Мессия Часть вторая

               
               
                Восхождение


                Эпизод 17



   Понтий Пилат, прокуратор Иудеи вышел из спальни, как бы бросив вызов тем, из-за которых во дворце был ночной шум; судя по его угнетенному виду, он провел ночь без сна. На предложения слуги, чего-нибудь перекусить достойному господину, тот грубо ответил:
  -  Замолчи! Прикажи начальнику охраны спуститься в темницу.
  Растерявшись, слуга в остолбенении уставился на Пилата, словно стремился понять его раздраженное состояние; уходя от него, он покачал своей тупой башкой с таким видом, как будто понял причину раздраженности господина.
  Внутри дворца, существовал лабиринт, или система подземных ходов, который большой частью построил  прокуратор Иудеи Валерий Грат. Там были лестницы, поднимавшиеся и спускавшиеся вниз, множество коридоров, извилин, дверей и опускных решеток. На стенках коридоров горели факелы, освещая лабиринт. С трудом, двигаясь по этим мрачным ходам, порой чихая и задыхаясь от пыли Пилат, наконец, добрался до тюрьмы, и со скрипом открыв тяжелую дверь с раздражением крикнул охраннику:
  -  Оставь нас!
  Кивнув шлемом, римский солдат тут же удалился за дверь.
  Посреди темницы висел полуголый человек, прикованный к стене толстыми цепями,  он был похож, скорее всего, на раненого зверя: изможденный пытками, весь заросший волостями; одежда на нем висела лохмотьями, грязная и вонючая.
  Пилат подошел ближе к заключенному и с таинственным и значительным видом прошептал:
  -  Я освобожу тебя, сейчас же… мои люди, несомненно, ошиблись, когда тебя схватили.
  Заключенный с трудом поднял голову на Пилата, которая до этого висела на груди; крупные слезы тяжело катились по худому, заросшему, разбитому лицу.
  -  Киник я…  другим мне не быть… - произнес тяжело замученный человек, и тут же громко заскулил, как скулят обычно голодные щенки.
  В эту минуту с загадочным видом вошел начальник охраны и брезгливо посмотрел на заключенного.
  -  Маркел, почему я должен тебя долго ждать, замешкался?! – вскричал Пилат и, через некоторое время, показывая пальцем в сторону заключенного, уже спокойнее спросил: - Он в чем-то виновен?
  Верный Пилату начальник охраны Маркел, очевидно, счел подавить недовольство своего господина молчанием, нагло  тупившись в глаза Пилата.
  -  Не смотри на меня так свирепо… отвечай.
  Маркел вздрогнул и тут же  отвел свой свирепый взгляд.
  -  Этот человек – киник. Он на улицах призывал народ к мятежу.
  -  Я не понимаю Маркел, извольте объяснить мне, что означает слово киник? Что это за сомнительная кличка?
  Старый вояка склонил голову, отдавая должное самообладанию Пилата, и ответил, убедительно шевеля седыми бровями:
  -  Я время зря не тратил. На восходе солнца сходил к знакомому иудею, чтобы узнать у него все, что он знает о киниках. По этой причине и задержался…
  -  Любопытно Маркел, что же ты узнал? – спокойным тоном спросил Пилат, искоса поглядывая на узника.
  -  «Киник», означающий «собакаподобный», «собачий», еще Диогеном была основана киническая школа.
  -  Вот как! – удивляясь, воскликнул Пилат. – Любопытно!
  -  Такую кличку киники заслужили неопрятным, неухоженным видом, - продолжал рассказывать  Маркел. – Нормальный человеческий вид и хорошие манеры они считают не нужным. Подобно собакам, киники демонстративно мочатся и испражняются на  улице прилюдно, для них общепринятые правила приличия отсутствуют.
  -  Одним словом, они «циники!» - воскликнул Пилат, и отвернулся, почувствовав пыль во рту, он нервно облизал губы.
  -  Как правило, киник носит рваный плащ, посох и суму нищего, - не обращая внимания на реплики Пилата, продолжал Маркел. – Все киники владеют магическим искусством. Их призывы гипнотизирует народ и двигает на мятежи. Но любопытно то, что призывы киников схожи с призывом Иисуса из Назарета. Он приказывает своим людям, бродягам и всякому иудею не брать в дорогу ничего, кроме посоха; не брать с собой ни хлеба, ни денег в поясе, не обуваться, ходить босиком…
  -  Он все так же продолжает утверждать, что он Сын Божий? - прервал его Пилат.
  -  Все так мой господин, но то, что Иисус из Назарета имеет сходство с киником, можно из этого сделать пользу.
  -  Я понял тебя Маркел, - сказал Пилат и вплотную подошел к заключенному.
  Взявшись рукой за цепь, он грозно посмотрел на узника  и после  на арамейском языке спросил:
  -  Отвечай! Ты что-нибудь слышал о человеке, который себя называет Иисус из Назарета?
  -  Он Мессия… освободитель от рабства, - проскулил киник.
  -  Что ты еще знаешь о нем? Отвечай! Он такой же киник, как и ты?
  -  Ему не быть киником. Он тот, кто послан  свыше…
  Пилат вопросительно посмотрел на Маркела, тот в свою очередь с видом одобрения кивнул ему.
  -  Я тебя освобождаю, -  снова обратился Пилат к заключенному. - Демонстрируй всюду, на улицах городов в пустынях, в рыбацких селах, свои псовые способности и при этом доводи до ушей людей, что этой пакости меня научил  Иисус из Назарета. Учти, киник, если будешь хитрить, то и сам не заметишь, как снова окажешься здесь в цепях.



                Эпизод 18



  Тем временем потерявшийся в своих чувствах Иисус, из-за смерти Крестителя Иоанна, явился снова в Вифлеем, чтобы в этот раз найти и посетить могилу 20 младенцев, которых зарезали по указу Ирода. Он не знал, кому обратиться и где искать захоронение. Однако, благодаря местной столетней старухи, которую разыскал с помощью ученика Андрея, Он присел у не большого холма, на котором косо стоял плоский надгробный камень.
  Он при всем своем душевном состояние, к подобному рода горестям и мукам, почувствовал тот страшный ужас, неистовое страдание вызвавший у Него нервную лихорадку. Холм и надгробный камень спровоцировал больное видение: сукровичная влага, которой была пропитана твердая земля; от каменной плиты смердело трупным ядом. После этого Он увидел у себя не что иное, как кровавый пот, который просачивался через хитон. Эти росистые пятна на груди долго стояли в Его глазах, и Он будто видел сквозь могилу отверстое человеческое сердце, страдающее самой тяжкой мукой – мукой матери, стремящийся спасти своего дитя.
  Он не очнулся даже тогда, когда к Нему подошли Андрей и Иуда Искариот, продолжая все слушать биение материнских сердец, не обнаруживая никакого внимания и прищуривая потемневшие веки своих глаз, все смотрел на могильный холм. Он всем своим сознанием был все еще «там» с несчастными младенцами и их родителями, мученически умирая множество раз, но  когда Иуда, дотронувшись Его плеча, тихо произнес что-то неоднозначное, Иисус на его слова только вздрогнул, и по-прежнему вдыхая в себя воздух, продолжал смотреть на могилу.
  Прилетела птичка и, чирикнув села на косо стоящий камень. Веки Иисуса поднялись и опять опустились.
  -  Что же мне с тобой делать, Ирод? – вздыхая, наконец, протянул Он и, что-то вспомнив, добавил: - Дьявол! Дьявол уже сделал…
  Убедившись, что учитель очнулся от того состояния, в котором Он прибывал, Андрей стал рассказывать Ему о каком-то странном человеке – кинике, который себя называет «Иисус из Назарета». В ответ Иисус только улыбнулся и произнес:
  -  Кинику накинули чужую шкуру…
  -  Учитель, Ты теперь в таком положении… - и Андрей с Иудой изложили все известное об этом человеке.
  Иисус вздохнул и тихо протянул с задушевной ноткой:
  -  Он нуждается в крещении, - и снова подняв глаза к птичке, вдруг как бы ей сказал: - А ведь Крестителю Иоанну отсекли голову, - и после этих слов, Он  достал из своей сумы  Пятикнижие - написанное Моисеем и, попросив учеников оставить Его, начал читать: Бытие, с  третьей главы.
  « Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?
  И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть,
  Только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.
  И сказал змей жене: нет, не умрете;
  Но знает Бог, что в день, в которой вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло»
  -  Добро и Зло… - повторил Он вслух и вспомнил слова, прочитанное в писание древних индусов:
  « Кршна! Боже царь небесный безграничен, поэтому у Него много имен. Кршна – Иегова – Рама: все они – Господь, все они суть одно.
  Он верховный, вечный, блаженный и полный знания, и Он – личность».
  У Зла тоже много имен: Дьявол – Сатана – Демон. Нет! Дьявол – Сатана: одно имя. Демоны – слуги Дьявола, их множество, одетые в разнообразные шкуры: змеев, свиней, шакалов и, наконец, самое ужасное, они – с человеческим лицом.
  Ему вдруг в памяти всплыла одна легенда, прочитанная из этого же индийского писания, про смерть демона Агхасуры:
  «Однажды Господь Кршна пожелал с раннего утра отправиться вместе со всеми Своими друзьями, мальчиками – пастушками, в лес, и там пообедать. Как только Он поднялся с постели, Он протрубил в рог и собрал вместе всех Своих друзей. Гоня телят перед собой, они отправились в лес. У всех у них были с собой посох, свирель, рожок и сума с едой. По дороге они играли между собой, как обычно играют дети.
  Когда Господь Кршна уходил вперед или в сторону, чтобы полюбоваться каким-нибудь особенно красивым видом, мальчики бежали за Ним, и каждый старался быть первым, кто до Него дотронется, так что между ними шло соревнование. Некоторые играли на свирели или дули в рожки. Некоторые радостно гонялись за тенями птиц, летящих в небе, пытаясь точно следовать их пути…
  Накопив большой запас благочестивых поступков за многие и многие прошлые жизни, мальчики – пастушки теперь видели Кршну прямо перед собой и могли играть с Ним как Его друзья, чувствуя горячую любовь к Нему.
  Пока Господь Кршна так наслаждался Своими детскими играми, один демон, по имени Агхасура, потерял всякое терпение. Он не мог смотреть, как Кршна играет, и появился перед мальчиками с намерением убить их всех. Этот Агхасура был настолько опасен, что даже жители небес боялись его. Хотя они и каждый день пили нектар, чтобы продлить свои жизни, они все равно боялись его и спрашивали себя, когда же его убьют. С другой стороны, мальчики, игравшие с Кршной, не боялись демонов. В них не было страха. Чтобы не делал человек в этом мире, чтобы защитить себя от смерти, он никогда не может обрести полной уверенности в своем бессмертии; если же он обладает сознанием Кршны, оно ему обеспечено.
  Демон Агхасура появился перед Кршной и Его друзьями. Он был младшим братом Путаны Бакасуры и поэтому подумал так:  «Кршна убил мою сестру и моего брата, а теперь я убью Его, вместе со всеми Его друзьями и телятами». Он стал думать, что когда принесет в жертву злаки и воду в память своего брата и сестры, и убьет Кршну и всех пастушков, и тогда все обитатели Врндаваны тоже сами собой умрут. Обычно для семейных людей дети есть их жизнь и дыхание. Если у родителей умрут все их дети, тогда и сами родители умирают, оттого, что сильно привязаны к ним.
  Агхасура, решив таким образом убить всех обитателей Врндаваны, с помощью сиддхи, которой владеют йоги, называемой махима, увеличился в размерах. Демоны обычно очень искусны в овладении почти всеми мистическими силами. Демон Агхасура, обернувшись толстой змеей, увеличился в размерах. Обретя такое необыкновенное тело, он разинул свою пасть, подобно пещере. Задумав проглотить всех мальчиков сразу, и Кршну, он залег на дороге.
  Демон, в облике огромной толстой змеи, раскрыл свою пасть, так что его нижняя губа касалась земли, а верхняя – облаков. Его челюсти были подобны  огромным горным ущельям, и казалось, не имели границ, а его зубы напоминали горные вершины. Его язык походил на широкую проезжую дорогу, а дыхание было подобно урагану.
  Сначала Мальчики приняли демона за изваяние, но, рассмотрев его, обнаружили, что это было нечто вроде большой змеи, лежавшей на дороге, разинув пасть.
  Они стали советоваться:
  «Если мы все сразу войдем в пасть этой громадной змеи, разве сможет она нас проглотить? А если даже она и сможет проглотить нас, то Кршну она не проглотит. Кршна тут же убьет ее, как убил Бакасуру». Сказав так, мальчики посмотрели на прекрасное лотосоподобное лицо Кршны, заулыбались и затем они зашагали в пасть гигантской змеи.
  Между тем Кршна, Высшая душа в сердце каждого живого существа, понимал, что эта огромная неподвижная фигура была демон. Пока Он обдумывал, как предотвратить гибель Своих друзей, все мальчики, вместе с коровами и телятами, вошли в пасть змеи. Но Кршна не пошел туда. Потом Он стал думать о том, как убить демона и спасти мальчиков и животных. В конце концов, обдумав положение, Он также вошел в пасть демона.
  Когда это случилось, все полубоги, собравшиеся, чтобы посмотреть на развлечения Кршны и прятавшиеся в облаках, стали выражать свои чувства, восклицая: «Увы! Увы!»
  Демон пытался раздавить Кршну и Его друзей, но находившийся в глотке демона, услышав, как полубоги кричали «увы, увы», тут же стал увеличиваться в размерах. Увеличившийся в размерах Он стал душить демона, хотя тот и обладал гигантским телом. Его громадные глаза быстро вращались, и он скоро задохнулся. После того, как демон упал мертвый, Кршна одним Своим трансцендентным взглядом привел в сознание всех мальчиков и телят и вместе с ними вышел из пасти демона».
  Так в писании  «Шримад-Бхагаватам» - литературное воплощение Бога, закончился один из многих рассказов.
  Иисус, наконец, открыл глаза, в которых Он видел, всю эту историю как наяву, прокручивая в голове множество раз. Он видел лотос, цветы – малати, малика, жасмина, цветы – мальвы и яркие георгины; впитывал их аромат. Он любовался хлебными и грушевыми деревьями, и такими как манго, асана, кадамба, бел. Однако Он удивился тому, что всю эту чудную красоту цветы и деревья, не то чтобы видел когда- нибудь в жизни, слышать, никогда не слышал. А тут все воочию!.
  И снова в очередной раз Он увидел  обитателей Врндаваны. Видел, что все обитатели полны сознания Кршны и поиском Его лотосных стоп, поиском которых посвящают себя сами всю жизнь. Они молятся о том, чтобы узнать счастье считаться одним из бхакт Господа, в какой бы жизни они не были. Для них нет разницы, какую форму жизни они получат в будущем, потому что видят, что бхактам, даже в образе телят и мальчиков – пастушков, выпадает счастье всегда быть занятыми трансцендентным любовным служением Господу и общением с Ним. Эти простодушные деревенские женщины и их священные животные способны удовлетворить Господа своим молоком. Он пил их молоко, и это удовлетворяло Его, а те, кто заняты совершением пышных жертвенных обрядов, никогда не удовлетворяло Кршну. Он верховная личность Господа, Абсолютная истина, которая пребывает на какой-нибудь планете, или на земле Врндаваны, как предмет их самой нежной любви.
  … Иисус не знал, сколько времени Он путешествовал в своем воображении по земле Врндаваны, но самое сильное чувство, которое Он испытал, увидев Кршну. Господь Кршна стоял под громадным грушевым деревом в оранжевой чалме, украшенной драгоценными камнями; Его шею украшали разноцветные гирлянды. Одной рукой Он обнимал теленка, другой трубил в рог. К Нему бежали мальчики – пастушки, а со стороны города, услышав Его зов, огромной толпой двигались жители. Наконец, увидев Кршну, пришли в восторг. Они смотрели на Его лицо  жадными глазами, как будто пили небесный нектар. Вид Кршны доставлял им такое удовлетворение что, казалось, они не только пили нектар Его лица, но вдыхали аромат Его тела. Вдруг они стали говорить между собой, что долгое время они слышали о красоте и деяниях Кршны, а теперь сами лицезреют Его…
  В это время птичка продолжавшая сидеть на каменной плите вдруг громко крикнула своим птичьим голосом и Иисус, вздрогнув, приподнял свои веки.
  -  Чи – и – и! – снова проголосила птица.
  « Нет. Кршна не является плодом чьего – либо богатого религиозного воображения, появляющимся среди духовной мешанины исторического индуизма, как в пример многое ненужное в традиционной религии Иудеи, - размышлял Иисус, рассматривая птичку. – Нет. Кршна есть Верховная личность!

