матерная" брань, истоки которой уходят в далёкую древность - в глубину языческих времён. Они являются важнейшим элементом в культе языческих радений и игрищ, в них сосредоточилась магия ритуала. Эти слова использовались в колядках, в праздник Ивана Купалы, в обрядах, связанных с плодородием. Б.А. Успенский предполагает, что "матерная ругань восходит к языческим молитвам или заговорам, заклинаниям"…," … в древнерусской письменности - в условиях христианского языческого двоеверия - матерщина рассматривается как черта бесовского поведения" [1996: 19]. 
Со сквернословием (как и с язычеством) на Руси боролись с начала христианизации. Уже в "Повести временных лет" неодобрительно упоминается языческое "срамословие". В поучениях святителей и пастырей того времени говорится, что с человеком, который матерится, не следует "ни есть, ни пить, ни молиться. В поучении против сквернословия, приписываемому Иоанну Златоусту говорится, "… что матерным словом оскорбляется, во-первых, Матерь Божия, во-вторых, родная мать человека и, наконец, "третья мать" - Мать-Земля". Здесь же сообщается, человек, который выругался матерной бранью, не может в этот же день войти в церковь, ни креста целовати ни Евангелия, а причастия ему отнюдь не давати… И в который день человек матерны излает и в то время небо и земля потресеся и сама Пречистая Богородица вострепетася от такова слова" (цит. по кн. Успенского 1996:23). Не случайно слово "мат" и "мать" имеют общий корень. Такое осквернение святых имён для всех живущих на земле - грех Богохульства. Он никогда не прощается без покаяния и неизбежно влечёт за собой наказание. Такие слова создают мощнейшее информационное поле, стоит ли удивляться, что Господь отворачивается от нас. По глубокому убеждению В. Ирзабекова «мат» лежит за пределами, за дальними границами той благословенной территории, которая зовётся великорусским языком. Он объясняет это следующим образом: орды завоевателей, захватившие русские земли, но так и не сумевшие покорить душу русского человека по причине непостижимой для них веры его во Христа и верности Ему, посягали на то, что злой варварский ум ни понять, ни принять не в состоянии - на Таинство Боговоплощения, на Богородицу, на Её Небесную Чистоту [2007:48]. И далее он утверждает, что хотя эти скверные слова тюркского происхождения, таковыми в тюркских языках не являются. Более того, в этих языках нет матерной ругани, в том виде, как она принята у нас. Интересно, что слово «мат» в азербайджанском языке означает «состояние остолбенения, шока», что роднит его с известным шахматным термином [там же: 49]. 
Итак, если слово от Бога, то анти-слово – «мат» - от дьявола, - это молитва сатане. Сквернословием умощена дорога в ад. Лексика подобного рода именуется инфернальной, а инферна по латыни infernus означает «преисподняя, ад». Об этом свидетельствуют праведники, старцы и святые, об этом предупреждает Православная Церковь. Те, кто используют данную лексику, нарушают Заповедь Божию (пятую заповедь), иные духовные законы, совершают тяжкий грех. Мат - это медленное самоубийство нашей нации, это безумие, богохульство, это проказа души, зловоние, смрад в сердце, ибо из сердца, по Словам Спасителя, исходит всё мерзкое, что оскверняет человека: "Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека… "а исходящее из уст сие оскверняет человека, ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления - это оскверняет человека; а есть неумытыми руками - не оскверняет человека" (Мф. 15,11, 18-20). Прислушаемся к увещеваниям св. апостола Павла «Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не унаследуют» (1.Кор. 6, 9-10). 
Незавидная и горькая участь оказаться в такой страшной компании. 
«Матерная» ругань не есть всего лишь слова, - это образ жизни человека, эго внутренняя организация и "культура" (анти-культура). Такие слова - это позорное пятно зловония и смрада, впитавшееся глубоко в душу русского народа с необычайной крепостью и силой. Вывести его не удавалось ни при каком из правлений на протяжении всей истории. Как тень рядом со сквернословием ходят разврат, жестокость, хамство, цинизм. И всегда - безверие, безбожие, сатанизм. 
Такая ненормативная лексика, по сути, заклинания, которыми человек вызывает и привлекает на себя тёмные бестелесные силы, которые, нарушая внутреннюю среду организма, вызывают развитие болезней. В "Волжской правде" от 26. 02. 2004 г. опубликована статья Елены Панкратовой. Вот выдержка из неё: " Екатеринбургский учёный Геннадий Чеурин 20 лет потратил на изучение бранных слов. Он утверждает, что матерные слова очень активно воздействуют на организм человека, со временем губя всё живое. Гипотезу Г. Чеурина " о влиянии ненормативной лексики на психофизическое состояние живых организмов" проверяли несколько НИИ. В тиши лабораторий исследователи целый год матерились и читали молитвы. 
