ВОВА и ПЛЕННИЦА СВИНОТАВРА
***
Это повесть о настоящих парнях, силе боевого духа и мужской дружбе! Повесть с пацанским характером! И с таким сюжетом: Володя Волошин с одноклассниками познает азы военной науки на школьных учебных сборах. Неожиданно он узнает, что за несколько дней до свадьбы похищена невеста его старого друга – сержанта Колючего, (и она же бывшая любовь самого Вовы) – Юля Бубликова! Но чтобы спасти пленницу, парню придется применить всё, чему его учили – ведь на пути к красавице его ждет мрачный лабиринт со множеством ловушек и встреча с неведомым существом – имя которому – «Свинотавр».
1
Хорошая штука есть в школе - военно-полевые сборы. Шанс пацану почувствовать себя будущим солдатом. В мае две тысячи второго получил возможность испытать себя на прочность и одиннадцатиклассник Вова Волошин.
Вчера прозвенел последний звонок, а сегодня они уже стоят с раскладушками и сумарями на крыльце родной школы – ждут грузовика, готовые к десанту. Как всегда, плечом к плечу – бывалый Володя, бесшабашный Степка Зябочкин и всегда серьезный Денис Аполлончиков.
А вот лидер В-класса по обольщению девчонок Артур Мулюкян на «войну» не едет – его постигла запоздалая ветрянка. Посему он просто провожал своих соратников, ожидал их отъезда, сидя на каменных ступеньках. Провожали парней и всегда активные подруги – Вика Мишура и староста Валя Пискухина.
- Служите так, чтобы мы за вас не краснели! – звонко напутствовала «призывников» Валька и каждого по-сестрински чмокнула в щеку.
- По приходу я вам стол накрою: шашлычки, пивандрикс – угостимся от души! – пообещал Мулюкян.
- А тебя я вообще не уважаю: сам откосил, а пить потом больше всех будешь! – лениво зевнула Вика, расчесывая длинными ногтями свои шелково-огненные пряди.
- А я разве виноват, что ветрянкой заболел?! – вызверился зеленчатым леопардом оскорбленный Артур.
- Хорошо еще, если это – ветрянка, - продолжала красотка. – А как ты обжимаешься с кем ни попадя, так там и что другое может быть, покруче; любвеобильный ты наш!
- Кстати, о любви! – Волошин отложил в сторону деревянный красный автомат с истершимся ремешком, повидавшим не одни сборы (выдали такие всем отправившимся на учения ребятам; автоматы эти были подняты из школьного подвала, где хранились специально для этого случая) и достал завернутые в газету пол-кило халвы. – Налетайте, пацаны!
- А при чем тут любовь и халва? – спросила Мишура.
- Это для Степы – подсластить горечь расставания! Ану-ка: неделю любимую не увидит! – подмигнул Володя.
«Халва» - такое прозвище дали ребята предмету тайной любви Зябочкина – Наде Халиловой. Она тоже была выпускница, только девятого; для них – малолетка. Надя танцевала в самодеятельном ансамбле «Лютик» (девочки в желтых юбочках, сшитых под лепестки, всегда в качестве болельщиц сопровождали футбольную команду «Масложир», в которой играл Степа, так что он достаточно часто видел смазливую девчушку, чтобы успеть в нее втюриться). Видел он ее и сейчас, уходя на сборы – класс Халиловой шел в поход на речку, и она стояла в стайке своих подружек, с нетерпением высматривая кого-то. Была она довольно мила – невысокая, аккуратненькая, загорелая, с прямыми черными блестящими волосами до лопаток, спелыми губками и большими синими, как распустившиеся васильки, наивными глазами.
Все за пять сек умяли халву, один Степка не притронулся.
- Спасибо, друг! – Сгорбив спину, вздохнул он. – Не умеешь ты по-доброму шутить…
- Наверное, - посерьезнел Волошин. – Когда постоянно имеешь дело со злодеями, не замечаешь, как сам становишься похожим на них… А знаете мы кто? – вдруг тихо проговорил он при всеобщем молчании. – Мы – собранные. Как есть приговоренные, а нас собрали, стало быть мы – «собранные»!
- Надо сфоткаться и так подписать! – подхватила Валя.
Так они и сделали, тут же – на ее «Полароид».
Все ребята поспешили закупить камуфляжку, чтобы выглядеть соответственно. Вова же с родителями поехал на рынок уже в последний день, когда все раскупили. Продавал форму только один крупный мужчина с хромой ногой. (Видно, это была его старая форма).
- Здесь на тебя ничего не подойдет, - устало покачал он головой, оглядев подростка.
- Почему же? А кепка?- не унывая, возразил Волошин.
Так и поехал он на «войну» - из военного: в одной зеленой кепке, в остальном же – обычный пацан в синей футболке, серых спортивных брюках с желтыми лампасами да кедах. Таким он и застыл на фото, окруженный боевыми товарищами , одетыми в «хаки».
- Пацан мой, - делился с входящими пассажирами Иван Семенович, кивая на приклеенную на лобовое стекло его троллейбуса глянцевую карточку. – Служит!
2
Конечно, назвать сборы «службой» - это круто сказано. По сравнению с тем, что испытывают в армии солдаты–срочники, пребывание наших «рекрутов» на сборах – просто курорт. Но для шестнадцатилетних лоботрясов, за десятилетку научившихся лишь малевать на задней парте, полевые сборы явились первыми уроками мужества.
Расслабляться не приходилось – многие, вскоре усвоив это, даже спали не раздеваясь, чтобы как объявят подъем, сразу выскочить на построение готовыми. Не успел утром отбежать по нужде – твои проблемы, никто ждать не будет: маршировка дружным строем и несколько кругов рысью по стадиону промоют мозги, так что и забудешь, что в туалет хотел. Пять минут в умывалке – и добро пожаловать на завтрак. Разнообразием не балуют, но и с голоду не помрешь – каша с котлетой, в обед – плюс борщ на первое, на ужин – булка из местной пекарни, и все горячущее, даже к жестяной миске боязно притронуться, в которой тебе кушать подают. И съесть это все нужно вовремя. Не уложился – пеняй на себя. В большой семье клювом не щелкают. Тут же по выходу из столовой – очередная пробежка, помогающая утрясти еду в желудке (чтоб не разжирел). Ребята приспособились и к этому неудобству – оставшиеся булки запихивали в карманы, а потом на привале наверстывали упущенное.
Занимали «новобранцев» по полной выкладке. Силовая подготовочка: отжимания, подтягивания, рукоходы, метание гранат (учебных конечно, алюминиевых), бег всех сортов – от стометровки наперегонки до трехкилометрового кросса; строевая шагистика – многократные повороты вокруг своей оси под бравый голос командира, отрабатывание входов и выходов из шеренги, и прочие фигуры высшего пилотажа, во многом – бесполезные для будущей жизни, но ставшие уже ритуальными для всех, связанных с военной наукой.
Были и заходы на огневые рубежи - сбивание из пневматики спичечных коробков и баночек из-под «Фанты», и самое важное – стрельба из АК.
Автомат дали подросткам в руки три раза за сборы: сначала собрать-разобрать, потом – выпустить по девять пуль, и в предпоследний день – двадцать выстрелов по деревянной мишени (считай полный «рожок!») Не соблюдавшие меры предосторожности, забывавшие открывать рот во время залпов, хватавшиеся впопыхах руками за горячий ствол, пацаны выходили со стрельб оглохшие на полдня, с волдырями ожогов на ладонях, но допьяна счастливые: «Мы это сделали! Отстрелялись!». Потом втихаря, как разведчики, пробирались на оставленное под вечер стрельбище, выкапывали из грязи гильзы и пули, себе в коллекцию, и носили их, как талисманы.
А кто-то вкручивал пулю в ствол своего деревянного автомата, и тот представал грозным оружием – во время часто вспыхивавших распрей в строю обидчик мог получить таким «штыком» в зад, в чем было мало приятного.
Никто не испытывал большого кайфа, пока находился на сборах. Но зато потом, когда уже собирали свои скабари, уезжая домой, каждый говорил: «С удовольствием прошел бы сборы еще раз!» Как это ни странно, именно на сборах ребята открыли в себе новые силы. Каждодневные трудности всегда держали тебя в тонусе. После всей муштры, когда в девятнадцать ноль-ноль давался час свободного времени, ребята не только успевали собраться в классы, чтобы поделиться пережитым за день, но еще, будто ничуть после этого дня не уставшие, гоняли по полю в футбол, мерялись на руку, цеплялись на турники. Много здесь было поклонников этого снаряда.
Уж на что Вова считался среди своих корифеем в области турника, но тут он повидал такое, о чем раньше и не слышал. Пацаны-самоучки творили такие вещи, которые в понимании Волошина подвластны разве что мастерам-гимнастам: крутились вокруг перекладины, уцепившись за нее какими угодно частями тела (казалось, вопреки всем законам физики!) исполняли всякого рода «змейки», «сальто» и прочие фигуры, названия коим и придумать сложно; взявшись за шведскую стенку, повисали в горизонтальном положении и держались так, покачиваясь в воздухе, как флаги! Да, было тут на что подивиться… Но самое впечатляющее зрелище довелось пережить Володе, когда его в первые же сутки назначили дневальным.
