Великий русский поэт Николай Рубцов в своих стихах упоминает только единственного поэта не из России – француза Ф.Вийона (в прозе он упоминает другого французского поэта – Поля Верлена в связи с написанием своей «Осенней песни»). Он пишет:
И, как живые, в наших разговорах
Есенин, Пушкин, Лермонтов, Вийон
Утверждают, что Вийона Рубцов знал наизусть! Обвинители Рубцова в «нетрезвой жизни», спросите любого выпивоху о Вийоне, что он расскажет вам? Вот до чего может довести ожесточение сердец, что оно готово топтать и великих гениев великого задушевного слова?!..
Тем более, следует обратиться к поэту Вийону, чтобы через его творчество глубже и яснее понять и самого Рубцова. Ведь для Николая Рубцова, все великие поэты России и мира были воистину, как живые! Нам бы такую чуткость и живое восприятие лучшей поэзии, и тогда бы и мы, наверняка, стали еще при всех трудностях нашей жизни намного интереснее и живее. Логику Рубцова следует понимать так, что прекрасные, живые стихи пишутся такими же живыми гениальными личностями, влияние которых распространяется не только на одну земную жизнь. К сожалению, в нашем литературоведении с чьей-то тяжелой руки (хотя понятно с чьей - от лукавого!) давно утвердилась мысль, что личность человека – это одно, а плоды этого же человека – это… нечто другое. Хотя, Господь учит нас в Святом Евангелии («По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы?» (Матф.7:16), чтобы мы именно по делам человека (по плодам его, то есть того, что он делает) узнавали и самого человека! Неужели не понятно, что плоды посвятившего всю свою жизнь поэзии человека – это его стихи. Ведь ничего другого поэт не может предъявить на суд людской и Божий. И вот тут-то и становится яснее ясного, что чего стоит, когда человек заговорит своими стихами! Гениальные стихи невозможно сочинить просто так из знания одной жизни, собственного опыта, из головы, одним словом, или одними чувствами. Ничего не выйдет, а если и выйдет, то однобокое, а то и уродливое. Легче спрятаться за какой-то речью или докладом, как это делают политики или дельцы, говоря на своем выдуманном языке, который простой народ не очень понимает. Но опять же, толку от этого мало. Поэт Рубцов дает универсальное средство для распознавания добрых из сердца стихов от всех прочих. В стихотворении «Поэзия» он пишет «но я молю…», «расцвел душою…», то есть без молитвы и основанной на ней душевной работе не стоит браться писать ни прозу, ни поэзию. Все это будет сухо, неинтересно и недолговременно. В стихотворении «О чем шумят друзья мои, поэты» поэт Н.Рубцов замечает нечто очень важное, что касается настоящей поэзии: «уже их мысли силой налились!», «какое слово скажут?», «Я сам за все, что крепче и полезней!», «тем богат..., что негромкие есенинские песни так громко в сердце бьются и звучат!», «с веселым пеньем в небе безмятежном со всей своей любовью и тоской…», «пусть не шумят, а пусть поют поэты на все свои земные голоса!». Вот рубцовские критерии поэзии от Бога – налились ли мысли силой, то есть силой Святого Духа Свыше за молитвы поэта; какое слово будет написано и сказано – доброе, не очень или злое? (ибо что изнутри исходит человека, то и либо оскверняется самого человека, либо освящает его душу); писать надо не о том «взбрело в голову», что «нравится» или «буду писать, как Рубцов», а что сегодня более востребовано, более необходимо и полезно для людей в их нуждах и страданиях, что касается очень многих и что выдержит испытание временем; богаты мы не золотом и бриллиантами, а тем, чем бьется наше сердце – любовью к Богу и людям, либо пристрастием к миру, почету и славе и т.д. (великая поэзия – это дар Божий, чтобы наши сердца не заразились злобой и тлением!); поэзия – это веселое пение В НЕБЕ безмятежном со всей силой любви и тоски по небесному идеалу!; в творчестве, да и в жизни не надо шуметь и создавать хаос, а ПЕТЬ во весь голос, который дал Бог дал Бог с определенной целью, а именно: не лукавить, не обманывать, не убивать, не лжесвидетельствовать, не пожелать чужого и т.д.! ИТАК, ВЫСШАЯ БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ ЕСТЬ ИСПОЛНЕНИЕ ДЕЛОМ ПРАВДЫ БОЖИЕЙ, ЗАПОВЕДЕЙ БОГА! И этим все и сказано!
Вот почему Божественная Поэзия и подвергается таким мощным атакам со стороны мира, плоти и дьявола, что Она хоронит их и готовит для Страшного Суда! Поэтому, если бы, например, сегодня вдруг стали все дружно хвалить поэта Н.М.Рубцова, убитого почему-то именно в ночь на праздник Крещения Господня (Богоявления), то следовало бы сказать, что рубцовская поэзия находится на… недостаточно высоком духовном уровне. Да, да! Вот так у нас, к сожалению, узнается Истинное от лживого – Истина от Бога в поношении, а празднословие, ложь и клевета расцветает махровым цветом. Но это, правда, совсем ненадолго по попущению Божиему, чтобы люди совершенствовались в добром и отворачивались от злобного. Поэтому доброго не так много, что за него борются немногие. Большинство же плывет по течению мимо даров Божьих и наследует совсем не то, что ожидает. Архимандрит Емилиан Симонопетрит (Вафидис): «…Если повседневная жизнь человека подобна «сущему аду», из которого хочется убежать далеко, а он терпит скорби, в покаянии преклоняет колена, искренне сокрушается о своих грехах, Бог щедро вознаградит его». И вот среди тех, кто наиболее успешно подвизается в добром, как раз и наши великие русские поэты! Они стали самыми искусными в высшем виде искусства слова – поэзии. Поэты прошли через такую осанну, что многим и не снилось, а если бы вдруг любопытствующим открылась эта осанна, то они бы наверняка дрогнули и попробовали сами измениться к лучшему. Ведь как получается, весьма многие приветствуют высокодуховную русскую религиозную поэзию, в том числе, конечно, и Николая Михайловича Рубцова, а сами… изменяться не хотят. «Ах, как сказано! Ах, как написано! Ах, как ложится на мелодию и песню!», а душа остается в неведении Всесовершенного Бога – в храм не идет, исповеди и Святого Причастия не приемлет, исполнение заповедей оставлено… Это не что иное, как профанация того чудотворного дела, ради которого жили и творили наши великие русские поэты и писатели, и за что все они претерпели гонения, мучения, а то и насильственную смерть. Мы не достойны наших гениев! Разве это не страшно и разве после этого мы достойны уникального, лучшего и прекрасного?!..
У нас, между прочим, давно уже существуют двойные стандарты в литературоведении, когда, например, слова поэта Данте «Вино сеет в серде поэзию» встречают на ура, и тут же обвиняют великого поэта Руси Рубцова в… пьянстве. А ведь Николай Рубцов успевал между написанием стихов и встреч с друзьми принимать Святые Дары в Таинстве Святой Евхаристии. Поэтому Бог и веет с такой силой в рубцовских молитвенных стихах!
Великие поэты не скрывают своих болей и радостей, а щедро делятся духовными сокровищами с нами, читателями, чтобы мы встали не на широкий «железный путь» житейского прагматизма, а на узкий и тернистый путь, ведущий к Христу, в Царство Небесное. Петь небесное могут только небесные души! Поэтому те, кто хулит и клянет (осуждает!) великих поэтов, берет на душу великий грех и выступает против Божественного Провидения, Вечной Немеркнущей Красоты, то есть по сути дела сам себя уже осуждает еще до Страшного Суда Божиего. Кроме, как несчастьем, эту духовную болезнь назвать нельзя.
Еще в 1991 году один из серьезных исследователей творчества поэта Н.Рубцова в Вологде В.Белков писал о связи рубцовской поэзии с поэзий Ф.Вийона. Но и он озаглавил свою небольшую главу об этом все тем же, увы, привычным ярлыком - «Разбойник Франсуа»!??.. Откуда же идет непринятие, непонимание и искажение великой поэзии великих поэтов миром? Да все оттуда же – это следствие непонимания, непринятия и искажения подлинного Христа людьми. Отступив от истины Апостольского Православия, преимущественно сохраняющегося в недрах Греко-Российской Церкви, западное, преимущественно католическое (а потом протестантское и пр.) мышление повело борьбу с теми, кто смел критиковать церковные и общественные порядки, выявлял правду жизни и не отступался от Живого Христа – Вселенской Любви Божией. Если нельзя было опорочить стихи народных певцов, то в ход шло шельмование самих поэтов. Так великие поэты от Христа становились «бродягами», «разбойниками», «ворами», а то «сумасшедшими» и т. п.. К чести Божественных поэтов, они нередко юродствовали для того, чтобы и стихами, и жизнью попрать мнимые «ценности» земного мира. И этим вызывали еще более бешенные приступы ярости и одновременно зависти. Ведь их враги ничем кроме ненависти, злобы и хитрости не обладали. Одновременно приветствовались те, кто сочинял праздную, языческую и плотскую чушь. Эта политика выдавливания христианских поэтов, их явной и тайной травли постепенно распространялась на Русь. И уже одни из первых наших великих поэтов из дворянского сословия – Батюшков, Дельвиг, Пушкин, Грибоедов, Лермонтов, Тютчев, да и Фет с Блоком подверглись унижениям и интригам. А Есенин, Клюев, Ганин, Орешин, Клычков, Рубцов - этот список можно, увы, продолжить – были вовсе убиты и уничтожены… Мы бесстрастно констатируем известные факты не ради нагнетания страстей, но для того, чтобы любящие или еще не любящие великую поэзию люди знали, что каждое правдивое и доброе слово в поэзии доставалось очень большой ценой и нередко кровными и бескровными мучениями. Но зато только такая, обращенная к Богу и к ближнему поэзия, может быть действенной и ведущей ко Христу.