 « Шримад-Бхагаватам» - древнее писание, которое описывает божественный мудрец Вйаса:  деяние Всемогущего Господа; они известны были ему, благодаря обширному знанию древних индусов – Веды и Веданта. Этот божественный мудрец Вйаса своими устами, (не только писанием) передал «Шримад-Бхагаватам» многим жителям земли индусов и они в свою очередь распространили этот труд – воплощение Бога, который предназначен для конечного блага всех людей.
 « Нет. Кршна не Мой Отче. Кршна царь небесный на земле древнего индуизма; Он вечно обитает на Своей планете, Голоке, и низошел на землю в древние века, когда на земле воцарилось безбожие, воинственность неправедных и нечестных царей: хаос, злодеяния, убийства. И поэтому чтобы освободить праведников и уничтожить злодеев, а также восстановить религию, Он пришел на землю.
  Много времени утекло с тех пор, как убили двадцать невинных младенцев. Много времени прошло с тех пор, как римляне вступили на эту землю и самое ужасное, что Дьявол правит над всем. Сколько еще нужно горя, слез, пролить крови, чтобы Мой царь Небесный услышал и низошел на многострадальную землю Иудеи?! Для чего родителя,  Меня в младенчестве прятали в Египте? Для того, чтобы Я, как Посланник Божий взошел на Голгофу, расплачиваясь за все человеческие грехи!»
  Думая о Кршне, Он ощутил в Своей душе прилив глубокой нежности к Нему; Он как будто был послан к Верховной личности Господа Кршне, Дьяволом, или Отцом Богом. Может быть «Шримад-Бхагаватам» заполнил Его жизнь в те промежутки, которые прежде Он проводил в душевных страданиях и одиночестве, редко видя людские радости.



                Эпизод 19



  Вскоре подошли пятеро учеников: Андрей, Петр, Иуда Искариот, Иоанн и Фома, которые сообщили, что Его ожидают на дороге в город  больные и прокаженные.
  - Мне предстоит делать дела Пославшего Меня, - сказал Он, пряча Пятикнижие в суму, - есть день, скоро придет ночь, когда никто не сможет делать; доколе Я в мире.
  Произнеся эти слова, Иисус встал и поклонившись могильному холму, посмотрел печальным взглядом на Иуду, потом перевел Свой взгляд на остальных, и неожиданно для них сказал:
  - Страшная смерть постигнет всех двенадцать! Но, один из вас скоро станет бесом, - сказал Он, обнаружив в Иуде «начало» неправильного пути. – Будишь ты повешен на смоковнице; затянешь петлю собственными руками…  Ты Андрей после смерти Моей получишь дар исцелять, пророчествовать, твои уста смогут говорить на разных наречиях о великих делах Господа. Эти же способности получат все двенадцать. Вы разделите между собой страны, куда вы будите нести проповедь, обращая язычников к Иегове Богу. Выпадет по жребию тебе Андрей, обширные земли Вифании и Пропонтиды, Македонии, простирающиеся до Гостеприимного моря и Дуная, кроме того земли Скифии и Эллады, города Аминс, Трапезунд, Ираклия. Будешь испытывать гонения. От язычников, подвергнешься жестоким пыткам. Ждет тебя косой крест, на котором примешь ты мученическую кончину.
  После этих слов, все пятеро переглянулись, не скрывая на лицах вопрос:
  - Учитель, твои уста не договаривают!..  Кто он, накинувший шкуру беса?! – вскричал Иуда Искариот. – И почто я должен своими руками затянуть петлю на своей шее?
  - Шкура беса будет накинута за 30 серебряников. Висеть тебе  удавленным на смоковнице! Так угодно будет Господу! – сказал Он с такой пламенной страстью, что слова Его стали непреклонно тверды.
  Как только Иисус произнес эти слова, тут же Андрей, Петр, Иоанн и Фома кинулись на Иуду.
  - Одумайтесь братья! Пока еще он не в шкуре беса! – остановил их Иисус, и они отошли от него.
  - Что - же нас ожидает учитель? –  хором спросили у Него.
  Разговор о будущих делах Его учеников и о страшных кончинах каждого, леденило Ему душу; Он против Своей воли горько усмехнулся, наперекор жестокой иронии судьбы.  «Для чего все эти жертвы? Чтобы наступило на земле Иудеи и язычников хромоногое милосердие, которое и вовсе исчезнет через короткое время!»
  Заметив каменное лицо Петра, Он продолжил рассказ о грядущем:
  - Ты Петр, трижды отречешься от Меня прежде, чем пропоют первые петухи. А закончишь ты жизнь распятый на перевернутом кресте вниз головой, по своему желанию, потому что сочтешь себя недостойным умереть Моей смертью.
  Ты Иоанн будешь прозван Богослов, ибо станешь автором писания: «Откровение и трех посланий». После Моей смерти станешь ты заботиться о Моей матери и только после успения ЕЁ, направишься в Малоазиатские города для проповеди своего писания. В городе язычников будешь проповедовать  Мои учения и заповеди. Твоя проповедь станет сопровождаться многими и великими чудесами, ибо этим ты добьешься не малого в признании язычников - Славы божьей и Моего могущественного влияния. Смерть твоя придет не скоро, в будущем ты будешь приговоренный к смерти, через отравление. Но, выпив чашу с ядом, останешься жив. Отправят тебя, как преступника на остров неизвестного Мне моря, где и проживешь много лет. После вернешься на свободу в город Эфес, где продолжишь проповедовать. Когда наступит время смерти, уйдешь ты из города с семью своими учениками, и повелишь им выкопать в земле для себя крестообразную могилу, в которую и ляжешь. Но, может быть ты воскреснешь, ибо другие твои ученики придут к месту твоего погребение  и раскопают, но тело твоего не найдут.
  Ты же Фома уйдешь на земли индусов, и станешь там основоположником Моих учений. За это будешь казнен – проткнутый пятью копьями.
  Теперь считаю нужным промолвить о тех двенадцать, которые сейчас не с нами.
  И тут выкрикнул Иоанн:
  - Прозрейте! Прозрейте своими очами!  Ведь нас двенадцать!.. Иуда Искариот – предатель, теперь к нам не вхож…
  И в самом деле, из-за этого Петр, Андрей и Фома оживились, загалдели. Иуда Искариот оскалив лицо, махнул рукой, показывая, что у него нет желания больше выслушивать, то чего еще не произошло. Однако в глубине души он доверял Иисусу и Его предсказанию. Махнув рукой, Иуда медленно зашагал в сторону города.
  С минуту Иисус молчал, ожидая, когда выскажутся Его ученики. Наконец Он продолжил:
  - Вы не ведаете про одного человека, он и относится к двенадцати. Присоединится он позже, после Моей смерти. Зовут его Савл из малоазиатского города Тарса. Он никогда не увидит Меня, а только услышит с небес из Моих уст голос: «Савл, Савл! Что ты гонишь Меня, Иисуса Назарея?!»
  До этого случая будет он злодей, яростный гонитель христиан. Угрозы и убийство будет его ремесло. За свои страшные грехи ослепнет он, и только через три дня Я дам ему свет, ибо увижу в нем не только ненавистника христианства, а страстного проповедника нового учения. Савл, которого позже назовут Павел будет основывать большое количество церквей, таким словом назовут место - сборище  христианских общин.
  За распространение веры Моей, Павел перенесет много страданий и будет в Риме обезглавлен.
  Пока Иисус говорил о Павле подошли остальные семь Его учеников. Он вздохнул с облегчением, когда увидел Филиппа, Варфоломея, Иакова Зеведеева, Иакова Алфеева, Матфея, Симона Кананита и Иуду Фаддея, подумав при этом, что все складывается, как задумано свыше: «прежде чем идти Мне на Голгофу, все двенадцать должны в один день услышать из Моих уст свое будущее». Ему пришлось снова рассказывать о предстоящих делах их, о том, что они получат после Его смерти – дар исцелять, пророчествовать, говорить на разных языках…
  - Филипп, ты будешь проповедовать в Скифии. За это язычники тебя распят головой вниз.
  Варфоломей, с Филиппом будут распространять Мои учения в городах Малой Азии, а также придется тебе Варфоломей проповедовать в Армении, там и примешь ты страшную мученическую смерть. С тебя живьем сдерут кожу.
  Иаков Зеведеев, за распространения Моего учения, умрешь ты от меча царя Ирода Агриппа.
  Иаков Алфеев, смерть к тебе придет также как ко многим – мученическая…
  Матфей, примешь ты смерть на земле иудейской, только будешь распят на кресте, а до казни побьют тебя камнями.
  Симон Кананит, начнешь ты проповедовать в Иудеи, позже в Египте, в Ливии, у берегов Гостеприимного моря, язычники тебя, заживо распилят пилой.
  Иуда Фаддей, за проповедь и распространения Моего учения, постигнет и тебя мученическая смерть, тебя забьют молотом!..
  Закончив, Он медленно пошел в сторону города. Андрей тут же последовал за Ним, а остальные обменялись взглядами, полными удивления. Стояло долгое молчание.
  - Учитель не лжет, - сказал, наконец, Петр. – Он имеет глаголы вечной жизни, и мы уверовали и познали, что Он – Христос, Сын Бога живого.
  - Какие страшные слова в Его пророчестве! Кто может это слушать? – в смятение  произнес Фома.
  - Как Он может быть Мессией, если Он не занимает законного положения Мессии?! – укоризненно заявил Иаков Алфеев.
  - Наши уши слышат из Его уст только слова. Увидят ли наши очи истину, которую Он пророчит каждому? – поддержал Иаков Зеведеев.
  - От Бога ли Он? – вскричал Варфоломей. – Мне не ведомо, но истина в том, что это пророк! И я поэтому не могу усомниться  в Его предсказание.
  - Вспомните слова из Его уст, что Господь поставил Моисею условия: будет жизнь богатая и свободная на земле иудейской, если будем жить по Его уставам и соблюдать заповеди Его, - вмешался в спор Иоанн. – Но мы ослушались Его. За грехи наши воздалось нам: приняли мы царство Рима.
  Поднялся громкий ропот, и Иаков Алфеев громко с укором спросил:
  - Значит, учитель думает, что по воле Господа, римляне распоряжаются на земле Израиля, бесчинствуют и убивают? Значит все мятежи против римлян, реки крови, которые льются на этой земле, это Божья воля?!
  - Нет, Иаков, не по воле Господа, а по воле Дьявола! – тяжело вздыхая, поправил Иоанн.
  - Народ должен предаться раскаянию, - заговорил Симон Кананит, - кается, простершись во прахе и посыпать головы пеплом; искушать свою вину постоянной молитвой, тогда Господь Бог нас услышит.
  - Услышит ли?! – возразил Матфей. – Мы все навлекли на себя гнев Господень, дьявольскими делами. И сколько еще неправедного будет совершенно?
  - В чем же  гнев Господень? –  спросил Иаков Алфеев, - в том, что наш народ проливает кровь за освобождения земли Израиля?
  - Забыли мы, откуда пришли, и кто нас привел на эту землю, которую нам пришлось захватывать у тех, кто на ней проживал, - твердо напомнил Матфей.
  - И ты думаешь, что твои уста молвят истину?! – воскликнул Иаков Зеведеев. – Мы народ иудейский такие же захватчики, как и римляне?
  - Истина моя в том, что мы ослушались Господа и Его заповеди. Народ, гонимый из Египта, должен был найти и заселиться на не обетованной земле, а не захватывать у других, - последовал ответ Матфея.
  - Учитель утверждает, что мы несем бремя первоначального греха свершенного Адамом и Евой, - заговорил Иуда Фаддей.
  - Этого, брат, никто не вправе утверждать, - сказал Фома. – Но если учитель глаголет истину; предстоит человеку нести этот грех нескончаемо.
  - А что промолвит Он сам, про блудницу из Магдалы?! – довольно резко спросил Варфоломей. – Ведь Он любит ее более, чем всех нас и часто целует ее в уста.
  Петр с весьма независимым видом, сохраняя полное самообладание, подошел  к Варфоломею и сердито заговорил:
  - Как-то я промолвил ей: « Сестра, ты знаешь, что учитель любит тебя больше, чем нас. Скажи нам слова Спасителя, которые знаешь ты, не мы, и которые мы не слышали». Но она промолвила лож. Стала мне глаголить идеи, схожие с идеями древних индусов.
  « Ты лжешь сестра, - промолвил я в ответ, когда она закончила. – « Ничего подобного учитель глаголить не мог».
  Больше не одного слова не сошло с ее уст, а только ручьи слез катились с ее очей.
  - Петр, ты вечно гневен! – воскликнул изумленный Матфей. – Теперь я вижу тебя воюющий с женщиной. Но если  учитель счел ее достойной, кто же ты, чтобы отвергать ее? Ревность твоя, тебя терзает!..
  - Петр глаголет истину, - произнес Иуда Фаддей, перебивая Матфея. – Видывал ли
когда-нибудь свет такую дерзкую женщину! Я полагаю, что чувства стыда, ее покинуло еще в младенчестве. Прозрейте своими очами, как она пробивается сквозь нас двенадцати; каким смелым и твердым шагом прокладывает себе путь, к сердцу Спасителя. И если будет угодно ей, она поднимет кинжал, чтобы ударить им в грудь того, кто будет стоять у нее поперек дороги. Я охотно бы задушил ее вот этими руками!
  - А чем мы глаголим?! – воскликнул Симон Кананит. – Наши уста сегодня несут только бред и лож! Разве в этом наша истина? Наши головы потеряли рассудок, или мы забыли, что Его любовь, учение несут народу Израиля Свет вечную Тьму.



