Взгляд из детства
Часть 2. Горы
Красота и загадочность скалистых вершин завораживает неискушённого зрителя и путешественника, заставляет сердце замирать или, наоборот, учащённо биться в предвкушении встречи с крутыми склонами и бездонными пропастями, каменистыми осыпями и гремящими водопадами. С горами связано немало таинственного и мистического.
Надеюсь, не забыл и Колька мечту своего детства – знаменитую Шамбалу…
Недоступность и притяжение неведомой горной страны веками будоражила его, жадного до приключений. Но всё же, существует ли она на самом деле? Волшебная страна сокровенных знаний, надёжно скрытая от посторонних глаз, доступная только посвящённым… Страна мудрецов и чародеев, черпающих представление о мироустройстве от космического разума…
Ищет ли он теперь страну-невидимку, страну-мечту?
Достаточно ли чистого сердца, помыслов и намерений, чтобы невидимые врата распахнулись и открыли вход в царство мудрости и всеобщего благоденствия?
Ближний Восток, пустыня Гоби, Тибет и Гималаи… Именно эти места исследователи, философы, безвестные авторы древних трактатов указывают как наиболее вероятные для нахождения Шамбалы. Прав ли был Николай Рерих, утверждая, что врата Шабалы спрятаны в горах Алтая, у подножия Белухи? И почему, в конце концов, Шамбала, а не Беловодье – более звучное, мелодичное и привычное название для русского человека?
Обилие вопросов, очевидно, зашкаливает. Потому и бредим горами, мечтаем о горах, и отправляемся в горы, чтобы наравне с отдыхом, новыми эмоциями и впечатлениями найти ответы на извечные волнующие темы. И возможно правы те, для кого Шамбала – сугубо духовная вершина тернистого пути познания.
А полстолетия назад… Мои юные герои, в силу своего возраста свободные от философской мудрости и житейской суеты, светлым незамутнённым штампами разумом ясно и реалистично воспринимали действительность, а впечатления от увиденного несомненно казались им истиной.
… В открытый люк и окна врывался прохладный воздух и приятно обдувал разгорячённые лица. Туристы раз за разом делали глубокие вдохи, пытаясь насладиться воздушными потоками. И даже неизбежные завихрения дорожной пыли, изредка проникающие в ПАЗик, воспринимались по-иному: благосклонно и спокойно. Горный воздух бодрил и дурманил. Расслабленные пассажиры прищёлкивали языком от удовольствия и вполголоса делились впечатлениями…
«Воздух, как воздух, и ничего особенного, – подумал про себя Колька и сморщил нос, пытаясь определить, что за непонятный аромат сводит с ума взрослых. – Вечно они себе чего-нибудь нафантазируют, – решил он и переключил внимание на петляющую за окном вдоль дороги Катунь.
Скептицизм и тут не отпускал упрямого мальчугана: – Ну разве можно с настоящей горной речкой сравнить? Ни порогов, ни бурунов, сплошная гладь».
– Мишк, а Мишк, – не выдержал Колька и зашептал прямо в ухо. – А чё горы-то невысокие? И склоны, смотри, пологие. Где скалы, где пики, где ледники? Сплошь травка зелёная, да на вершине, во-он, – махнул рукой в сторону заречного хребта, – несколько деревьев торчат. И речка совсем неопасная, хоть и широкая.
– Неопасная, говоришь? – с вызовом вскинулся Мишка. – Да ты хоть представляешь, с какой скоростью вода несётся?
В подтверждение его слов среди вскипающей водоворотами реки неожиданно промелькнули два серых рафта с гребцами, облачёнными в ярко-жёлтые шлемы и оранжевые жилеты. Искусно работая вёслами, водные экстремалы дружно вскинули их вверх, приветствуя встречных ротозеев, и тут же скрылись за стрелкой острова, густо поросшего ивняком и тополями.
– Что я тебе говорил? А ты – неопасная, неопасная! Пронеслись за секунду, я даже толком рассмотреть-то не успел, – утверждающе заключил Мишка.