Таким образом, не только Слово Божие обличает лжецов и нечестивцев, но сама Великая Поэзия! Еще раз повторимся - не имея возможности оклеветать и ошельмовать гениальные стихи, враги России Христа и Матери Божией со всей дерзостью и безумием нападают на самих поэтов, пытаясь представить их никчемными людьми – «пьяницами», «ворами», «бродягами» и так без конца. Цель этой адовой работы понятна – наглая хула на носителей великой поэзии должна принизить и саму поэзию, чудесно сотканную из правдивых и честных слов. Но мало что получается или, лучше сказать, ничего не получается у противников Истины во Христе. Во-первых, их обличает Слово Божие, Которое прямо призывает: «Обращайтесь к Закону и Откровению. Если они не говорят, как это слово, то нет в них света» (Ис.8:20). И, во-вторых, клеветники на великих поэтов выставляются в самом неприглядном и жалком виде самой Поэзией. Отсюда и их ненависть, тайная и явная, к Высшей Божественной Гармонии и Правде Божией и к Их носителям. Ведь Истинная Поэзия от Бога – это победная песнь, поюще, вопиюще, взывающее и глаголющее! Крестное слово, растворенное радостями и болями, победить человекам невозможно! «Велению Божию, о, муза, будь послушна…» - взывал А.С.Пушкин.
Вот так поэзия, она
Звенит – ее не остановишь!
А замолчит – напрасно стонешь!
Она незрима и вольна.
Прославит нас или унизит,
Но все равно возьмет свое!
И не она от нас зависит,
А мы зависим от нее…
Рубцов хоть и не написал никакой специальной работы по поэтическому творчеству, но он своими гениальными плодами – стихами все самое главное, полезное и крепкое нам поведал и рассказал. Происхождение у поэзии по Н.Рубцову – НЕБЕСНОЕ! «Незрима и вольна» означает только одно – поэзия от Бога духовна и поэтому в высшем смысле и свободна! Небесная поэзия зависит не от людей, а от своего источника – Бога. Поэтому в другом стихотворении Николай Рубцов прямо пишет
О чем писать?
Не наша воля!
Но чья же тогда воля? Ответ таков – воля Божия, Божественная Премудрость! По своей-то воле и одному своему ограниченному во многом земному разумению, что напишешь небесного?! От человека в искусстве поэзии требуется вера и согласие жить по совести – Закону Божьему, то есть когда живешь в радости и в горе, тогда и будет звонкое ангельское пение.
Но если нет
Ни радости, ни горя,
Тогда не мни,
Что звонко запоешь,
Любая тема –
Поля или моря,
И тема гор –
Все это будет ложь!
Если в словах нет внутренней – святой одухотворенной силы, то никакой поэзии не будет. В худшем случае шум, пустой звон, а в лучшем – невнятное, негромкое пение или отвлеченное громкогласие. Сегодня сложилась парадоксальная, на первый взгляд, ситуация – разрешено петь и говорить о Боге, а поэзии, равной Рубцову, так и не появилось в России до сих пор. Конечно, это в первую очередь свидетельствует о духовной высоте гения Рубцова. Оказывается, вовсе не от внешних социальных условий, а от души самого поэта, что из нее исходит, зависит и содержание, и формы поэзии. Если душа по происхождению христианка, то без ее развития в христианском богочеловеческом ключе Божественной Поэзии не будет, а будет обезьянничанье и кривляние, в лучшем случае красивая, но безплодная поэтика. Высшая поэзия – это небесное псалмопение, высшая гармония. Только верное слово прозвенит, как утверждает сам Рубцов. Верное, значит, правдивое, верное Богу (от слова «вера»!). Почему, например, только по молитвенному слову православного Патриарха происходит чудо из чудес – схождение в Иерусалимском храме Благодатного Огня? Потому что Богу угодно не всякое слово, но слово православное, верное, выстраданное. Поэтому если человек живет и думает православно, то он несомненный поэт, потому что получает духовную благодать и озарение Свыше.
В ответ тем, кто обвиняет поэта Н.Рубцова и после его гибели в пьянстве, мы приведем апостольское удостоверение: «Не упивайтесь вином, ибо в нем есть блуд, наполняйтесь Духом, назидая самих себя псалмами и песнопениями духовными» (Еф.5, 18-19) Если следовать обвинителям великого поэта, то он должен был писать в нетрезвом состоянии, но молитвенные стихи Николая Рубцова убеждают в обратном – не может человек, влекомый низменными страстями, написать самого малого высокодуховного и небесного. Блуждающие по земным, тленным путям своего сердца никогда не произведут на свет ничего стоящего и великого! Поэтому тщетны попытки убийцы и врагов Рубцова представить его «бродягой», «пьяницей» и «вздорным человеком». Такие не знают ни себя, ни других. Сам Рубцов пророчески писал о тех нападках, которые неминуемо были при его земной жизни и после его трагической гибели в стихотворении «Неизвестный». Обратите внимание на название стихотворения! В нем явно выражено отношение мира к тем, кто не соглашается жить и работать по его законам и правилам. Неизвестны миру соблазнов и греха все христиане, все совестливые люди, которых мир гонит и преследует, навешивая на них всевозможные ярлыки… Само написание стихотворения «Неизвестный» в советское время вызывает сильное удивление! Ведь советские коммунисты провозгласили беспощадную борьбу с тунеядством и другими антисоциальными явлениями. Ни бродяг, ни воров, ни странников не должно быть и в помине! Все должны работать, жить и учиться под строгим надзором и влиянием партийных, комсомольских, пионерских и октябрятских организаций вместе с профсоюзами… С одной стороны, это вроде бы неплохо – достигнута занятость населения, но какой ценой?!... А куда деть проблемы безбожия, одиночества, давления коллективизма, любви, вечности, времени, смерти, наконец?
Николай Рубцов в «Неизвестном» исследует не сколько социальные и общественные проблемы, а гораздо более глубокие религиозные, сущностные вещи – например, состояние наших душ и осуждение человека человеком. Поэт – очень хрупкое существо и зачастую самое ранимое и впечатлительное на свете. Написать в нелегких условиях жизни легкие стихи – для этого надо иметь большое доброе сердце. Очень часто приходится идти против большинства и человеческих правил, лишь бы не утратить честность и веру. Совсем так, как пишет Рубцов:
Он шел против снега во мраке,
Бездомный, голодный, больной.
Он после стучался в бараки
В какой-то деревне лесной
Только наивный человек может полагать, что, например, бродяжничество – это хорошее дело, мол, «…и я бы мог, странствуя, написать нечто такое» и т.д.. Ну, пусть попробует кто-нибудь. Гонимые миром плоти и дьявола поэты, вынуждены были странствовать в мрачных пропастях земли и терпеть нужды, поношения и вражду. В советское безбожное время нельзя было прямо писать о плачевных результатах воинствующего атеизма – сердечном холоде, бесприютности, духовном голоде, духовных болезнях, бараках, уравниловке, похоронах под оркестр и пр… Рубцов пишет духовную притчу об унижении души, в которой происходит все то же самое, что и тысячи лет назад. Никакая внешняя организация земной власти не изменит главного в жизни человека – либо он живет по законам Небесной Любви и Божьим заповедям, либо как угодно по-другому. В «Неизвестном» нетрудно угадать личный исход самого поэта Николая Рубцова. Поэт не был понят (да и хотели ли?!) при жизни, зачастую на него клеветали, его преследовали, пока не довели дело до трагической развязки в январе 1971 года…
Его не пустили. Тупая
Какая-то бабка в упор
Сказала, к нему подступая:
- Бродяга. Наверное, вор…
И в этом осуждении миром великого поэта не скрыта ненависть к тем, кто не подходит под общепринятые стандарты и, тем более, пишет гениальные стихи: «Пусть стихи замечательные до слез, но… написаны странным человеком, бродягой, выпивохой» Вот и убийца Рубцова как только не поносила убитого ею же бедного «возлюбленного», и то не так делал, и это не так было… А Рубцов давно знал и предчувствовал, что жизни ему не дадут – не купить ему избы над оврагом и не выращивать цветы… Но он не боялся пугающих «крещенских морозов», как и своих палачей
Он шел. Но угрюмо и грозно
Белели снега впереди!
Он вышел на берег морозной,
Безжизненной, страшной реки!
Впереди не «расцвет», не «безопасность», не «мир мира»! Нет! Впереди угасание любви к Богу и мертвая земля, приготовленная для Всеобщего Суда и неугасимого Огня. Вспомним же вполне пророческое предчувствие Рубцова: «Я умру в крещенские морозы…»! Не написал, что погибнет на Крещение, но что его погубят морозы бездуховности, гордыни и тщеславия (что и воплощала на тот момент его убийца). И действительно, Россия в то время в духовном плане представляла из себя морозную, безжизненную и страшную страну, в которой смерть души была самым обычным делом. Вот что на самом деле значит совершенное душегубство в отношении великого поэта в ночь на праздник Крещения Господня или Богоявления. Тут любое сердце вздрогнет от свершившегося злодеяния
Он вздрогнул, очнулся и снова
Забылся, качнулся вперед…
Он умер без крика, без слова,
Он знал, что в дороге умрет…
Великий поэт в буквальном смысле сжигал себя в огне жертвенной любви к людям, которым он стремился помочь добрыми, душеспасительными стихами. Иные берутся утверждать, что, мол, слово Рубцова потому стало обладать такой силой, что впитало в себя «родовой дух наших предков»?! Но это не более чем красивое колебание воздуха. Кости предков давно покоятся в могилах, а в их словах, если они дошли до нас, еще нужно разбираться – какого они духа. Слава Богу, в рубцовских стихах любящему и искреннему сердцу не приходится разбираться совсем – они принимаются, как целительный бальзам на старые и новые раны. Такое чудо стало возможно, что Рубцов, прежде всего, прошел громадную жизненную школу и многое повидал на своем коротком веку среди простого народа. Поэт понял, что никакая идеология, никакие великие замыслы и прожекты не могут человеку, если в них кроется безбожие, а, значит, и человеконенавистничество. По плодам того, что творилось в стране, Рубцов безошибочно угадывал и настроения людей, что их волновало на самом деле. Возможно, мало кто обратил внимание на тот факт, что, например, родная тетя поэта Н.Рубцова – Софья Андриановна по воспоминаниям «была добрейшим человеком, никогда ни с кем не ссорилась; говорила по-деревенски, часто употребляла поговорки, речь была интересной, образной; была «наряжухой», одевалась интересно, со вкусом; ходила в церковь…» (Г.Прохорова, с.Биряково). Известно, что Николай часто ее навещал в доме на ул. Железнодорожной (Ветошкина), 6а. (С.А.Рубцова ушла из жизни в 1984 году). Верующей была и бабушка поэта, и мать, которая пела на клиросе. Наверняка Рубцов воспринимал гонения на Церковь и ограничение Ее влияния, как преследование своего же народа за Правду, искажение духовной и исторической преемственности.