3
Дневальные – особая песня. Они не бегают в общем строю, не тратят энергию на прочие «аты-баты», у них задача иная – твердо стоять на вверенной тебе лестничной клетке, содержа ее в чистоте (подметая и проводя влажную уборку) и безопасности (не пуская посторонних). Дневальные кричат «Отбой» и «Подъем». Дневального видно издалека: у него на плече красная повязка, на поясе- деревянный нож в красных ножнах, переходящий от одного караула к другому. Дневальные – самые выносливые: они не спят ночью. Они караулят вход в жилой корпус, считают каждого выходящего в туалет (чтобы не сбёг) и сидят в дежурке у телефона ,дабы не пропустить важного звонка (Хотя кому, если честно, нужны заброшенные на сборы школьники?)
И вот, три часа ночи. Степка, составлявший компанию Волошину по несчастью, воткнув локти в стол и поставив на ладони чугунную голову, качался на стуле и жалобно повторял:
- Телефона-телефона, чукча кушать хочет…
(Хотя этот «чукча» на самом деле хотел спать).
Вова же коротал время более успешно: он читал взятую им из библиотеки новенькую энциклопедию «Выживание в зоне вооруженных конфликтов». (Это была единственная книга, которую он с удовольствием чтил в любом месте и в любое время). Если уставали глаза, Вова, набросив «олимпийку», стоял в распахнутых дверях, опустив автомат в руке (с оружием расставаться нельзя).
На дворе пробирало холодом, изо рта выходил пар. На фоне черного неба кружились белые снежинки тополинного пуха. (В ту пору он сыпался очень густо и устилал тротуар перед крыльцом, словно ватой, добавляя дневальным работы веником.)
По воздуху плыли позванивающие мерные, непрерывные колебания. Точно где-то ударялись друг о друга тяжелые звенья цепи. Звук шел от спортплощадки. И парень пошел на звук. Приближаясь, он все явственней слышал, как это гулко стонет турник, трещат его сочленения под напором чьих-то мощных рывков. Над турником в выходе застыл раздетый до пояса человек. Кожа его в свете луны и мраке ночи окрашивалась синим, каменно-синим. От лица вверх поднимался молочный пар. Налившиеся мышцы мелко подрагивали от напряжения, но в целом парень, пока был недвижим, производил впечатление статуи. Он был словно вылит из железа. Это был живой киборг – судя по тому, как он делал свое упражнение. Ровно опускался и так же, без всякого напряга, на прямых руках снова выходил вверх, по пояс над турником. И лицо его, плоское, с прямым носом, тонкими сжатыми губами, серыми холодными глазами, ничего при этом не выражало, будто он не затрачивал никаких усилий. Бритая «ежиком» серая голова, посаженная на шее, как на стреле, не двигалась, не оборачивалась по сторонам – ему было все равно, видит ли его кто другой.
Вова, сам застыв, словно гипсовый, зачарованно стал считать каждый его выход, затем – каждый десяток таких выходов, потом забыл сколько уже было таких десятков, потом вовсе забыл о том, что он вообще считал… А синий холодный киборг все побеждал и побеждал турник, раз за разом, так же неумолимо к себе и плачущей под ним старой , натруженной стальной перекладине…
- Кто он? И почему не спит? – Вова учуял подкравшегося сзади Степку, которому надоело канючить над телефоном.
- Это- Антон Плечиков. Замкомвзвода в третьей роте. Ему можно все, - пояснил всезнающий, как сорока, Зябочкин.- Тебе будет с кем побороться…
4
Сборы проводились в отдаленном поселке Красный Хряк. В хрущевские времена здесь работал крупный колхоз, снабжавший советские войска свининой. В перестройку колхоз развалился, оставив после себя руины ферм на окраине; а свиней люди держали теперь только в личных хозяйствах, да и было тут тех хозяйств – двадцать дворов на две улочки. Зато в поселке сохранился интернат, в котором и поныне подрастали дети-сироты, так что все население Красного Хряка состояло целиком из работников этого заведения: педагоги, нянечки и хоз.служащие. Летом интернат пустовал: воспитанники уезжали на отдых в санатории и лагеря, а кого-то забирали родители. Вот в этом пустующем трехэтажном здании и дислоцировались на период сборов наши «новобранцы».
На второй день , едва сменились дневальные, ребят отправили на марш-бросок через весь поселок в лес, где проводилось масштабное учение с участием трехсот человек. Одна половина солдат закапывала бутафорные мины, вторая их находила. Потом каждый должен был вырыть себе окоп и спрятаться в нем, а командиры проходили с проверкой – насколько правдоподобно это получилось.
Итак, утром три веселых друга – Вова, Степа и Денис отделились от общего состава и, обогнув трусцой старое пожарище, черневшее на опушке, сбежали в открывшийся им в зарослях глубокий овраг.
- Во нам повезло: природное укрытие! И копать ничё не надо! – восхитился Зябочкин, первым съехавший к подножью склона.
Над головами нависали широкие древесные кроны; кругом обступали сочно-зеленые массивы кустарников; прямо под тяжелыми валунами, затянутыми в синий чехол из мха, на который спустились путники, журчал холодный, падающий из каменной расщелины, прозрачный ручей.
- Всегда мечтал поглядеть такие места, куда еще не ступала нога человека, -признался Вова, плеская водой на лицо.
- Моя нога уже кой-куда вступила, - пробасил сзади Денис, брезгливо обтирая кроссовок о траву.
- Вот влип так влип! Похоже, тут уже человек до нас не только ходил, но и пометил территорию! – Степа не преминул посмеяться над неудачей товарища.
Но Аполллончиков юмора не оценил, а недолго думая, молча приложился пудовым кулачком шутнику по лопатке. Хохот Зябочкина моментом сорвался в плач. Плакал Степка от души, как полагается, со слезами.
- Тихохонько, пацаны! – внезапно осадил друзей Володя и развел руки в стороны, весь оцепенев, будто хотел остановить время.
Денис и Степка, умолкнув, недоуменно повернули головы в направлении его взгляда. Взмахивая широкими кожистыми крыльями, над водой медленно пролетало тяжелое бревно.
- Жух-жух… Жух-жух..,- пока не скрылось в зарослях на том берегу.
- Так в старину изображали водяного, - тихо изрек Волошин.
- Только тебе такое могло привидеться! Ты их притягиваешь! – подосадовал на Вову Зябочкин.
- Это еще цветочки. Раз есть водяной, значит и русалки скоро появятся, - продолжал Володя, не смущаясь реакцией друзей.
И верно: у другого берега на спускающихся к воде толстых, как заводские трубы, корнях дуба, развалились ,будто в креслах, три чумазые, с головы до ног голые и намазанные коричневой грязью, зрелые девахи с растрепанными патлами.
- Ой, смотри: мальчики! – в восторге завизжали они. – Какие хорошенькие! Просто душки!
- Отходим, братцы! – быстро оценил ситуацию Вова. – С голодным бабьем шутки плохи.
Побросав автоматы за спину, бойцы живо вскарабкались наверх, откуда пришли.
- Почему «голодные»? Разве русалки нас бы съели? – недоумевал Степка, когда они бодрым шагом уходили по тропе от опасного места.
- Хуже. Это не русалки, а прачки местные. Они на озере, по ходу, грязевые ванны принимают. А голодные они потому, что у них тут, как я подозреваю, мужиков нет, - разъяснил Володя.
- А водяной настоящий был? Или тоже – происки местных жителей? – задумался серьезный Денис.
- Кто его знает? – Вова пригладил волосы и натянул потуже кепку.
5
К обеду умаявшиеся друзья возвращались с учений на базу. Шли они по над дворами, от нечего делать считая штакетины на заборах да по очереди прихлебывая водицу из походной Денисовой фляжки.
Две золотистых линии протянулись по небу вдоль горизонта, точно колеи по дороге. Края облаков источали из себя розоватый свет, и от его сияния облака становились плотными, объёмными, белыми, словно зефир…
Вдруг из-за угла выметнулась и едва не сшибла парней с ног круглобокая бабушка с корзиной. В корзине, прижимаемой к сердцу, она тащила поросенка, совсем еще молокососа. Домчав до высокого зеленого забора из добротных столбов, затесанных наверху, как колья, беглянка замолотила медным кольцом в обитую листовым железом калитку:
- Клава, спаси! Рекет понаехал! Единствену свиночку-кровиночку хочут забрать!
А следом к двору подкатил раскрашенный под камуфляж джип (типа для сафари), из него не спеша вышли двое из ларца одинаковы с лица братана (по сто кило весу – штука), в кепках и майках «Бостон-Бомбардир», только у одного майка была красная, у другого- синяя. (Пожалуй, это было их единственное отличие).
Наши сборовцы замерли, оценивая происходящее. К этому времени распахнулась железная калитка, а в ее проеме выросла статная женщина лет шестидесяти с высушенным солнцем строгим желтым лицом , в белой косынке, завязанной на затылке (какие бывают у скотниц) и синем рабочем комбинезоне.
«Эта Клава у них – вроде как защитница всех свиноводов. Да и двор у нее – просто крепость по сравнению с другими в селе».., - рассудил про себя Вова.
- Не гомони, Люся, - хозяйка деловито задвинула челобитчицу себе за спину. – Вам чего надобно, гости дорогие? – сухо спросила тетя Клава.
- Богатая у вас деревенька: в каждом дворе – по свинье! А мы так шашлычок из свинины любим – хоть помирай! – издевательски–натужно просипел красный «Бомбарлир».
- Да бабульки больно жмотистые, как мы поглядим! – вторил ему синий. – Не уговоришь их по-доброму хорошего человечка кабанчиком угостить!
