Советская «история» предлагала человеку большевистскую правду. Ее можно описать одним-единственным абсурдистским словом: «царизм».
Контркультура (тоже, разумеется, советская, водочная) противопоставляла ей сакраментальную пару патриотических алкоголиков «голицын – оболенский», что закольцовывало представление русских о себе.
Приходится слышать, как люди отчаянно борются с русской историей. Одни не признают призвание «варягов», другие подавлены двухсотлетним «игом», третьи не примирятся с тезисом «Москва – Третий Рим». Каждая из групп с пеной у рта доказывает, что сочиненная немцами история в той или иной части вредна. Требуют отменить, поменять, заменить. Менялы ломают копья о пределах достоверности источников, о датировках и пр. Это конечно важно. Как пункт №16 в анекдоте о Наполеоне. («– Почему не дали салют? – На это есть 25 причин. Во-первых, нет пороха, во-вторых... – Достаточно во-первых».)
Менялы не хотят видеть главного вопроса истории: для чего она пишется? А ведь ее сочиняли не просто люди умные, а понимавшие цель. Не для патриотической зубрежки в школах, а для обоснования претензий страны, государства или династии. Претензии эти существуют двух типов. Первая – оборонительная: не тронь меня, я древний варяг (византиец, монгол) и мы братья в веках. Вторая – наступательная: мы произошли от варягов (византийцев, монгол), пустите нас на родину. Есть вариации: можно обосновать союз против кого-то или перевести объяснение в русло «то спор славян между собою».
Всерьез за дело русской истории взялась Екатерина Вторая, причем, лично. Нельзя сказать, что раньше не делалось ничего, но поставила задачу, оплатила сочинения и лично проверяла результат именно она. Тогда российская история приобрела систему. И начала применяться на практике. То есть при помощи истории древней начала твориться история новая. В новую историю Екатерина Вторая записалась уже как Великая.
История как «худо-бедно наука» появилась в 18 веке, но ее изучение (хотя бы только в университетах, не в школах) отважно пропагандировал Шиллер в своей программной лекции-хауптверке в университете Йены. «Was hei;t und zu welchem Ende studiert man Universalgeschichte? – Что такое всемирная история, и для какой цели ее изучают». Зал рукоплескал стоя. Это была сенсация, переворот. Всю ночь под окнами гелертера пели шлягеры. А это, между прочим, год французской революции. «Помнит Йена, не забудет никогда».
Поэт вещал о целях изучения, то есть до конца 18 века на это делали большие глаза. Но Шиллер этим не ограничился. Он дал публичные инструкции историкам, как не стесняться ее писать. С каким прицелом. (Впрочем, ее так и писали, довольно грубо, но с видом тихим, жеманным, отсылающим к изысканным набоковским пошлякам: «Рыгнуть в обществе — грубо, но рыгнуть и сказать: «Прошу прощения» — не просто вульгарно, но еще и жеманно».) Ни разу не публичная Екатерина давала те же инструкции. Шиллер же завещал не стесняться. Раз не хватает древних письменных свидетельств, а источники ненадежны и отрывочны, историк обязан сделаться философом и заполнить подавляющие пустоты собственными сочинениями.
Из всех крупных держав XVIII в. России писали историю последней. Отчасти ей повезло. А могло не повезти: будь она западнее, то ей в древности совсем не нашлось бы места (то есть времени) – все было плотно занято. Но на Русской равнине других живых претендентов не нашлось, скифы, хазары и т. п. испарились, а прочие «вошли в состав». Кстати, Польше в западной истории места не определили, так что приписали ее к великой равнине. Ну, как приписали, так вскоре и стало. За пушки России позволили государственную легенду 1 ранга – как у взрослых. 1-го, да не совсем. Шпилька осталась. Древности – ей не дали. Не придумали своего Нестора Достопочтенного с целым корпусом трудов о древней Руси с круглыми столами ООН и великими хартиями. Так полагают менялы.
Но дело обстоит иначе. Екатерининская история писалась под определенную задачу – быстрая экспансия молодого и мощного государства. А соседям чтобы не слишком волновались нужно объяснять не только пушками; в присоединенный Крым императрица возила императора Иосифа и свиту послов европейских стран. А потом уже другой Иосиф возил носом по карте всю Восточную Европу. Поэтому история важна. Что нам ваш Стоунхендж: мы о тмутараканский камень ноги вытираем.
