В войну Егор Ерыгин, дезертир,
Спасая шкуру, бросился в сортир —
Он не хотел погибнуть на войне
И спрятался под досками в говне.
Стал ему домом сельский тот нужник.
Егор от света божьего отвык.
Питался тем, что не едят скоты —
Червями, что известны как глисты.
И временами — ночью, при луне
Он вылезал наружу, весь в говне,
Попить воды в спасительной ночи —
Ох, как ему наскучил вкус мочи!
Под тяжким грузом страха и вины
Сидел в говне, не зная, что войны
Давно уж нет (рыдаючи навзрыд —
Боялся, что Фемидой не забыт...)
И как-то раз Ерыгину буза
приснилась, ЧТО НА ЖОПАХ ЕСТЬ ГЛАЗА!!!
Хотя в говне скрываться он и спец,
ГЛАЗА его увидят — и конец...
От ужаса Ерыгин помертвел
И чуть ли не белугой заревел,
Фемида же, перстом ему грозя,
Напомнила: реветь ему нельзя...
*********
Но вдруг случился в том селе пожар —
Нужник сгорел (о горе, о кошмар)!
И вынужден был бедный наш мужик
Покинуть дом, к которому привык.
Он схвачен был. За давностию лет
Он не обязан был давать ответ.
Ведь он в зловонной яме просидел
Чуть не полвека. (Редкостный удел...)
Капиталисты взвыли: Он герой —
Он подорвать хотел советский строй,
Он показал, избрав свою судьбу,
Что видит все советское в гробу.
И вот, содрав с себя пласты говна
Засохшего, сказал Егор: весна
В душе моей... Лирическая грусть...
Боролся я, сказав себе: не трусь.