Водка с кровью оленя

               
- Ну, че командир, совсем хреново. Потерпи, скоро поправимся, – сквозь грохот дизеля, выпучив яблоки красных глаз, кричал механик-водитель, тридцатилетний контрактник, Серега Аргунов.
Молодой лейтенант, дурея от дикого похмелья и железного лязгания внутренностей огромного гусеничного тягача, кивнул тяжелой головой.
- Вон за той опорой ЛЭП, двинем на право, там до Губы рукой подать.
- Какой губы? – разлепил лейтенант спекшиеся серой пленкой, свои потресканые губы.
- Деревуха, Губа, там перекурим и чуток заправимся.
Командир инженерно-саперного взвода, Леха Симаков, склонился набок, подкладывая под ухо смятую шапку, закрыл глаза. Через  минуту в голове закружились «вертолеты» и тошнота подкатила к горлу. Сглотнув набежавшую слюну, он открыл глаза, стараясь удержать  рвотные позывы.
Не, поспать уже не получится,- подпер Леха ладонями болтающуюся голову и тупо уставился в вихрящееся снежное море.
-  Марат, подай воды,- крикнул он зевающему срочнику, второму механику, рядовому Мужадбаеву. Вода в пластиковой бутылке воняла соляркой, как и все находящееся в кабине гусеничного монстра БАТ-2 включая одежду, сухпай и сигареты.
Аргунов резко дернул рычаг и дал газу, многотонная машина легко повернула и как по волнам, пошла по снежной целине, цепляя отвалом бульдозера особо высокие сугробы, разбивая их в искрящуюся белую пыль.
  Пару раз глотнув, Леха поднес  часы к слезящимся глазам. Стрелок оказалось больше чем надо и все они непонятно шевелились.
- Давай сначала на маточной засветимся, а в деревню на  обратном пути заскочим,- то ли спросил, толи приказал лейтенант.
Опытный Аргунов не стал перечить командиру, а только в недоумении пожал плечами и сбавил ход машины.
- Как скажешь, поехали на маточную. Только смотри, от туда, сразу пошлют, на четвертую точку, она от нас в шести километрах, если на прямую, через деревню срезать. Мы там КП почистим, а с четверки прямиком к маточной, пробьем бетонку. А так, чего нам туда-сюда в холостую кататься, только соляру зря жечь,-  от надрывного  крика  белки Серегиных мутных  глаз  в сетке красных прожилок вылезали их орбит. 
- Дак ведь сначала доложить надо, что мы прибыли в их  распоряжение, - вяло возразил командир.
-Вот и доложишь, что первая задача уже выполнена,- усмехнулся Аргунов.
-Ну, раз тат, тогда давай.
-Да все так, я пять лет здесь катаюсь, так что не боись,  сделаем как в армии.
      В Отдельный Батальон Боевого Обеспечения, дивизии Ракетных Войск Стратегического Назначения, Леха попал по распределению,  окончив с красным дипломом, военное училище. Не совсем то, о чем он мечтал, но для первой ступени, набраться  опыта, да и проверить себя в войсках, неплохой вариант. Годика через три, в планах маячила Московская инженерная академия и совсем другие перспективы армейской карьеры.
  По прогнозам синоптиков больших снежных завалов ждали после Нового года. Но Сибирская погода была мало предсказуема, и первый буран в конце ноября, как ни странно наделал в крае много шороху. Все кругом кружилось и задыхалось в белой колючей мути. Между столбами и деревьями, по ходу основных направлений, натянули веревки с красными флажками, словно для загонной охоты на волков-великанов. Бесполезных солдат с лопатами загнали в расположения и что бы те засыпали в теплых казармах, младшие командиры развлекали их отработкой сигнала «Подъем по тревоге». На третьи сутки метели, все вокруг, сияло ослепительной белизной. Дома и казармы военного городка по окна второго этажа были занесены волнистыми сугробами, словно обмазаны взбитыми сливками, на отяжелевших деревьях и крышах появились причудливые белые наросты.
Одна из задач батальона заключалась в обеспечении проезда дежурным силам боевых расчетов к ракетным шахтам, которые по секретным планам были раскиданы в пятидесяти километровой зоне, Алтайских степных просторов.
 Вечером, сдав наряд по части, Леха забежал в расположение роты взять у старшины, на ужин, банку тушенки и пачку солдатских сигарет "Полет". Денежное довольствие и пайковые, не платили четвертый месяц, с едой и куревом было совсем туго. Жены семейных офицеров под зарплаты мужей, отоваривались самым необходимым, в спец.магазине. А молодые холостяки перебивались как могли. В основном бесплатно подъедались в солдатской столовой или у местных незамужних барышень за символическую плату,скупую и торопливую мужскую ласку. На этажном пролете Леху перехватил комбат и на ходу поставил новую задачу.
- Так, военный. Слушай приказ. Срочно готовь технику взвода и утром как немного утихнет, дуй на командный пункт управления второго полка, в распоряжение оперативного дежурного. Вопросы есть?- вопросов нет! Тогда вперед и с песней. 
Натянув ватные штаны и бушлат, Леха получил сухпай и полетел в парк, где его подчиненные контрактники уже готовились к первому выезду.
  Когда разъехалось начальство, с первым зимним почином, лейтенанта поздравили старые волки батальона, опытные прапора технари. В себе Леха был уверен: машину он знал, пить умел, думал, что себя не посрамит и традицию не нарушит. Но на деле оказалось, не все так просто. После небольшой разминки в несколько кружек бражки, он должен был выпить стакан разбавленного спирта,  взяв его зубами с лыжи бульдозера. Потом пустой стакан, отвалом машины, ювелирно вжать в снег, до касания с бетоном. Но, после трех раздавленных стаканов, он уже храпел на расшатанном топчане в каморке дежурного по парку.  Рано утром его тело загрузили в кабину тягача и колона инженерной техники, разрывая утреннюю тишину страшным ревом мощных дизелей, двинулась на  борьбу со снежной стихией.
                ***
     За обглоданным ветрами и вытравленным дождями скелетами бетонных недостроев, раскинулась забытая богом и начальством сибирская деревня. Она словно в грустной улыбке растянулась по берегу речушки Губы, мелкой притоки Оби. Возле первого дома уже толпились местные и увидев летящую в белых искрах машину, радостно замахали руками. Перекрикивая рев движка и лязг гусениц, Аргун вводил Леху в курс дела.
-  Да, мы зимой для них как боги. Вишь, как заносит, по самое не балуй. Так они между домами, словно кроты норы в сугробах роют. К большаку не пробиться, ни автолавка, ни скорая, если не дай бог че случится, не проедут. А при обрыве на линии, неделями сидят без света, пока военные связисты не выручат. Так что нас, всегда хлебом-солью встречают, точнее самогоном и закусью домашней. Денег то ни у кого нет, расчет натур продуктом. Щас центральную дорогу пробьем, снег  к речке сдвинем. Типа стены заградительной сделаем, что бы с реки поземкой не наносило. Да не переживай ты, все успеем, на час работы.
 Остановив машину, Аргун не спеша прикурил сигарету и сделал несколько глубоких затяжек.
-  Всем военный привет! – крикнул он, высунув голову в приоткрытую дверь.
- Спасай Сережа, видишь как нас, будь оно неладное, закидало, - жалобно просила толстая тетка, грея за пазухой литровую бутылку.
- Что бы вы без меня делали, - довольно хохотнул Аргун. – Так и быть, выручим земляков, а могорыч и все что там причитается, к Ланкиному дому тащите.
 - Дай бог тебе здоровья, Серега!– крикнул полупьяный мужик в тулупе, а тетки обмотанные платками, одобрительно закивали головами и вытянувшись цепочкой, переваливаясь словно гусыни пошли по утоптанной тропинке вдоль верхушек заборов.
- Слушай командир, если совсем хреново, хлопни рюмаху да покимарь у Ланки дома.
- Серега, какие нахрен ланки,- только смог с себя выдавить Леха. Травонулся, я по ходу. Что за дрянь мы вчера из канистры пили?
- Да ты, что!  Это Иваныча, фирменный напиток, типа сидра. Лучше шампанского, для шлифовки самое то,- обиделся Аргун.
 Настроив гидравликой отвал бульдозера в грейдерный режим, на малом ходу стали сдвигать снег к речке. От тряски и дерганий взад-вперед, Лехе стало совсем худо.
- Тормозни, я пройдусь немного, ноги разомну.
- Щас высажу, возле вон того дома, - показал Аргун пальцем на большой сугроб из которого торчала печная труба.
Леха стоял на улице и прикладывал слепленный снежок ко лбу, когда из разрезанного сугроба выпрыгнул растрепанный Аргун, с оттопыренным карманом и масляными глазками.
- Так, командир, все на мази. Отдохни немного, а я погнал к большаку, потом на четверку заскочу. На обратке заберу. Ланка подлечит, она баба хорошая, понимающая.
