В двух шагах от её сердца... Глава VIII
Ранним утром, перед самым выездом в город, я решил занести в дом Птички, взятые без спросу вещи, ведь у меня отыскалась своя точно такая же фотография, а книгу я так толком и не читал за эти несколько недель, всё больше листал, когда думал о ней. На первых порах книга образовывала мостик, связывающий меня с Ритой. А теперь у меня появилась ещё и лично адресованная мне записка. Я вложил детское фото в конверт с письмом и оставил на тумбочке у кровати. Книгу же с фотографией внутри я отнёс обратно во избежании случайной неловкости. Покидая её дом я снова наткнулся на Петровича.
- О, Жених, с утра пораньше нарисовался, а чего такой серьёзный? - игриво спросил меня сосед.
- Да так, в город еду по делам, вот и мысли разные в голову лезут.
Мне не хотелось надолго задерживаться с Петровичем за разговорами. Мишаня с Владиком уже ждали меня в припаркованной возле калитки машине.
- Так ты выручил свою Пташку из лап городского Жениха-самозванца? - не унимался, как назло, Петрович.
- Пока нет, но ещё не вечер! - сказал я неуверенным голосом.
Я очень надеялся на благополучный исход, но тревожные предчувствия не давали мне покоя.
- Не вечер ещё, это ты верно подметил. Точнее ранее утро. А Палыча не видел случаем? - на этих словах сосед одной рукой показал на восходящее над горизонтом солнца, а другой начал очерчивать в воздухе огромные круги.
- Филимон в больнице, месяц продержат, я еду в город как раз, чтобы его навестить.
- Так Охламон в больничку загремел? Вот те на! А я то думаю куда пропал, как сквозь землю провалился. Ну передай, пущай поправляется поскорее и возвращается. И напомни ему, между прочим, про чекушку, это дело принципа. Друг он мне или дырявый кирзач?!
Я был готов пообещать всё что угодно, лишь бы поскорее отделаться от Петровича. Тут мне на помощь пришёл Мишка, слегка нажав на сигнал в машине.
- Всё понял, всё передам, мне пора!
И на этих словах я рысью бросился к открытой задней двери машины, которую для меня услужливо придерживал Владик.
- Стойте, мы забыли фото сделать на прощанье с отпуском! - вдруг вспомнил Мишка.
Мы выстроились в линию перед домом. Фотоаппарат, расположенный на крыше автомобиля, принудительно отсчитал десять подготовительных секунд и выстрелил в нас потоком света. Мы окончательно разместились в машине. Петрович, всё это время наблюдавший за нашей вознёй, помахал мне на прощанье, затем сложил руки в замок перед собой и поднял вверх над головой, в знак дружбы или солидарности. Я лишь кивнул ему в ответ. Мишаня проверил все ли двери закрыты, убедился что мы сами и все наши вещи оказались внутри, и никто ничего важного не забыл, и только тогда машина уверенно тронулась с места. Мы ехали туда, где меня ждала неопределённость. Но щекочущее чувство, называемое предвкушением, всё же минута за минутой нарастало изнутри, раздуваясь подобно воздушному шару, мешающему свободно дышать.
- Волнуешься? - спросил меня Мишка.
- Ещё как! - процедил я сквозь зубы.
Видимо вид у меня был довольно неуверенный, а может быть даже и жалкий. Потому что друг всю дорогу посматривал на меня через зеркало. Иногда я ловил его пристальные, изучающие моё настроение, взгляды и немного смущался. Мне захотелось скрыться, сам не знаю, почему я так стеснялся распирающего внутреннего волнения. Хотя, кому же понравится быть объектом пристального изучения. Тут я вспомнил про письмо Руфины, и полез проверять его наличие во внешний карман рюкзака, чтобы убедиться, что не разочарую двух влюблённых людей, доверивших мне свои сокровенные мысли, пускай даже в скрытой форме. Я ощущал себя то ли Купидоном, то ли добрым Волшебником, от непосредственных действий которого зависело чужое счастье, и мне очень хотелось их ожидания во что бы то ни было оправдать. Я нащупал пальцами острый край треугольного письма и на время успокоился.
- Чего-то умудрился забыть? - спросил скептически брат.
- Слава богу нет, всё важное на месте.
- А выглядишь так, будто забыл дома голову! - сомнительно поддержал меня Владик.
- Может ты хочешь навестить Филимона вместе с мной? - решил перевести тему я.
- Я зайду к нему на днях, после работы. А сейчас мне нужно домой к жене и детям. Я только сейчас понял как соскучился по ним за неделю разлуки - ответил брат и улыбнулся.
И в тот момент я понял насколько это большое счастье жить в полной семье, где царит настоящая любовь. И даже несмотря то на травмы, то на болезни, то на всякие заботы и ежедневную суету, ощущать себя любимым и любить искренне в ответ.
Мишка первым делом завёз Владика домой. Вылезая из машины брат протянул купюру и попросил купить гостинцев для Филимона, а так же передать от него привет. Мы попрощались и поехали дальше, прямо к зданию центральной городской больницы.
По дороге Мишка предложил мне помощь с тем, чтобы навестить родственника, а потом и с налаживанием моих амурных дел, как он тогда выразился. Я был сильно взволнован, а потому от помощи не стал отказываться. Подъехав к больнице мы припарковались на свободном месте и пошли разыскивать Палыча.
День был ясным и солнечным и во дворе больницы было много посетителей, которые сидели вместе с пациентами на лавочках и о чём-то оживленно беседовали.
- Глеб, ты что ли? - донёсся до меня отдалённо знакомый голос.
Я обернулся и не сразу признал того, кто окрикнул меня. Вглядевшись в пациента примерно моего возраста с перебинтованной головой и заживающими ссадинами на лице, я начал смутно угадывать в нём знакомые черты.
- Привет! А ты какими судьбами тут? - протяжно и издалека начал я, всё ещё не понимая кто передо мной.
- Да, как видишь не по своей воле и желанию попал, пришлось лечь подлечиться. Выхода другого не было, это я уже более-менее в норме, хотя бы узнаваемый - продолжил знакомый незнакомец.
Я был уверен, что знаю его, но никак не мог сложить числитель с знаменателем. И тут подключился Мишка, чем и спас меня из возникшего неловкого положения.
