Признание в любви
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей...
А.С. Пушкин
Я любила его три дня, возможно четыре. В этом плане женская память непостоянна, как и желания. Я всегда была уверена, что я уравновешенная и достаточно спокойная в своих чувствах женщина. Но...
Это «НО» стало вылезать в последние годы моей жизни, словно одежда из переполненного шкафа. Я собираю свои мысли, подобно просыпавшемуся на пол белью: разглядываю, перебираю, вспоминаю...
Мои мысли наполняются самыми дорогими и нежными воспоминаниями. Так, возможно, какая-нибудь старушка смакует свои невинные заигрывания с проходящим мимо солдатом в самоволке: коктейль из гормонов и ограниченного времени.
* * *
Это был мой первый отпуск после затяжного развода. Я дала себе двухнедельный перерыв и уехала в другой город, не имея представления куда – лишь бы быть подальше от всех любопытно-сочувствующих моему горю.
Два дня я не вылазила из номера гостиницы – отсыпалась. На третий спустилась, выпила в баре чашку кофе и пошла прогуляться по вечернему городу. Город был красив. Он не признавал моего горя: море лениво плескалось, песок, даже после захода солнца, был горяч, а люди танцевали и пели, словно только так и можно было жить.
Я уже совсем решилась выпить что-то покрепче, например коньячку, чтобы хоть чуточку приблизиться к атмосфере прибрежного курорта, как за колыхавшимся газовым тюлем увидела его. Нет, вот так – ЕГО!
Так появляется герой в кино или принц в сказке – медленно, уверенно шагая по тротуару, и легкие доски настила слегка прогибаются в такт его размеренным шагам. Я смотрела на гимнастерку, туго обтягивающую его грудь, на зауженные по морской моде брюки с прямыми, как и его дорога стрелками, и чувствовала, что плыву...
Рука безвольно опустилась на стол, и пустая чашечка из под кофе издала резкий звук, предупреждающий, что фарфор готов вот-вот разбиться. Я тихо вздохнула и пыталась отвести взгляд, потому что считала неприличным так настойчиво разглядывать незнакомого человека. Но неведомым образом я все же отслеживала его шаги и видела сквозь развевающийся тюль, что он все стремительнее приближается к перилам, за которыми располагался мой столик.
Я надеялась, что сейчас я вскину глаза и провожу удаляющуюся фигуру мужчины, а затем продолжу свое меланхоличное наблюдение за курортным городом.
Я оторвала взгляд от подрагивающей на столе руки, посчитав, что уже прошло достаточно времени, и он прошел мимо. И вздрогнула, увидев прямо на меня устремленный взгляд карих глаз.
- Не возражаешь, - вопрос прозвучал утвердительно. Я насмешливо и в то же время смущенно ухмыльнулась, подумав: «Каков наглец!». Он видимо решил, что это разрешение, и через несколько минут сидел со мной за одним столом.
Мы поговорили о погоде, курорте, еще раз погоде – в сущности ни о чем, а сами приглядывались друг к другу. Во всяком случае я отметила отглаженную форму, выбритые щеки и крепкие коротко подстриженные ногти. Я сочла, что продолжать дальше беседу было бы невежливо и собралась уходить.
Мой новый знакомец – Олег – предложил меня проводить, я не отказала, лишь немного качнула головой в такт своим мыслям о настойчивом ухаживании. Он решил, что это согласие.
Олег проводил меня до угла здания. Показываться на глаза военной охране возле гостиницы, ему не хотелось, а я не утруждала себя узнать, почему. Мы простились в густой тени, куда выходили слабо освещенные двери подсобных помещений. Олег сжал мне руку, прошептав:
- Я увижу тебя послезавтра. В то же время. Приходи на берег, - и опять в его словах не было вопроса. Была констатация будущих событий и жаркое дыхание, прерывисто согревавшее мне висок.
Я пожала плечами. Улыбнулась. Мне нравилась эта неопределенная позиция, и соглашаться я не торопилась.
Он приподнял мой подбородок и взял мои губы в свои, прижал к себе. Крепко. Его бедро все плотнее вжимало юбку между моих ног, а руки придвигали и придвигали меня за талию. Я гортанно засмеялась: так откровенно и соблазняюще действовало его тело - и отстранилась. Я вышла в полосу света, отбрасываемую парадным. Здесь я почувствовала себя увереннее. Двое в военной форме из охраны гостиницы встретили и проводили меня сурово-проверяющими взглядами, но ничего не сказали, только с легким кивком головы приоткрыли двери и пропусти в прохладный холл.
