Главная работа
Металлические лестницы старых кирпичных домов, толстые канализационные трубы, подымающиеся из-под земли, растопленный снег, копоть, пропитавшая не только стены, но и воздух – вот что олицетворял собой промышленный район, выглядевший, как прокуренные легкие старого курильщика. Бар подошёл к углу и осторожно выглянул. На первый взгляд все было хорошо.
— Что скажешь? – прошептал Джереми, тоже высовывая голову.
— Да пока всё пусто.
— Эх, суемся в пустоту. Надо было хоть что-то узнать, прежде чем отправлять Хензо на тот свет.
— Извини, это просто был третий день, когда я никого не убивал, не смог сдержаться, – буркнул Чеширски.
— Так, подожди, кажется, я вижу кого-то на двенадцать часов, Святой Барсук, это что, горилла?
— Ну да, горилла.
— Откуда здесь гориллы?
— Я забыл тебе сказать, что Харчи не придерживается видовой моногамности, так что придётся иметь дело и с гориллами.
— Но у меня нет оружия!
— Ты же барсук, вы же агрессивные. К тому же, ты – родственник росомахи.
— И что теперь, это позволяет мне бросаться на гориллу?
— Они пугливые. Главное – показать себя злобным, – улыбнулся Бар, снова спрятавшись за углом. – Ну что, какой план?
— Да всё просто: ты дожидаешься, пока горилла войдет внутрь, затем подкрадываешься и бьешь рукояткой револьвера по затылку. Только обязательно дождись, когда он войдет внутрь, не хватало ещё тело оставить возле входа.
— Да ладно, серьёзно? И всё? – Бар снова выглянул из-за угла. – А попроще ничего нет? Это, как-никак, двухметровая туша.
— Вот именно, что двухметровая. Я слышал, что они плохо слышат, к тому же – плохо видят, да и с обонянием у них беда.
— Стало быть, они все, по-твоему, инвалиды?
— Нет, просто с их весом и массой им это просто не нужно, как, например, и носорогам, у которых такое же плохое зрение.
— Да, но зато у них отличный слух и нюх.
— И что? Это же не носорог, а горилла. Смотри, он уже вошёл внутрь. Я не думаю, что он там надолго задержится, давай, топай, – сказал Джереми, подталкивая сзади Бара.
— Ох, не нравится мне этот план, ох, не нравится, – помахал головой Бар, следя за массивной фигурой, которая скрылась в темном проеме.
; Пойдешь только тогда, когда махну, понял? Никакой самодеятельности.
Бар тут же подбежал к черному проёму и, услышав в отдалении тяжелые шаги, скользнул внутрь, мысленно поблагодарив Святую Кошку, наделившую кошек прекрасным ночным зрением.
«Как минимум, метр в плечах» – так показалось Бару, когда он перевел дыхание и начал мягко-мягко подкрадываться к огромной волосатой спине. Удар должен быть резкий, такой, чтобы у этой твари не было ни малейшего шанса подняться. Сократив дистанцию до полуметра, Бар сжал рукоятку револьвера и поднял лапу для удара. Следовало попасть либо в висок и убить на месте, или же приложиться к затылку, что также гарантировало тихую победу. Но только он приготовился вырубить, как горилла резко развернулась.
— Ах ты ж, черт… – только и успел выдохнуть Бар, прежде чем отлетел к стене и чуть было не потерял сознание, обойдясь всего лишь мгновенной болью, потерей револьвера и появлением темных пятен перед глазами. Пошатываясь, Бар попытался подняться.
— Лежать, котяра, – злобно прошипела горилла и толкнула его лапой, отчего Бар снова ткнулся мордой в грязь. – В охотника решил поиграть, да?
— Нет, решил фору тебе дать. Ты же ведь не дашь мне подняться, – ответил Чеширски, выплёвывая кровь.
— Да почему же нет, пистолетик-то вон лежит, так что вставай.
Бар откинулся на спину и, прищурившись, посмотрел в ту сторону, куда показала горилла. Там и вправду лежал его револьвер.
