Чонгарский бульвар стал для меня местом, где я впервые столкнулся с ярко выраженной несправедливостью. Никто, даже мои собственные родители, не смогли мне и моей маленькой сестрёнке вразумительно объяснить, почему уже взрослые и с виду крепкие мужики (только потом я понял, что это были хорошо поддатые мужики) издеваются, отвешивают тумаки и оскорбляют мужчину… у которого не было обеих рук. Рядом с ним была какая-та старушка, очевидно его мама, которая пыталась, конечно же безуспешно, успокоить разгорячённых алкоголем и своей безнаказанностью мужиков. Выходило не очень хорошо:
- Что до сих пор с мамой в туалет ходишь? – подначивал самый маленький, но судя по всему, самый авторитетный алкаш в этой компании.
- И голову она тебе до сих пор моет? – подхватил второй.
У матери сдали нервы, она разрыдалась, а её безрукий сын попытался хоть как-то постоять за свою честь. Но вышло это у него до невозможности неудачно: пытаясь дать по морде маленькому авторитету, он потерял равновесие и что есть силы грохнулся на асфальт. Наверное, если б у него были руки, то эта пьяная гоп-компания обязательно добила бы его, лежащего на асфальте, ногами. Но добровольно упавший инвалид был слишком лёгкой добычей, алкоголики чуть не померли со смеху. А мать беззвучно плакала…
По бульвару туда-сюда сновали люди. Кто-то, пытаясь как можно скорее укрыться от непогоды, бежал в сторону спуска в метро. Кто-то рассматривал яблоки и груши, которые разложили на мостовой бабушки. Кто-то спешил на троллейбусную остановку. Но больше всего выделялись женщины в оранжевых спецовках, обслуживавшие троллейбусы «шестидесятого» и «семьдесят второго» маршрутов. Женщины крепкие, высокие, иной раз казалось, что любая из них может в бараний рог согнуть любого из тех пенсионеров, работавших в те непростые для страны годы кондукторами.
Чонгарский бульвар ни тогда, ни тем более сейчас нельзя назвать малолюдной и неоживлённой улицей. Тем более, если принять во внимание, что выше описанная травля осуществилась в два часа семнадцать минут. В моём мозгу эта цифра живёт до сих пор. И виной тому часы, прикреплённые к фонарному столбу, расположенному рядом с остановкой, и которые никогда не врали. По крайней мере, в этом меня убедили взрослые.
Так вот, ровно в 14:17 (точную дату я не запомнил, но, по-моему, день был весенний, пусть это будет май) ни один прохожий, ни один мужчина, коих в ту минуту в этой части Чонгарского бульвара было великое множество, не бросился на выручку безрукому инвалиду и его несчастной матери. Все до единого, включая даже моего отца, сделали вид, что ничего страшного не произошло. Вернее так, произошло что-то совсем обыденное, что-то из мира природы. Воображайте, что вашей душе угодно, подойдёт любое событие: котёнок перебежал дорогу, голуби слетелись на корку слегка заплесневевшего хлеба, воробьи чирикают среди редкой и вытоптанной травы. Всё, что обычно не привлекает внимание горожан…
Инвалид лежал на асфальте и приходил в себя, наверное, минуту. Не знаю, что случилось с ними потом, что было с его матерью, ведь наша мама запретила мне и сестре смотреть в ту сторону. Туда, где на асфальте лежал человек.
- Почему? – одновременно надулись мы.
- Не вашего это ума дела! – попыталась приструнить нас мама.
- А чьего же? – не унимался я. Ангелина была тогда ещё слишком маленькой, чтобы спорить с родителями.
Мама растерялась. На выручку пришёл отец.