Ночью я, на удивление, уснула спокойно и быстро. У меня не было угрызений совести, хотя это был мой первый поцелуй с мужчиной после развода с мужем. Возможно, присутствовало легкое чувство удовлетворения, что есть мужчина, который меня оценил, а не пренебрег... Но это все в прошлом! А тогда я уснула сном праведной девственницы.
* * *
Следующие дни прошли незаметно. Пляжные мимолетные знакомства с непременным обсуждением неимоверно дорогих цен и оценкой местных достопримечательностей сопровождались ностальгическим вздохом, что так, как раньше уже точно не будет. Собеседники забывались в мареве полудня, похожие один на другой.
Когда пляжные беседы были исчерпаны, я развлекала себя мелкими покупками в прибрежных лавках. И несмотря на то, что надобность в приобретенной мелочи зачастую исчезала в момент их упаковки, в памяти оставался томный сочный бас хозяев-продавцов.
Эти восточные красавцы, покрытые сединой и сморщенной на солнце кожей, знали толк в комплиментах. Они точно ловили момент когда и что сказать женщине, чтобы вызвать ее улыбку, благосклонный кивок и в конечном итоге растопить суровое сердце. И за эти в общем-то простые слова им прощались небольшие огрехи в завышении цен, а незначительный подарок грел воспоминаниями обласканных прелестниц не один последующий год, а это было гораздо ценнее, чем сэкономленные гроши.
Томная размеренность дней прервалась воспоминанием о назначенном свидании, ожидание которого я тщательно прятала даже от самой себя. Но чем дольше я оттягивала время своего посещения открытой веранды кафе, тем настойчивее было мое желание увидеть молодого военного.
С некоторым сарказмом я заметила, что отговариваю сама себя от встречи, объясняя все глупостями и курортным воображением. Но ощутив у себя потные ладони и подмышки, я поняла – встрече быть.
* * *
Мы поднялись с ним по скрипучей лестнице на второй этаж. Олег достал ключ, открыл замок и затем тщательно притворил обитую обшарпанным дерматином дверь. Одной рукой он притягивал меня за талию, а другой очень педантично повернул ключ на два оборота. Я дождалась: вот он обнял меня двумя руками, прижимая к себе мои ягодицы.
- О-о, наконец-то, - прошептал он в полутьме, обхватывая своими горячими губами мой рот. Через какое-то время он оторвался, взял ладонями мое лицо и долго-долго всматривался в мои глаза, словно пытался что-то увидеть в них или сказать. Потом он отодвинулся от меня, все так же шепотом, но очень твердо, не оставляя тени сомнения произнес:
- Пойдем, - и взяв меня за руку, повлек за собой в комнату, где в полумраке белела простынями широкая кровать.
* * *
И вроде бы надо остановиться, прикрыть стыдливо занавес и оставить нас наедине, дав волю воображению. Но...
Именно сегодня и именно потому, что это было бы сродни впопыхах затолканному кружевному белью в распухший от обыденных вещей гардероб, я продолжала вспоминать то далекое по временной ленте лето, но такое близкое и яркое в моих ощущениях.
Я давно мечтаю расстаться с этими воспоминаниями и в то же самое время так ими дорожу, что никак не решусь их хорошенько, смакуя подробности, рассмотреть, чтобы они наконец-то перестали тревожить и завораживать меня своей сверхъестественной сладострастной притягательностью.
* * *
Олег присел на банкетку, стоящую возле окна, посадил меня боком к себе на колени и стал качать, словно маленького капризного ребенка. Это так растрогало меня, что я обхватила его голову руками, прижалась к волосам щекой и стала тихонько раскачиваться в такт, мыча какую-то мелодию, странно напоминавшую мне колыбельную.
Наши раскачивания постепенно затихли, словно волны на воде от брошенного камня. Его рука скользнула мне в вырез блузки, расстегивая пуговки. Я внутри сжалась, словно оттягивала момент его соприкосновения с моей кожей.
Но вот он расcтегнул пуговицу напротив середины груди и провел тыльной стороной ладони из стороны в сторону, задевая мои груди. Его кожа была прохладной и твердой. Это было приятно. Он раздвинул отвороты блузки, достав одну грудь, начал ее ласкать.