— Что, смелость прошла? – басом проговорило мохнатое чудовище. – Ты, наверно, решил, что незаметный, да? Да я тебя ещё на входе унюхал, воняешь, как скот.
— Кошки чистоплотные, – сказал Бар, медленно подымаясь. – Это лишь вы жопу по земле тащите.
— А ты отчаянный! – горилла подлетела к нему и, схватив за ногу, молниеносно повалила на пол, затем мощным рывком подняла над землей и снова приложила о стену, чудом не раскроив череп.
— Может, мирно все решим? – улыбнулся Бар, утирая кровь. – Я не хочу тебя убивать.
— Смешно, – сказала горилла, сокращая дистанцию. Бар снова поднялся, в голове гудело так, что казалось, она вот-вот треснет, как переспелый арбуз. Наконец, тварь встала так близко, что он почувствовал вонь из её рта.
— Любишь, когда больно?
— Ага, – Бар сглотнул залившую рот кровь и со всей силы приложился в челюсть обезьяне, но кроме ненависти в её глазах ничего не добился.
— Я понял. Ты любишь по-плохому. Сейчас я доставлю тебе это удовольствие, – злобно проскрипела горилла, схватив Бара одной лапой за штанину, второй – за горло. – Знаешь, я ещё ни разу не выворачивал позвоночник коту-копу. Разные были, но чтобы коп – такого ни разу. Интересно будет посмотреть, насколько ты терпеливый.
— Да пошёл ты! – ответил Чеширски, чувствуя, как начинают проворачиваться суставы. – Ты, наверное, в маму такой страшный пошёл.
— Сейчас ты поймешь, что я не только страшный, но и сильный, мальчик мой, – прошипел волосатый бугай.
Бар попытался дернуться, но все его попытки были ничтожны – лапы просто не могли достать до огромной морды. Бесполезно болтаясь в воздухе, он мог лишь смотреть, как горилла довольно эффективно причиняла ему сильнейшую боль, при этом явно наслаждаясь процессом. А потом послышался треск, и Бар рухнул на землю.
Прокашлявшись и выплюнув грязь, он увидел Джереми, озадаченно разглядывающего погнутую трубу. Бар улыбнулся – никогда ещё он не был так рад тому, что старик его ослушался.
— Да ты ангел-хранитель прям, – сказал Бар, поднимаясь.
— Да я просто знал, что с тобой обязательно что-то случится. Некоторые вещи нельзя доверять молодым.
— Да ладно?
— А что? Разве не так?
— Да нет, ты прав. Только вот мне любопытно стало, откуда ты узнал, что гориллы слепые, глухие и плохо видят?
— Ну, у меня всегда проверенные источники.
— Вот сейчас не говори ничего, – сказал Бар, подходя к огромной мохнатой морде. – Лучше помоги мне его в чувство привести.
— В смысле? Всё, что я знал о них, я уже сказал, – буркнул Джереми и задумчиво добавил:
— Ударь его.
— Думаешь, поможет? – отозвался Бар и что есть силы двинул по мохнатой щеке. Горилла охнула и стала медленно разлеплять глаза. Подобрав револьвер, Бар подождал, пока охранник полностью придёт в себя и затем, приставив к его лбу пистолет, медленно и разборчиво спросил:
— Тебя как зовут?
— Олсен, – ответила горилла, переводя глаза с Чеширски на Джереми и обратно.
— Значит, так, Олсен. Будешь себя хорошо вести, может быть и выживешь. А теперь ответь ещё на один вопрос. Сколько вас?
— Трое.
— С тобой трое?
— Да.
— Джереми, возьми его ствол. Пригодится.
— Но я не умею стрелять.
— Это автоматический кольт, Джереми, – он сам стреляет, просто жми на спусковой крючок.
— Ладно, ладно, тоже мне ковбой нашелся, – обиделся старик и вытащил у гориллы оружие.
Чеширски обошёл Олсена и, приставив к позвоночнику револьвер, вежливо попросил его встать. Олсен оказался послушным малым и после своего поражения даже не пытался сопротивляться.
