Гл.48
Клавдия была не одна, с нею находилась её подруга, Аня Бусарова, что работала звеньевой в овощеводческой бригаде, где они с Клавдией вместе трудились. Аня теперь тоже уже вышла на пенсию. Завидев внучку приятельницы, Аня сразу засобиралась уходить, ну чего мешаться, пусть родные и поговорят между собой.
- Бабушка, ну что такое приключилось, опять ты себя не бережёшь. - обняла Маша лежащую на кровати Клавдию.
- Да всё нормально, Машуня! - как ни в чём не бывало ответила Клавдия. - Просто две ночи подряд покалывало сердце. Я и отправилась нынче к кардиологу, чтобы он лечение мне назначил. Думаю, пропьюсь таблетки и всё наладится. Но как назло расшалились и почки. Сразу обе. А как всё произошло... Недавно я так в хате натопила, что дышать было нечем, я и открыла форточку в зале, чтобы проветрилось. Да и забыла закрыть её на ночь, вот меня и просквозило. Пока лежу, ничего, а начинаю двигаться или что-то делать, так боли адские сразу начинаются. Вот оказия-то какая.
- Ну слава Богу, хоть в горизонтальном положении без болей. Тут "теорема" простая, бабушка. Когда человек встаёт, то и все органы приходят в движение. Отсюда и неприятности у того, кто занедужил. А ты и к урологу тоже записывалась?
- Не-а. А когда бы я угналась за всем сразу? Тут домой еле добрела, спасибо людям, довели под белы рученьки. Машунь, ты побудешь со мной хоть до вечера, а?
- Я побуду с тобой до тех пор, пока ты не поднимешься. Я отпуск взяла за свой счёт.
- Ой, счастье-то какое, Машуня! Я и не чаяла. - Клавдия немного всплакнула, но Маша тут же её предостерегла:
- Бабушка, ты только сегодня из больницы явилась, где жаловалась на сердце. И вновь его надрываешь. Заканчивай давай, моя дорогая!
- Твоя правда. Всё, не буду. Машунь, я только вот что скажу... Ты не думай, что я злыдня такая-растакая, это совсем не так. Многие слова у меня выскакивают помимо моей воли, поэтому я даже обрадовалась, что ты не навещаешь меня, всё ж нервы твои были на месте. Старый человек и молодой, это две большие разницы, а ещё зависит от характера. Что я сделаю сама с собой, чтобы измениться? Да ничего. Когда помру, вот тогда и поменяюсь.
- Бабуль, ну зачем ты так? Поверь, я меньше всего хочу остаться сиротой, ведь кроме тебя, у меня совсем никого нету на этом свете.
- Я знаю, лапушка, и верю тебе, но ты не перебивай, я ещё не закончила. Конечно же, я мечтаю стать прабабушкой и чтобы мою внученьку кто-то "мамой" называл, но только не от Ваньки, понимаешь? Но раз вы так сильно друг друга любите, то это уже ваша судьба такая. Вот, это главное, что я наметила донести до тебя при нашей встречи.
- Понятно. Но я бы не желала сейчас продолжать эту тему.
- Я тоже. - честно призналась Клавдия. - Кому охота терять внучку, а я её чуть не потеряла.
Маша четыре дня и ночи жила у бабушки в её хатёнке. За это время она прогенералила в её комнатах, готовила Клавдии еду, согласно её диете. Бегала в больницу за новыми лекарствами, ставила уколы, купала Клавдию, стирала её вещи, в общем, всё выглядело так, вроде они снова живут вдвоём под одной крышей. Домой Маша наскакивала каждый вечер, чтобы повидаться с мужем и хоть на ходу перекинуться с ним парой словечек. Ваня не обижался, он всё понимал. Маша совсем выпустила из виду, что они с Сашкой долгие годы сами управлялись на кухне, потому когда пришла первый раз к Муравьям от бабушки, то сразу заглянула в холодильник. Она переживала, чтобы мужчины не голодали без неё и не питались всухомятку. Но там женщина обнаружила кастрюлю борща, а в сковороде жареное мясо с картошкой. На нижней полке стояла ещё одна сковородка, а в ней минтай, тушёный в подливе с кореньями.
- О, да у них харчей ещё поболее, чем у нас. - довольно ухмыльнулась Маша. - Значит, не пропадут.