Мои мысли метались от ощущения трепета, возникающего от мужских прикосновений, до желания убежать и быть от этой комнаты за много миль.
На какое-то время Олег остановился и прижался ко мне лицом, шумно втягивая ноздрями воздух. Я слышала гулкие удары своего сердца, которые смешивались с его дыханием, чувствовала легкое подрагивание его пальцев на моей коже. Вдруг он порывисто прижал меня к себе, поднял на руки, прошел несколько шагов и бережно опустил на кровать.
Возможно эти несколько шагов решили все дело: я почувствовала его волнение, его беззащитность, его нежность и разрешение все остановить и уйти. Хотя последнее было сомнительно, но в тот момент, я думала, что он согласится бы отпустить меня, если я пожелаю.
Любопытство взяло верх. Я решила посмотреть, что же будет дальше. Олег присел рядом на кровать, медленно снимая свою рубашку. Я смотрела, как приоткрывается его крепкая грудь. Я дотронулась до него, мышцы переливались под моей ладонью, гладкая кожа приятно холодила. Я провела пальцем сверху вниз вдоль груди, по животу и наткнулась на пряжку пояса. Подняла глаза и встретилась с глазами Олега: о чем просили они? Что было сказано нами в те молчаливые мгновения? Было тихо. Очень тихо. В этот момент я даже не слышала стук своего сердца.
Но вот, то мгновение растаяло. Все было сказано, хотя не было произнесено ни единого слова. Решение принято. Я подняла руки, словно сдавалась, Олег расстегнул пояс и помог мне снять юбку, блузку.
Он положил меня на подушку, заведя руки за голову.
- Давным-давно существовал обычай, - начал он тихим глубоким голосом. – Мужчина, рискнувший нарушить покой женщины, должен был рассказать историю, и если этот рассказ ей нравился, то женщина позволяла близкие отношения. Если нет, отвергнутый любовник уходил и не смел притронуться к женщине.
- Что это - сказка? – удивленно спросила я.
- Когда-то жил один Воин, - отвечая на мой вопрос, продолжил Олег. – Он узнал, что может испытать незабываемое наслаждение, проделав трудный и долгий путь. Воин был силен и отважен, он пустился в дорогу. Он шел сквозь высокие горы... – В этот момент Олег легко провел пальцами по холмам моих грудей, задержавшись на сосках. – На вершинах дул холодный ветер. – Он легонько подул на меня. – Но Воин продолжал свой путь. – Олег продолжил движение рукой, спускаясь с груди по направлению к животу.
Немного передохнув, он продолжал:
- Воин настойчиво шел вперед, - Олег сглотнул. – Он пересек равнину, прошел сквозь пустыню, - его рука скользила по ребрам, опустилась на живот и направилась к пупку. – Даже неведомые ущелья и впадины встречались ему на пути. Но Воин продолжал идти.
Рука Олега приблизилась к островку кудрявых волос.
- И вот однажды, когда Воин истомился и, казалось, достиг края света, он увидел густой лес, - его рука прикрыла мой треугольник, глаза были закрыты. Я вся следовала за рассказом, подчиняясь его волшебным звукам и завораживающим действиям рук.
- Говорят по преданию, в том дивном лесу жила Волшебница, - тепло от его руки распространялось и проникало внутрь меня. – И в том лесу бежала река. И еще, говорили, что если удастся встретить у Волшебного Камня заветную Волшебницу, то она откроет свою тайну.
Сказка была недвусмысленна, как и пальцы Олега.
- И повезло Воину, встретил он Волшебницу у Волшебного Камня. Но истомился Воин. Сошел он со своего доброго Коня. И молвил:
- Волшебница, нелегкий мне выпал путь, истомился я в дороге дальней. Дозволишь ли напиться мне из твоего источника и искупать Коня моего доброго в твоей Волшебной реке?
Олег замолчал. Сквозь ресницы я увидела, что его глаза закрыты и весь он словно вытянулся в струнку и ждет, сдерживая дыхание. И столько в этом было нерастраченной невинности и целомудренности при всей откровенности происходящего. Я вся подалась ему навстречу. Обхватила бедрами руку и уже не отпускала.