Мало кто понимает, что жертвенное служение словом, которому искреннее сердце отдает все силы, не считаясь со временем, здоровьем, условиями, что подумают и скажут те или иные люди, приводит к мученическому концу - многие великие поэты и уходят в расцвете сил и лет. Легкоранимые миром и людьми поэты видят намного дальше и слышат намного больше. Они первыми спешат новое передать всем людям, а люди еще не понимают новизны и странности поэтического служения. И только когда поэты оставляют землю по чьей-то жестокости или невозможности творить «тайную свободу», тогда приходит понимание важности их духовной миссии. Так ли хотелось Рубцову «шляться» по разным углам неприкаянным с его-то взглядами и пониманием мира? Но, увы, приходилось, потому что земное всегда занято одним собой. И тогда поэт уходит
И опять по дороге лесной
Там, где свадьбы, бывало, летели,
Неприкаянный, мрачный, ночной,
Я тревожно уйду по метели...
Но таким поэт уходит не от Бога и не от людей, а только от мира злобы и греха. Да и как быть нежным и добрым по отношению к безобразию и всем проявлениям нелюбви? И в этом как раз кроется ключ к пониманию того, почему мир не приемлет чистые и светлые души и, более того, выставляет эти драгоценные души перед другими в самом неприглядном свете. «Видите, - кричат клеветники того же Рубцова, - как он ведет себя в отношении нас, как он не сдержан, горяч, мрачен, зол и пр.!» На самом же деле Рубцов и не хотел, и не мог быть другим перед лицом зла. Обыватели же, не разбираясь, где доброе, а где злое, спешили осуждать поэта и повторять байки и небылицы про него. Конечно, для любящих человеколюбцев великий человек и поэт Николай Михайлович Рубцов – это нежный и светлый ангел Родины, вещающий великое, важное, спасительное на все времена, пока будет стоять этот земной мир.
Итак, Рубцов «знал, что в дороге умрет», что, скорее всего, внезапная смерть без покаяния (на Руси такая смерть называется душегубством) настигнет его в самый неподходящий и страшный момент. Но поэт был готов к любому развитию событий. Он не питал иллюзий в отношении зла и лучше нас знал, что всякий смертный человек – это странник на земле, и стоит Богу призвать его душу от земли, как настанет то, что многие души не знают, да и хотят ли знать? Исполнилось пророчество поэта Рубцова о том, что его отпоют снега России…
Он умер, снегами отпетый…
А люди вели разговор
Все тот же, узнавши об этом:
- Бродяга. Наверное, вор.
Основной массе людей вовсе не нужна Небесная Поэзия, а «хлеб и зрелища». Для весьма многих высокая поэзия, в том числе Николая Рубцова, – не что иное, как своего рода культурное наслаждение или увеселение, эстетика и даже своего рода гимнастика чувств и ума. Их особо не интересуют ни сам поэт, ни его взгляды, но своя самость по отношению к общепризнанным авторитетам. «Я люблю и знаю Рубцова», - заявляют они. Но стоит с ними заговорить о христианстве Рубцова, как тут все же возникает непонимание, осуждение, полемика.
Поэтому, кто безкорыстно занят творчеством и вынужден терпеть многоразличные трудности и даже гонения, тот со стороны и понимается, как человек «не нашего круга», «бродяга» и даже «вор», потому что он, «вместо того, чтобы заниматься делом и доходами», «обычной жизнью», «что-то там пишет», а «время идет и толку мало – такой ворует свое, и наше время». Вот обычная позиция земного мира к творцам во Славу Божию – они для него неизвестны и, более того, не должны быть известны другим, порой любой ценой, в том числе такой – «объявим вон того поэтишку несносным человеком, бродягой, пьяницей, а то и вором, и пусть его гонят отовсюду в три шеи». А что это никакие не выдумки, мы покажем на примере французского поэта Ф.Вийона.
Некий «французишка», но не из Бордо, Ж.Теле написал роман о великом поэте Франции под названием… «Je, Fran;ois Villon, voleur, assassin, po;te» - «Я - Франсуа Вийон, вор, убийца, поэт»… А теперь вспомним, как очень далекие от поэзии французы Дантес и Барант дрались с нашими поэтами Пушкиным и Лермонтовым насмерть, причем Пушкин был убит, а Лермонтов ранен… Дантес, кстати, стал сенатором Франции, а сын барона Амабль Гийома Проспер Брюжьер де Баранта, посла Франции в России, - Эрнест де Барант сначала одолжил пистолеты для дуэли с Пушкиным виконту д’Аршиаку, секунданту Дантеса, а затем и дерзко вызывал Лермонтова на дуэль. Известно, что петербургский салон графини Нессельроде, супруги канцлера, откуда ведут нити заговоров против русских поэтов, весьма благосклонно относился и к Дантесу, и к де Баранту, фактически покрывая их от законного возмущения против исполнителей злобной воли либеральных европейских дворов, которым была враждебна Монархическая Россия и христианская позиция Русской Поэзии. Запад, давно вкусивший яд католицизма, а, значит, и бунта против всякой законной власти на земле, не нуждался в православном исповедании веры и все, что с ним связано во всех областях жизни. Поэтому инициатором волны резкого непринятия высокодуховной Русской Поэзии следует считать так называемый «цивилизованный» Запад, который после отделения от Православия именно в России (и это до сих пор!) стал видеть «угрозу» для своего существования. Что это не так и что Святая Русь несет основную тяжесть борьбы против мира, плоти и дьявола, доказывает само существование Великой Русской Поэзии и ее христианских творцов. Если бы кичащийся собой Запад обратился к животворному источнику Русской Религиозной Поэзии, то он бы скорее выздоровел от своего старого скептицизма и маловерия, но пока что воз и ныне там. Вот так клевета и гонения сначала на своих христианских мыслителей и поэтов, к которым, несомненно, относится Франсуа Вийон, привела к борьбе против Русской Духовной Поэзии в многоразличных формах и средствах.
Все горы лжи, клеветы и обвинений поэта Виньона в тяжких преступлениях разбиваются в прах тремя главными доводами: 1) Вийон – великий поэт, а великие пишут великое из чистоты болящего за других сердца; 2) нет ни одного документа, подтверждающего виновность Вийона в совершенных якобы им «преступлениях»; 3) стихи самого Вийона опровергают все домыслы и клевету о нем.
И, правда, еще ни один известный преступник в мире не стал автором гениальной поэзии, любимой многими народами. Стихи Вийона волнуют очень многих людей вот уже почти 600 лет! Они нисколько не устарели ввиду нестареющей в них духовной сущности. Вглядитесь в портрет поэта – округлое лицо с мягкими глазами, очень выразительными устами и затаенной лаской во всем облике. Скорее это лицо мудреца и подвижника, а не того, кого старательно выдают за «поэта голоштанных», «убийцу», «вора» и пр.. Для чего же понадобилась ничем не подтвержденная нелепица против великого средневекового поэта? А все для того же, что потом было проделано уже в России с Батюшковым, Пушкиным, Лермонтовым и другими великими русскими поэтами – искусственно разделить личность поэта от его гениальных стихов. Но разве можно, собрав богатейший урожай плодов с яблони, потом заявить, что яблоня де была «плоха», «гнилая» и т.д.?! Так «размышляют» только лукавнующие завистники, которые мечтают, забрасывая грязью великих, что грязь эта пристанет к гениям и от этого уменьшится число почитателей великой поэзии. Но никакая внешняя грязь не пристанет в чистой душе, и победное шествие искреннего и пламенного слова продолжается.
«Да не возглаголят мои уста дел человеческих!» - вот молитвенный девиз великих творцов живого слова. Не буду хвалить человеческое, но Богочеловеческое, не «правды» людские, а Божественную и Вечную Правду Евангелия, не суету мирскую, а утверждение в Божием Законе. Нет выше той поэзии, в которой поэт всю свою душу полагает за многих. Поэтический труд – это особый вид служения, то же, что отдание своей души в помощь другим. Поэтому-то, кто отдает себя, тот всегда приобретает и становится духовно счастливым человеком по образу и подобию Божию. «Богу стих», - на этом настаивал великий французский поэт Франсуа Вийон. И не только он один, но все великие поэты мира. Вот своего символ веры Вийона:
Но я скажу вам, как избыть беду:
Вернитесь к Богу, к честному труду,
Тогда излечитесь от смертной хвори,
А иначе – все встретимся в аду!
Кто сеет зло – пожнет позор и горе
Все великие поэты, забывая вражду, разделяли боль и страдания других людей, гонимых жадным и несправедливым миром без Христа
Зло в вас самих гнездится, как чума,
Мстить некому – в себя же попадете!