— Войдешь к ним, поздороваешься, скажешь, что устал и хочешь смениться. И помни, если я хоть на секунду усомнюсь в твоей преданности – твой позвоночник навсегда потеряет свою целостность. А это очень болезненная смерть. Ты меня понял? – вкрадчиво сказал Бар, ведя гориллу к подвалу.
— Да. Понял, – тихо отозвался Олсен, медленно перешагивая с одной лапы на другую.
— Джереми, не отставай.
— Да тут я, тут, не бойся, не брошу.
Прятаться за гориллой было легко и удобно. Места хватало обоим, даже немного оставалось для манёвра. Более того, здоровяк оказался неплохим актёром, и как только показался свет, а он увидел своих компаньонов, то тут же изобразил полнейшую невозмутимость. И всё же, для пущей уверенности, Бар посильнее надавил дулом ему в спину.
— Ты чего? Случилось что? – раздался жесткий голос одной из горилл, по всей видимости, главной.
— Нет.
— А зачем ты припёрся, я же сказал охранять вход. Олсен, что ты опять тупить начал?
— Просто я хочу смениться.
— Что ты хочешь? Ты что, совсем идиот? Или тебя надо лупить, как эту самку?
— Нет, босс, не стоит, она и так пожеванная какая-то, – раздался голос ещё одной гориллы.
На этих словах Бар вышел из-за спины и направил на подручных револьвер. Все трое раскрыли рты и удивлённо посмотрели на Олсена. Тот стоял не двигаясь. Бар сразу же узнал главного. Это была огромная черная горилла, которая едва не прожгла его своими маленькими злыми глазками.
— Оружие, – тихо сказал Бар, чувствуя, как снова начинает звереть. – Оружие на землю!
— Твою ж мать… – подняла руки ближняя обезьяна. Она была заметно меньше Олсена. – Без проблем, приятель. Вот, держи.
Он медленно вытащил кольт и бросил под лапы Бару. Чеширски махнул головой и Джереми подобрал оружие. Второй поступил так же, обогатив старика стразу на два ствола.
— Теперь ты, – сказал Бар, обращаясь к черному.
— Как скажешь, мистер полицейский, – мягко проговорила большая обезьяна, вытаскивая огромный нож. – Только я огнестрелом не пользуюсь. Исключительно холодным оружием.
— Открой, – приказал Бар, показывая дулом на металлическую дверь. – Затем медленно к стене, ясно?
— Да, конечно, как скажешь, – миролюбиво проговорил чёрный и пошёл открывать двери.
— Сара, это Чеширски, ты там?
— Бар, это ты? – раздался тихий голос, после чего Джереми тут же исчез в проеме, появившись оттуда уже вместе с Сарой, еле-еле стоявшей на своих миниатюрных лапках.
— Господи, что они с тобой сделали? – в ужасе проговорил старик.
— Ничего страшного, так, лишь помяли, чтобы была послушной, – глумливо заметил чёрный.
— Скажи мне, это ты поработал над Гарри?
— Над этим старым орангутангом?
— Да. Над ним.
— Ну, я.
— Понравилось?
— Я не очень люблю старое мясо. Мне бы что-то понежнее разделывать, но раз Харчи приказал, значит надо.
— Любишь подчиняться тем, кто поменьше?
— Не всегда, но иногда приходится.
— Понимаю. Так, вы двое – зашли внутрь! А ты закроешь их там.
Черный осклабился, но послушно пропустил своих подчинённых внутрь подвального помещения и закрыл за ними металлическую дверь.
— Зря я тогда тебя не кончил, помнишь кенгуру? – злобно прошипел он, разворачиваясь. – Кстати, её шейка была такая тонкая, что я даже не получил удовольствия.
— Значит, это был ты?
— Да, я.
— Спокойно, Бар, – тихо сказал Джереми. – Он хочет вывести тебя.
— Все нормально, – ответил Бар, не сводя глаз с гориллы. – Мы просто общаемся, как старые друзья. А теперь скажи мне, это ты убил Мериан?