* * *
Его тело было рядом. Его было много. Это было жарко, иногда холодно. Я видела его глаза так близко надо мной, что горячее дыхание сбивало мой ритм. То он вдруг уходил в невидимую даль, что я могла только ощущать его легкие прикосновения и понимать, где он сейчас. Где-то среди этого неистовства объятий и поцелуев послышались взрывы. Мы затихли. Он прижал меня к своей груди, прикрывая голову одной рукой, словно желая уберечь от неведомого врага. И в этот момент сквозь полуприкрытые жалюзи, мы увидели отблески фейерверка. Мы облегченно засмеялись. Прижимая мою голову, он осыпал мою макушку поцелуями и снова начинал укачивать.
А затем перемежающиеся красно-сине-зеленые отблески на стенах, сопровождаемые взрывами, слились в сплошной поток цветной музыки. И под эту какафонию звуков, цвета, биение сердца, стонов, бессвязных слов длилось и длилось мое наслаждение. Я не могла оторваться от его тела, словно я вросла в него кожей. В какой-то миг я уснула, так и не расцепив своих объятий.
Разбудили меня опять его руки, теребившие мои соски. И все повторилось вновь, и вновь, и вновь. Я не помню другого такого длинного дня и бесконечной ночи.
Я ходила по комнате, натыкаясь на его грудь, руки, губы. Наливая стакан воды, я неожиданно поняла, что сквозь стакан целую его смеющиеся глаза. Под струями воды я прижималась к его крепкому бедру. Мы несколько раз собирались уходить. И вот я снова стою одетой в коридоре, прильнув к его губам так, что он покачнувшись сползал по стене, сдергивая с себя ставшую теперь ненужной одежду.
Я не могла от него оторваться.
На следующий день после полудня, я приоткрыла глаза и облизнула припухшие губы. Олег потер щеку ладонью:
- Колется уже, - прошептал он, тихонько целуя меня за ухом и видя, что я морщусь. – Нам пора детка. Скоро придут за ключом, я не хочу...
Я не дала ему закончить, положив палец ему на верхнюю губу.
- Я поняла.
Я встала и пошла в душ. В который уже раз. Кажется мы раза три собирались выходить из квартиры, но так ни разу не открыли входную дверь. Я боялась, что и на этот раз получится также, поэтому просто не стала одевать белье под юбку.
Он увидел меня одетую, выходящую из ванной комнаты, и вытирающую волосы.
- Подожди, я сейчас.
Пока я просушивала волосы полотенцем, он успел ополоснуться и вышел, обернув полотенце вокруг бедер. Он был строен, крепкие длинные ноги уходили под полотенце. Он проследил мой взгляд, улыбнулся. Затем перевел свои глаза на меня, но на уровне груди он споткнулся. Полотенце вызывающе шевельнулось.
- Все-все-все, - начала я, прикрывая глаза руками. – Ты сам сказал, нам пора.
- Иди сюда, девочка моя, - зашептал он мне куда-то в область шеи, сжал ягодицы руками и скользнул по юбке вниз, а затем плавно вверх. – Ох, искусительница, - простонал он, обнаружив под юбкой, точнее не обнаружив...
Я мелко отбивалась.
- Да, я уже который раз одеваюсь, ты меня у дверей ловишь и все стаскиваешь.
- На этот раз будет точно быстро, - возражал Олег.
Но он не отпустил меня, не услышав заветный стон. Он крепко обнял меня.
- Теперь точно все, одевайся.
И поставил меня на ноги. Я покачивалась, медленно приходя в себя.
Я нащупала позади себя на полке выпавшее из моих ослабевших рук белье, заботливо поднятое Олегом. Он накинул мне на плечи плащ. Это было как нельзя кстати, я боялась, что беспорядок в одежде будет бросаться в глаза.
Олег одевался практически мгновенно. Р-раз и вот передо мной бравый военный с прекрасной выправкой, лишь щетина выдавала бессонную ночь.
Мы спускались по лестнице. Внизу послышался скрип открываемой двери подъезда. Олег пододвинул меня в затемненный закуток под лестничный пролет, а сам вышел навстречу грузному человеку. Они о чем-то перемолвились, и грузный человек стал подниматься наверх. Олег же протянул в темноту руку и, схватив мою ладонь, быстро повел меня к выходу.
Он провожал меня долго. Мы застывали под каждым тенистым деревом и искали в темноте губы друг друга. Я шла, качаясь, словно выпила крепкого вина, хотя у меня крошки во рту не было почти сутки. Мы простились на том же месте, как и в первый раз. Мне казалось с тех пор прошла вечность.