Да все мы знаем: этот мир – тюрьма,
Смиренье и добро здесь не в почете,
Но гнать людей, травить, как на охоте,
Срывая с них одежды на ходу,
В чужом ходить, чужую есть еду –
Помилуй Бог!..
Вот завет Вийона из его баллады:
Велел апостол позабыть вражду
И вместе мыкать горе и нужду,
Любить друг друга, попусту не споря,
Лишь в мире счастье, нет его в раздоре.
Об этом не напрасно речь веду, -
Написано злодеям на роду:
Кто сеет зло – пожнет позор и горе!
По логике великого французского поэта, кто же сеет добро и любовь – пожнет славу и радость! Но славе и радости завидуют злые люди и бесы. Злоба в их сердцах ведет постоянную брань с носителями добра и света, так что они готовы сжить их с лица земли. Поэтому все сеющие доброе, особенно доброе слово, а всякое добро только от Бога, гонимы на земле и подвергаются скорбям и испытаниям. Когда-то великий писатель-мыслитель Ф.М.Достоевский писал: «Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека!» Но мы знаем и строку поэта Н.Рубцова о человеке: «…Идет с душою, светлою, как луч». И вот один всего человек с возвышенным поэтическим словом – «ручной молнией» (Рубцов) может разогнать любые тучи ненависти и вражды, поселить в душе успокоение, направить к покаянию, вере и любви! Такой человек и есть великий поэт! Как говорит поэт Вийон:
Но вот вам истина святая:
Он был, как юноша влюблен,
Юдоль земную покидая
Только любящий человек имеет право называться человеком! Любящий, беззлобный человек – это и есть явленная падшему миру Слава Божия! Создание Божие, живущее по Божиим заповедям, – это самое верное отражение Бога, есть Его образ и Ему подобие. Дела поэта, плоды его трудов – добрые, незлобные стихи. Стихи – самое верное отражение души его творца. Покажи мне твои стихи, и я скажу, кто ты есть, какова твоя душа. Человек – это духовное существо. Духа же без Бога не бывает. Вот только какого духа мы люди – Божиего, светлого или темного, сатанинского. В принятии разного духа – Божиего, Святого или противного Богу и состоит вся разница между людьми. Только Дух Божий – Сам Бог Свят! Дух же противления Богу, попущенный на короткое время для испытания человеческих сердец, ничего не сможет сделать, если мы стремимся к святости и любим Христа. Тем, кто шельмует христианского поэта и мыслителя Вийона, не читают… самого Вийона (видимо, в надежде, что и другие не станут читать и поверят им):
Я, Франсуа Вийон, школяр,
Сжав зубы и трудясь, как вол,
Решил: коль есть он, Божий дар,
Отдай ему сердечный жар
И так должен поступить каждый, кому от Бога вручен дар временной земной жизни. Иначе Вечной Небесной Жизни нам не видать. Маститому Вийону уже 55 лет, а он по смирению чувствует себя в жизни перед Богом школяром, то есть учеником. И труд поэта вовсе не таков, как о нем пишут обыватели, а как пишет Вийон - «сжав зубы и трудясь, как вол». Опять же Вийон не свое нравоучение приводит, а ссылается на слова Вегеция. А если не слушать Вийона, Вегеция, Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Блока, Есенина, Рубцова и других мудрецов и духовных рыцарей? Ответ таков
Иначе горький перегар
Надежд несбывшихся замучит
Намекая, а то и прямо обвиняя в винном «перегаре» поэтов, их обвинители встают в число осуждающих и от них начинает исходить куда более страшный перегар и смрад бездуховности. Вийон верит, что милостью «Господа Отца, и Сына, и Святого Духа… не до конца все прибирает смерть-старуха» Но и поэт Н.Рубцов утверждал, что «смерти, которую мы так боимся, на самом деле нет». Откуда такая уверенность?! Она проистекает из веры человека в Бессмертного Бога, нелицеприятного Судью и в Божий Всемогущий Промысел о мире и человеке, потому что неверие утверждает другое – мол, Бога нет и с физической смертью тела все прекращается. Но если все кончается, то нет и смысла ни в ком и ни в чем. А между тем, мы видим другое – гармонию, красоту, поэзию и многое другое, сопротивляющееся тьме и хаосу.
Начало страданий Вийона - неразделенная любовь. Стоит возвышенной душе явиться в наш далекий от справедливости мир, как она сразу сталкивается со смертельными опасностями и бедами. В «Предуказаньи» поэт подробно описывает, почему ему пришлось бежать и скрываться с глаз долой. Поэт едва не стал игрушкой женского коварства, едва ли не «гения зла», не испытывающего никакого состраданья. Судьба нашего Рубцова – тому подтверждение. Он вынужден был жить вне семьи – постоянного заработка не было, а гонорары были редки и случайны (сегодня гонорары вообще не выплачиваются!?..) Если бы в убийце на тот момент была хоть капля сострадания, едва ли случилось то, что произошло 19 января 1971 года с великим поэтом. Неужели «Дантес в юбке» (В.Белов) не понимала на кого поднимала руку?! Все понимала, но гнула свое, пока злобные руки не дорвались до горла Рубцова. Но победило не убийственное коварство, а Божией милостью поэт и Божий человек Николай Рубцов. Тьма, убила лишь одно тело и этим выдала себя с головой. Незлобие же и добрые стихи торжествуют и до сего дня. Где же победа ада и смерти?
В.Белков пишет, что Рубцов читал поэта Вийона в издании с суперобложкой «Франсуа Вийон. Стихи» (переводы с французского, Москва, 1963 г.). «В самом конце 1964 года в Вологде, - пишет В.Белков, - он увидел книжку в домашней библиотеке поэта Бориса Чулкова, увидел и – «всякий раз бывая у меня, буквально не выпускал из рук и всегда говорил, что рано или поздно не у меня, так где-нибудь стащит или раздобудет его» (Б.Чулков). Вряд ли Николай Рубцов так трепетно относился к общепризнанным в то время советским поэтам-краснобаям… Совершенно напрасно В.Белков приводит слова некого Л.Пинского о Вийоне, как «веселом комике» и даже «циничном шуте, «мастере поужинать за чужой счет», «коноводе во всякого рода злых проделках» (еще одна порция зловещей клеветы на великого поэта!). В.Белкову не удалось даже в общих чертах разгадать в то время, в чем же так схожи и родственны французский поэт Вийон и русский поэт Рубцов.
Наверняка Николай Рубцов, читая Вийона, задумывался через его стихи, о самом главном, важном, спасительном – жизни и смерти, любви и ненависти, добре и зле, вере и неверии. Не имея возможности свободно изучать Православие, поэт становился православным через знание бедствий своего народа, через стихи других великих поэтов. Это пример нам в постоянстве любознательного изучения бесценных духовных сокровищ при любой возможности. Что человек не изучил и не проверил опытно, то и малоценно, то и недорого.
Вийон реагирует на предательство и коварство совершенно в смиренном, христианском духе!
А козни все и злодеянья
Ей, верно, сам Господь простит
Простил, если немилостивая покаялась и загладила вину делами милосердия и милости, что нам неизвестно. Зато мы должны знать самих себя больше, чем других, поэтому поспешим с добрыми делами, пока время в нашем распоряжении. Вийоном движет истовое сострадание к нищим и голым, которых он не забывает в своих стихах и мечтает распорядиться, «чтоб все им дали». Он сам странник - «…мертвый я скиталец, среди возлюбленных – святой, среди любовников – страдалец» Бедный на всякою злобу поэт становится мишенью для проходимцев и мошенников, истинных воров и прожигателй жизни:
В год моего тридцатилетья
Свалился на меня позор,
Хоть никого не мог задеть я…
Неизвестно, сколько находится в Царствии Небесном купцов, депутатов, торговцев, директоров, банкиров, священников и представителей других сословий. Но можно с уверенностью предположить, что там, где уже не кончается жизнь, очень много святых поселенцев и страдальцев с поэтической душой. Для мира они были странны и непонятны, но слушают (и до сих пор!) не мир, а их – великих поэтов-человеколюбцев. Вот как действует мир, лежащий во тьме и лжи по Вийону:
Но оговор и приговор
Шли от Тибо де Оссиньи –
Он власть свою на все простер,
Включая помыслы мои
Не так ли будет действовать мировой лжец, сын погибели – антихрист! И это уже давно в мире – завладеть и подчинить своей воле всех вопреки подлинной свободе и любви, единению во Христе. Все поэты поют тайную свободу в отличии от так распространившейся в мире разнузданности и своеволия. Смысл этой тайной свободы заключается в пении Богу всяческих. Над нашей душой никто кроме Бога не может быть властен. И если с нами Бог, то вот она невиданная свобода, какая людям во все их поколениях не снилась! Почему же тайная? Да потому тайная, что пение Богу мыслями, словами и делами мы совершаем без всякой нарочитости, в смирении и простоте., не прибегая к устам и перу. За творение дел жизни, а слово поэта суть его дело, благодаря Таинствам Церкви, Бог воздает явно. Как только не оценивает Россию не православный, прежде всего, католический и протестантский мир, но Россия стоит и будет стоять не мнимой политической и общественной свободе людей, а на кротости и смирении, которым она учится у самого Христа. Любовь к Христу дороже всех земных временных преимуществ. Благодаря этой любви русские вместе с другими народами победили атеизм и фашизм в ХХ веке. Неблагодарный же мир продолжает критиковать «несчастную Россию», а вдруг да она покорится всеобщему моровому поветрию общечеловеческих «ценностей» и многобожию.