- А я тебя тоже помню. Ты же Стёпка, да? Ну в смысле Степан, который у нас клубом заправлял раньше, правильно?
- Так и есть. А ты вроде Миша, если память мне не изменяет.
- Да, ух ты! И меня помнишь! - с воодушевлением протянул Мишка.
Тут я наконец-то понял с кем имею дело, и тут же вспомнил нашу беседу с Птичкой, где она рассказывала, что вроде бы этот самый Степан был для неё очень дорог. Если честно, раньше мы никогда со Степкой близко не общались. Я даже удивился, что он меня помнит не только визуально, но еще и по имени. Конечно, же когда мы приходили на танцы или на фильм в клуб, то всегда здоровались. Но не более того. У него была исключительно своя компания для проведения свободного времени. Его знали все, а он общался с людьми очень и очень избирательно. Относился ко всем хорошо, по слухам, но близко мало с кем знался. А парни из соседних деревень его уважали и даже немного побаивались, даже те, что были его гораздо старше. Никто не хотел нарваться на скандал, чем перекрыть себе доступ на новый фильм или же к танцполу. Ведь в нашем посёлке были самые красивые девушки в округе, и парни из соседних деревень пчёлами слетались в наш клуб, как к заветному улью.
- Кстати, Степан, а откуда ты меня помнишь? Мы же никогда близко не общались.
- Кто же не помнит лучшего вратаря нашего посёлка? - ухмыльнулся Степан и поправил повязку.
Не знаю почему, но стоя в воротах я никогда не думал о том, приносит ли мне игра в футбол дополнительную популярность или же нет. Хотя девушки ко мне после каждого выигрышного матча откровенно клеились. Но мне этого не было нужно. Точнее, я этого очень стеснялся, особого внимания к своей персоне. И старался как можно меньше выделяться из общего числа мальчишек. Может быть именно из-за того, что чаще всего меня преследовали и оказывали, как мне тогда казалось, незаслуженные дополнительные знаки внимания, я и стал ещё более замкнутым. Потому мне и было сложно определиться с той, которая понравилась бы именно мне. Та девушка, которая могла бы стать мне интересной, навряд ли бы вешалась парням на шею. Вот я и не велся на искусственно созданную популярность, которой наверняка бы многие мальчишки с удовольствием пользовались. Но только не я. Вместо этого, я ещё больше стеснялся и плотнее закрывался внутри своего мира.
- Да, было дело, хоть и не считаю себя лучшим - скромно согласился я.
- Да и потом, я много общался раньше с твоим отцом, ты этого не знаешь, но это факт.
На этих словах мне стало и грустно, и любопытно одновременно. Что могло связывать Степана с моим отцом?! И я бы с удовольствием расспросил его об этом, если бы Мишка не потянул меня за рукав.
- Вижу Филимона, и он нам машет - отвлёк меня от интересной темы Мишаня.
Я оглянулся туда, куда указывал мой друг и увидел улыбающегося Палыча, который закончив беседу с одним из постояльцев больницы, бодрым шагом направлялся в нашу сторону.
- Привет, а вас уже гораздо больше стало, беспокоящихся обо мне! - пошутил Филимон.
- К тебе ещё и Владик на днях зайдёт, не сомневайся, а сейчас он попросил передать привет и купить гостинцев, но мы решили не самодеятельничать, и для начала узнать, чего бы именно тебе хотелось - ответил смеясь и пожимая руку двоюродному брату я.
- Это вы хорошо придумали, а то тут настолько безвкусной едой кормят, что я точно на таких харчах за месяц исхудаю - ответил Палыч, похлопав себя легонько по животу.
Мишка предложил сбегать в ближайший магазин, пока мы с Филимоном будем общаться на одной из ближайших свободных лавочек. Тот тихо шепнул ему список желанных продуктов.
Я вынужденно, но неохотно, попрощался со Степаном и двинулся за Палычем в предложенном им направлении.
Мы уселись в тенёчке под раскидистой дикой вишней. И я начал расспрашивать родственника о том, как продвигается его лечение.
- А это кто был такой, что-то знакомая мордочка лица! Тот с кем вы разговаривали. - спросил для начала озираясь в сторону Степана Филимон.
- Помнишь у нас в селе клубом заведовал, Степан его зовут!
- О, так это он, а я всё думал кто, лицо у него больно знакомое. Да уж, тоже тяжёлая судьба у парня, не позавидуешь - сказал Филимон и осёкся, по его поведению было видно, что подробнее говорить об этом он не очень-то желает.
Оттого мне стало ещё любопытнее, и начал потихоньку наводящими вопросами вытягивать из него полезную информацию.
- Он сказал, что общался с моим папой, у тебя есть предположения на какой почве они с ним были тесно знакомы? - спросил настойчиво я у Палыча.
- Предположения есть, конечно же, но за качество и правдивость истории не ручаюсь - ответил Филимон и стал нервно почёсывать подбородок.
- Ну так расскажи, что знаешь, пусть даже не подтверждённую информацию, и всё же, я то вообще ничего не знаю или же не помню.
- Да ты и не мог знать, и помнить тоже не мог, тебя вообще тогда ещё на свете не было.
- Это как не было? Он же вроде на пару лет младше меня.
- А вот так. Отец твой начал общаться с матерью этого Степана еще до твоего рождения. Ох, много я тебе лишнего говорю, а ведь не нужно это, как пить дать, расстроишься же, наверняка.
Тут меня охватило ещё большее беспокойство, благодаря чему я не давал Филимону поблажек, пытаясь любыми путями выведать хотя бы намётки, способные приоткрыть тайну той давнишней истории.
