3. Даниил Галицкий.
После Батыева нашествия русские князья и бояре, бежавшие в Европу, стали возвращаться на свои земли. То, что они увидели, привело их в трепет. Сожжённые города и сёла, горы разлагающихся и издающих отравляющий смрад трупов. Уцелевшие люди, уже без войны, продолжали умирать от отравленных воздуха и воды. Зрелище было ужасным, но поправимым. Мёртвых хоронили, города и селения отстраивали заново. Более другое беспокоило бывших властителей земли Русской. Во многих уцелевших городках стояли татарские гарнизоны. А это значило, что надо теперь как-то налаживать с ними отношение. Выход был один: признать власть Батыя. Зависимость была признана. После этого встал другой вопрос: стало много свободных земель, и их как-то надо было делить. Вновь начались княжеские распри. Князьям было мало своих уделов, и они решили их расширять за счёт соседей. Михаилу Черниговскому, к примеру, стало мало Чернигова, и он стал претендовать на Галич. И то, что не успели разорить воины Батыя стали разорять в братоубийственной войне Даниил Галицкий и Михаил Черниговский. В начале перевес был на стороне Даниила, но потом в борьбу включился сын Михаила Черниговского Ростислав. Тот же привёл против Даниила венгерские и польские полки. В 1245 году возле Ярославля войско Даниила и Ростислава сошлись в решительной битве. Венгры и поляки не выдержали затяжного боя и бежали. После этого противники Даниила больше не возвращались со своими притязаниями. Наступила относительная тишина. Гражданская усобица приняла иной характер. То, что князья воюют между собой было нормой для того времени и воспринималось современниками как обычное явление. Но тут усобица приняла социальный характер, чем и вызвала негодование летописцев.
Многие поселения уже во время похода Батыя переходили в подданство татар. Они обещали платить татарам дань хлебом и покоряться полной власти хана, но управляться желали своими советами старейшин без вмешательства князей и бояр. Люди решили за счёт татар избавиться от боярских земельных прав и княжеской зависимости. Татары поддержали это движение, и оно охватило всю Волынь и Киевские земли. Даниил пытался придушить непокорство «татарских людей», но поддержка татар дала возможность общинникам защититься от князя. В конце концов, в Подднепровье полностью освободились от бояр и князьков. Бояре, духовенство и купцы, привыкшие жить под защитой князей, переселились в земли с княжеской властью. Но это не значит, что они отказались от своих притязаний на утраченные земли. Время было не на их стороне, но оно ведь переменчиво. Оставалось ждать, и они ждали удобного случая для того, чтобы подмять и земли, и общины под себя. Пока же оставалось одно: укреплять свою власть на уже имеющихся землях. Утвердить такое право могла только Орда. И начались бесчисленные поездки князей и бояр в ставку Батыя за получениями ярлыков на тот или иной удел. Так в течение нескольких лет и утвердилось монголо-татарское иго. Получив полную власть над Русью, хан теперь мог полностью распоряжаться не только княжеской собственностью, но и княжеской жизнью.
Испугавшись усиления Чернигова, ордынские правители в 1245 году вызвали Михаила в Волжскую Орду. Цель была одна: убрать неугодного князя. Повод нашелся. «Был же у Батыя обычай такой: если кто приедет поклонится ему, он велит вести того к себе, но сначала приказывает волхвам вести его сквозь огонь и велит поклониться кусту и огню, идолам их. А от даров, которые принесут царю, волхвы берут часть и мечут в огонь и тогда только пускают к царю самих с дарами. Многие же князья с боярами своими шли сквозь огонь и кланялись кусту и огню, идолам их, славы ради света сего, и прсили каждый себе волости. Татары же безвозбранно давали им, что они хотели». Когда же Михаила подвели к огню, то он сказал: «Не достойно христианам ходить сквозь огонь и поклоняться идолам». Лучшего повода для убийства было не сыскать. Татары «схватили великого князя Михаила и растянули его за руки и за ноги и начали бить по сердцу, а потом повергли его ниц на землю и били его ногами. Но это недолго было. Некто, бывший прежде христианином, а потом отрекшийся от веры Христовой, сжалился и отсёк ему голову». Участь князя Михаила разделил и преданный ему боярин Федор. Их стойкость в вере оценили на Руси. Они стали мучениками за правду, и церковь причислила их к лику святых. Впоследствии Карамзин напишет: «Церковь признала святыми и великодушного князя и верного слугу его, которые, не имев силы одолеть моголов в битве, редкою твердостью доказали по крайней мере чудесную силу христианства». Образ Михаила и Федора не только укреплял силу веры, но и вдохновлял впоследствии несколько поколений людей на борьбу с татарами.