                Эпизод 20



  В эту ночь Иисус спал один – место Марии рядом с ним пустовало, так как Магдалина покинула Его по причине  болезни брата. Он смотрел на закопченный потолок, и Его лицо было в печали. Он заставил Себя закрыть глаза и погрузился в сон, зная, что завтра предстоит совершить множество дел и самое важное, последовать за Марией в Магдалу, чтобы там исцелить смертельно больного Лазаря, брата Марии. Вскоре Он уже спал, прижимая к Себе посох, находясь в царстве сна.
  Римские легионы стояли под самым городом в каменной долине, где низкие обглоданные ветром красные утесы, казалось, куда-то плыли в нестерпимом мареве.
  Арабская конница под своим знаменам уже действовала у стен города. Там клубилась желтая пиль, ржали лошади, стонали и кричали защитники города.  Четыре римских легиона были расположены так, чтобы ударить по городу с четырех сторон.
  Иисус,  одетый в доспехи легионера, сидел на вороном коне; к Нему на белой лошади подскочил  римлянин, который судя по доспехам, был главнокомандующий всех легионов. Он скинул шлем и на его темном от загара лице, появилась улыбка.
  - Конечно, Назарянин  не только есть Сын Божий, но и истинный легионер.
  Иисус почувствовал, что глаза у него расширились и нервная дрожь, пробежала по всему телу.
  - Мои очи видят, что не мир принес Я в Иерусалим, а поругание и смерть!
  - Да, Назарянин. Но, как бы тебе объяснить? Ты вроде бы и существуешь в сегодняшний день, в нашем не спокойном  мире, сейчас будешь свидетелям – разрушения Иерусалима, а на самом деле Тебя не должно быть, ибо Ты был распят 37 лет назад, вон на той горе. Видишь ЕЕ?  Тебя твой народ осудил и придал мученической смерти. Потом вознес тебя в Господы. Не в силах сегодня управлять этим народом, его нужно уничтожить. Они бунтуют против нас с бешенством и все больше и больше. Усмирить Иудея уже не возможно, он подлежит уничтожению. Надо стереть Иерусалим с лица земли. Ты Царь Иудейский, сейчас увидишь, к чему привело Твое учение, увидишь, как падут его стены, как пламя будет пожирать дома, жители будут падать намертво под мечами моих легионеров, и место где стоит храм – сравняется с землей…
  - Ты злодей! Нет, скорее глупец! – с гримасой ярости и презрения, воскликнул Иисус.
  - Глупцы, твой народ! – ответил римлянин, показывая, мечем в сторону города. – Они мне решили противостоять! Мне, римскому императору Титу, пришедшему с четырьмя легионами, под стены Иерусалима! Смотри! 5-й легион – Macedonica, который нанесет удар по городу с юга, 10-й – Fretensis, ударит со стороны севера, 12-й – Fulminata, захватит город с запада, и наконец, 15-й легион – Apollinaris, замкнет кольцо с востока. Никто не выдут из города живым!.. Арабам я разрешил насиловать всех женщин и грабить все, что они посчитают нужным.
  - Гнев Господень ожидает вас! Падет Рим от полчищ варваров, ибо придут они в Рим из страны холодных ветров.
  - Я слышу слова Великого пророка! Но здесь, под стенами Иерусалима…
  - В чем же тогда твоя истина?! – ощутив острую боль в сердце, Он громко и резко перебил его. – В том, о чем ты мечтаешь, что делаешь, или то, что ты захватываешь в битве? Твоими мыслями, делами правит дьявол, ибо носишь ты в сердце тьму!.. Покорить мир, чтобы завтра нигде не будет ничего, кроме мрака и пустыни.
  - Мной правит и движет дьявол?! Не так уж это и скверно, - фыркнул Тит и захохотал.
  - Бесы в твоей душе плодят месть. Человек - алчущий мести, превращается во Зло. Зависть – червь, съедающий твое сердце и душу. Властолюбие - власть будет лежать в руинах; человечество не услышит последний удар сердца, ибо после… вечная тьма!
  Он услышал, как эхом отдалось – слова, сказанные Им, и был поражен.  Иисусом овладело ужасное чувство беспомощности, сердце Его разрывалось и сильно билось. Император Тит про себя ухмыльнулся и, предложив Иисусу следовать за ним, поскакал к пятому легиону, который располагался на правом фланге. Их встретил Араклий - командующий этим легионом.
  - Мой государь, мы готовы…, - сказал он и улыбнулся.
  - Вижу, - кивнул Тит. – Твой легион двинется первым, за вами остальные. Начинайте.
  - Государь, арабы пленили иудея, он называет себя христианин. Что прикажите с ним делать?
  Положив руку на плечо Араклию, император потряс его, а потом повернулся к Иисусу. Они, молча, посмотрели друг на друга.
  - Араклий, прикажи привести иудея. Мой гость горит желанием познакомиться с последователями Его учений.
  Иисус с печальным лицом, сидел на коне, и все держал в руке обнаженный меч.
   Через минуту, двое легионеров, приволокли пленника. Иудей был седой, худощавый и немолодой; он рухнул перед императором на колени и, склонив голову к земле, простонал:
  - Пощадите! У меня есть, что сказать вам, Великий император.
  - Как тебя называть, христианин? – строгим тоном спросил Тит.
  - Анания, - дрожащим голосом протянул он.
  - Так что же ты хотел мне сказать, Анания?
  - О, Великий император Рима, у мятежников много лучников… много... много…
  - У них тяжелые доспехи? – прерывая его, спросил Тит.
  - Да, Великий государь, они защищены с головы до ног.
  - Лучнику не требуется тяжелый доспех, - возразил император, искоса поглядывая на Иисуса.
  - Лучников множество…,  конечно же, кабы не они, город можно голыми руками захватывать. От их стрел, уже много пало воинов из арабской конницы.
  Тит отвернулся от пленника, и нервно облизав губы, с хрипотой крикнул:
  - Араклий! Какого дьявола, вы до сих пор топчитесь на месте?!
  А старый иудей, все продолжал бубнить о лучниках, до тех пор, пока его голова, с лицом безумия не скатилась к ногам лошади.
  - Это все, что я смог для него сделать, - произнес Тит, и сунул ординарцу свой окровавленный меч.
  Построившись клином, легион под бой барабанов медленно двинулся к городу. В переднем строю на римлянах  были надеты тяжелые доспехи; они держали квадратные железные щиты, длинные копья были выставлены вперед. Солнце сверкало на шлемах мечах и доспехах. Следом за ними двинулись другие легионы, поднимая ввысь облако пыли.
  Пленный иудей был прав, в этом убедились, когда у стен Иерусалима увидели число упавших из седел и затоптанных арабских воинов. Ни стрелы, ни копья не миновали своей цели, а испуганные кони довершали участь раненых всадников, затаптывая их копытами.
  Первый удар легионеров на себя приняли в основном простые жители города: мужчины в пожилом возрасте и подростки, которые были без доспехов и слабо вооружены.
  Город отражал мольбу о пощаде, вопли, лязганье железа и проклятье, посылаемые Господу и Дьяволу.
  За короткое время мятежники были смяты, но бойня продолжалась. Ни питая надежду на спасения, всем жителям Иерусалима оставалось одно: дорого продать свою жизнь; женщинами и мужчинами, старыми и малыми руководило теперь только желание мести и решимость восставших, доведенных до отчаяния. Это было не поле сражения, где сталкиваются десятки тысяч равных по силе, закаленных в боях людей; это была лютая резня, варварское убийство, безоружных мятежников города, восставших против римского произвола.
  Кровавое месиво происходило во всех дворах, зданиях и вокруг алтаря. Трупы убитых лежали повсюду, местами образовывая заторы. Ручьи крови текли со всех сторон; пронзительные крики убиваемых, которые умирая в мучениях, заклинали небеса. У многих было время и возможность уйти из города, укрыться, но они предпочли умереть в сражение за свое Святилище; многие бросались в пламя, закалывались собственным оружием, кидались на мечи римлян. Священники, женщины и дети, которые смогли забраться на крышу храма, вырывали острия вместе со свинцовой обшивкой и бросали вниз на головы римлян, это продолжалось до тех пор, пока пламя их не поглотило.
  За месяц до вторжения римских легионов, один из пророков собрав большое количество жителей, в месте «святая святых», сказал им, что настанет именно тот день, когда на этом месте, Бог покажет праведникам – знаменья спасения.  Несколько тысяч женщин и детей, которые не смогли взять в руки оружие, укрылись в храме, надеясь на это спасения, и были заживо сожжены.
  Когда все закончилось, Тит приказал воздвигнуть своих орлов на том месте, где находилось святилище, от которой осталось часть ограды…
  - Теперь все кончено! – сказал император Иисусу.
  С комком в горле, с трудом удерживая в себе стон, Он обходил убитых, заглядывая им в лицо, искаженное мукой смерти.
  - Не стало ни Тебя, ни Твоего народа, - добавил Тит и указал на сожженный храм, где на обгорелой ограде возвышались железные орлы, потом повернувшись в сторону, где в двадцати шагах находилась его свита, громко позвал ординарца.
  Тот тяжело дыша, как загнанная лошадь подбежал к императору.
  - Мой государь!
  - Госпер, ступайте и свершите все обряды над мертвыми легионерами.
  - Исполним все, мой государь.
  Несколько раз прозвучал трубный сигнал, возвещавший о конце сражения и Тит снова обращаясь к Иисусу, насмехаясь, сказал:
  - Бог Твой весть где обитает и нет у Него желания перенестись сюда на землю к нам, чтобы покарать нас римлян. Что же Ты можешь, Сын Божий? Ты бессилен, так же как Твой Отче!..
  - Наступит Судный день! Кару Божью примите Вы, не от лица Его, а от деяния Дьявола!.. – воскликнул Иисус, и  вдруг почувствовал, что-то  близкое, родное; стоя спиной к императорской свите, Он повернулся.
  Это был Его отец Иосиф, командующий 15-ым легионом – Apollinaris, который нанес последний и смертельный удар по мятежникам города, добивая тех, кто в смертельной агонии сопротивлялся. Иисус слышал, как он командующий этим легионом, приказал поджечь храм, где потом, через толщи черного дыма и пламени, пробивался жуткий  вопль,   женщин и детей.
  Без всякого сомнения, это был Его отец Иосиф, он стоял с императором  и что-то ему рассказывал. Однако Тит слушал его не внимательно, или совсем не слушал, ибо он с гордостью смотрел на своих возвышавшихся железных орлов, и что-то думал, потом поглядел на медленно  всплывающие, на горизонте черные и рыжие, близкие и дальние дымы.
  Полуобернувшись, он вынул меч и ткнул в сторону дымов.
  - Мортон, двинь часть легиона!..  Видишь на горизонте, иудей сжигает свое жилище? Пленник рассказал, что они пожгут все. Им мало этой крови, пролитой здесь?! Так распните, всех!
  У Иисуса не было никакой мысли, ни даже чувства в сей миг. Все внутри замерло, и лишь дыхание пробивалось с удушьем, лишь сердце отдавалось острой болью.
  « О, Мой Отче Небесный! Мне дьявол гложет сердце», - вымолвил Он про себя.
  Стоял Иисус всклокоченный, весь запачканный гарью, стоял, упершись к вороному коню, пугаясь того, что произошло и произойдет, в сей день с Его народом, и понимая уже, что не одни римские легионы с императором Тит – и даже  не столько они – тому причиной. Обращая измученные и плачущие глаза к Мортону, Он с порывом гнева, охрипшим голосом, крикнул:
  - Отец!!! Тебя ли видят Мои очи?!



                Эпизод 21



  Он еще не совсем пробудился, но уже почувствовал присутствие постороннего человека, который сидел на полу возле очага, поджав под себя ноги.
  Иисус, открыв глаза, вздрогнул, помертвев от ужаса. Это был человек в образе зверя, тень человека, существо с серым землистым лицом, облепленное грязью, в изодранной одежде, побитый и исцарапанный до крови. Он потерял сходство с человеком; пряди волос  от крови прилипли к вискам, налитые кровью глаза выступали из орбит, изможденное лицо судорожно поддергивалось и казалось маской ужаса и страдания.

  После долгого молчания, он схватил за руку Иисуса, который уразумев, в чем дело, содрогнулся:
  « Киник в шкуре демона. Киник навлек на себя людскую кару».
    Этот человек, по-видимому, был жестоко побитый камнями и только чудом он смог уйти от смерти; он мчался по пустыне, преследуемый безумной толпой.
  Посмотрев на Иисуса усталыми и печальными глазами, он вдруг сказал тихо, осевшим голосом:
  - Я голоден.
  Иисус вынул из сумы кусок хлеба и протянул ему.
  - Тебя постигла кара людская? – тут – же спросил Иисус, показывая перстом на его изможденное лицо.
  - Во мне не признали Иисуса из Назарета, - ответил киник и рассказал, как его били, как он, скрываясь в пустыне, страдал от побоев, голода и жажды; ведь он ничего не пил и не ел больше трех суток и лишь только под утро набрел к этому жилищу и утолил жажду, зачерпнув воды из колодца.
  После рассказа киник с жадностью набросился на хлеб, и на лице его отразилась животная радость насыщения. А Иисус в это время с тревогой думал о страшном сне, о котором Он вспоминал с тяжким грузом, предчувствуя, что сей сон - явление пророческое!
  - Ничто не вызывает у Прокуратора Пилата, Ирода Антипа и у Каиафа больше трепета, волнений, чем молва о том, на что притязает Иисус из Назарета, - неожиданно заговорил киник. – А глаголют все об Иисусе из Назарета, многое, ибо не знают истины. И сам Иисус из Назарета мало ведет молву о Себе. Вифлееме Его называют Помазанник Божий, в Назарете и Сипфорисе – Сын человеческий, в Иерусалиме – Царь иудейский, здесь у Генисаретского озера, рыбаки называют Иисуса из Назарета – пророк.
  - Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем, - прервал его Иисус. – Куда же тебе путь держать, как не ко Мне, когда попал в беду? – спросил Иисус, пытаясь уйти от неприятного Ему разговора.
  Киник в знак благодарности сжал Его руку, и глаза его увлажнились.
  - Путь мой бесконечный. Надумал я идти на землю индусов, чтобы осесть там и освоить киническую школу, - медленно произнес киник.
  Иисус поднял глаза, взгляды их встретились и долго не отрывались друг от друга.
  - Мои очи не видят будущего в твоей судьбе, - после долгой паузы, промолвил Иисус. -  Ты, собака – подобный!..
  - Уста мои, способны вымолвить, кому Ты подобен, - пролепетал в ответ киник. – Ты, подобен праведному ангелу, мудрому философу и Твое учение, не предрассудок, а новая философская школа. Но фарисеи распространяют молву лживую, что Иисус из Назарета проживал на земле индусов и обучался там магии. Научившись управлять этими силами, стал называть себя Богом, - сказал киник  и задумался, и только после, смутившись, добавил: - Не по воле своей я странствовал в Галилее и Израиле, называя себя – Иисус из Назарета…  Каюсь перед Сыном человеческим!..
  - Возлюбим всех и грешных и праведных! – снова прервал Его Иисус. Ибо если будете прощать людям согрешения их, то простит и Отец ваш Небесный вам, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит согрешений ваших, - сказал Он, и киник еще раз в знак благодарности, сжал Его руку.
  После этого киник стал рассказывать Иисусу о Диогене, основателе кинической школы, пытаясь философствовать, объясняя о значение этих школ. Иисус его не слушал, Он снова прокручивал в памяти прошедший сон, после стал размышлять о религии, настоящей и будущей, Он размышлял и тут же видел грядущее:

