Объявление судорожно трепыхалось на осеннем ветру. Крупные корявые буквы сообщали: «Сдается комната. Дешево».
Шурик остановился. Цветом волос и неуклюжестью он действительно напоминал своего киношного тёзку. Впрочем, дома его всегда звали Сашей, а прозвище приклеилось в институте, и приклеилось намертво. Он и стригся коротко, и линзы пробовал носить – бесполезно... Теперь уже, пожалуй, и привык.
Он вздохнул. Последний курс, диплом... Веселый бардак общежития изрядно надоел. Почему бы не попытаться, подумал Шурик, с весны он регулярно подрабатывал, мать, выйдя на пенсию, продолжала работать, присылая ему немного – с финансами стало полегче. Может быть, в самом деле дешево, наверняка писала объявление какая-нибудь бабуля – божий одуванчик.
Шурик оборвал одинокий лоскуток бумажной бахромы с номером телефона, посетовав, что окажется последним претендентом, не видать, наверное, комнаты...
Он сразу дозвонился и договорился о встрече – квартира, к его радости, оказалась в каких-то трех кварталах от института. Хозяин, правда, на роль одуванчика не вполне годился, разве что сильно облетевшего... Что-то было в нем неуловимо неприятное, если не сказать пугающее, хотя вроде старичок как старичок, маленький, лысенький, затрапезно одетый, безобидный. Потом уже Шурик сообразил – глаза у него странные, один зрачок с булавочную головку, а другой расширенный, бездонный...
Запах в квартире был затхлый, неуютный, нехороший. Впрочем, чего ожидать – хозяин шепеляво сообщил, что больше живет на даче. «Здеся только если уж морозы большие, а так – квартирантов пущаю»... Шурику некстати вспомнился старик Ромуальдыч с его портянкой, и он с трудом удержался от смеха. Еще веселее стало, когда дедуля обозначил цену – Шурик рассчитывал на гораздо большую сумму, вот уж повезло так повезло!
Пошли в комнату. Обстановка, конечно, спартанская – допотопная кровать, стол, стул, древний шкаф - но все приемлемо. День близился к вечеру, было уже темновато, и Шурик протянул руку в выключателю – под потолком болталась лампочка в круглом абажуре.
- НЕ ВКЛЮЧАТЬ!
Сказано было резко и повелительно, ясным голосом, неожиданным для такого тщедушного существа.
Шурик удивленно воззрился на хозяина.
- Выключатель, что ли, барахлит? Так я починю, не беспокойтесь.
Старик, стоящий в командирской позе, снова съежился и забормотал прежним сипловатым говорком:
- Не, выключатель нормальный, ежели, значит, включать, то сначала абажур поменяй, энтот, понимаешь, сними, а другой надень, а потом уж только можно и включать, а никак не наоборот...
- Ну ладно, ладно, - успокаивающе проговорил Шурик. А сам подумал – старикашка-то малость того...
Тем не менее он предпочитал иметь хорошие отношения с хозяевами, поэтому, не мудрствуя, решил – ну его к чертям, раз какие-то заморочки с этим абажуром, буду пользоваться своей настольной лампой, мне хватит. На следующий день перетащил барахлишко, проводил хозяина на дачу – и сел заниматься, довольный до крайности.
Через полчаса лампа жалобно тренькнула и погасла. Перегорела. Запасной не было, магазины закрыты, спать рано... Шурик чертыхнулся, и почему-то даже в голову не пришло выкрутить откуда-нибудь хозяйскую лампочку – он просто встал и включил свет, с некоторой опаской, правда, вдруг все-таки замкнет что-нибудь.
Однако светильник загорелся ярко и ровно. Абажур был белый, фарфоровый, что ли, с одной стороны нарисована какая-то загогулина, похожая на латинскую «N», и странно искаженная тень загогулины четким рисунком лежала на светлом линолеуме. Шурик уважительно покивал головой – вещь-то непростая, антиквариат поди какой-нибудь, потому дедуля так над ней трясется... «Не бойся, дед, я осторожно» - пробормотал он в пространство и завалился с книжкой на кровать.
Решив через какое-то время, что пора баиньки, Шурик сел на кровати и потянулся с сознанием исполненного долга. Потом встал – и наступил босой ногой на угловатую тень.
Что произошло, он не понял, только ощутил укол в большой палец, как удар тока. Отскочил, подумав – ничего себе я наэлектризовался... Потом только опустил взгляд.
Большого пальца не было. Просто не было. Нога не болела. Не было также ни раны, ни шрама, ничего. Ровная, гладкая кожа.
Шурик, пребывая в полном шоке, попытался убедить себя, что он просто перезанимался – пожалуй, ничего другого ему и не оставалось. Он осторожно добрался до выключателя, щелчок – и жуткий абажур погас. Кемарить на кухне или где-нибудь в прихожей почему-то казалось трусостью, и он мужественно вернулся в темноте на кровать, продолжая уверять себя, что утром все образуется... Как ни странно, довольно скоро уснул.