А что нужно для оправдания экспансии? Правильная история. Она и была написана немцами – и написана правильно. Не по правилам, а дающая права и с четкими направлениями на карте. А кем еще? Во-первых, немцы писали историю всем, так что им виднее, как удобнее встроить русский сарай в европейский колхоз, чтобы ничего не шелохнулось. Во-вторых, немке Екатерине с ними удобнее разговаривать – дело деликатное, мало ли что. Вот так и возникло 4 русских истории – по числу стран света. Север – варяги. Восток – монголы (с характерной поправкой второго порядка: татаро-). Юг – Византия. Запад – Рим.
Стоит заметить, что столь наглой истории в Европе нет ни у кого. Происхождение ребенка просто эпическое (три отца и две матери). На случай, если другие великие нации взбунтуются и начнут заходиться в гневе («чего это они себе позволяют?!»), можно одним-двумя родителями и пожертвовать. Однако и жертву принести надо. Это – древность. То есть недодревность. Родители – сами недоросли. У англичан история с Первого Рима, а у нас... в лучшем случае, со Второго. Получается, Русь колонизировали – все. От всех чего-то на Руси вбирали. Вроде бы обидно (менялам), а на самом деле по-немецки расчетливо. Казалось бы, чего хорошего историки нам завещали вобрать от монгол, если у них самих не осталось даже могил? А вот, например. Прискакали казаки в Париж, оставили некоторую недоговоренность. Ну, извините. Это не мы. Это они, монголы. А явились стройные ряды в Турцию, покрошили янычар. Извините. Мы-то другие. Да разве ж бы мы... (плачут) нас заставили... (рыдают) если бы нас самих в Ливонскую... шве-учитель под Полтавой... француз в Москве...
1. Варяги. Это ветка самая древняя. Ее толщина намекает на Швецию. Пришли заплаканные: «Они нас в Англию не пущают». Швецию воевали долго. Чужим послам объясняли: старые дела. В них лучше нос не совать. Те и те викинги – сразу сломают. В конце концов Александр I аккуратно отломил Финляндию.
2. Византия. Тут все русское. Кресты, купола, коршун. Камень Корчев – Корсун. Святые – все из Турции, знаете ли. Пока за вымя Стамбул щупали, ненароком сели на Балканы. «Единоверцы», – отписали в Лондон. – «У всех единоверцы», – отстучали оттуда. – «И славяне!» – «Это вы-то?! Шведо-финно-монголо-татары!» – «Восточные! Восток – дело тонкое». Англичане приуныли: русские собрались в Среднюю Азию. А то и до Великих Моголов докопаются.
3. Татаро-монголы. Тут немецкий – не юмор, а расчет – с планами А, Б, В и «Барбаросса» (он на самом деле главный, этот план Г). Монголы, – они то ли есть, то ли их нет, да и далеко. Их оставили как заначку. А татары рядом. Ногайцы, крымцы, сибирцы. Надо же их как-то «обосновать»? Обосновали в духе «вы нас 300 лет обижали». Ежегодными нашествиями 100-тысячных перекопских армий на южные границы обосновали. Откуда-то из-под, извини за выражение, Армянска, обосновали. Что хуже тартара, дальше Таракани. Когда Екатерина от саранчи отбилась, по Крыму татар с фонарями искали. Не то что 100 тысяч мужиков – в Бахчисарае еле 5 наскребли, обоеполых . Это, между прочим, хан, который Москву жег. Дворец хана, что полоны уводил по 30 тыщ – деревянный сарай на 16 персон. Азия-ремонт. Как пишут в кино: «а тем временем, в Москве...» А в Питере? «Битый небитого везет». Понятно, почему слово сарай (дворец) имеет в русском уничижительное значение. Гомерические проходимцы англичане только ахали, когда Россия в Среднюю Азию вползала. «Тук-тук, кто в теремочке живет? Здравия желаем, господа хивинцы... Бухарцы? А где хивинцы?.. Нет, к вам тоже... Как кто? Сами мы не местные, но дедушка наш незабвенный... Не слыхали такого? А вот второй том ВАШЕЙ истории, немцы ВАМ написали, послушайте». Ну не могли они написать, что монголы до Европы дошли, там уже все было расписано. (Некоторые жалели, когда поняли в чем фишка: поляки растопырились – хотим подписаться на дело, у нас тоже «Батый» был! Немцы поправили: «Баторий».) Но за это русским сочинили четвертую часть Мерлезонского балета (она, кстати, называется «Ловчие»).