- Ты наверное не знаешь, но твоя мать с отцом пару раз чуть не разошлись. Впервые это случилось, когда Владику было два года, ещё до твоего рождения. Тогда мама твоя уезжала в столицу к своим родителям вместе с твоим старшим братом и не хотела возвращаться обратно. Но родители её настояли, чтобы она вернулась к мужу, убедили что судьба одинокой матери незавидна. И тогда её обратно в село привез старший брат, твой дядя Дмитрий. Я его за свою жизнь видел только четыре раза. Это был первый. Я был в вашем доме в тот день и слышал разговор. Мать твоя жила перед возвращением обратно в столице три летних месяца, и всё это время отец твой тут времени даром не терял, уж извини, но по посёлку слухи такие ходили, и встречался с матерью того самого Степана, ну тогда, как ты сам понимаешь, его ещё и на свете не было, так же как и тебя. И если бы твоя мать не вернулась тогда, то и тебя бы на свете никогда не случилось, но видимо другие планы были у вершителей судеб на твою жизнь. Вот и вернули маму и помирили родителей между собой. А через два года ты родился. И вроде бы всё хорошо сначала шло, я с вами братушками частенько сидел и многие из взрослых разговоров случайным образом выхватывал. Ссорились они время от времени, громко, скандалили даже. На почве чего, точно не знаю, а потому не спрашивай, да только мама твоя решила окончательно с твоим отцом разойтись, когда тебе было чуть больше года. И опять уехала домой к родителям. Отсутствовала целое лето, как и в прошлый раз. А потом снова как и тогда её обратно в село твой дядя Дмитрий привёз. Ну и как ты уже догадываешься, отец твой снова в тот период сходился с матерью Степана. Отец твой был отличным семьянином, но вспыльчивым малым, и по молодости много ошибок, благодаря своему неуёмному норову, совершил. Да и мать твоя Ираида была очень эмоциональная и обидчивая по поводу и без, уж прости что видел, за то и продаю. Капризная даже временами, твой батя её называл, штучка столичная. А по молодости, Кондрат, отец твой, видный очень был, высокий, красивый, крепкий, рукастый, головастый, как принято говорить первый парень на деревне. За ним многие юбки таскались. Мать то твоя приезжая до наших краёв, а та местная, и он ещё раньше с ней в старшей школе встречался. Вроде как первой его любовью была, вот наверное к ней и тянуло снова, когда разлад в семье начинался. А маме твоей городской было конечно по-началу в селе жить тяжко, она совершенно к другому привыкла. сколько раз его уговаривала в столицу переехать, только он отказывался, не хотел ни в какую уезжать. Ему по нраву была провинциальная жизнь. А города он ругал за недостаток душевности. Он на земле вырос, природой дышал, и здесь ему было комфортно. Столицу каменными джунглями называл, и для жизни никогда не рассматривал. Да, любил он вроде как ту. Только он и твою мать тоже очень сильно любил. Она умнее была, интеллектом его покорила. И в вас обоих. детях его, он тоже души не чаял, потому они вновь и сошлись, ради целостности отношений, чтобы вам в полной семье воспитываться, и так уже больше не пытались разбегаться. Владик тогда в школу пошёл, ты в сад, они начали вместе на комбинате работать. Так и стали неразлучны, как в доме, так на работе. Научились жить складно в общем, перестали по пустякам ссориться. Вы их, дети, между собой как клей тогда очень вовремя склеили. Ради вас они научились общаться друг с другом и не скандалить. Вот так.
Я внимательно слушал рассказ о жизни моих родителей, точнее о той части, о которой никогда даже не подозревал. И с трудом верил в подробности. Мои родители всегда казались мне людьми любящими друг друга и нас - своих детей, я и представить себе не мог, что у них были такие проблемы ранее, что я мог бы не родиться на свет, или жить в неполной семье, и каждый день видеть несчастную и уставшую маму. Мне хотелось расспросить Филимона побольше об этом периоде. Повествование родило больше вопросов, чем ответов. И мне очень хотелось уточнить, некоторые нюансы.
Но Филимон и так уже много мне рассказал, даже больше чем планировал. А потому старался с этой темой поскорее распрощаться.
Тут ему во спасение подоспел Мишка с покупками, и наш серьёзный и конфендициальный разговор вынужденно был отложен, чему Палыч явно обрадовался.
- Вот тут шесть беляшиков, как и просил, кефир и зелёные яблоки - начал издалека Миша.
- Вот спасибо, удружил! И вы угощайтесь! - произнёс довольный Филимон, опуская правую руку в пакет с беляшами.
- Сказал бы, что яблоки любишь, я бы тебе из сада привёз - удивлённо сказал я.
- Да это не мне, обождите минуточку! - с этими словами Палыч схватив пакет с яблоками переместился на соседнюю скамейку, где сидела пациентка больницы вместе с пришедшей её навестить роднёй.
Он протянул пакет с яблоками девочке лет пяти. Она заулыбалась и начала прятаться за бабушку. Бабуля улыбалась во весь свой беззубый рот и долго ещё жала Палычу руку. А молодая мать девочки недоумевающе наблюдала за происходящим.
- Это твои знакомые?! - спросил я удивлённо у Филимона, когда он вернулся.
- Не-а, здесь перезнакомились, гуляя вокруг корпусов, всё равно больше делать нечего. Скука смертная. Скорее бы долечиться и умотать отсюда до дома.
Филимон запихнул в рот ещё один беляш и запил его кефиром.
- Ну всё, время посещения вышло, мне пора на процедуры! Спасибо что навестили! - с этими словами Палыч уже собирался поспешно направиться в сторону своего корпуса.
Как вдруг я вспомнил то самое важное, что должен был ему передать.
- Филимон, обожди, а письмо! Руфина передала. Самое главное чуть не забыл.
- Вот спасибо, за это я тебя расцелую!
- Нет уж, свою возлюбленную целуй! С меня будет и рукопожатия достаточно!
- Ну надо же, так же как и я конвертик треугольный делает из листка бумаги. Вот, Руфинка! Вот женщина - огонь! Ничего ведь не позабыла, а сколько лет прошло...
На этих словах довольный Филимон развернулся на триста шестьдесят градусов и пошёл туда, где его ждали строгие медсестры, пилюли и уколы, капельницы и прочие блага, способные из отброса общества сделать полноценного и трудоспособного гражданина.
А девочка с пакетом яблок в руках долго смотрела ему вслед, пока тот не скрылся за поворотом.
- Чудной он, этот твой родственник! - сказал Мишка.
- Все мы немного с чудинкой. Зато он добрый и отзывчивый. А ты Степана не видел случайно, когда сюда входил?
- Нет, только тогда, вместе с тобой. И зачем он тебе сдался?
- Да так, разговор назрел. Ладно, спасибо, Мишка, мне в общежитие ещё надо добраться!
- Так я тебя подвезу, ты же вроде не возражал с утра. Поддержу друга, свободного времени у меня до ночи целый вагон. На работу только завтра, а дома меня никто не ждёт.