Леха плохо соображал, ему хотелось только одного: в тишине приклонить к подушке больную голову и поспать пару часиков. На прощанье харкнув черным дымом, тягач  крутанулся на месте и попер в мутную даль горизонта. С пропавшим грохотом, улетучилась и вонь солярки. Зацепив ладошкой пушистого снега, Леха протер лицо и пошел по белому коридору, ведущему к  чужому жилью.
Возле занесенного бревенчатого дома, в расстегнутом коротком полушубке, простоволосая молодая баба обухом топора, прибивала на окно трепыхающуюся клеенку. Услышав за спиной хруст снега, повернула голову.
- О! Привет, ты смотри, не соврал Серега. А, я то думала, что как всегда, трындит с будуна. Говорит, жениха тебе привез, натуральный столичный прынц,-  это он после опохмела, трепался, -  засмеялась она, откинув назад голову.
Леха совсем растерялся, что отвечать деревенской бабе с топором, несущую какую-то ерунду.
- Щас, дырку заколочу, пойдем лечиться.
- Давай помогу,- сказал Леха, только что бы, не молчать.
- Ну, помоги,- протянула она ему топор и несколько ржавых гвоздей.
Прикрепляя куски клеенки Леха украдкой, стал разглядывать хозяйку. На вид ей было лет двадцать пять. Из-под полушубка, вырисовывалась довольная внушительная грудь. Три плюс,  автоматически отметил про себя Леха. Стройность длинных ног  и упругость попы, подчеркивали плотные лосины, высоко натянутые на чуть выпуклый живот. Плохо расчесанные волосы, налетающим ветерком, поднимались черными крыльями над воротником ее полушубка. Еле видимые азиатские черты придавали ее лицу особую обжигающую красоту. Лихой разрез черных глаз, с мерцающими искрами тоски, притягивал взгляд, а припухшие, словно вымазанные черникой, сочные губы в полуулыбке обнажали белые зубы.
 От свежести морозного утра Леху немного потряхивало, а при такой относительной близости, находящейся рядом женщины  его больной организм включил непонятные функции, от которых вспотели ладони и зазудело в паху. 
- Как звать то военный ? – спросила она, когда заделали окно.
- Лейтенант Сима… - немного затупил Леха,- Алексей!
- Ну, здравствуй поближе, Алексей- Алеша, – сказала она, протягивая розовые от холода длинные пальцы с огрызками красного лака на коротких ногтях.
- Ланка, можно Лана.
- Красивое имя. Если не ошибаюсь, Ирландское или Кельтское «Маленький камушек»?
- Да, не…, наверное наше, Алтайское, типа самки оленя, - криво усмехнулась хозяйка.
- А где же твой олень,- попытался пошутить Леха.
- Застрелили, - спокойно ответила она, - олени, редко сами помирают.
Леха не понял в шутку или в серьез это было сказано, но дальше расспрашивать не стал.
На занесенной снегом, веранде недавно пристроенной к дому, Леха заметил, что сложенные стопкой хорошие доски шли на растопку.
- Замело дровник, да и то, там остались только суковатые колоды, не разрубить, - как бы оправдываясь, вздохнула Ланка, бросив топор на кучку расколотых деревяшек.
Протиснувшись по захламленным сеням, хозяйка открыла оббитую ватным одеялом дверь в дом. На пороге скинула валенки и сунула ноги в короткие меховые унты. Леха стал стягивать сапоги.
- Щас гляну тебе обувку, - стала она рыться в куче старых колош и обрезанных валенок, - не топлено, полы холодные.
-Да не надо, у меня носки теплые,-  брезгливо поморщился Леха.
- Ну, как знаешь, - взглянула она на Лехины носки из белой ангорской шерсти, - невеста вязала?
- Типа того,- рассеянно ответил Леха и стал осматриваться в полумраке.
     Кинув полушубок на гору одежды, Ланка щелкнула выключателем. Под потолком, большой комнаты зажглась люстра на шесть лампочек расположенных крестом, украшенная по контуру пластмассовыми цветами. Половины плафонов не хватало, а из оставшихся, светило только два. Желтые клейкие ленты с  засохшими летними мухами, свисали серпантином между сетками паутины.
-  Венок похоронный с лампочками,- мрачновато подумал Леха.
 В проеме окон, черным бликом отсвечивал старый телевизор, накрытый  кружевной салфеткой. Стены оклеенные розовыми обоями от сырости вздулись в углах. На давно не беленном потолке расползлась Италией, рыжая клякса. Из угла выпирало  закопченное строение, похожее на печь. Длинный стол, застеленный цветастой клеенкой, был завален чугунными сковородками, кастрюлями и другой кухонной утварью. Два старых вытертых кресла стояли под окнами, прикрытые пыльными занавесками. На полу валялась  огромная медвежья  шкура. За сервантом, разделяющим помещение, стоял разложенный диван. В подушках, скомканных одеялах и куче игрушек сидели два  ребенка, в шерстяных носочках замотанные в пуховые платочки. Увидев вошедших, они как брошенные цирковые собачонки покачиваясь поднялись на задние лапки-ножки и протянув ручки, громко заскулили: Мааа-мааа-ав-ав.
- О, Блииин, – нечаянно вырвалось у Лехи.
-Да не боись ты, не покусают. Щас покормлю и к соседке отнесу, - подошла Ланка к детям. Поправив им съехавшие платочки, стала целовать протянутые ручки.   
-  А, зачем? – удивился Леха.
- Гости вечером будут, а ты вообще сам-то зачем? Раньше мне бойца в помощь оставляли, а тут гляди, цельного прынца.
- Вот, Аргун. Подсуетился, сука. Нахрен мне такие радости, -  подумал Леха и устало опустился на край дивана.
- Да ладно, не кисни, я сама справлюсь.
Пока дети елозили в липких ручках куски хлеба, обсыпанные сахаром, Ланка достала из-под стола трех литровую банку с бурой жидкостью. Из серванта вынула  серебряный фужер на витой ножке.
- Иди сюда, надо в руке держать, что бы счастье не расплескать.
Леха подошел и взял тяжелую посудину в руку.
- А, что это?
- Водка с кровью марала, настоянная на корне женьшеня и пантах.
- На чем, на чем?- переспросил Леха.
- На срезанных молодых рогах оленя, зелье такое приворотное.
В уголках ее губ, блеснули  змеиным ядом капельки слюны.
- Бабка моя, телеутка, на весь Горный Алтай известной шаманкой была. Вот возьму и смеха ради, приворожу.  Будешь рабом моим на всю жизнь.
-  А нафига тебе раб? – тупил Леха.
- О, бля-яяя, какой ты тяжелый, - выдохнула Ланка.
- Лекарство это. Народная медицина. Похмелье уберет, тонус повысит. Что там с тобой, голова болит или тошнит? Короче, здоровье поправит.
- Да мне вроде, нормально,- заупрямился Леха, представляя кровоточащие срезанные рожки олененка. Фу, блин, какая гадость.
- Ну, как знаешь,- забрала она фужер из Лехиной руки, - жди тогда чай. Щас печку растоплю.
-Чай, хоть не на жабьих шкурках?
- Да, пошел ты.
Леха потоптался на месте. Вдохнул-выдохнул, зажмурился и легонько потряс головою, как бы прислушиваясь к организму.
-  Давай, - решил он - открывая  глаза.
Ланка, обувая валенки, обернулась.
- Ну, ты прынц. Определись, чего хочешь.
- Да я вообще то, не похмеляюсь, ну если лекарство, тогда можно.
 После глотка обжигающей вонючей, жидкости, Леху передернуло.
- Ну и дрянь, скривил он рот, разглядывая Ланку. Та наклонившись к печке строгала ножом доску. Как-то совсем быстро, стало очень хорошо. Голова прояснилась, желудок обволокло теплом, ровно заработало сердце, разгоняя по венам вспыхнувший огонь. Леха уже без колебаний, в два глотка, допил лекарство.
В груди приятно защемило, а сконцентрированное тепло мощной струей хлынуло вниз живота. Такого эффекта Леха не ожидал и поправив рукой в кармане, смущенно отвел взгляд от обтягивающих лосин.
- Можно я печку разожгу, - сказал он, чтобы как-то отвлечься от дурных мыслей.
- А смогешь? –  улыбнулась Ланка, с плохо прикрытой похотью в змеиных глазах.
От ее улыбки, от затылка вниз побежали мурашки, словно по хребту провели наждачной бумагой.
- Я быстро учусь, - хрипло ответил Леха и отвернувшись забрал доску, готов расщепить ее зубами. 
После душистого чая с медом, стало совсем не в мочь, терпеть дикое возбуждение.
- Пойду снег почищу или дров нарублю, - сказал он не глядя на Ланку,- где лопату взять.