В 1250 году прислал хан Могучей послов к Даниилу Галицкому с требованием отдать Галич, и князю пришлось ехать в Орду. Батый принял Даниила дружелюбно и в отличие от Михаила Галицкий князь был «избавлен богом от злого беснования и кудесничества». Его сразу же провели к Батыю.
- Даниил! – воскликнул тот. – Почему ты давно не пришёл? А что нынче пришёл, то хорошо. Пьёшь ли ты чёрное молоко, наше питье, кобылий кумыс?
Даниил ответил Батыю:
- Доселе не пил, ныне же, если ты велишь, выпью.
Ответ понравился Батыю.
- Ты уже наш, татарин. – Сказал хан Даниилу, дав понять тому, что право на Галич остается за князем.
Нет, не память «чингисова героического времени» спасла Даниила от расправы и не его покорность, а желание хана иметь сильный противовес на Руси венгерской и польской экспансии. Не упускалось из внимания ханской политики и усиление Литвы. Даниил Галицкий подходил не только для сдерживания венгерского короля, а также польских и литовских князей, но и для их ослабления. Но поклон Даниила Романовича больно отозвался в сознании простых русских людей. Летописец писал: «О, злее зла честь татарская! Даниил Романович был князем великим, обладавшим Русскою землею, Киевом, и Владимиром, и Галичем, и иными странами. Нынче же он сидит на коленях и холопом называется, жизни не чает, а они дани хотят, и грозы приходят! О злая честь татарская!» Летописец, как и многие русские люди, сравнивал Даниила Галицкого с суздальским князем Ярославом и Черниговским князем Михаилом. Те приняли мученическую смерть, а Даниил принял злобу и лесть татарскую. Но, ни летописец, никто другой, кроме близких бояр Даниила не знали, что, кланяясь в Орде, он готовил широкое восстание против её владычества.
К 1250 году Русь немного оправилась. Были восстановлены города и селения, возродилась торговля. Княжеские дружины, пополнившись молодыми воинами, восстановили свою боеспособность. В общем, жизнь входила в свое русло за одним исключением: теперь Русь была зависима от Орды. Любое иго гнетёт, а поэтому с ним никто не желает мириться. Так и Русь желала сбросить унизительную для себя татарскую власть. Все, конечно же, понимали, что отдельным княжествам это было не под силу. Нужен был единый фронт всех русских земель. Желательно было подключить к борьбе и европейские государства, и тогда успех был бы обеспечен. Созданием антиордынского союза и занялся Даниил Галицкий.
В 1250 году митрополит Кирилл, будучи ставленником Даниила Галицкого, отправился на северо-восток Руси и посетил Владимир, Суздаль, Рязань. В следующем, 1251 году он венчал во Владимире князя Андрея Ярославича с дочкой Даниила. Так с помощью брака был закреплён антиордынский союз Южной и Залеской Руси. Вслед за этим Даниил засватал своему сыну Льву дочь венгерского короля. Бракосочетание состоялось. Соответственно создавалась ось: Венгрия – Галицко-Волынское княжество – Владимиро-Суздальское княжество. Пока в Азии шла борьба за великоханский престол, Орда смотрела на союз между Даниилом и Андреем молча. Но в 1251 году Батый возвратил свои войска из Средней Азии и уже в 1252 году на Северо-Восточную Русь двинулись ордынские войска под водительством царевича Неврюя. Андрей вышел на встречу с полками, и на реке Клязьма произошла битва. Владимирская, суздальская и тверская дружины были разбиты, а князь Андрей бежал в Швецию. После победы на Клязьме татары разгромили Переяславль и Суздаль. Лишь гибкая политика Александра Ярославича Невского спасла Владимирское княжество от полного разорения. Однако Неврюева рать разрушила планы Даниила Галицкого, лишив его союзника. Но тот, потеряв поддержку Северо-Восточной Руси, стал искать помощи на Западе, пытаясь создать союз европейских королей против Орды. Замысел крестового похода против татар нашёл поддержку в лице папы Иннокентия 4. Тот стал засыпать письмами Даниила, предлагая помощь католического мира в обмен на соединение церквей. Для того чтобы подтолкнуть Даниила принять католичество, Иннокентий даже разослал буллы всем католическим государям с призывом организовать крестовый поход. Запад ответил молчанием. Эпоха крестовых походов уходила в небытие. Неудачи крестоносцев на Востоке и в Египте, провал захвата Новгородских земель не внушали любителям наживы с помощью креста и меча уверенности в новых планах римской курии. Тогда папа предложил Даниилу королевскую корону в награду за соединение с католической церковью. Даниил ответил ему: «Рать татарская не перестаёт: как я могу принять венец, прежде чем ты подашь мне помощь». Но, тем не менее, Даниил короновался.
