Сразу по прибытии в Хатангу, Макарченко принял горячий душ и завалился спать в своём номере в гостинице. Он проспал всего три часа и, открыв глаза, лежал минуту с ощущением какой-то сюрреальности, неправдоподобия происходящего. Он смотрел на белый потолок, чем-то напоминавший ледяную пустыню, и в его памяти неожиданно всплыло улыбчивое лицо Светы. Её отключённый телефон лежал рядом на тумбе, и являлся прямым доказательством того, что всё это приключилось в реальности именно с ним. Он на самом деле семь часов назад побывал недалеко от Вершины мира, стоял ногами не на суше, а на льду толщиной метра в полтора (причём именно такой, как заказывали бригаде полярников, чтобы выдержать вес авиалайнера), и общался с самой замечательной девушкой на Земле.
Подняв голову с подушки, он посмотрел в окно, за которым открывался вид на Хатангу, залитую солнечным светом.
Не поймёшь, день, вечер или ночь, подумал Эдуард. Одним словом, полярный день.
Небольшое поселение застыло под холодным небесным светилом подобно островку в открытом море. Хатанга — отнюдь не город, официально именуется с селом, хотя каждую весну становится туристическим центром для любителей экстремального отдыха на севере. Аэропорт спокойно принимает рейсы из столицы, а в местную гостиницу набивается самый разный праздный люд, включая иностранцев со всего мира.
В номер без стука заглянул Веселовский с каким-то странным встревоженным выражением лица.
— Выспался? — спросил он.
— Вроде да, — ответил Макарченко, потягиваясь и отыскивая глазами свой форменный двубортный пиджак, который оказался небрежно брошенным на стул, что говорило о той свалившей его с ног усталости, которую он чувствовал накануне до возвращения в это странное северное поселение. — Где все? Уже бухают в баре?
— Ага, щас! У нас ЧП, Хаски, так что настройся на серьёзный лад. Серый с Морозом сейчас встречают гостей в аэропорту.
— Каких ещё гостей?!
— Из Москвы. Чувствую, рейс будет тяжёлый.
— Да говори прямо, в чём дело! — разозлился Макарченко.
— Сам ничего толком не знаю. Мороз сказал, что с ним связался кто-то из столичного МВД. В срочном порядке к нам направили двух якобы крутых оперов для расследования. Потом при встрече всё объяснят. Знаешь, это хорошо, что мы ещё не расслабились, хотя Мороз уже искал девочек на ночь. Но чувствую, «акклиматизироваться» нам не дадут. Так что одевайся, Эдик, и будь готов к встрече.
Вместе они спустились в вестибюль, где прождали в томительном молчании полчаса, глядя на шумных туристов, сновавших туда-сюда и галдящих на разных языках. Видов с Морозовым появились в сопровождении двоих мужчин, одетых в гражданскую одежду. На обоих были цветастые пуховики. Один был высоким, по- спортивному подтянутым человеком лет тридцати с худым лицом и чёрными глазами, пытливо глядящими из-под стёкол очков, благодаря которым он напоминал медика, с сумкой для ноутбука на плече. Второй был намного ниже, но крепко сбит и, можно сказать, атлетически сложен. Его движения были быстрыми, чтобы не сказать резкими, примерно такими же, как и его бегающий по сторонам, немного нервный колючий взгляд.
Видимо, он чувствовал себя в этой паре лидером, потому что когда Видов представил ему ещё двоих членов своего экипажа, тот заговорил громко, неразборчиво и почти надменно, хотя из-за своего роста ему приходилось смотреть на пилотов снизу вверх.
— Будем знакомы, капитан Щеглов. Вам-то, надеюсь, удостоверение не нужно?.. Что это за деревня, мужики? Я-то думал, тут мегаполис, центр развитого туризма, а на самом деле — село селом.
— Маскевич, — сдержанно представился человек, похожий на медика.
— Тут слишком шумно, ребята, — сказал Щеглов. — Нам бы где уединиться.
— Я уже договорился с администрацией, — сказал Видов. — Они предоставят отдельное помещение, там есть телевидение, факс, спутниковый телефон, если нужно, интернет.
— Нормально, значит, в этой деревне всё же что-то есть.
Они прошли в просторную служебную комнату, предоставленную администрацией. Там их никто не встретил; более того, весь служебный персонал словно провалился сквозь землю, как только прошёл слух о прибытии столичных оперов, но, похоже, самим представителям закона это пришлось по нраву.
Маскевич, не говоря ни слова, раскрыл свой портативный компьютер и принялся вдумчиво изучать на мониторе какие-то схемы и таблицы. Щеглов отхлебнул учтиво предложенного Морозовым чаю с лимоном, закусил печеньем и уже более миролюбиво, чем раньше, обвёл пристальным взглядом всех четверых летчиков.
— Ну что, раскроем карты, — сказал он. — Начну с того, что это самое необычное дело в моей практике. Бывало, преступники сбегали от нас в Америку или Австралию, даже в Африку. Но чтобы подозреваемый сбежал на Северный полюс, это, извините, нонсенс!.. Впрочем, объясняется это только одним — он конченый маньяк и псих, в чём мы и не сомневались.
— Простите, — проговорил Видов, — кого конкретно вы ищете?