Не успел я прийти в себя после разговора с Филимоном, как мы уже стояли перед вахтёршей Авдотьей. Она недовольно осматривала нас с Мишкой, будто мы были заведомо нежелательными элементами, пытающимися любыми путями проникнуть в здание.
- Пропуска ваши где? - невозмутимо произнесла вахтёрша, вглядываясь в меня.
Я не успел предупредить друга про вредный характер этой тётки. Поэтому он как ни в чём не бывало начал разговаривать с ней, используя в общении весь доступный ему арсенал шуточек-прибауточек.
- Пропуска в пропускной! - начал острить Мишка.
Тут вахтёрша вспомнила меня и строго зыркнула на нас обоих.
- Опять по душу Лады пришлёпали?
- Нет, сегодня мы прикатились! - не унимался шутить Мишаня.
Я, предчувствуя, что скоро мы с ним покатимся с лестницы на улицу, начал толкать друга в бок. чтобы тот с иронией не перебарщивал.
- Про паспорт со штампом разговор не помнишь, забывчивый? - обратилась она уже ко мне.
- Помню, конечно, как не помнить! - одобрительно закивал я головой.
Тут Мишка начал уточнять у меня какого штампа требует у нас вахтёрша.
- Какого? О семейном положении! Ты что ли Ладкин муж будешь? - услышав наше громкое перешёптывание ответила другу Авдотья.
- Я то? Может Ладкин муж и буду. Когда-никогда! - продолжал натягивать струну её терпения Мишка.
- Так ты муж или где? - не унималась вахтёрша.
- Я где-то муж, потенциальный, уж точно! - отвечал Миша медленно растягивая слова и наблюдая за реакцией Авдотьи.
- Потенциального не пущу, только реального! - сказала резко вахтёрша.
И захлопнув приёмное окошечко, принялась пить чай, который за время нашего разговора уже порядком в её чашке поостыл.
Мишка не сдавался, он начал высматривать что-то через стекло, потом поглядел на меня, делая какие-то пассы руками, из чего я ничего не понял, а потом трижды уверенно постучал в окошечко вахтёрши.
- Ну чего тебе, окаянный? Позавтракать спокойно не даёшь!
- Какой же завтрак с таком. Пустой чай сил не придаст! - ответил Мишка с серьёзным выражением лица.
- Мне из-за таких как вы в магазин не отойти, пирожка не купить. Вот сижу тут сиднем всю смену - заворчала Авдотья.
- Так давайте я сбегаю, вы какие пирожки любите?
- Любые, несладкие которые! - смягчилась в тоне вахтёрша, предчувствуя сытный перекус.
Тут Мишка сорвался с места, а мне приказал ждать у входа, чтобы не мозолить лишний раз командирше глаза, и не испортить вконец операцию по проникновению в общежитие.
Пока Мишка бегал до ближайшего магазина я встал у того же, что и в прошлый раз, парапета и задумался. Вдруг из дверей общежития вышли те самые девчонки, которых я видел неделю назад. Я поздоровался. Они засмеялись.
- Нашёл свою подружку? - спросила одна из них в короткой джинсовой юбочке.
- Она не то, чтобы мне подружка... - начал было я оправдываться.
- А, так у вас всё серьёзно! Значит ты отец ребёнка? - откликнулась тут же вторая.
- Какого ещё ребенка? - в ужасе переспросил я.
Но девушки, не дождавшись ответа, уже убегали от меня прочь, оборачиваясь то и дело, и заливисто смеясь.
Тут подоспел с пирожками запыхавшийся Мишка. Я рассказал ему о странном повороте событий.
- Знаешь, Мишка, я так ничего и не понял. У кого будет ребенок? Рита же не могла вот так за пару недель, да? Или всё же могла? - еле перебирал заплетающимся языком я.
- Что-то ты бледный совсем стал. Ты не переживай, Глеб, скоро всё проясниться. Будем надеяться, что это не твоя Рита с чьим-то ребенком, а та другая, подруга её, так ведь?! - сказал Мишка не сильно уверенным голосом. А потому ответ его меня не успокоил.
И даже наоборот, мне стало ещё дурнее. Ноги перестали слушаться и сделались ватными.
Мишка решительно одной рукой потянул за ручку двери, а другой подтолкнул меня внутрь.
- По-любому надо идти и прояснять! - сказал он уже бодрее.
Увидев пакет с пирожками Авдотья резко подобрела.
- Вот спасибо, потенциальный! Услужил. Я бы тебя даже пропустила, может быть, и без пропуска. Но не могу!
- Как так не можете? - недоумевал Мишка.
- Так нету в комнате никого, по делам час назад ушли. Вот когда вернутся, тогда и заходи!
Сказала вахтёрша надкусывая один из свежих пирожков, и закрывая перед нашими носами приёмное окошечко.
- Вот те раз! И чего теперь делать? Ждать? - спросил у меня Миша.
- Будем звонить Владику! - сказал уверенно я.
- А он то как и чем тебе в этом деле поможет?
- В этом может и не поможет, а в другом, надеюсь, детали прояснит.
Мне очень хотелось поговорить с братом на счёт темы, затронутой сегодня Филимоном. Всё это время я пребывал в недоумении, и чем дольше я над этим думал, тем больше вопросов рождалось в моей голове.
Найдя ближайший таксофон и я набрал единственный номер, который помнил наизусть.
- Влад, ты сильно занят? Пересечься бы не помешало на два слова. Ну может на четыре...
Место встречи для разговора было выбрано не самое удачное, а именно Детский мир. Когда мы оказались на первом этаже магазина, то увидели огромное количество женщин, снующих от отдела к отделу, кто покупал школьные принадлежности, кто детскую одежду. До начала учебного года оставалось всего пара недель и в магазине царил ажиотаж. Через пару минут к нам присоединился Влад.
- Не могу поверить, что мои спиногрызики пойдут в школу в следующем году! Вот когда начнётся настоящий кошмар! - сказал он озабоченно и издалека.
- Не переживай уж так, мы как-то отучились и они тоже! - попытался успокоить его я.
- В наше время всё было иначе! Сейчас такие требования, что родители воют!
Я представил в голове воющих как волки на луну родителей, а рядом с ними скачущих как ни в чем не бывало их непослушных волчат. Картина эта не вселила в меня особого оптимизма.