  Пройдет время, вспыхнет очередная война иудейского народа с римлянами, храм будет разрушен вместе с Иерусалимом. Уничтожение храма в дальнейшем вызовет у иудейского народа шок. Немногим фарисеем из нескольких сект суждено будет пережить войну; им посчастливится спрятаться в городе Ямнии, недалеко от Иерусалима. Один из фарисеев раббан Йохананан собирет в Ямнии жрецов, книжников и фарисеев для работы по трансформации иудаизма из храмовой религии в религию книги. Отсутствие храма заменит Тора, вместо жертвоприношения животных, станут изучать Священное писание. Однако после пережитого шока, фарисеи начнут собирать и увековечивать все, что связанно с храмом: слитки, древние писание, толкование, библейские заповеди; надеясь на то, что храм будет отстроен заново и тогда культ будет возобновлен.
  Община раббан Йохананан  будут продолжать  придерживаться главному правилу иудаизма: не причинять страдание другим людям. «Не делай ближнему того, чего себе не желаешь». В этом и будет заключаться суть Торы. «Люби ближнего как самого себя», - станет самым величайшим принципом Торы.  «Сотворен был только один человек, это должно служить указанием, что: тот, кто губит, хотя одну человеческую душу, разрушает целый мир, и кто спасает одну душу, спасает целый мир».
  В иудаизме религия достигнет зрелости: в ней появится тот же сострадательный принцип, что восточных традициях:  «Писание учит нас, что проливающий кровь считается как умаливший образ Божий».  «Унижать кого – либо – даже раба или язычника – есть кощунственное посягательство на образ Божий». «Распространять клевету значит отрицать существование Бога». Писание, которое будет сеять ненависть, или презрение к человеку, будет исключаться.
  Раввины продолжат использовать такие понятия, как «слава» (кавод), «Божественное Присутствие» (Шехина) и Дух (Руах), чтобы провести грань между своим неизбежно органическим восприятиям Бога и неизреченной реальностью. Благодаря их новым духовным упражнением, священное будет ощущаться как близкое и имманентное. Экзегеза сделает для них то - же, что для индусов – йога. Чтобы оказаться в ином состояние  сознания, они станут постица перед обращением к священному тексту, помещая голову между колен, шепча хвалы Богу, как мантру. Они вдруг обнаружат, что когда двое или трое из них изучая Тору совместно - получают ощущение Шехины.   Р.Йохананану и его ученикам, изучая Тору, будет казаться, что Святой Дух сошел на них в форме огня и бурного ветра.
  Еще Езда дал понять, Писание – это не закрытая книга, а Откровение – не отдаленное историческое событие и Оно все больше обновляется. Раввины станут использовать древнее Писание не с тем, чтобы удалиться в прошлое, но чтобы с ориентироваться   в неясности после храмового мира.
  Религиозная жизнь иудеев в предвоенные годы, станет необычно насыщенной. Различные секты пышно расцветут, и каждая из которых будет пребывать в убеждение, что именно она исповедует иудаизм правильно. Возникнут новые писание. Невзирая на усилия Ездры, иудейской ортодоксии не будет существовать еще долгое время. Некоторые секты предложат отменить Синайское откровение, чтобы начать все заново. Однако все будут утверждать, что храм очень важен. Многие секты станут обвинять служащих храма за коррупцию и сотрудничество с римлянами. Кумранские аскеты и близкая им секта ессеев, будет против этого культа, ожидая нового храма, надеясь, что новый храм построит Сам Бог, когда покарает нечестивцев. Они будут также продолжать относиться к собственным общинам, как к святилищу, заповедуя своим членам секты соблюдать заповеди о жреческой чистоте. Их духовная жизнь станет строятся на воображение Храма, представляя, что они стоят перед Шехиной, Божественным Присутствием в Святом Святых, самом Святом месте Храма…
  - В древние времена, три века назад, а может четыре, образовался кинизм, - прерываясь от размышлений, услышал Иисус рассуждения киника, - мудрый философ Диоген, создал из этого философскую школу. В это же время возникли еще пять основных философских школ: школа Платона, Аристотеля, скептицизма  и…, - замешкался киник, и пяткой, как пес, почесал себя за ухом. – Все они придерживались учению - зреть умом, и преображать образ жизни. После, в каждой из школ появилось множество писаний к учению мудрецов, однако эти писания не были главным, по отношению к принципу обучения – зреть умом…
  « От Бога ли Мы? - спросил Он у Себя, продолжая Свою мысль: -  Бог оживил Адама и Еву Своим дыханием, и они еще не осознают различия между полами, или даже между добром и злом. Такой и была задумана жизнь. И только грехопадение привело к утрате целостности. С тех пор Яхве (Бог) покинул божественный сад, а врата Эдема стережет херувим с «пламенным мечом обращающимся».
  Храм Соломонов и был построен как модель Эдема, ибо там стояли статуи херувимов, а на стенах были изображены деревья и распускавшиеся цветы. В это время израильтяне жили в двух самостоятельных царствах. Одним из этих царств, стало царство Иудейское, и главным городом его стал Иерусалим. Другое царство – Израильское, оно располагалось на много севернее Иерусалима. Но ассирийцы  разрушили царство Израильское, что привело их через несколько веков к объединению племен, именуемое «Израилем». Собираясь в ряде святилищ на ханаанских высокогорьях: в Иерусалиме, Хевроне, Вефиле, Сихеме, Гилгале и Силоме, в местах – святилищах они обновляли договор (завет), связывавший их воедино. Там читали поэмы и рассказывали о жизни местных героев: Аврааме, Исааке, Иакове, Моисее - избавителя из египетского рабства; Иисусе Навине – великом полководце.
  Когда-то Авраам, покинув свой дом в Месопотамии, обосновался в Ханаане. Авраам, его сын Исаак и внук Иаков (также называемый «Израилем»), жили в Земле Обетованной как пришельцы, но однажды наступил голод и двенадцать сыновей Иакова (основатели двенадцать колен израилевых) были вынуждены переселиться в Египет. Поначалу, не что  им не мешало, и жилось там хорошо. Однако впоследствии египтяне, напуганные большой численностью израильтян, стали их порабощать. Наконец наступило время, когда Бог повелел Моисею увести народ, обратно, в Ханаан. С Божьей помощью, израильтянам удалось покинуть Египет. Около пятидесяти лет они жили кочевниками в пустыне Синайского полуострова. На горе Синай Яхве открыл Моисею свое учение «Тора» и назвал израильтян своим народом. Умер Моисей на горе Нево, в начале Земли Обетованной, но Иисус Навин вскоре сделал невозможное: он завоевал Ханаан и изгнал местных жителей.
  « Песнь о море, созданная еще при Моисее и вложена в народные уста, такие утверждения несут кумранские аскеты и секты ессеев», - подумал Иисус, вспоминая текст песни.
  «Пою Яхве,
    ибо Он высоко превознесся;
    коня и всадника его ввергнул в море».
   Песнь молвит о том, что Яхве ведет свой народ через море в Землю Обетованную и вселяет страх в сердца египтян. Но есть ли истина в этих словах? Ибо дальше песнь молвит:
  «Ужас объял жителей Филистимских,
    тогда смутились князья Едомовы,
    трепет объял жителей Моавитских,
    уныли все жители Ханаана».
Нет, не в море ввергнул Яхве коня и всадника, а воды Иордана, ибо песнь молвит об ужасе жителей Моавитских, уныние всего царства Ханаана. Истина в Иисусе Навине, ибо он со своим малым войском разбил ханаанские полчища на реке Иордан, у порога земли ханаанской. Народная молва гласит: Иисусом Навиным, в битве, руководил Сам Яхве.
  На горе Синай, Бог (Яхве) открыл Моисею Свое учение «Тора»; Авраам в Мамре обедал с Яхве, как с братом. Много ли истины, в писаниях? Найти в Библейских писаниях единую истинную весть почти не возможно, ибо писания одной книги, перекрываются указаниями другой», - терзался Иисус в сомнениях и потом снова уходил в размышление.
  Многие писание и Книги Бытия назидали вовсе не сладкими сказками; писали не только великие прозрения, но и рассказы о сложных отношениях с загадочным Богом:
  « Яхве повелевает Аврааму отвести Исаака, единственного сына, на гору в землю Мориа и принести в жертву. Авраам выполнял заповеди Яхве, не раздумывая, и на сей раз он не высказывает свое возмущения. Бог, которому он служил все долгие годы, оказался циником и убийцей детей, ибо этим нарушил обещания сделать его отцом своего народа. Но все же, Исаак, в последний момент, получает избавление; Яхве выполняет свое обещание, а вместо Исаака Авраам приносит в жертву овна».
  Этот рассказ имеет отношение к Иерусалимскому Храму, ибо считалось, что Храм стоит на горе Мориа; (слово Мориа означает «видение»; еврейский глагол «раа» «видеть».)  Бог Яхве давал понять, что Его культ исключает человеческие жертвоприношения.
  В Книге Бытия показано, что столь сложно видеть и понимать божественное, когда жизнь человеческая окружена повсеместным Злом, поэтому Авраам был не только духотворцем…
  В Книге Бытия нет ясного и последовательного образа Бога. В начале Книге Бытия:  Он – Творец находится в центре; Ему нет равных, Он всемогущ и благословляет  все Свои создание. Однако дальше события выходят из-под контроля Всевышнего; справедливость, равенство и беспристрастность, выражавшаяся в благословение равно всех, оказываются впоследствии – пустыми словами. Фаворитизм, рабство, обман, стравливание людей между собой - Его избранники оказались далеки от совершенства. За эти грехопадение, Творец становится  Разрушителем, совершая на земле – всемирный Потоп. Впоследствии, Бог, чье всемогущее присутствие было столь очевидно в начале писание Книги Бытия, как бы устраняется в конце, поэтому представления о Боге, становится для многих, неоднозначны и парадоксальны.
  « Возвращался ли Бог к людям, с тех пор, как Он покинул нас? - раздумывал Иисус. – Если верить древним писаниям, будто Моисей видел Бога на горе Синай. Есть ли истина в этом толкование?  «Не может смертный узреть святость Божию и остаться в живых».  Бог ли промолвил это, или может, слетело с уст Дьявола?..»
  «Не может смертный узреть святость Божию и остаться в живых». Вероятней всего, авторы этих слов являются – противники Пятикнижия, написанное Моисеем. Они утверждают, что когда Моисей взобрался на гору Синай для встречи с Богом; гору стало окутывать густым облаком, и непроницаемая мгла сгустилась над вершиной. Засверкала молния, загремел гром, похожий на оглушительный звук труб. Быть может и стоял Моисей там на горе, где был Бог Яхве, но он не мог воочию видеть божественное, ибо в Библейском писание ясно дают понять, что «Слава» Яхве – это не Сам Бог, а всего лишь отблеск божественного величия и Он не постижимый для человека.
  Во времена, когда Вавилон поработил царство Иудейское, в Иерусалиме вспыхнуло бессмысленное восстание, против вавилонского владычества, и царя Навуходосор, который поставил на колени и депортировал  элиту – царя, аристократов, писцов, жрецов, военных и ремесленников –  Вавилонию, а в Иерусалиме посадил, править марионетку. Народное восстание было жестоко подавленно.  Иерусалим полностью разрушили, а храм Яхве сожгли дотла. После этой трагедии, израильтяне были потрясены и разгневаны. Многие жаждали мести вавилонянам, мечтая, с помощью Всемогущего Бога Яхве, поставить на колени Вавилон, а вавилонским младенцам, о камни разбить головы. Другие считали, что Яхве ни чем не поможет, ибо Он унизительно побежден – силами Зла. Как Его можно почитать, когда Он не имеет культа и храма? Многим казалось, что Бог покинул Иерусалим и обитает где-то в неизвестности, поэтому жить нужно так, словно Яхве ранее пребывавший в храме, находится среди них.
  Выйдя из размышлений, Иисус посмотрел на киника, тот  крепко спал на земляном полу, свернувшись калачиком. Он достал из Своей сумы хлеб и кусок козьего сыра. Разломив на две части, один кусок положил у очага. «Это ему в дорогу», - подумал Иисус, и тщательно затворил за Собой дверь.
  Он шел торопясь в Магдалу, стараясь не обходить бесчисленные загибы и губы Генисаретского озера, шел, выпрямляя путь, уклоняясь от озера на восток…



                Эпизод 22



  Люди утверждают, что Бог посылает основателей религий установить религии. Эти утверждения не верны, ибо Бог говорит:
  «Это неправильно. Я никого никуда не посылаю и не зову обратно. Они приходят устанавливать свои религии, а остальные души – их последователи спускаются из Мира душ вслед за нами. Авраам, Будда, Христос приходят каждый в точное время в соответствии с их ролью в Драме. У каждого игра начинается в свое время – это закон Драмы, который действует автоматически».
  У каждой религии есть писания. Однако существует общее утверждение, что ни один из основателей религий не прикасался ни к каким писаниям. Современные ученые и писатели в бесконечных поисках сенсационных открытий, подкрепляют свои теории, которые ни чем не доказывают, а лишь своими домыслами искажают саму истину о возрождение религий.
  Многие  Иисусоведы утверждают, что Иисус был не грамотный, читать, а тем более изучать писания других религий Он не мог. Однако ряд свидетельств подтверждает иное: уровень грамотности среди мужчин – евреев в то время был довольно высок. Ветхозаветные заповеди требовали, чтобы родители учили своих детей Закону. В 1 веке до нашей эры, неизвестный автор написанного «Завета Леви» призывает родителей: «Учите детей своих Писаниям, чтобы могли они всю жизнь неустанно читать и понимать Закон Божий». Иосиф Флавий, еврейский историк 1 веке нашей эры, пишет: «Более же всего мы заботимся о воспитание детей, о сохранение законов, и наиважнейшим делом всей нашей жизни почитаем соблюдение в соответствии с ними исконного благочестия».
  Писания в иудейском мире, особенно среди тех, кто серьезно относился к закону Моисееву; таким был Иисус, подтверждение этому то, что Он серьезно относился к Писанию. Он цитировал его, учил, обсуждал его со священниками, с книжниками и различными религиозными сектами.  В Евангелие от Марка, еще раз указывает, что Иисус был грамотный:
  Иисус спрашивает фарисеев, упрекнувших Его учеников за размалывание зерна в субботу: «Неужели вы не читали никогда, что сделал Давид, когда имел нужду и проголодался?»
  Там же в Евангелие от Марка сказано, что Иисус спрашивает саддукеев, поднявшим вопрос о воскресении:  «А о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, Как Бог при кусте сказал ему: «Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова?»  Один из законников, спросивший Его, что нужно сделать, чтобы унаследовать жизнь вечную, Иисус спрашивает в ответ: «В законе что написано? Как читаешь?»
  Согласно Евангелием Иисус цитирует, или ссылается на множество книг еврейской Библии. Он изучает и использует все пять книг Моисеевых, трех главных пророков (Исайя, Иеремия и Иезекииль). Иисус демонстрирует знание, которые Он почерпнул из книг Закона.
  … « Основатели трех мировых религий Авраам, Будда и Христос – это Великие души. Каждый из них должен не только создать свою религию, но и поддерживать ее до конца Цикла, - пишут авторы - ученой степени в книге «Секреты Мироздания». – Так, согласно своей роли в Драме, Христос после завершения основания религии, покидает тело Иисуса и принимает рождения через чрево. В каждом из последующих рождений он занимает высокое положение в своей религии для ее расширения и поддержания. Христос, по крайней мере, 2 – 3 раза был папой римским.
  Души основателей религий – тоже дети Бога! Никто из них не может освободиться от Цикла. Любая душа должна принимать перерождения, и они сейчас здесь. Однако каждому суждено из чистого становиться нечистым, то есть проходить свои золотую, серебряную, медную и железную стадии (идентично в любом Цикле). При этом падение происходит медленно – просто расходуется энергия, причем у каждой души свой запас энергии, с которым она приходит на Сцену Мировой Драмы. От вылечены этой энергии, то есть степени зарядки «батареи» души сознательной энергией, зависит время прихода, число рождений и скорость падения души от чистого к нечистому состоянию».
  Я не стану утверждать, или опровергать ничем не доказанную формулу, скажу только одно, что всякие теории, домыслы о перерождение души, Генеалогическом Древе человечества, о времени и вечности, о жизни и смерти и о том, как вращается Цикл Мировой Драмы, все это пока еще остается загадкой.



