Вилла наркобарона
Большие окна, небольшой кирпичный фундамент – всё так и говорило, что это лишь временно, а потом обязательно будет лучше. Чувствуя ободряющее сопение Джереми, Чеширски прокрался к первому большому кусту, после чего замер, высматривая охрану. Пусто. Выждав несколько секунд, он рванул ко второму кусту, стараясь как можно меньше маячить ушастой головой. Снова пусто. Чеширски посмотрел на старика. Скорчившись в три погибели, тот так и не смог согнуться ниже куста, демонстрируя врагам согнувшуюся спину и шляпу. Чеширски сжал зубы. Этот старик его так до инфаркта доведет.
Спустя пару секунд спина наконец-то почувствовала холод кирпичной кладки, несколько охладившей взмокшее тело. Бронежилет Бар так и не надел. Поэтому чувствовал всё очень хорошо.
— Кажется, прошли, – выдохнул Джереми, покрывшись крупными каплями пота и поправляя свой бронежилет. – Господи, какая же эта штука тяжелая, там, наверно, не титановые, а свинцовые пластины.
— Зато ты, как броневик. У меня, кстати, мысль была тебя первым пустить, всё равно тебя ничего не возьмет.
— Очень смешно.
— А, по-моему, прекрасная идея.
— То есть, в голову они пальнуть не догадаются, да?
— Ну, ты же не зря шляпу так оберегал.
— Все, пора в бой, твои мозги требуют работы, так что лезь в это чёртово окно. Там, наверное, уже все собрались в томительном ожидании.
— Слушай, а вот сейчас нам не помешали бы гранаты. Ты взял хоть одну?
— Ты что, с ума сошел? Чтобы я эту дуру в кармане таскал, нет уж, спасибо. Я лучше подожду, пока ты там сам разберешься.
— Твоя вера в меня просто безгранична.
Прижав уши, Чеширски посмотрел внутрь. Снова пусто, лишь стол и прикрытый изящной белой скатертью стул. По всей видимости, это была комната для прислуги. Чеширски посмотрел в сторону двери, она как раз и вела к черному входу, о котором предупреждал Ганс.
— Жди тут, я позову, если что, – сказал Бар и стал медленно красться вдоль стены, плавно уходящей налево. Спустя секунду он лишний раз поблагодарил Святую Кошку за свою осмотрительность. У черного входа он наткнулся на двух мирно курящих горилл.
— Не, это точно ЦРУ, – задумчиво сказал крупный черный самец, прикуривая сигарету у товарища.
— Да ладно, им-то какая выгода? – посматривая наверх, заметил второй.
— Да не выгода, просто у кенгуру мозгов меньше, чем у воробья. Никто на такие игры с подрывом своих же баз не пойдет. Поверь, если бы они хотели войны, налетели бы всем своим мясом. И босс так же думает, раз поехал разбираться. Так что – не дрейфь, сейчас поговорят, побухают и всё наладится.
— Да, было бы неплохо, конечно. Я тут с одной самочкой познакомился, в ней всего около двухсот килограмм, стройная, как газель. Я бы даже предложение сделал, уж больно хороша.
— Где ж ты её нашел? Ты ж ведь, кроме, как по кабакам, нигде не ходишь.
— Там и нашел.
— Обожди, это тут что ли? В Эль-Пасо?
— Да нет, тут-то кроме кенгуру нет никого. У нас, в Буффало. Она медсестра в одной из больниц.
— Ха-ха, бесплатное медобслуживание, все дела. Да?
— Да я ж не из-за этого. Она красивая, ты даже не представляешь, насколько. Ты просто её не видел.
— Согласен, двести килограмм – это ближе к фантастике, лично мне меньше трехсот не попадались. Несовершеннолетняя, поди.
— Я тебе говорю, медсестра же. Стало быть, восемнадцать точно есть.
— Везет, значит! Осталось только с папашей познакомиться. Предлагаю Харчи к ним отправить, уж кто-кто, а он умеет делать предложения, от которых нельзя отказаться.
— Ага, ему только сватом и работать, – подхватил второй и захохотал.
Бар понял, что лучше момента ему не поймать и, выйдя из-за угла, всадил каждому по пуле в голову, сразу же усадив обеих горилл на задницу.