Пока шли переговоры с папой татары не дремали. В 1255 году татары подошли к Бакоте. Против них вышел сын Даниила Лев. «Послал Лев дворского впереди себя. Захватили они Милея – баскака, и привёл Лев Милея к своему отцу». «Потом Куремса пришёл к Кременцу и воевал в окрестностях Кременца. Наместник Андрей оказался двурушником – иногда он говорил: «Я служу королю», а иногда – что служит татарам. Бог отдал его в руки татар. Милей сказал им: «У меня есть грамота Батыева», и они ещё более разъярились на него, и убили его, и вырезали его сердце. Но они ничего не достигли у Кременца и возвратились в свою страну». Так летописец описал одну из первых неудач татар на Руси. Куремса так был расстроен, что когда князь Изяслав попросил у него помощи чтобы отнять у Даниила Галич, ответил ему: «Как ты пойдёшь на Галич? Даниил лют. Если он захочет отнять у тебя жизнь, то кто тебя спасёт?» Правда Изяслав его не послушал и поплатился. Сын Даниила Роман напал на него и заставил сдаться. Далее Даниил решился на открытое противостояние с Ордой. Вот что нам сообщает летописец: «После Кременецкого похода Куремсы Даниил начал войну против татар. Договорившись с братом и сыном, послал Дионисия Павловича и взял Межибожие. Потом люди Даниила и Василька ходили войной на Болохов, а люди Льва – на Побужье и на войско татарское. Когда наступила весна, Даниил взял сына своего Шварна на Городок, и на Семоц, и на все города, и взял Городок, и Семоц, и все города за пределами татарских земель, Городеск и поТетереву до Жедьчевьва». Не стоит забывать и о том, что борьба с татарами шла параллельно с походами на Литву и ятвягов. И везде Даниилу сопутствовал успех. А что Орда? Куремса лелеял в сердце своём месть. И в 1259 году «пришёл на Даниила и Василька внезапно. Приехал Вассилько – он собирал войско во Владимире, а Даниил – в Холме. Послали за Львом, чтобы ехал с ними. Куремса, не перейдя Стыри, послал людей к Владимиру». Владимир оказал упорное сопротивление и Куремса отступил от него. Дружинники Василька смогли уничтожить отряд татар, захватив много пленных. Неудачи сыпались на Куремсу одна за другой. Даже то, что внезапно загорелся и сгорел город Холм, мало ему помогло. «Потом, когда Куремса стоял у Луцка, Бог сотворил великое чудо. Луцк был не укреплён и не подготовлен к обороне. Сбежалось в него много людей, и была зима, и была высокая вода. Когда Куремса пришёл к Луцку, то не мог перейти реку и хотел захватить мост. Горожане же разрушили мост. Тогда Куремса поставил пороки, желая их отогнать. Бог сотворил чудо: ветер был таков, что пороки повалило, и ветер отбрасывал камни на самих татар. А когда они снова стали с силою метать камни, Божественной силой сломался порок их. И, не преуспев ни в чём, они вернулись в свои станы, то есть в степь».
