Конец июля. Воздух слегка золотистого цвета, он пахнет чем-то сухим и колючим. В летних сумерках теперь все как-то зернисто и немного мутно: высились от костров столбы дыма, подростки выкуривали раз за разом все больше последних вечерних сигарет. Мой отдых здесь, как и все вокруг, совсем скоро закончится.
В лесу с того дня я не был. Словно кто-то удерживал меня всякий раз, когда делал я шаг в сторону древесных зарослей. Я действительно крепко сжимал себя за запястье.
Свободное время заканчивалось в компании тех ребят. Они звали, тащили, настаивали. В какой-то момент я согласился. Было все равно.
Вечера утекали под гитару, у дыма костров, который клубился, возвышался и рушился. Вместе со всеми обещал почти хором, что последняя сигарета будет действительно последней. Но это не доставляло мне удовольствия.
Засыпая, я перестал мечтать об изящности кружева, сны больше не снились. Словно был поминутно пьян, не мог запомнить, как и с кем именно проводил время. Словно вода уже до краев в голове.
И так было до конца. Последние дни я просто утопил.
А потом наступил день отъезда. В какой-то момент я очнулся с единственной мыслью. Эту фразу я будто увидел на голове безликой куклы, вдохнул вместе с дымом, узлом завязал на пальце:
«Уже все»
С самого утра в тот день чувство тошноты. Легкий озноб и во рту сухо. По комнате начинаю двигаться торопливо, слегка спросонья покачиваясь. Бросаю в сумку комканные вещи. Они разбиваются. Это тряпье - фарфоровая посуда.
Мне кажется, здесь слишком душно. В этой комнате я задыхаюсь подобно рыбе на берегу. Это состояние подобно обезвоживанию. Подайте стакан чистого кислорода - мне очень хочется пить.
Лишь после того, как отворяю настежь все окна, становится легче. Порывами ветра рвало тонкий на окнах тюль. Если прищуриться, сквозь прикрытые ресницы можно увидеть знакомые силуэты: тонкое кружево, ручную вышивку. Женское белье покачивается с мелодичным звуком, похожим на шепот.
Воздух, принесший с собой влагу, отрезвляет меня, притупляет постукивание в висках и затылке. Хочется дышать глубоко до боли и чувствовать, как мокрая пыль оседает на легких.
В последний раз окидываю взглядом комнату. Она столь мне неродная. Этот скрипучий пол, окно с прогнившей рамой, они не вызывают во мне ничего, кроме чувства незаполненной пустоты. Здесь пахнет необжитостью и чьим-то отсутствием.
Дверь распахивается настежь, с грохотом ударяясь о стену дома.
Вода шумит, на улице так же свежо. Деревья, беспросветно окружившие дом, шепчутся белым шумом. Нога застывает в воздухе, и я невольно останавливаюсь.
Она стоит напротив. Стоит, поджав губы, обиженная. Руками обхватила собственные плечи, словно в попытке согреться.
Мои губы поддёрнула улыбка. Наверное, даже слишком сильная - щеки сводит. Выветрилась куда-то головная боль, во рту сладковато и вязко. Только сейчас понял, что, черт возьми, я безумно скучал по ней все это время.
Делаю шаг навстречу
Потому что любить и тонуть - это почти одно и то же.