Доказать теорию удалось! Зёрна, политые водой, которую ругали "трехэтажной" бранью, проросли лишь на 49 % . Вода, заряжённая, "вялым" матом, показала результат получше - 53 % проросшей пшеницы. Затем учёные полили зёрна водой, над которой читали молитвы. И она проросла на 96 % . 
Таким образом, исследования подтвердили народную мудрость, известную всем дачникам: не сквернословить при посадке, урожая не будет. Собираясь, печь пироги, хозяйка вряд ли будет ругаться матом, - тесто не поднимется. 
Доктор биологических наук, академик Пётр Петрович Гаряев говорит: "Надо помнить, что любое произнесенное слово - волновая генетическая программа, которая влияет на живой организм." 
Нецензурная брань задевает глубинные слои подсознания и приводит к эскалации насилия. Действительно, драки, погромы, даже убийства, в состоянии аффекта никогда не сопровождаются изысканной литературной речью, но всегда - самым грубым и отборным матом. У "матерщинника" развивается такая же зависимость от бранного слова, как у заядлого курильщика - от никотина и алкоголика - от спиртных напитков". 
Важно вспомнить, что тело человека на 80 % состоит из воды, и все биохимические, энергетические, физиологические, обменные процессы в организме происходят в водной среде. И от того, каковы свойства этой среды, зависит, в конечном счёте, будет ли организм здоровым или больным. Несколько лет назад японский учёный Масару Эмото сделал поразительное открытие. Оказалось, что замороженная вода при размораживании образуют кристаллы, форму которых можно наблюдать под микроскопом. Вид этих кристаллов, в зависимости, от информации, с которой соприкасалась вода, в том числе и произносимых перед ней, разительно меняется от безобразной, например, от слов "дурак" и "дьявол" до удивительно красивых: от слов "любовь" и "признательность". Другими словами, вода является хранителем и носителем информации, меняющей её свойства. Речь идёт о структурно-информационных свойствах воды - способности воспринимать, запоминать и передавать информацию [там же]. 
Об оздоровлении и улучшении нашей жизни может идти речь, лишь тогда, когда люди научатся бережно обращаться со словами: " … словом оправдаешься и словом осудишься". С чистоты мысли и слова должно начаться всякое истинное оздоровление каждой души человеческой. Слово, так же как и дело, вершит и определяет нашу жизнь и должно быть оружием правды, мира, добра и любви на земле, поэтому каждому из нас необходим строгий самоконтроль и внутренняя работа по очищению слова от всяких экологически вредных и опасных примесей. 
На экологию слова, экокультуру оказывает влияние общение людей между собой. С понижением культуры уважение к личности, внимание к каждому, с кем вступают в отношение, истощаются, и даже исчезают, напротив того, возрастает масса людей, не питающих уважение ни к чему, кроме своей воли и своей прихоти; людей без всякой сдержанности; без мужеского духа; без желания быть внимательным к кому бы то ни было, без сознания долга и ответственности в своих действиях. 
Будем же помнить о том, что граница языка отдельно взятого человека есть в то же время и некая граница его духовного мира. Неудивительно поэтому, что объём лексики у Пушкина 313 тысяч слов, а у Лермонтова и того больше – 326 тысяч. В настоящее время особенно заметно деградация нашего общества в сторону печально знаменитой героини И. Ильфа и Е. Петрова – Эллочки-Людоедочки. 
Когда-то российские власти не были столь безразличны к проблеме сквернословия, к тем, кто обильно изливает словесную жертву сатане. За бранные слова пороли, сажали в тюрьму, даже отлучали от Церкви. Но это было когда-то, до прихода большевиков к власти. Что же мы хотим от безбожной власти?! Когда речь самого лидера октябрьского переворота изобиловала ругательными словами! Его переписка пестрит такими словами. Приведём некоторые из них: негодяй, сволочь, архитупица, архимерзавец, идиот и многие, многие другие, которые не хочется упоминать, настолько они мерзки. Формально и сегодня действует соответствующая статья Административного кодекса РФ, предусматривающая за сквернословие штраф или арест до 15 суток. Но это скорее де-юре, нежели де-факто. Поэтому уповать нужно на самого себя и всем найти в себе мужество покаяться и начать очищать то замечательное жизненно необходимое пространство вокруг и внутри нас, что зовётся русским языком. Подлинным русским культурным пространством может быть только то, что освящено, что призвано приблизить образ Божий к Первообразу, ко Творцу. Мы все должны достойно нести миссию, которая возложена на Россию перед всем миром – «задачу сохранения на планете культурного слоя. Так что весь мир всегда ждёт от неё не просто сопротивления мировому злу, но сопротивления посредством сохранения этого слоя культуры, независимой от рынка, которая позволит и всему миру выжить – одухотворённой святостью подвижничества, подвига «за други своя» (Валерий Ганичев). 
