Новогодний сюрприз - дверца в закрытый клуб... это здесь:
http://rutube.ru/video/45c11a4f1f1b9ff6ae02c91db6c20cb0/
Студенческий городок Осколкино, или, как его ещё называли, Искусствоград, спал. По монорельсовым дорогам, опоясывающим городок, проезжала лишь кабинка ремонтников. Солнце должно было взойти через минуту-другую, и за горизонтом копилась напряжённая розовость, а сам городок уютно покоился, словно в чаше, наполненной пышной зелёной пеной древесных крон и кустарников. Татуированные граффити, домики студентов по спирали, словно змей, поднимались к центру городка, где располагалось здание Академии, похожее на огромный белый трезубец, весь в кружевах резьбы. В одном из домов были распахнуты окна на втором этаже, и оттуда доносились негромкие звуки виолончели, - у Дарины сегодня должен был быть экзамен по древним струнным инструментам, и она решила повторить пьесу. В принципе, она всё знала, но природная требовательность давала о себе знать.
- Всё, как на экзамене, - прошептала она себе, и села. Затем встала, прошла к центру комнаты, где стоял стул и инструмент, повернулась к «залу», поклонилась, и уже собралась садиться, - но вспомнила, и дасадливо зашипела. Затем бросилась к стене, и та услужливо раскрылась, обнажая освещённые внутренности гардероба. Девушка отыскала длинные, до локтя, перчатки, украшенные красно-чёрным узором с блёстками. И стала их надевать, с отвращением разглядывая свои пальцы с наметившимися артритными узлами, кисти и запястья, - морщинистые, осыпанные пигментной «гречкой».
Повторив пьесу, девушка вышла на балкон. Солнце уже встало, сверкало и, казалось, поднимало городок к себе.
- Пора! – произнесла Дарина.
В концертном зале Академии было шумно и людно. Стоя за кулисами, Дарина шептала, глядя на свои руки:
- Только бы не на сцене!
Когда в зале стихло и растаяла световая завеса, жюри и зрители увидели на сцене Дарину с виолончелью.
Первые ноты, тягучие и сладкие, как мёд, потекли со смычка. Простая мелодия, постепенно обрастая звуками вариаций, становилась все более насыщенной, становилась больше, чем музыка, превращаясь в струение чувств в их чистом виде. Казалось, что за эти пропадающие звуки можно держаться, что они могут быть словно осязаемой и очень надежной поддержкой и потом, когда музыка утихнет.
- Великолепная игра! Но что за маскарад, зачем эти перчатки? – шепнул один из членов жюри другому.
- Порча, наследственная болезнь. Некачественный материал при клонинге, ну, вы понимаете…
- Бедняжка… Да, о хорошем клоне для себя каждый должен позаботиться, пока молод и здоров. Хвала тем предкам, кто позаботился об этом для своих потомков!
Дома, после концерта, Дарина дала волю слезам, - боль в руках была невыносимой, она сама удивлялась, как смогла закончить выступление.
- Ты играла – просто чудо! – на пороге стоял Радослав, художник, сосед и друг Дарины.
- Если бы ты знал, чего мне это стоило!
- Может, тебе сменить тело? Хотя мне нравится это, - он хотел поднять ей настроение.
- Это уже третье, и всё повторяется. Я устала от попыток. Нет, если уж изначальный материал был плох, нечего ждать. Это судьба! Я…
Чернота. Я составляю цепочку из молекул воды.
Старуха открыла глаза. Взгляд её упирался в белоснежный потолок. Она перевела взгляд в сторону, и стала наблюдать через стекло за аэромобилями, бесшумно и стремительно проплывавшими за окном. Вдалеке, сверкая на солнце накопителями солнечной энергии, виднелись полусферы и шпили городских зданий. Внезапно вновь заболела голова, старуха застонала, и почти мгновенно в палату вошла красивая девушка. Слишком красивая для настоящей девушки. Но, собственно, она и не являлась таковой – это был андроид-медсестра. Её красота вызвала у старухи раздражение; она подумала: «Наверное, Себастьян выберет себе примерно вот такую же сучку, когда я умру!» Она вспомнила, как полсотни лет назад они с мужем клялись друг другу умереть в один день.
- Вам плохо? Что-нибудь нужно? – подойдя, участливо склонилась над старухой медсестра.
- Нет! Мне ничего не нужно! – глухо выдавила старуха, отвернувшись. Медсестра кивнула и уже дошла до двери, но новая атака боли заставила старуху забыть раздражение и простонать:
- Лиз!
