В начале девяностых, в июле собрались мы с сыном в паломническую поездку в Оптину. Автобус должен был отойти от подворья монастыря.
Погода была не совсем летняя, холодно. Дул сильный ветер и дождь проливной. Храбрыми такими оказались мы одни. За свечным ящиком мне сказали, что автобус из-за нас одних не поедет.
- Если вы всё - таки поедите, возьмите с собой монахиню из Италии.
Я сказала:
- Хорошо.
Хотя, как доехать до Оптины, понятия не имела. Тут приводят нам попутчицу.
Это католическая монахиня из Италии. Писательница пишет на четырех языках. Лет ей под девяносто. Видит плохо. Слышит так же. Человек она образованный, про Оптину знала. Дала обет, что до смерти обязательно приедет в Россию в этот монастырь поклониться святым Оптинским Старцам. Такие дела.
Я говорила только на русском и плохом школьном немецком. Но немецкий у монахини тоже был никакой.
Она покорила меня своим мужеством, и мы втроём отправились в путь. По принципу язык до Киева доведёт, если бы не дождь и прочие неприятности в виде плохого здоровья попутчицы.
Сначала до Киевского вокзала. Затем на электричке до Калуги. Потом городским Калужским транспортом до автовокзала. При этом мы совсем не понимаем друг друга.
Монахиня все время глотает какие-то таблетки и пытается угостить ими меня.
На автовокзале нас ждал сюрприз. Билеты на все рейсы на этот день были проданы. Что дальше делать, было непонятно. До Козельска далеко. На такси нет денег. А дождик поливает ему все равно, что нет билетов, что на такси нам не хватает, что со мной очень старый, больной человек и ребёнок.
Подтянулось ещё несколько человек, которым тоже надо было в монастырь Оптину пустынь. Решили искать РАФик. Если кто помнит, что такое советский РАФик. Две деревянные доски вдоль кузова. Зато можно потесниться и уместиться всем. На голой доске, по тряской дороге, как доедет моя иностранная гостья, было боязно. Других вариантов не было. На поиски нужной машины ушло ещё несколько часов.
Случилось чудо, нужную машину нашли. Нас довезли до самых стен монастыря.
Как эта старая, больная монахиня выдержала эту жесткую поездку, один Бог знает. Но обет есть обет и его исполнять надо. Здесь наши пути разошлись. Героическую монахиню приняли, как гостью и куда-то поселили.
Нам сказали, что ночевать будем в храме. Было уже поздно. В храме кроме нас были люди. Принесли матрасы. Сказали, что спать будем на полу. Нам матрасов не досталось.
Я расположилась на деревянной скамье напротив мощей Святого Амвросия Оптинского, а сын на другой скамье.
Спать на такой жёсткой деревянной скамье было невозможно, да и не хотелось. Близость святого и непостижимого наполняла сердце чем - то новым, незнакомым и радостным. Что это, если не счастье, или это называется как-то иначе. Как это называется, наверное, не очень важно. Важно, что эта ночь вошла в мое сердце навсегда, а вместе с ней и любовь к Оптине.
Подобная ночь была у меня в Израиле в храме Гроба Господня у самого Гроба Господня. Это уже другой кусочек счастья и совсем другая история.