гл. 3А. из романа "Орфей неприкаянный"
У любви так твёрды руки.
У любви так точен глаз, -
Сердце, годное для муки,
Сразу видит среди нас.
П. Кашин.
Вечером того дня, что мы расстались на автовокзале, Алина не написала. Не то, чтоб я очень ждал, точнее, наоборот, напечатай она несколько строк, я ощутил бы некоторое изумление, и одновременно – удовлетворение. С женщинами, подобными Юргиной, я сталкивался редко. И они неизменно оставляли в душе след, запоминались надолго. Это, как знакомство с замечательной книгой. Ты способен забыть подробности содержания, но то впечатление, которое она произвела на тебя при первом свидании, сохранится навечно, и будет время от времени всплывать в памяти, заставляя с замиранием переживать снова и снова определённые мгновения прошлого, задавать себе неуместный, изрядно запоздалый вопрос: «А что, если бы я тогда…?»
Из моего общения с данным видом представительниц слабого пола закономерно ничего не получалось, хотя иногда и я, и она, неосознанно тянулись друг к другу. Обычно, виновником плачевных итогов, являлся я, опасавшийся слишком круто менять жизнь, впускать в неё чужого человека, пусть и симпатичного мне, разучившийся подстраиваться под окружающих. Чем дальше я жил, тем более в моём характере превалировали осторожность, недоверие, страх сойти с накатанной колеи. Поэтому, с горьким сожалением я постепенно сводил отношения с этими неординарными дамами к точке замерзания, прекрасно понимая, второго похожего случая, скорее всего, не представится уже никогда. Так оно и происходило. Безнадёжные попытки спустя месяцы, или даже годы, войти в ту же воду, ни к чему не приводили, и вызывали, исключительно недоумение либо жалость.
Известно, любовь пленных не берёт, и снисхождения не ведает. Второй шанс выпадает и вовсе единицам. Я в их число не входил.
Да, тем вечером Юргина промолчала. Она отправила текст ночью, и сообщение на своей страничке в сети я обнаружил лишь утром следующего дня.
Алина отстучала на клавиатуре нижеприведённый кусочек:
«Сергей Васильевич, извините, пожалуйста, за беспокойство в столь поздний час, но раньше никак не находилось и минутки. В гости забегали подружки, мы пили вино, и я им про Вас разболтала. Дурочка, верно? Они пришли в восторг, прикалывались, глупо хихикали, подмигивали и упрашивали привезти им Вас. А фигушки, не дождутся! Почему? Да, потому! Я вас нашла, а не они!
Ой, совсем упустила. Я же твои сборники нашла в интернете. И, представляете, прочитала отрывок. Да тут же и заказала. Обещали прислать в течение десяти дней. Мне невероятно понравилось. Точно я сама испытывала сочинённое Вами. Да и сочинённое ли?
Мы ведь увидимся через неделю, да?
И не думайте, будто я навязываюсь. Не ндравлюсь1, не нужна я Вам, честно признайтесь. Хи-хи, кажется, такое было однажды: «Я Вам пишу, чего же более, что я могу ещё сказать? Теперь я знаю, в Вашей воле меня презреньем наказать…»2
Не надо, Сергей Васильевич, не наказывайте.
Ну вот! Из головы вылетело. Я же хотела непременно Вам сообщить забавное наблюдение. А, мелочи, вспомнится.
А давайте, Вы завтра ответите, и попереписываемся.
Звонить опасаюсь, я помню, у Вас – кольцо.
Надо же, вспомнила! Вы уж не серчайте на ту дурацкую сцену у автобуса. Я как–то по–детски растерялась и упустила прощальный поцелуй.
А в следующий раз не забуду!
До скорого, Серёж!»
–Папа, а у нас киса будет когда–нибудь? – пытала меня дочь, пока я набрасывал приличествующий ответ.
–Хм, ну будет, наверное.
«Зачем всё это? Пустые хлопоты и дальняя дорога. Как расстроилась бы Лилия Феоктистовна, раскинув карты. У Алины своя жизнь, у меня – своя… Но не сбросит она картишки больше. Не стало её в мае. И Фрол, говнюк, не известил! Забурел, зазнался. Эх, Лилия Фектистовна… Выпали тебе 6 пик да 8 бубен…»
–А ты хочешь породистого?
–Само собой, не двор–терьера.
«Неужто – седина в бороду, а бес – в…? Перспективы не просто туманные, они пугающие. Она, практически, жить начинает, а я нынче не торт… Изрядно бэушный. В кармане пусто, в долгах – густо. Без таблеток за порог – ни ногой. Фигово, мадемуазель!»
–Пап, тебе какая порода нравится? Персидские или шотландские вислоухие? – настаивала Анжелка.