- Напраслину возводите, братушки! – покачала головой хозяйка. – У нас тут люди не гордые и не жадные. Мы всегда рады своим добром поделиться. Коль увезете – берите! – она распахнула тяжелые ворота.
Не ожидали братки такой щедрости – из двора на них скакал огроменный краснокожий кабан! Такого животного Володя вовек не видывал: свин этот был жирнее, чем оба рэкетира вместе взятые; клыкастая башка его гордо смотрела прямо, а не рыла носом землю, как у обычных свиней; передние лапы, которыми он загребал при беге, были длиннее задних (словно у гориллы), мощнее – казалось, он, встав на дыбки, схватит ими горе-вымогателей и переломает им в дружеских объятиях все косточки, так что неизвестно, кто из кого будет потом есть шашлык…
Любители свинины с паническими воплями вскочили в машину, что их и спасло. Хотя хряк успел толкануть плечом задок джипа, отчего тот, трогаясь с места, заелозил по обочине, братанов трухануло не на шутку, но они сумели выровнять своего верного «коня», и дали ходу. Только их и видывали. Это им еще повезло – похоже, «кабанчик» не очень-то и хотел за ними гоняться. Выдавил со своей территории - и снова мирно вернулся во двор, неторпливо неся свою могучую массу, как боевой слон..
- Хороший Боря, хороший! – похвалила хозяйка и закрыла за ним ворота.
- И как такую свинятину можно выкормить?! – поразился Степа, отойдя от увиденного.
- Наверное, есть у них какой-то секрет фирмы, - рассудил Денис.
- А меня другое смущает: зачем на кабана набедренную повязку надевать? – поделился наблюдением Вова.
- Какую повязку? Галюники у тебя, что ли? – недовольно покосился на него Зябочкин.
- Это не у меня – галюники, а у вашего страха – глаза велики, - спокойно объяснил Волошин. – Тряпка у него на заднице болталась, наподобие шортов. Ну ладно, впрочем, проехали…
6
«Сборовцы» были разделены на три роты, в каждой – по три взвода. Командовал сборами майор Куропаточкин, о котором Вова был наслышан и ранее: этот старый вояка держал в страхе Донской кадетский корпус (где и было его основное место службы), выбивая дурь из обучающихся там курсантов. Свою методику применял он и здесь: бывало, улягутся после отбоя утомленные пацаны, вырубят свет и пустят по кругу харч (кому что родители из дома передали), начнут тихонько хавать колбасу с печеньем, как майор, уж своим крысиным нюхом учуявший неположенный по уставу запах, ворвется в комнату (маленький, круглопузый, с хищным совиным крючковатым носом над черными щетками усов, в неснимаемой с головы фуражке, приросшей к лысине), и как гаркнет шепелявым посвистом:
- Отставить ночной пикник! Отделение – на выход!
И мотался отряд вокруг спортплощадки, чтобы выветрить из организмов все съеденное в сей недобрый час. (Иногда еще и в противогазах бегали, в нагрузку).
«Люблю Куропаточкина!» - отфыркивая пот, думал во время отжиманий Волошин, цокая фильтром о бетон.
«Любили» Тимура Бековича и остальные участники ночных забегов - так любили, что имя его без ругательств не упоминалось. И боялись, как Чингисхана.
Над каждым взводом был поставлен какой-либо военрук из городской школы. Правда, военруки тесно с ребятами не соприкасались: в основном заседали в столовой, угощаясь за весь взвод, да иногда читали по учебникам лекции о тактике ведения ночного боя или устройстве противотанковых заграждений. Зато вместо них лютовали их замы, выбранные из самих же ребят. Часто это были те, кто постарше, например. ПТУ-шники. Они-то и дрессировали школьников на зарядках, маршировках и уборках. Вот некоторые из них.
Боксер. Этот крепыш с бритой до блеска головой и девчоночьим голосом, был довольно влиятелен в своих кругах. Он действительно занимался боксом, весил восемьдесят кило при низеньком росте, бегал кроссы быстрее всех. За время сборов никому не довелось испытать силу его удара – Боксер просто вел себя настолько уверенно, что одним этим внушал «рекрутам» почтение к себе.
Горилла. У этого парня руки болтались где-то у колен, а физиономия с выдвинутым вперед подбородком и узким лбом явно говорила о недалеких умственных способностях сего индивида. Горилла практиковал своего рода дедовщину: прилюдно унижал не понравившихся ему «духов», лупил ремнем, отбирал за обедом котлеты. Если в Боксере были какие-то человеческие качества: он и пошутить мог необидно, и похвалить, то Горилла уважения к себе не вызывал, а скорее – отвращение. Его слушались больше из боязни расправы.
Кипиш. Звали его Геннадий Забегайлов. Он был глуповат, как и Горилла, но к тому же – ужасно робок. Забегайлов авторитета не имел никакого – ему подчинялись только как старшему по званию. Физическая форма у него была не ахти, он не мог показать нормально ни одного силового упражнения. Высокий, с обвисшими боками, он не производил впечатления воина. Команды отдавал неуверенно, будто сам боялся своего взвода. Больше всего он хотел выслужиться перед начальством и потому, когда у него что-то не получалось (а у него практически никогда ничего не получалось), то сразу начинал сильно нервничать, за что его и кликами «Кипишем». Причем прикалывались над ним не только простые сборовцы, но и другие ЗКВ.
Бывало, наблюдая, как Кипишу битый час не удается рассчитать своих «солдат» на «первый– второй», подходил Боксер с шутливо-серьезным лицом и, приобняв поникшего коллегу, начинал проводить полит.работу:
- Ребят, вы чего своего командира не слушаете? Генчик старается, выкладывается перед вами, а вы – ноль внимания!
- Да! – едва не плача, жаловался Забегайлов, а «рекруты» готовы были помереть со смеху при виде сей душещипательной картины.
- А ты в другой раз Генчик, не распинайся! – приходил на помощь другой опытный советчик – Горилла. – Чуть кто не понимает – ляща ему! А еще лучше – прямого! Вот так! – и парень тыкал ему в морду свою потную лапищу.
Это уже было верхом комизма, ибо все понимали, что ударить кого-либо для Кипиша- это вообще нечто фантастическое: он сам ходит в страхе, как бы его подчиненные не побили.
И такие экземпляры водились на сборах. (Кстати, Кипиш был ЗКВ у Волошина и Степы).
Довелось Вове познакомиться поближе и с произведшим на него первое потрясающее впечатление Плечиковым. Плечиков командовал отделением, в которое распределили Дениса Аполлончикова – третий взвод третьей роты. Все его подчиненные были не ниже метр восемьдесят, как на подбор. Антон на их фоне выглядел миниатюрным, но он был самый оригинальный замком.
Внук полковника МВД (а силовики держали шефство над сборами), выпускник класса МЧС, Плечиков единственный носил на сборах синюю милицейскую форму. Во всем чувствовалась его элитарность – грамотно говорил, улыбался жемчужными зубами, отдавая честь Куропаточкину; со всеми чувствовал себя вольготно, уверенно. У него даже была бритва с опасным лезвием, которую он с гордостью показывал по утрам в умывалке:
- Девятнадцатый век. Прапрадеду моему губернатор пожаловал: «За исправную службу на благо града Воронежа», - зачитывал золоченую надпись на рукоятке Антон.
- А разве можно с этой штукой – на сборы? Нас же всех шмонали перед выездом на наличие острых предметов, - резонно напоминал чистивший зубы Волошин.
- Мне – все можно, - по-голливудски скалился Плечиков. – Ты мне лучше скажи, можно ли таких, как ты, на сборы допускать? Говорят, ты зимой в психушке лежал… Правда?
- Нет. Неправда,- не моргнув глазом, твердо отрезал Володя и умыл лицо холодной крановой водой.
Плечиков вальяжно покинул умывалку, перебросив полотенце через шею, а Вова, повернувшись к ошеломленному от их беседы Зябочкину, спокойно объяснил:
- Конечно, неправда: я лежал в психушке весной!
7
Этой ночью Степа, как на грех, затеял развлекать публику страшными историями. (Хотя сам не был парнем отчаянной храбрости).
Надо сказать, что спали «собранные» не по взводам, а как попало, где кому места хватит. И с Вовой в комнате из десяти человек оказался Плечиков. Антон быстро пресек Зябочкины россказни. Истории Степки были однотипны; прослушай две-три – и уже станет скучно: в страшилках этих герои всегда встречались с мертвецами и сами, как правило, тут же помирали со страху (и почему-то все – от разрыва сердца!)
Вот завел наш незадачливый «Стивен Кинг» очередную басню:
- Пришел на побывку солдат. Бухает он с друзьями и хвалится: «Я благодаря армии теперь ничего не боюсь!» - и сам Степа выпятил грудь, будто он и был этот бравый солдат. – А они ему: «Слабо ночью на могилу к старому ведьмаку сходить?» «Это мне-то?! Да нефиг делать!» И вот приходит он ночью на могилу, и вдруг у него…
- Разрыв сердца! – недовольно отрезал Плечиков. – Слушай, Зяблик, хорош лапшу вешать: ты эти «байки из склепа» то ли где-то подслушал, то ли сам сочинил, и довольно бездарно. Ясно же, что это – трёп, в реальной жизни такого не происходило. Другое дело я вам расскажу: я год назад в Англию ездил, обучался в их школе , по обмену опытом. Так вот у них есть легенда о близнеце. (Dopple-ganger – так они его называют.)