Колька лишь сконфуженно шмыгнул и демонстративно отвернулся к окну. Свой промах он отчётливо осознал через десяток минут. На его глазах купола горных вершин вздыбились, взлетали в поднебесье, подпирая своими пиками молочные облака-одиночки, скользящие по отливающему нестерпимой синевой небосводу. А сейчас в душе мальчишки нарастала обида: «Ну почему Мишка всегда прав? Везет ему больше всех, что ли?»
И даже возглас друга: «Смотри, смотри! Паром! На Аю», – не развеял Колькиного унылого настроения. Лишь взглянув исподлобья в направлении Мишкиной руки, он заметил посреди Катуни крохотный островок с едва угадываемыми людьми и машинами, охваченными со всех сторон необъятной стихией.
– Колька, а ты кушать хочешь? – Мишка, казалось, не замечал его обиды. – Что-то в животе урчит. Как думаешь, до «Золотого ключика» ещё долго? Остановимся там?
Колька встрепенулся, в глазах вновь вспыхнул огонёк, и довольная усмешка расправила только что напряженные губы.
– Сколько раз тебе говорить, ключик не «Золотой», а «Серебряный». Про золотой будешь в сказке о Буратино читать, – Колька приосанился, довольный, что подколол приятеля, и даже пошевелил лопатками под худенькими плечами – В этом ключике вода богата серебром. Потому и называется родничок правильно серебряным. А по-алтайски звучит… – замолчал на мгновение, пытаясь вспомнить.
– «Аржан-Суу», что в переводе означает «святая вода», а среди путешественников его называют и «Золотым», и «Серебряным», и даже «Шофёрским» – подсказал кто-то из взрослых.
– А я что говорил! Получил! – довольный Мишка не сдержался и показал Кольке высунутый язык. – Ладно! Ничья, – тут же согласился на мировую.
О волшебном ключике знали все. И что автобус обязательно сделает остановку около богатого ионами серебра источника, не было сомнений. Интрига заключалась в ином. Словно эстафетная палочка уносилась за пределы Алтая весть об изысканном блюде, подаваемом у «Серебряного» родничка в кафе с одноимённом названием на алтайском. Слава единственного на трассе фирменного общепита уже давно перешагнула границы горного региона, молва разлеталась во все концы света. Невзирая на баснословную цену, отпробовать чудо кулинарии мечтали многие. Мои мальчишки – не исключение. Закажет ли Мишкин папа для них неведомое блюдо или ограничится традиционными макаронами с котлетой? Впрочем, голод настолько завладел юными туристами, что мальчуганы были бы рады и краюхе хлеба со стаканом молока.
До заветной остановки – минут тридцать-сорок. А пока все взоры путешественников прикованы к ранее неведомому пейзажу, мелькающему за стеклом.
То одинокие валуны посреди русла Катуни… То, лобастые, как быки, пороги сгрудились в бешенном водовороте… Скалистые острова с растущими на камнях редкими соснами… То растянутые на сотни метров песчаные отмели, то галечные косы… Пенистые шиверы и… рвущиеся ввысь за дальним берегом горы. Настоящие горы!
В какой-то момент Мишке почудилось, что на противоположном отвесном гранитном склоне промелькнул страшный чёрный зев древней пещеры. Мелькнул и скрылся за плотной стеной устремлённых к небосклону корабельных сосен.
Лес наступал отовсюду. Временами мальчишкам казалось, что он вот-вот сожмёт дорогу в тиски и… неизбежна вынужденная остановка. Но автобус, преодолев крутой подъём, вдруг вырывался на ослепительный простор, и лес, словно морской прибой, плескался во все стороны, взбираясь по склонам гор до самых вершин, убегая вдаль по лощинам и распадкам.
Мальчуганы безостановочно крутили головами, стараясь уловить и запомнить нерукотворные картины горной местности.
– Смотри! Гора прямо на глазах растёт! А ведь мы от неё удаляемся!
Колька вздрогнул от тычка в плечо и резко обернулся на голос.