Медсестра вернулась, озабоченно проверила аппаратуру, к которой была подключена старуха, пальцы её правой руки забегали по кисти левой, вызывая под кожей свечение клавиш, и деловито произнесла:
- Палата пятьдесят восемь, у пациента кризис!
«Неужели конец? – думала старуха, пока её везли по коридору на каталке. «Чёрт, как некстати! Сегодня день свиданий, но Себастьян сможет прийти лишь к четырём… хоть бы дожить до его прихода!»
Старуха тихо заплакала. Боли уже не было, но какая разница, всё равно она умрёт! Проклятье, почему такая несправедливость?!. Почему она не согласилась пройти воздействие Протокола Immortality? Тогда, в две тыщи двести тридцать девятом это было ещё разрешено и доступно абсолютно всем, и богатым, и не очень, и заслуженным, и обычным. Трусиха! Себастьян, обожавший всё новое и экстремальное, таскавший её каждый отпуск то на Плутон, то на Венеру, уговаривал её, но она боялась, не верила, и он один прошёл процедуру. А она всё не верила – до тех пор, пока не случилась перезагрузка. Однажды она пришла домой с работы, а там уже была бригада «скорой»: «Сеньора, вы здесь живёте? Да, а что случилось? Ваш муж… Что с ним?! Пустите меня в дом! Не беспокойтесь – мы нашли у него на руке клеймо im, так что причин для беспокойства нет, его вернут к жизни. А поскольку смерть наступила всего полчаса назад, ему даже не понадобится подыскивать новое тело, скоро ваш супруг будет как прежний. Зачем ты это сделал, плакала она, когда Себестьян, позавчера лежавший в кухне мёртвый, сегодня вновь гладил её по волосам. Захотелось опробовать, убедиться, испытать неиспытанное… Оказалось, он пропустил через себя пятьсот вольт, предварительно сделав вызов медикам.
- А-а-а… - застонала старуха, и от вернувшейся боли, и от горького сожаления. Теперь она умрёт, а её любимый и любящий муж будет продолжать жить, жить бесконечно, просто меняя тела, как одежду, когда постаревшие износятся! Почему, почему она не согласилась?! И почему отменили доступность процедуры? Немногочисленных счастливчиков, когда-то успевших пройти её даром, как волонтёры, наберётся едва ли с тысячу на всей Земле. А на Марсе, говорят, вообще таких нет. Ко времени колонизации Красной процедура стала квотированной, и то лишь для верхушки Менеджмента. А что, если… В голове старухи возникла мысль. Она схватила за руку медсестру, шедшую рядом с каталкой:
- Лиз! Вызови Себастьяна!
- Но он и так сегодня должен прийти! Лежите спокойно!
- Вызови Себастьяна, и скажи ему, чтобы он обязательно привёл с собой Хуана! Слышишь – обязательно! Если Хуан не сможет, пусть хотя бы свяжется по голограскайпу!
Старуха цеплялась за соломинку – она прекрасно знала, что Хуан был Себастьяну десятая вода на киселе, да и должность у него в зональном Менеджменте небольшая, однако никаких других возможностей сделать задуманное не было. Держись, старая, не смей умирать! Протяни хотя бы до пяти часов! Ей нужно увидеть этого надутого засранца Хуана, непременно вживую, по простой видеосвязи отказать легче всего, пусть попробует это сделать, видя рядом её морщины, слёзы, чувствуя жалкую слабость старческих ладоней!
Она потеряла сознание.
Когда старуха вновь открыла глаза, она увидела себя в своей палате. На стуле рядом с её кроватью сидел Себастьян. В первую секунду он показался лысым – на фоне белоснежных стен растворялась его белоснежно-седая шевелюра. По его загорелому, морщинистому лицу ползли слёзы.
- Здравствуй, любимый. Вот, - умираю, - сказала старуха тихо. Себастьян погладил её по онемевшей руке. Старуха пошевелилась, и только сейчас заметила, что у двери стоит Хуан.
- А! Пришёл всё-таки! – сказала старуха и закашлялась. К ней бросились медсестра и врач. Она отстранила их и подозвала Хуана жестом. Он подошёл. Это был полный молодой человек с пухлым бледным лицом и очень чёрными волосами. Под раскрытым больничным халатом виднелась синяя с золотыми нашивками форма служащего Менеджмента.
- Здравствуй, племянничек. У твоей тётки есть к тебе просьба… надеюсь, ты не откажешь мне?
- Я сделаю всё, что в моих силах, тётя Сильвия.