- Чьем близнеце?- переспросил пристыженный Зяблик.
- Твоем! - выстрелил в него из пальца ЗКВ, промеж делом снимая носки. - У каждого человека есть двойник. Он ходит где-то по миру, и вы не видите друг друга. Но если ты его встретишь – ты умрешь. Хотел бы сам стать героем такой страшилки? Вот это была б храбрость: в любой миг быть готовым повидаться со своей смертью! Идешь ты в старый тир, ничего не подозревая, патрончики покопать, а оттуда тебе навстречу: шасть – еще один Зяблик! Ха-ха-ха! Что делать будешь? – с азартом поглядел Плечиков на Степу .
- Шухер, пацаны! – вдруг выкрикнули из коридора. – На дневального напали!
Вовино дежурство обошлось без происшествий. А вот сегодняшней смене досталось. Один неизвестный приколист, на вторые сутки осмотревшийся и обвыкший на сборах, решил разыграть забавы ради небольшое приключение: сбежал с верхнего этажа на площадку, где стоял дневальный, подскочил сзади, нахлобучил ему на глаза кепку и , сорвав трофейный деревянный нож, был таков.
- Ты оружие врагу отдал! В армейке бы тебя за такое – под суд! – накинулся на дневального Плечиков. – Весь отряд опозорил! Коз-зёл! – и приготовился пнуть его ногой, как собаку.
Но, загородив несчастного, и без того морально опущенного дежурного, навстречу Антону выдвинулся рослый блондин в черной рубашке-нараспашку, оголяющей плиты грудных мышц и кирпичи пресса.
- Прекрати самосуд. Дорасти до армейки – тогда и будешь ее законы толковать. А тут вы все еще дети, - невозмутимо пробасил он зарвавшемуся замкому.
- А ты – не мешайся! Я тя вообще на сборах не помню! – вспетушился на него Антон. – Я тэквондо занимался, надо будет – и тебя двину!
- Двигай, - разрешил белый богатырь, и только Плечиков попытался с разворота лягнуть его пяткой, подхватил не в меру эмоционального спортсмена, как партнер – балеринну, и мягко сопроводил его на руках до стоящего у стенки шкафа с книгами, в который и влетел Антоха.
- Отбой, пацаны! – кивнул забившей коридор толпе сборовцев боец в черной рубашке и исчез в лестничном проеме. У всех наблюдавших отвисли челюсти, а Вове этот человек показался знакомым…
Так закончилась, едва не начавшись, маленькая разборка в большом общежитии.
8
«В платье стоишь свадебном ты,
Ты так давно о нем мечтала.
Но под фатой – слезы рекой:
Ты не моей женою стала!» - пела в то начинающееся лето стоявшая на пике своей популярности группа «Руки вверх». И песня эта как нельзя кстати подходила к случаю Волошина.
В свадебном платье суждено было стоять Юльке Бубликовой – его подруге со школьной скамьи. Не один вечер прогуляли они вместе у себя в родном поселке Сметановка, потом полгода он ее не видел, и вот неожиданно встретил здесь – на сборах, и узнал огорчительную новость.
На третий день вызвали Вову в наряд по кухне – мыть посуду. Переполоскав триста жестяных кружек и выставив их на противнях сушиться на солнышке, сам боец сел перед столовой на табуретку в надежде хоть ненадолго смежить веки.
- Кружками торгуешь? – проворковал над ухом девичий голосок.
Парень потер глаза: привиделось что ли? Юля! За время разлуки она постройнела, вытянулась, отпустила рыжие волосы ниже плеч. Глаза – чисто шоколадные конфеты, губы – засахаренные вишни! (Словом, стала еще вкуснее). Сейчас на ней были джинсы и обтягивающая оранжевая футболка. (Одевалась Юлька как пацанка).
- Привет, соня! – толкнула она Вову кулачком под бок. – Не ожидал?
- Привет, красотка! – кивнул он. – А ты здесь случайно не в роли сирены, что являются голодным морякам в походе? (Ведь мы тут тоже вроде как голодаем...)
- Я тут вот уже три месяца в роли кондитера стажируюсь: булочки вам пеку!
- А как ты сюда попала? Ты же работала в детском кафе…
- Прочитала объявление. И не пожалела: тишь, красота, и доплачивают за работу в этом интернате хорошо. А , и еще самое главное забыла: я тут замуж выхожу!
- Ну ты и чудесница! – не совсем одобрительно усмехнулся Волошин. - Найти мужа в деревне, где одни бабы живут!
- Как- бабы? А Борька Белокопытов? – озорно переспросила она.
- Это так кабана зовут, что у свинарки Белокопытовой живет, - быстро раскусил подвох Володя.
- Тоже знаешь уже, про Борьку? –протянула она, разочарованная, что шутка не удалась. – Хотя наши кухарки поговаривают, что кабан этот – не кабан, а племянник тети Клавы: сын ее брата, которого отец в детстве сюда в интернат сдал, а она его оттуда забрала и вырастила. Будто он болезнью какой-то с рождения болен и оттого вырос похожим на свинью, да еще такую ужасную, что она его даже от глаз людских прячет, веришь?
- Ну, из всего этого ясно одно: он твоим суженым быть никак не может, - перевел тему парень, а сам вспомнил про Степку: «Вот оно как бывает: посмеялся над любовью друга – и свою любовь потерял..» (На Юльку он в душе большие надежды возлагал.) - Эх, Юля-Юля! Не могла меня дождаться!
- Скажешь тоже: тебе- шестнадцать только, А мне девятнадцать стукнуло! Хочешь, чтоб я в девках засиделась? Ты для меня, Вовочка, еще ребенок! – шутливо потрепала она его по темным вихрам.
- Как мороженным со мной по кафешкам угощаться да по паркам целоваться – так был не ребенок, - напомнил он и жестко нахлобучил на макушку защитную кепку. – А как прошел слух, что я в больницу попал – сразу стал ребенок. Между прочим, благодаря больнице я заметно повзрослел.
- Незаметно, - обиделась тоже и подруга. – Да и потом: от того, что мы тут спорить будем – ничего же не изменишь. Я люблю Дрюню.
9
«Дрюня» - это реальное тело. Андрей Колючий, бывший сержант спецназа, разжалованный в солдаты за драку в баре, где он отутюжил в одиночку восемь пьяных хамов. Потом два месяца продержаный в психдиспансере, где его пытались выставить идиотом, но в итоге все же признали вменяемым, в значит – виновным, и дали еще два месяца, теперь уже - работы в поселении. И поселением этим стал Красный Хряк.
- Здравия желаю! – спускаясь с пригорка, отсалютовал Володя.
Андрюха в низине колол дрова. В поселке не было газа, и он должен был заготовить зимнюю топку на весь женский состав.
- Я знал, что ты здесь будешь, - Колючий протянул руку, переплетенную ремнями вен.
Штрафник разделывался с пеньками, как богатырь, раскидывающий печенегов в чистом полюшке. (Не зря свои в роте раньше звали его «Колун»). Окруженный грудами уже поверженных, разрубленных поленьев, возвышающийся над своей разделочной колодой, словно памятник солдату-освободителю, Колючий (в синем спецназовском жилете на голом потном теле) лихо вонзал топор в тяжеленный чурбак, отчего дерево распадалось на части с такой же легкостью, как яблоко под ножом опытной кухарки.
- Мне запретили профессионально заниматься единоборствами, участвовать в соревнованиях, - поведал Колун. – А дрова в своем роде заменяют мне тренировки. Рубка – хорошее упражнение. Оно учит побеждать противника с одного удара. Главное – войти в него!
- Никогда раньше не задумывался, а вот сейчас вижу: как такой лёгенький топор крушит такое толстенное бревно? – задался вопросом Волошин.
- У тебя по физике что?
- Тройбан.
- Вот и плохо. А физику бойцу знать – первое дело. У нас все тренера по рукопашке – профессора, кандидаты не только спорта, но и наук! На занятиях мы не одни груши лупили. А еще и за партами сидели, схемы с доски срисовывали: куда удар направлять, до под каким углом силу прикладывать. Так вот, когда тело устремляется вниз, его масса увеличивается в десять раз! Формула такая есть: сила равно масса помноженная на ускорение. Выше скорость – больше сила. Ты вот сколько весишь? Шестьдесят допустим, да? Значит, в тот момент, когда ты резко падаешь, или приседаешь – именно в эту секунду ты весишь шестьсот кило! И можешь опрокинуть даже чемпиона по сумо, в котором три центнера мяса.
- Надо запомнить, - увлеченно потер плечи Володя. – Слыхал, ты женишься? Скоро?
- Как только ваши сборы закончатся. Оставайся – попразднуешь! – экс-сержант улыбнулся широким ртом , чем напомнил Железного Дровосека, и утер рукавицей пот со лба.
- Приглашаешь? – Вова прислонился к стене сарая, просвечивающего изумрудинами бутылок, из которых он был выложен.
- Еще бы я тебя и не пригласил! Вместе в психушке чалились: считай, как брат! А ты меня вчера не узнал?
- Догадывался. А тебе не влетит за то, что тэквондиста уронил?
- У него самого рыльце в пушку. Пусть боится, чтоб его за рукоприкладство с этих сборов не отчислили, - невозмутимо усмехнулся Колун. – Мне уже хуже не будет. Я и так – ссыльный.
