Связки, пойманных в полдень теней, развешанные по всем углам и где только можно, к вечеру испуганно вытягиваются, будто стараясь стать тоньше и сбежать.
А мы пьём чай с печеньками и готовимся сочинять очередную сказку.
Нам смешно, мы полны замыслов, ещё несформировавшихся, подогретых закатными лучами или сумерками.
Вырванная наугад тень, поставленная посередине комнаты, прозрачна и хрупка. Пока она никто, но всё-таки она елозит и явно прислушивается.
Мы в форме: границы дома раздвигаются - игра началась.
В игре есть правило: одна деталь, одно добавление, один штрих и всегда по очереди.
Тень быстро начинает приобретать конкретный облик: внешний вид, получает имя, род занятий, происхождение, одежду, социальный статус, — становится персонажем.
Мы стараемся. Мы изобретательны, быстро реагируем, не зеваем. Медлить нельзя - началась история человека из тени.
Мы создатели, но по странной, укоренившейся традиции мы хотим всегда абсолютно разного: прямо противоположного и входим во вкус.
Как только ты делаешь его глухим с рождения, я наделяю его телепатией. Ты отращиваешь ему хвост, смахивающий на крокодилий - я организовываю ему брата: профессионала по отпиливанию хвостов любых размеров. Ты вызываешь сестрицу родом из слонов или гиппопотамов и она отдавливает ему ноги. Не беда — я уже отращиваю ему крылья.
Следующее создание, твоими молитвами, становится жутким уродом, покрытым струпьями, гнойниками, и мне приходится имплантировать ему доброе, чуткое сердце, которое ты ввергаешь в пожизненную тахикардию, вызывающую обмороки, а я успеваю обручить его с красавицей, влюбляющейся в голоса.
Характеры. Над ними мы трудимся отчаянно, бьёмся насмерть за каждый штрих.
Хитрому добавляется мудрость, лживому - глупость; заносчивому - приступы раскаяния, свирепому - боязнь людей или многолюдных мест, трусу - непреодолимая тяга к подвигу.
Наши сказки заставляют ходить ходуном весь дом. Останавливают, либо растягивают время в любом направлении.
В конце концов семья персонажа со всеми окружающими: людьми, зверушками, птеродактилями; громадным скарбом уже не может пошевелится, а наше поле зрения не в состоянии всё это охватить мгновенно. Мы начинаем путаться, повторяться. Тогда вся компания выпроваживается за дверь, и исчезает в ночи. А мы вытаскиваем следующую тень. До рассвета ещё далеко, да и чайник снова насвистывает весёлую мелодию.
Нас никогда не заботило, что будет дальше с нашими созданиями. Мы просто играли, сочинаяли сказки и нам было весело.
Ты всегда вредничала и старалась наградить наших героев чем-то неудачным, сложным, мешающим, а я рвалась это исправить. В итоге получалась фантасмагория. Нечто невиданное, неслыханное, но, как нам тогда казалось, очень забавное.
Нас никогда не подводило воображение, запас дополнительных персонажей не иссякал. В ход шло всё. От муравьёв, бабочек, волков, жирафов, до гоблинов, эльфов, драконов, единорогов и монстров всех разновидностей. Аксессуары тоже радовали: рога, копыта, хвосты, шкуры носорогов, бивни мамонтов, клыки вампиров; любая домашняя утварь, хоть из каменного века, хоть из мифов, а уж растительность вместе с насекомыми — со всей планеты. Краски, времена года, размеры, — всё было произвольным.
Такие ночи казались бесконечными, и истории получались всегда разные. Мы смеялись, в наших сказках не было зла — всего лишь выдумки, фантазии, странное совместное творчество никогда не записываемое, никогда не повторяющееся.
Иногда я всматриваюсь в незнакомых людей, будто ищу кого-то среди них. Странные мысли: вдруг где-то живут те, кого мы тогда создали. Ну отпилили хвосты, избавились от хворей, смирились с родственниками, окружением; приспособились как-то и живут среди нас, не помня, кто, как и когда сделал их такими, кто выбрал им характер, черты натуры, увлечения; кто одарил бездарностью или талантом. Живут и как могут справляются со своими противоречиями.
Хорошо или плохо, а может и вперемешку, но они уже сами продолжают сочинять свои сказочные истории так, как им это удаётся.
Мы давно забыли нашу игру и редко пьём чай с печеньками. Чаще молчим, думая о чём-то своём. Но мы не изменились: вредничаем, исправляем, переиначиваем, громоздим нелепости, и не можем остановиться на чём-то одном: общем, объединяющим.
Возможно и нашу историю-сказку, кто-то однажды выдумал. Но как и мы с тобой, он сочинил, лишь начало. И теперь нам сами надо избавляться от клыков, гордыни, тахикардий, вспышек любви и гнева: учиться летать и прятать рог носорога, пасть крокодила; упрямство, занудство. Стирать углы, зализывать раны, с чем-то смиряться, развязывать гордиевы узлы и пытаться ладить, какими бы разными мы не были.
Ведь теперь это уже только наша история и никто не знает как и чем она закончится.
А тому сказочнику нет до нас никакого дела. Возможно, он и сейчас придумывает новые сказки, новых персонажей и отпускает их такими, какие получились. Без продолжения, развития и точного финала.