- Ну, раз так, пошли покажу.
- Чего покажешь, - думая о своем, на автомате переспросил Леха?
- Лопату, а ты чего хотел,- засмеялась  Ланка.
Вскоре площадка перед домом и двор были расчищены как армейский плац. Весь снег в больших санях с фанерными бортами, Леха вывез к речке. После разминки, принялся за суковатые колоды. В сарае нашел молот и ржавый клин.  Разгоряченный, как скаковой конь, в одном тельнике он лупил по железному клину так, что звенело на всю деревню.
                ***
         К вечеру  стал подтягиваться народ. Леха потом догнал, что такие посиделки, тоже  вроде традиции для местных барышень. Простава военным за помощь, да и неплохой расслабон в веселой компании. Деревенские дамы нанесли разных закусок: маринованными огурцами, солеными грибами, копченым салом, малосольной рыбой, пирогами с капустой и брусникой и другой  домашней всячиной был заставлен стол, а хозяйка готовила свое фирменное блюдо, манты из оленины, размером с кулак молотобойца. Бутыль самогона, настоянного на травках и трех литровая банка яблочного вина, укрепленная спиртом градусов до тридцати пяти, охлаждались на подоконнике.
Сервант отодвинули к стенке, стол вытащили на средину. Шкуру, что бы, не спотыкаться, бросили на диван. На сколоченных скамейках расселись гости. Вернувшийся с маточной Аргун, доложил что в войсках порядок, на сегодня все задачи выполнены. Подтянулись несколько офицеров-связистов из соседней части и на КАМАЗе, инспектируя работу подчиненных, заскочили на огонек, командир роты, капитан, Коля Бобровский и начальник штаба майор Кучеренко. Пяток деревенских  красоток, грудастых молодух разного возраста, плотно расселись между военными. Леха скучал в шумной компании: мало пил, почти ничего не ел, только изредка улыбался, слушая  армейские приколы и деревенские байки. В разгар веселья, дернул Аргуна на перекур, расспросить о Ланке.
- Да, точно, года три назад, мужа ее завалили, - вспоминал Аргун, прикуривая вторую сигарету от своего бычка.
 - Он после Афгана, у нас в дивизии прапором служил, нормальный такой парень был, веселый. Потом после дембеля  с казахскими бандитами, связался, мутить начал. По всей видимости, наркоту переправлял на Барнаул. Потом его менты за жопу взяли, он казахов и сдал. Тех с крупной партией повязали. Позже подельники на разборку приехали и прямо во дворе, вот тут где мы стоим, картечью, грудину разворотили. Ланка, дурная баба, с топором на них кинулась, главному бандиту пол морды, враз снесла. Бандюганы, раненого в машину кинули и ходу. Почему ее не убили, не понятно. Только избили сильно, связали и в сарае бросили. Пожалели наверное беременную. Ну, она заговоренная, быстро вычухалась, и через пару месяцев двойню родила. Девчонки, видел какие глазастые. Огонь!
- Видел. Там фото на стенке, это ее муж, возле речки с большой рыбиной?
- Да, он.
 - Странно,- удивился Леха,  - а он местный, здесь раньше жил?
-  Вроде нет, это ее дом, а тебе зачем все это,- серьезно спросил Аргун.
- Да, так.
- Ты, смотри Леша, она девка не простая, с характером. Может даже с прибамбахом. Ротный, Коля наш, вроде не пацан за тридцатник уже перевалило, и тот крышей поехал, в том году пытался ее оприходовать. Подпоил до потери ориентации и давай силой ломать. Так она, как  одуплилась, что к чему, шею ему зубами разорвала и палец сломала. Он потом на коленях прощение вымаливал, что бы только простила и забыла. Веранду обещал достроить, дом перекрыть, машину строй материалов привез. Вот и сейчас видишь, прикатил, все хихикает как дурачок, черт его знает, чего от нее хочет. Ланку в деревне народ особо не жалует, но и открыто никто не враждует.
- Ладно. Что, там на завтра, - сменил, Леха, тему разговора.
- Вроде ничего серьезного. Технику третьего взвода на другие полки бросили, а мы пока в этом районе, до конца недели дежурим. А что?
- Да ничего. Слушай, а где мы ночевать будем.
- Да где хочешь. На маточной в дежурке, можно. Я бойца там оставил, а сам в БАТе покимарю, все равно прогревать надо. А ты, что баиньки уже собрался?
- Да, нет. А наши, когда разъедутся?
- Да, когда как. Будут гужбанить, пока все не выжрут. Потом песни-пляски пойдут, по ходу бабы уже завелись. Думаю, до утра не угомонятся. 
«…Ой, Леха, Леха, мне без тебя так плохо, на сердце суматоха, я точно говорю …» - весело затянули в доме.
- О, слышишь … вторая часть Марлезонского балета, началась, - пошли накатим, а то я продрог что-то, о чужой бабе трепаться, - хмыкнул  Агрун.
- Почему чужой,- не понял Леха.
- А, что уже твоя?
-  Нет, конечно, с чего ты взял?
В дверях, Аргун, взял Леху за локоть и доверительно шепнул:
- Вообще то, Ланка козырная баба, как там в книжках о таких пишут…типа рокн-ролльная … 
-  Может, роковая, - уточнил Леха
- О, да! Точно – Роковая женщина! Прикинь, за нее один старлей полковой, с местным деловым, по серьезному,  так схлестнулись. Сначала морды, друг другу разбили, а потом стреляться решили, как на дуэли, или в рулетку на жребий, непонятно. Один с обрезом, другой с ПМом табельным. Скандал начальству удалось замять. Дырки на КПП заштукатурили. Старлея по-быстрому уволили, а делового, менты новым сроком припугнули. Те вроде угомонились и к Ланке на поклон, оба с рукой и сердцем. Ланка долго не думала, нахрен послала, обеих придурков. Вот так-то, не зря наш Коля, как гончий пес, круги здесь нарезает.
- Прям, Санта-Барбара, Алтайского разлива,- удивился Леха.
- А, ты что думал, только у вас в столицах настоящая жизнь да любовь? А у нас так, только ****ки, да болото синее. Да не, Леша, тут свое кино крутится, да покруче вашего, по жизненному накалу бывает.
    В начале третьего ночи, веселая компания на время раскололась. Две молодухи, взяв с собой недопитую банку крепленого винишка, уговорили Аргуна, ротного Колю и майора, покататься на тягаче, по заснеженной ночной степи с песнями.  Другие девки, поделив связистов, разошлись по своим хатам. У одной звук в телевизоре пропал, у другой розетка в спальне искрила, а третья ничего толкового не придумав, сказала, что задвинуть надо.
 -Чего  задвинуть?- спросил окосевший связист.
- Пошли, пошли, родимый, на месте разберемся.
   Куда пропала Ланка, Леха так и не понял. Оставшись в одиночестве, он хлопнул пол стакана и опустил голову на стол. Вспомнилось детство, как его в первый день, забыли в детском садике. Все пошли на прогулку, а его оставили. Было обидно, и захотелось как тогда, в пустом чужом доме, закричать или заплакать.
 Но слез не было, а в закрытых глазах шел снег. Все вокруг плыло и кружилось.
 - Во,денек.  Дурдом, какой-то, вот только, она… - шумело  в голове.
 В приоткрытую дверь дохнуло морозом и что-то  грохнулось в сенях.
- О, да ты, я вижу совсем уставший,- услышал он ее голос.
- Не забыла,-  приятным холодком потянуло по спине.
- Я думал, ты ушла,-  поднял Леха голову и не скрывая радости, заулыбался как двоешник, любующийся первой пятеркой в дневнике.
- Куда там ушла… Я как дурра, без света в погреб полезла,  специально для тебя, варенья достать.
- Какого варенья ?
- Вкусного, из шишек, сосновых.
 После водки на оленьих рогах, полу съедобных грибов подтопольников, бражки-сидра, сосновые шишки в варенье, Леху ничуть не удивили. 
Ланка протерла пыльную банку и поставив на стол, стукнула  локтем в середину закатки. Потом придавив пальцами, согнула и сняла крышку. Зачерпнув полную ложку, наклонилась к Лехе.
- Так, открывай рот. Теперь закрой глаза и загадай желание.
- Загадал?
- Ага.
 Ароматная лесная прохлада потекла по губам. Не открывая глаз, Леха стал облизывать липкие губы и сразу почувствовал ее сладкий язык и горячее дуновение животной страсти.
- Ну, как варенье,- задыхаясь, спросила Ланка?
- Сладкое.
- А желание?
- Почти угадала.
- Ну, дак ведь и я, почти шаманка, - с хрустом разошлась молния ее халата.
  Она, лежала на медвежьей шкуре и беззвучно смеялась подрагивающей грудью, а Леха нервно путаясь в штанах, срывал подаренные носки. Откинув в сторону тельник, он с утробным рыком кинулся вниз на затертую шкуру, где между ее раздвинутыми бедрами, ухмылялась  медвежья голова.