- Когда? – шепнула я, прильнув щекой к его рубашке.
Олег отодвинул меня и заглянул в мое лицо. Прошла тысяча лет, пока наконец он легонько дотронулся до моих губ и сказал:
- Я не знаю, может быть послезавтра.
- Я приду. Я буду ждать.
- Не надо, я сам тебя найду. Тебе пора. Иди.
Он отодвинул меня от себя. Мне казалось, что меня отшвырнуло. Я пошла, не оборачиваясь, очень прямо на свет парадного.
Все те же двое военных. Они отдали мне честь и пропустили внутрь.
Я поднялась к себе в номер и рухнула на кровать как и была, в одежде и туфлях. Я думала, я зарыдаю. Я думала, я буду кричать. Я думала, ко мне зайдут и будут спрашивать, где я так долго была. Но... было тихо. Было по-будничному тихо в коридорах, и темно в ночном окне. Я думала, я брежу. Я думала, что все произошедшие недавно, было не со мной. Я трогала себя руками, ворочалась на кровати и не верила, что это я совсем недавно так чувствовала и проделывала откровенные па.
А потом я уснула: гулко, глубоко и надрывно. Кто-то стучал в мою комнату, но я не могла открыть и продолжала находиться в приятном забытьи, не требующим от меня каких-либо действий и объяснений.
* * *
Я не помню как прошли следующие дни. Это было похоже на лихорадку. Меня знобило, то обдавало жаркой волной. У меня кружилась голова. Я говорила с кем-то и застывала на полуслове, забывая о чем и с кем веду беседу. Обводила вокруг невидящими глазами, и старалась побыстрее уйти, лучше к морю, чтобы не слышать перешептывание у себя за спиной, тычки, кивки и усмешки. А море – оно успокаивало. Его волны были размеренны и протяжны, их бесконечный бег напоминал мне ту неповторимую встречу под всполохи фейерверка.
Я жила тем днем-ночью-днем, слившимся для меня в единый поток желаний и наслаждений. Из этого дремотного состояния меня вывела записка, обнаруженная мною выпавшей из двери, когда я выходила на утреннюю прогулку. Всего две строчки: «Сегодня, там же, в обед».
У меня подкосились ноги, я впервые осознала всю реальность этого литературного выражения, тихо сползая спиной по дверному косяку. Я судорожно вцепилась в ручку двери, потянула ее на себя и ввалилась обратно в комнату.
- Что со мной? Что со мной!? – шептала я себе, бросаясь из стороны в сторону по комнате, срывая и одевая вновь то одно, то другое платье. – Господи, да что же со мной? – воскликнула я, схватившись за волосы. – Подожди, остановись! Что же ты мечешься, как на пожаре? - почти прокричала я себе.
Это помогло. На мгновение я замерла, присела на край кровати, мысленно перебирая выглядывавшие в распахнутые дверцы шкафа платья. Наконец, я выбрала голубое с алыми маками по подолу. Шнуровка была мелкая, но зато распускалась одним движением. От чулок я решила отказаться. А вот белье выбирала тщательно. Перекинув плащ через руку и взяв сумочку, я вышла и заперла за собой двери. Днем ключ можно было не сдавать, чем я и воспользовалась, чтобы избежать лишних расспросов.
Я шла по прибрежной аллее, засаженной пальмами. Солнце светило где-то наверху и застревало в разлапистой зелени. Я увидела Олега, сидящего на скамеечке возле небольшой арки с водопадом, задолго до того, как поняла, что это действительно он. Зрение у меня не очень, но я не ошиблась.
Олег заметил меня и поднялся навстречу. Он нежно сжал мне ладонь, взял мою сумочку, а сам ловко разместил мою руку так, что я пошла с ним дальше под руку.
Мы пришли к той же квартире быстро. Или мне путь показался короче. Поднимаясь по лестнице в этот раз, Олег пропустил меня вперед, придерживая мне юбку сзади ладонью ниже, чем следовали приличия.
В квартире, он повесил плащ, положил мою сумочку на полочку и притянул к себе. Я не помню говорили ли мы о чем-нибудь вообще в тот день. Я помню, мы смеялись сидя на кровати. Помню он усадил меня меж своих ног и целовал шею сзади. Я кричала, что «чикотно», зажималась, но он целовал и кусал, поднимаясь от плеч по шее к ушам. Я млела, смеялась и обнимала его колени. Потом дула на его волосы на икрах, заплетая их колечками на мизинцы. Он морщил нос, валился на подушки и выгибал тело дугой. Это возбуждало.