- Год ещё есть подготовиться! И морально, и вообще. А сейчас что тебе здесь понадобилось?
- Так в сад целый список выдали, что к началу года принести! Этот год подготовительный перед школой, а значит серьёзный, вот и нагнетают, а стало быть родительскими расположением вперемешку с растерянностью пользуются!
Влад пошёл покупать кожаные чешки и белые футболки, и ещё много чего по списку, а мы остались ждать его на первом этаже здания.
- Давай отойдём куда-нибудь с прохода, чтобы нас не затолкали! - предложил Мишка, озираясь по сторонам.
Мы нашли самый невостребованный в это время года отдел, а именно - с колясками. В нём было меньше всего народа, и много воздуха. И начали от нечего делать рассматривать транспортные средства для малышни.
- Ух, ты! Погляди, какая подвеска, шикарный салон, обивка высший пилотаж, а эта прямо Ролсройс! - не унимался Мишаня, вошедший через пару минут в раж, от рассматривания детского транспорта.
Глаза у него горели, он активно жестикулировал, объясняя мне как это всё похоже на выбор автотранспортного средства, чем и привлёк внимание услужливой продавщицы. Она подошла к нам и начала предлагать услуги консультанта.
- Какую именно коляску вы ищете?! В нашем магазине представлен широкий выбор товаров в данной категории! - она произносила заученные фразы монотонно, словно диктор, читающий нудную инструкцию.
Мы не захотели разочаровывать молоденькую продавщицу, которая вполне могла бы оказаться к тому же практиканткой. Да и сказать, что просто убиваем время тут, между стройных рядов, одной лучше другой, колясок, которые она возможно боготворила, не представлялось возможным. Потому Мишка просто предложил ей рассказать про лучшие модели, описав их основные достоинства и недостатки. Было заметно, что процесс его увлекает и забавляет. Я же просто перемещался вслед за ними как в музее от одного экспоната к другому и читал прилагающие к ценным экземплярам разноцветные ценники. О том что эти экземпляры считались довольно ценными за них говорили многочисленные нули на этикетках. Никогда не думал, что детские вещи могут стоить как серьёзный телевизор или ноутбук, учитывая что необходимость в их использовании отпадает через относительно короткий промежуток времени. Наверное мы не сильно смахивали на потенциальных в ближайшем будущем отцов, потому как в скорости продавщица раскусила, что Мишку мало интересуют коляски, и плавно переместилась к соседним посетителям.
- Может пойдём в какой-нибудь другой отдел! Здесь мы уже глаза намозолили и на нас начинают подозрительно посматривать! - предложил мне, умаявшийся от нудных пояснений, Мишаня.
И тут я увидел её - Риту, она стояла вполоборота, и о чём-то оживленно разговаривала с другой девушкой. За одной из колясок фигуру её собеседницы рассмотреть было невозможно, и тогда я начал жестами и мимикой привлекать внимание Мишки, стараясь при этом не сильно выделяться на общем фоне посторонних покупателей. Мишка сообразил, что происходит нечто важное и начал тоже аккуратно следить за беседующими девушками. Потом наклонился к моему уху и шёпотом спросил.
- Твоя та, что с костылями?
Этот вопрос вызвал во мне приступ смеха, и одновременно снял напряжение. Я уткнулся в его плечо лицом и беззвучно затрясся.
- Но-но, не слюнявь мою новую рубашку! - возмутился Мишаня, сгоняя моё лицо со своего плеча, как назойливую муху, чем и привлёк внимание разговаривающих неподалёку подружек.
Они одновременно обернулись. Тут Рита заметила меня и широко заулыбалась. Прятаться дальше не имело никакого смысла. Мы подошли к девушкам. За телом коляски я рассмотрел и округлившееся тело Ритиной подруги, и облегчённо вздохнул.
- Привет, Глеб! Какими судьбами?! - начала разговор первой Рита.
- Да тут, да так! Сразу и не объяснить... - я не был готов к встрече в подобном месте и вопрос выбил меня на время из колеи. Глаза мои бегали, а рот растерянно бормотал под нос всякую чепуху.
Мишка, понимая что я сыплюсь, тут же решил прийти мне на помощь и для начала представился. Потом объяснил, что мы тут по очень важным делам, собираем моих племянников по списку в сад. На этих словах девушки разомлели и просияли. В их глазах мы предстали в выгодном свете, как заботливые потенциальные папаши.
Пока Мишка распинался, я бессовестно рассматривал живот Птичкиной подружки, по его очертаниям и крутизне выпирания было ясно, что ребенку сидеть внутри осталось не так уж и долго.
- А я показывала Рите коляску, которая мне нравится - сказала смущённо Лада.
- Какая-какая?! Я уже весь ассортимент изучил, могу посоветовать оптимальное по цене и качеству! - отозвался Мишаня и увёл Ладу в сторону.
Мы с Ритой остались наедине. Я не знал с чего начинать разговор. И потому она меня спасла.
- А я тебя ждала, Глеб! - вдруг неожиданно сказала она.
- Правда? - протянул я не вполне уверенным голосом.
- Ну да! А что не надо было? - тут уже Птичка засмущалась и начала вертеться туда-сюда, будто пыталась найти следы отошедшей в сторонку подруги.
- Надо, конечно же, надо! - я понимал, что несу какой-то бред, но побороть нахлынувшее волнение никак не удавалось.
Тут за спиной я услышал голос брата.
- На минуту вас оставить нельзя, пол магазина оббегал в поисках, не сразу догадался искать в таком месте! - громко произнёс Владик.
Слова "такое место" он произнёс так, будто застал нас в злачном заведении.
Он уже успел купить всё необходимое и собирался покинуть оживленный магазин.
Тут подоспели и Миша с Ладой.
- Ну мы определились! Можно уходить! - бодро сказал Мишка.
И мы все пятеро вышли за двери душного и многолюдного помещения.
Мне так и не удалось поговорить с Владиком. Но предстоящий разговор можно было отложить, а вот долгожданную встречу с Ритой, откладывать было уже некуда. Я попрощался с братом. А Мишка отвёз нас всех четверых к общежитию. Девушки быстро договорились с вахтёршей и та безропотно пропустила нас наверх.
Комната Лады была небольшой. В ней помещалось две односпальные кровати, маленький стол с двумя стульями, холодильник, переносной телевизор, и узенький шкаф в углу.