6. Изучение имени (слова) есть вместе с тем и постижение всех возможных форм науки и жизни. 
По Лосеву, всякое человеческое знание и всякая наука есть знание и наука не только в словах, но и о словах. Вл. Николай Сербский справедливо отмечает, что из всех наук на земле - самая удивительная наука о слове. Однако, по его мнению, до сих пор эта наука мало, что может поведать о том, как слово рождается в душе, как слово выражает душу - и как слова составляются и хранятся в ризнице ума у врат плотского мира [2004:283]. По определению И.А. Ильина, «язык народа есть как бы художественная риза его души и его духа» [1993:173]. 
Вне анализа слова и имени не будут возможными ни психология, ни культурология, ни экология, ни феноменология и т.д. А.Ф. Лосев подчёркивает, что "проанализировать слово до конца значит вскрыть всю систему категорий, которой работает человеческий ум, во всей их тесной сращённости и раздельном функционировании [1992:176]. 
Если само имя есть не больше, как познанная природа, или жизнь, данная в разуме, то философский анализ имени есть вместе с тем и диалектическая классификация всех возможных форм науки и жизни, а философия имени становится важнейшим моментом философии в целом [Постовалова 1995:399]. 
Язык есть универсальная форма первичной концептуализации мира и рационализации человеческого опыта, выразитель и хранитель бессознательного и стихийного знания о мире, историческая память о социально значимых событиях в человеческой жизни. Язык - зеркало культуры, отображающее лики прошедших культур, интуиции и категории миропредставлений. В языке отражается не только реальный мир, окружающий человека, не только реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение, видение мира. Язык – сокровищница, кладовая, копилка культуры Он хранит ценности – в лексике, в грамматике, в идиоматике, в пословицах, поговорках, в фольклоре, в художественной и научной литературе, в формах письменной и устной речи. Язык – орудие, инструмент культуры. Он формирует личность человека, носителя языка, через навязанные ему языком и заложенные в языке видение мира, менталитет, отношение к людям и т.п., то есть через культуру народа, пользующегося данным языком как средством общения. Язык – мощное общественное орудие, формирующее людской поток в этнос, образующий нацию через хранение и передачу культуры, традиций, общественного самосознания данного речевого коллектива [Тер-Минасова 2000:8]. 
Процессы, происходящие в современной лингвистике, представляют собой выражение некоторого общенаучного, общекультурного движения к переделу границ и сфер компетенции наук, которые к концу 19 в. казались вполне определёнными. Она исчерпала глубину своего первоначального, эмпирически-описательного периода развития, вследствие долгого периода доминирования в языке ориентации на методологический редукционизм (игнорирование полноты охвата сущностных характеристик языка). 
Отклонение в сторону описания языка во всех его жизненных связях, в свете идеала цельного знания т.е. обращение к изучению языка в широком "жизненном" антропологическом контексте, пересмотр границ лингвистики и её связей с другими науками, стирание границ между лингвистикой и смежными дисциплинами, начиная с В. фон Гумбольдта, обусловлено настоятельным обращением к объяснению глубинных закономерностей возникновения функционирования языка как целостного феномена человеческого бытия. Уже само определение языка как средства коммуникации и, одновременно, уникальной среды, в которой только и находит своё выражение " дух народа", его культура и история, предполагает выход за пределы описания, систематизации и классификации естественных языков. Как кажется выход лингвистики к проблемам " язык и философия", " язык и история", " язык и культура" мог быть обеспечен общими методологическими и концептуальными средствами, а также их активными интегративно - дифференциальными процессами. 
В смежных областях каждая наука может и должна помогать и служить другой в решении её задач и проблем. Именно в этих переходных исследовательских зонах и сферах обычно рождаются новые научные направления. Так, например, в своё время на пересечении логики, математики и языкознания родилась новая гуманитарная дисциплина - структур