Мишка на коленях стоял на сиденье спиной к движению и, ухватившись одной рукой за спинку, что-то разглядывал через головы пассажиров. Второй рукой он продолжал трясти товарища за плечо. Колька тут же привстал рядом на коленки. Ещё мгновение назад, готовый на реплику друга буркнуть себе под нос «не может быть» или отмахнуться от Мишки, как от назойливой мухи, он с удивлением замер. За широким задним окном автобуса открывалась потрясающая панорама.
На глазах изумлённых мальчишек одинокая горная вершина грозно разрасталась вширь, увеличиваясь в размерах и заслоняя всю линию горизонта за окном.
– Мы же от неё всё дальше и дальше! – воскликнул Мишка, не желая мириться с увиденным.
– Ну да! Значит, она должна уменьшаться! – поддержал друга Колька.
– Это и называется «эффектом гор»! – загадочным полушёпотом подключился к разговору неизвестный попутчик.
Мальчишки долго всматривались в окно автобуса, стараясь запечатлеть в памяти невиданный ранее волшебный «эффект»…
Очарование июльского леса завораживало путешественников. Даже туристский ПАЗик, повинуясь неосознанной реакции водителя, временами замедлял ход. На опушках, ближе к дороге, рассыпались белоснежным жемчугом вездесущие ромашки, то тут, то там тянулись к солнцу и пленяли горделивой осанкой небесно-голубые колокольчики. Ближе к закату они склонят свои чашечки-колокола, а сейчас свысока поглядывают на соседей, будто демонстрируют собственное величие и превосходство.
Вдруг мелькал среди июльского разнотравья лиловый бутон неизвестного цветка. Случайный взгляд внимательного зрителя всего-то и успевал выхватить необычную раскраску и замысловатые формы. Что за чудо? Сходу и не разглядеть! Задумается путник, уйдёт на миг в своё детство. Знакомая с пионерских лагерей саранка? С лепестками, выгнутыми подобно императорской короне и усыпанными чёрными пятнышками. Ох, и сладкий же у неё белёсый корешок, утоляет голод и жажду хулиганистой детворы в жаркий полдень. А может редчайший краснокнижный венерин башмачок приоткрыл свой удивительный лик, смело шагнув из самой чащи на обочину? Это сейчас он поражает воображение необыкновенными формами цветка. Точь-в-точь средневековая туфелька юной кокетки! Пролетит несколько недель, пора цветения останется позади, листья резко потемнеют, даже почернеют, и «башмачок» превратится в лечебную «чёрную травку», особо чтимую и собираемую местными знахарями…
– Ми-шка, а папоротника-то в лесу сколь-ко! – нараспев протянул Колька. – А я знаю, как он зовётся. Попробуй, угадай!
О папоротнике мальчуган знал очень даже немало – отцовские уроки цепко держит ребячья память: что растение употребляют в пищу, что срывать его надо только в раннем возрасте, пока стебелёк небольшой, всего сантиметров двадцать, до конца не раскрытый, а свёрнутый в колечко.
– Папоротник, как папоротник, – буркнул Мишка. – В нашем лесу его полным-полно.
– Этот называется орляк. Смотри, какие заросли! – не унимался Колька, тыча пальцем в стекло и кивая в сторону поляны, густо покрытой причудливыми представителями древнейшей флоры.
– Если такой умный, то наверняка знаешь и про во-он тот, – Мишка махнул рукой в другую сторону. Папоротник на указанной полянке разительно отличался от орляка.
«И вправду, ничуть не похож, – мысленно согласился Колька. – Лист светлее, будто из земли растёт. А стебля-то и вовсе не видно. Ну чем не ёлочка? – подумал мгновенно, оценивая контуры незнакомой разновидности растения.
Ответить Мишке он не успел. В салоне автобуса неожиданно грянула песня: «Что такое Ман-же-рок? Расскажи-ка мне дру-жок!..», которую тут же подхватили все туристы.
– Колька, мы Манжерок проезжаем! – закричал в ухо товарищу Мишка, пытаясь заглушить нечаянный хор.