То, что Даниил решился вступить в борьбу с Ордой, вызывает только восхищение. И не важно, что обошлось всё тем, что он выгнал из галицких и волынских городов баскаков и татарские гарнизоны, не важно и то, что обошлось всё мелкими, но всё же победными, стычками. Сам вызов Орде Даниилом можно назвать вызовом одному из ордынских вельмож Куремсе. Можно сомневаться, а был бы вызов, если б вся Орда не воевала в это время на Кавказе. Всё так. Но даже такие удары показали, что Орда не такая уж и непобедимая и бороться с ней можно и нужно. И ещё один факт: после нашествия Батыя прошло 17 лет, а это значит, что среди сражавшихся были те, кто отражал нашествие. Это говорит о многом. Дух, именно воинский дух, вопреки поражениям в 1240 году, оставался. Но Орда была ещё сильна. И глупо было бы думать, что она оставит это безнаказанным. И возмездие не замедлило. Куремса, не смотря на то, что являлся одной из ключевых фигур в Орде наряду с Батыем и Берке, был смещён. Вместо него был назначен военачальник Бурундай, бывший соратник Субудай-багатура. Даниил Галицкий понимал всю опасность этого назначения и начал спешно укреплять города. Бурундай всё перевёл в другое русло. Ещё в 1258 году литовцы разорили Смоленское княжество, и наместник на правом берегу Днепра послал послов к Даниилу. Те передали слова Бурундая: «Иду на Литву; если мирен, иди со мной». Даниил не решился противиться и послал на помощь своего брата Василька. Поход против Литвы был удачен и Василько проявил себя как воин, и как полководец. За это Бурундай передал ему часть добычи. Следуя назад в Степи, татары убедились в том, что Даниил укрепил города и их взятие не обошлось бы без великих потерь. Бурундай решил разорить Галицкие земли хитростью и без явного столкновения.
Через год Бурундай под видом похода на Польшу вторгся в Галицко-Волынские земли. Затем послал к князьям, которые были в это время во Владимире на свадьбе дочери Василька, требование чтобы встретили его как союзника. Князьям пришлось ехать к нему на поклон. Тот же, удерживая сына Даниила Льва и Василька в заложниках, потребовал уничтожения городских укреплений. «Лев разрушил Данилов и Стожек, а оттуда послал и Львов разрушить, а Василько послал разрушить Кременец и Луцк». Бурундаю этого было мало. Он потребовал снести укрепления Владимира и Холма. Владимирские укрепления были сожжены, а вот Холм Васильку удалось спасти. Как это произошло лучше расскажет летописец. «Затем пошёл Бурундай к Холму, и князь Василько с ним, со своими боярами и слугами своими. Когда пришли они к Холму, город оказался затворенным, и они придя, остановились поодаль от него. И ничего не смогли сделать воины Бурундая. Ведь были в городе бояре и хорошие воины, и город был вооружён крепко пороками и самострелами. Бурундай, увидев твёрдость города и что нельзя его взять, стал говорить князю Васильку: «Василько, это город брата твоего. Поезжай, объяви горожанам чтобы они сдавались мне». И послал с Васильком трёх татар: Куичия, Ашика и Болюя, и, кроме того, толмача, знающего русский язык, чтобы знать, что будет говорить Василько. Приехав под город. Василько же, идя к городу, взял себе в руки камни. Придя под городскую стену, он стал говорить горожанам, а татары посланные с ним, все слышали: «Константин – холоп и ты, другой холоп Лука Иванович! Это город моего брата и мой, сдавайтесь». Сказав, бросил вниз камень – он хитростью дал им понять, чтобы они боролись, а не сдавались. Он сказал эти слова трижды и трижды бросал камни вниз. Этот великий князь Василько словно от Бога был послан на помощь горожанам, он подал им знак хитростью. Константин, стоя на забороле города, понял в уме своём знак, поданный ему Васильком, и сказал князю Васильку: «Поезжай прочь, а не то будет тебе камень в лоб! Ты уже не брат своему брату, а враг ему». Татары, посланные с князем к городу, услышав это, поехали к Бурундаю и передали ему речь Василька: как он сказал горожанам и что горожане ответили Васильку. После этого Бурундай быстро пошёл к Люблину».
Лев и Василько были вынуждены помогать Бурундаю и в Польше. Им пришлось уговорить горожан Сандомира сдаться татарам, обещая безопасность, а потом с ужасом наблюдать как татары, нарушив договор, устроили резню. Вернувшись назад, Бурундай дал понять князьям, что Волынь и Галичина будут пеплом, если князья будут противиться хану.
Так сошли на нет все усилия Даниила. Первая попытка освободиться от ига провалилась. Это подорвало жизненные силы Даниилу. Не смог он видеть, как рушились его смелые планы борьбы с Ордой, и умер через несколько лет после погрома Бурундая.