- Придётся избавляться от стола, чтобы сюда встала детская кроватка - сказала, вздыхая, Лада.
Через пару минут мы вкратце узнали главное, а именно, что отец ребенка сбежал в неизвестном направлении, как только узнал, что его подруга беременна, и что его намерения жениться резко улетучились, когда он понял, что Лада собирается ребенка сохранять.
- Если понадобится помощь встретить из роддома или перевезти крупногабаритные вещи, можешь смело обращаться! - сказал Мишаня.
Он написал на листочке свой телефон и протянул записку Ладе. Она одобрительно кивнула.
Затем он попросил поставить чайник, а сам растворился. Лада тоже вышла на время из комнаты. Пока их не было, мы с Ритой сидели на её застеленной кровати, и просто молчали.
- Так и будем молча сидеть? - не выдержав напряжения спросила она.
- А какие есть предложения? Может прогуляемся?!
- Как видишь, с костылями мне пока не до длительных прогулок. Иногда сижу на лавочке перед входом, воздухом дышу, но чаще не выхожу вообще, кроме как на процедуры.
Она рассказала о своих ближайших планах, как обычно щебетала, не унимаясь, и о том что скоро обещают снять лангетку, и она планирует вернуться домой. И что потом, ей нужно будет определиться с местом работы, а значит и дальнейшего проживания. Что она чувствует огромную ответственность, от ближайших решений многое в её жизни может коренным образом поменяться, а может быть и вообще всё. Когда она закончила свой монолог, я почувствовал себя странно, столько времени ожидал нашу встречу, а теперь, когда моя Птичка оказалась настолько близко, я не знал о чём нам с ней разговаривать, и как вообще себя вести. Мы сидели в непосредственной близости, такие странные и чужие, и просто слушали, слушали тишину. Тут её колено невзначай прислонилось к моему, и почувствовал жар, в том самом месте, где наши тела соприкасались. Я не мог пошевельнуться или же посмотреть в её сторону. Зато я мог чувствовать, и полностью раствориться в своих ощущениях. Жар начал подниматься от колена немного выше, и через пару мгновений охватил всё моё тело. В этот миг казалось бы чужая Птичка снова превратилась в ту самую долгожданную Ритой, а может быть даже стала ещё ближе.
Я был готов сидеть не шевелясь целую вечность, но времени наедине у нас оказалось не так уж и много. Через несколько минут вернулся Мишка с целым пакетом продуктов, и начал хозяйничать. Он нарезал хлеба, колбасы, сыра, помыл помидоры, огурцы, выложил на тарелку из пакета пирожки, раскрыл упаковку сливочного масла. Остальные продукты разместил на полочках холодильника. Я смотрел на него и недоумевал. Как он может так быстро принимать решения, в то время как я не мог пошевелить ни единым мускулом, и ощущал себя рохлей и размазнёй.
Когда в комнату вошла Лада, то ахнула от неожиданности, и бросилась благодарить Мишку. Тот усадил её на один из стульев перед столом, а на другой пригласил Риту, и начал ухаживать за девушками, подливать кипятка в чашки, намазывать на хлеб масло. В общем, вёл себя так, будто был здесь частым гостем, а то и самим хозяином. Я удивлялся этой его самодеятельности, пришедшейся всем по вкусу, и одновременно радовался, что он отвлекает от такого непутёвого меня девичье внимание. Мне хотелось скрыться, раствориться, оказаться где-то совершенно в другом месте. Я был ошарашен, изумлён, придавлен, дизориентирован.
- А ты чего застыл на месте, мальчик Кай? Тебе особое предложение нужно? - спросил меня иронично Мишаня.
А я и правда не только обездвижился, но и утратил способность нормально соображать.
- Не голодный я, а вы ешьте! - ответил я вжавшись ещё сильнее в кровать.
Мишка протянул неголодному мне ещё теплый пирожок, который я одним движением запихнул в рот, затем я проделал тоже самое и с бутербродом с колбасой.
- Вижу я, какой ты неголодный! - сказал Мишка и продолжил веселить девушек анекдотами.
Когда пришло время прощаться, Мишка, отвесил девушкам реверанс. От чего они дружно засмеялись. А потом зачем-то вспомнил негаданную встречу со Степаном в больнице. На этих словах Рита побелела лицом и присела на кровать.
- И сильно он был ранен? С ним точно всё в порядке? - спросила беспокойным голосом она.
- Жить будет! - ответил невозмутимо Мишка.
Я толкнул его в бок. Он понял, что сболтнул лишнего, но было уже поздно.
Миша предложил зайти к девушкам на неделе после работы, чтобы проведать их. Они не возражали, даже наоборот, на их довольных лицах можно было прочитать благодарность.
Я помахал Рите, а пролепетать смог лишь одно единственное слово, а именно - Пока!
Она же в ответ заулыбалась и тихо произнесла: До встречи, Глеб!
Затем Мишка отвёз меня на железнодорожный вокзал.
- Электричка подойдёт через десять минут, как раз успеваешь! - сказал Мишка и потрепал меня по плечу.
- Спасибо тебе за всё! Через неделю я приеду навестить Филимона снова, и хотел бы опять навестить Риту!
- Я пригляжу за подружками, не переживай! А что не надо было про Стёпку рассказывать? Ну я же не знал, само как-то выскочило! - виновато оправдывался Мишаня.
- Ладно, забудь! Сказал, так сказал. Надеюсь, что это ничего не изменит. Мне пора! - с этими словами я выскочил из машины, закрыл за собой дверь и помахал другу на прощанье. Сам же бегом направился на платформу, к которой уже подъезжал нужный мне состав.