- Рано вам лезть во взрослые дела…
В скором времени подъехал наш троллейбус, который унёс нас далеко-далеко от места травли и человеческого равнодушия. Мне кажется, что ещё дня два я дулся и старался разговаривать с отцом как можно меньше, лишь по мере острой необходимости. Почему же, почему он не вступился за этого парня без рук, почему не утешил его мать, почему никто другой не попытался урезонить этих мужиков? Наверное, именно в те майские деньки в моём тогда ещё детском разуме закрепилась картинка, образ, представление о том, что в мире, который наши родители, особенно когда мы ещё совсем маленькие, пытаются разукрасить самыми лучшими, самыми цветастыми и разнообразными красками, всё-таки существуют моменты, которые в эту идеальную картину совершенно не вписываются. Непорядок, равнодушие, несправедливость, боязнь, безразличие… . Эти слова я знал и раньше: из книжек, из фильмов, из разговоров взрослых людей, но именно в те минуты, когда тот несчастный распластался на мостовой Чонгарского бульвара, эти понятия внезапно ожили и навсегда вошли в мою жизнь…
* * *
Когда мы учились в школе, то даже и не смотрели друг на друга. Правда, я не могу вспомнить ни одного случая, ни одного события, когда я и Света оставались наедине и могли поговорить на какие-то личные темы. Если бы кому-нибудь пришлось стенографировать все наши переговоры, то недели через две этот любопытный человек бросил это «увлекательное» занятие, ведь кроме фраз приветствия и прощания больше ничего не слетало с наших уст.
У нас вообще был удивительный класс. Красивые девочки, мальчики, которые занимались спортом, хорошо учились, чем-то интересовались. Но у нас не сложилось ни одной парочки. Каждый из нас искал любовь где-то на стороне: в соседней школе, в доме через дорогу, в другом районе, на подготовительных курсах, где угодно, но только не за соседней партой. По прошествии многих лет я до сих пор не могу себе объяснить этот феномен, почему мы не воспринимали друг друга, как особей противоположного пола, почему мы не стремились пускай и не полностью, но хотя бы в какой-то степени претворить фантазии, которые каждого из нас посещали по ночам…
* * *
Это случилось через четыре года после выпускного. Современные технологии, социальные сети и всевозможные мессенджеры предоставляют каждому из нас, не выходя из дома, не прибегая к помощи многочисленных и, как правило, неопрятно ведущихся записных книжек, в кратчайшие сроки связаться с великим множеством людей. И эти люди все эти четыре года всегда были под рукой - благодаря уведомлениям мы никогда не забывали поздравлять друг друга с днём рождения, новостная стена и статусы позволяли отслеживать даже самые малейшие изменения в жизни. Кто-то уже успел выйти замуж, стать матерью и даже развестись. Некоторые ребята потихоньку начинали делать карьеры, кто-то даже достиг, как тогда казалось, чего-то большого и великого.
Встречи одноклассников это не только приятные разговоры и воспоминания об учителях и забавных ситуациях, в которые попадал каждый из нас. Подчас такие встречи превращаются в самую обыкновенную ярмарку тщеславия и площадкой, где обмениваются сплетнями, пересудами, додумывают и придумывают что-то новое про того, кто не пришёл.
Порядком устав от девушек, обсуждавших бывших и нынешних молодых людей и любовников, а также от одноклассников, некоторые из которых успели располнеть и которые ныне видели своим долгом обсуждать машины, купленные на родительские деньги, я вышел из ресторана на улицу, чтобы освежиться.
На территории ресторанного дворика была деревянная беседка, увитая девичьим виноградом, притом увита так плотно, что нельзя было понять, есть ли там кто-нибудь. Прохладный осенний вечер, недавно закончившийся дождь… я полагал, что никого там не застану, и потому смогу спокойно посидеть, выкурить сигарету, отдышаться, а потом вернуться к своим, чтобы оставить на столе свою часть из общего счёта и распрощаться со всеми раз и навсегда. Нет, больше я на такие встречи не ходок!
Однако в беседке оказалась симпатичная девушка. Как ни странно, этой симпатичной девушкой, вид которой, откровенно говоря, заставил моё сердце биться быстрее, оказалась Света. Честно, до той самой секунды, как я увидел её в беседке, не мог вспомнить, когда она пришла в ресторан, и здоровался ли я с ней тогда. Я смутился, потерялся, стушевался, словно, маленький мальчик, увидевший что-то непотребное и точно запрещённое взрослыми:
- А чего ты тут делаешь?