- Почему – сюда? – Володя подкатил ногой круглый чурбан и присел на него.
- Этот поселок удален от центра, затерян в лесах. Раньше здесь был секретный стратегический объект.
- Да ну! - не поверил слушатель. – Свиноферма, что ли? Или интернат?
- Если хочешь – и то, и другое.
- Ану – колись! – потребовал любопытный друг.
- Чего только не придумывали наши во времена «холодной войны», чтобы напугать западный мир. С такой целью в 70-е годы был разработан проект «Свинотавр» - боевые свиньи. Курировал этот эксперимент доктор Пятаченко, большой специалист по генетике. А суть проекта была такая: грудным детям вводились препараты из гормонов свиньи, и человек, вырастая, получал ее биологические качества: мощную массу, толстую шкуру, острый нюх, неприхотливость в еде и ярость вепря. Выполнять свои операции такие «солдаты» могли под землей, в пещерах, где человеку на нюх да наощупь действовать несподручно, а свинье – в самый раз.
Так вот именно из детей этого интерната планировалось создать «людей-Х». И поговаривают, что под поселком целый лабиринт выстроили в те годы, с препятствиями, чтобы бойцов в нем обучать. И начало свое он берет здесь , в детдоме – от старого тира…
- Это напоминает мультик про «Черепашек-ниндзя»: там тоже свинья с ружьем бегала. Только в нашем случае все это жутковато звучит. Ну а дальше –то что было? – заинтересовался падкий до головоломок Вова.
- Пятаченко пробыл тут не боле двух лет и исчез. Или помогли ему исчезнуть, как неугодному человеку (может, не оправдал надежд, не справился с задачей). И куда Свинотавры подевались – тайна, покрытая хряком. Выросли ли они вообще, дожил ли хоть один до зрелого возраста? Или доросли, и погибли в горячих точках? Или разбежались по лесам? Или пустили их на мясо? Даже неизветсно, как они могли выглядеть по завершении эксперимента…
- Свиньи с человеческим лицом . Свинкс! Или как Минотавр – человек, только с головой свиньи, - углубился в анализ Володя. – А насколько достоверна информация?
- Настолько же, насколько секретна. Даже местные не все об этом знают. Мне Куропаточкин рассказал, потому как я - единственный тут по-настоящему военный человек. А я тебе – по блату. И чтоб больше никто не услыхал об этом, а то из тебя да из меня самих жаркое сделают. (И поныне есть люди, которые за сохранностью этой темы блюдут.)
10.
Вечером четвертого дня собралась наша дружная тройка на турник. Подошла к ребятам и Юля после ужина, скромно присела на пластиковый спуск горки, посмотреть – как парни спортом занимаются.
Но не дали спортсменам поиграть в «лесенку» на подтягивание – после двух подходов подрулил к ограде красный мотороллер. На продавленной седушке громоздился непомерно жирный толстошеий лысый мужик в красных растянутых майке и шортах.
- Ему бы на телеге ездить, с его телесами, - посочувствовала Юля. – Гляди, ролик под ним, чего доброго, крякнет!
- Наколка прикольная у него! – оценил Степка.
Меж лопаток громилы темнел восьмигранник с выбитыми печатными буквами:
«СССР. Красный Хряк. 1972»
- И так ясно, что он - хряк! – усмехнулся Денис.
- Это не тату, а тавро, каким клеймят скотину, - заметил Вова.- Его надпись гласит, что он «сделан» в Советском Союзе, в 72 году, то есть ему уже тридцатник.У меня смутное чувство, что где-то я его вилел…
Из кузова лихо выпрыгнули трое «сборовцев», возглавляемые Антоном.
- Свободен, брат! Держи на дорожку! – Плечиков поставил на пол кузова пятилитровку «Толстяка», и «железный конь» покатил дальше, тяжко ворочая покривившимися колесами по узкой дорожке меж берез.
- А свиньи любят пиво.., - Вова задумчиво проводил его взглядом.
- Ну что, подкачались, турникоманы? – ввалился на территорию спортплощадки замком, держа в одной руке бутыль «Немирова», в другой- полторашку лимонада. – И кухарка с вами? Одна симпотная девка на всю деревню – и та на Вовку запала! Все успел, гаденыш! – недобро оценил он. – А с путевым парнем не хошь повеселиться, красавица? У моего «духа» - днюха, он (святое дело!) «дедушку» угощает! И я с тобой поделюсь, если уважишь солдатика!
- Вова – мой школьный друг, - Юля и бровью не повела в ответ на его хамство. (Она была обкатанная девка, не робкого десятка). – А с такими, как ты, не больно мне хочется общаться. Я уж обручена, и против парня моего ты – малолетка.
- Ах, вот как? – сжав губы, проглотил оскорбление нахал.
- Чего с ними трепаться? Надо водку пить! - поддержали своего лидера соратники.
- Здесь – не место! – возразил Вова. – Я был о тебе лучшего мнения, а теперь вижу, что ты – чудовище…
- Хочешь сказать, это – твое место? Твой турник? Мне тут можно все! – объявил Антон. – Что вы со своими жалкими потугами можете мне противопоставить?
- Кое -что можем, - заявил Волошин.
- Да даже если вы трое: подтянетесь, сделаете подъем-переворот и «выход», и все это сложите – я один, не слезая с турника, побью вашу цифру во всех этих упражнениях! Проверим? Кто проиграет – тот сюда больше не ходок! Вы , - он кивнул своим прихвостням – будете секундантами. – А ты, - перевел палец на Юлю. – достанешься победителю!
- Да пошел ты, гавнюк! – выпалила та. - Я тебе не кукла и в твоих спектаклях не участвую! Поворачивай отсюда со своим пойлом, или я Куропаточкина позову! Он вам быстро занятие найдет, бездельники!
- Смотри кого отшиваешь, девка, - сплюнул Антоха. – Я вам потом настоящее чудовище покажу. Не захотела общаться со мной – так ляжешь под борова!
- Чево-о? – поднялась в полный рост девчонка, готовая одарить его оплеухой, но оборзевший замком уже уходил со своей командой.
11
Перед отбоем Вова зашел в медпункт, чтобы заклеить пластырем лопнувшие мозоли.
- Вован! – тихо позвали его за ширмой. Сложив руки на груди и задрав нос к потолку, там лежал Зябочкин.
- Ты чего тут загораешь? От Кипиша прячешься? – рассмеялся Волошин.
- Сердечко прихватило, - умирающим голосом прошептал Степка.
- Ты это бросай. В старики записался?
- Я видел его, Вов. (Двойника). Все как Антон предсказал: сегодня вечером, в старом тире. Сбежать –то я от него сбежал, да только не знаю, сколько мне жить осталось. Одно обидно: так и умру нецелованным, - страдалец размазал грязной пятерней слезу.
- Я в него не верю.
- Да тебе он и не грозит: это ж мой близнец! Он может убить только меня.
- Не близнец тебя убил, а Плечиков деморализовал. Ты меньше всякую болтовню слушай.
- Хочу тебя как друга попросить: передай это одной девушке, - Степа бережно вытащил из-за пазухи сложенный клетчатый листок.
- Халве?
- Циник… Не называй ее так… Вдруг я больше ее не увижу. Пусть она хоть после моей смерти узнает, что я ее любил…
- Будет сделано. Не раскисай, - Вова не стал дальше слушать (он не любил мелодрам.) - Я не прощаюсь.
12
Глаза он разлепил вообще пальцами – веки склеились, будто тестяные.
- Почему прослушал подъем? – прокашлялся Волошин.
- Потому что нас вычеркнули из строя. – сказал за спиной Колючий.
Встав на шатающиеся ноги, Вова оглядел зеленовато-серые стены вокруг себя. «Чувствую себя мухой под колпаком, - подумал он. – Ба, да мы в Андрюхином сарае из бутылей!»
- Задница ноет…
- Это антидот, - Колючий поднял с пола выдавленный шприц-тюбик. – Лекарство, которое вводят бойцам в момент химической атаки. Но если человек примет его в нормальных условиях – его начнет кемарить. Сейчас такую дрянь списывают, почти не применяют. Ее можно раздобыть на старых складах. Нас отключили и заперли.
- Кто и зачем? – уставился на него Володя.
- Ты меня спрашиваешь? Я знаю об этом не больше, чем ты.
- Погоди, а это что за чтиво?
Под подошвой зашуршала вырванная из школьной хрестоматии красочная страница. Над рекой, привязанная к дереву, там стояла красавица, а сверху на нее спускалось чудо вроде Горыныча.
- Ты читаешь? – Вова показал находку спецназовцу.
- Впервые вижу! Ее подбросили!
- Значит это нам с тобой письмо? Счас почитаем.. «В языческой Руси покровителем каждого села считалось какое-либо божество, иногда – чудовище. Оно отгоняло врагов, устрашая их своим видом. Но за это жители, находящиеся под его защитой, платили ему дань – самую красивую девушку, будущую невесту, они оставляли ему на съедение. Подтверждение этого обычая мы можем найти в истории о Георгие Победоносце – ведь он убивает дракона именно в тот момент, когда чудовище явилось забрать свою жертву – прекрасную царевну…»
- Бред!- Андрюха грохнул кулаком по двери.
- Это иносказание. «Будущая невеста» - это в нашем случае Юля; действие происходит в поселке Красный Хряк; а кто здесь защищает местных жителей и отгоняет врагов? Кабан Белокопытовой! Юлю хотят отдать ему, а нас с тобой убрали, чтобы мы не мешали!