- Сможешь выбить разрешение для моей крионизации? Раз уж я не смогла вовремя пройти процедуру Протокола, как когда-то Себастьян, и как вы все… - её губы скривились в попытке презрительной улыбки, она захотела съязвить, но сдержалась, - может быть, мои старые кости полежат в морозилке? А вдруг когда-нибудь отменят запрет на процедуру Протокола Immortality, и она вновь станет общедоступной? И тогда мне можно было бы подобрать новое тело…
- Во-первых, крайне маловероятно, что она когда-нибудь станет общедоступной.
- Но ведь этого никто не знает наверняка!
- Ну, может, через тысячу лет…
- Для Себастьяна это не проблема. Он-то проживёт тысячу лет, он дождётся меня, я знаю… мне плевать на смерть, но я не хочу, чтобы он страдал, тоскуя обо мне… если я умру, его вечная жизнь превратится в вечный ад. А так у него была бы надежда, пусть через тысячу лет, пусть через миллион… ну пожалуйста, Хуан! Ты сможешь, ты ведь у нас птица высокого полёта… - старуха попыталась улыбнуться – на этот раз льстиво и заискивающе, и взять за руку Хуана.
- Н-нет, тётя… - Хуан отодвинул свою руку - плавно и осторожно, словно не в нём была причина, а старуха сама не смогла дотянуться. – Это очень сложно. Во-первых, ты же знаешь, на крионизацию нужно разрешение. А во-вторых, я очень занят, а тут нужно собирать и обрабатывать документы, это долгая волокита… - он чуть не сказал «ты не доживёшь», но вовремя замолчал. Рука Сильвии бессильно опала.
- Ладно… что ж теперь… - прошелестела старуха.
- Ну… просто нет времени… - забормотал Хуан, отводя взгляд, слегка пятясь к двери с внутренним ощущением, что легко отделался. Он думал, старики будут упрашивать, устроят сцену. – Нет времени! Но вы держитесь!.. – глупо сказал он, чтобы что-то сказать, и добавил ещё глупее: – Может, я пришлю фруктов? Тебе что-нибудь хочется? Во-первых, нынче апельсины на редкость…
Старуха прервала его, повернула к нему лицо:
- Во-первых, фрукты я не люблю. А во-вторых… иди в задницу!
Хуан выскользнул за дверь. Его взгляд успел сфотографировать облик Себастьяна – тот стоял, чуть сгорбившись и сложив руки перед собой, и смотрел на Хуана покорным взглядом.
Выйдя на улицу, Хуан сел в свой аэро-ё-мобиль, и взмыл в небо. «Время потерял, - думал он, перестраиваясь на трассе метрах в пятидесяти над землёй. – Они думают, крионизация – это легко и быстро! Нужны анализы, нужно договариваться с людьми – роботам такое не поручишь! А у меня времени нет. Тоже мне – родственнички!» Он вспомнил, как тридцать лет назад тётя Сильвия, тогда молодая и красивая, качала его на качелях и догоняла, расставив руки, а он, маленький и беспомощно кривоногий, с весёлым визгом убегал. А теперь она там, старая и беспомощная…
«Им ведь действительно некому помочь, - подумал Хуан. – Единственная дочь погибла в автокатастрофе, а другие родственники давно умерли, - тоже не прошли Протокол… эти старики их пережили, но остались одни».
Хуан попробовал представить, как это – когда совсем неоткуда ждать помощи? Это было непросто. У него самого на работе было много помощников, дома прислуга, полагающаяся сотрудникам Менеджмента. В душе Хуана возникло чувство превосходства. Да, ему хорошо, он ни в чём и ни в ком не нуждается. А если бы у него не было помощников? Прислуги? И здоровье никуда бы не годилось?
Машина Хуана обогнула красивейшие купола Менеджмента. Сейчас он вернётся к своим обычным делам… а в больнице останутся старики, умирающая Сильвия и Себастьян, с его уже ничего не ждущим, покорным взглядом… Конечно, он, Хуан, не обязан… и никто его не осудит… но им не на кого больше надеяться, и если он им не поможет, кто другой это сделает? Машина Хуана уже миновала вход в здание. Он прибавил скорость, и направил мобиль в сторону городской больницы.
Странное ощущение овладело им – ощущение лёгкости и силы. Он, Хуан, может сделать то, чего никто не может! Спасти жизнь? Хо, пусть этим занимаются спецы-мудрецы из госкорпорации Immortality. А он, Хуан, может спасти нечто более важное – любовь! Любовь двух людей, которым жизнь без любви не нужна. Он ещё прибавил скорость, теперь он уже сам боялся, боялся, что не успеет сообщить старикам своё решение. Мобиль Хуана проносился, опасно обгоняя другие машины. Быстрее! Ещё быстрее!
(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)