                Эпизод 23



  Наступило страшное время! Время, когда Господнее терпение иссякло:   несправедливость, бесчестие, рабство, обман, убийство, стравливание людей между собой.  Он взошел на земли – Иудеи, Галилеи, Израиля и грянул, карая огнем засеянные пшеницей поля. Пришло время расплаты! Повсеместный голод не щадил ни кого. Старуха с косой заходила в каждый двор города и селения, кося людей семьями. Пришло время, когда Сам Дьявол вершит Свой Суд!
   … Иисус ходил из города в город, от селения к селению; Он заходил в каждый двор, где исцелял дошедших. Исполненный сострадания и любви, Он для каждого, который потерял близких, находил слово утешения. С рыбаками, Иисус выходил на промысел, помогая закидывать в озеро невод. С помощью Своих учеников Он разносил в дома рыбу, где уже люди доходили, этим спасая их от неминуемой смерти…
   Брезжил утренний рассвет, солнце,  спрятавшись за горизонт, медленно поднималось,  пробивая  лучами  землю Галилеи.
  Иисус, одетый в белый хитон, стоял на холме у небольшого селения. Раскинув широко руки и подняв голову к небу, Он хриплым голосом воскликнул:
  - Братья и Сестры! – утренним эхом отдалось от каменной долины и громовым отзвуком откатилось вдаль пустыни. – Братья и Сестры! Отец Ваш – Царь небесный взошел огнем на землю, ибо воцарилось безбожие и злодеяния. На Моисеевом месте сели книжники и фарисеи, они велят вам соблюдать Его заповеди, соблюдайте и делайте; но в делах же их нет истины, ибо они говорят, много но ничего не делают: ссылаются на бремена тяжелые и темные и ложат людям несчастным и бедным на плечи, а сами и перстом не двинут. Они любят богатые пиршества и седалище в синагогах.
  Книжники и фарисеи, за ваше лицемерие, карающим мечом грянул Наш Отец небесный на головы несчастным и бедным.
  Книжники и фарисеи, вы лицемеры, затворяете Царство Небесное хотящим войти в Него и сами не входите.
  Книжники и фарисеи, вы лицемеры, опустошаете жилище вдов и лицемерно долго молитесь. За это, примите вы осуждения и кару, от Отца небесного. За грехи ваши тяжкие:  пожарище на наши хлеба, разорение, голод и мор вступил на землю иудейскую и галилейскую. И вам лицемеры, не укрыться от карающего меча Господа Царя небесного. Открывайте ворота, придет горе и к вам, книжники и фарисеи; ибо вы очищаете чаши внешне, а внутри они наполнены злом и ложью.
  Книжники и фарисеи слепые! Вы, как окрашенные гробы, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри – истлевшие кости мертвых.
  Покайтесь! Покайтесь! Книжники и фарисеи! Ибо сказал Креститель устами Господа:  «Погашу солнце и луну; пошлю тьму на землю и небо; обращу смех ваш в слезы, а песни в скорбный плач».
  Закончив, Иисус медленно стал спускаться к деревне. Сердце Его учащенно билось и отдавалось болью виске. Со стороны селения задул теплый ветер, который доносил трупный запах. В этот же миг, из дворов вдруг донесся яростный крик:
  - Покайтесь! Покайтесь!..
  Позади, послышались шаги; Иисус обернулся и увидел Андрея и Петра, с большой сумой в руках.
  - Мы принесли много рыбы.
  Иисус одобрительно кивнул:
  - Идите и раздавайте, я должен быть рядом…
  - Учитель, Твой гнев направлен на книжников и фарисеев. Берегись, ибо уши у них всюду, - прошептал Петр.
  - Что?! – воскликнул Иисус, и в лице Его проявилась ярость. – Мой час, приходит! Жди, грянет и твой, ибо тебе Петр не уйти от судьбы. Уста Мои много раз тебе говорят: Отречешься ты трижды от Меня.
  Петр побледнел, лицо его стало в очередной раз каменное.
  - Прости меня учитель, - сказал Петр. – В твоих словах рождается истина, они разожгли мое сердце. Мои очи видят, что учитель сыт притчами и заповедями, ибо все, что имеет из пищи, отдает людям. Креститель Иоанн, призывал грешных и праведных питаться святым духом; но при этом, же не отказывался от дикого меда и устриц.
  В это время из всех углов и дворов стали выходить люди, они плотным кольцом окружали Иисуса.
  -  Отец Наш небесный, покаяние наше не слышит, ибо народ Галилеи Он проклял, - с упреком заявил слепой старик. Он был настолько слаб, что двоим мужчинам, пришлось поддерживать его за руки.
  Иисус, влажными от слез, пылающими глазами осмотрел всех присутствующих и только после этой долгой паузы, подняв руки к ярко  голубому небу, произнес  хриплым надрывным голосом:
  - Галилей, израильтянин, иудей! У каждого из вас есть два  отче – телесный и духовный. Телесный отец – это отец тела; он отцом души не является, ибо душа не рождается чревом – она вечная. Отец плоти, как отец телесный, он дает имя младенцу, воспитывает его и кормит. Приходит время, когда душа оставляет тело и по Божьей воле возносится: праведная к Богу, грешная к Дьяволу…
  - Твои уста не пробудили в нас истины, ибо об этом, что Ты молвишь нам, ведает каждый младенец, - прерывая Его, попрекнули из толпы.
  - Слушайте, братья и сестры! – воскликнул Он в отчаяние и тут же уже спокойнее продолжил. – Истина в том, что Отец души – Высшая душа, Он есть Всевышний – Наш Бог и Царь небесный.
  Вы взываете: «О, Боже, Мой Царь небесный, Мой Отче!» Но никто не ведает, каково  Его имя, форма, место Его обитания? Он Сам не придет к нам и не обмолвится о Себе и о нас.
  Какой же Он Наш Царь небесный? Наши души незримы и Отче тоже незрим, ибо они души бестелесные. Каждая душа имеет ум; Высшая душа тоже имеет ум и является личностью. Он излучает Свет и Тьму, дарует воду и пищу; вселяет в наши души любовь или ненависть. Священники, книжники и фарисеи думают и молвят, что изучения писаний, паломничество, приношения в жертву животных, приведут к пониманию Божьей истины и встрече с Ним. Священники, книжники и фарисеи распространяют ложь, ибо сами в нее верят. Истина в том, что образа Божьего в писаниях нет и в Храмах у алтаря, куда приносят ягненка, Он не сидит!
  Отче Наш небесный, Он благодетель и Судья! Он бывает нежный, любящий и милосердный!..
  - Бог – Всемогущий, любящий и милосердный!? – резко рыкнули из толпы. – Тогда почему Он позволяет страдать праведным и бедным; карает не виновных, а нечестивцам и богохульникам – милосердствует?
  Иисус, в ответ на эту реплику прикрыл глаза, уплывая в дремоту; мысли оживали самостоятельно, они выходили отчетливыми, сформированными:  «Меня также  гложет сомнения и что б избавиться от них, Я прислушиваюсь к нашептыванию Дьявола, ибо Он помогает Мне справиться с философскими писаниями, размышляя о Бытие Моего Отче. Поиск истины. Сколько было разочарований!» И в эту же секунду, Он вдруг почувствовал, как что-то стало входить в Него – втекать, через волосы, кожу, мозг. Множество лиц окружавшие Его уплывали куда-то ввысь – все выше и выше. Горячим ветром ожгло Его, и тут же Он увидел перед собой лицо. Это было лицо Дьявола, с которым Он когда-то встретился в пустыни, в ту дождливую ночь. Иисус это лицо с человеческими чертами узнал сразу, но сейчас Он разглядел в нем – ужасный лик. Нет, даже не лик, точнее - раздвоение образа: черты Сатаны и человека. Образ возник не откуда. Его тело и одежда были не зримы, только лицо, которое наклонилось к Нему и шепотом промолвило:
  «Сын человеческий! Твоя молва идет из уст божьих!.. Продолжай и далее, ибо Господь слышит моими ушами, и зрит так же - моими очами», - прошептал дьявольский образ и исчез.
  Иисус очнулся, открыв глаза; люди по-прежнему стояли полукругом и галдели, ведя спор между собой:
  - Где же был Господь, когда римлянин резал не виновных?! – кричали из толпы.
  - Грянет и на головы римлянам – меч карающий! – последовал резкий ответ.
  - Не меч карающий вымаливать и ожидать от Всевышнего, а мир и праведность для каждого из вас. На всякое Зло будьте младенцами, на Добро – совершеннолетние.  Поднятый меч, принесет народу не блага, а войны и реки пролитой крови…
  - Завет Моисеева был утвержден не без крови! – возмущаясь, воскликнул слепой старик.  – Ибо Моисей, перед всем народом промолвил все заповеди из Закона; взял кровь тельцов и козлов, с водою и шерстью перемешал, и окропил, как сам Завет, так и весь народ. Все по закону очищается кровью, и без пролития крови не наступит прощения и не придет к нам праведность и освобождения.
  Иисус склонился к слепому старику и коснулся  его глаз. Опухшие веки старика задрожали, пошевелились потрескавшиеся губы; веки медленно поднялись и в глазах застланные серой пеленой появились слезы.
  - Твои очи незрячие высохли, ибо с тех пор, как ты потерял в них свет, они перестали насыщаться влагой, - сказал Иисус, слабым голосом.
  -  Сейчас, уши мои, услышали от Тебя истину. Со времен младенчества, очи не знали слез.
  Иисус нежно погладил морщинистый лоб, прошелся по влажным от слез щекам, и на восковом лице старика, появился румянец.
  - Минует три дня, и ты прозреешь, - с уверенностью заявил Иисус. – Но, береги очи, ибо они у тебя будут еще долго привыкать к Божьему свету.
 Старик задрожал и с трудом спросил, удерживая себя от умиления:

  - Кто же Ты? Неужели, тот, кто должен…
  Иисус в ответ, приложил Свой перст к губам старика, и громко промолвил:
  - Для тебя сейчас, будет лучше, не словом молвится, а мочить очи влагой. Плач старик, плач!..
  Старик хрипло вскрикнул и разразился рыданием.
  Разразился хохот, кто-то из толпы, предложил:
  - Увидите его в дом! От тьмы, ему нужно промыть очи.
  И те двое, которые держали старика за руки, недолго думая, тут же повели его во двор.
  Все грустно задумались, провожая взглядом старика. Мгновение, Иисус пристально и молча, глядел на грустные, задумчивые и скорбные лица. После этой короткой паузы Он заговорил с какой-то лихорадочной торопливостью и горячностью:
  -  Братья и сестры! Истину говорю: не ждите Отче, не взойдет Он к нам на землю, и не остановит страдания, ибо страдания – это плод действий каждого – неправедными и нечистыми делами.
  Истину говорю! Наступило бремя Дьявола, он торжествует! Ибо Наш Царь небесный карает за грехи ваши, Его мечом. Люди славят Бога, считают Его вездесущим. Многие полагают, что Бог обитает на земле, Он – в каждом. Демоны, созданные Дьяволом, могут стать в каждом из вас! Не было бы грехов и нечестивцев, царили бы чистота, любовь, покой. Разве Бог может обитать на земле среди грязи?! Очищение души каждого, вернет Всевышнего к людям…
  Братья и сестры! Напрягите свои уши, ибо промолвлю вам истину, сказанную в
 «Шримад –Бхагаватам» - древнее писание индусов…
  Наступило молчание, и Иисус задумался: «как бы сказать так, чтобы не обмолвиться лишним?»
  В таком молчание, люди окаменели, ожидая продолжения, чего-то интересного и полезного для них и в этой тишине слышно было, как жужжали мухи, крепко стучали сандалии путников, которые с любопытством вливались в толпу.
  Наконец, Он обвел всех прожигающим взглядом и тут же продолжил:
  - «Чистый преданный Господа, однажды очистивший свое сердце с помощью преданного служения, никогда не оставляет лотосных стоп Господа Кршны, ибо, находясь подле них, он ощущает полное удовлетворение, как путник, вернувшийся домой после долгих странствий».
  - Почто молвишь о Боге, который обитает у индусов? – резко прервали Его.
  - Вот она истина, которую все ищут! – воскликнул Он в ответ. – «Шримад-Бхагаватам», состоящий из писаний о деяниях Верховного Господа, несет благо всем очистившимся. Один ли Господь Бог, или их множество, с разными именами? Мне пока не ведомо.
  Священники, книжники, и фарисеи считают: «Шримад-Бхагаватам», писание для богохульников. Они заблудились во тьме! Ибо «Шримад-Бхагаватам» очень дорог всем индусам, преданным Господа, но и вы живущие на этой земле, могли бы найти путь к Всевышнему, погружаясь в слушание песнь «Шримад-Бхагаватам».
  «В сердцах тех, кто постоянно слушает «Шримад-Бхагаватам» и старается понять то, о чем в нем идет молва, очень скоро проявится Личность Бога Шри Кршна».
  «В образе Дханвантари Господь своим могуществом исцеляет вечно больных живых существ. Благодаря Ему полубоги обрели долголетие. За это люди и полубоги вечно возносят хвалу Личности Бога».
  Песнь молвит: о том, что Господь Бог открыл людям тайну – враче.
  «Личность Бога является верховным владыкой всех благ, ибо Господь награждает живое существо плодами всех дел совершенных Им. Он – высший благодетель. Каждое живое существо даже после растления тела, продолжает жить, подобно воздуху, который был заключен в теле».
   Господь дает человеку то, к чему он стремится в своей жизни. Людям дана свобода выбора, и Господь вознаграждает каждого по его делам. Нет истины, если думать, что когда к человеку приходит смерть, и тело его превращается в прах, живое существо не получает другого, которое дало бы ему общение с Богом; ибо духовная душа его, вызывает появление на свет другое плотское тело.
  Он еще долго цитировал людям из писания «Шримад-Бхагаватам», подробно комментируя каждую песнь; размышлял вслух о деяние Бога Шри Кршна.
  Навязчивая мысль о личности Шри Кршна не отпускала Его, зажав Его мозг железными тесками. Эта мысль леденило Ему душу, ибо проповедовать чужого бога, было не безопасно, предвещало скорое восхождение на Голгофу. Он против воли горько усмехнулся, думая о жестокой иронии судьбы. «О, это хромоногое милосердие, которое проковыляет и падет, после того, как Я взойду на Голгофу».
  Андрей и Петр остались сидеть на камне, когда жители и путники разошлись. Андрей принялся мечтать о всеобщем счастье, отрываясь от реальной жизни, которая в последнее время приводила его в ужас. У себя на плечах он чувствовал всю тяжесть несправедливости, царившей в растлившем иудейском и языческом обществе, обреченном на гибель, утопавшим в богохульстве, обмане, порабощение народа. В тайне он шепотом беседовал с Иисусом о грядущем освобождение и искупление. И за это – он готов был идти на любую мученическую смерть.
  Иисус не сразу ответил. Ему тогда бросилось в глаза – тайная пропаганда Новой веры, действия христианских сектантов, через сто – двести лет, после Его Восхождения. Люди отдаются веянию новых надежд, ожидают, что с приходом мессии наступит – освобождения от римских поработителей, что обездоленные, наконец, станут жить в равенстве и справедливости; язычество придет к концу, душа человека, его мозг, в будущем будет испытывать потребность к чему-то иному, к Его новой вере и заповедям. Эта новая надежда приобретет мечту о христианском процветании, о загробном воздании. Однако этого не произойдет, надежда умрет еще в самом зародыше…
  - Извечная борьба Зла и Добра, Тьмы и Света, - замолвил, наконец, Иисус, - извечное стремление осуществить справедливость и уничтожить страдания. Мои уши долго тебя слушали. Ты молвишь о мечте – чистой и праведной жизни, об освобождение народа от Рима. Но, когда у народа протестует рассудок и сердце, когда лжецы, призывают взять в руки меч для пролития крови! Если человек – мыслящий разум то, что за гнусный перст указывает: истина есть в том, что бы выпустить много крови и покропить ею землю.
  Андрей, содрогаясь от волнения,  положил руки на плечи Иисусу.
  - Очередной мятеж, грабежи, убийства! Кресты – кресты… на них распяты мученики!.. Нет, учитель, это безумие! При виде этого, полопаются мои очи.
  Иисус привстал и словно размышляя вслух, продолжил:
  - Я был долгое время в поисках истины, желал все познать, но нашел только Дьявола в пустыне, который и до сей поры не покидает Меня. До этого, вынашивал в сердце надежду, что с Божьей помощью сотворю долгожданное чудо: верну и укреплю веру народу, возмущенному выпавшему ему на долю чрезмерными страданиями.  Я долгое время странствовал по земле Иудеи, Израиля, Галилеи, надеясь встретиться с Богом, и с Его помощью  умиротворить народы - поднявшие меч и этим возродить братство. Поиск истины, мечта о спасение человека привела Меня во Тьму Дьявола, который Мне промолвил: «Твое прикосновение к Богу не возможно, ибо Он отрекся от людей и всеми делами – земными и темными поручил  править Мне».
  Весь бешеный вихрь Зла, огненным зверем пронесется по всей грешной земле, превращая все в прах…
  - Истину ли Ты молвишь учитель?! – вскрикнул Андрей. – Неужели человек погрязнув во лжи, не попытается очиститься?
  - Не писан еще закон, который указал бы истину, - твердо ответил Иисус. – Моисей, правым перстом указывает разумные божьи заповеди, любовь к врагам; а левым перстом – ненависть к ним. Мои очи видят путь в Свет, только через писания  «Шримад – Бхагаватам», ибо писания это несет благо всем очистившимся.
  - Учитель, но эти писания, про которые Ты указываешь, приведут нас к чужому Богу.
  - Нет греха в том, если человек станет очищаться писаниями, которые несут истину, даже если они писаны от чужого Бога.
  Андрей сидел, вжавшись от напряжения, только руки его, сложенные на коленях, чуть шевелились.
  - Его имя, Его заветы, обетованные земли, народы – все названное мною, имеет чужое имя, только Господь Бог един, - прошептал Андрей, озираясь по сторонам.
  - Един ли?! Пути к тайнам Божьим неисповедимы. И если даже Бог един и взошел Он на далекую планету Голоке, где царствует мыслящий разум, где освещают путь к Абсолютной истине, ведь  на земле люди, так и не научаться отличать ложь от истины, ибо человек стал причиной спора между Богом и Дьяволом, отстаивая свои воззрения. Зло всегда будет сопутствовать лжи. Господь не в силах препятствовать Злу, ибо человек сам выбрал путь лжи – более возлюбил Тьму, нежели Свет и посему деяния его – злы.
  - Учитель! Не Тебе ли дано – освещать Тьму Светом?! – с укором, спросил Андрей.