«Не лучше ли вообще не отвечать? И не встречаться более? С другой стороны, некрасиво получится. Обижу… После корить себя буду…»
–Скоттиши, конечно. Плоскомордый у меня уже имелся один. Тупой, словно валенок и шерсть клочьями по всей квартире. Не, перс исключается.
–В нашем классе, у Даши есть лысая кошка. Она называется «сфинкс». Смешнючая! Они ей рубашки шьют и шапочки вяжут. Она зимой мёрзнет. Хочешь «сфинкса»?
–Бр-р-р! – содрогнулся я, – Ещё хаски, коровку, свинку и лошадку заведём. И будет звероферма! Они в комнатах, а мы – на балкончике. Зато на навозе разбогатеем. Ага? Нам бы с котёнком для начала ужиться.
–А! – понимающе кивнула девочка, грызя ноготь. – Можно мне погулять?
–Ты завтрак полностью съела? – я обернулся к ней, оторвавшись от экрана ноутбука.
–Э! Нет ещё!
–Анжела Сергеевна! Значит, сперва – покушай, второе – вымой посуду и почисти зубы. А там – посмотрим! Ясно?
–Ясно, – Анжела уныло поплелась на кухню.
Я подвинул поближе ноут, и под нёсшиеся из гостиного слова: «В некотором царстве, некотором государстве, жил–был царь…» принялся набирать текст.
«Здравствуй, Алина. Не волнуйся, я нисколько не обиделся на твою рассеянность. Честно говоря, это не твоя забывчивость, а моя недотёпистость и насторожённость. Следовательно… Думаю, хвастаться мною перед подружками, не стоило. Персона моя не шибко знаменитая, чтобы гордиться знакомством с нею. Посему, буду весьма признателен, ежели останусь им не представленным. Кстати, много у тебя подружек то? А то, не затронули данную тему в пиццерии и по пути на вокзал, не успели…
Рад, что прочтённые отрывки из книг оставили положительное впечатление. Я старался. :)
По поводу следующей недели загадывать бы покуда не решился. Поживём – увидим. Вдруг, у тебя непредвиденные обстоятельства случатся, или у меня.
Наказывать? Зависит от Вас! Чуть что не так, сразу отшлёпаю! :)
Счастливо, Алин, пиши!»
–Тунеядец, а тунеядец, ты на работу собираешься устраиваться? – полюбопытствовала вернувшаяся вечером Эльвира. – Мы с этой писанины ни рубля не имеем. Ищешь хоть что–нибудь?
–Ищу. Если б так просто было! Везде нанимают со специальностями, опытом и молодых. А у меня ни того, ни другого, ни пятого, ни десятого, – вздохнул я.
Действительно, я регулярно просматривал местные сайты, на которых ежедневно обновлялась информация о вакансиях, звонил по номерам, отправлял резюме, но всё безрезультатно. Услыхав о моём возрасте, собеседник вежливо ручался перезвонить в ближайшие дни. И, разумеется, не перезванивал ни завтра, ни послезавтра.
Лазаревич, обещавший провентилировать при посредстве знакомых вопрос с постановкой пьесы, пропал и не выходил на связь уже целый месяц, а я не считал себя вправе отрывать человека от дела. Да и не в моём характере навязываться кому–либо. Как там у Булгакова? «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!» Казалось, я интерпретирую данное высказывание верно, не пропуская то, на чём делался акцент: «в особенности у тех, кто сильнее вас». Не стыдно взывать к равным. Не зазорно оказывать помощь нуждающимся. Клянчить же и вымаливать у великого мира сего… Нет, не по мне. Гордыня, бесовское искушение? А! Называйте, как считаете нужным. «Просите - и дано вам будет, ищите - и найдёте, стучитесь - и отворят вам. Ибо всякий, кто просит, получает, кто ищет, находит, и тому, кто стучится, отворяют». Я помню эти слова, да о земных ли владыках они однажды были произнесены?
Оттого я дни напролёт корпел над третьей частью, хотя прекрасно понимал, – тружусь впустую, и опубликовать книгу через издательство, видимо, не получится. Но не давала покоя мысль, что Лина подарила мне жизнь, дабы я успел закончить повесть о нашей любви, о нашем времени, о наших ошибках и прозрениях.
–По профилю иди. В школах учителя точно требуются.
–По профилю отфутболивают. Мол, стаж прерван, актуальных наработок нет, придётся с азов начинать, – кисло объяснял я.
–Ты без труда отговорку выдумаешь, – махнула жена рукой. – Дите где?
–С Егором во дворе играет.
–Опять с Егором? Этот проглот сюда, будто в столовую ходит. Ему дома мать, наверное, есть не даёт. Выгонит утром на улицу, и пусть болтается целый день, глядишь, и накормят добрые люди. Правильно? Чего пыхтишь? Я к тебе обращаюсь!