Наступил вечер.
- Мне пора, - не переставая ласкать мне шею, спокойно произнес Олег. – Так не хочется уходить от тебя. Но ты можешь остаться здесь до утра.
- Нет. Одна я здесь не останусь, - очень твердо, словно отодвинувшись от него, сказала я.
- Давай, завтра погуляем вечером по парку, - предложил он. – Я буду ждать тебя в восемь. Придешь?
И он опять двумя ладонями придвинул мое лицо к себе. Я кивнула. Говорить не хотелось.
Но на следующий день ничего не сложилось. Олег прибежал запыхавшись, опоздав минут на пять. Поцеловал в щеку и произнес.
- Солнышко, мне надо срочно уехать. На неделю. Ты сколько здесь еще будешь?
В моих глазах стояли слезы.
- Только не плачь, только не плачь, - шептал Олег, вытирая пальцами неизвестно откуда бравшиеся слезы, которые никак не прекращались, а все капали-капали, брызгая на его гимнастерку и за ворот моего платья.
Он вытирал и вытирал эти слезы, а потом, словно опомнившись, стал покрывать все лицо поцелуями: глаза, рот, нос. Потом он прижал меня к себе, обняв крепко-крепко. Затем отодвинул от себя, наклонился близко к моим глазам и сказал, раздельно чеканя слова:
- Я приеду. Через неделю. Обещаю.
И ушел. Как я дошла до деревянных перил, я не помню. Рядом оказалась скамеечка, я присела на нее, глядя на шумевшее вдалеке море – не помню. Сколько я пробыла времени там одна – не помню. Время остановилось. Вокруг не было ничего: ни праздно гуляющих прохожих, ни лета, ни пальм, ни моря, ни солнца.
Я помню эту скамеечку: то в утренних лучах солнца, то мокрой от ночной росы. Наверное, прошла неделя. Потому что рядом со мной в один из дней прозвучал знакомый голос:
- Я приехал, как обещал.
И твердая ладонь легла сверху на мою. И все. Земля сделала первый толчок под ногами, а застывшие слезы снова покатились по щекам. Я повернула голову на звук его голоса. Знакомые карие глаза чуть печально смотрели на меня.
- Ну, что ты, что ты, - вытирая тыльной стороной ладони бегущие слезы и переводя взгляд с одного глаза на другой, словно извиняясь произнес Олег. – Пойдешь со мной?
Я пошла.
* * *
- Я ненадолго в душ и чай принесу, - Олег улыбаясь скрылся за дверью ванной.
Я сидела, обхватив колени и прижавшись к высокой спинке кровати. Сползающее одеяло я прижимала подбородком.
Олег принес две кружки горячего чая, поставил их на табурет возле кровати.
- Ты что, грустишь, малыш? – он поднял вверх меня за подбородок. – Ну скажи, что случилось?
- Ничего не случилось, - пересохшее горло выдавало надтреснутые звуки.
- Вот скажи мне, - я убрала подбородок из его ладони, повернув голову к окну. – Мы любовники?
- Вроде, получается так.
- Я не хочу быть любовницей, - тихо, но твердо сказала я.
- А чего же ты хочешь?
- Я хочу такого мужа, как ты, - вдруг сорвалось с моего языка.
Олег натянуто рассмеялся и притянул меня к себе.
- Мы же видимся с тобой третий раз, как ты можешь этого хотеть?
- Да? – я сама была потрясена вырвавшимися словами. - Я забыла об этом... Мне казалось...
Олег закрыл мой рот своими губами и прижал к простыням. А потом стало не до разговоров.
- Ой, детка, беги в ванну, не удержался я, - прошипел вдруг Олег в порыве страсти стремительно отодвигаясь от меня.
Я поняла и побежала в душ. Омывая горячими струями тело, я улыбалась, вспоминая свое неожиданно выскочившее признание. Но мысль эта прочно засела в моей голове. Возможно, Олег что-то недоговаривает, и я решила расспросить его поподробнее.
Следующие наши встречи были очень короткими.
Мы гуляли по парку.
И с каждым разом, я все настойчивее задавала свои вопросы, сначала исподволь, выясняя у Олега его семейное положение, затем сужая круги пока, наконец, не прижала его к перилам:
- Почему ты не хочешь жениться на мне?
