Права на произведение заверены нотариально.
Больница - продолжение.
Утром он кое-как сдал анализы и сидел теперь в очереди у процедурного кабинета на удаление камня. На тележке вывезли больного у которого только что проделали эту операцию.
- Ну что, как прошло? Больно было?- спросил его с волнением дед.
-Да нет, совсем не больно,-ответил тот,- только ног не чувствую.
-А мне тоже не больно было, но ноги я чувствовала, когда мне камень доставали,- сказала какая-то женщина из очереди.
-У женщин устройство другое, и путь короче,- ответила медсестра, катившая тележку.- У мужчин же пока доберешься до почки через их хозяйство. Потому и укол сильнее делают. Ничего, через часа два в себя придёте,- закончила она и повезла больного в палату.
Дед с внутренней тревогой и волнением ждал когда его вызовут, потихоньку страдая от боли. Наконец вышла сестра и спросила:
-Кальянов, есть?
-Есть,- поспешно ответил дед и пошёл ко входу в процедурную, но в это время подошёл одноглазый сосед по палате.
-Слышь, Петрович, пусти без очереди, мне ещё к трём врачам попасть надо. Мне всего один укол. По быстрому кольну и уйду.
-Да хоть два раза. Куда спешить-то?
Одноглазый вошёл, дверь закрывать не стал, без слов приспустил полосатые пижамные штаны. Получил укол в ягодицу и пошёл на выход. Но сестра велела сесть на специальное кресло, похожее на кресло в женском кабинете и подождать. Одноглазый сел и озадаченно завертел головой. Сестры и врач в это время продолжали обсуждать по какому-то случаю выданную премию. Минуты через четыре врач прикрыл дверь и дед напряг слух. Неожиданно он услышал:
-Какого вы чёрта тогда здесь делаете, если вы не Кальянов? Марш отсюда. Где Кальянов?
Одноглазый, красный как рак, пробкой вылетел из процедурной, очумело взглянул на очередников и ничего не сказав, унёсся по коридору. Дед робко вошёл вместо него, закрыл дверь.
-Кальянов, заставляете себя ждать. Снимайте одежду снизу и садитесь в кресло.
Дед выполнил указание и через минуту сидел женском кресле с задранными вверх ногами. Врач подошел и взяв в руки его мужской орган, ни слова не говоря, начал вводить в него зонд. У деда от боли в паху потемнело в глазах. Он вскрикнул.
-Доктор, мне обещали сделать обезболивающий укол. Вы что творите? Это же обделаться от боли можно прямо на столе.
-Так сделали же,- возмущенно произнесла медсестра.
-Вы кому сделали? Вон тому чёрту одноглазому, а трубу вставляете в меня.
-Ой и правда,- занервничала сестра.- Что же делать? У меня больше нет промедола. Да и этот я теперь куда списывать буду?
- А больше и не надо,- заявил дед Кузьма,- Вам коновалам коров лечить. Они ничего не понимают. А вы за людей беретесь. Пойду я лучше прыгать,- и не слушая возражения медиков вышел из процедурной, на ходу натягивая штаны.
Больше ни с кем не советуясь, он, решил взять быка за рога. С таксофона на лестничной площадке позвонил сыну и попросил десять литров пива для процедуры. Чтобы не тянуть время ушел делать кардиограмму сердца, назначенную лечащим врачом. Когда через час вернулся в палату, около его тумбочки стояла десятилитровая полиэтиленовая канистра с пивом. В палате находился лишь бывший атеист Сергеев. На всякий случай дед спросил у него:
-Это что у меня такое?
-Приходил мужик в белом халате. Спросил: «Где кровать Кальянова?». И сказал, что «это от какого-то докрора наук, Николая Кузьмича, с швейной фабрики, вернули анализы мочи». А чё много так?
-Дык, это. – на секунду замешкался дед,- В ней сахар нашли. Жалко выбрасывать. Домой отправлю. Или выпью.
-И что всем возвращают?
-Ты, Сергеев, из какого аула?- дед улыбнулся сквозь силу.
-Я не с аула,- обиделся тот,- я с райцентра. Зав складом работаю.
-Что-то не очень похоже, что ты завскладом.
-Почему?- обиделся тот.
-Зав склады они ушлые и хитрые. А тебя наверное начальство не любит.
-Меня любить не надо, есть на складе порядок и вся любовь.
-Ну порядок, так порядок.
-Ты, Петрович, дурак, да?- спросил Сергеев, увидев как дед залпом выпил три полных стакана содержимого канистры,- Отравишься же.
-А что будет-то? Своё ведь,- ответил дед, завинчивая крышку на канистре,- сам-то не хочешь попробовать? Ну не хочешь, как хочешь. Ты только никому не говори,- и вышел из палаты, оставив в недоумении Сергеева.