                Эпизод 24



  Пришел утренний рассвет. Рыбацкое селение еще спало; финиковые пальмы от ночной холодной мглы начали очухиваться, тихо шевеля огромными листьями; дуновенья ветерка, которое брало свое начало от Геннисаретского озера. В это время пропел петух. Ииуда Искариот отворил дверь и, посмотрев на восход, шагнул в утреннюю прохладу. Лениво залаяла собака, защебетали птицы, кто-то вращал колодезный ворот – все живое просыпалось.
  С небольшой сумой, без посоха, Иуда направился в монастырь. Дорога предстояла дальняя. Много верст нужно будет ему пройти по пустыне…  Где-то в ее глубине, он слышал  есть монастырь, где монахи живут по образу Иоанна Крестителя; отличаются особым нравом, и все время молятся Богу. Они исцеляют травами тех, кто нуждается в этом и тайными заклинаниями изгоняют бесов. С тех пор, как учитель заявил, что на Иуду Искариот накинули шкуру беса и за это ему придется поплатиться – быть удавленным, собственноручно  на суку смоковницы; он решил сбросить эту тяжелую, нечистую ношу; сбросить путем – заклинаний монахов. Он чувствовал раздвоение личности:  с одной стороны им управляло Добро, с другой Зло. Они раздваивались в нем, разрывая ему душу,  воспламеняя  до бешенства мозг.
  - Скорее в монастырь, скорее…, - прошептал Иуда и ускорил шаг.
  Вдруг он услышал в себе внутренний голос:
  «Его учения, которое обещает нам соединить всех людей на земле единой верой и любовью, есть искушение Дьявола. Весь этот лживый мир и есть возможная единая истина.
  Как можешь ты такое утверждать?! – возмутился другой внутренний голос. – Пусть отсохнут твои бесовские мозги! Не думаешь ты Иуда ни о теле, ни о душе. Неуемная страсть вселилась в твою душу, и ты готов за нее, хоть  Дьяволу в пасть.
  Это она, она меня искушает! Страсть, желание – овладеть ее телом, не дают мне покоя.
  На что ты надеешься? Ведь они любят друг друга.
  Учитель увидел во мне похотливую страсть и был жутко разгневан.
  В твоих очах, Он видит похоть к этой женщине, которую ты же и называл больше остальных…»
  - Блудница она! Блудница! – с бешенством, воскликнул Иуда, прерывая внутренний голос.
  «Ложь ты молвишь, Иуда! Чистая она, как утренняя роса…»
  - Замолчи! Это мучает меня двуличность, - оправдываясь, проговорил  Иуда.
  «Наконец, я слышу из твоих уст - не ложь, а истину. Одна личность любит ее сердцем, другая желает похоть.
  Значит, ты любишь ее сердцем, а во мне вселился бес?
  Да, Иуда. И поэтому, несут  тебя ноги в монастырь»…
  Вскоре Иуда вышел на караванный путь. Древняя дорога, то протягивалась пустырями, зелеными пастбищами, то переваливала через каменистые долины – она втоптанная в почву, втоптанная веками, сотнями тысяч прохожих путников - посохами и сандалиями; копытами  верблюжьих и конных караванов. И этот узкий – втоптанный путь, тянулся от Иерусалима и дальше, до древних городов Индии.
  Солнце поднялось высоко, и оно полностью осветило пустыню.
  Навстречу Иуде показался головной верблюд – караван, груженный огромными тюками, длинной вереницей, устало плыл на встречу палящего солнца. Иуда отступил в сторону, когда верблюды стали вытеснять его с тропы.
  - Эй, путник!  Далеко ли еще, Иерусалим? – спросил его, последний из погонщиков, на ломаном,  арамейском языке.
  - Два дня пути, - ответил Иуда.
  Когда караван скрылся в сером мареве, Иуда зашагал дальше. Вдруг он почувствовал, как душа его стала, снова противится.
  - Но, почто Он не дал мне власти?.. – зашептал Иуда и приостановился.
  Он вспомнил тот день, когда Иисус призвав всех учеников Своих, дал  власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь. В первую очередь, всем собравшимся – двенадцати ученикам, Он произнес заповедь: «На путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите, а идите лучше к погибшим овцам дома израилева; ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное; больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте!»
  Но, когда ученики стали расходиться, Он остановил Иуду Искариота и с лицом гнева произнес, протягивая к нему руку:
  - Прежде, чтоб ты знал, промолвлю для твоих ушей…
  - Учитель, - прошептал Иуда и припал к Его ногам.
  - Власть, которую Я даю, не для тебя. Бес, не сможет изгнать беса, делай, что задумал…
  «Изгоню! Скорее в монастырь!» – сказал ему кто-то и он быстрым шагом двинулся дальше.
«Делай, что задумал»…, - произнес другой внутренний голос. – Тебя гложет сомнения?»
  - В чем? – вслух, спросил Иуда.
  «В проповедях учителя.  Его путь в царство Божье».
  - Учитель молвит, что установление царство Божьего, приведет к гибели царство Дьявола.
  «Гибель Тьмы и Зла не сможет осуществиться путем изгнание бесов».
  - Об этом и Сам учитель ведает. Но почто, Он проповедывает не истину?
  « В чем же твоя истина, Иуда? В том, чтобы за 30 Серебренников совершить гнусное, и потом овладеть телом Марии из Магдалы».
  - Пошел прочь! Прочь! – взвыл Иуда. – Возьму ее в жены, буду купаться в ее прелестях.
  « Не быть этому, Иуда! Ибо путь твой уже предрешен,  Господом, или Дьяволом, и от этого тебе не упорхнуть, как птице свободной».
  - Лжешь ты! Лжешь! Я скину шкуру беса! Скину!
  « Не скули! Сему придет свое бремя. Давай лучше молвить о благочестивых делах учителя».
  - В чем же состоит Его благочестие?
  « В чудесах Иуда, исцеление  людей… не противоречь. Ибо твои очи многое видели - все Его чудеса…  Напряги память:  Исцеление прокаженных, исцеление слуги сотника, исцеление тещи Петра, усмирение бури, бесноватые в гробницах, воскрешение дочери Иаира, исцеление одержимого духом немоты, исцеление двух слепцов, изгнание бесов из дочери хананеянки…  Тебе достаточно, или продолжить? Напряги, напряги память, Иуда: Чудесные уловы рыбы, изгнание бесов в синагоге, воскрешение сына наинской вдовы, воскрешение Лазаря, брата Марии из Магдалы, исцеление несколько прокаженных…  много можно перечислять, Иуда…               
  На вершине холма он приметил в стороне ветвистую смоковницу. Она за долгое время, истерзанное ветрами стояла, вцепившись корнями в камни.
  Решив передохнуть под тенью, Иуда свернул с тропы. И едва устроившись под ветвями смоковницы, услышал ржание лошади.
  Испугался, вскочил, вынул из под хитона секиру. Из-за камней вышла тень. Иуда, подняв секиру, приготовился к смертельному прыжку. Между двух огромных камней появился индус, в грязной одежде, в серой от пыли чалме. Лицо его было темное и обветренное, горели глаза.
  «Мне еще этого дикаря не хватало», - подумал Иуда и расслабился.
  - Я пришел с миром, добрый человек, - произнес индус на чистом арамейском языке, косо поглядывая на секиру, зажатую в руке Иуды.
  Состроив удивленное лицо, Иуда спросил, пряча под хитон оружие:
  - На иудея ты не похож. Израильтянина?.. Галилея?.. Мои очи не видят, но уши мои слышат, что ты глаголешь на моем языке. Кто ты? И почто принесло тебя пустынным ветром, к нам, из диких земель?
 Вдруг из-за камней раздалось протяжное ржание лошади.
  - Что-то моя кобыла беспокоится? – произнес индус и присел под смоковницу, напротив Иуды. – Преданная она у меня, чужого человека и близко не подпустит. Тебя чует, вот и неспокойная.
  - Привяжи ее.
  - Она к этому не приучена…
  - Что же ты ищешь у нас, путник? – снова спросил Иуда.
  Индус вынул из сумы небольшой кувшин наполненный водой и пододвинул к нему.
  - В пустыне без воды – смерть.
  - Я привычен, - неоднозначно ответил Иуда и, подняв кувшин ко рту, сделал несколько глотков.
  - Торговец змеями я, добрый человек.
  - Торгуешь ползучей тварью, которую искушает Дьявол! – воскликнул Иуда и нахмурился.
  - Ну, слушай добрый человек, - продолжил торговец. – На мою судьбу выпала доля тяжелая: за торговлю змеями, пришлось мне много годов провести в темнице…
  - Где же тебя сцапали, за такие проделки? – спросил Иуда, рассматривая лицо индуса, с таким видом, как будто перед ним сидел безумный, и тут же расхохотался.
  - В Иерусалиме. Фарисеи выследили меня при продаже змей и донесли Ироду Великому. В этот день меня схватили и кинули в темницу, - с угрюмым лицом ответил индус и вздохнул.
  - Указом Великого Ирода! – громко воскликнул Иуда и расхохотался еще громче. – И что же их покупают? На нашей земле ползучих тварей хватает.
  - Мои змеи самые древние, а значит, имеют самую красивую окраску и при этом самые ядовитые.
  - А! Вот как! – процедил Иуда сквозь зубы, глядя на большой, из слоновой кожи мешок, который все гладил Индус. – Ты торговец смертью.
  Принимая его слова в шутку, индус насмешливо согласился:
  - Конечно, конечно. Но надо знать доброму человеку, что змея, носимая в себе смертельный яд, дает человеку и пользу: исцеления людей, из ее же яда…  Я был охвачен ненасытной жаждой знания во враче, просиживая целые дни над древними писаниями великих целителей. О, я, конечно, не приобрел глубоких познаний…  согласись добрый человек, что всякий живет тем, что ему дал Бог.
  - Тебе ведомо, что есть в наших краях Человек, зовут Его по-всякому: Иисус из Назарета, Сын Божий, Мессия? - грубо прервал его Иуда. – Он исцеляет и воскрешает людей, не применяя при этом ни каких ядов от ползучих тварей.
  - Да, этот Человек посланник Бога. Молва дошла о Нем и на древнюю землю. Мы индусы почитаем Божьего человека, однако очи наши Его не видывали, молвиться с Ним не приходилось. Индусы глаголют, что Он схож с образом Шри Кршны и очень желают лицезреть Его. Многие утверждают о Его родстве с Господом Кршна…
  - Да это сумасшествие! – воскликнул Иуда, снова прерывая индуса. – Разве можно вести молву?..  Не ведомо ни кому… Человек из Назарета – от Бога, или от Дьявола?
  Индус в ответ промолчал, убирая кувшин в свою суму.
  - Путник, ты уже собираешься? – спросил Иуда.
  - Мне еще нужно отвернуть с дороги, чтобы зайти в гости к одной прекрасной женщине. Зовут ее Мария из Магдалы.
  - И что ты у нее  хочешь найти?! – воскликнул Иуда.
  Индус поднялся, протянул руку, чтобы попрощаться, но Иуда отстранился от него.
  - Добрый человек. Или ты не читал писание? «Не молитв и постов хочу от вас, - молвит ваш Господь. – Хочу плоти», – произнес  индус и тяжело вздохнув, добавил: - Сижу с тобой, добрый человек, здесь, когда рядом живет женщина, которая дает мужчине возможность прикоснуться с раем.
  Иуда покраснел от ярости, его рыжая борода затряслась.
  «Зарежу!» - хотел он крикнуть.
  Ярость исказила лицо Иуды; он привстал и, сунув руку под  хитон, залепетал старинный псалом:
 -  «Ложь говорит  каждый своему ближнему; уста льстивы, говорят от сердца притворного».
  Сжавшись в пружину и как бы пританцовывая, он приближался к индусу; глаза его налившиеся  кровью, не отрываясь, следили за ним.  «Ближе… ближе… еще ближе», - шептал Иуда, готовясь к прыжку.
  - Мои очи видят, что добрый человек задумал не доброе, - с тревогой произнес индус, следя за Иудой.
  Неожиданно из мешка донеслось негромкое, протяжное шипение. Индус сжался в комок, холодный пот катился по его морщинистому темному лицу. Он дрожащими руками стал спешно развязывать тесемки сумы, где находились змеи. Вдруг ему вспомнилось родное селение в далекой Индии. Вспомнилось, как умело он охотился на смертоносных змей, как умело он их укрощал. В эти секунды, с острой болью, индус  принял  удар в грудь: секира, пронзая грудную клетку, рубанула по сердцу. Он вскрикнул, затем шатаясь, приподнялся, вытряхнул  из сумы всех змей и, исказив лицо, рухнул, дергаясь в смертной агонии.
  Разноцветные змеи, поднявшись на хвостах, выгибались, раскачивались, радуясь дыханию свободы.
  Иуда испуганно попятился, ткнув посохом в ослепшую от света змею, которая ползла в его сторону. Внезапно заржала лошадь, видно почуяв смерть хозяина; копытным стуком, звонко разнеслось по пустыне и тут же резко утихло.



