Долгий период, предшествующий Персидским войнам, Спарта являлась значимой силой в Греции, объединяя многочисленные города в союз, известный как "Пелопоннесская Лига". И в этом долговременном альянсе спартанцы удерживали милитаристское командование в военное время.
Спартанское устройство включало в себе систему контроля и противовесов между двумя правящими царями; пятью ежегодно избираемыми правителями ("эфорами"); Советом Старейшин, состоявшим из 28 граждан старше 60 лет, избираемых исключительно из семейств высшей аристократии; и Ассамблеей, к которой принадлежали все граждане. Через участие в Ассамблее каждый спартанец влиял на государственное управление.
Но были большие группы, исключенные из этого процесса. К ним причислялись PERIOIKOI, поселенцы, которые служили в спартанской армии и платили налоги; многие гелоты, занимавшие социальную ступень между свободными и рабами и считались "собственностью государства". Их называли серфами, привязанными к земле, которую они обрабатывали. История Спарты отмечена необходимость подавления и усмирения этих гелотов. В результате Спартанское общество утратило архаический характер и трансформировалось в милитаристский режим, скрепленный клятвой верности каждого спартанца возрастом от 7 лет и выше. Режим создал армию не просто подавления,но добилась признания другими городами-государствами.
Равенство среди спартанских граждан не препятствовало появлению отдельных выдающихся деятелей. Все же спартанцы не могли примириться с персональной властью. Стать превосходящим в Спарте было еще труднее, чем в Афинах.
В 490 г. спартанская армия слишком поздно прибыла к Марафону. Но во время следующего персидского вторжения 480 г. основание Гелленической Лиги и военное доминирование обеспечило Спарте командование над греческими государствами на суше и на море.
Потерпев поражение при Саламисе, Ксеркс вернулся в Малую Азию, оставив от 30.000 до 40.000 воинов в Фессалии под командованием своего зятя Мардония. Следующие несколько месяцев Мардоний прилагал активные усилия, чтобы расколоть союз афинян и спартанцев, так как отчаянно нуждался в поддержке их флота. Однако попытка не имела успеха, и он возобновил военные действия весной 479 г. В результате персам удалось оккупировать Афины. В конце концов спартанская армия выдвинулась на помощь Афинам. Во главе армии стоял Павсаний.
Получив известие о продвижении Павсания, Мардоний отступил из Аттики в Беотию. Так как в его воинстве основу составляла кавалерия (примерно 10.000), он надеялся склонить греков к сражению на равнине, где его конница могла развернуться и продемонстрировать всю свою мощь и силу. Греки расположились на возвышенностях в трех милях восточнее от Платае. Силы союзников составляли около 110.000 бойцов из 24-х городов.
Ход последующей кампании содержит много неясностей. Сначала обе армии стояли лицом к лицу по обе стороны Асопуса (от 12 до 21 дня) Затем, после того как персидская конница пустилась в обход и блокировала источники, обеспечивающие греческую армию питьевой водой, Павсаний принял решение переместиться еще выше под покровом ночи. Это отступление вызвало замешательство. Поэтому Мардоний изменил план. До сих пор он намеренно медлил в надежде дать решающий бой на равнине. Но теперь он внезапно бросил в атаку основные силы, имея целью ворваться и разбить правое крыло спартанцев, с 11,5 тысячами гоплитов.
Армия Павсания ответила мощной контр-атакой с возвышенности. И весьма успешно, ибо сам Мардоний, восседавший на белом коне, был убит. Афиняне поддержали Павсания, который преследовал, гнал персов до их укреплений, севернее Асопуса. Но форт пал, и персидская армия была разгромлена, кроме контингента, возглавляемого Артабазом, вторым командующим Мардония, который так и не успел принять участие в столкновении. Арбазу удалось вернуться с выжившими на родину.
Геродот оценивает это сражение как "величайшую победу, о какой он когда-либо слышал". Армия Павсания, где доминировали спартанцы, отстояли свободу Греции, как афиняне при Марафоне и Саламисе. Это решающая, окончательная победа,ибо никогда более персы не пытались вторгаться в материковую Грецию. А личный вклад Павсания непререкаемый.
Пока греческая армия стояла на Платае, готовясь к битве, греческий флот срочно вышел из Делоса освобождать Ионию. И Леотихид направил 250 трирем в Самос, чтобы убедиться, что персы отступили к мысу Микейл на противоположном материке, окружив стоявшие у берегов корабли и силы, поддержавшие их, частоколом. Леотихид нанес внезапный удар на эту твердыню, которая не выдержала мощного натиска греков.
Греческая традиция синхронизации действий дает возможность предполагать, что битва на Платае и Микейле произошла в один день и поставили точку Персидских войн 480-479 г.
При Микейле греки впервые перешли от оборонительных к наступательным действиям и оценили потенциал морского превосходства.
Что касается Павсания, то его исключительный успех привел к малопривлекательному концу. Сперва все шло отлично: в 479 г., возглавив союзнический греческий флот, он захватил Византию. Но высокомерие и диктаторские замашки вылились в пышное восхваление-посвящение в Дельфах. Он даже перенял пышность персидских нарядов и нанял телохранителей из азиатского Трейса,чем спровоцировал недовольство в государствах альянса и подозрения в измене. Когда его вызвали в суд, он игнорировал обсуждение основных обвинений и вернулся в Византию.
Потом эгейские союзники Спары собрались в Афинах, Павсания прогнали из Византии и вновь вызвали в суд. Сперва Павсания оправдали, но вдруг обнаружили (или сфабриковали) письмо, якобы написанное им Артабазу и якобы подслушанный разговор между ним и посланником Артабаза, что послужило решающими "свидетельствами обвинения".
Спартанское общество разделилось на два лагеря в оценке данного процесса. Естественно, сторонники Павсания восприняли суд, как личное оскорбление, так как теряли превосходство над геллами и афинянами. Поэтому удовольствовались, когда из Павсания сделали козла отпущения. Его обвинили в подстрекательстве гелотов к восстанию,якобы за обещанные свободу и гражданство.
Тайные сговоры с участием гелотов всегда вызывали смертельную подозрительность в Спарте, и коль скоро Павсания связали с политическими заговорами, для него уже не было спасения. И уже не имел значения тот факт, что он "самый знаменитый эллин своего времени", "архитектор выдающейся и несравненной победы над иноземным врагом".
Все победы над персами признаны блистательными. Они переполняли греков неизмеримым самомнением по поводу их потенциала и будущего величия Греции. В национальном сознании закрепилась убежденность в оригинальности, выдающихся качествах, индивидуальности греков, далеко опередивших в цивилизационном плане остальной мир "варваров".
Свободные греки осознали индивидуальность, однако эти идеи, часто рассыпавшиеся на заре европейской истории, не привели к усилению Пангелленического политического союза, который иногда проявлялся и просвечивал по ходу исторического процесса.
Подпись
Нора Аткинс