Но вернемся к поэту Вийону. Поэт никого не проклинает за совершенное в отношении него зло, наоборот:
…Но свой позор и стыд
На суд Господень отдаю я
Кто виноват, пусть Бог решит
После такого признания все попытки представить Вийона не тем, кем он был на самом деле, становятся просто жалки и смешны. На поэта ополчилась не только мирская, но, видимо, и церковная власть – не любят смертные правду, тем более, если они одеты в золото и расшитое одеяние. В этом, скорее всего, и кроется истинная причина страданий великого поэта. Кто сочувствует простым страдальцам и беднякам, тот неминуемо попадает в разряд неугодных, ибо получается, что вина за обеднение, нищету и страдания, прежде всего, ложится на власть имущих. Но поэты не собираются переделывать мир или власть. Задача поэзии – свидетельствовать о Любви и сострадании, донести во всеуслышание Правду и Истину, потому что если все будут молчать, то зачем тогда возвышенное и прекрасное… Поэты молятся, но не так как иные – для себя и про себя, а о том, чтобы в людях прославлялся Христос – Любовь.
Когда беру Псалтирь простой,
А не сафьяновый совсем,
Всегда читаю стих седьмой,
Раскрыв на «Deus laudem»
Стоит прерваться и привести Псалом 7, который всегда читал поэт Вийон. Это «Плачевная песнь, которую Давид воспел Господу по делу Хуса, из племени Вениаминова»:
2 Господи, Боже мой! на Тебя я уповаю; спаси меня от всех гонителей моих и избавь меня;
3 да не исторгнет он, подобно льву, души моей, терзая, когда нет избавляющего (и спасающего).
4 Господи, Боже мой! если я что сделал, если есть неправда в руках моих,
5 если я платил злом тому, кто был со мною в мире, – я, который спасал даже того, кто без причины стал моим врагом, –
6 то пусть враг преследует душу мою и настигнет, пусть втопчет в землю жизнь мою, и славу мою повергнет в прах.
7 Восстань, Господи, во гневе Твоем; подвигнись против неистовства врагов моих, пробудись для меня на суд, который Ты заповедал, –
8 сонм людей станет вокруг Тебя; над ним поднимись на высоту.
9 Господь судит народы. Суди меня, Господи, по правде моей и по непорочности моей во мне.
10 Да прекратится злоба нечестивых, а праведника подкрепи, ибо Ты испытуешь сердца и утробы, праведный Боже!
11 Щит мой в Боге, спасающем правых сердцем.
12 Бог – судия праведный, (крепкий и долготерпеливый) и Бог, всякий день строго взыскивающий,
13 если кто не обращается. Он изощряет Свой меч, напрягает лук Свой и направляет его,
14 приготовляет для него сосуды смерти, стрелы Свои делает палящими.
15 Вот, нечестивый зачал неправду, был чреват злобою и родил себе ложь;
16 рыл ров, и выкопал его, и упал в яму, которую приготовил:
17 злоба его обратится на его голову, и злодейство его упадет на его темя.
18 Славлю Господа по правде Его и пою имени Господа Всевышнего.
Можно с полной уверенностью сказать, что именно этот псалом Давида был руководящим духовным началом для поэта Вийона. В миру ведь как - кому что нравится, кого что интересует, то и любимо и дорого без особого разбора угодно то Богу или нет. Виойн же вовсе не беспечен, а сосредоточен на том, что высказаться в духе Христовом. А там Бог каждому Судья.
Не мне проступки порицать,
Не мне карать за преступленья.
Совсем не суд мои сужденья, -
Хочу, чтоб всяк об этом знал.
Христу возносят восхваленья, -
Что написал, то написал
Вийон очень разнообразен и конкретен в показе самых разных сторон жизни разных слоев народа Франции. Он – явный защитник бедняков, всех угнетенных несправедливостями и нищетой. Но и Николай Рубцов показывал жизнь православных простецов из своего народа. Как и Вийон, Рубцова больше интересует не материальная природа, а духовная сущность всего. Кто любит и стремиться к Истине-Любви, того Истина награждает за неустанный поиск и преодоление неизбежных скорбей – «безвестную и тайную премудрость Твою явил мне…» (Пс. 50) Стихов пишется очень много, но много ли из них небездарных творений, в которых премудрость Божия, отражение души автора и самой России?!.. Премудрость Божия дается только тем, кто имеет мужество отрешаться от мира злобы, суеты и беззакония. Насколько смог с помощью Божией отрешиться ровно столько и получил благо от Бога. В миру обычно советуют не рыть яму другому, чтобы не попасть в нее самому. Но у Бога все гораздо строже и, главное, справедливее – лжец и вор сам себе копает ров беззакония, в который неминуемо падает так, что все злобное и грешное в нем обращается против него же.
Миссия поэта – призвать к падшим милость (А.С.Пушкин), восславить свободу от всякого зла и греха, славить Господа по правде Его и петь имени Господа Всевышнего. Продолжим стих из «завещания» Ф.Вийона:
И к Сыну Божьему, Христу,
Летят мои мольбы живые,
Чтоб воплотит молитву ту,
Ведь Он в минуты роковые
Меня спасает не впервые,
Не в первый раз утишит боль.
Прославлен будь Христос, Мария
И добрый Франции король
Таким образом, Вийон через молитву достигает того, что и не снилось всем миролюбцам вместе взятым – самонадеянным гордецам, а именно: спасения от бед и жизненных напастей и достойное воплощение плодов молитв в совершенных стихах! Вполне понятно, почему после французской революции и свержения королевской власти Вийон оказался на моральном эшафоте. Враги до сих пор пытаются гильотиной вранья и клеветы отсечь главу поэта (его жизнь) от остального тела (гениальных стихов). Но это у них не получается, и они злятся в бессилии. Вийон, как ни в чем ни бывало, желает не одному королю, но всем – «И жизнь его пусть не обидит, И рай предстанет как финал» В «Балладе-молитве» поэт прямо пишет: «Все будет так, как Бог велит». Высшего апофеоза чувств Вийон добивается в «Балладе молитве Богородице». Интересно и многозначительно то, что прежде чем обратится с мольбой к Пресвятой Владычице Богородице, поэт свою бедную душу вверяет «Троице Святой и Богородице самой свою судьбу» препоручает. Он умоляет о милости Ангельские чины и просит их положить «к Престолу, с краю, мой самый лучший из даров». Что это за дар такой необыкновенный и лучший? Смеем предположить, что это нелицемерная любовь Вийона к Богу и ближнему, так ярко выраженная в Божественных молитвах-стихах! Что другое может принести поэт-страдалец на лоно Авраама?! Поэт уверен, что «содержания значенье искупит неуклюжесть фраз и все другие прегрешенья» Вийон завещает своей родной матери, забывшей радость и покой из-за свалившихся на сына бедствий «молитву Деве Пресвятой» (в восемь лет Вийон лишается матери и становится сиротой):
Нам нет Защитницы иной,
Чтоб наши утолить печали,
С Ней – мы за каменной стеной,
Ведь в замках нас не привечали
Вот эта молитва от лица матери Вийона, да и любой матери мира
Владычица над небом и землей,
Всех адских топей и болот Царица,
Дозволь мне к кругу избранных Тобой
Как христианке присоединиться,
Хоть нет заслуг, чтоб ими мне гордиться,
Но милости Твоей благоволенья
В сто крат мои превысят прегрешенья, –
Без них душе прощенья не иметь
И неба не достигнуть, без сомненья, –
Мне с этой верой жить и умереть.
Скажи Христу – ему верна душой,
А прегрешенья – что они? – водица:
Ведь был прощен и Теофил святой,
А он ведь с чертом думал породниться.
Прощение Египетской блуднице
Твое же даровало снисхожденье, –
Не дай нам Бог такое знать паденье!
Хранить бы целомудрие и впредь
И, удостоясь Таинств причащенья,
Мне б с этой верой жить и умереть.
Для женщины убогой и простой,
Не прочитавшей в жизни ни страницы,
Рай в церкви нарисован: там покой,
Играет всяк на лютне иль цевнице,
В аду ж котел, чтоб грешникам вариться.
Рай – благодать, ад – ужас и мученья,
Так помоги обресть успокоенье,
О Приснодева, ведь должны мы сметь
Свои надежды вкладывать в моленья, –
Мне с этой верой жить и умереть.
Взлелеянный Тобою от рожденья,
Иисус не ведал бы уничиженья;
Лишь только б стать нам, слабым, в утешенье,
Людскую долю вздумал Он терпеть.
Он, Всемогущий, принял смерть, глумленья;
Наш Бог таков – мое такое мненье, –
Мне с этой верой жить и умереть
Очень трепетно относился к своей рано умершей матери поэт Н.Рубцов. На похоронах он нес перед гробом матери аленький цветок, обласканный им во дворе дома в Вологде, где они жили. Словно небесный Ангел он несет самое дорогое перед гробом своей родительницы. Он подарит миру такие стихи, после которых стыдно будет не верить, не любить и не жертвовать собой ради Христа, Матери Божией и России. Рубцова обычно представляют (и в памятниках, и в картинах) неприкаянным, бесприютным и одиноким с грустью и печалью на лице. Но таков ли был великий поэт на самом деле? Уверен, что нет. Поэт мог быть разным, но всегда счастливым, потому что он носил в себе духовные вселенные, о которых и рассказывал, как мог, но люди чаще озабоченные своими житейскими мирками, не понимали любовь поэта к ним и к Богу – Устроителю всего видимого и невидимого. «Я его веселым запомнила и то, как он играл со мной, – говорит дочь поэта Елена Рубцова, потерявшая отца в раннем детстве, – я корью болела, в бреду была, а тут он на пороге. Помню свою безумную радость: «Папа приехал». Еще запомнилось из детства, что я его всегда ждала, постоянно» И мы теперь ждем Николая Рубцова, ждем его тихого голоса с порога и песни, от которых нам становится легче и надежнее. Поэт знал, что его стихи будут востребованы только в будущем, когда закончится атеистический туман и начнется новая глубоко религиозная русская жизнь.