Если вы думаете, что эту фразу я произнёс нежно, то спешу вас расстроить. Света восприняла это как претензию и тут же подскочила и, наверное, вылетела бы прочь из беседки, если бы я через считанные секунды не улыбнулся.
- Да, воздухом решила подышать. В ресторане душно.
- Это, да…. Не холодно?
- Да, я же в пальто! – в первый раз ухмыльнулась Света.
- Точно! Я и не заметил.
- А тебе тоже душно стало?
- Да, я покурить хотел…. Да, и потом уйти.
- Тоже понты надоели?
- Что?
- Надоело, что девки сплетничают про своих парней, а парни хвалятся друг перед другом родительскими подарками?
- А, ну, да…
- Мне тоже. Потому и хотелось проветриться, а потом придумать благовидный предлог, чтобы смыться домой.
- А домой-то далеко ехать?
- На Чонгарский.
- О, да, мы почти что соседи!
- А ты где живёшь?
- На Балаклавском.
-Да, рядышком.
- Не возражаешь, если я закурю? Ты вообще как к сигаретам относишься?
- Ну, иногда выхожу с одногруппниками… Балуюсь, в общем!
Я закурил.
- Тебя до дома проводить? Или есть ревнивый молодой человек?
- Да, нет! – усмехнулась Света, - Ни ревнивого, ни какого бы то ни было молодого человека у меня пока нет.
- А так что насчёт проводить?
- Я не против, раз уж ты на Балаклавском живёшь. Кирпичные восьмиэтажки рядом с «Варшавской» знаешь?
- Кажется, видел.
- Вот я там и живу! – засияла Света.
- Кто бы мог подумать…. Так какую причину придумала? Из-за чего нам уйти?
- А мы разве в школе, чтобы у учителей отпрашиваться и записки от родителей приносить? Можем и так уйти. Всем по барабану.
- Хорошо. Оставим нашу часть счёта и поехали по домам.
В метро мы практически не разговаривали. Казалось, что нам снова по шестнадцать лет и весь лимит всевозможных речевых оборотов и словосочетаний мы исчерпали в ресторанном дворике. Я усадил её на свободное место, сам же сделал вид, что рассматриваю и изучаю схему метрополитена. Но на самом же деле я пытался как можно незаметнее рассмотреть Свету, которая уже успела прикрыть глазки и завалиться на железный поручень. «Какая же она красивая! Какая же она милая!» - повторял я всю дорогу до «Каширской».
- Света, «Каширская»! Переход, - попытался я как можно нежнее разбудить одноклассницу.
- Уже?! – встрепенулась она.
- Уже! – рассмеялся я.
- Долго я спала?
- Вроде, на «Театральной» отключилась. Пошли уже, а то уедем в Царицыно какое-нибудь.
- Кстати, не самое плохое место, - подначила она меня, когда мы сели в другой поезд, довёзший нас до её станции, до «Варшавской».
А Чонгарский бульвар в десять часов вечера не уступал лучшим улицам Москвы. Ездили троллейбусы, в сквере, в белых беседках сидели не только подростки, но и компании гоповатого вида. Совсем скоро на деревьях включат гирлянды…
Света вела меня во дворы. Сказать по правде, я ей тогда здорово приврал, что якобы помню и видел кирпичные восьмиэтажки. Ничего я не видел, а просто решил ей тогда подыграть! Поэтому боялся, что от метро мы уйдём довольно-таки далеко, а назад дорогу будет найти довольно-таки проблематично. Осенние вечера в практически полностью не освещённом московском дворе хранят много опасностей и неожиданностей. Или просто опасных неожиданностей…
Но мне повезло, до Светиного дома мы дошли минуты за три. Так что при всём желании заблудиться было нереально.
- А вот и мой подъезд!
- А окна у тебя куда выходят?
Честно, даже и сам не понял, зачем задал тогда именно этот вопрос.
- И сюда, и туда.
- А так разве бывает?
- В моём доме бывает!