— Одного из тех девяти человек, которых вы взяли на борт в Домодедово примерно пятнадцать часов назад, — быстро ответил Щеглов. — По нашим сведениям, их было всего девять. С ними был ещё один учёный-полярник, но к нему у нас претензий нет. Все спортсмены, преимущественно лыжники, задействованные для участия в научной экспедиции. В их числе тот, кого мы подозреваем в жестоком преступлении, удачно затесавшийся в эту весёлую компашку любителей экстрима. С полной уверенностью скажу, что на данный момент всё против него — улики, показания свидетелей, данные дактилоскопии, — всё, однозначно, всё! И отпираться он не сможет.
— Убийца? — произнёс Морозов, бледнея, как полотно.
Опер вынул из внутреннего кармана пиджака тонкую стопку цветных фотографий и записную книжку, в которую была вставлена ещё одна небольшая фотокарточка. Цветные фото он разложил на столе, развернув их в сторону пилотов:
— Вот, можете ознакомиться. Слабонервных нет?
Видов, сидевший ближе всех к следователю, взял в руки фотографии, взглянул и быстро передал Морозову. На бледном лице радиста появились багровые пятна, и он в свою очередь брезгливо оттолкнул фотографии от себя, прикрыв рот рукой. Веселовский, не меняя обычного выражения своего лица, по порядку рассмотрел все шесть глянцевых фотографий и невозмутимо передал их Макарченко.
— Примерно двадцать часов назад этот подонок жестоко убил свою жену и дочь. Он даже не попытался скрыть следы своего изуверства. Оставил оба изуродованных тела в кровати, заботливо прикрыв одеялом, закрыл дверь квартиры и отправился в аэропорт. Сложно сказать, было ли всё запланировано заранее, или он совершил это в состоянии какого-то аффекта, но точно известно, что у него было приглашение и авиабилет, предоставленный полярным научно-исследовательским институтом. И у него была возможность скрыться довольно далеко — аж на Северный полюс. Но должен сказать, ребята, от меня он не скроется даже там!
— Кто он такой? — спросил Видов.
Щеглов откинулся на спинку кресла, обведя всех высокомерным и насмешливым взглядом, выдержал долгую паузу, по-видимому, упиваясь выражением лиц пилотов, и сказал, скривив тонкие губы в издевательской усмешке:
— Интрига!.. И вообще, товарищи летчики, вопросы тут задаю я. Меня очень интересует, что вы сами знаете об этой полярной экспедиции?
Командир экипажа растерянно пожал плечами:
— В общем, ничего. Мы выполняем свою работу, капитан, и обычно не задаём лишних вопросов. Нам платят за то, чтобы мы доставили людей в целости и сохранности в любую точку земного шара, включая и самые недостижимые.
Веселовский, кашлянув, негромко произнёс:
— Мы знаем только то, что они должны были дойти до Северного полюса на лыжах, затем сообщить об этом на ледовый аэродром, и тогда за ними вылетит вертолёт. Как только они достигнут полюса, мы снимаемся с места и летим за ними. Всё выглядит почти как стандартный полярный тур.
— И когда же они достигнут полюса?
— Их высадили на 89 параллели. До полюса остаётся всего один градус — это чуть больше ста километров. Но пройти их придётся на лыжах по дрейфующим льдам, минуя разводья и торосы. На это может уйти до пяти дней, а то и все семь.
— Нет, мы не можем ждать неделю! — воскликнул Щеглов. — Среди этих покорителей льдов — опасный убийца. За это время он может перерезать там всех, если у него поедет крыша. И у меня задание — схватить его немедленно!
Неожиданно Маскевич оторвался от дисплея компьютера и удовлетворённо произнёс:
— Всё, нашёл! — Он развернул экран так, чтобы его всем было видно. — Вот карта. Это служебный отчёт Полярного центра, они всё-таки предоставили нам последние данные.
Он радостно взглянул на своего напарника:
— Вот, смотри, — он указал на крошечный ромбик на виртуальной карте с изображением полярных широт, пересекаемых меридианами. — Это место высадки экспедиции и сам ледовый аэродром.
Ромбик находился чуть ниже ещё одного жирного значка, изображавшего географический полюс, расположенный на девяностом градусе северной широты.
— Вот эта точка чуть правее и ниже отметки ледового аэродрома — координаты первой остановки экспедиции. Любопытно, ты не находишь? — они выразительно переглянулись со Щегловым, а тот перевёл пытливый взгляд на притихших летчиков.
— Ребята, а вы сами не находите это странным? По-вашему, они идут на полюс?
Видов и сам ничего не понимал. Данные карты говорили о том, что экспедиция довольно заметно уклонилась от курса.
— Тут ещё одна метка, — сообщил Маскевич. — Прямо у них на пути. Видимо, они туда и направляются, прежде чем повернуть на север.
— Что за метка?
— В служебном каталоге указано — СП-Н-5.
Щеглов в недоумении посмотрел на Видова, и тот пояснил:
— Дрейфующая полярная станция. Хотя аббревиатура не совсем ясна. Что значит «Н-5» мне не известно.
— Ну что ж, отлично, — сказал опер. — Мы знаем, куда они идут. Осталось отправиться за ними в погоню. Меня интересует наиболее быстрый способ передвижения.
Видов усмехнулся:
— Только самолёт. Мы могли бы перекинуть вас на ледовый аэродром, а оттуда вертолётом на поиски экспедиции, но у меня нет разрешения руководства.
— Мы уже обо всём договорились, — махнул рукой Щеглов. — Впрочем, спросите сами, — и он протянул командиру экипажа трубку спутникового телефона.