Про Манжерок городская детвора знала не понаслышке. И что расположено озеро среди живописных гор, и вода в нём тёплая, а поверхность расцвечена кувшинками да лилиями, и «чёртиков» ничуть не меньше, чем на ближайшей к пионерлагерю Канонерке….
Июньский сезон, проведённый в «Солнечном», не прошёл для Мишки бесследно. А уж окаменелые «чёртики», в немалом количестве разбросанные по берегам Канонерского озера и его дну, и вовсе являлись неформальным символом лагеря, как сказали бы сейчас – брендом.
Водяной орех или чилим – так по-настоящему именовался природный феномен. Четыре острых «клюва», направленных в каждую из сторон света и загнутые вниз подобно крючковатому носу бабы-яги, придавали ореху несколько зловещий вид.
Из чилимов бесстрашная детвора мастерила забавные ожерелья и, подобно дикарям, носила на шее. Бесстрашные юные ныряльщики выдергивали ещё зелёный «горбоносый» орех за длинный стебель из донного ила и с наслаждением поедали его сочное и сладковатое ядро.
Младшие отряды наряду со старшими боролись за звание лучших. Победителей награждали именно поездкой в горный Алтай на озеро Манжерок. Мишкин отряд не дотянул до первого места и со вторым ограничился выездом на Катунские карьеры. Сейчас именитое озеро было где-то рядом. Но как мальчишки ни всматривались в окно автобуса, разглядеть Манжерок не удавалось.
Так же внезапно, как и началась, песня оборвалась. Автобус съехал на противоположную сторону дороги и, заскрипев тормозами, остановился. Утомлённые пассажиры гурьбой высыпали на обочину. Самые нетерпеливые тут же ринулись к горному ручью. Поток низвергался с обрывистой кручи, заглушая всё вокруг своим кипением и шумом. Ручей нёсся откуда-то с далёкой неизвестной вершины. У самой трассы прорывался через полукруглое отверстие в декоративной стене, украшенной разноцветной каменной крошкой, и продолжал свой путь по бетонному жёлобу, далее ныряя в трубу под дорожным полотном и вливаясь в Катунь. Довольные туристы подставляли ладони под ледяную прозрачную воду, с нетерпением утоляя жажду и обмывая разгоряченные лица.
– Ар-жан-Су-у, – по слогам прочитал Колька выложенные мозаикой буквы над необычным строением из камня, похожим на средневековую крепость на склоне горы.
– Ух, ты! Вот это водица! Аж, зубы ломит от холода, – довольный Мишка, пытаясь напиться, не переставая черпал ладошками живительную влагу.
– Не простая вода – волшебная, с серебром, – добавил Колька, мокрый с головы до ног от брызг непокорного источника.
– Интересно, откуда в нём серебро? – обращаясь то ли к другу, то ли к самому себе задумчиво пробормотал Мишка.
– Как откуда? Из-под земли, – вновь блеснул знаниями Колька.
– А давай узнаем, где начинается ручей? – прищурился Мишка и свысока осмотрел щуплую фигуру друга, будто оценивая его физическую силу и выносливость.
Не сговариваясь, мальчишки дружно ринулись по склону вверх по ручью, продираясь через густой кустарник и периодически соскальзывая кедами с влажных камней, разбросанных вдоль источника и покрытых едва приметным слоем мха. Задора и неуёмной энергии подростков хватило минут на пять. Склон становился всё круче, кусты плотной стеной преграждали путь, а ручеёк продолжал открываться дальше и дальше ввысь, уводя к своему началу, в неизвестные дали.
– Колька, стой! – из последних сил прокричал Мишка.
Колька безуспешно пытался зацепиться руками за ствол колючей акации, но тут же сорвался с очередного камня промокшими кедами в воду.
Ещё несколько минут назад вершина горы казалась снизу такой близкой и доступной. Но сейчас она безжалостно отступала, заманивая искателей приключений и выматывая их силы.
Колька обернулся и, с трудом разлепив ссохшиеся губы, еле слышно произнёс:
– Назад?