И Вийон знал очень простую очевидную истину – чтобы получить дух Свыше, надо отдать кровь, жертвовать ради Бога, как Он пожертвовал всем для спасения людей от злобы и тьмы, добровольно взойдя на Крест. Не сострадательная поэзия - кому она нужна?
Вполне понятно, после слез,
Стенаний, жалоб и рыданий,
Тех болей, что я перенес
За эти месяцы страданий,
Мой ум открыт для состраданий
Добрая, милосердная поэзия Вийона и Рубцова исходит из мощного христианского источника, потому что поэты многое пережили, испытали на самих себе и остались верными Богу и своему любящему Бога народу. Они не знали счастья в его мирском понимании, да и не хотели его, потому что видели больше и слышали дальше одного земного. Вийон пишет
Хоть был я на вершине бед,
Блуждал во тьме, с мошной не знаясь,
Помните у Николая Рубцова: «Стукнул по карману – не звенит! Стукнул по другому – не звенит!..»
Христос, что Сам пошел вослед
В Еммаус бредшим, спотыкаясь,
Мне указал: не сомневаясь,
Иди – там принимают всех,
Бог всех прощает, коль раскаясь,
Придешь, каким бы не был грех
В безбожное советское время по Вийону можно было учиться верить в Бога и презирать все тленное и греховное, что так всегда ценят грешные сластолюбцы. Правда, прочитать Вийона в то время тоже было делом нелегким. Итак, поэт Вийон открыто возвещает или благовествует:
Я – грешник, это признаю,
Но Бог мне смерти не желает.
Он хочет: всякий жизнь свою
Добром пусть кончит, кто как знает,
Но если грешник умирает,
Беднягу милосердный Бог
На покаянье подвигает,
Чтоб он спастись душою мог
Куда как добрее доброго нам пожелания христианина Вийона! Поэт не обольщается – в мире не одни лишь красоты, радости и «телячьи восторги», а зло
Но все враги мои едва ли
Хотят, чтоб жил я много лет
А вот еще одно признание Вийона: «И даже средь родных изгой». Мир на любовь к Христу, - и чем дальше, тем больше! - отвечает гонениями, неприязнью, клеветой, войной – одним словом. Каким же надо быть жестокосердным человеком, чтобы не любить Христа Бога – Любовь и тех, кто был создан Богом!?.. Если они не покаются и не изменятся, то их ждет ад - удаление от Бога, возможно, навсегда. Они его вполне достойны («За миг услады, тьмы терзаний» Ф.Вийон) «Все, все умрут. Таков закон», - слышим ли мы взволнованный глас вопиющего поэта Вийона в пустыне человеческих страстей и неведения Бога? Все грядут на небеса, но на небесах все не будут. Особенно те, кто смеет осуждать великих поэтов, с детства испытавших сиротство. Неужели обвинители не знают, что обижающие вдов и сирот, имеют против себя Бога?!
До сих пор считается, что поэт меньше всего должен быть богословом. Но богословье богословью разнятся. Поэты, не отвергнув Божие и восприняв волю Свыше, сделались способными говорить небесное, возвещать о нетленном. Послушают или нет – это их не волнует, за это они не в ответе перед Богом.
Когда б спросили: «Что за мненье!
Ведь ты совсем не богослов!
Безумное предположенье!»
Я б отвечал: с Христовых слов
Напомнить притчу я готов:
Богач в аду горит в огне,
А нищий выше облаков,
Над ним, в небесной вышине
А ведь все могло быть иначе, если бы во временной жизни богач прислушался к Слову Божиему и не вел себя так высокомерно и презрительно по отношению к ближним, к себе, в первую очередь, лишив сам себя места райских блаженств. Нищий Лазарь, видя явную несправедливость и пр.., не роптал, никого не хулил, но продолжал сам себя осуждать и просил милостыню. Мир ничего ему не дал, хотя обещал многое. И вот Бог водворяет Лазаря к Ангелам, а богача ждет то, на что он сам себя осудил. И Бог здесь ни при чем. Послушай Бога и сделай, как Он велит Благой и Всесовершенный для твоего же блага, временного и вечного.
Итак, по Вийону законы поэтического воззрения проистекают из Закона Божиего! Но так же полагал и Николай Рубцов
О, сельские виды! О, дивное счастье родиться
В лугах, словно ангел, под куполом синих небес!
Небесность, Божественность – главная отличительная черта Великой Поэзии великих поэтов из разных народов. Если нет Бога, то какая может быть поэзия в жизни? Один сплошная проза, да и только. Поэтому всякий верующий право в Бога, тот и поэт, хоть бы он и не складывал стихи. И, увы, далеко не всякий стихотворец имеет отношение к Богу, поэтому мы и имеем массу стихов, к Настоящей Богочеловеческой Поэзии относящейся разве что по форме, по содержанию же к худшей прозе и вообще к празднословию.
Вийон спокойно, по-христиански относится к смерти и признается во всеуслышание
Когда бы смерть моя полезной
Была чуть-чуть для всех людей,
Поверьте, сам рукой железной
Порвал бы нить судьбы своей.
До сей поры от юных дней
Я сам не замышлял плохого,
Так что гибелью моей
Не потрясу ничьи основы
Николай Рубцов признается: «Поверьте мне, я чист душою!.. Пусть душа останется чиста до конца, до смертного креста». Но людишки не верят – им свое личное всего дороже. Им нужно, чтобы великие были подобны им в грехах и погибли бы безвозвратно… Иначе как сатанизмом это не назовешь. Так кому верим – христианианам Вийону и Рубцову или его врагам, объявивших великих поэтов «ворами», «преступниками» и даже «убийцами»! Тут и вопроса-то нет. Но враг на то и враг, что клевещет безостановочно и нагло. Сам Вийон пишет: «Уж если кто не согрешил, Тот и винить себя не должен». Правда, по словам Вийона, в другом: «…Я ЛЮБИЛ. ВЛЮБЛЯТЬСЯ БУДУ Я И ВПРЕДЬ». Вот девиз так девиз! Ничто не может сломить решимости Вийона, как и Рубцова, следовать лжи и писать неправду или в угоду сильным мира сего. Вступающий в борьбу с духовным злом есть праведник. Вся жизнь праведника – борьба и честная перед Богом и людьми кончина венчает узкий и прискорбный путь. Не чужды поэту ни свои человеческие страдания и переживания, ни скорби других. Кто знает доподлинно, как и над чем печалится великая душа великого поэта? Люди видят только результат – гениальные стихи, а цену их написания не знают…
Грущу о юности своей,
Что незаметно миновала…
Вспомним Рубцова
О, моя жизнь! На душе не проходит волненье…
Нет, не кляну я мелькнувшую мимо удачу,
Нет, не жалею, что скоро пройдут пароходы.
Что ж я стою у размытой дороги и плачу?
Плачу о том, что прошли мои лучшие годы…
Нередко Николая Рубцова пишут на картинах в шляпе, идущим по пустынной дороге, что маловероятно. Враги поэта мажут черным дегтем его жизнь, что есть великая ложь и клевета. Но кто может из почитателей, тем более, врагов Рубцова, представить его плачущим у этой самой размытой дороги… Ведь дорогу впереди могут и размывать, и делать непроходимой, и просто методически сживать со света бредущего усталого пилигрима… Жестоко, ночью, в великий праздник злодейски убит Рубцов. А за что? Что такого натворил великий поэт, что приговор был приведен в исполнение?.. И не выходит из головы одинокий поэт, грустно стоящий у размытой дороги… «Николай, здравствуй» Нет ответа. И только при близком приближении видно, как по щекам гения текут слезы. Этих слез поэт не показывал никому, но и не умолчал о них. Потому что так и жил – волнуясь, плача и любя, так и писал – волнительно, сквозь слезы и с любовью. Поэтому и всенародно любим. И где прежнее – печали, враги, злоба, зависть; нет даже прежней безбожной власти, обещавшей рай на земле, да так и не исполнившей обещанного… А стихи Николая Рубцова живут и побеждают! И Рубцов уже предстает перед нами, как великий народный мудрец и пророк, благовествовавший одну правду и ничего, кроме правды.
Скромная девушка мне улыбается,
Сам я улыбчив и рад!
Трудное, трудное - все забывается,
Светлые звезды горят!
Нескромность и слепая ярость сгубили невинного, отзывчивого, откликающегося на все душою поэта. Но еще сильнее в наши сердца стучится рубцовский голос
Говорю вам: - Услышат глухие! –
……………………………………
Говорю вам – Прозреют слепые,
И дороги их будут легки…
Потому легки, что после Вийона и Рубцова легче уже идти по размытой горем и житейским ненастьем распутице, потому что мы за ними повторяем
Мрак, метелица – все это было
И прошло, - улыбнись же скорей!
И это не какой-то доморощенный оптимизм и философский стоицизм, но жизнеутверждение, основанное на Вечной правде Святого Евангелия.
В «Двойной балладе» Вийон выдвигает универсальный принцип доброй, христианской, благодарной жизни: «ДОБРО ДОБРОМ ЛИШЬ НАДО ПОМИНАТЬ». К Вийону присоединяется Рубцов: «ЗА ВСЕ ЛЮБОВЬ РАСПЛАТИМСЯ ЛЮБОВЬЮ, ЗА ВСЕ ДОБРО РАСПЛАТИМСЯ ДОБРОМ»
Отгадка поэзии Рубцова и Вийона заключается не в области текстологии или выяснения тех или иных сочетаний слов, ударений и ритмов. Можно каждое стихотворение объяснить и разобрать чуть ли по буквам и срезам, но так и не дойти до духовной сути написанного. Вроде бы понятно, что, почему и даже как, а выходит все очень таинственно, слитно, цельно, незабываемо, Божественно, нераздельно, до слез.