                Эпизод 25



  Среди зелено-красных скал стоял монастырь. У ворот дежурили два монаха, одетые в белое. Заметив в дали путника, они тут же вскарабкались на скалу и стали пристально вглядываться в сторону приближающегося человека.
  - Может это и есть Тот, кто должен придти? – произнес один из них, который был без левой руки.
  - Может и есть Тот, кого мы с настоятелем ищем, а Он ищет Бога, - вздохнул другой, ростом с карлика. – Ступай к воротам, Симеон. Я прослежу, нет ли за его спиной гостей – незваных, если что, дам знать.
  Когда Иуда подошел к воротам, его задержали.
  - Ты ли есть Тот, кого ждет настоятель? – спросил безрукий монах громко и, обратившись к карлику, который уже успел спуститься со скалы, шепотом добавил: - Иди к настоятелю, промолви о нем.
  - Он самый и есть? – спросил карлик, внимательно рассматривая Иуду.
  - Ты сомневаешься Иаков? Он же и есть Тот самый, кто должен придти! – подтверждая, воскликнул безрукий монах.
  Иуде показалось необычным, открывшиеся ему зрелище – двор монастыря, где ходили монахи: одни с сияющим счастливым видом, другие – в глубокой задумчивости, по – видимому  обремененные заботами жизни в монастыре. Иуду удивило и то, что в одежде монаха бродили люди разные. Кого тут только не было! Два индуса с настороженным, но вместе с тем и властным видом, несут на спине хворост, скорее всего для очага. Крутя ворот колодца, с бледным лицом римлянина, хмурым взглядом выражающий привычное презрение к опасностям, которое когда-то  возможно, в сечи, не раз оборачивалось жалким малодушием.  С видом робкого человека, с пустым сосудом подошел к колодцу, вероятнее  всего  какой-нибудь  бывший слуга знатного римского вельможи. Однако по его лицу языческого вида, можно было определить, что он заносчивый и жестокий, и лишь смиренный был перед своим господином, а теперь судьба привела его каяться в монастырь к настоятелю. Многие люди – убийцы, разбойники, дезертиры, падшие в грехах, которые прибыв сюда с повинной, надеялись вымолить себе прощения - Всевышнего. Многие – обиженные, обездоленные, поруганные книжниками и фарисеями, царями Иродами и римской властью; пришли к настоятелю, прося у него защиты, надеясь здесь прикоснуться к Господу Богу.
  Иуда с монахом подошли к порогу приземистого глиняного здания. Дверь кельи была открыта. Безрукий монах тронул Иуду за плечо:
  - Подожди здесь. Я сам пойду, спрошу позволения у настоятеля. Иаков видимо прошел келью стороной, удрученный своими заботами.
  Прислонив единственную руку к груди, монах вошел в келью. Не прошло и минуты времени, как монах вернулся и пригласил Иуду к настоятелю.
  Он лежал на циновке посреди кельи. Внутри было темно, и поэтому рядом стоял семисвечник, освещая  его лицо: длинный орлиный нос, пухлые губы, длинную седую бороду. Сквозь открытую дверь в келью проникал лучик света, который почти касался ног настоятеля.
  Иуда стоял, ощущая могильную тишину, терпеливо ожидая, когда настоятель заговорит первым. Воздух в келье был наполнен благоуханием лепестков из разных цветов, которые находились в глиняной кадильнице.
  - Ты не тот, кто должен придти…, - внезапно прошептал настоятель, так тихо, что Иуда не расслышал. В следующий миг суровое лицо настоятеля озарилось разочарованием, и тут же он с трудом привстал, облокачиваясь боком к стене.
  В знак приветствия Иуда приложил руку к груди, потом к устам и ко лбу.
  - Господь Всемогущий, - произнес настоятель, - доколе будешь испытывать хворобого? Для каких дел, посылаешь Ты мне нечистого?..  Ну, что же пусть исполнится воля Твоя, Господи!
  Глаза Иуды злобно сверкнули, и он спешно двинулся к выходу. Однако настоятель окликнул его и протянул к нему руку. Иуда зарыдал, припав к ногам настоятеля.
  - Господь доводит до конца все, что задумал, - произнес настоятель и погладил ладонью рыжие волосы на склонившейся голове Иуды. – Вот и теперь Он привел тебя на край света в пустыню, для свершения дел Иеговы.
  - Я догадываюсь настоятель, о чем ты глаголешь, - выдавил Иуда, всхлипывая.
  - Сатана в тебе! Мои уши слышат ветер пустыни – жаркое дыхание Иеговы, - прошептал в ответ настоятель.
  - Я и пришел к тебе настоятель, чтобы отстранить его от себя, - сказал Иуда.
  - Ты не можешь просить меня об этом, ибо тебе придется исполнить волю свыше.
  - Но я пришел сюда найти у тебя защиты…
  - Мы уже пытались…, - прервал его настоятель, - я молвил проповедь всем своим домочадцам. Прося согласия у Всевышнего, дать бой демону гнева и насилия, намереваясь явиться в наш дом. Тот, который должен убить того, кто пребывает во славе Бога Отца, пришел в монастырь для покаяния, - говорил настоятель, все более воодушевляясь. – Ты не тот, у кого должны быть те же чувствование, какие имеет Сын Божий. А я не тот, у кого силы, которыми владел Креститель. Не может в мире стать Божьего миропорядка, ибо для Сатаны будет все кончено. Нет истины в устах Моисея: «Тогда явится во всем творении Царство Божье, Тогда Дьяволу придет конец, И вместе с ним исчезнет всякая скорбь».
Овцами правит пастух и его кнут…  Почто ты не прибегнул Крестителю? Не для искупления своих грехов, но для освещения своего тела, если омовение твое угодно Господу Богу.
  - Настоятель! - склонив голову на бок и изучающие оглядывая, больного-старого человека, Иуда громко воскликнул: - Мне суждено исполнить волю свыше, ибо секирой нанести смертельный удар Ироду, чтобы ему стало возданием от Бога, за казнь Крестителя! Может и призван я, Господом, для такого великого дела?!
  - Кто знает? Пути Господни неисповедимы, - настоятель грустно улыбнулся. – Ветер пустыни - жаркое дыхание Иеговы, шепчет мне в уши, что войско Ирода Антипы будет разбито набатейским царем, ибо это и станет ему возданием от Бога, за смерть Крестителя.
  - Настоятель, мои уши слышат множество шепотов; несет их не жаркое дыхание пустыни, а тот, который молвит устами Дьявола, - произнес Иуда, отстраняя глаза в сторону.
  - Ветер пустыни – жаркое дыхание Иеговы шепчут в мои уши, что секира твоя разит на потребу слепой ярости, - промолвил настоятель. – Почто ты казнил человека – невинного, секирой, которую ты прячешь под хитоном?! – с укором спросил настоятель, раздраженным голосом.
  - Он задумал овладеть телом моей женщины, - оправдываясь, ответил Иуда, слабым голосом.
  - Почто угодно Господу Богу казнить Своего Сына?.. Мои уши не один раз слышали из уст Крестителя: «Будет примирение Бога и Дьявола; человек будет уничтожен собственными руками – путем самосожжения». Вот и твою душу примерили с Дьяволом, для свершения дел Иеговы.
  - Настоятель, этого не свершится, ибо Его я люблю, как отца и целую нежно, с полной уверенностью сказал Иуда, глядя куда-то вглубь.
  Старик горько усмехнулся и тяжко вздохнув, ответил:
  - Целованием ты и предашь Сына Божьего. Мне многое наперед известно; шепчет жаркое дыхание Иеговы. Будешь признанный  ты истинным  Злом неба и рода человеческого.
  - Да ты старик очумел видать, здесь при жарком дыхание! – вскинулся на него Иуда. – Почто тебе не спасти мою душу?!
  - Для спасения души, нужно пожертвовать плотью.
  - Не нуждаешься ли ты во враче?! – продолжал наседать Иуда. – Убегаешь ты от земной жизни в небесное – царство божье, или в царство Дьявола, ибо неведомо нам настоятель: кому принадлежит это царство?.. В жарком дыхание пустыни, уши твои слышат голос Всевышнего; ведешь молву во мгле, за далью небесных просторах о предсказаниях ожидающих нас. Ведомо мне все это. Сам молвлюсь с ветерком и камнями, ибо нуждаюсь во враче. Учитель, которого я люблю и целую нежно, молвит, оспаривая со мной не истину: будто змий с Евой глаголют на человеческом языке. И если бы не грехопадение в саду Эдема, не было б тогда Божьего проклятье, которое якобы обрекла людей на скитание по бесконечной пустыни, без воды и пищи, и дальше – рабство, насилие, войны, огонь ада… нет истины…
  - Разве в сие время не бушует сладкая чума, где даже на алтарях такое грехопадение происходит, - вполне уместно прервал Иуду, настоятель, - не только Господь, сам Дьявол в изумление. Нечистот накопилось, никаким омовением не смыть; Господним огненным дождем…
  Он осекся на полуфразе, больному старику было трудно возвращать Иуду к действительности, доказывать обратное. Кряхтя и задыхаясь, настоятель указал рукой, чтобы тот помог ему прилечь.
  - Продолжай настоятель, хотя многое я уже уловил своими ушами… и не думай, будто я против…, - сказал Иуда, тоном уступки и снисхождения, аккуратно опуская старика на циновку.
  - Сатана… он думает, что если безумный старик нуждается во враче и ни почто не ведает…
  - Ты о ком ведешь молву? - настороженно спросил Иуда, прерывая его.
  - Свершится святотатство! Сатана в лице первосвященника, будет иметь связь с язычником – прокуратором, ибо под защитой дьявольской тьмы, похитят из корвонаса жертвенные деньги…
  - Корван!!! – воскликнул Иуда.
  - Ишь, как ты, ровно ветер пустыни – твой порыв, - строго определил настоятель и тут же продолжил. – Благочестивые иудеи будут оскорблены таким святотатством, ибо Каиафа с язычником Пилатом, похищенный корван из храмовой сокровищницы, используют для благоустройства города…
  - Мои уши слышат пророческую суть, - стал возражать Иуда, когда старик остановился, захлебываясь кашлем. – Но будет ли в ней истина? Без согласия, первосвященников прокуратор не сможет взять сокровище, ибо этот хитрый змий Каиафа не встанет на путь святотатство. Проповедь твоя может стать прелюдией к мятежу.
  Гонимый нестерпимым страхом свирепой будущности, Иуда своим внутренним чувством противостоял, опровергая любое пророчество. Он полагал, что пророк – особь человеческая, заглядывает в необозримые просторы самого себя, в иную реальность, полную миражных видений. При такой степени душевного смятения он не в силах был принять учение Иисуса и Его пророчество; напутствие лжи, притворство, насилие было ему ближе, ибо усваивал Иуда эти уроки, еще в детстве от своего отца – жестокими побоями.
«Возлюби ближнего»… Пусть ближние любят друг друга,- думал так Иуда. – Он напутствует, внушает, но зачем это Иуде Искариоту? Когда сильно любят этих людей, очи не видят  грехопадений, возводят их чуть не к Богу. Учитель страстно целует Марию из Магдалы, живет с ней у одного очага, как муж с женой. Упрямый Фома всегда во всем доискивался основательно, особенно к Искариоту; как-то шепнул в ухо, никому, а самому Иуде, к которому питал неприязнь: «Мою душу гложет сомнения; Тот, который соединил свою плоть с плотью грязной блудницы, не может называться праведником от Бога, ибо этими деяниями совершил тяжкое грехопадение».
  Старик лежал с закрытыми глазами, по всему - от телесных мук, он потерял сознание. Иуда, утомленный беседой с настоятелем, подумал: «Почто я пришел сюда в этот монастырь, ничего здесь не получив. Этот сухой и суровый старик – настоятель, умрет, скорее всего, еще до захода солнца…»
  Прервался Иуда, рассматривая внимательно предметы, находившиеся в келье. Заметив серебряную чашу, стоявшая рядом с глиняной кадильницей, он с силой затопал сандалиями по полу, чтобы проверить реакцию смертельно больного настоятеля. Старик вздрогнул и выдохнул стон, по-прежнему не выходя из предсмертного состояния.
  Иуда подошел к чаше, в которой хранились драгоценности, начиная от монет, и заканчивая всякими украшениями. Он взял в ладони чашу и стал шевелить драгоценности, как вдруг из дрожащих рук чаша выскользнула и, со звоном все разлетелось по полу.
  Ему вдруг почудилось, что старик очнулся и может уже стоит за его спиной. Почувствовав дрожь внутри, он резко повернулся.
  Сомнения не было: настоятель также лежал, не меняя позы. Нагнувшись и рассматривая его лицо, Иуда увидел ясно, что старик при смерти.
  Он сильно спешил, пряча драгоценности под хитон. Но он не успел много набрать…
  Вдруг старик громко застонал. Иуда остановился и притих.
  «Неужели тебе этого не достаточно, Иуда? Остановись… Все остальное, собери и поставь на прежнее место, ибо кара Господняя настигнет, не дав исполнить тебе волю с Выше», - произнес  внутренний голос.
  - Надо, надо уходить…
  Трясущимися руками он собрал в чашу разбросанные по полу драгоценности. Чаша заполнена была наполовину. Иуда поставил  ее на прежнее место и, прижимая руками хитон, торопливо вышел из  кельи.



                Эпизод 26



  Возвратившись из монастыря, Иуда жил точно в бреду. Роились и путались мучительные не законченные мысли, которые неслись мимо в ослепительном вихре и все устремлялись к одному – к Марии, к ее телу. Из мучительной незаконченной мысли, угнетавшего Иуду, ворвался яркий образ: как хорошо стать доносчиком, получить много Серебренников из рук Каиафа. Он живо представил себе всемогущего первосвященника, который даст Иуде не только много денег, но может быть получит  и власть. В своем больном воображение видел он ту гору, которая находится над Иерусалимом и дерево, кривое, на половину засохшее, измученное от ветров и палящего солнца; из кривых ветвей он приметил место, где можно удобно сделать петлю.
  - Ты еще стоишь проклятая! – презрительно кричал Иуда, и крутящийся поток уносил его к другим мыслям и образам.
  В глазах все плыло – Мария, Учитель. Он не понимал. Не понимал, почему она блудница принимала к себе всяких, а его отталкивала? Почему не желает его любви? Он видел, что она любит только Учителя. Видел, что любовь переполняет ее страсть; Иисус получает любовь бурную, чистую, как поток горной воды. Он купается в этой любви, в ее нескончаемом потоке.
  « Не станет источника любви – погаснет страсть», - услышал Иуда внутренний голос.
  « Мария не допустит тебя к себе, даже когда погаснет источник любви, - сказал ему другой внутренний голос,  - ибо в ее душе начнет кровоточить не исцеляющая рана».
  « Но ведь раны исцеляются, затягиваются пленкой. Мария примет меня, - и тогда любовь моя, целиком поглотит ее душу и тело…»
  Последние ночи перед предательством, Иуда спал крепко, как обычно спят младенцы, ни что его не тревожило; сны и те сопровождались в спокойном виде.
  Однажды утром он проснулся, тут же принялся вертеться соображать:  «решиться, тайно посетить первосвященника Каиафа». И решительный шаг к предательству был сделан уже вечером, когда палящее солнце скрылось за горизонт…
  - Так что же заставило Иуду придти к почтеннейшему Каиафу? – сурово спросил первосвященник, презрительно смотревший на него воспаленными, опухшими глазами.
  - Мне ведомо, что в Иисуса из Назарета вселился Сатана, - заявил Иуда, п
ритворно улыбаясь. – Его нужно схватить и казнить.
  - Мало ли в Иудее сатаны – вочеловечившихся. Разве их всех приметишь? – пренебрежительно ответил Каиафа.
  -  Богохульника нужно казнить, ибо Он нарушает Закон, проповедует чужую веру, толкает бедных иудеев к восстанию, - возразил Иуда.
  - Мои уши слышали, что у Него много учеников, и они Его очень любят… Иуде показалось в лице Назарея лик Сатаны. Разве чьи нибудь  очи видели его истинный лик? Разве может угроза исходить от какого-то нищего оборванца – восстанием, или сатанинской угрозой адом и страшными муками, которые могли повернуть в панику спокойный Иерусалим. Назарей – падший ангел, - сурово и наставительно сказал Каиафа.
  - Мои очи видят, что почтенный и мудрый Каиафа что-то боится, ибо из его уст падают слова, которые защищают богохульника, - сказал Иуда, поклонившись, покорно устремив свои глаза на первосвященника.
  - Назарей – падший ангел, - снова повторил Каиафа, - и стал разглядывать предателя, злобным пристальным взглядом, словно считал волосы на его рыжей бороде.
  - Этот падший ангел себя называет Царь иудейский, - прошептал Иуда.
  - В иудее хватает мошенников и проходимцев, которые всяко себя называют, - холодным тоном, прозвучал равнодушный ответ.
  Иуда задышал тяжело – как будто уже видел падение с накинутой петлей на шее – и на равнодушие Каиафа, слегка задыхаясь, забормотал:
  - Он пришел на эту землю, называя Себя Сыном Бога, Царем иудейским, Мессией. Он готов на всякое зло, Сам распускает из Своих уст лож и притворяется Спасителем. Он превратился в Сатану, который забирается в человеческое сердце и кусает. Он змий, принесший с собой дыхание тьмы, молитвенно склоняет колени перед блудницей и называет ее – истина. Его ученики – каждый лишится души, они потеряют жизнь; вечная тьма и ужас покроют их…
  Иуда вдруг замолчал.
  По неподвижному и старому лицу Каиафа, нельзя было понять – слушает он его, или нет. Тяжело вздохнув, Иуда продолжил, надеясь, что его все-таки слушают:
  - Он часто прибегает к насмешкам, искажению истины, оскорбляет фарисеев и первосвященников, глумится над синедрионом, учит этому Своих учеников, и многих оборванцев, которые пускают молву, что Он ходит по воде, успокаивает ветры и разбушевавшиеся моря, исцеляет больных, исцеляет прокаженных  и даже воскрешает мертвых. Он Сам о Себе свидетельствует: «Я свет миру, кто последует за Мной, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни. Я Царь иудейский, но царство Мое не от мира сего», - закончил Иуда и только после короткой паузы, нерешительно добавил: - Свидетельство Его не истинно.
  Первосвященники ненавидели власть Рима и поэтому Каиафа лицемерно ответил:
  - Нет у нас царя кроме кесаря.
  - Но разве почтенный Каиафа не желает, чтобы богохульника судил синедрион?
  - Сколько же ты хочешь за своего Назарея? – спросил Каиафа, утомленный его лживой, бурной речью.
  - Много, очень много, ибо скоро Иуда приведет женщину в свой дом.
  - Мои очи видят, что Иуда такой же мошенник…  тридцать Серебрянников и подавись, - оскорбительно сказал Каиафа.
  Иуда в лице изменился, заерзал и, заикаясь, стал возмущаться:
  - Мои уши слышат – тридцать Серебрянников! Всего лишь?! Разве бедный Иуда Искариот не заслужил большего? Разве этот колыхатель ветра и бури, лжец и богохульник стоит тридцать Серебрянников?!
  - Ступай вон, или ничего не получишь! – воскликнул Каиафа с раздражением.
  Иуда упал на колени, потом приник лицом к полу и с каким-то унижением, жалобно протянул:
  - Тридцать Серебрянников! Тридцать Серебрянников! О боже, Царь небесный…
  - Не вырывай волосья из своей бороды, Иуда, - произнес Каиафа.
  Иуда привстал и двинулся к выходу, с лицом полного разочарования.
  - Может ли Иуда прийти к спасению души? – возмущаясь, спросил первосвященник. – Через предательство, искажение истины, или даже свершать благие деяния без трепета и содрогание?
  - О, почтенный и мудрый Каиафа, трепетать и содрогаться, не ведомо мне, ибо с младенчества, отец прививал мне - любовь к кнуту, - ответил Иуда, - но, если слезы польются из моих очей, и наступит скорбь в моей душе, может этим искуплю свой грех.
  - Иуда, и его очи не видят истину, - сказал Каиафа, ибо этим жестоко ошибается; все твои слезы и вся скорбь, не искупят того греха, который совершишь ты… Назарей несет благо, или утешение всему иудейскому люду, а ты Иуда с такой легкостью отправляешь Его на Голгофу.
  - Иуда Искариот навлек на себя призрение? – с горькой иронией спросил Иуда.
  Первосвященник тяжелым шагом подошел к столу и открыв дверцу, достал небольшой мешочек; повернувшись к иуде, он протянул содержимое, сказав при этом:
  - Здесь двадцать пять – тридцать Серебрянников, и это не скромное поощрение, ибо гораздо меньше стоит Назарей. Плачу я тебе Иуда, только потому, что народ иудейский может принять ложь за истину, ибо в своих очах они увидят в Нем Царя Иудейского.  Может вспыхнуть восстание, где мятежники смогут поколебать иудею и столп языческого нашествия. Народ переживает тяготы заточения, которому подверглись мы сами, ибо мои уши слышат его возмущенный ропот.
  - О, почтеннейший Каиафа, - возразил Иуда, - людям свойственно роптать на неволю. Но многие сами идут на пожизненное заключение, в скрытные монастыри, чтобы освободиться от духовного рабства.
  - Я понимаю, о чем Иуда ведет молву, ответил Каиафа, - но если бы первосвященнику предоставили волю восторжествовать  над верой и надеждами, – прервав речь, Каиафа с подозрением посмотрел на Иуду, опасаясь, что тот подослан к первосвященнику Пилатом, чтобы выслушивать лукавые речи, с намеками о том, что Храм не смирится перед Римом. – Так, Иуда тоже навлекает на всех нас гнев Господень, дьявольской молвой! - вдруг неожиданно воскликнул Каиафа, и этим он дал понять Иуде: «толкование о возможном мятеже против Рима, должно быть Иудой забыто». – Иуда желает на Голгофу вместе с Назареем?!
  - Чем Иуда смог прогневать почтеннейшего Каиафа? – с дрожью спросил он.
  - Дьявольскими толкованиями.
  - Но ведь с дьяволом молвится Иисус из Назарета, Он утверждает: «чтобы Я не делал, это желание Господа».
  - Желание Господа может проявляться в Его нежелание…,  стало быть,  ты и Назарей должны понести кару, - Каиафа взглянул на Иуду, так, словно это он должен был принять на себя все грехи. – О чем Иуда ведет молву? Отвечай прямо! – крикнул Каиафа, тыча Иуде, перстом в грудь.
  - О чем? – изумленно  ответил Иуда, отступив от первосвященника.
  - Твое толкование с дьяволом о мятеже против Рима. Ведь твои уста Иуда, промолвили: «Назарей дьявол!»
  - Почтеннейший Каиафа, не совсем правильно понял Иуду, - с трепетом ответил он и почувствовал неприятную дрожь по всему телу.
  - Ведомо ли тебе Иуда, что сказал Господь Моисею на горе Синайской?
  - Он пообещал, принести мир на землю нашу и никто к нам не придет с мечем, - с трудом ответил Иуда.
  - Вот слова из уст Господа: «Пришельца не притесняй и не угнетай его, ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской», - произнес Каиафа и глубоко вздохнув, сказал неприятным тоном: - Заплатишь Серебряниками храмовой страже и на восходе солнца приведешь ко мне Назарея. Все, ступай.
  Как только Иуда скрылся, Каиафа присел на каменный помост. Он смотрел на украшенный орнаментом пол, при этом с тяжестью на сердце думал о Назарее, тут же вспоминая чуть не всю Его жизнь, ибо не малую часть времени посвятил он, для того чтобы узнать многое о Человеке – Спасителе, который мог бы освободить народ и его Храм:
  «Какие-то люди, жившие на Востоке, называвшие себя – звездочеты, увидели новую звезду и последовали за ней, преследуя звезду несколько месяцев. Добравшись до Вифлеема, стали толковать о только что родившимся Царе Иудейском.  «Звезда Его молвит, что Сам Иегова зачал Царя – Спасителя». Была ли истина в толкование звездочетов? Он зачал Сына для исполнение Своих конечных целей? Многие верят, все очень сильно изменится. Его Возвещение о царстве Божьем, миллениум – тысячелетнее «царство святых». Есть ли истина, что Назарей помазанный потомок Давида, который якобы должен спасти народ иудейский? Небо и земля прислушивается к Помазаннику и все должны не отвернуться от Его заповедей. Ибо Он ходит по воде, успокаивает разбушевавшиеся ветры… «Я есмь воскресение и жизнь». Толкование о воскресшем Лазаре. Четыре дня, как он во гробе, должен уже смердеть. «Лазарь! Иди вон». А пошел не Лазарь, а его смерд. Магия не удалась. Ибо Сам Всевышний не в силах поднять мертвое, сальное тело, которое сочится черной вонючей патокой. Куча червей кишат, так и кружат… «Я есмь воскресение и жизнь». Это не истина, а ложь, которая иудею проникает до самой глубины его души…»