– Назад, – кивнул Мишка, и друзья стали осторожно сползать со склона к месту стоянки.
Путь вниз занял гораздо больше времени. У входа в кафе, мальчишек ожидал Мишкин папа.
– Ну что, скалолазы? Успешно? До истока добрались? – иронично усмехнулся мужчина. – Я вас ждал на несколько минут раньше. Упорные, сорванцы!
Мальчуганы понуро стояли перед ним и шмыгали носами.
– Не огорчайтесь. Не вы первые, не вы последние. Только снизу, от подножия, кажется, что вершина рядом. На самом деле мало кому удавалось добраться до истока ручья. Понадобится не один час. Вершин у горы несколько, ручеёк ныряет в распадки и по ним вьётся далеко-далеко. Заросли на склонах такие, что не продраться сквозь них. Трава и вовсе выше голов. Мы только издали наблюдаем ровный и гладкий покров. А сейчас… – Мишкин папа сделал пазу. – Время трапезничать! Неужто не проголодались?
Вопрос можно было и не задавать. Мальчишки, сталкиваясь плечами, наперегонки ломанулись по ступенькам в кафе.
Вежливая официантка поднесла подросткам долгожданное удивительное блюдо. На вытянутом уточкой серебристом подносе аккуратными ломтиками лежал поджаренный до золотистой корочки картофель, вторую половину порционного блюда занимали удлинённые узкие тушеные кусочки мяса в густом сметанном соусе.
Аппетитный аромат неизвестного угощения витал в воздухе и распространялся по всему кафе.
– Что я тебе говорил! – Мишка толкнул друга в бок и с видом знатока подмигнул. – То самое волшебное блюдо!
– Беф-беф…, – Колька запнулся на первом слоге непонятного слова и не смог выговорить до конца.
– Налетайте, скалолазы! Это и есть знаменитый бефстроганов! – Мишкин папа улыбнулся и протянул мальчишкам увесистые вилки с витым узором на рукояти…
…Сегодня Мишка и Колька сами давно отцы. А в те далёкие семидесятые... Уж, поверьте, друзья и теперь вовсе не являются гастрономическими гурманами и завсегдатаями фирменных питейных и закусочных заведений. Но определённый опыт общения с минувшим в прошлое советским общепитом, а также его высшим звеном в «лице» кафе и ресторанов они нажили.
Вроде бы, что необычного может быть в обыкновенной жареной картошке – любимом домашнем блюде подавляющего большинства сограждан?
Но, нет.
Много ли было в провинциальном Алтае счастливчиков, кто наслаждался бы подобным кушаньем в повсеместных столовых, закусочных или элитных кафе и ресторанах? Среди своих друзей и знакомых Колька и Мишка таковых не знали. Ну не было жареной картошечки в меню общепита. Не бы-ло! Причина, скорее всего, проста. Не горело желанием советское государство отягощать желудки граждан жареным продуктом. При том, что все безумно любили хрустящий и одновременно рассыпчатый поджаренный картофель. Кстати, ничего общего не имеющий с нынешним фри. А удивительный говяжий бефстроганов? Да, в те времена он иногда встречался в меню отдельных заведений, а сейчас и вовсе считается чуть ли не обязательным в каждом уважающим себя кафе. Но тогда, в таёжной глубинке, на далёкой горной дороге, можно сказать – в полной глуши!!! И вот вам – пожалуйста! Жареный картофель с бефстроганов! Да ещё и подаваемый на серебряной фирменной посуде! Цена, конечно, кусалась! Аж целый рубль! Для сравнения – на пятьдесят-шестьдесят копеек можно было «схарчить» и первое, и второе, и запить всё это традиционным компотом. Но чего не сделаешь ради пятиминутного гастрономического удовольствия!...
И отец порадовал Мишку с дружком Колькой.
…Автобус продолжал уверенно катить вверх, входить в крутые повороты и даже временами, невзирая на извилистую дорогу, набирать немалую скорость. Над горами сгущались тёмно-лиловые тучи. Солнце последний раз сверкнуло лучами и скрылось. По стёклам трескучей дробью застучали первые капельки дождя.