Великого поэта Ф.Вийона можно поначалу принять за критика «буржуазных устоев» и «официальной религии». Но поэт не сколько саркастичен и ироничен, но в высшей степени стремится обнажить духовное зло во всех его человеческих и нечеловеческих проявлениях, чтобы обессилить и попрать мир похоти очес и гордости житейской. И еще немаловажная деталь - благодаря Вийону, в истории остались лица, которых бы давно и безвозвратно забыл мир. И по Рубцову мы можем изучать его время и людей того времени. Но главное все же в не поэтической фиксации событий и людей, но в проникновении в сущность вещей и выводы вийоновской и рубцовской поэзии.
В «Поучительной балладе» Ф.Вийон пишет: «Но сколько праздника ни длить, В конце останется лишь грязь» Вот достойная оценка великим поэтом плотских утех и наслаждений!
Друзья в гульбе, к вам обращаюсь,
Кто плотью тверд, но слаб душой:
Живите, тьмы остерегаясь,
Она покроет чернотой
Ушедших даже в мир иной.
Старайтесь жить прожить достойно
Во имя истины простой:
Коль умирать, умри спокойно
Воистину смерть брюхолюбцев и плясолюбцев люта. Спокойная, честная смерть – дар Божий, заслуженное успокоение от трудов жертвенной любви ради Бога и ближнего: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко…»
Вот я смотрю на черепа
Над братской ямою. Когда-то
Была бы знатная толпа:
Сановники епископата,
Чиновники из магистрата –
О всех я б мог поговорить,
Но кто тут вор, кто член палаты,
Теперь никак не отличить…
Участь у смертных, неважно – богатых или бедных, общая. Так что же одни, очень многие, грешат напропалую, как будто нет смерти и воздаяния за нераскаянные грехи, а другие вынуждены влачить хотя бы сносное существование, но не предают первородство по Христу Богу? Вот думы самого Рубцова по этому поводу:
«Мы по одной дороге ходим все. –
Так думал я. – Одно у нас начало,
Один конец. Одной земной красе
В нас поклоненье свято прозвучало!
Зачем же кто-то, ловок и остер, -
Простите мне, как зверь в часы охоты,
Так устремлен в одни свои заботы,
Что он толкает братьев и сестер?!»
Это чисто христианский подход великого поэта России! Рубцов недоумевает, как можно родиться созданием Божьим, а потом стать как зверь. По зверски, растерзав горло, убьют поэта на Крещенье Господне. Но поэт говорит нам не об этом, а о том, как спастись от зверей в человеческом обличии, чтобы самим не озвереть и сохранить верность Христу:
Пускай всю жизнь душа меня ведет!
- Чтоб нас вести, на то рассудок нужен!
- Чтоб мы не стали холодны как лед,
Живой душе пускай рассудок служит!
В душе огонь - и воля, и любовь! -
И жалок тот, кто гонит эти страсти,
Чтоб гордо жить, нахмуривая бровь,
В лучах довольства полного и власти!
- Как в трех соснах, блуждая и кружа,
Ты не сказал о разуме ни разу!
- Соединяясь, рассудок и душа
Даруют нам - светильник жизни - разум!
По сути дела, Рубцов дает ответ не философский, а христианский ответ на наши недоумения – нужно жить живой душой! А живая душа лишь та, в которой дивно соединяются огонь, воля и любовь!! Рассудок же должен служить душе, иначе превосходство рассудка над душой обратит человека в убийцу и вора - Каина, холодного и расчетливого. Гордая жизнь в лучах полного довольства и славы – это самое настоящее безумие в очах Божьих. Разумная человеческая жизнь – это сплав живой души и рассудочности, всецело вверившихся Богу. Это есть дивная святая троица – Божий светильник, освещающий нашу дорогу в Царство Небесное посреди греховного мрака и тьмы бесовской.
Вполне понятно, что важнейшие религиозные вопросы Рубцову пришлось объяснять не напрямую, а используя «философию». В противном случае стихотворение не напечатали бы. Очень многие в мире заняты тем, что развенчивают и Вийон, и Рубцов – созданием ложного облика, как земного, так и небесного счастья. Сегодня очень нередки голоса в защиту бывшего СССР и советского образа жизни. Но таким стоит подумать лишь над одним – люди фактически были лишены Церковных Святых Таинств и умирали без исповеди и Святого Причастия. Перед одним этим меркнут все земные достижения безбожного советского сообщества, навязанного народам бывшей Царской России. Поэты думают о другом исходе, самом важном для христианина:
Когда-нибудь ужасной будет ночь.
И мне навстречу злобно и обидно
Такой буран засвищет, что невмочь,
Что станет свету белого не видно!
Но я пойду! Я знаю наперед,
Что счастлив тот, хоть с ног его сбивает,
Кто все пройдет, когда душа ведет,
И выше счастья в жизни не бывает!
Чтоб снова силы чуждые, дрожа,
Все полегли и долго не очнулись,
Чтоб в смертный час рассудок и душа,
Как в этот раз, друг другу
улыбнулись...
Неужели не слышим, что поэт не боится смерти, в том числе насильственной, уготованной ему за гениальное воспевание Святой Руси и русского народа-богоносца?! Он готов ко всему, в том числе к ужасной ночи 19 января 1971 года, когда Господь прекратит мучения раба Божия Николая и обратит злобу и обиду на головы тех, кто желал видеть гениального поэта умолкнувшим навсегда. На самом-то деле Вийон и Рубцов были самыми счастливыми людьми на свете. Помните же у Пушкина: «Ты царь: живи один. Дорогою свободной Иди, куда влечет тебя свободный ум…» Они слышали и видели то, что для других было закрыто. Вот, если хотите, рецепт счастья по Николаю Рубцову, разумеется, православный: «СЧАСТЛИВ ТОТ, КТО ВСЕ ПРОЙДЕТ, КОГДА ДУША ВЕДЕТ»! И выше этого, действительно, ничего на земле нет! Путь скорби, пусть гонения, но с нами Бог! Быть с Вечной Красотой и Гармонией – разве может быть что-то иное выше этого не только на земле, но и в Царствии Небесном! От такого счастья беснуются враги Христовы, но не могут устоять и падают. А мы, христиане, будем и дальше так жить и верить, чтобы и в наш смертный час рассудок и душа улыбнулись друг другу.
Главное, чтобы душа была послушна одному Богу, и тогда Бог ей покажет такие миры, от которых она уже не откажется никогда и ни за что. Эти миры и показывают нам все гениальные поэты от Бога. Христианская надмирность всегда связана с земными реалиями и призвана отразить борьбу зла с добром. Не напускная надмирность христианина заключается в его отрешенности от зла и губительных страстей. С высоты христианской надмирности и вещает следующее поэт Вийон:
Теперь их нет. Бог взял их души,
И сгнили мертвые тела.
Кто любит Бога и ненавидит мир гордости, греха, прелюбодейства и лжи, тот получает благодать любить и ближнего, и жалеть о каждой несчастной человеческой душе. Пройдя сквозь горнило скорбей и несчастий, свою осанну, разумный и любящий человек непременно придет в кротость и смирение, да еще и другим поможет, например, добрыми стихами. Если не слушают проповедников с амвона, дескать «им положено по чину», то, может быть (о, род лицемерный и прелюбодейный…), краем уха послушают Божественных певцов и устыдятся такой, с позволения сказать, жизни, в которой не стало ни огня, ни поэзии, ни небесной любви. Вийон пишет: «Но если кто родился добряком И простодушным, что тогда скрывать? – Не в том добро проявит, так в другом». Вот лучшая характеристика великих поэтов, подтвержденная многовековым опытом! Это и есть образ подлинного христианина. Не того христианина лишь по названию, но по внутреннему состоянию сердца. Мы не вслушиваемся в слова великих. Например, когда поэт Николай Рубцов говорит: «ОЩУЩАЮ СЕБЯ ХРИСТИАНИНОМ», то это много стоит. У нас немало христиан, у которых христианство заключается лишь в том, как это, например, происходит у добропорядочных германцев, чтобы платить церковный налог. Кстати, плата налога церкви позволяет надеяться на то, что тебе найдется место на кладбище, за которое родные будут продолжать платить и после кончины… Когда организации, называющие себя церковными и христианскими, разрешают «союзы» содомитов, или когда великие церковные праздники обращаются во взаимное вручение подарков, то становится уже страшно за таких «христиан». Такие христиане, без осуждения, ощущают скорее не Божественное бытие и всеприсутствие, но быт и попечения о материальной жизни.
Есть одна церковная притча о том, как бес проповедовал в храме (облаченный в священнические одежды) и… люди плакали. Но поплакав, вышли из храма и все забыли, все пошло прежним чередом. Вот так сегодня не действуют уже умные сухие проповеди, но человек грешный нуждается в утешении, успокоении и поддержке. Обольщение многословием и пустословием достигло небывалого уровня. Вместо прежнего идеологического диктата воцарилось религиозное невежество и празднословие. Заражение людей идеологией вместо посвящения идеалу не прошло бесследно. Возможно, что только одной Божественной Поэзии еще пока удается отрывать некоторых людей от земного корыта тленных благ и погони за призрачным материальным счастьем, чтобы люди наследовали Вечную Жизнь. Говорим мы, да и пишем мы, особенно сегодня, много, но живем ли так как пишем. Ф.Вийон пишет:
И Иоанн Креститель не смолчал,
Сказав про агнца пред Самим Христом,
При этом в грех он никакой не впал,
Людей зажегши ПРАВЕДНЫМ ОГНЕМ
Вот же истинное назначение всякой словесности по Богу – ЗАЖИГАТЬ СЕРДЦА ОГНЕМ ПРАВЕДНОСТИ!!! И другого назначения у слова нет и не должно быть. Другое назначение неминуемо приведет к лжи и неправде.