Клавдия торжествовала, что внучка тратит столько времени на неё, но где-то в глубине души, ведь ей также не чуждо и всё человеческое, ей было неудобно перед Машей, ведь у той фактически, на данный момент, без женского догляда существовала своя семья, но Маша выбрала родную бабку. Хоть и не постоянно, но для Клавдии, по сути, это являлось очень даже значимой победой над Муравьями. То есть, внутри неё, словно два пламени, боролись противоречивые чувства, и какое из них она бы предпочла, то Клавдия не сумела бы так сразу ответить на этот вопрос. Но она старалась изо всех сил, чтобы подняться, каждый день пробовала. Но сильно кружилась голова, ноги подкашивались, начиналось сердцебиение и одновременно со всем - глухие боли в области почек. Но спазмы уже не те, что были раньше, потихоньку действовало лекарство.
На пятый день Маша с утра завозилась на кухне, она варила для бабушки манную кашу и вдруг, услышала за спиной какой-то шорох. Быстро оглянувшись, Маша удивлённо воскликнула:
- Бабушка, ты уже сама самостоятельно передвигаешься? Вот так чудо!
Перед нею, немного согнувшись, стояла Клавдия и улыбалась.
- Сама не пойму, Машенька. Попыталась подняться, получилось. Прислухаюсь, думаю, сейчас заболит, но всё нормально, нигде ничего. Я, прежде чем к тебе доковылять, минут десять по залу прохаживалась, боялась, что вот-вот опять прихватит, но пока всё хорошо, я считаю, что уже я полностью очухалась.
- Ты уверена? Может, давление померить? - Маша спешно вытирала руки о фартук.
- Не колотись, Машуня. Когда у меня скачет давление, то это сразу заметно, а я, как тот космонавт, прямо, даже в космос готова.
- Не сглазь ради Бога, космонавт мне тут нашёлся.
Клавдия сплюнула три раза через левое плечо и тут же скомандовала:
- Ты, Машуня, наверное, направляй стопы до дома, там тебя уже заждались. Я же выздоровела, так чего меня караулить?
- Ой, страшновато мне чего-то, бабушка. Уйду, а ты вновь сляжешь. Или упадёшь посреди комнаты и подсобить будет некому.
- Чего бы я падала? От ты интересная. Поднимут, коли чего. Соседи всякий раз наведываются, и подруги тоже. Ты иди, пока я не передумала. Спасибо, Машуня, за всё. Прям, довольная я, что откровенно поговорили с тобой и никто нам не мешал. А ещё, ты всегда должна знать, что я тебя очень сильно люблю. Хоть может поругаемся с тобой до потери пульса, но всегда помни - я жизнь отдам за тебя, внученька.
- Бабушка... - Маша обняла Клавдию и заплакала. - Конечно же, и я тебя люблю. Да ты это и сама прекрасно видишь.
- Вижу, а как же! Собирайся, касатка моя. - и Клавдия направилась к деревянной этажерке, где у неё хранились кастрюли.
- А что ты затеяла? - спросила Маша. - Я завтрак тебе уже сварганила. И суп в холодильнике с отварной курочкой. И пюре картофельное. Еды полно, что ты там завозилась?
- Картошки хочу в мундирах. Прям, помру, коли не поем. С маслицем и с лучком.
- Какой лучок, бабушка, тебе нельзя его.
- Я немножко, детка. Так хочу, что слюною давлюсь. Мне, прям, пахнет эта картошечка. - и Клавдия громко втянула ноздрями воздух, для усиления эффекта.
Но Маша, вдохновлённая выздоровлением Клавдии, не стала ей запрещать питаться тем, что ей противопоказано, она надеялась на благоразумие старушки, ведь перед нею не маленький ребёнок, а всё-таки взрослый человек.
Перед тем, как заболеть Клавдии, Машка как раз намеревалась и дома убраться да и грязных вещей в корзину набросали уже порядочно. Сашка с Ваней были на работе, а она, засучив рукава, принялась наводить порядки. Во времянке Сашка сам мыл полы, он жалел невестку, но стирку она приказала ему носить к ней, всю одежду она сама доводила до ума. Когда с уборкой было покончено, Маша завела машинку, она торопилась расправиться с домашними делами до прихода свёкра и супруга, и вот, когда женщина уже развешивала во дворе последнее выстиранное бельё, её кто-то окликнул. У калитки, держась за забор, будто замерла расстроенная Люся Кочкина. Но Маша, мельком кинувшая взгляд в том направлении, ничего этого не заметила.
- Иду, крёстная, вот только джинсы кину на верёвку и я свободна. Да вы проходите, чего там огинаться за воротами? - весело крикнула ей Маша. Она на ходу заготавливала речь, как сейчас похвастается перед крёстной, что бабушка, слава Богу, уже встала. Но её поразило то, что Кочкина молчит, не говорит ей ни слова. Маша обернулась и застала Люсю, вытирающую платочком заплаканные глаза.
