Фарфоровое блюдце разлетелось на осколки прямо у ног Хьюго.
- С глаз долой уйди, неуёмная! – в сердцах крикнул он и спешно удалился из дома, злобно хлопнув дверью.
Моряк, вспоминая своё пиратское прошлое, отправился в портовый трактир, заливать горе алкоголем. Он был совершенно уверен, что его прекрасная рыжая жена совершенно не хранит верность, и не сомневался в том, что в долгие месяцы его командировок красавица имела связь со всеми, абсолютно всеми мужчинами Портового города, за исключением, может быть, священника, и то не факт, знаете ли!
Она, конечно, утверждала обратное, но поссорились они знатно!
На минуту, Хьюго стало жаль любимую. Он представил, как она, утирая слёзы, спускается в погреб по шаткой лестнице и достаёт огромную стеклянную банку вина, как ищет запрятанную среди кружевного белья пачку крепких сигарет, как стряхивает пепел в уцелевшее блюдце и топит в бокале все обиды и слёзы… И вину, и предательство, и ложь! А он чуть было не пошёл обратно.
Хьюго выскочил из дома, в чём был – холщёвых штанах и расстегнутой белой рубахе. В плетёных сандалиях он, злой и отчаянный, спешил по знакомым дворам и подворотням в забытый Богом портовый трактир.
В заведении, как всегда было шумно, дымно и пьяно. Звенел смех и битая посуда, звучала брать и лестные комплименты дамам, дым от сигар, трубок и папирос, содержащий дорогой и дешёвый табак, и даже вовсе не табак, а что-то посерьёзнее, поднимался к потолку.
Рядом с трактирщиком, двое юных леди пели песни. Звенела гитара и пела скрипка. Одна из музыкантов выглядела, как настоящая принцесса, сбежавшая из дворца, а другая, та, что с гитарой и звонким голосом, как истинная пиратка. Девушки пользовались просто неприличным успехом у молодых людей, но держались очень сковано. Их явно больше интересовали слава да золотые монеты.
В углу затаилась странная компания не то наёмников, не то чернокнижников, не то просто пьяниц.
Мясник очень сомневался в том, что булочник его уважает, и громко, на всю таверну разбирался с этим вопросом.
Внимание Хьюго привлекла златовласая танцовщица. Она двигалась плавно и легко, точно лиса, а временами порхала совершенно как птица. Она была стройна, высока, и так прекрасна! Её красота не могла уступить даже красоте его жены.
Бёдра плавно покачивались в такт музыки, длинная замшевая юбка соблазнительно обтягивала прелестные округлости, тонкие плечи были обнажены, золотые локоны плавно струились по изогнутой в танце спине, многочисленные браслеты звенели в такт музыке, каблуки отбивали ритм. Девушка двигалась так легко, так свободно, что от одного взгляда на неё хотелось взлететь в небо.
Бывший разбойник, одну за другой, вливал в себя кружки пива. Потом, пиво в трактире закончилось, и он перешёл на что-то более крепкое, кажется самогон, только не понятно из чего.
Танцовщица подошла ближе, и прямо перед ним извивалась точно змея. В угольных глазах горел огонь.
После второй рюмки, грязные мысли Хьюго одержали победу над всеми другими мыслями, здравый смысл был отброшен за ненадобностью, и, проживший больше четверти века морской волк принялся за то, что умел ещё лучше, чем определять путь по звёздам и мерить время стаканами рома. Хьюго решил завладеть этой девушкой, хотя бы на одну ночь.
Дальше, всё закружилось, точно в безумном хороводе: короткий взгляд Хьюго, взмах чёрных ресниц, кривая ухмылка, мимолётный жест – приглашение на танец, будто невзначай.
Потом, ещё проще: не то вальс, не то танго, и глаза уже глядят в глаза. Руки моряка опускаются ниже пояса. Короткий поцелуй, как укус.
Как говорил добрый друг Хьюго, «Дурное дело - оно нехитрое».
Рука в руке, двое спускаются в винный погреб. Горькие от табака губы, языки-змеи пара неловких стуков зубами. Горячее дыхание страстные поцелуи в шею. Тонкие пальцы скользят по щетине.
«А ты хорош, моряк»
Горячий шёпот, нежные укусы за мочку уха
Золотые локоны намотаны на кулак, голова запрокинута назад, долгий поцелуй, битва языков.
«Хороша чертовка»
Грубые руки забрались под шёлк чёрной блузы.
«Эй, полегче, распутник! Не здесь…»
Сердце выпрыгивает из груди, кровь пульсирует тяжёлыми ударами, ноги заплетаются. Спешные шаги след в след за остроносыми туфельками. Немного кружится голова, не от самогона, не то от желания.
В лёгкие ворвался свежий воздух, сверчки оглушали, звёзды слепили. Танцовщица вывела его из таверны через чёрный ход - Хьюго закрыл дверь и подпёр её спиной. Двое слились в долгом страстном поцелуе, едва хватало воздуха.
«Пойдем ко мне, здесь недалеко»
Неожиданно сильные пальцы впились в его руку, застучали каблуки по брусчатке. Пьяный и уже совсем безумный Хьюго мчался за длинноногой бестией чёрт знает куда, и вдруг стал невозможно юн, бесконечно свободен и неприлично счастлив.
Она отворила незапертую дверь, провела моряка по узкому коридору и завела в маленькую комнату, где была лишь кровать и тумба. В огромное, на всю стену, окно светила луна. На стенах висели ножи, сабли, и что немного пугало, головы убитых животных. Должно быть, здесь живёт охотник.