- Интересно, твоя мама сейчас следит за нами…
- Вряд ли! Телек смотрит! Или на кухне сидит!
- А ты не будешь против, если я тебе как-нибудь напишу, и мы погуляем по району?
- А почему бы и нет! Я не против! Дорогу до дома найдёшь?
- Конечно!
- Ну, тогда пока!
- Пока…
Света набрала код на домофоне. Заиграла мелодия и железная дверь распахнулась. А я ещё минут пять стоял у дверей её подъезда и чего-то ждал. На пятом этаже зажёгся свет. Тогда я не знал, на каком этаже проживает её семья, но почему-то хотелось думать, что именно Светина лёгкая ручка зажгла электричество в комнате.
Я нарочно избрал самый длинный путь до дома вдоль Варшавского шоссе, тратя своё время на всякую ерунду, вроде разглядывания метродепо. Наверное, только через полчаса или даже позже оказался на пороге родительского дома. Сестра уже умывалась и готовилась ко сну.
- Как всё прошло? – спросила мама.
- Хорошо! Оказывается, Света рядом с нами живёт!
- Так вы тут все рядом живёте! И что за Света? Не помню даже такую девочку…
- Света Ходырева! У неё мама была председателем родительского комитета.
- А! Но вы же вроде и не дружили вовсе.
- А сегодня пообщались!
- Ну-ну…
И в этом мамином «ну-ну» я прочувствовал столько невысказанных ей в ту минуту предложений!
* * *
Мы встретились в ближайшие выходные. Наверное, это был последний тёплый день в том году. Я ждал её у подъезда. Она опоздала минут на двадцать. Так мне показали часы. На самом деле так был увлечён своими мыслями и предстоящим разговором, для которого я своей голове сочинил уже целый сценарий, что когда заиграла музыка, железная дверь открылась и Света появилась передо мной, то даже не сразу и понял, почему она извиняется. Оказывается долго сушила волосы. Но, друзья мои, хочу вас заверить, это стоило того!
Как оказалось, она живёт на последнем, восьмом этаже, поэтому мои фантазии о лёгкой ручке, зажигающей лампочки на пятом, вмиг стали несостоятельными. Она, как и я учится на дневном, но только на экономиста. Учёба, да, и выбранная специальность ей никогда не нравились, но «мама настояла», да ещё и деньги за это платит, поэтому приходится терпеть и время от времени появляться в институте. Свободное время она, как правило, проводит дома, играя в «Доту 2» и переписываясь с друзьями. Касательно личной жизни:
- Через два месяца после выпускного я познакомилась с парнем…
- Наш ровесник?
- Нет, на два года постарше был. Мы вместе играли, я к нему ездила домой. Он у нас иногда ночевал.
- Мама была не против?
- Нет, я же уже взрослая. Она всё понимает.
- И что потом?
- Он мне приставку подарил, а через месяц мы расстались…
- Почему? – выпалил я.
- Так получилось…
- Приставка же удовольствие не дешёвое…
- А у него отец какой-то там бизнесмен.
- Тогда, да…
- И сколько вы в итоге встречались?
- Почти два года…
- И с тех пор больше длительных отношений не было?
- Пока нет. Я на этот счёт не загоняюсь. Знаешь, верю в судьбу, как бы это пафосно не звучало.
- А что ты подразумеваешь под судьбой?
- Знаешь, одни скажут, что это просто случайность, а для меня это будет как знак или что-то вроде того… не знаю даже как тебе объяснить…, - замялась Света.
- Может, как наша с тобой встреча? – решил я ей помочь, - если б не было той беседки, то я бы пошёл курить в другое место, и мы бы сейчас не бродили по Черноморскому бульвару и не смотрели на роллеров и скейтеров на рампе.
- Да, наверное, что-то вроде этого…
Я не стремился огорошить смутить её в самые короткие сроки. Всё началось с самых обыкновенных шоколадок, которые я брал с собой на каждую нашу прогулку. А гуляли мы довольно-таки часто, раза четыре в неделю точно. Не могу сказать, что это вызывало восторг у моих друзей, но в те недели мне было на них начхать.
