– Нас сразу готовили к Афганистану, безо всяких умолчаний. Ещё в Батайске перед отправкой в прибалтийскую учебную часть, сказали, что набирают роту БТРщиков для службы в Афгане. И наша рота попала целиком. В «учебке» были прыжки из самолёта с парашютом. Потом я переучивался, чтобы пересесть на эту боевую машину – бронетранспортёр.
И из Прибалтики с её бархатным климатом Николай Валентинович Башков со товарищи попал в Афганистан. Произошло всё очень быстро:
– 28 октября 1982 года мы собрали свои солдатские вещи – шинели с касками, сели в самолёт и… Вечером были в Белоруссии, утром – в Кабуле. Это же ВДВ. Там нас расформировали по частям и отправили в батальоны. Правда, больше с парашютом не прыгал. В Афгане стал механиком-водителем БТР. И считаю, что мне повезло. Надёжная машина не раз выручала весь наш экипаж. В 1982-м мне было восемнадцать лет. Первое время я даже боялся машины. Ведь сразу после автошколы попал в горы. А это – перевалы, серпантины. Иной раз во время движения посмотрим вверх на перевал, и кажется, что впереди ещё одна колонна идёт, а потом выясняется, что это наша колонна так растянулась.
Когда собирались на боевое задание, каждый из нас чувствовал большую ответственность. Это поначалу мы злились на своего командира, который не давал нам спать, пока не приведём оружие в порядок: его надо вычистить, смазать, чтобы потом в бою не заклинило, вспоминает ветеран.
Экипаж БТР – три бойца. Машина досталась новая. И Николай следил за тем, чтобы всё было в норме: в достатке – масло, чтобы не перегрелась на палящем солнце, когда тени нет совсем, потому что солнце в зените. Самое главное – на мины не наехать.
– Мне везло – удавалось аккуратно объезжать мины, а многие, к сожалению, подрывались, гибли. Поверьте, это не похвальба, это везение. У нас в таких случаях говорили: «Значит, мина не твоя».
Бывало, сутками стояли в пустыне в ожидании караванов из Пакистана или Ирана. Грузы традиционные – оружие или наркотики. Жара невыносимая – под шестьдесят градусов, а у нас у каждого с собой всего семисотграммовая фляжка воды. И тут выручала машина. В технические рукава можно было налить больше воды. Иногда машину обливали, чтобы хотя бы немножко охладить. Но это почти не спасало.
Своими тропами торговцы смертью перевозили грузы на верблюдах и ишаках. Когда караваны подходили, бойцы захватывали духов бородатых и передавали руководству Афганистана. Дальнейшая их судьба неизвестна: может, действительно, понесли наказание, а может, их отпустили с миром, и они продолжали своё дело. Ведь Америка исправно снабжала боевиков.
– Наша рота возвращалась с задания, а вот седьмой не повезло: в зелёнку вошли – и не вышли. Мы тогда так и не узнали, что произошло.
Николай Валентинович говорит, что долго воевать ему не довелось. Заболел тифом, что в условиях Афганистана не редкость, и отправился по госпиталям: Кабул, Кандагар и, наконец, Ташкент. Полгода провёл на больничной койке!
– Там насмотрелся всего – до сих пор становится больно от воспоминаний. Ребят, которые лежали после операций, старался подбодрить: «Держитесь!». Днём они ещё крепились, а по ночам плакали навзрыд: ведь молодые, уцелели всё-таки, вся жизнь ещё впереди, а они – калеки, один без ноги, другой без руки… «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне».
В госпитале его комиссовали: «Не годен к строевой».
Вернулся домой, и начались хождения по больницам. Инвалидность дали уже «на гражданке». А надо было устраивать жизнь. Это было непросто.
– Мы думали, что придём домой героями: в книжках читали, в кино видели, как встречали участников Великой Отечественной войны. А оказалось, нас никто не ждал и никто не хотел вникать в наши проблемы. Не волновали наши болячки и душевные раны…
Николай Валентинович сначала работал шофёром в больнице, потом – сварщиком на заводе «Орловсксельмаш». Снова пришлось учиться, хотя раньше и был какой-никакой опыт – «варил самоучкой». Работал в третьем цеху – на прорыве. А там – дым, загазованность, жара – после всего перенесённого в Афгане! Но – выдюжил!
Сейчас он инвалид первой группы. Недавно пережил инсульт. Смог подняться на ноги, но левая рука так и не слушается. Но солдат не сдаётся. Проводит реабилитацию: потихоньку помогает по хозяйству. Хотя… во дворе очень многое сделано его руками.
Врачи называют Николая Валентиновича везунчиком: тиф его не сломил, и с инсультом он продолжает борьбу. Вот только память стала подводить. Да и время делает своё дело. Но всплывают, как из небытия, имена боевых друзей: первым оператором-наводчиком был Виктор Кухтин, сержант Владимир Железнов, пулемётчик, впоследствии получил орден Красной Звезды.
– Мы, тогдашние пацаны, звали его ржавый: фамилия Железнов, а волосы рыжие! И вообще, у нас там у всех клички были. Своего рода конспирация. Жаль только, клички запомнились, а имена – нет. Как теперь искать?
Ветерана войны в Афганистане волнует то, что в наши дни появилось много неправды о событиях 1979-1989 годов.
– В фильме порой смотришь – и стыдно! Довелось увидеть сюжет, будто наши бойцы с духами договариваются. Не могло быть такого – в принципе! Хотя бы спустя три десятилетия можно рассказать всю правду об этой войне?