- Ответ тебе не понравится. Предупреждаю.
- Уж, лучше так, чем неизвестность. – Я приготовилась услышать про жену и детей, но то, что я услышала повергло меня в шок.
- У меня погибла невеста. Перед смертью, она попросила, чтобы я присмотрел за ее сестрой-инвалидом и не отдавал ее в приют до совершеннолетия. Я обещал. И о том, что ты просишь, речи быть не может. Я обещал! – немного торжественно произнес Олег. - С тех пор я стараюсь не давать обещания, если точно не знаю, смогу ли выполнить.
Он замолчал.
- Я не могу тебе дать это обещание.
Повисла долгая пауза.
- А сколько до... – голос мой срывался. – Осталось еще... – Я показала подбородком куда-то вдаль, намекая на совершеннолетие, Олег понял.
- Три года.
- А-а-а, - я, словно раненый зверь, согнулась пополам, упершись лбом в перила. – Три... года... Я... пойду... Ты не... провожай... Не надо. – Не своим, срывающимся голосом говорила я.
Через несколько дней я уезжала домой.
Мы еще раз виделись с Олегом на той же квартире. Говорили мало. Целовались много. Я никак не могла расцепить руки на его спине, обнимая, а потом царапала, желая сделать ему больно, затем плакала, отвернувшись, не решаясь высказать о той жгучей боли, которую я испытывала.
Я ненавидела неведомую мне женщину, вырвавшей из уст любимого мною человека, страшное обещание, лишавшее его права быть со мной. Я не понимала, как можно было слепо подчиняться этому приказу из могилы, почему оно для него так свято и так непреклонно. Я любила и ненавидела Олега в эти мгновения, я желала его и в то же время сожалела, что встретилась с ним. Мой разум отказывался верить в абсурдность мужской логики и тупую салдофонскую прямолинейность, разбивающую мне сердце, разрывающую мне душу.
Олег был непреклонен. Он прерывал все разговоры словами:
- Солнышко, я тебе уже все объяснил. Оставим этот разговор.
Мне казалось, я бьюсь головой о стену. Но ничего не помогало.
И вот я уезжала. Я с облегчением вздохнула, подымаясь по ступенькам вагона.
«Волнительное выдалось лето», - мелькнула в моей голове насмешливая мысль. Я прикрыла за собой дверь в купе.
Со мной вместе ехала семья с Украины. Они много ели и говорили. Я забралась на свою верхнюю полку, подоткнула одеяло и размышляла под стук колес. Несколько раз ко мне обращались, но я так углубилась в свои мысли, что вовремя не отвечала, и меня сочли уснувшей.
Я не знала, чем встретит меня родной город. Бывшая соседка, помятуя рано ушедших моих родителей, предложила снять у нее комнату. Я, еще до отъезда к морю, согласилась. И ключ маленькой мышкой ютился у меня в сумочке.
«Туда и пойду по приезду», - размышляла я.
Встречи с бывшим супругом я уже не боялась. Отболело и выбило новым чувством к Олегу.
Олег...
Что тут скажешь? Я была в смятении. Курортный роман, которому можно было сказать спасибо за то, что выдрал меня из запутанных отношений с бывшим мужем, за то, что вдохнул в меня новые силы и веру в женскую привлекательность. Но в то же время лишил покоя. И еще... Теперь я знала, насколько грубыми и плоскими были мои интимные отношения в браке. Там, у моря я познакомилась со своим телом, своей чувственностью, своей страстью – все это мне показал Олег, мужчина дающий обещания только тогда, когда может их выполнить.
* * *
Прошел месяц с моего возвращения с юга. Жизнь помаленьку стала налаживаться и входить в свою колею. Вестей от Олега не было. Угар романа у моря постепенно уходил в прошлое. Но по ночам я нет-нет да просыпалась, чувствуя его руки на своей груди.
Тогда, засыпая с Олегом, он всегда меня нежно обнимал, притягивая к себе. Становилось тепло, и я спокойно засыпала. Но даже с этим я готова была смириться и переждать, ожидая, что со временем все забудется. А пока я старалась вспоминать только хорошее. А хорошее – это та сказка и ночь фейерверков.
И вот среди кажущегося затишья и бытовой серости, я стала понимать, что что-то внутри меня не так. Вскоре я поняла – беременна.