- Вован, отходи! Я за себя не ручаюсь! – жених разорвал жилет на груди.
- Что ты сделаешь?
- Стенку сломаю! Надо выбираться!
- Тут ломиком нужно…
- За это не бзди: кости человека по своему составу прочнее чугуна. Глаза закрой! – Колючий обмотал ногу жилетом, будто закатал рулет и саданул ногой по бутылочной конструкции. Грохот ударил в Володины уши. Осколки посыпались на пол, как леденцы из мешка. В обрушившемся проеме диаметром с метр проступило свечение ночного фонаря над казармой.
- Выходи. Путь свободен, - боец опустился на колено. По полу под ним широкой полосой размазалась свежая кровь.
- А ты? – присел рядом Вова.
- А я тут сил пока наберусь, для рывка. Не рассчитал: мышцу стеклом порезал. Швы нужны. Беги, зови майора.
- Пока они соберутся – Юля уж у хряка в объятьях будет. Сделаешь по-братски одну вещь: ты раньше в городе окажешься (в больницу же поедешь). Передай в Сметановскую школу, Надьке Халиловой (она там одна такая). А я побегу за Юлькой.Я уже знаю, кто это сделал.
- Это – моя девушка. Моя проблема, -покачал головой Колун. – Ты не обязан это делать.
- Она - и моя девушка. (В прошлом). А ты – мой друг. Я вдвойне завязан в этой заварушке. В свое время ты выручил меня.
- Тогда для меня это было – пара пустяков. Тебе сейчас – будет сложно.
- После психушки я уже ничего не боюсь.
13
В ту ночь Плечиков сам был начальником караула, дежурил на лестничном проеме второго этажа.Присев в конце пустого коридора на подоконник, он маялся от бессонницы: доставал-вкладывал в дерматиновые ножны деревянный нож, подолгу разглядывая его.
Кто-то постучал в окно.
- Кто там? – встрепенулся замком, вскакивая. За окном было пусто и темно. Может, послышалось? Парень подошел к другому окну.
- Не спится? Трудно жить, когда совесть нечиста? – прошептали из темноты.
Плечиков завертелся волчком, оглядываясь. Окно, которое он только что проверял, уже было открыто! Кем?!
- Покажись, если ты не трус! – Антон отбросил бутафорный нож, а из-за пояса достал бритву.
- Трус – ты! Ты боишься некрасиво выглядеть, боишься проиграть…, - продолжал обличитель. – Отказавшую тебе девушку ты готов отдать на растерзание зверю. Да еще древнюю легенду приплел. Сейчас – иное время. Люди свободны. Жертвоприношения отменены.
В углу, в кадке, закачался лист пышной монстеры.
- Ты что ли, Волошин?! Вылез-таки из бутылки, джинн! – дневальный наотмашь рубанул по стволу, после чего отплевывался и отряхивался от замаячивших перед лицом обрезков листьев, похожих на перо. – Она меня опустила! Я не привык слышать «Нет!"
- Она – чужая девушка. Не люблю тех, кто живет по принципу «Мне можно все». Где ты оставил ее? – и в такт голосу, позванивая, задрожали дверцы шкафа у стены.
- Что ты за новое развлечение нашел – преследовать меня? – Плечиков рывком распахнул дверцы. От шкафа в сторону мягко бросилась тень и кувырком прокатилась по полу. – Что ты лезешь во все дырки?! – взбешенный Антон с разворота махнул лезвием по воздуху.
- У меня такой талант – лезть во все дырки, - спокойно объяснил Вова, примостившись на сей раз под партой, наискосок от шкафа. – Мы оба не можем жить без приключений, верно? Так что, откроешь секрет?
- Да пошел ты! – уже не сомневаясь в местонахождении «ночного двойника», замком опрокинул парту и , перехватив рукоять бритвы покрепче, резанул по Волошину. Тот резво присел и, просунув руку Антону промеж ног, рубанул снизу-вверх всем предплечьем. (Вошел в противника!)
Плечиков сложился пополам, выронил бритву, уткнулся лбом в дощатый пол.
- У-у, гаденыш… Так нечестно….
- Скажи «спасибо», что ты вообще жив еще после всего, что тут наделал. Где Юля? – Володя сел на него сверху, шаря по карманам.
- В лабиринте.., - прохрипел караульный.
- Это- лишнее, - Вова вытащил тюбик с антидотом. – Я позаимствую на время операции. Не возражаешь?
- Да пошел ты…
- Уже пошел, - Волошин загремел вниз по лестнице.
На улице его едва не тормознула тройка дежурных:
- Эй, куда с территории?
- Меня Плечиков отпустил, - не останавливаясь, бросил на ходу Володя. Своего рода, это была правда.
14
Вова снарядился, как «Коммандос»: через правое плечо повесил автомат, через левое – противогаз, за пояс заткнул антидот, в задний карман штанов – оставшуюся с полдника булку. (Этакий Сильвестр Столовый). Губкой для обуви теранул черные полосы на скулах, зашнуровал потуже кеды, поправил на голове зеленый кепарь – и в таком виде подошел к калитке Белокопытовой.
За дорогой брезжил рассвет – солнце красной монетой выкатилось из-за горизонта, словно из кармана.
- С добрым утром, служивый! Что – в деревню войска ввели? – хмуро спросила тете Клава, вышедшая за ворота на решительный стук пришельца и увидавшая явившегося к ней «Рэмбо из детдома».
- Пока нет, но все может быть, - предупредил парень. – Где Борис?
- Хрячок мой?
- Племянник ваш.
- Да какой он мне племянник! Скотина неблагодарная! – в сердцах сплюнула свинарка. – И так с него помощи никакой, нигде работать не может, только харчи на него тоннами отваливай, а то еще позавчера пьяный приполз. Согнала я его. Уж второй день как не видела. Да и меня и не волнует – пусть хоть пристрелят его там!
- Опять братки приезжали? – сборовец провел пальцем по рыхлой колее, протянувшейся вдоль забора, понюхал горсть земли. – Недавно…
- Ну и приежали? Тебе с них что? – недовольно поглядела на следопыта Белокопытова.
- Им вы сказали, где он, - проговорил Волошин. – Они решили уладить вопрос культурно – заплатить вам за кабана. Вы его продали! И теперь они едут на охоту! – он выбросил руку в сторону дальней фермы. – Иначе, если бы вы дали им отказ, они бы ехали назад, а машина здесь не разворачивалась.
- Ты гляди, глазастый какой! Не твоего ума дело, кто кого продал! – разошлась тетка.
- И это – родная кровь.. , - вздохнул Вова.
- Кышь давай отседа! Пока в милицию не позвонила, что ты со сборов сбежал, дезентир!
- У вас нет милиции. Вы тут как робинзоны живете, и вам каждый день – пятница. Тут каждый сам себе закон – что хочу, то и ворочу. У вас тут одни предатели и бандиты: все друг друга подставляют, друг друга продают, друг друга режут. И откуда в вас столько ненависти? Мир лежит во зле., - он отвернулся, не став разговаривать с хозяйкой. Да и она, наорав ему вослед, уж затворила ворота.
15
Старый тир был овеян легендами. В годы расцвета колхоза его отстроили на народные деньги, чтобы подготовить подрастающих детдомовцев к армии. Тир был оснащен по высшему разряду: движущиеся мишени, богатый выбор оружия (имелся даже пулемет Дегтярева!) С развалом колхоза прекратил свою работу и тир. От него остался только длинный земляной бугор, поросший травой (внутри которого и размещалось стрельбище), а вход на секретный объект был заложен кирпичами и присыпан шлаком. Но не до конца…
И в эту сохранившуюся лазейку просунулся Володя, подсвечивая фосфорическими командирскими часами, дареными ему отцом, который сам купил их уже будучи дембелем. Ощутив ноздрями запах сырого подземелья, Волошин почувствовал себя Шварцем в боевике «Хищник» - ведь ему сегодня тоже предстоит столкнуться с неизвестным существом…
Пару шагов вперед – и навстречу тоже кто-то шагнул. Остановился – замерло и тело впереди. Свет во тьме обличал фигуру в футболке и кепке, с автоматом в руке.
- «Dopple-ganger!» - догадался Вова. – Вот бы счас пригодилась легендарная «воздушка!» Из смены в смену сборовцы передавали друг другу один секрет: в старом тире хранилась винтовка, брошенная здесь еще тогда, когда тир замуровывали. И любой пацан, кто пожелает – мог брать и стрелять вволю, не спрашивая добра у военруков.
Только где она? Парень, присев, прогреб по пыльному полу рукой – пальцы скользнули по чему-то холодному и гладкому. Приклад! Вова быстро хапанул воздушку, перехватил в руках увереннее – двойник тоже взял его на мушку.
«Пулю сюда!» - Волошин закинул в рот булку и тут же выплюнул на ладонь косточку (Юля делала с вишнями), отправив ее в ствол. Теперь – дело техники!
Огонь! Впереди раздался треск. Волошин-близнец разделился на куски и вмиг осыпался на пол.
«Стеклянная перегородка. Двойник – зеркальный. Нас этим не возьмешь, - Вова раздавил ногой осколок. – Я же говорил, что я в него не верю…»
16
- Патроны не забыл? Чур - я первый жахаю! – заказал братану красный «Бомбардир», переваливая через плечо увесистый дробовик.