 Сцепив за его спиной, руки замком, и обхватив талию ногами, извиваясь по ним болотной гадиной, Ланка несколько раз прогнулась, приподнимая его тело. Сильно качнув, прижала  Леху к налитой груди и со стоном выдавила его дрожащего, в себя до капли, так легко, словно тюбик с кремом. После такого эмоционального извержения, ее замки разжались и обессиленный Леха откатился на спину. На пару секунд он потерял сознание и даже увидел сон. Как будто он голый и разгоряченный, после парной, прыгает с обрыва в пушистый снег  замерзшей реки и хрустнув тонким льдом, уходит в обжигающую бездну. В сознание он пришел от своего крика и ее горячих губ, сдавливающих его пульсирующий, оголенный нерв.
                ***
 На третий день, когда Леха возился возле печки, наливая теплую воду в корыто, в дом ввалился датый командир роты.
- Оооо, бляя! А ты какого хрена здесь делаешь?
Леха посмотрел в налитые злобой, сузившиеся глаза командира и спокойно ответил.
-  Да так, как видишь, на хозяйстве... Вот детей собрались купать,- кивнул он в сторону копошащихся, под столом девочек.
- Каких нахрен, детей. Ты че совсем рехнулся. Где твои люди, лейтенант, где техника взвода. Я тебя, ****ь, спрашиваю?-  с пол оборота завелся Коля.
- Не ори, капитан, не в казарме. И я тебе не боец, -вспыхнули алыми пионами Лехины скулы.
- Да, ты… щенок Московский, совсем страх потерял, думаешь с генеральскими подвязками, крутой. Да мне пох. чей ты там сынок.
- Успокойся Коля, щас все объясню.
- В жопу засунь свои объяснения… - сжимая кулаки, двинул на Леху, ротный.
Но увидев, в окне мелькнувшую Ланку, в момент сдулся  и обмяк, словно продырявленная резиновая кукла. Даже злое лицо, сползло вниз и стало мятым и растерянным.
- Ну, как помощник? – обратился он к Ланке, как только та открыла дверь.
- Ничего, справляется,-  заметила, Ланка, накаленную обстановку в доме.
-  Моя школа… Я, того,- замер Коля на месте.- Осталось там чего ни будь, а то зампотеху нужно проставиться.
-Конечно, все на веранде стоит, тулупом накрытое. На целый полк, нанесли, не пожадничали люди.
- О, тогда, живем. Леха, пошли поможешь в машину загрузить, - как ни в чем небывало потирая руки, заулыбался Коля.
Аккуратно уложив на спальник КАМЗА консервацию, рыбу, сало, и самогон, Коля не вылезая из кабины, твердым без истерики, голосом объяснил ситуацию.
- Твои, придурки Панарин и Самарин, две бочки соляры с БАТов слили, и продали на пилораму. За этим делом, их  зампотыл дивизии запалил. Так, что немедленно с дежурной машиной в расположение. В 18.00 комбата на ковер вызвали. Ты с ним идешь, объяснения готовь, как жопу прикрыть. Все понял?
- Давай на маточную, третьего полка,- сказал он водителю и хлопнул дверью. Отъехав от дома, КАМАЗ тормознул. С кабины выпрыгнул Коля и подошел к Лехе.
- Если еще раз увижу, что трешься возле Ланки, разорву как Тузик, грелку. Я не шучу, и хрен тебе столица поможет. Я все сказал, второй раз повторять не буду.
 
     Получив строгий выговор, Леху отстранили от полевых выездов и сунули на ближайшие месяцы в разные наряды. Через день на ремень. Обычная военная практика для молодых и борзых.
 К концу недели, в парк, вернулся Аргун. Немытый, небритый, как будто смазанный солидолом, с воспаленными кроличьими глазами, весь пропахший, куревом, дизелем и самогоном, он был похож, на пленного немецкого танкиста с Курской дуги.
- Я, на пару дней, отоспаться, пока утихло, - сказал он, и рухнул на топчан. Уже засыпая, полез рукой в карман и вытащил мятый тетрадный лист в масляных пятнах.
- Леха, тебе письмо, танцуй, этот свой, рокн-ролл, - протянул он руку, и сразу захрапел.
Через день, в чистом комке, гладко выбритый и пахнущий «Консулом» улыбающийся сержант Аргунов, появился в расположении роты.
- Серега, после развода зайди ко мне в дежурку, надо поговорить, - пожал Леха, плохо отмытую, шершавую и твердую как березовое полено, широкую ладонь, Аргунова.
- Леша, ты это давай прекращай, с меня почтальона Печкина делать. Ты парень залетный, туда-сюда и свинтил. А мне с Колей дальше служить. Он наш местный, одно слово пиджак, до победного, в батальоне сидеть будет. Вот скажи по совести, зачем мне враг начальник? Если честно,- отвел Аргунов, в сторону взгляд - он меня уже предупредил. Слышал, как о нем в батальоне говорят: «От Бобра, не жди добра»
-  Понял тебя, Серега,- вздохнул Леха,- Только скажи ей, что я разорвусь, но скоро приеду. Это передай и все. Спасибо.
- Ладно, передам,- поскреб Агрунов сизый подбородок, -  Только «спасиба» много, а пузырь в самый раз будет.
      Перед новогодними праздниками, состоялось совещания офицеров батальона, где начальник штаба, вывесил график ответственных и дежурных по части.
- Товарищ майор,- подошел к нему, опечаленный Леха.
- У меня за полтора месяца, двадцать нарядов. Я на праздники рапорт на отгулы написал. Надо личную проблему решить, а у меня тридцать первого, дежурство по части, второго и восьмого ответственным запихнули, а пятого начальником караула на дальние склады.
-  А, что ты от меня хочешь, - отмахнулся майор,- людей не хватает, половина батальона в полях, а график, твой командир роты составлял, к нему все вопросы.
Разговора с Колей не получилось. Последнее время их дружеские отношения совсем прекратились, остался только суконный язык, типа уставного.
- На Новый год, всегда молодые и холостые  дежурят. Так, что тут, без вариантов. Лучше план- конспекты по взрывному делу приготовь, - отмахнулся Коля, от Лехиных претензий,– Не до тебя сейчас.
- Подожди Коля, ладно, с Новым Годом - я согласен, подпиши рапорт, отпусти на шесть дней, а с начальником штаба я договорюсь.
- Куда отпусти? Давай Симаков, свободен, не выноси мне мозг. Дохрена вас тут договорщиков, развелось. В академии будешь отгуливать, а здесь всегда суровые армейские будни, даже в праздники и отгулы.
- Ну, чего ты вылупился, я  же сказал, менять никого не буду, все наряды и планы мероприятий, утверждены  и подписаны командиром части, - повысил голос раздраженный  Коля.
- Значит, не хочешь по-хорошему,- побледнел Леха, полоской лба.
-Ты, че мне угрожаешь? – приподнялся из-за стола Коля.
-Да, нет. Я все понял, - спокойно ответил Леха.
А тридцатого с утра, ротного Колю вызвал начальник штаба и положил перед ним больничный лист лейтенанта Симакова с немедленной госпитализацией на две недели, со всеми печатями и выписками, с непонятным диагнозом «Акариаз».
-Это что за хрень? – растерялся Коля?
- Чесотка, по-нашему, - пояснил майор и продолжил,
- Завтра в наряд сам пойдешь, раз подчиненных не бережешь, приказ комбата, - похлопал майор, по плечу, Колю.
- Да, закосил, он сука, - скрипнул зубами ротный,- подставил, ****ь, гаденышь. Ну, ладно поглядим, где он лечиться будет.
Поскрипеть зубами Коле пришлось еще не раз. На рождество с двумя лохматыми зайцами, голубым и розовым, и пакетом гостинцев, Коля прикатил в деревню. Когда дежурная машина остановилась у знакомого дома,  гостя  вышла  встретить сама хозяйка. Поговорив пять минут с Ланкой, Коля в бешенстве зашвырнул зайцев в сугроб и в мгновение из крепкого кряжистого мужика превратился в сопливую размазню, сгоняющую свою  злобу, как отшитый на медляке малолетка, пиная ногами, вывернутое колесо КАМАЗа. Облокотившись о стойку ворот, за ним спокойно наблюдал Леха. Хотел, что-то сказать, но в последнюю минуту передумал.