Через неделю, в череде работы помноженной на усталость, попутно делая в доме Руфины в своё свободное время мелкий ремонт, который мне также помогал осуществлять и Захар, я решил вновь навестить Филимона. Позвонив накануне из таксофона Мишке, и договорившись встретиться на ближайшей парковке перед вокзалом, я прибыл туда в назначенное время в довольно-таки приподнятом настроении. Всю неделю я жил с одной мыслью встретиться с Ритой вновь, прокручивая в уме все детали предыдущей встречи, настраивая себя на определенный лад, и очень надеялся, что не буду вести себя как и прежде. А именно, как глухонемой и к тому же обездвиженный пациент. Это меня нужно было в больницу на перевоспитание положить, а не Филимона - думал раздосадованный я. А ещё, всю неделю чаще всего перед сном я вспоминал наши первые встречи с Птичкой, тогда я не знал о ней ничего, даже имени, и всё же был безвозвратно очарован её неземной красотой. Вспоминал наши прогулки и неловкие моменты, как она была прекрасна на той самой горе, где мы приятно проводили время. В мельчайших подробностях прокручивал в голове разные детали. Каким-то невероятным образом всё: от фасона и расцветки её платья, аромата тела и волос, физиологических особенностей её фигуры и природной красоты черт лица, абсолютно всё это запало мне в душу раз и навсегда. И эти подробности я запомнил не мозгами, я их вдохнул, запечатлел, ощутил и впитал каждой клеточкой своего организма, так чтобы никогда не забыть ни одной мелкой составляющей. Думая о ней, я наполнился энергией, положительными мыслями и обрёл понимание, чего именно провидение ждёт от меня в сложившейся ситуации. Намерения мои были чистыми, а желания сильными, настроение позитивным, и вообще я чувствовал небывалый прилив сил.
Мишка наоборот, выглядел достаточно неуверенным и мялся, не решаясь мне нечто важное сообщить. Я ждал, ждал, и наконец-то, не выдержав напряжения, спросил.
- Что не так, Миш?
- Не хотел тебя грузить по телефону, зная твою мнительность и особую чувствительность - начал издалека друг, чем ещё больше меня напряг.
- Да говори уже, не тяни! - строго приказал я ему.
Он поглядел на меня испуганно и завёл мотор.
- По дороге буду рассказывать, только не перебивай, все вопросы по окончанию. Может быть ничего страшного ещё и не произошло.
- Заканчивай с долгим вступлением, переходи уже к сути вопроса! - начал сердиться я.
- Ладно-ладно, не кипишуй! Во вторник вечером после работы я заглянул к подружкам в общежитие, и наткнулся на плачущую Риту. Она мне поведала, что пока была на перевязке, Лада вздумала отодвинуть тяжёлый стол, итогом чему послужила госпитализация. Её положили на сохранение в роддом. Обо всём этом она сама узнала час назад, когда вернулась в общежитие. Я, конечно же, предложил сразу поехать в больницу и уточнить, что к чему, и какого рода помощь в сложившейся ситуации ей может потребоваться. Но в роддоме нас внутрь не пустили, потому как мы не самые близкие родственники, и вообще никакие не родственники, а больной, так они её называли, был показан исключительно постельный режим, и выйти в приёмную она не могла. Мы написали ей записку и вынужденны были удалиться ни с чем. Но это ещё не всё, далее Рита снова расплакалась, сначала о том, что не уберегла подругу, потом вспомнила про Степана и захотела его навестить. Мы захватили по дороге Владика, и я отвез его к Филимону, а Риту получается что к Степану. Ну а что я мог сделать, как ей плачущей отказать. Я понимал, конечно же, что ты меня порешишь позже за это, и вообще расстроишься, потому и по телефону вчера тебе ничего не сказал. Чтобы ты раньше времени не нервничал, и хотя бы в ночь спокойно поспал.
- Ну спасибо, очень предусмотрительно! - съязвил я.
- А что оставалось делать? Слушай дальше, я ещё не всё тебе рассказал. Пока Владик беседовал с Филимоном я проследил за Ритой, точнее сам вызвался помочь ей найти этого самого Стёпку. Там я узнал и его год рождения и фамилию, и в каком корпусе тот лежит, и даже в какой палате. Но Риту внутрь не пустили в неприёмные часы. Она попросила позвать его вниз, медсестричка позвонила на этаж, дежурная сестра отлучилась, и вернулась с плохими новостями.
На словах "плохие новости" всё внутри меня сжалось. Не знаю, что именно мне хотелось услышать, может быть что Степан уже покинул больницу, или же вообще этот мир, но я впервые в жизни почувствовал к кому-то довольно сильную неприязнь. И история с отцом, и эта эпопея с Птичкой, давали мне повод недолюбливать, пускай и сильно больного, а может быть даже несчастного, одного из пациентов центральной больницы. А факт некоторой связи с моей семьёй, меня не только не сближал, а наоборот, отталкивал от него со страшной силой.
- Так что приключилось, продолжай! - не выдержал напряжения я.
Тут я заметил, что мы остановились у общежития.
- Сначала Риту заберем. Она опять просила взять её с собой. Но прежде, я конечно же дорасскажу про события этой недели. Так вот, медсестра заявила, что он на процедурах, и спуститься не может. Но Рита уходить отказывалась, и настаивала на том, что готова подождать сколько потребуется, до того момента, как он освободится. Но прошло минут сорок, а новостей не поступало, тогда я обойдя здание с торца, вошёл в приёмную, куда поступали вновь прибывшие больные. Отыскав в ближайшем открытом кабинете медицинский халат, я накинул его поверх одежды и поспешил в зону лифтов и чёрной лестницы. Поднявшись на нужный этаж, я дождался, когда дежурная сестра отойдёт в другой пролёт длинного коридора и рванул к нужному номеру палаты. Дверь в которую была открыта, в самой палате я увидел Стёпку, который пил чай, и никуда спускаться не собирался. Тут раздался звонок телефона, и сестра побежала отвечать. Я на всякий случай спрятался за открытой дверью в палату. И правильно сделал, потому что через минуту сестра оказалась в этой самой палате и обратилась к Степану.
- Так вы пойдёте вниз к посетительнице или что мне ей сказать?! - раздражённым тоном спросила она.
- Скажите, чтобы не ждала, что я всё ещё занят и освобожусь не скоро! - ответил Степан холодным тоном.
Та поморщилась от недовольства или же пренебрежения и направилась вновь к аппарату
- Он всё еще на процедурах, после которых ему будет показан постельный режим, надеяться на встречу сегодня не стоит - сказала она резко и бросила трубку.
Тут из другой части коридора послышались стоны и сестра побежала кому-то на помощь.
Выбрался из корпуса я тем же самым путём, которым в него и проник, предварительно не забыв вернуть чужой халат на его законное место.
Глаза Риты были красными и распухшими. Она спросила куда я отлучался, и рассказала что ей ответила сестра в приёмной.