Оставив джип на полянке под осевшей саманной стеной фермы, охотнички откатили в сторону тжелый дубовый сбитый люк и потопали по ступенькам в подвал. (В лабиринт было много входов).
- Навозом свинячим прёт – лоху не пожелаю! – расхохотался, устанавливая на кепке лампочку в проволочной оправе, синий жирдяй.
Коридор, по которому важно шествовали два пузанчика, разветвлялся на пять разновеликих ходов.
- Оба-на! И куда за свиньей лезть? – отупело огляделись мужики. Решили разделиться и попытать счастья – кому повезет. Красный, оставив себе ружье и светя фонариком, ушел в первый ход; синий с «прожектором», приготовив тесак для разделки туши, отправился в последний. Но встретиться на следующем перекрестке путей им уже не грозило…
Советские инженеры строили не простой лабиринт, а военный, тренировочный, со множеством сюрпризов, преодолеть которые под силу только специально обученному, предупрежденному и вооруженному бойцу. Волошин про это знал. А братки не знали.
И потому красный «Бомбардир» был неприятно удивлен, когда его нога по колено провалилась в неожиданно открывшуюся в полу яму со стальными шипами на дне. И – «неприятно» - это мягко сказано: горе-охотник заорал сам как резаная свинья, аж куски земли на него с потолка посыпались!
- Спать! – приказал Володя, вышагнувший сзади, и вырубил его прикладом по затылку
«Дядя здоровый, оклимается через полчаса. Нам этого хватит», - просчитал «сборовец», забирая себе фонарик. А дробовик он трогать не стал – все равно управляться с ним не умеет. Лишний груз.
17
- Ты чего там… Ох! – хотел окликнуть товарища синий брат, но ему в рот забился тугой канатный узел. Такие же жесткие узлы вдавились в пузо, завязались петли вокруг щиколоток, на голову накинулись свисающие веревки, затмевая глаза. Он попал в сетку, перепоясавшую коридор! Свинотавр бы ее перервал (с его-то массой!), а вот рэкетир тщетно забарахтался в воздухе, цепко схваченный хитрой «паутиной».
- Не кипишись, не кипишись, - прошипел ему на ухо Вова, сползая сверху, точно по канатной лестнице. Перехватил одной рукой запястье толстяка , не давая посечь себя тесаком; меж пальцами другой сверкнуло острие шприца, и всадив иглу братану в бедро, выдавил тюбик. Пойманный закряхтел, будто его тошнило, запрокинул голову и, выдохнув, обмяк на тенетах. Так Володя и не услышал имени хоть одного из «Бомбардиров», но они его, впрочем, не сильно интересовали.
«Синий» шел последним, стало быть – тачку замыкал он. У него в трикошах и нашел Вова ключи от джипа (пригодиться может все.) Теперь самое сложное – найти Юлю первее Белокопытова!
Оглядевшись, парень увидел, что ход, в котором он стоял, вливается в широкий тоннель. В потолке тоннеля были проделаны отверстия, раструбами выходившие на поверхность (это было разом естественное освещение и вентиляция). Пол был усыпан гравием. «Да это шоссе просто, хоть на танке езди!» - оценил поисковик. И тут заметил среди серых камешков красный шарик размером с ягодку. Через несколько шагов алел еще один такой. Шарики эти были ярко видно.
- «Бусы! – осенило Вову. – Юля разбрасывала их по одной, когда ее несли. Это – знак, как нить Ариадны!»
И когда его пальцы подняли последнюю бусину, в другом конце коридора тяжелая мозолистая лапа наложилась на брошенный валяющимся в «отключке» братком дробовик…
18
Звучал гимн России. «Сборовцы» стояли в шеренгах по стойке «смирно». Они прощались с этим домом, с поселком Красный Хряк.
- Военно–полевые учебные сборы приказываю считать закрытыми! – отчеканил в микрофон Куропаточкин. – За успешное прохождение программы вручить грамоты следующим ученикам!
По одному начали выходить за наградой пацаны. За отличное выполнение нормативов по физподготовке получил свою грамоту Денис Аполлончиков; за активную общественную работу – Геннадий Забегайлов; лучшим командиром отделения стал Антон Плечиков. Гул аплодисментов не смолкал над интернатом.
- Не прошел программу сборов только один ученик – Владимир Волошин. Этой ночью он самовольно покинул казарму и исчез в неизвестном направлении. Дежурные пытались остановить его, но он не подчинился им, наплевав на воинскую дисциплину. Стыд и позор ему! – объявил майор.
- Это – ложь! – прогремел над головами бас Колючего.
Собранные обернулись – боец с перевязанной рваной тельняшкой правой ногой стоял на ступеньках, опираясь на швабру. – Волошин не только прошел сборы, но перевыполнил их! Сейчас, пока мы тут чествуем всяких ренегатов, - он указал кулаком на Плечикова. – парень в одиночку борется с боевой машиной, самым ужасным существом, которое вы когда-либо видели – Свинотавром!
- Снаряжайте машину! Где его искать?! – подскочил на трибуне Тимур Бекович.
- Спросите у Плечикова!
- Я все скажу, только не объявляйте об этом деду! – опустился на колени опозоренный Антоха.
19.
Надолго запомнится Юле та ночь. После того, как ее прямо в розовой ночнушке стащили с кровати и, намотав но голову наволочку, понесли неизвестно куда – ей было уже не до сна. Уже и солнце взошло (это было видно через зарешеченное окно в высоком потолке квадратного земляного карцера, где ее оставили одну), а она все сидела на холодном полу и не могла успокоиться: что дальше?!
А дальше заскрипела стальная дверь в стене, поднимаясь, как люк космического корабля, и за ней выступили очертания человека с оружием в руках.
- Андрей! – в надежде воскликнула девчонка.
- Я за него (Пока), - объяснил Волошин, ибо это был он.
- А… Дрюня где? – огорчилась невеста.
- Потом расскажу. Времени мало. Надо подниматься и смываться.
- А что я здесь делаю вообще? – пленница отряхнула ночнушку. – Это ты меня похитил, из ревности – чтобы я Андрюхе не досталась?
- Нет, дорогуша! Я не такой мелкий подлец. Если бы я хотел сорвать твою свадьбу, я бы облил тебя зеленкой, и на пару дней превратил в русалку. Но я этого не хочу. Мы же друзья, правда? Я пришел проводить тебя к твоему настоящему жениху. Верь мне, потому что больше тебе сейчас некому верить. Кругом враги. Наш общий друг Плечиков приготовил тебя ко встрече с суженым: Белокопытовым (Будешь знать, как над животными смеяться!). Так он хотел отомстить тебе: после свидания с Борькой тебя бы уж точно никто замуж не взял.
- Это Плечиков – тот самый сопляк?! Я ему такое свидание устрою!...
- Я за это уже с ним рассчитался, - успокоил подругу Вова. – Пойдем скорее!
Тут задняя стена карцера дрогнула, раздалось жадное похрюкивание и в комнату всунулось вымазанное в грязи широкое кабанье рыло.
- А вот и хряк: тебя портить пришел! – пошутил Володя, снимая с плеча сумку. – Газы!!! - и, раскрутив ее над головой, послал в безобразно улыбающуюся пасть Свинотавра. Зверь дико заверещал, замотал башкой, пытаясь выбросить застрявший меж клыкастых челюстей инородный предмет. У него выкопались руки (вполне человеческие). Вырвали сумку, отшвырнув подальше, и нажали на незамеченый ранее товарищами рычаг в стене.
- Он хочет закрыть нас вместе с ним! – сообразил Вова и , подтолкнув подругу, выскочил с ней из комнаты. И вовремя: тяжелая, точно гильотина, дверь стремительно упала на порог, закрыв выход ( а попади на них – разделала бы их, что цыплят!)
Но беглецы уже улепетывали по тоннелю. Сзади загрохотали нечеловеческой мощи удары – боевой хряк крушил заклинивший люк лбом и плечами, норовя выбраться из устроенной им же западни. Дверь гнулась, но пока держалась – этого было достаточно, чтобы Вова с краденой невестой, обдирая колени, вылезли на белый свет у стоявшего под фермой джипа.
- Вот я дурак: подстраховался! – парень хлопнул себя кепкой по лбу. – Ключи взял, а водить-то не умею!
- Давай сюда! – деловито распорядилась Бубликова. - Я поведу. (Будущая жена спецназовца, все-таки!) Прыгай в салон!
Когда, одолев дверь, Свинотавр выпрыгнул на поверхность, машина уже пылила по дороге далеко у горизонта.
- Чья тачка? За угон нас по головке не погладят, - Юля, как пилот «Формулы-1», уверенно смотрела вперед, держа руль обеими руками.
- Одних хороших людей. Ментам жаловаться не пойдут. Считай, что ее кабан угнал – мы ж от него убегаем. А к кабану у них претензий не будет, - рассудил Волошин.
Сам кабан с ревом негодования уже несся следом, развив скорость до сотки в час! За спиной у него болтался дробовик.
- Держи машину ровно! – парень привстал над бортом с автоматом наизготовку.
- Что ты свою деревяшку выставляешь? Все равно не стреляет! – цокнула языком Юля.
- Я и забыл, - вздохнул «снайпер», снова бухаясь на сиденье.
Свиньи – не гончие. Чуя, что скоро выбьется из сил, а джип так и не догонит, Свинотавр поднялся на ноги и взял дробовик в руки. В свете солнца, обсыпанный желтой дорожной пылью, теперь он был хорошо виден: здоровила с человечьими членами, в красных спортивных шортах, но с кабаньей головой: узкие черные глазки, обвисшие уши, выставленные грязные клыки.