          После бестолкового шума праздников, дивизия плавно вошла на ранее накатанную, зимнюю колею. Если разобраться то и праздники в армии были такой же рутинной, только с лучшей закуской, удвоенным количеством спиртного и в последствии, бестолковыми пьяными изменами и битыми мордами, в наступившем  Новом году. Офицеры крепко бухали, в коротких промежутках между дежурствами, да и на службе, при малейшей возможности продолжали по инерции чокаться стаканами, каждый раз повторяя всем надоевшие, банальные пожелания. После десятого числа подвели итоги во всей дивизии. Серьезных залетов удалось избежать, а так, все как всегда: пьянки, драки, самоходы. Особо отличившихся солдат посадили на губу, младшим командирам объявили выговоры и служебные несоответствия, и для порядка, уволили несколько не особо нужных, прапорщиков и контрактников.
      После больничного, через командира батальона, Леху срочно вызвали в штаб дивизии, к заместителю по воспитательной части, полковнику Акуличу.
-  Давай колись, что натворил, чего я не ведаю? –  прищурив глаз, спросил комбат?
- Да вроде, ничего такого, - пожал Леха плечами.
- Смотри, мне, военный, - погрозил командир кулаком.
В приемной Леху долго не держали, как только о нем доложили, вышел сам полковник, крепко пожал руку и заговорил с Лехой, как со старым знакомым.
- Алексей, ты офицер толковый, но горячий и не опытный,- начал полковник из далека.
- Так вот, хочу тебя предостеречь от фатальной ошибки,- продолжал он, как будто старый друг семьи, - все понимаю, молодость там, условия тяжелые, хочется расслабиться, но … ведь и голову на плечах надо иметь.
- Ты, успокойся и присядь. Через десять минут,- пощелкал он ногтем по циферблату настольных часов, - будет звонить Александр Владимирович, - скажу тебе по секрету,- он очень возмущен твоим, так сказать, не совсем джентльменским поведением.
- Каким поведением? - не удержался Леха, перебивая старшего по званию.
- Ты, это не горячись. Сам знаешь, каким: пьянки, бабы, триппер вон, недавно подхватил.
- Какой еще триппер?
- Ну, гонорею или мандавошек, я  особо не вникал. Тебя когда из госпиталя выписали? Ладно, ладно не будем о плохом. Я вот, что тебе скажу…
Телефонный звонок прервал их разговор.
Полковник поднял трубку и сразу как-то вытянулся, расправил плечи, как на пляже перед красоткой, втянул пузо.
- Так точно, Александр Владимирович, здесь. Все понял.
Алексей, - протянул он трубку,- не буду мешать, мы с тобой потом поговорим,-  сказал он шепотом, покидая свой кабинет.
- Слушаю, лейтенант Симаков,- представился Леха.
- Алексей…, ты знаешь, что Лена беременная? - без приветствия,- начал генерал-майор Поляков.
- Знаю, - ответил Леха.
На той стороне линии, повисло тягостное молчание, Леха тоже молчал.
- Она собирается к тебе.
Леха, переминаясь с ноги на ногу, не знал, что ответить.
- Да, Лена писала мне.
- Если дочку обидишь… у… - дальше генерал продолжать не стал, хрипло подышал в трубку и дал отбой.
Первый раз в жизни, Леха пил, как выражается Аргунов, в одну харю. В комнате офицерской общаги, на тумбочке стратегической ракетой разрушения, стояла початая бутылка водки. Распечатанное письмо лежало рядом. Леха порылся в бушлате, вытащил смятый листочек и положил рядом. Послание от Ланы, страничка нервного полу детского сочинения с ошибками, и письмо от Лены три листа А-4,  душевных (больше похожих на  литературные) откровений и признаний, исписанных красивым ровным почерком. Леха, курил третью подряд сигарету и не морщась прихлебывая из горла, в десятый раз перечитывал письма, то хмурясь, то глупо улыбаясь. На последнем глотке, держа в руке пахнущий соляркой листок, нервно засмеялся, видать водка сильно не помогла. Разложив письма по разным карманам, пошел по общаге, искать добавки.
                ***
   В начале пятого курса, в их училище сменился начальник. На смену пухлому добряку изобретателю, доктору технических наук, прибыл суровый  армейский генерал. Ходили слухи, что ненадолго. Генерал ждал должность в команде нового министра обороны. Пока решался вопрос с генеральской жилплощадью, новый начальник с небольшим семейством, женой и дочкой, временно поселился в быстро отремонтированном, двух этажном флигеле на территории училища. Каждое утро по бетонным плитам дорог ущилища, стали проезжать к воротам КПП, две  шикарные иномарки. Жена и дочка генерала, покидали закрытую скучную территорию зеленых человечиков, в интересный городской мир; презентаций и фуршетов, выставок и театров, салонов красоты и бутиков. Курсанты, марширующие с песнями на завтрак, обрывая припев, провожали открытыми ртами красную, спортивную  Мазду и перламутрово белый Мерседесс. 
     Как то в праздничный день, Леха заступил в наряд, помощником оперативного дежурного. Пришла срочная телеграмма генералу. Дежурный проинструктировал помощника и послал с немедленным докладом. Влетев на ступеньки флигеля , Леха вдавил кнопку звонка.  Дверь открыла симпатичная девушка, с задумчивой мечтательностью во взгляде, прижимая к груди томик Оскара Уальда.  Она прибывала под чарами  литературного героя, и не совсем поняла, как передней в образе Дориана Грея, появился красивый юноша в военной форме. Она с изумлением стала рассматривать нежданного гостя. Хотя раньше для нее все папины подчиненные, сливались в единое неприятное, громко стучащее сапогами и горланющее глупые песни, черно-зеленое месиво с одинаково размытыми пятнами лиц.
А тут перед ней стоял бледный юноша с лицом и взглядом древнегреческого бога, только болотная  зелень одежды, портила его  прекрасный вид.
- Очень опасный автор, он учит, как прекрасно умирать,- совсем не с того, начал Леха.
- Простите, что? – вспыхнула серебром, серость ее глаз?
-Это вечные муки и взаимоотношения человека с собственной душой, даже если ее нет.
Тень страха мелькнул на лице девушки.
- Я, только сейчас об этом думала,- тихонько заговорила она,- как вы сказали?
Леха снял фуражку, и копна каштановых вьющихся волос упала на глаза. Поправив прическу, не понимая зачем, он продолжил:
-Речь идет не о загробных муках или воздаянии, а совершенно о другом, о том какую цену мы сейчас платим за свои поступки и за свои решения.
Ее маленький ротик некрасиво скривился, а глаза, часто-часто замигали, напитываясь блестящей влагой.
В глубине дома послышался женский голос.
- Леночка, кто там?
Леха сразу пришел в себя, и бледнея, начал заикаться.
- Ой, извините. Я с докладом к генерал-майору…
 Красивая ухоженная женщина в белоснежном махровом халате, появилась за спиной девушки.
- Это к папе,- дрожащим голосом, ответила дочка.
Через неделю, Леха с прилипшей к спине рубашкой, и холодной испариной на лбу, пил чай в семейном кругу генерал-майора.
Маме, Леха, сразу не понравился: начитанный выскочка из семейства нищей Московской интеллигенции, ищущий в армии потерянный романтизм. У мамы были другие планы на счастье единственной дочери. И после нескольких встреч, она окончательно решила, что продолжение безобидных чисто литературных встреч, стало очень опасно. Но, что бы, не травмировать дочь, пережившую недавнее любовное разочарование, решила пока радикально не вмешиваться. Только намекнула мужу, что бы претендента на должность генеральского зятя, после получения лейтенантских погон, заслали служить за Уральский хребет или куда подальше. Опытная мама, была уверенна, что ее тонко организованное дитя, быстро охладеет к смазливому избраннику не их круга. Но полгода только укрепили их отношения, и даже состоялся  прощальный семейный ужин, типа репетиции помолвки, где генерал сурово молчал, а мама долго и красиво говорила о самостоятельности и первых, необходимых трудностях, через которые нужно пройти влюбленным. Приводя в пример истории из личной жизни. При всем пафосе ее  речей, скрыла главное, что бравого молодого капитана, она отбила у законной жены с ребенком. Ну, это так, мелочи.
 По поводу дальнейшей судьбы, сержанта Симакова, начальник училища никаких распоряжений не сделал и Леху, всезнающие штабные полковники, почесав репы, распределили как простого смертного, на общих основаниях.
                ***
       На утренний развод батальона, явился заместитель командира дивизии. Полковник Акулич, проверил внешний вид солдат, конспекты офицеров на занятия и планы мероприятий на следующую неделю. Отдельно поговорил с комбатом и уже перед уходом подозвал Леху.
- В общем так, Алексей, слушай  меня внимательно. Все вопросы потом. Понял?
-Так точно.
- Что- то видок у тебя, не очень,- пристально посмотрел полковник, в Лехины припухшие, красные глаза – ну, да ладно.
- Сейчас летишь в штаб дивизии, на третий этаж в 14 кабинет и …  фальшиво затянул полковник, театральную паузу,- получаешь ордер, на служебную жилплощадь.
