Маленькая внучка понимала все буквально. Она уже училась в первом классе и была очень образованной. Она так много знала! Иногда она перечисляла свои знания и умения с великой гордостью. Её пушистые темные волосы обрамляли детское личико причудливым ореолом, свои тонкие брови она хмурила, считая, что взрослый человек должен быть немного сердитым, а не улыбаться от уха до уха по любому поводу. У неё были прекрасные голубые глаза. Синие даже. И это было крайне удивительным в её облике. Обычно голубоглазыми бывают блондинки, вот голубоглазые брюнетки - настоящая редкость! Почему-то она вставала на табуретку и начинала гордо говорить, что она уже умеет читать и писать, что она уже хорошо считает, что она уже знает английский алфавит и некоторые детские стишки на английском языке, что она хорошо поет и умеет танцевать, что она рисует и старается, хотя никто не узнал, что это кошка, и рисунок пришлось подписать.
- Молодец, просто молодец! Куда бы деться нам с дедушкой, таким малограмотным в сравнении с тобой. Вот уж танцевать у нас по твоему ну, никак с дедушкой не получится. Косточки болят.
Родители у Танечки были на работе целыми днями. После школы внучка шла к дедушке и бабушке. Путь был безопасный и короткий. Дедушка с бабушкой жили прямо за школьным двором, и из окон их квартиры видна была Танина школа.
Уже подходила к концу третья четверть учебного года, уже весна зазвучала ручьями, захлюпала лужицами у подъезда, развезла грязь по обочинам дорог. Уже небо голубело, смотрело на мир ясным взглядом солнышко. Танечка переоделась в куртку, в легкие сапожки, и теперь не ходила, а бегала, подпрыгивая на ходу.
Однажды она пришла к дедушке с бабушкой какая-то озабоченная. Танюшка все время хмурила бровки, рассеянно как-то смотрела в окно и о чем-то напряженно думала.
- Бабушка, - спросила она, - а ты свою бабушку помнишь?
- Конечно. Домна Аркадьевна её звали. Очень умная женщина была. Книги любила читать и стихи наизусть знала. И на английском языке говорила. Меня этому учила. А что?
- Да я просто так спросила. А вторую бабушку помнишь?
- И вторую помню. Крестьянка была неграмотная. Совсем не умела читать и писать и в школу ни дня не ходила. Но какие сказки знала! Какие песни пела. Заслушаешься!
- Так они людьми были?
- Ну, а кем же еще?
- А дедушкину бабушку ты знала?
- Знала. Но только со стороны матери его. Удивительная была женщина. К поездам картошку вареную носила и продавала. А потом на эти деньги покупала подарки и одежду для внуков. Дедушка часто её вспоминает. А вот вторую бабушку не видела никогда. Даже не знаю, кем она у него была. Что не знаю, то не знаю. И сказать ничего не могу.
- Точно не видела?
- Точно.
- Вот! Так значит она была обезьяной. Больше некому. Учительница в школе сказала, что мы произошли от обезьяны. Вот я и думаю, мама - не обезьяна, ты - не обезьяна, твоя мама, я её еще помню маленько - тоже была не обезьяна, твоя бабушка тоже обезьяной не была. Обезьяной могла быть только другая бабушка дедушки нашего, а мы все от неё и произошли.
Хотела Вера Васильевна пуститься в долгие разговоры о том, что теория Дарвина сегодня подвергается критике, что сама она, Вера Васильевна, убеждена, что никто ни от кого не произошел, что на Земле сразу и одновременно родилось многообразие биологических форм жизни, но раздумала. Подрастет внучка и сама разберется в этих тонкостях. Зачем же ей навязывать готовое мнение? И только дедушка, который читал газету, отложил её и засмеялся громко.
- Очень может быть. Я её точно никогда не видел и даже фотография её не сохранилась, а предположить можно всякое. Хотя посмотри на меня внимательно, внученька, разве я похож на обезьяну?
Танечка отошла в угол комнаты, подальше от дедушки, и оттуда очень внимательно стала рассматривать его.
- Нисколько не похож! - твердо сказала она, - хвоста нет, уши маленькие.
- Вот спасибо за такой вывод! Так что я за свою бабушку заступлюсь. Человеком она была.
- А кто же был обезьяной?
- Затрудняюсь ответить на твой вопрос. Предположим, сто раз прабабушка. Устраивает тебя такой ответ?
Танюшка кивнула и пошла нянчить своего котенка Пушка, который с удивительным терпением выносил и завертывание его в пеленку, и катание на кукольной коляске, и все акробатические этюды, которые проделывала с ним маленькая хозяйка.