- Мерзятина! – отвернулась девчонка.
Раздался выстрел. Дробь разворотила заднее колесо. Машина заскользила боком по гравийке, роя колесами отсев.
- Дорули до леса! Там спрячемся! – заорал Володя.
А стрелок, радостно хрюкая, подбегал следом; вдохновленный первым удачным попаданием, перезаряжал ружье…
- Еще чего! А свиное жаркое на завтрак не хочешь? – находчивый Волошин выхватил заткнутую меж сиденьями запасную канистру с горючим и швыранул ее далеко по воздуху, навстречу выстрелу Свинотавра.
Над Красным Хряком бабахнуло огненное зарево. Оплавленные куски жести разлетелись во все стороны, влепились, точно пчелы, в рыло самого стрелка. Взбешенное чудовище завыло, завизжало, зарычало на все лады. Вцепившись себе в уши, сорвало свиную голову и бросило под ноги , топча в ярости. Теперь все могли видеть гладкую лысину и вспотевшую шею Бориса Белокопытова – человека с красным лицом.
20.
- Курс - в лес! На овраг! – командовал Куропаточкин, глядя в бинокль на рассеивающийся после взрыва дым.
«Нива», которой рулил детдомовский шофер, с заряжавшими пистолеты и винтовки Колючим и Викторычем (военруком из Вовкиной школы), въезжала на петляющую по траве тропинку…
А потерявший управление джип сполз по склону оврага в озеро и теперь медленно погружался в воду, уже покрытый ею по дверные ручки.
- Юля, – отдышался Волошин, выныривая из тины. – Видишь дуб на том берегу? Греби к нему!
- А ты? – одергивая прилипшую к бедрам мокрую ночнушку, растеряно посмотрела на друга стоявшая в воде девушка.
- Я задержу кабана. Главное – чтобы ты ушла : он ведь тебя ищет! Ныряй!!! – схватив спутницу за плечи, парень бросился вместе с ней в глубину.
Как квакушка на кочку, на джип с берега спрыгнул Свинотавр. Повертев головой, подвигав ноздрями, он присел на колено и замолотил прикладом дробовика по озерной глади, словно глуша рыбу. Потом, подождав, пока круги разойдутся, со злорадным рычанием засунул руку по локоть в воду и вытащил за шиворот оглушенного , точно вялая селедка, Волошина .
- Стой на месте! Брось пацана! – прокричал с другого берега Куропаточкин, держащий Белокопытова на прицеле своей «оптики». Подняли травматические пистолеты Андрюха и военрук. Отряхивая брызги, в испуге обернулась Юля, уже выбравшаяся на корни прибрежного дуба…
- Кукиш вам с навозом, вот! – огрызнулся толстяк, приставив дуло к зажатой под его локтем Вовкиной голове. – Считаю от тридцати до нуля, и если девка за это время не вернется ко мне – я вынесу ему мозги!
- Юля, не вздумай плыть к нему! – предупредил Андрюха.
- Вот еще: лучше пусть меня пристрелят, чем я подойду к этой свинье! – невеста передернула плечами.
- Думайте-думайте, а пока вы думаете, я расскажу вам историю, - прогудел Борис. – Про маленького мальчика, которого с детства держали за подопытного кролика, а потом еще закрыли от людей! – Тридцать, двадцать девять…
- За это тетку свою благодари, - ответил Тимур Бекович. – Мы искали тебя, чтобы начать лечение, вернуть к человеческой жизни, а она, стыдясь родства с тобой, прятала тебя под видом кабана, морочила мозги и тебе, и людям. Пацан ни в чем не виноват, оставь его в покое!
- Девятнадцать, восемнадцать.., - мстительно продолжал террорист. – Пацан виноват уже тем, что он вырос нормальным пацаном, а я - уродом! Что за тридцать лет меня не поцеловала ни одна девчонка! Сегодня мне обещали свидание с девкой, а он увел ее у меня прямо из-под носа! За одно это я обязан его пристрелить!
- Это – моя девушка! – возразил Колючий. – И никаких свиданий с ней я не позволю!
- Десять, девять… А почему это у тебя может быть девушка, а у меня – нет?! – рассвирепел Свинотавр. – Шесть, пять, четыре… Есть справедливость на свете или нет?!
- Есть! – сказал Володя, открывая глаза.
- Формула! – заорал ему Андрей.
И заложник понял его: резко присел, буквально упал вперед, и туша держащего его громилы, потеряв равновесие, накрыла сверху парня.
- Огонь!!! – гаркнул майор, а Юля завизжала.
Затрещали пластиковые пули, полетевшие в Человека-Свинью, тараня до синяков открывшуюся спину, лысый лоб, зажавшую ружье лапу. Белокопытов заорал на весь лес, раздирая криком себе челюсти.
-Клац! – нажал на курок Куропаточкин, и ампула, какими усыпляют лосей в тайге, вонзилась в плечо Свинотавру.
Вова отклонился в сторону, и обмякшее тело сползло с него в озеро, подняв фонтан брызг, обдавший ветки дуба на д оврагом.
Все кончилось. Володя, утирая мокрое лицо, тяжко дыша, стоял на подкосившихся ногах и растеряно смотрел на мирно дремлющего гиганта, который колыхался на воде, будто надувной мячик…
- Везучий ты пацан, Волошин. В рубашке родился, - с уважением покачал головой майор.
ЭПИЛОГ
«Я хочу извиниться, что считала тебя малышом. Ты и правда возмужал. В армии тебе бы дали медаль «За отвагу». Если бы у меня не было Андрея, я бы выбрала тебя. Но я верна своему слову. Поэтому я люблю тебя как друга и приглашаю на свою свадьбу!» - дочитал Вова и спрятал письмо в кепку.
Автобус высадил юных «дембелей» на площади перед Дворцом культуры. Там было весело: звенела музыка, бегала детвора, девчонки из «Лютика» раздавали воздушные шары…
- Что за празднество? - удивился Денис.
- Первое июня, День защиты детей. Наш праздник. За этими сборами мы забыли о том, что сами пока еще – дети. Ближайший год – точно, - улыбнулся Володя.
- Жаль, что я не доживу, - вспомнил про свою кручину Зябочкин.
- А, ты про это? – обернулся к нему Волошин. – Не парься: я застрелил его. Может, ты и умрешь конечно, но попозже. Еще успеешь нацеловаться!
- Кого? Моего двойника застрелил?!
- Ну, моего в первую очередь, а вместе с ним – и твоего. Ты видел свое отражение в стекле. Никакой Dopple-ganger там не живет, уж поверь!
- Где письмо? – всполошился Степка, увидав Надьку, радостно машущую ему ладошкой.
- Где надо, думаю, - ответил Волошин.
- Как?! Ты все-таки передал? Зачем ты это сделал?! – влюбленный схватился за голову.
- Что-то я тебя не пойму: ты ж сам просил. Ты ведь помирать собирался.
- Но я – жив!
- Ну я же не знал. Ты не сообщал . – невозмутимо парировал Вова.
- Так она все знает? Кранты!!! – сгорал от стыда Зяблик.
- Знаю конечно. Давно знаю, - улыбнулась подошедшая к нему восточная красавица. – И ты давно мне нравишься, Степочка. Я все твои игры смотрела. И в подтанцовки записалась, чтобы на матчи ездить. А после этого – она хитро помахала конвертом. – Я тебя никому не отдам!
«Одно радует – если не я, так пусть хоть мои друзья будут счастливы в любви, - уже уходя в одиночку по улице, подумал Волошин. – Может, мне повезет в чем-то другом?»
Дома мама Зина встретила подростка отменными блинами - с пылу с жару!
- Проголодался, герой? Небось, гоняли вас, как собак, а кормить забывали, - пошутила она. – Садись за стол, там сюрприз увидишь. Сегодня в почтовом ящике нашла.
На столе стояла аккуратная посылочка без обратного адреса. Вскрыв ее ножом, парень развел руки, не решаясь брать: перед ним поблескивал гладким экраном черный увесистый «Nokia». (В ту пору сотики были новинкой, шиком. В классе позволить мобилу мог себе один Артур – у него пахан держал автомойку.) И теперь вот - Вовке такой же достанется? Сколько косарей он стоит?!
А на дне открытка:
«Не сомневайся – он твой. Крутому парню рация не помешает. Ты - прирожденный победитель. Ты был моим лучшим врагом, и я тебя уважаю. Удачи тебе! Антоха.»
- Ну чтож, - почувствовавший себя «новым русским» подросток, потирая руки, полез в тумбочку за блокнотом. – А замком оказался на редкость скромным – даже не оставил свой номер, чтобы я мог ему «Спасибо» сказать! Но у меня тут есть еще один номерок , важного человечка: давно мечтал с ним связаться, да трубки такой не было! А теперь – самое время! – Он с азартом затыкал по клаве и приложил подарок к уху, слушая , как идет сигнал. – Профессор? Здравия желаю! Узнали? Это я!. А вас уже выпустили из психушки? Поздравляю! Вы пишите новую работу? Отправляетесь в экспедицию? В джунгли? Ищите утерянный конкистадорами арбалет? А мне там местечко найдется? Готов ли я? Конечно! А то!!! – он выключил трубку и окинул себя в зеркале над столом победоносным взглядом:
- Слыхали? Мне пора!
(2013)