- Да-да.  Двух комнатную квартиру в нашем, доме. Успокойся и не делай такие глаза. Потом в КЭЧ, найдешь майора Хозняка, и заберешь ключи. Дальше, осмотришь новое жилье, прикинешь с мебелью и ремонтом.
Кстати, ты подъемные получал?
- Никак нет, за три месяца, только один раз аванс, -  испуганно ответил Леха, начиная понимать, вчерашний разговор с генералом. Значит, даже маме не удалось отговорить  Лену от «декабристской» поездки в Сибирь. Перегнула маман с «трудностями». Дочка вся в папу, все  сделала по-своему. Даже слабость первых недель беременности и страшный токсикоз (описанный в письме) и не изменил ее решения.
- Вот и хорошо.- Продолжил полковник.
- Подойдешь к начальнику финчасти, он рассчитает  тебя, как надо. С подъемными, нормальная сумма получится. На складе выберешь краску, плитку, обои и разную мелочевку. Недавно ремонт в гостинице делали, так что, там много чего осталось. Я позвоню, тебе все покажут и выпишут сколько надо. Ну, а с люстрами, тарелками и занавесками красивыми, сам решай или жену жди. Они любят со вкусом, быт обустраивать. Но холодильник, стиралку, кровать и шкаф обязательно купи. Если не хватит денег, я помогу.
- Да, вот еще, завтра с утра, в твоем распоряжении дежурная  ГАЗ-66  с водителем, на четыре дня. Путевка в город у зампотеха, уже подписана. Прокатишься семьдесят км, не так далеко, за то там и выбор больше, да и подарок жене присмотришь.
- Я извиняюсь, товарищ полковник, но я не женат,-  попытался как то по-детски, отмазаться от нахлынувших проблем, Леха. Словно была надежда, что после его слов, все само собой отменится.
- Да, ладно не прикидывайся. Значит, тут женим. Погуляем не хуже чем в Москве, - сладко зажмурился полковник, смакуя слово Москва.
- А как же наряды, я сегодня в караул заступаю, - потерял голос Леха.
- Ничего страшного, капитан Бобровский тебя подменит. Ты, с сегодняшнего дня, на десять дней откомандирован в штаб дивизии. Комбат в курсе.
- Теперь, Коля точно, на говно изойдет,- подумал Леха.
 Пожимая руку лейтенанту, полковник улыбался, понимая, что от этого сопляка, может зависеть и его дальнейшая судьба, с переводом.
- Да, и последнее. Тебе в помощь, даю толкового прапорщика и пяток бойцов. Что бы через неделю квартира блестела как у кота.., ну ты понял что. Действуй.
    Свалив весь ремонт на прапора, Леха рассовал по всем карманам разноцветные купюры со  множеством нулей и двинул прямиком в деревню. По дороге заскочил на рынок, накупил продуктов, девочкам игрушек и сладостей, а Лане, золотую цепочку с кулоном олененка. Отсчитав толстую стопку купюр, решил отправить водителя в город за холодильником и диваном.
- Да, пофиг,  холодильник белый, а диван раскладной, - махнул Леха рукой, какой купишь такой и будет. Ты же местный, знаешь где там торговый центр ?
- Ну, дак я может домой, заскочу, маманю проведать. А с утра двину в магазин и кореша возьму, помогать грузить.
- Ладно. Тогда, за мной  послезавтра, рано утром. Справишься?
- Так точно.
Водитель был молодой, только отслужил срочную и сразу подписал контракт. Так как в общаге мест не было, жил он в казарме и питался в солдатской столовой. Свободный выход за территорию части, за не имением денег,  ему был не нужен, также как и поездки домой на выходные. Комбат, его временно определил в автороту, набираться опыта, по месту, крутить баранку.
- Только это, товарищ лейтенант, в путевке старшим машины, вы вписаны. По трассе проблем не будет, а в городе ВАИ округа иногда шерстят, могут задержать машину, без старшего.
- Вот, бл..-  с досады ругнулся Леха.
- Только если…- почесал затылок водитель.
- Что если, давай не тяни.
- Да, Сема, приятель мой, смахивает на вас. Да и возраст такой же. Я его с собой возьму, а вы ксиву свою дайте и бушлат с погонами. Кто там присматриваться будет, да и вообще вероятность, нарваться на ваишников, почти нулевая.
- Ладно. Вот удостоверение, держи. Бушлат отдам, как приедем, а сдача, если останется, твоя. Только смотри…
- Да все будет в поряде,- заулыбался боец, и даже тихонько запел, от предчувствия  короткого отдыха от надоевшей военной рутины. За знакомой вышкой, машина свернула в деревню и пошла быстрее.
У Лехи где то в глубине подсознания, крутилась крамольная мыслишка, что как-то неправильно он поступает, но две ночи с Ланой… того стоили. Остаток пяти километрового пути, он думал только ней. Возле дома  отдавая бушлат, потянуло  холодком под ребрами, мелькнула символическая картинка, нехорошее предчувствие, как будто с бушлатом он навсегда снимает с себя пагоны. Но увидев как, Лана словно горная лань, выпрыгнула из ворот и потеряв колошу, понеслась по улице, босая, с голыми ногами, в одной его тельняжке, все сомнения сразу пропали.
- А, я как чувствовала, баню натопила,-  поцеловала она его в губы горячим дымом и обволокла запахами оттаявшей сосны.
Закинув детям пакеты с подарками, Лана потащила Леху в баню. Уже там, в тесном жарком помещении они стали вдыхать друг в друга, новую  жизнь. Лана легла на полку устеленной сухой полынью и расслабляясь обложила свое тело, распаренными сосновыми лапами. Кусая в поцелуе его губы, обняла за шею и потянула на себя Леху.
- Закрой глаза,  вдыхай  и слушай,- обжигала она змеиным шепотом его ухо.
- Слышишь?
- Да,- так же, шепотом отвечал он.
Леха, слышал сдвоенные удары горячих сердец, слышал стоны покачивающихся столетних кедров, слышал, как за стенкой падает снег, замерзает вода в кадушке, слышал, как камни отдают свое тепло, слышал, как она вместе с телом, отдает свою любовь.
С бани они вышли, когда на улице стояла ясная морозная ночь. Перепачканные шоколадом девочки, положив под головки мягкие игрушки, спали в ворохе  разорванных пакетов.
    Следующей ночью Леха с Ланкой, исповедовались друг перед другом, рассказали всю правду о себе, ничего не тая и не приукрашивая. Недостающие пазлы:  смерть мужа, кудрявого блондина с простодушным лицом, черные как смоль дочки с раскосыми монгольскими глазами, страшные шрамы на ее руках и спине, теперь все стало на свои места, сложилось  общая картина Ланкиной жизни. Опустошенные, с появившимся липким страхом неясности, они лежали и смотрели в темные окна, не понимая, что со всем этим, им теперь делать.
- Я, конечно мразь,- говорила Ланка,- втянула тебя невинного и чистого в свою грязь. Но поверь, как только тебя увидела, сразу поняла, что ты богом послан, вытащить меня из этого дерьма. Теперь вижу, как я ошиблась. Видать нельзя мне любить. Да и смерть мужа, ничему не научила. Он меня с иглы снял, а я …
Ланка затихла.
- Муж как узнал, что не от него, я брюхатая, затаил злобу, стал мстить.
- Кому мстить и как он узнал?- спросил Леха.
- Сама рассказала.Он дикий и одинокий был, как степной волчара, раненный, как-то сразу меня зацепил.Даже не пойму чем. Но точно это не любовь и не жалость, что- то другое, животное. Как инстинкт спаривания. А мстить, конечно ему, меня муж сразу простил, понял наверное. Хотя и были они друзьями, служили когда-то вместе,без разговоров, сдал  ментам, а деньги и партию наркоты спрятал, оставил для нашего побега. Но просчитался, не думал, что так быстро его выкупят из тюрьмы. И меня, его псы тогда не убили, после удара топором, знали, что его семя во мне живет. Потом его в Астане взяли, срок дали. Думала вот еще немножко и сорвусь с крючка, но моим сумасшедшим планам, никогда не сбыться.
- Что за планы,- приподнялся на локте, Леха.
- Найти покупателя, на те пять кг героина, спрятанных в погребе, и затеряться с девочками в большом городе, типа Москвы или Питера. Но чувствую его соглятаи, присматривают за мной. Ведь деньги на детей, хоть редко, но приходят.
Леха собрался с мыслями и начал говорить решительно,  как мужчина, берущий на себя ответственность, но Ланка его прервала:
- Нет, Леша, так нельзя. Ты сам отцом скоро станешь, давай все закончим. Ведь он зверь, а я его самка с потомством, убьет сразу… - яркий свет фар, ударивший в окна и рев нескольких машин возле дома, прервал Ланку.
Разрезая ночную тишину, длинными и короткими гудками словно ножами, загудели автомобильные сигналы. В туже секунду забухало в двери. Ланка затряслась:
 - Это он, вернулся.