— Побережем врачей, – тихо заметил он, проходя между трупов. Гориллы – это лучшее, что он мог ожидать в охране Вуди. В них и целиться проще, и реакция у них хуже. Только вот, видимо, со слухом у них проблем не было, так как едва он вошёл внутрь, по нему тут же открыли шквальный огонь из автоматов. Кувыркнувшись вперед, Бар залетел за небольшую бетонную стойку, сразу же взявшую весь огонь на себя.
— Я его зажал, он тут, кошачий выродок, – проорала горилла, продолжая поливать его огнем. Затем к ней присоединилась ещё одна, подбавив сыплющейся на голову Бара штукатурки. По всей видимости, запасных рожков у них было вдоволь, так как Бар даже ухо высунуть не мог, прикрываясь от летящих сверху кусков стены.
— Ну что, хвостатый, пора тебе помолиться. Джон, давай туда, сейчас мы подпортим его шкурку. Слышал, хвостатый? Сейчас ты сдохнешь! – снова заорал охранник, перезаряжая автомат.
— Да-да, толстожопый, я все прекрасно слышу, ты только со страху в своего не пальни, а то вон как кухню изрешетил.
— Умничаешь? Но это ненадолго. Сейчас я тебе все девять жизней на раз пересчитаю.
— Ты ещё и считать умеешь, боже, видно, ты самый умный из всех. Ты уж извини, я тебя сразу за бабу принял, уж больно ты жирный.
— Заткни его уже скорей, Джон, сильно разговорчивый.
Но тут Джонни упал. Равно, как и второй, с испугу изрешетивший стену. Джереми, как обычно, появился неожиданно и вовремя, лишний раз подтверждая свой удивительный статус главного борца с гориллами.
— Когда же ты научишься стрелять, Чеширски, – тихо выдохнул он, приваливаясь к стене. – Неужели это так сложно – прицелиться и выстрелить?
— Нет, не сложно. Просто я их отвлекаю так, давая тебе поработать. Не зря же мы тебя с собой взяли, – усмехнулся Бар, отряхивая штукатурку с пальто.
— Да уж, спасибо, – улыбнулся Джереми и медленно пополз по стене вниз, оставляя кровавый след.
Проследив за красной полосой, Чеширски почувствовал, как у него занемели лапы, язык, и он словно превратился в странную копию себя, у которой отнялось всё, кроме глаз. Собрав все силы, он сделал шаг, затем второй, пока, наконец, не сел рядом с Джереми, коряво улыбающимся своей полосатой мордой.
— Ты чего, старик? – Чеширски потрогал бронежилет – три пули прошили его, как бумагу, застряв где-то в области печени.
— Кажется, я всё, малыш, – тихо сказал Джереми, сплюнув кровью на пол. – Хорошо, хоть попал, признаться, думал, что промажу.
— Джереми, только не сейчас. Старик, ты чего? У меня же больше нет никого. Давай, подымайся, – прорычал Чеширски, беря его за лапы.
— Не надо, ты же все понял, малыш. И давай без соплей, меньше всего я бы хотел видеть твою прокисшую морду.
— Да пошёл ты! – рявкнул Бар пытаясь его поднять. Но старик лишь ойкнул, оттолкнув его из последних сил.
— Отвали, я тебе не дамочка, а ты не медсестра, – сплюнул он, снова прислонившись к стене. – Дай спокойно помереть.
Бар посмотрел на свои лапы – они тряслись. Он поднял глаза на Джереми. Кот буквально видел, как из него уходила жизнь, медленно, спокойно, неотвратимо. Старик путано посмотрел налево, затем направо, и постепенно взгляд его становился всё более и более пьяным. Пока, наконец, улыбнувшись своей последней кровавой улыбкой, он не выдохнул:
— Ты даже не представляешь, как я был тебе тогда рад. Зимой.
После чего его глаза стали стеклянными, а голова безжизненно повисла на толстой крупной шее. Чеширски подсел к старику и, склонившись, прислонился к его серой шерсти, от которой привычно пахло старостью. По его глазами текли слезы, падавшие на морщинистую барсучью морду. Чеширски даже не понял, когда именно он начал качаться, прижав мертвое тело Джереми к груди.