Кем танцовщице приходится этот охотник, Хьюго волновало в последнюю очередь. Брат ли, отец ли, супруг... Какое это имеет значение, если он уже снял с неё шёлковую блузу и страстно целовал полные груди.
В голове шумело море, а на душе плясали черти. Всё происходящее казалось логичным и максимально последовательным.
Их прекрасные тела буквально сияли в лунном свете. Справедливые Боги, взиравшие на всё с небес, не могли не отметить красоты этого греха.
Хьюго обхватил красавицу за талию, с силой бросил на кровать, и сам аккуратно опустился сверху. Двое слились воедино и совершили самое приятное из всех возможных преступлений. Это было долго, прекрасно, грубо и одновременно нежно. На горячих телах заблестели капельки пота.
Долгий выдох с чуть хрипловатым отзвуком удовольствия, и красавица ловко сбросила моряка с себя и тут же забралась верхом. Её блестящие в лунном свете волосы щекотали лицо, угольные глаза казались в полумраке двумя бездонными пропастями. Хьюго провалился в них, утонул, камнем ринулся а дно.
Вдруг, он почувствовал, что острые ногти уж больно глубоко врезаются в плечи. Голова немного кружилась, глаза застилал туман. Хьюго с трудом оторвал взгляд от бездны её глаз, и увидел, что за ногтями девушки на его руках тянутся длинные тёмные дорожки. Он не чувствовал боли, но чётко видел капельки крови, блестящие под светом луны.
Стало немного страшно. Хьюго помнил легенды, рассказанные пьяными пиратами. Рассказы о русалках, кракенах, сиренах… Один старый пират клялся, что как-то раз проснулся в одной постели с лисицей, хотя, он помнил точно, засыпал с прекрасной рыжей девушкой, знатно пошалив перед сном. Все смеялись, дразнили его и обвиняли в страшных грехах, а он смеялся вместе с нами, и желал нам никогда в жизни такого не встретить и ещё удачи в любовном деле, и чтобы нас никогда не подводил…
Мысли туманились, сердце стучало, голова пустела, а всё тело немело от удовольствия.
За спиной немного справа, ближе к двери, весела голова оленя, это она навела Хьюго на мысль о девушке-волчице, да ещё и острые коготки этой распутницы, и алкоголь, гуляющий по венам.
Мысли исчезли. Остались только ощущения. Не чувства, нет, всего лишь ощущения, но, видят Боги, ощущения совершенно прекрасные!
Сквозь стоны и тяжёлое дыхание послышался неясный шум. Когти уж больно глубоко вонзились в плечи Хьюго. Кровь потекла на измятее простыни, колени девушки с силой обхватили тело моряка. Руки потянулись к бешено стучащему сердцу.
Тут, Хьюго увидел тёмный силуэт за спиной девушки. Голова оказалась прямо на уровне чучела оленя.
Если бы ему не было так страшно, бывший пират от души бы посмеялся над тем, как танцовщица буквально наставляет рога мужу.
Казалось, сердце Хьюго, спасаясь от лап этой ведьмы подскочило к горлу. От ужаса моряк не мог даже пошевелиться. Так и лежал, чуть дыша, глядя на рогатый силуэт.
- Ах ты чёртова…! – страшный, грубый голос произнес с десяток ужасных проклятий.
- О, Мастер мой, вы всё не так поняли!
- Всё понял Мери, за сотни лет жизни, многое начинаешь понимать.
Тёмный силуэт подошёл вплотную. Хьюго очень не хотел бы увидеть его вблизи.
- Шалава проклятая! Не за тем я дал тебе столько харизмы, сучка!
Сыпля страшными словами, чёрный человек, названный Мастером, схватил девушку за плечи и развернул к себе. Хватка ослабилась и Хьюго, успевших за свою жизнь побывать во многих передрягах, тут же кубарем скатился с кровати.
Справедливые Боги от души смеялись. Они ни во что не вмешивались, а просто смотрели и делали свои выводы. Им было немного горько от того, как порочны люди, но, за столько лет, они перестали чему-либо удивляться.
А Фортуна, за круглым столом, покрытым зелёным сукном, отдала все свои козыри, но, всё-таки, выиграла своего любимчика в карты у самой Смерти. Судьба безразлично пожала плечами, и забрала игральные кости.
А Хьюго с диким воплем ринулся к противоположной стене комнаты, снёс окно плечом, разбив стёкла вдребезги, выбежал под луну на широкий луг и долго бежал по холодной росе босым, голым, перепуганным, но страшно благодарным высшим силам за своё чудесное спасенье.
Совсем скоро, он стал замерзшим и совершенно трезвым. Занимался розовый расцвет. Хьюго дрожал от холода и, убедившись в том, что он в безопасности, принялся собирать прекрасные полевые цветы.
Врать Хьюго умел на том же уровне, что и соблазнять женщин, и даже немного лучше, чем пить алкоголь и пускать дым колечками. Он уже продумал страшную историю о том, как его ограбили, раздели и избили, и как он пробирался через колючие ветки и ободрал себе всю спину и плечи в кровь. Хьюго страшно жалел о содеянном, и дело было вовсе не в пережитом кошмаре, нет. Моряк искренне любил свою жену.
Когда он, голый и исцарапанный, прячась в огромном букете, вернулся домой, его любимая, растрёпанная и всё ещё немного заплаканная, с облегчением впустила его в дом. Всю ночь ей снились черти, пауки и дикие звери.
Когда-нибудь, терпкий ром развяжет Хьюго язык, и он обо всём расскажет своему лучшему другу. Вот только, тот не поверит ни единому слову: ни в то, что Хьюго мог изменить своей любимой, ни в Дьявола, ни в прекрасную деву по имени Мери.
А зря.