— Это та разодранная стриптизерша из клуба?
— Да, разодранная стриптизёрша из клуба.
— Не, эту киску убил Хейтель. Мне лишь разделывать пришлось.
— Кто такой Хейтель?
— Как кто? Вы же вроде следите за нами, а таких зверей не знаете? Какие же тупые копы.
— Просвети меня и, возможно, ты умрешь быстро.
— Да я тебе и так скажу. Это твой прощальный билет. Хейтель – правая рука Харчи, сама смерть в зверином обличье.
— Что же в нём такого особенного?
— Всё. Этот маленький шимпанзе – сам дьявол. Я уж не знаю, где он его нарыл, но в убийствах этой мартышке нет равных.
— Значит, это он расстрелял котов в клубе?
— Да, и не только там. Везде, где, как считал Харчи, их надо убрать.
— Одна в голову, другая в сердце?
— О да, это его фирменный стиль. Типа подписи.
— А ты, я смотрю, не слишком медлишь с ответами.
— Это потому, что я слишком долго с ним работал, чтобы верить в то, что теперь доживу до старости. Уж лучше меня убьешь ты, чем это сделает он.
— Нет. Я не буду тебя убивать, – тихо сказал Бар и, опустив револьвер, выстрелил горилле в коленную чашечку.
— Ах ты ж, сволочь, тварь! – закатился в бессильной злобе бандит, обхвативший прострелянное колено. – Мразь, ты за это ответишь!
— Да, конечно, – Бар подошёл ближе и прострелил вторую. – По-хорошему, ты прав. Тебя надо убить, но я не такой, как твой босс. Я хочу, чтобы ты помучался. Поэтому ты станешь инвалидом. В тюрьме, разумеется.
— Да пошёл ты! – проревел черный.
— Джерри, что с Сарой? – повернулся Бар к старику.
— Ничего не сломано вроде, ран открытых тоже нет. Так, ушибы и разбитая морда. Хотя, показать врачу надо – могут быть внутренние кровоизлияния, если этот говнюк прошелся по ней хотя бы вполсилы.
— Нет, в больницу мы не поедем, отвезем её в участок, там сейчас самое безопасное место. И если наш мясник не умрёт – вызовем сюда патруль и скорую, и будем надеяться, что она приедет вовремя. Я правильно всё говорю, обезьяна?
Но горилла ничего не ответила, а только рычала, зажимая кровоточащие раны. Оставив её кататься по земле, Бар пошёл с Джереми и Сарой к машине. Вести ее он доверил старику, так как у него жутко болела голова, а веки были, как каменные глыбы, грозившие вот-вот сомкнуться.
До участка доехали без пришествий. Сложности начались уже внутри, когда, придерживая Сару, Джереми завел её внутрь. Милтон привычно застыл, увидев всех троих, медленно входящих внутрь.
— Это что такое?
— Это выжившая, плюс ещё двое уголовников на заводе и ещё один, который вот-вот предстанет перед Богом. Так что я на твоем месте снарядил бы туда патруль и отправил скорую, – устало сказал Бар, присаживаясь на стул. – Господи, как же голова болит. Никто водички не принесет?
— Господи, мэм, что с вами? – спросил Милтон, наконец, разглядев её поближе. – Нэтси, отведите её и старика к Портко, пусть осмотрит обоих.
— Меня не надо, я здоров, – запротестовал Джереми.
— Но вас нужно всё равно осмотреть, – мягко сказала Нэтси, беря его под локоть.
— Ну, только если поверхностно, – улыбнулся Джереми, подчиняясь её кроличьим чарам.
— Прохвост, – ухмыльнулся Бар и посмотрел на Милтона. Капитан был явно чем-то недоволен.
— Чеширски, за мной, – махнул Милтон лапой, направляясь в свой офис.
— Да что такое, ну никакого отдыха, словно я металлический, – пробубнил Бар, провожая взглядом Сару и, поймав её взгляд, подмигнул. А в ответ увидел слабую, окровавленную, но всё же улыбку. Кажется, самое главное он сделал. Остались так, пустяки.