- Я не готова одна! Взять такую ответственность на себя! Я не могу его оставить, - всхлипывая говорила я в трубку Олегу. Свой номер телефона он положил мне в записную книжку, когда я собиралась на вокзал. – Что ты молчишь?! Скажи же мне, что делать?
- Я не знаю. Я не могу тебе что-то советовать. Я тебе говорил, я уже обещал. Больше не могу обещать. Если нужны будут деньги, скажи.
Я осталась с очевидным фактом одна лицом к лицу. Родителей нет. Родственников нет. От комнаты откажут сразу: условия были, что я живу одна. Последний раз я плакала навзрыд стоя в будке междугородних вызовов, упираясь ладонями в деревянные панели стен.
* * *
Олег действительно помог деньгами. И даже приехал, когда меня выписывали из больницы. Он проводил меня до дома. Мы присели на скамеечку, стоять мне было еще тяжело.
- Вот увидела тебя, и тянет в твои руки снова, - медленно произнесла я разглядывая желтеющие листья на деревьях.
- Меня тоже, - почти в слово повторил Олег, - тянет обнять тебя.
- Знаешь, Олег, я не знаю, как я переживу это. – Я посмотрела в его карие глаза, отливающие медом, и чувствовала, что опять тону. – И не знаю смогу ли я спать с тобой после всего.
- Не надо сейчас, - нежно, словно успокаивая, произнес Олег. – Поживем-увидим.
* * *
Вот собственно и все. Той осенью закончилась моя Большая Любовь. Всего три, возможно четыре встречи, перевернувшие мою жизнь, показавшие мне неведомое ранее счастье и окунувшие в пучины одиночества.
Тогда, возможно именно тогда я соприкоснулась с собой истинной, неприкрыто волнующей, беззащитной, неведомая самой себе, и не знающая, что я способна на подобные чувства и действия.
Рядом со мной сидел Олег. И все произошедшее между нами так сильно врезалось в мою память, что один вечер и одна ночь долгих семь лет вынуждали меня быть рядом с человеком, которого я любила всего 3 летних дня.
* * *
Через пять лет я все-таки вышла замуж за Олега. Но это было уже не то. У меня осталось странное послевкусие, что я вынудила его жениться на мне. Иногда я ловила себя на том, что чувствую себя глубоко виновной перед ним за это. И в то же время, оправдывая себя, мстила ему за ту боль, которую нанесли мне его слова. За то, что я не могу сравниться с той другой женщиной, за то, что я жива, и спит он со мной. Мстила за ту беззащитность и сомнения, которые пришлось мне пережить. Мстила за ту опустошенность, которая осталась во мне после аборта.
Я терпела наш брак, вспоминая первую нашу ночь, вслушиваясь в те слова откровенной сказки, что звучали в моих ушах, но которую больше не повторил Олег. Я извинялась, понимая, что все это он сносит молча, чувствуя и свою вину тоже.
Мне нужно наверное было уважать его и гордиться за его мужество и честь, а я раздражалась и ненавидела Олега за то, что он так спокойно согласился на свадьбу и мой переезд к нему жить. Он был нежный и ласковый ночью, и мне не в чем было его упрекнуть. Но... Не было в этом страсти, не было откровенности, не было радостного веселья.
И еще я боялась.
Я боялась страшно, до паники - остаться одна. Остаться одна в холодной постели, когда больше не будут обнимать меня его заботливые руки. Я боялась, потому что знала, каково это остаться совсем одной. Я боялась, потому что не знала, найду ли я другого мужчину, настолько... мужчину... для меня.
Мы все больше отдалялись от того жаркого лета и друг от друга. Пока в один день я поняла, что так продолжаться больше не может. Нужно ставить точку, пока хоть что-то хорошее осталось между нами.
Я собрала чемодан и уехала в свой родной город, оставив на столе ключ и обед под полотенцем. Если быть уж так далеко друг от друга, то хотя бы не под одним одеялом.
* * *
Я собирала, рассыпанные по полу вещи. Собирала их в шкаф и, сложив последнее, сказала себе:
- Пора признаться, детка, это был самый страстный роман в твоей жизни. И ты любила всем своим женским нутром настоящего мужчину целых три долгих встречи, изменивших твою жизнь. Да, детка... Может, пора взрослеть?..
25-26.03.2017
Санья, о.Хайнань, Китай