Да, что там вечера, вместе с ней я прогуливал пары. Мы удирали на исхоженный нами вдоль и поперёк Черноморский бульвар. Туда никак не могла попасть Ангелина, уроки у которой заканчивались в два часа. Всё-таки я боялся, что она увидит нас и обязательно донесёт об этом маме.
Когда пришла зима, выпал снег и начались морозы, то мы умудрились отсмотреть все фильмы, которые шли в торговом центре «Варшавский». Мне даже кажется, что кассиры и контроллёры нас стали узнавать.
С шоколадок я перешёл на более «тяжёлые» вещи. Любимые Светины герберы, духи, варежки, шарфик, я практически не успевал насладиться своей стипендией, всё уходило на мою одноклассницу.
Прошёл месяц, а, может, даже и полтора с момента нашего, ну, пусть всё-таки будет знакомства. А я так и не признался в своих чувствах, но Света исправно принимала подарки…
И вдруг она заболела. В тот день у меня было две пары, она написала мне, когда я уже ехал домой. Погода была неважной: вьюга, снегопад. Её мама должна была работать до семи часов, а лекарств в доме не было. Света попросила меня, если не сложно, зайти в аптеку, которая была неподалёку от её дома и купить каких-нибудь таблеток и микстур. Так и написала. Деньги обещала вернуть. В своём кошельке нашёл две тысячи. «Забудь про деньги, пиши номер квартиры и код. Я всё тебе занесу» - написал я ей.
Если это не судьба, то что же тогда?
* * *
Учтивая тётушка помогла мне выбрать не только таблетки и микстуры, но и кое-что ещё, имеющее важную роль в отношениях между полами. Наверное, с таким «джентльменским» набором из этого магазина никто ещё до меня не выходил!
Впервые в жизни музыка заиграла, и железная дверь в этом подъезде открылась для меня. Лифт был старым, из тех, которые я видел в «ментовских» сериалах. Помните, такие кабины за решетками? Они ещё так лязгают, когда лифт приходит в движение. Кабина узкая, казалось, что в неё могут втиснуться всего два человека, и то они будут довольно плотно прижаты друг к другу. Поэтому пока лифт уносил меня под крышу дома, я молил лишь о том, чтобы ко мне никто не сел.
Выхожу из лифта. Между пятым и шестым этажом выпивает компания каких-то бомжей. Судя по всему, сердобольных старушек в этом подъезде проживает изрядное количество. «Надеюсь, когда мы всё закончим, когда я пойду домой, их уже здесь не будет» - успокаивал я себя, нажимая на кнопку Светиного звонка.
Долго ждать не пришлось, дверь отворилась практически сразу. Она встретила меня в халатике и в тапочках на босу ногу. К груди был прижат серый, самый обыкновенный кот. Вернее, кошка. Василиса. Света что-то про неё рассказывала и даже скидывала мне фотографии.
Помнится, мне тогда подумалось, что она придумала эту болезнь только лишь для того, чтоб у меня был веский предлог, чтобы приехать к ней домой. Я даже успел пожалеть, что оказался таким недогадливым, и что под микстурами и таблетками она наверняка подразумевала вино и ещё какие-нибудь вкусности.
Но кашель, который сотряс длинный коридор её квартиры и почти полностью севший голос убедили меня в том, что этим вечером Свете вино вряд ли бы помогло излечиться.
- Пойдём на кухню.
- Пошли… . Вот, я тебе лекарства купил. Куда их?
Вместо ответа Света выхватила у меня пакет из аптеки и бросила на стул, стоявший в прихожей. Я хотел было возразить, что лучше бы сейчас что-то из этого выпить, но вовремя себя остановил. В конце концов, я всего лишь гость.
Она усадила меня за стол и принялась крутиться у плиты, ставить чайник, доставать конфеты из холодильника.
- Тебе помощь нужна?
- Да, я справлюсь…
Было не сложно заметить, что под халатом у Светы ничего не было.
- Тебе не холодно? Может, на плечи что-то накинуть?
- Наоборот, мне очень жарко.
