Несчастный скончался мгновенно, схватился за сердце, вскрикнул, упал на пол, несколько конвульсивных хриплых вздохов и меньше чем через пять минут его не стало.
— Жаль, жаль, — вздохнул преступник, — а выглядел таким крепким.
Он с интересом разглядывал распростертого у его ног покойника. На столе, возле которого лежало тело, поблескивал какой–то неприглядного вида бесформенный камень. Злоумышленник сунул его в карман.
— Тебя только не хватало здесь, — пробурчал он. — Не дай Бог, найдут, хлопот не оберешься.
Преступник не торопился уходить из квартиры умершего, казалось он что-то искал. Он беспокойно шарил глазами по столу, пытаясь найти необходимое. Но ничего подходящего для его замысла ему не попадалось. Злоумышленник стал рыться в столе.
— Не может быть, у такого человека должна она иметься. Каждый в своей душе художник, а этот — и тем более. Кто привык иметь дело со словами, тот хоть изредка, но берется за краски. О, — внезапно обрадовался он, — это то, что нужно!
Преступник нашел синий маркер. Улыбка озарила его лицо.
— Синий цвет — цвет чернил, — проговорил довольный бандит. — Сколько ты их извел, пока писал свои речи? Я назову свою работу «Чернильная душа», ты станешь символом всех бумагомарателей, каким бы ни был их род деятельности. Преступник с упоением провел маркером по мертвому лицу, синяя полоса зловеще подчеркнула бледность уже остывшего тела.
— «Точка, точка, запятая… — тихо напевал преступник, закрашивая лицо покойника синим маркером. — Ручки, ножки, огуречик — вот и вышел человечек». Человечек весь вышел, — сострил злодей, завершив свою работу. — А какой был, не человечек, а матерый человечище!
Злоумышленник, еще раз полюбовавшись на дело рук своих, покинул квартиру.