Выстояв очередь у лифта минут десять, дед поднялся на девятый этаж больницы и оттуда начал прыгать со ступеньки на ступеньку сразу двумя ногами. Тут он понял что значит «кенгуру». Каждый его прыжок вниз отдавался болью в животе. Нестерпимо хотелось в туалет, но он мужественно преодолевал ступень за ступенью, напевая через силу «Ой»… прыжок… «мороз»… прыжок.... мороз.... не морозь… меня... не морозь меняааа… моегооо… коняяя…»… Где-то в районе пятого этажа, ему встретился такой-же бедолага, но прыгающий наверх. Как ни странно, тот мужик пел эту же песню и с тем же интервалом что и дед, и что самое интересное слова их песен совпали. Проскакивая мимо, они с удивлением смотрели в лицо друг друга, продолжая напевать: «у меня… женааа… раскрасавица… ждёт… меня… домой… ждёт… печалится»…. И целый лестничный пролёт оглядывались вслед друг другу. Потом остановились и дед спросил:
-А ты зачем наверх прыгаешь?
- Пока очередь у лифта стоит, я успеваю наверх подняться. Да и не так в туалет хочется. -И попрыгали каждый в свою сторону. По дороге дед обогнал ещё двоих «кенгуристов». Внизу зашёл в туалет. Потом отдохнул и вернулся в палату. Выпил ещё пива и поскакал дальше по этажам. Люди поднимающиеся по лестницам, уступали дорогу. В голове перемешалось всё:– питьё пива, лестничные ступени, прыжки, сочувствующие лица людей, уступающих дорогу, боль, туалет, снова пиво и снова весь этот головокружительный калейдоскоп. Часа через три непрерывной скачки, деда, так скрутило от боли, что он скрючившись минут десять сидел в уголке лестничного марша. Посетители и больные, проходящие мимо, то и дело предлагали свою помощь, но он только рукой махал:– мол «проходите». Вдруг рядом с ним кто-то присел на корточки. Дед открыл глаза и увидел мужика «кенгуриста» с которым пел песню.
-Что мужик, камень пошел? – спросил он, тоже скрючившись и держась обеими руками за живот.
-Наверное, сил нет терпеть,- ответил дед.
-Счастливый ты, мужик,- завистливо проскрипел «кенгурист» и продолжил скачки.
Неожиданно боль в животе у деда прошла и ему стало легко-легко. Как ни в чем не бывало, он встал и припустил в туалет. Во время мочеиспускания он почувствовал острую боль в паху и вдруг о край унитаза что-то еле слышно звякнуло и ему стало совсем хорошо. Дед понял:– камушек покинул его организм. На радостях он едва не пустился в пляс. Достать камень из унитаза конечно не было никакой возможности, но надо ведь убедиться что он действительно вышел. Тогда дед снял с полки резиновую грушу для клизмы и стал отбирать жидкость из унитаза и выливать её в умывальник. Занятие не очень весёлое, но нужное. Снаружи кто-то стучал и просился войти, но дед был непреклонен и всем советовал посетить женский туалет. Наконец жидкость в унитазе кончилась и дед чтобы не пачкать рук оторвал лоскут газеты и бросил его на дно унитаза. Потом быстро, пока бумага не намокла провел по ней пальцами рук и…о счастье. Он нашупал под газетой продолговатый, размером с рисинку камушек. Промыв его под струей воды, и завернув в чистую газету, дед потрусил к лечащему врачу. Тот осмотрел камушек и сказал, что если болей больше не будет, то сделают рентген и завтра его выпишут.
Около палаты его ожидал в белом халате, поверх формы, генерал. Распросив как здоровье, генерал, предложил его проводить. Присели в фойе и он сказал:
-Я собственно с просьбой, Кузьма Петрович. У нас на насосную станцию нет специальных насосов. Их производят в Риге. Как ты смотришь на то, чтобы по выписке из больницы съездить в Латвию? Их и так вообще-то должны прислать. Но надо бы проконтролировать отгрузку. За одно развеешься, тряхнешь стариной.
-Дык, главное не забыть по дороге чем тряхнуть, а съездить можно. Я как тот пионер «Всегда готов». Ну и конечно если дорогу оплатят.
-За это не переживай. Там все законно, официально и всё оплатят. Как выпишут из больницы, поедешь на местный завод «МАЯК». Они все документы подготовят.
-А почему через завод?
-А потому что только у них есть фонды на эти насосы. Потом переоформим всё на другую организацию, но про это никому ни слова!
-Как скажете Сергей Владимирович!
Вернувшись в палату, дед, сообщил, что камень его вышел и его завтра обещали выписать. На тумбочке стоял кем-то заботливо принесённый за его отсутствие обед. Полпорции пшённого супа, перловая каша и чай. Сутки не принимавший пищу, он, накинулся на еду, но попробовав всего по ложке, есть не стал. Первое и второе были без соли и напоминали по вкусу противную бурду и сопливую размазню соответственно, а чай не сладкую воду коричневого цвета. Решив, что всё у него позади, дед открыл и съел под завистливые взгляды соседей по палате банку нежнейших сосисок и, запив все это стаканом пива, лег спать. После обеда его сводили на рентген, где подтвердилось:- камень благополучно вышел из организма.
Продолжение следует. Для тех кто не любит читать - можете прослушать в моем исполнении главы книги "Дед решала" в Ютубе. ОК. ВК. фейсбуке. Твитере. просто набрав "Дед решала. Евгений Паньшин".
Если понравилась публикация не забывайте ПОДПИСАТЬСЯ и поставить ЛАЙК