Наутро, обнаружив, что случившееся вовсе не было кошмарным сном, Шурик впал в некий ступор. Он проковылял в ванную, позавтракал, отправился на занятия... Все - с ощущением полного вакуума в голове. Потом пришлось думать о решении практических вопросов – ходить было дико неудобно, и что делать с участием в институтской волейбольной команде, каким образом объяснить свое нездоровье? А медосмотр? О том, чтобы рассказать все как есть, Шурик и не помышлял.
Эмоций при этом он почему-то никаких не испытывал.
Честно говоря, ему казалось, что он продолжает спать.
Вернувшись к себе (и не забыв купить по дороге пару лампочек), он засел в интернете. Копаясь в завалах информации о рунах, символах и прочей малознакомой ему ерунде, Шурик обалдел от того, насколько все это было противоречиво, неграмотно, порой взаимоисключающе...
Тем не менее – похожий знак он нашел, и значил он действительно отрицание, уничтожение и тому подобное. Ну что ж... Выбрал из кучи символов нечто, имеющее смысл возрождения и обновления – если верить интернету, конечно... И взялся за дело.
Снял абажур. Коленки тряслись, но удалось не уронить. С величайшей опаской попробовал стереть край знака там, где требовалось. К радости Шурика, краска оказалась похожей на гуашь и стиралась легко. Он постарался выбрать знак, близкий по написанию к зловещей закорючке на абажуре, теперь осталось только дорисовать несколько недостающих линий...
Остаток дня он провел в том же ступоре, сидя на кровати и созерцая нечто, напоминающее стилизованную букву «В».
Когда стало темно, показалось очень даже легко – встать с кровати, включить свет, вернуться обратно и встать изуродованной ногой прямо на край тени, похожий на острый клюв.
Шурик почувствовал уже знакомый укол, тем более болезненный, что теперь он его ожидал. Видимо, он вскрикнул – и опять пропустил момент.
Вернувшийся палец ничем не отличался от прежнего. Шурик с наслаждением пошевелил ногой, аккуратно обошел комнату по краю, выключил свет...
Все. Только теперь он ощутил, что его колотит крупной дрожью и прошибает холодный пот.
Захотелось есть. Он пошел на кухню, пошарил в холодильнике, соорудил бутерброд. Увидев початую бутылку коньяка, решил, что имеет право на небольшую компенсацию, плеснул щедро в кружку... Надо успокоиться, все обошлось, а завтра – завтра он вернет все, как было. Дед приедет за пенсией через неделю, надо дотерпеть, расплатиться за комнату и - бежать отсюда. Хорошо, что комендант на больничном, от места не успел отказаться, прямо завтра в общагу, хватит с него чудес...
В предутренней темноте сквозь сладкую дремоту Шурик услышал, как поворачивается ключ в замке. Он сел, обмирая от ужаса. Шаркающие шаги. Скрип открывающейся двери.
Силуэт хозяина в дверном проеме казался размытым пятном – серое на черном.
- Вот так вот, значит... – протянул скрипучий голос.
Шурик вскочил, сделал пару шагов. Успел увидеть, как серая фигура поднимает руку. Слепящий свет – и остроугольная тень бросилась ему прямо в лицо.
Потом он вспоминал – в это мгновение уместились две вещи. Первая – глупая мысль: надо было хоть скотчем выключатель заклеить... А вторая – собственное лицо, почему-то со стороны, с вытаращенными глазами и раззявленным в крике ртом, перечеркнутое наискось.
Он очнулся в комнате общежития, на знакомой продавленной койке. В окно светило скупое осеннее солнце. Первым делом почему-то бросился к зеркалу, готовый узреть какое-нибудь двухголовое чудище.
Голова была, как положено, одна. Остальные конечности тоже на месте. Взгляд упал на календарь, висящий на стенке – цифра в пластиковом окошечке значила первое октября, день, когда он сорвал то злосчастное объявление.
Клочок с корявыми цифрами лежал на тумбочке, рядом с телефоном.
Шурик с силой сжал бумажку в кулаке – будто мерзкое насекомое раздавил. И, размахнувшись , выбросил в приоткрытое окно.
И все пошло своим чередом – он, пожалуй, уже и не верил в свое странное приключение.
Но все-таки – иногда смутно жалел, что именно так все повернулось. Приходили в голову фантастические сюжеты о поворотах судьбы, исцеленных калеках – да мало ли что можно, наверное, проделать с помощью этого чертова абажура... Фокус был в том, что адрес Шурик забыл совершенно, и как выглядел тот дом – тоже не помнил. Он даже как-то побродил по окрестным улицам, но ни безликие хрущевки, ни обшарпанные сталинские четырехэтажки – ни один дом не вызвал в его памяти хоть какого-то отклика.
Ну, и к лучшему, думал Шурик.
А все-таки – немножко жаль.