4. Рим. Москва – Третий Рим. Тут больше всего забавного. Помните, как итальянские католические гастарбайтеры строили Успенский собор – по византийским лекалам? Пришлось даже им в помощь землетрясение в центре Москвы придумать. Это не случайно: Софья Палеолог привезла нам византийский скипетр – из Рима. Такой вот гроссмейстерский гамбит. Брандмауэр от претензий с юга и с запада. Заодно, вроде, и первый Рим потетешкали. Чтобы все было железно, попутно каменную крепость возвели, как положено у них в Милане – с ласточкиными хвостами. Екатерина обсуждала со своими историками эти коллизии, «а тем временем в Ливорно», стоял флот 1-й Архипелажской экспедиции графа Орлова (сальдо: 1000 пушек, 10000 десанта). Занимался делами Греции-Византии. Такая вот княжна тмутараканская. «Честь имеем. Вы нам строили Успенский собор. И кремлевский забор». – Закрутился дюк в сальто («Не мы это! Ломбардские!») понял, что пока занимался оформлением своей фальшивой династии, упустил из виду что-то там вдали, в тумане, приплывшее планом Г. Ловчие, – они ловкие.
Екатерина сказала: напишите мне такую историю, чтобы с ней можно было в любую часть света заявиться, как к себе в опочивальню. И заявлялись. Сразу начали, и после не оставили. В конце концов, добрались и до монголов. Когда советские отпиливали от Китая Внешнюю ее часть – что это было? А то. В родной улус внучек вернулся, прабатькино наследство пошукать. В Монголии возвели недавно стоунхендж Чингисхану. Люди обижаются, мол, «иго», «как можно», а нам его оберегать надо как зеницу ока, и зенитку С-400 бесплатно отправить на защиту. Потому что это – РОДНОЕ. (Памятник, кстати, с намеком: дизайн питерского, Александру Третьему, между прочим, Миротворцу... Потяжелее только раз в 400.) Чингис Пекин брал или Пекин Чингис – для России это мелкие детали. Важно, что русский и китаец, выходит, братья извеку, единокровные. Родина-дед. Известно, что Николай II китайский вопрос даже не желал обсуждать (брат Георг Китай делил по-справедливости, а тут такое... кинжал чугунки в сердце мира) за что поплатился японской войной и примерно такой же революцией. А с кем обсуждать-то? Шакалы. А мы – родственники ближе некуда, на паровозе хотим гостинцы возить.
Впрочем, англичане в своем праве. А русские в своем праве. Но и миллеры в своем. Уплочено.
А про Византию даже и не смешно. Родина-бабка, как есть. Екатерина одной рукой историю правила, а другой греческий проект. Константин-внучек на царство в СВОЙ родной Константинополь метил. А брат Александр (с понтом, Македонский) – в остальном западно-восточном ареале. От Борея до Понта.
И конечно, системные трудности у Украины. Пока в России ее считают исторической родиной, тоже Киевской Русью. Тут такая тяга к истокам, что не поможет ни 300 лет незалежности, ни новый язык, ни латиница. «Тут у него любовь с интересом. Тут у него лежбище». Впрочем, если США хочет в Англию, это ладно, а если к истокам захочет прильнуть Бангладеш?? С чадами-то и домочадцами. (Монгол Пекин брал, Киев брал... но и Москву, однако, брал... так что у Чингис-хана, пока он лицом к Монголии Внутренней, все-таки целесообразно поставить свою зенитку, не дожидаясь китайской.)