Вскоре чай закипел, и мы молча за него принялись. Как будто снова вернулся в самый первый день нашего знакомства, мы снова оказались в метро, я снова любуюсь сидящей Светой. Даже больная, даже с повышенной температурой она продолжала оставаться для меня самой красивой девушкой на свете.
Допив чай, она пригласила меня в комнату. Если б мы так и продолжали сидеть на кухне, то я бы наверняка отказался от своего замысла и, возвращаясь домой, выбросил то, что лежало в кармане моей куртки в прихожей. Но это приглашение вновь придало мне сил и уверенности.
Света легла на кровать, аккурат между плюшевыми игрушками, которыми почти полностью было завалено её ложе. Я сел в компьютерное кресло, Василиса, которая ни на шаг от меня не отступала, села на широкий подоконник, откуда непрестанно на меня шипела:
- Ты ей не понравился, - улыбнулась Света.
- Да, я заметил.
У хозяйки квартиры начали слипаться глазки, лёгкая ручка, которая способна изящно зажигать свет, свесилась с кровати. Я подхватил её за тоненькие и холодные пальчики, положил на свою ладонь. Света не сопротивлялась. Моя вторая рука скользнула по её ручке ещё выше, до сгиба, до места, откуда в поликлинике из вены берут кровь. Она повернулась на бок, притом лицом ко мне, ворот халата завернулся, обнажив не только её плечико, но и внушительную часть груди. Теперь рука скользила по её плечу, норовя опуститься значительно ниже, как вдруг она разлепила глазки:
- Мама может скоро прийти! – одёрнула она меня и тут же пересела на край кровати, поправив халатик.
- Что ты думаешь насчёт этого? Ты станешь моей девушкой?
- Нет, не стану, - буднично отказала Света, как будто я предложил выпить ещё одну чашечку кофе.
И для меня это было так неожиданно, что я чуть не упал с кресла.
- Как?! Но мы же так долго гуляли, общались… неужели ты ничего ко мне не чувствуешь?
- Нет, ничего, - так же буднично и безапелляционно продолжала она.
- А как же подарки?
- Это было приятно…
- А как же всё то время, что мы вместе провели?
- Мы всего-навсего одноклассники, только и всего.
Чёрт! Даже спустя много лет, вспоминая этот разговор у постели, этот её холодный, расчётливый голосок заставляет меня вздрогнуть.
И именно в те самые минуты я всё понял про самые первые её отношения. Ей нужен был не парень, а приставка. Не жених, а дорогое компьютерное кресло, с которого я норовил упасть в эти самые минуты. Не я, а шоколадки, цветы, билеты в кино и «какие-то там таблетки и микстуры». Как просто и как несправедливо!
- Мама скоро придёт?
- Да, наверное, скоро…
- Тогда я пойду.
- Хорошо, сейчас отопру дверь.
Я смутно помню дорогу до дома. Лишь отдельные эпизоды. Кажется, я перешагивал через два мертвецки пьяных тела, которые распластались на лестнице Светиного подъезда между пятым и шестым этажами. Помню, что в каком-то дворе, на полпути между Черноморским бульваром и Балаклавским проспектом какая-та женщина, судя по всему совсем недавно получившая права, задавила дворняжку:
- Собаке собачья смерть! – резюмировал я. До сих пор мне невероятно стыдно за эту фразу.
- Изверг! – бросила мне вслед горе-водитель.
И, только войдя в свой подъезд, понял, что Светина мама домой вернётся ещё не скоро…
* * *
Света не поинтересовалась, как я добрался до дома. Вернее, я не написал ей первым, не пожелал добрых снов. Следующим утром я не желал ей счастливого дня, а она не написала мне ни строчки, даже про лекарства. Она вообще мне больше не писала и не поздравляла с днем рождения. Диалог у нас получался, если только я зачем-нибудь (точнее даже по старой и глупой привычке) писал ей. А если нет, то и нет.
Я ей был нужен исключительно ради подарков. Это несправедливо, но естественно, как тот несчастный безрукий инвалид, валявшийся на мостовой…