Сытые и довольные мальчишки, заботливо укрытые непромокаемыми штормовками, сладко посапывали на сидении. Друзья не видели, как ПАЗик проскочил через большой Катунский мост, свернул налево, ещё раз переехал по шаткому деревянному настилу неширокую, но мутную и быструю речку под названием Сема, преодолел около километра пути и остановился.
Сумерки наступали. Мелкий дождик сыпал непрерывно и своим занудным постоянством всё больше походил на обложной. Взрослые беспрерывно суетились, разбивая лагерь и бегая между автобусом и небольшой поляной. Разбирали туристский скарб, торопясь ставили палатки. Кто-то из мужчин под дождём ловко вытёсывал топориком маленькие колышки, другие тащили валежник для костра.
Над массивным старым пнём, не менее полуметра в диаметре, умельцы растягивали и закрепляли навес из брезентового полотна. Тут же под ним домовитые хозяйки сооружали подобие обеденного стола. Рукотворный потолок периодически провисал под тяжестью скопившейся влаги. Время от времени самый нетерпеливый из туристов приподнимал полотно снизу, и жидкость водопадом обрушивалась на землю, заставляя «кашеваров» шутливо взвизгивать и отскакивать в разные стороны.
Мальчишкам выходить из автобуса запретили. Им оставалось только подавать рюкзаки с баулами и наблюдать из окна за мельтешащими взрослыми. Видимый хаос и суматоха вскоре воплотился в реальные результаты. На поляне полукругом разместилось с десяток однотипных палаток, некоторые из мужчин продолжали окапывать их, окружая небольшими канавками для отвода воды, стекающей с брезента. Импровизированный столик украсился горками бутербродов. Вскрытые банки с рыбными консервами и тушёнкой издавали аппетитный аромат; между ними промелькнули несколько поллитровок с этикеткой «Столичная».
Вот только костёр упорно не разгорался, а лишь чадил. Едкий густой дым заполнял всё вокруг. Впрочем, он тут же прибивался к земле, расползаясь далеко за пределы поляны. Мокрый, пропитанный влагой валежник «сопротивлялся» и, невзирая на усилия неумех-костровых, не желал воспламеняться.
Самым нетерпеливым оказался водитель ПАЗика. Он вскочил, метнулся к автобусу и вернулся к очагу с консервной банкой, наполненной бензином. Спрыснутые горючим отсыревшие ветки разом вспыхнули, заставив горе-водителя шарахнуться в сторону, и под усиливающимся напором дождя на глазах обнадёженных путешественников медленно угасали. Впрочем, через несколько минут в самой сердцевине упрямого очага язычкам пламени удалось зацепиться за кусочки бересты, и надежда на активный костёр и горячий ужин затеплилась в глазах незадачливых туристов.
Мишка и Колька, эвакуированные из автобуса, сидели под навесом и большими алюминиевыми ложками дружно наворачивали тушёнку прямо из банки. После запивали горячим чаем. Ох, и вкусен чай, настоянный на смородиновых листьях! Несмотря на гастрономические чудеса уходящего дня обоим мальчишкам казалось, что ничего более сытного и лакомого в своей жизни они никогда не пробовали.
Глаза друзей слипались. Клевать носом приходилось чаще и чаще. То и дело юные путешественники прикладывались головой к плечу кого-то взрослых. Впечатления от минувшего дня смешались в голове, и уже не было ни сил, ни желания разбираться в них, вспоминать, мечтать, думать о завтрашнем дне… Хотелось просто спать. Упасть и заснуть. Мишкин папа сопроводил мальчуганов в палатку, укутал в тёплые спальники и пожелал спокойной ночи.
По брезентовому тенту, накрытому полиэтиленом, продолжал непрерывно молотить неугомонный дождик, но на него уже никто не обращал внимания. Мальчишки крепко спали, а взрослые… На то они и взрослые, чтобы, уложив самых маленьких, вспомнить и о себе.
август, 2018 г.