- Как ты думаешь, он действительно занят, или же не хочет меня видеть? - спросила она сдавленно. Руки её тряслись, бледность лица усилилась.
Я не мог продолжать её травмировать жестокими ответами, а потому принялся успокаивать. Потом завёз обратно в общежитие и просил держать в курсе дела, на счёт Лады, если вдруг понадобиться какая-то помощь или будут новости.
- Ну и что ты ответил на счёт того, где отсутствовал? - внезапно спросил я.
Конечно же от переживаний я выбрал не самый главный вопрос, да и не успел ещё толком разобраться, что в этой истории важно, а что второстепенно. Нахлынувшие вдруг сильные эмоции вперемешку с небывалой ревностью душили меня изнутри, мешая логически думать.
- Конечно же, в туалет. А куда ещё можно в подобном месте внезапно отлучиться. Или ты хотел, чтобы я ей всю правду рассказал? - ответил удивлённо Мишка.
Тут я представил, как Мишка рассказывает Рите правду, и как она навзрыд плачет на его плече. И как ухмыляющийся злодей Степан из окна своей палаты наблюдает за дорогой, по которой в обратном направлении покидают территорию Мишка и бедная зарёванная Птичка на костылях. И эта картина вызвала во мне отвращение. В этот момент я понял, что пора бы остыть. И прийти в себя. И надо признать, что вовремя. Потому что посмотрев на тропинку, ведущую к входу в общежитие, я увидел Риту, медленно ковыляющую в нашем направлении.
Мишка тут же вскочил и открыл перед девушкой дверь. А я продолжал сидеть как вкопанный, ещё даже более пришибленный, чем в прошлый раз. В один миг вся моя энергия куда-то улетучилась, а прежний боевой настрой испарился.
- Привет, Глеб! - сказала Рита, присаживаясь рядом со мной.
- Здравствуй! - ответил я отрешённо и опустил глаза вниз.
- Ты какой-то расстроенный! Что-то случилось? - продолжила она, пытаясь заглянуть мне в глаза.
- Будешь тут расстроенным. Мне Миша только что про события этой недели рассказал, так что я перевариваю до сих пор полученную информацию - сказал я и отвернулся.
Возможно потому, что не хотел, чтобы она видела меня в таком виде. Я толком не разобрался в мотивах возникшей внутри меня бури чувств, от того злился ещё сильнее.
- Да, я тоже очень переживаю за Ладу! - сказала Марго.
- Ну, все пристегнулись? Тогда следующая остановка роддом! - произнёс Мишка и машина тронулась с места.
За всю дорогу я ни разу не посмотрел на мою спутницу, и не произнёс ни единого слова. Она тоже молчала. Мишка поглядывал в зеркало то на меня, то на неё, и глубоко вздыхал. А я глядя в окно, на пролетающие мимо деревья и дома думал лишь о том, что и правда этот Стёпка многое для неё значит, раз она настолько сильно расстроилась. И не представлял, что мне со своими новыми и непонятными эмоциями делать. Я впервые в жизни испытал настолько сильное чувство ревности и злобы, так же как и сильное отвращение к самому себе.
Прибыв к зданию роддома, Мишка решительно направился в приёмную, а нас попросил пару минут подождать, чтобы лишний раз не нервировать и без того взвинченный персонал. Мы продолжили сидеть рядом, также молча. Но я уже не отворачивался от Риты, а наоборот, аккуратно наблюдал за ней, так чтобы она этого не заметила. Она же в свою очередь тоже старалась не смотреть на меня и неуверенно теребила свою маленькую сумочку.
- Ну сколько можно меня сверлить взглядом? - вдруг резко спросила она, повернувшись ко мне лицом.
От неожиданности я даже вздрогнул и начал заикаться, пытаясь придумать сносный ответ, который бы не выставил меня полнейшим идиотом.
- Я, я, я и не рассматривал тебя. Я просто смотрел в окно. На Мишку и Ладу.
Тут Рита повернулась туда, куда я указывал трясущейся правой рукой, похожей от страха на корявую сухую палку, найденную в дремучем лесу. И правда, как я и говорил, перед её взором предстали наши общие друзья.
- Я забрал Ладу на выходные под расписку! - уверенно сказал Мишка.
- И как тебе её отдали?! В прошлый раз даже не пустили.
- Пришлось сказать, что я муж. А что ещё оставалось?
Он заботливо усадил Ладу на переднее пассажирское сиденье и пристегнул ремнем безопасности.
С появлением беременной подруги обстановка внутри машина заметно потеплела. Было очевидно, что все стараются изо всех сил будущую роженицу не травмировать, хотя бы эмоционально.
И в этом самом составе мы направились в другой стационар, туда, где обитал Филимон.
- Я больше не выдержу, в изоляции от Руфинки. Заберите и меня тоже под расписку на пару дней. Обещаю себя хорошо вести! - умоляюще клянчил Палыч.
И нам ничего не оставалось, как забрать из больницы и его.
Пока я помогал Филимону собрать вещи и писать заявление, Миша отвёл Риту к корпусу Степана. Как я не зыркал гневно в Мишкину сторону, тот старался моего злобного посыла не замечать. Лада же осталась ждать нас всех на ближайшей к выходу лавочке. Ей противопоказаны были активные передвижения, но оставаться в душной машине тоже не хотелось.
- Чего это ты красный такой, как синьор Помидор! - попытался пошутить Палыч.
- Имеются причины! - ответил сухо я, продолжая писать за Филимона расписку.
Когда мы встретились все вместе у машины, Мишка пытался жестами и мимикой мне что-то беззвучно сказать, но я не сумел его понять.
- Так что, какие планы? До утра понедельника я совершенно свободен, так что могу отвезти кого надо куда требуется! - сказал бойко Мишка, подталкивая нынешних пассажиров к важным будущим решениям.
Тут почему-то единогласно все захотели ехать в посёлок. И даже Лада предпочла провести выходные в деревенском доме Риты. Этот план меня и обрадовал и насторожил одновременно. Я всё ещё не знал о результате похода к Степану, и очень напрягался на этот счёт. и всё же мы ехали туда, где я чувствовал себя гораздо уверенней, чем в городе, в место особой силы, связывающей меня с моим родом, обычно придающее мне дополнительной энергии и решимости.
Costa Maria