                Эпизод 27


     Сквозь чащу деревьев, Гефсиманского сада, освещая огнем факелов, с топотом и шумом, в клацанье оружия и хрусте ломающихся веток приближалась толпа стражников храма.
  - Что это за люди с факелами? – торопливо спрашивали ученики с испуганными, заспанными лицами, еще не понимая в чем дело.
  Когда стражники окружили их, то при блески огней ученики рассмотрели  Иуду из Кариота. Он стоял впереди вооруженных стражников и, ворочая лохматой головой, разыскивал Иисуса. Остановившись взором на высокой тонкой фигуре, быстро шепнул одному из служителей храма:
  - Кого я поцелую, тот и есть сатана вочеловечившийся. Возьмите его и ведите Каиафу.
  Затем подошел к Иисусу, молча ожидавшему своей участи и вонзил как нож, свой острый, злобный взгляд в Его спокойные, печальные глаза.
  - Радуйся, учитель! Ты ведь желал этого, сказал он громко, вкладывая в слова грозный смысл.
  Иисус молчал, а Иуда быстрым взглядом окинул смятенные, испуганные ряды, только ласкающая дрожь испуга, бледность, вялые движения рук. Весь, напрягшись, он рванулся к Иисусу и нежно поцеловал Его в провалившуюся щеку.
  - Иуда, - сказал Иисус, -  и глаза Его вспыхнули молнией. – Целованием предаешь, ибо так угодно Отче. Иуда видит поругание Сына человеческого, истязание, смерть? Видит, как бьют по лицу, по голове, бросают как мягкий тюк, с одного конца на другой, и Сын человеческий кричать и сопротивляться не будет. В обезображенное лицо станут плевать, чья-то рука схватит чащу спутавшихся волос, повалит и, лицом станут вытирать заплеванный пол. Костры догорят, покроются пеплом, будет наступать следующий день, а Сына человеческого будут продолжать истязать, до тех пор, пока не наступит Его восхождение на крест. Иуда, вижу на тебе шкуру беса. Нет! Сатаны вочеловечившийся, и не скинуть тебе ее, Иуда, даже когда будешь висеть на кривом дереве.
  Стражники храма распихали учеников, а те вновь собирались, закрывая Иисуса, но один из стражников насупив брови, двинулся к Иоанну и, подняв меч над головой, в ярости крикнул:
  -  Ну-ка расступись! Иначе…
  Оставив Иисуса, все ученики побежали, теряя плащи, спотыкаясь и падая, Только один Петр притаившийся вышел из-за деревьев и в одиночку последовал за Учителем.



                Эпизод 28



  Я Иуда  Искариот вочеловечился. Сатана, ведь это так забавно! Кто мой властитель, Господь бог небесный, или Дьявол? Когда же наступит для Иуды ад? Существует ли там бессмертие? Пусть Иуда будет Сатана и другого имя для Иуды не существует. Нет уже Иуды  Искариота, есть Сатана. Сатаной назвал Иуду Ты учитель, и Искариот принимает новое имя. Впрочем, не Он только, а и все Его ученики. Не один Иуда – Сатана предал Учителя. Даже когда у прокуратора с уст вылетели сухие, короткие слова – так бросают кости голодным собакам: «Я при вас исследовал и не нашел в этом человеке – развращающего народ. В чем вы обвиняете Его?» И вся толпа, жаждущая крови закричала, завопила, завыла на тысячу звериных голосов: «Распни Его! Распни Его! Варраву отпусти нам! Его распни, распни!» Чем не глумление над самим собой? Но Сатаной вочеловечившийся стал Иуда Искариот, а эта толпа по-звериному рычащая – всего лишь мелкие бесы.
Разве со мной разделит судьбу Петр, Иоанн, Фома и остальные? Эти трусливы людишки, клялись Ему в любви и преданности. Где они были, когда Учителя истязали и когда Его распяли? Прятались на горе и оттуда трусливо наблюдали…
  Может Мария разделит судьбу со мной? А ведь Иуда очень желал ее и поэтому…  Нет, зачем Сатане женщина?
  Когда был поднят молот, чтобы пригвоздить последний гвоздь в левую руку к дереву, они стояли в стороне, мать и Мария, держась друг за друга. Вздымается крест – и на нем распятый Иисус. Криком плачет Мария  из Магдалы, рыдает мать Иисуса. Пусть плачут… Разве значат сейчас что-нибудь их слезы? Даже слезы всех женщин на всей грешной земле, ничего бы не значили.
  Я Сатана вочеловечившийся  подошел к Марии; колени ее дрожали, дыхание выходило со стоном. Тебе говорю Мария, - промолвил я.  Разве Он достоин твоих слез? Или ты Мария должна отдать Ему жизнь, этому молчаливому телу, которое скоро начнет разлагаться? Тут вдруг Мария подняла свое убитое горем лицо и закричала: «Уходи, Сатана!» Разве женщины не видят трусливых предателей? Вон они все на горе собрались и наблюдают. Они позволили сделать с Учителем глумление. Где была их любовь? Где была твоя любовь, Мария? «Он весь грех людей взял на Себя». Нет, мать, они лжецы, на себя взяли весь грех. Разве мать, не от них начнется род предателей? Любимые ученики! Лжецы и глупые слепцы, скоро будут целовать крест, на котором распяли Иисуса. «Ступай прочь Сатана!» Нет женщины. Вы не ведаете, что после захода солнца, они лжецы и трусливые предатели, будут трапезничать  и после спокойно спать.
  У меня, Сатаны вочеловечившийся был глиняный сосуд, который я подставил на то место, где стекала кровь Иисуса. «Иуда, что ты делаешь?» А-а! Явились любимые ученики. Ты Петр, ты Иоанн пришли посмотреть на холодное, распятое тело? А где же Фома, Иаков, Матфей и остальные? Прячутся на горе? Вы трусливые предатели! « Иуда, мы разве заслужили таких имен? Отступись от Учителя, искуситель. Сатана в тебе!» Разве Он вам вел молву о трусости? Он мертв, а вы живы. Что же вы ходите с красными щеками, а Он распятый с бледными? Когда Его вели под плетями сюда на Голгофу, почему вы не вытащили из хитонов свои кинжалы? Почему не утопили солдат в крови? Почему не умерли, ради спасения Его? Нет, это вы распяли Иисуса! «Мы против римских солдат ничего бы не смогли сделать».   
…Сосуд наполнился  Его кровью, и теперь с этого момента Его кровь станет Святой, и никто не смеет ЕЕ у меня забрать, ибо Иуда сосуд схоронит. «Иоанн, ступай и принеси сосуд. Мы тоже наполним божьей кровью». Поздно! Вон римские солдаты подымаются, они и близко к Учителю не подпустят.  «Будь сам проклят, Сатана!» И трусливый Петр ударил себя кулаком в грудь, а Иоанн выпустил слезы. Поздно, бить себя кулаком и лить слезы. Иуда вот совершил большое дело, ибо кто-то мне извне промолвил; «Сосуд наполненный кровью Сына божьего, схорони, ибо только тебе суждено скрыть на века». Он еще промолвил сказ о дворце Сатаны, в котором мне предстоит обитать. Не уж-то в аду? Ведал сказ, резко и грубо, но в голосе не было суровости. Нет, не стану ждать, того времени, когда мне позволят ступить во дворец Сатаны. Иуда скоро найдет место для схрона, а пока ни каким людишкам не отдам кровь Сына человеческого, лучше сам все до капли выпью.
  «Презирай слова и ласки, проклинай объятия». Снова откуда-то тот же резкий и грубый голос. Пойди прочь!
  Вы ученики – лживые, трусливые овцы. Мне хочется всех вас отправить в хлев. Скучно и утомительно было, когда от заката до восхода солнца, Иуда Сатана слушал ваше тупое блеяние овец. Вот и попались во лжи, человече! Все ищите слова и сравнения, чтобы вочеловечить Самого Бога, чтобы Он замолвил с вами на языке человека.
  С каждым разом удаляется от меня моя Мария, и вместе с ней моя истина. Напрасно я шлю ей вдогонку стрелы моих слов: они пролетают мимо. Напрасно я Сатана окружаю ее тесными объятиями моих мыслей; от того и во сне оковываю железом цепей: пленница  - моя женщина ускользает, как воздух, и моими объятиями я душу пустоту. Я пленил ее толстой цепью, я приковал ее к стенке, а когда взглянул после – к стене был прикован скелет. На позвонках его шеи свободна, висела ржавая цепь, и нагло смеялся оскаленный череп.
  Меня много искушают, и я вступил в пустыню. Там я долго заклинал и звал Сатану, чтобы попросить у него женщину, которую я желаю, и Он не хотел об этом со мной молвиться. Вочеловечившийся, долго я сидел, умоляя, когда вдали зазвучал во мне топот, и невидимая сила подняла меня ввысь. И увидел я земные кущи, его не меркнувшие зори, его тихие светы над райскими водами. Это был Эдем. И услышал я безмолвные шепоты бестелесных уст, и к очам моим приблизилась моя Истина; я протянул к ней почему-то окровавленные руки:  Мария…
  Исчезла испуганная Истина, погасли, тихие светы над райскими водами – и я снова шепчу устами:  Мария...
  … Я не могу признаться самому себе, что все это искушения кого-то: и шаги Его, и эдемский сад, и испуганная Мария. И взошло на меня спокойствие, мертвый, всеобъемлющий покой. Все стало вне меня. Я прошелся по городу, людишки с презрением смотрели мне в спину, отводили очи. Еще слышал ругань, бури негодований: «Иуда Искариот Сатана! Иуда предатель!» Они все для меня чужды и холодны, как изваяние из камня.
  Один за другим прошли предо мной, все дни моей человечности, мелькнули лица, прошептали слабые голоса, и все стихло. Мысль не отвечала, она была пуста, как моя душа. Из-под слабости моей мысли, выдернули память, и она мгновенно онемевшая, недвижимая повисла в пустоте. И я в отчаяние крикнул: «Куда ступать?!» В ответ прозвучал далекий и чуждый голос человека. Он становился все ближе, в нем звучала ласка. Это промолвил мой усохший Учитель: «Ты уже вступил…  твоя миссия закончилась». Учитель, мои уши слышат твои уста. О чем же молвят они?  «Ты превзошел их всех, ибо принес в жертву человека, облекающего Меня». Иуда не желал предательства, а всего лишь хотел исполнить волю Твою, ибо только я ведал, кто Ты и откуда пришел. Ты из бессмертной области Барбело. «Иуде ведомо, кто направил Мессию?»  Я недостоин произносить Того, кто послал Тебя. Иуда был у Тебя самым лучшим учеником, ибо только Иуда способен понимать глубокие поучения и откровения Твои. Иуда не совсем растерял память, так как помнит смех Твой Учитель, над молитвами и жертвоприношениями других учеников. Они и до сих пор не понимают, кто такой Иисус, откуда и от кого пришел. Лишь только, у Иуды слетала с уст истина. 
  «Наступило время, пора тебе Иуда отойти от земной жизни, чтобы не искушать сатанизмом  народ иудейский». Иуда еще живет, дышит ветрами пустыни и жарким воздухом  Иерусалима, но еще не ведаю, насколько это удастся мне: Тебе уже известно, насколько трудны переходы из земного пребывания в небесное.
  «Поспеши Иуда, ибо старая наполовину засохшая смоковница, завалится скоро от палящего солнца». Тебе и об этой старухе кривой ведомо?! Нет, так скоро Иуда не прильнет  в ее объятия. А может, еще очень долго буду пребывать…  мой земной опыт достаточно велик. Я буду жить, но лишь до тех пор, пока хочу жить, и я еще увижу взор ее очей, который повелителен и ясен, и свет любви Марии был бы для меня так могуч, чарующ и прекрасен, что и сейчас все дрожит во мне, колеблется и стремится к ней. О Мария, Мария из Магдалы, как страшно ты искушаешь меня! «Уходи Иуда, не искушай людей чистых, как горный поток воды». Нет, Учитель  я, не пришедший с неба, Иуда только наполовину принял облик Сатаны. Как в чужую стихию, я вошел в страну сатанистов, но не погрузился в нее весь – одной рукою я еще держусь за мое небо над землей иудейской.  «Ступай Иуда, тебя ждет старая смоковница над пропастью, Я при ней буду присутствовать». Спешу Иисус, но не к тебе, а во дворец Сатаны!..
  Не один день провисел взбухший, обезображенный тленьем плод, над глубоким оврагом, висел до тех пор, пока сухой сучек старого дерева не обломился от тяжести.
  О страшной смерти Предателя узнали все верующие Иерусалима. Узнала о  ней каменистая Иудея, и зеленая Галилея и узнала все побережья от одного моря до другого. Придавать земле Иуду не стали, так и оставили  Предателя в глубоком овраге на съедения зверям и птицам.