«Целую, Миледи».
«Только целуете?»
«Обнимаю».
«Просто обнимаете?»
– Да чтоб тебя… – сквозь зубы процедил Розен.
Компьютер, который светил сейчас монитором в густеющих сумерках, выделялся среди прочей аскетичной обстановки комнаты своей явной дороговизной и ухоженностью. К примеру, кровать рядом была узкой, как вагонная полка, а лежащая в её изголовье подушка – тощей и комковатой.
Розен откатился в кресле от своего многоэтажного, заставленного техникой стола, нашарил среди складок одеяла телефон и спешно выискал в списке контактов нужный номер.
– Позовите мне Вия, – заунывным низким голосом провыл он в трубку, бодро отбивая при этом на компьютерной клавиатуре:
«Под юбку могу залезть. Не с головой, конечно! Рукой».
«Ай! Она у Вас холодная!»
«Так погрейте…»
– Проблемы, Розен? – раздалось из динамика.
– Нужна срочная сексуально-виртуальная помощь!
– Тебе? – деловито поинтересовался Вий, не переставая жевать.
– В некотором роде – да. Зайди, пожалуйста, в мой ящик и пообщайся от моего лица с одной дамой.
«Бедняжка. Больше у Вас ничего не замёрзло?»
«Я бы так не сказал. Скорее, наоборот. Хотя, пожалуй, у меня замёрз нос. Да, нос. Придётся всё-таки залезть под Вашу юбку, Миледи, с головой. Можно?»
– Прямо сейчас?
– Немедленно!
– Тихо-тихо. Без истерики. Она тебя там насилует что ли?
– Пока что я сам себя насилую. Она ещё не перешла к активным действиям. Ты вошёл?
В трубке раздался тихий смешок:
– А уже пора… входить? А как же прелюдия?
Розен закашлялся истеричным задушенным смехом:
– Фа диез минор – уже отыграл.
– Ну, хоть что-то… – В трубке послышалось клацанье клавиш, и на экране появилась пара пошлейших фраз. – Романтика, как я понимаю, не требуется?
– И страсть тоже. Только похоть в чистом виде – чем забористей и крепче, тем лучше.
– Не вопрос.
Переписка на экране заметно оживилась: строчки активно поползли вверх, сменяя друг друга. Розен увлечённо следил за ходом «беседы», периодически с сипением, как дырявый воздушный шарик, выталкивая из груди остатки воздуха и синея от перешедшего в градус истерики смеха.
– Всё. Можешь закурить.
Розен задушено хрюкнул:
– Я лучше… водички… – Он, действительно, вынул из-под стола своей длинной рукой бутылку воды и приложился к ней ненадолго.
– Как знаешь. А теперь объясни мне, почему ты не послал эту даму туда, куда она так хотела попасть, и какого чёрта я должен был её ублажать? Кстати, ты в курсе, что это была совсем не дама?
– В курсе. Но дама там тоже была.
– Но ко мне сейчас явилась совсем не дама. Этот кадр…
– Длинный, в клетчатом пиджаке?
– Да. Так вот, он говорит мне: мол, всё, больше никакого секса, и придёшь, мол, ко мне.
– Нет! – Розен сморщился, как будто ему на больной зуб попала холодная вода. – Не соглашайся. Нельзя, чтобы он вывинтился из этой ситуации.
– А я и не соглашаюсь. Похотливого меня не остановить. Ты же знаешь! Я забрался к нему на колени и страстно дышу ему в лицо, требуя продолжения.
– Молодец, – успокоился Розен.
– Всё, он ушёл. Озадачился, бедняга. Так, может, расскажешь уже, что это за история, в которую ты меня так волюнтаристски втянул?
– Да нечего особо рассказывать, – вздохнул Розен. – Контора припахала – чрезвычайные обстоятельства, все дела…
– У-у-у, как печально. Сочувствую, Розен. Ты только меня Конторе не сдавай. Не желаю на них горбатиться.
– Гадом буду! – горячо заверил его Розен. И лучезарно улыбнулся, часто моргая своими длинными ресничками, хотя собеседник и не мог этого видеть. – А как тебе удаётся откосить от службы? Ты же в штате. Я точно знаю.
Трубка загадочно помолчала.
– Скажем так – я как бы выполняю важное задание. Так что мои чрезвычайные обстоятельства меня, в отличие от такого лоха, как ты, ограждают от посягательств Конторы на мою частную жизнь.
– Умно. Боюсь только, что это всё до поры до времени…
– Как и всё в этом мире, Розен, как и всё. А мне показалось, или эти люди, что у тебя в разработке, действуют из лучших побуждений?
– Не показалось. Тем гаже эта история, приятель.
– Я так понимаю, тебя не устраивают их методы? Ты поэтому не хочешь сворачивать тот сомнительный роман?
– Именно. Ты же понимаешь, что есть вещи, которыми нельзя шутить. Потому я и не даю им свернуть с этой темы – пусть выкручиваются, как знают. Они проиграют – уверяю тебя.
– Не сомневаюсь. А по легенде ты импотент? Или, хм, девственник?
– Фригидная, заторможенная особь.
– То есть – никакой легенды. Герман Розен в роли самого себя. – Розен коротко хохотнул вместо ответа. – И они тебя лечат?
– Пытаются, да.
– Пусть сунут два пальца в розетку, придурки. Вот им и будет розишен секс. Признавайся, они ведь кого-то таким образом уже угробили? Кого-то из наших?
– Почти. Почти угробили.
– Тогда, если что, я в деле. Звони, Розен, в любое время. Господи, я, прям, почувствовал себя бойцом невидимого фронта! Ладно. Отбой. До связи. Опустите мне веки.
– Конечно, Виюшка. Будь здоров. И – спасибо.
Розен положил телефон на стол, задумался, глядя на потухший экран. Боец невидимого фронта – звучит здорово. Стимулирует. Держит в тонусе. Всё-таки надо почаще со своими общаться, чтобы не забывать себя. Розен знал, что податлив. Но такой вибрацией, как эта невероятная концентрация, что завладела им сейчас, заразиться было настоящей удачей. Особенно в его положении, когда вокруг столько убеждённых в своей правоте людей, которые целенаправленно пытаются сбить его с толку. А вот не выйдет. Не выйдет.
Розен чертил своими длинными паучьими пальцами на столешнице какие-то неведомые знаки и шептал про себя – то ли заклинание, то ли стихи.
Он не один – вот чего не надо никогда забывать. Розен прикрыл глаза и ощутил себя погружённым в океан, который обнимал его со всех сторон, качал, баюкал, шептал что-то ласковое. В этом океане были все – все, кого он знал и любил. Его защитят – в этом он был уверен. Он чувствовал их, они ощущали его. Не бросят его в этом теле. Всё остальное ерунда.