- Да нет,- одеваясь, успокоил Леха,-  военные машины.
- Симаков ты здесь? – заорал в сенях ротный Коля.
Леха включая свет, открыл дверь, тут же в дом влетел трясущийся от злобы командир роты.
- Ну, что сучоныш, доигрался, ****ь. Удавить, тебя гниду, мало, стольких людей подставил. Не глядя на Ланку, он схватил Леху за рубашку и швырнул к двери.
- На выход, пошел урод.
Леха уже собирался зарядить Коле в глаз, но в дом вошли комбат, незнакомый майор с петлицами военной юстиции, полковник Акулич и седой мужчина в кожаной куртке.
- Ну, хоть этот живой,- плюнул на пол седой.
- В комендатуру его, там будем разбираться,- приказал он, и презрительно посмотрел на хнычущих детей и, застывшую, бледную Ланку, прикрывающую подушкой, голую грудь.
Через два часа, Леха осознал масштабы трагедии  случившейся по его вине. Вдохнув свободы, изголодавший по прелестям гражданской жизни, Лехин водитель, с недавно откинувшимся приятелем, ужрались до животного состояния. Как стемнело, на военной машине погнали в город, за доступным сексом и продолжили праздник в компании проституток. Пропив все Лехины деньги, утром мчали по городу в неизвестном направлении и на пешеходном переходе сбили женщину с ребенком. Увидев на обочине окровавленные тела, стали рвать, с места преступления. На одном из перекрестков на большой скорости, не справившись с управлением,  машина врезалась  прямо в лоб, повернувшему  трамваю. Переодетый в гражданку, водитель погиб на месте, а сидевшего рядом , вытащили с размозженной башкой. В кармане его  бушлата, нашли удостоверение на имя лейтенанта Симакова. По номерам  машины, вычислили часть и вызвали командиров для дачи показаний. Водителя сразу опознали и отправили в морг, а когда в госпитале отмыли от крови лейтенанта, ужаснулись. Но выяснить ничего не смогли, не приходя в сознание, неопознанный пассажир, впал в кому. Ситуацию разрулил ротный Коля, он сразу понял, где искать настоящего Симакова. 
 На Леху завели уголовное дело и посадили под арест на губу. Вечером следующего дня к нему в камеру наведался, потерявший лоск, плохо выбритый полковник Акулич. Гузно уселся на соседние нары, и расстегнул шинель.
- Фу, бля, как жарко.
И без всяких лирических вступлений, задал прямой вопрос.
- Вот скажи мне, Алексей, ты ведь не дебил, и не алкаш конченный, как половина здесь уже спитых, даже старших офицеров? Как ты мог так поступить? Даже не это главное… Ради чего, скажи мне. У тебя такие перспективы, такой старт, невеста ,по всей видимости, умная и красивая … А ты…  ради ****и, этой раскосой, через которую пол батальона прошло… Три трупа, и куча покалеченных, стоило оно того…потрахаться как свиньи, в грязной халупе…
Леха приподнялся и глядя сквозь полковника, теряя голос просипел: - Заткнись.
- Что, что ты там вякнул, - затряс губами Акулич?
- Я сказал, закрой рот, - заорал Леха.
Полковник, увидев в коридоре вооруженного начальника караула, поднялся и в ответку, стал кричать, размахивая папахой.
- Тебе, в лучшем раскладе, два года светит. Тюрьмы, бля, два года, ты это понимаешь, олень тупорылый.
- Понимаю,-  спокойно сказал Леха. 
- Понимаю – когда вынимаю, передразнил полковник, сбавляя обороты.
- Все начинания, самолично похерил: такую семью, дальнейшую службу, академию … Все по-****е пустил…
- Ладно, поздно тебе морали читать,- снова присел вспотевший, полковник.
- Если в голове, хоть что-то осталось, а не в яйца утекло, думай, ****ь, как из ситуации этой выпутаться, а я завтра  зайду.
- Звонить будешь ?
- Нет.
- Ну-ну,  тебе жить, - грохнул полковник дверью решеткой.
 Полковник уже получил приказ из Москвы, замять дело, но решил немного поучить мальчишку, подержать пару-тройку дней под арестом, так для ума. Но после разговора, понял, что Симаков этот, не просто разгильдяй со сквозняками в чердаке, что там другое, мутное, неясное, роилось в его башке. Потерян, раздавлен, испуган, но не сломлен,  видать есть ради чего дергаться, и это точно, не ради близких отношений с Московским генералом.
-Романтики или блаженные – или все вместе, короче, полудурки, такие хоть и редко, но встречаются в армии, - поставил свой диагноз, опытный военный  психолог Акулич,- они долго не тянут армейскую лямку, да и не только армейскую. Слетают с катушек и быстро спиваются.
   Через два дня у следователя, Леха подписал протоколы.  Новое расследование состряпали без особых заморочек. В общих чертах дело выглядело так:
 «В районе пятого полка, на одной из второстепенных дорог, сломался БАТ. Командир роты приказал взводному на машине тех.помощи доставить на место, необходимые запчасти и в полевых условиях произвести ремонт. Приехав в район поломки, лейтенант переоделся в «техничку» оставив в машине бушлат с документами. С механиками тягача, занялись ремонтом. Водителя тех.помощи послал за горячим обедом на КП полка. К 23 часам машина не вернулась. Поломку устранить не удалось, а от мороза разрядились батареи рации. Чтобы не замерзнуть ночью в поле, решили добираться до ближайшего населенного пункта пешком. К утру вышли к деревне. К этому времени угнанный (захваченный неизвестным) ГАЗ-66 совершил  в городе, наезд на пешеходов и попал в аварию. Необходимые записи, путевой лист, наряды, накладные на запчасти, проходили по журналам. Показания дежурного по парку, командира роты, механиков, зафиксировали в протоколах»
         Через неделю, приказом по дивизии, лейтенанта Симакова, перевели на новое место службы в управление, на должность заместителя начальника инженерной службы дивизии. Майорская должность открывала ему двери, прямиком в академию. А еще через неделю, пришла телеграмма из Москвы. «Встречай меня милый…»  Леха прочитав длинную телеграмму в стихах, в тот же вечер, написал рапорт на увольнение. Но, полковник Акулич, без  объяснений, порвал  рапорт у Лехи на глазах.
                ***
Через год все повторилось. Такая же ранняя зима, первый снежный буран в конце ноября и железный монстр летящий по заснеженной степи. Только в кабине Аргуновского тягача, мучился от похмелья другой молодой лейтенант.
- Вот, щас за опорой, в деревню свернем, немного отдохнем,  здоровье поправим.
- Слушай, Серега, а это, то самое место? Расскажешь, а то слухи разные ходят, прям ужастик настоящий.
-  Щас подъедем, расскажу.
 Опустив отвал, Аргунов  прогнал тягач, вокруг опоры ЛЭП, расчищая площадку.
-  Пошли перекурим, - заглушил он двигатель и выпрыгнул из кабины.
- Вон там, – показал он пальцем - за бетонным основанием, видишь, первая поперечная балка. Тогда снега  метра на три, выше намело, а к концу марта стало оседать. В этом месте, я случайно нашел  Леху,- быстро перекрестился Аргунов.
Прикурив сигарету, трясущейся рукой, Аргунов сделал несколько глубоких затяжек и достал из кармана фляжку.
- Будешь?
- Нет, спасибо, я не похмеляюсь, - отвел красные глаза лейтенант.
- Ну, как хочешь, а я Леху помину, хороший парень был, хоть и чудной. 
Хлебнув из фляжки, Аргун, крякнул и занюхал рукавом.
- Если бы не вороны, я бы его не заметил. Рано утром, мчу на «четверку», вижу в небе над опорой, воронье кружится. Потом расселись собаки черные, по балкам и каркают. А внизу, что-то на снегу лежит. Ну, я отвал поднял, на горку заскочил, распугивая ворон. Выпрыгнул из кабины, глядь, а из снега оскаленная голова торчит, с черными дырками, вместо глаз.
 - О, бля, как вспомню, мороз по коже, - приложился к фляге Аргун.
- Я с перепугу, как ломанулся назад. С горки этой на жопе съехал и ходу. Метров триста бежал, пока не выдохся. Прикинь, я даже БАТ бросил, так пересрал. Потом отдышался, утерся снегом, еле заставил себя, за машиной вернуться. В полку доложил, о находке. Мне не поверили, давай ржать: «Вороны, головы, глаза выклеванные» - говорят ну, все Аргун до белки допился. Послали туда дежурку с летехой, тот через пол-часа вернулся белый, трясется, двух слов связать не может. В общем, дальше понеслось, приехали менты, вызвали труповозку. Откопали, а труп оказывается повешенный. Веревка на шее затянутая, к балке привязанная. Она к опоре примерзла, невидно было. Давай менты, всех  деревенских  опрашивать, что да как, личность устанавливать. Деревенские по одежде, признали   ухажера одной местной бабы. Выяснили, что военный, давай командиров трясти. Ну, начальство наше как всегда - «Мы, не приделах, он уволенный, вот приказ, должность сдавал или сдал уже, короче не наш клиент». Меня, ротного Колю, комбата, ну где он раньше служил, в морг на опознание повезли. Очень тяжело, скажу тебе, на фиолетовое лицо, лисами обглоданное, смотреть. Но, приглядевшись, Леху вроде признали. Да и потом отец его  приехал, что бы забрать тело и похоронить дома.