А что у них? Жалкий лепет. Марко Поло первым попал в Китай, Васко да Гама в Индию, а Ченслор в Холмогоры. Впрочем, вопрос частной торговли дело немаловажное. И не всегда частное. Но не земельное. Монополию дали – монополию взяли. Про Монголию так не скажешь. А Сибирь осталась. Обзовись евреем, получишь Палестину, обзовись русским, пол-азии твои.
Столь удачно измышленной истории нет ни у кого в Европе. Там она изначально писалась под задачи династий, а не государств (негласные династические договоренности были после долгих трений зафиксированы в 1763 в Готском Альманахе и с тех пор не пересматривались). Впоследствии государственные и церковные истории наложили поверх династических. А самозванка, по большому счету, никому не наследовала, и могла сконцентрироваться на новой, «с иголочки», стране как таковой. Получилось заглянуть за горизонт веков, и не назад, а вперед. Такой вот контрданс – на оси времени. В древность – шаг, зато вперед два. Это если посмотреть из XXI века.
А если из XVIII... Прав на земли старой Московии у нее никаких. Тут другие роды. Во-первых, духовенство: церковь до секуляризации – крупнейший неперсонифицированный собственник. Неперсонифицированный – но крупнейший. Рюрики, мурзы, новые петровские недобитки... монголо-казак Пугачев... лояльные казачьи орды тож. А вот если империю раздвинуть раза в два, то она уже – ее главный акционер. Так и стало: земли в присоединенной Новороссии получили ее собственные акционеры.
Историки переминаются, не могут объяснить неприязнь Екатерины к тмутараканскому камню. Казалось бы, откопали реликвию, доказывавшую, что Таманью правил некий «русский» князь Глеб. Подпись, дата – всё имеется: даже не документ – скрижаль завета! А баба-дура нос воротит. А смысл простой. Опять Рюриковичи (Мусин-Пушкин тему разгонял) требуют своего. А Новороссия с Крымом не им предназначены, и не для них к рукам прибраны. Катитесь вы с вашим Глебом куда подальше.
В том же году как на грех был найден Рогволодов камень – на другой, западной, границе, под Оршей, тоже только что (после 1-го раздела Польши) вошедшей в состав Российской империи. И, представьте себе, то же самое: подпись, дата... Полоцкие Рюриковичи подсуетились. Ну, или так это выглядело из Петербурга, столицы совсем другого рода..
А историкам просто национализм плешь проел. Доказали же, вроде, что русское национальное государство чуть ли не с Куликовской битвы идёт... А на самом деле нет в 1792 ещё никакого национализма – не придумали ещё. Национальная аристократия есть только в двух странах: Франции и Англии. Национальная культура только во Франции. А в России – вообще ничего. Россия – ещё понятие географическое, не государственное.
То, что Екатерина чувствовала интуитивно, впоследствии сформулировал историк Грановский: «Мы не можем смотреть на прошедшее иначе, как с точки зрения настоящего». Вах, как правильно. Но дальше ученый гриб заметался: «В разнообразии исторических школ... высказываются задушевные мысли и заботы века». Трогает слово «задушевные». А разнообразий ровно два: прикинуться жертвой, когда силен и готов к экспансии, или кривляться в евро-зоне как воспитатель детсада: «Сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ я загубил...». Ленин, Гитлер, Мао – они задушевные.
Историка Миллера (единственный российский историк на казенном коште в то время) страшно критиковали, например, Ломоносов, за «подчиненный» характер сочиненной им истории. Мол, кто только Русь не завоевывал. Но Миллер знал, например, об истории Англии. Вроде остров, а на памяти был еще Славный десант недавнего 1688 года. А до того – норманны (отцы наши викинги), – и это полбеды. А вот римское вторжение – это уже Беда. Казалось бы – последние из обиженных. Ан нет, вернули «должок» сторицей, утвердили историю Достопочтенного и пошли победы, – в два счета развернулись в Британскую Империю, наследницу Римской. Предлог вернуться – он, ох, как важен. А был ли он, «должок», на самом деле? Этот вопрос навсегда скрылся в дыму Трафальгара.
Но британцы-то империю сдали! – говорят. Ну, не сдали, а переписали на внука. Временно.
Так делаются правильные истории. Когда историков прицельно правят. А Миллерам салют. Дас ист фантастиш. Наливай!