- Крёстная, о Боже, что у вас такое стряслось? - кинулась к ней встревоженная Маша.
- Не у нас, Машуня, а у тебя... Бабушка твоя умерла.
- Как? - Машка задыхалась. - Не может быть! Я же только с утра от неё, она уже поднялась с постели, она ходила уже сама...
- Маша, как рассказывала мне тётка Людка Князева, она заглянула к ней проведать, а бабушка твоя корчилась от сильных болей. Говорит, мол, лука поела с картошкой и сразу всё началось. Тётка Людка предложила позвать дежурных медиков, но Клавдия Михайловна запретила ей. Мол, Маша будет ругаться, она не велела лук есть, а я не послушалась. Вот выпила горсть таблеток, скоро наступит облегчение. Но облегчение не наступало, наоборот, она уже сознание теряла от таких мучительных ощущений, и соседка проявила инициативу, побежала ко мне за помощью. А пока мы пришли, хоть и торопились, но всё равно не успели. Сердце её не выдержало, Машенька. А у тёти Клавы оно порядком поизносилось... - Люся всхлипнула. - Я сама её на Скорой сопровождала в морг, всё, она уже в райцентре. Следом Ларионович ехал на УАЗе, он меня и привёз обратно.
У Маши потемнело в глазах, она покачнулась, Люся вовремя её подхватила, а так бы несчастная упала прямо на мёрзлую землю.
Очнулась Машка уже в доме, вокруг неё вовсю хлопотали Сашка, Ваня и Люся. Пахло медицинским спиртом и Маша поняла, что её уже вовсю накололи успокаивающим.
- Как ты? - с тревогой в голосе спросил Ваня.
- Ничего, терпимо. - кивнула Маша. Её бил озноб и Сашка сразу принёс тёплый плед, которым заботливо укутал невестку.
- Машенька, может мы в больницу тебя отвезём? - участливо поинтересовалась Люся. - Там ты, пока суть да дело, будешь под моим присмотром.
- Нет-нет, это лишнее. - отрицательно замахала головой Маша.
- Девочка моя, мне уже пора на смену, всё бросила там, даже старшую не предупредила. Если почувствуешь себя плохо, то сразу говори своим, хорошо?
- Хорошо, крёстная, не беспокойтесь, я в норме.
- Ну гляди у меня! Только не ври, а то я очень переживаю. - Люся попросила Ваньку, чтобы тот проводил её до порога, а Маша осталась с Сашкой наедине.
- Дочка, я должен сказать тебе... Я тоже терял близких и в курсе, каково это. Но жизнь продолжается, понимаешь? Ты хоть рыдай, хоть волосы на себе рви, но этим ты уже не воскресишь свою бабушку. Запомни одно - ей уже никто не поможет. Сейчас ты обязана, ради нас с Ванькой и ради тех, кто тебя любит, думать только о себе, а всех мёртвых оставь Господу, Он уж сам о них позаботится. Тебе детей Ваньке рожать, потому возьми себя в руки и больше нас так не пугай. Договорились?
- Договорились, дядя Саша. Вы абсолютно правы во всём.
Но Маша не сдержала обещание. И на похоронах, и потом на кладбище, она не в состоянии была себя сдерживать. Всё нутро её душила такая обида, от всей этой несправедливости. Ну как же так?! Ведь бабушка уже ни на что не жаловалась, прекрасно выглядела, если можно так выразиться о хвором человеке. Да у Машки и единой мысли не промелькнуло, что с нею что-то случится непоправимое.
Ещё Маша винила себя. Следовало настоять и не позволить бабушке добавлять лук в картошку. И тут же осознавала, что Клавдия такая упрямая, она всё равно бы сделала по-своему. И ещё она задумывалась над тем, что если бы тётя Люда Князева не поддалась на уговоры Клавдии, а сразу побежала за медиками, то, возможно, ещё смогли бы её спасти. Но соседка не виновата, так ей Клавдия приказала, а откуда тётке Людке знать, насколько это всё серьёзно.
Маша долго стояла у могилки, которую, специально нанятые мужчины подравнивали лопатами. Сашка с Ваней дожидались её в сторонке, однако Маша не спешила к ним. Тогда Сашка сам к ней приблизился и насильно увёл с погоста.
- Пошли, дочка, в столовой уже столы накрыты для поминок. Ты обязана там присутствовать, потому что на сегодня, это наша последняя дань твоей бабушке. А сюда ты ещё не раз наскочишь, с веночком или цветами. Пошли, моя хорошая, тебе как следует покушать надо, а потом поспать. Чтобы основательно от всего отдохнуть: и душой, и телом.