- Я, Алексея, по училищу знал,- заполнил паузу лейтенант.
-Он чемпионом по рукопашному бою, три года подряд был. На соревнованиях всех валил. На вид такой спокойный, вежливый, но удар хорошо держал. Под него, на пятом курсе, мастера спорта, международника подставили, он хоть и проиграл по очкам, но очень достойно держался.
- Есть чем запить? – прерывая воспоминания, спросил лейтенант.
- Конечно, - ответил Аргун, - снега вон кругом, хош запивай, а хош закусывай.
- Ладно, давай, - приложился лейтенант к фляжке. Хрустя мягким утренним снежком, продолжил.
- А после того, как Алексей, дочку начальника училища закадрил, прям легендой стал. Она такая крутая, на тачке спортивной гоняла, а он простой курсант, без связей и волосатых лап, так запросто, ходил к ней домой, на вечерний чай.
- Не срослось у них тут, - спрятал Аргунов фляжку,- я видел ее один раз, образованная такая дама, ничего не скажешь. Сразу видно – Столица ! Она через месяц уехала, нехорошо, говорили, уехала. Скандал какой-то был, она в истерике на улицу, в двадцати градусный мороз в одной пижаме выбежала. Рыдала,  волосы на себе рвала, валялась в снегу, пока ее скорая, в больницу не забрала. Потом генеральша из Москвы примчалась и увезла дочку. А, Леху, из Вооруженных Сил, сразу нах. послали.
- Да, дела… чего ему не хватало, - задумался лейтенант.
- Знамо чего, – как-то неопределенно ответил Аргун.
 - И, что расследование показало, что с Алексеем, на самом деле случилось?
- По официальной версии, самоубийство.
- Это, как?- удивился лейтенант.
 –  Прогуливался себе Леша, по заснеженной степи, потом увидел красивую опору, О - думает, давай тут повешусь. Вид хороший, да и веревка в кармане нашлась. Так, что ли? – Начал непонятно с чего заводится лейтенант. Видать глоток самогона на старые дрожжи, толкнул его на размышления.
- Может и так, кто теперь узнает, соседи показали, что он ночью дом своей любовницы, поджог, с ней и двумя детьми. А потом когда горячка ушла, в холодной степи мозги на место стали, ужаснулся содеянному и руки на себя наложил. В протоколах зафиксировали, что шарфом своим удавился.
- Бля, - заорал лейтенант,- дай фляжку.
Глотнув пару раз, лейтенант закашлялся и стал сплевывать тягучую слюну.
- Он, что, правда, детей спалил?
- Никто не знает. Никаких трупов на пожарище не нашли. Они до сих пор в розыске.
- Ладно, поехали, - завинтил Аргунов фляжку,-  надо селянам дорогу почистить. А вечером, если интересно будет, поспрашивай у баб местных о Ланке. Но, скорей всего, они  на  эту тему, не станут трепаться, боятся. Вот и вся история с Лехой.
Только промолчал Аргунов об одном. По пьяному делу, ему  ляпнул знакомый мент, что глаза покойнику вынули, совсем не вороны. Да и не стал рассказывать Аргун, лейтенанту,  еще про одну встречу. В конце лета он ездил к друзьям в Павлодар.  Возвращаясь домой, на вокзале к нему подошел юный казах, и попросил зайти в чайхану, сказал, что его там ожидают. За столиком сидела женщина, в дорогой одежде, цветастый платок на половину скрывал ее лицо. Как только она заговорила, Аргун узнал ее.
-  Что ни будь, знаешь или может, слышал о нем?-  спросила тогда она.
- Да, нет. Ничего, не слышал,- не решился, Аргун, сказать правду.
- Извини, я не могу долго разговаривать, тебя случайно увидела и не смогла пройти мимо. Как там, вспоминают?
- Да все также. У людей память короткая, быстро забыли.
- Ну, и ладно и ты забудь, - сказала она поднимаясь.
-  Как сама? - придержал Агрун, ее за руку.
 - Она долго не решалась, стоит ли рассказывать, но потом выпалила как на духу:
- Он приехал ночью, со своим братом. Брат зашел в дом и дал мне десять минут на сборы. Леша вступился, брат достал нож. Когда  появились остальные, брат с ножом в печени, дергался в луже крови. Дальше, плохо помню. Только одно, сказала:
- Отпустишь его - уеду с тобой. Если убьешь, то порешу себя и детей не пожалею.
Он дал слово, приказал своим людям, отвезти его на трассу. Потом поджог дом и мы поехали к границе. Навсегда. Теперь меня той, уже нет: другая жизнь, другое имя, другая судьба,-  грустно улыбнулась она и погладила выпирающий глобусом живот.
         Оставшийся путь к деревне, Аргун, молчал, но увидев местных селян, махающих руками, тихо выругался, а потом сказал непонятно кому: Вот тебе Леша, и «Санта-Барбара», ****ь, Алтайского, как ты говорил, разлива»
                ***
Эпилог.
    В криминальной хронике, Лос-Анджелес таймс, опубликовали небольшую заметку. «В городе Санта-Барбара, на своей вилле, убит (выстрелом в правый глаз) крупный бизнесмен, господин Султанбаев, он же криминальный авторитет Ваха Байконур. Краткая справка: Уроженец Казахской ССР. После окончания военное училища, проходил службу в Афганистане, на Байконуре, и в Сибири. После развала Союза, вместе с братом,(убит в девяностые) возглавил криминальный бизнес. Его группировка была самой многочисленной, насчитывала пятьсот человек и контролировала рынки сбыта наркотиков, в бывших союзных республиках. Имел несколько судимостей, пережил десяток покушений. Особые приметы: искусственный левый глаз и шрам через все лицо, нанесенный топором в одной из разборок. В последние годы занимался  успешным легальным бизнесом. Полиция допрашивает ближний круг деловых партнеров, родных и близких. Его жена Лейла и взрослые дети: дочери Анна и Амина и сын Алекс, в это время находились в Сан-Франциско».
      За неделю до трагических событий, на вилле в Санта-Барбаре, состоялась одна случайная встреча.
   На скамейке в небольшом сквере неподалеку от Стэнфордского университета, Лэйла, ожидала своего сына Алекса. Раскатистый смех и русская речь отвлекли Лэйлу, от написания сообщения. По дорожке шла компания, по всей видимости, русских студентов прибывших на учебу в университет. В полосатой футболке, похожей на тельняжку, что-то увлеченно рассказывал, ее Алекс.
В ту же секунду, ей пришло сообщение: «Мама извини, я задержусь. Встреча с профессором К.»
Лейла сильно удивилась, когда сын прошел мимо, даже не взглянув на мать.
- Леша, - окликнула его, Лейла.
- Простите, это вы мне? – повернулся он. Та же улыбка, те же глаза.
- Простите, - только и смогла сказать Лейла, со страхом вглядываясь в копию своего сына. Только немного ниже и волосы светлые.
Вскоре, Лейла навела справки. Интересовавший ее юноша, был внуком Московского генерала в отставке, приехал поступать в Стенфордскую  аспирантуру. Так же Лейла, получила, телефон, Елены Александровны, его матери, находящейся в это время в Сан-Франциско. Только на третий день, Лэйла, написала ей сообщение, с предложением встретится.
 Сидя за столиком в полу пустом зале, Лейла, говорила о фонде поддержки Российских молодых ученых, и как бы невзначай, показала на телефоне, фото своего сына, аспиранта. Зафиксировав на лице лицемерно - приятельскую улыбку, Лейла посмотрела на Лену. Та, отпрянула назад, лицевые мышцы свело  судорогой, превратив ее ответную улыбку в звериный оскал, всем своим видом она беззвучно закричала «Нет!» и закрыла лицо руками.
- Из-за тебя, он вернулся домой, в гробу и с вырванными глазами, - одними губами прошептала, Елена Александровна и сразу же покинула ресторан.
     После смерти, Султанбаева, на окраине Алматы в закрытом ресторане горнолыжного курорта, собрался «совет директоров» Закрытого акционерного общества. Финансово хозяйственную деятельность холдинга, по праву, возглавила законная жена покойного, сорокапятилетняя Лейла, Кара Аналык, она же, Черная Ланка.