Святой Андрей, не ведавший о Нем,
Принялся Иисуса восхвалять
И вскоре первый стал учеником.
ДОБРО ДОБРОМ ЛИШЬ НАДО ПОМИНАТЬ
Иначе говоря, по Ф.Вийону, восхваление Вечной Гармонии и Красоты от Бога и приводит к самому важному и доброму на свете! Человек становится учеником Христа Бога!! То есть, то же что усыновляется Богу и становится не чадом погибели, а богочеловеком, сыном спасения, наследником Царства Небесного, установленного Богом от сложения мира для любящих Его.
В «Двойной балладе» Вийон одновременно обращается к Христу и Пресвятой Богородице:
Я знаю все на опыте своем.
Мне Вас и Бога вечно прославлять
Но развращенный и иррациональный ум не слышит Божьих извещений поэтов. Он обвиняет их, Божьих вестников (!), и после их гибели или кончины… в безбожии и во всех преступлениях. Если не «вор», не «убийца», не «пьяница» и не «разбойник», то «никчемный», «вздорный», «злобный», «склочный», «скандалист», «неуживчивый» и т. п.. Переставлять с ног на голову относящееся к Богу и к Его посланникам – любимое занятие антихристов всех времен. Но голос любви невозможно заглушить
Вам полностью хочу себя отдать
……………………………………….
До смерти буду Вам принадлежать
………………………………………
Не петь хвалу Вам было бы смешно
«Всяк в жизни свой от Бога крест несет» - пишет Ф.Вийон в «Послании Герцогу Бурбонскому». Он смеет напомнить высокопоставленному лицу о судьбе тех, кто раздавлен бедностью и нищетой. Разве это не актуально и сегодня в России!
Поймите, принц, как мучается тот,
Кто горечью живет среди забот…
Только принцы и богатенькие сеньоры слушают, да продолжают есть вкусненькое и от жизни «брать все». Результат, в том числе, верного поэтического слова таков, что имена богатых быстро забываются, а поэта Вийона будут помнить и знать, пока «жив будет хоть один пиит». Чиновников, служащих и просто занимающих различные должности или места лиц очень много, но помнят и ценят не их, а великих и даже малых поэтов. Такова сила правды высокопоэтического слова! Быть бедным или богатым – не во власти человека. Но быть добродетельным и добрым ради Христа – ему вполне под силу. Верность Христу – это то, что и делает человека подлинным человеком не по обезьяне, а по Богу, поэтом по делу и слову. Бог дарует таким всевозможные дары, в том числе, что и когда говорить. Быть материально богатым – большое искушение, но быть бедным на злобу – великое счастье, даруемое Богом человеку за труды души и тела во Славу Божию.
Желание представить великих поэтов своего рода ущербными и отличными от их стихов, выдают с головой самих злопыхателей. Уродство неприкосновенного и нетленного неминуемо сказывается и на них. Преследователи поэтов и есть нравственные уроды, тогда как сами вестники и рыцари пламенного слова от Бога есть не кто иные, как юродивые во Христе, говорящие Правду и возвещающие миру то, что мир не хочет и не желает слушать. С горечью Вийон пишет, что «Когда умру, чем смогут упрекнуть!» («Разговор души и тела»).
Кто же будет защищать бедных и несчастных, помогать им добрым словом, если истинных поэтов и дальше будут преследовать и изгонять отовсюду? Неужели разбогатевшие и зажиревшие безумцы?! Не они ли и вызовут такой гнев Божий, что от него не сможет укрыться ни одни смертный на земле… Вийону более милы люди со всеми их недостатками и достоинствами, даже подлостями. С безумцами поэт гуляет. Без друзей ему постыло. Затравленный миром, «как пес худой», поэт предпочитает внимать не людям, а Богу: «А я и так пройду свой путь». То есть, скорби и напасти от злобы временны, а пребывание с Богом вечно: стану все терпеть и пройду предназначенный крестный путь до конца. Что это, как не высшее Христианство! Об этом же писал и Николай Рубцов в стихотворении «Судьба», когда на примере мужественного коня, везущего свой воз и безропотно переносящего ножевой огонь страданий, являет нам судьбу всякого незлобного, несущего свой крест до конца христианина. Очень много таких людей – атеистов и прочих, которые до испытаний по-своему и добры, и интересны, и пр., но стоит разразиться беде – куда все девается? Ясно, что настроение непринятия того, что недостойно внимания истинной мудрости, Рубцов отчасти перенял и от Вийона. Рубцов где надо подтрунивает над тем, что на самом деле для человека бесполезно и никакой духовной, главной, выгоды не принесет. Рубцов совершенно в духе Вийона иронизирует над деньгами – «стукнул по карману не звенит…» и при этом чувствуется, что поэт будет и дальше жить «без лишнего добра» и не желать много денег, тем более, поклоняться деньгам. Поэтому жалко, что он не может дать пятак какому-то попавшему в беду забулдыге, и в этом проявляется его истинная жалость ко всякому нуждающемуся человеку. Поэтому-то Вийон и Рубцов милостивы в высшем значении этого слова! Сегодня стало модным явно оказывать благотворительность и трубить о ней перед людьми, что на самом деле милостью не является и благо от Бога не получит.
Подлинное, то есть опытно пережитое Христианство с особой силой проявляется у Вийона в его призывах к помилованию и милосердию падших людей. Как это не вяжется с теми, кто продолжает клеветать на невинных ни в чем поэтов! Вот Вийон в «Балладе о повешенных» прямо взывает: «Не вздумай нас насмешками колоть». Впечатление усиливается тем, что Вийон говорит как бы от лица казненных. Но если вдуматься духовно, то все мы в этом мире подвержены казни смертью и каждый будет, как мышка, подвешен за свой хвостик и ответит за свое. Вот универсальный принцип милосердия от Вийона:
К нам, бедным, сострадателен ты будь,
Чтоб и к тебе был милостив Господь!
Тем, кто в мире более всего любит временные увеселения плоти и ее услаждение, слышат ли эти строки от великого Вийона? Скорее всего, нет. Пока гром не грянет, человек не перекрестится. Одни люди непрестанно казнят, - и словом и делом, - других людей. Нам скажут, что так было, есть и, увы, будет. Да, у грешников чего только не бывает. Мы не против вообще наказания и возмездия, но мы против людской несправедливости и жестокости. Даже Вийон замечает: «Не всем благоразумие дано». Да, в силу нераскаянных грехов благоразумие отнимается у людей, и тогда они способны к проявлению любой злобы и быстрым судам и казням. Итог же один и весьма красноречивый
………………..наша плоть,
Которой в мире были мы рабами,
Висит насквозь прогнившими клоками,
И наши кости тлеют понемногу………
Все знают эту участь, поэтому-то большинство неверов и маловеров кидаются в различные безумства, не жалея ни себя, ни других. Поэты же или люди с возвышенной душой блаженны – они, не видя Бога телесными очами, при виде совершающихся на земле бесчисленных человеческих злодейств, не падают духом и верят в торжество Божией Любви и Божией Справедливости. Блажь – угождать людям и миру. Блаженство – угождать Богу и нетленному Царству Небесному. Так всегда верил и думал православный человек, и не только русский, но и всякий принявший Апостольскую Православную Веру. Все ли казненные убийственными словами и делами были действительно казнены и убиты в соответствии с правосудием? Конечно, нет! Прочитайте жития тысяч святых Православной Церкви и убедитесь, что ни в чем не виновные мученики бесстрашно умирали за одно имя Христа. А сколько ошибок в обычном мирском правосудии… Поэтому, от имени всех казненных Вийон пишет
Но вместо издевательств злых над нами,
За нас вы помолитесь, братья, Богу!
Вот так! Все мы – братья! И не по «правам», не по одной конституции и закону, но по Богу Отцу и Сыну Человеческому Христу и по Святому Духу. Все мы грешны и ошибаемся, беремся судить и рядить не себя, а других. Злых по тому, как они осуждают казненных, поэт называет братьями и призывает их не осуждать и злорадствовать, а молиться! Вот так «разбойник» и «вор» Вийон?!.. Да заградятся уста безумцев, смеющих называть великих неподобающим образом. Кто, как не разбойники, висели рядом с Христом на Голгофе. Но один из них, покаявшись и приняв муку, первым вошел в рай, а второй не спасся. Не хочешь нести свой крест искупительных скорбей и страданий? Все равно понесешь и скорби, и мучения, и страдания, и даже вдвойне за то, что мог бы творить доброе, да не стал, не захотел, не почти Бога и людей. Мы все осуждены в этом мире и умрем – вот непреложная и неизменяемая правда. Но одни, праведные, то есть кающиеся в своих грехах и пороках - спасутся, а другие, увы, по собственной вине - нет. Франсуа Вийон верит в то, что для многих сегодня камень преткновения
Мы умерли, но живы души наши:
За них вы помолитесь, братья, Богу!
Праведники после кончины вводится в покой Божий, злые же люди по убеждению Вийона «навек покоя лишены»
Помолитесь же за братьев ваших Богу!
Согласитесь, призывы о молитве за усопших, тем более казненных, делает честь великому поэту
Молитесь Господу, Который благ и мудр
Мы слышим голос поэта через века! Это он к нам сегодня живущим, как правило, в грехах, обращается с просьбой о молитве, пока не вышло время быстротечной земной жизни, данной нам не для одних плотских наслаждений, но для «вдохновенья, звуков сладких и молитв» (А.С.Пушкин). «Имейте состраданье, прежде всего, к самим себе – не живите впустую, не зарывайте Божественные дары земной и вечной жизни в землю». Бог мог бы и не дать их. Святой человек помнит скорее не смерть, ибо смерть обессилена Воскресением Христовым, но Суд Божий. Поэтому обуздывает себя и стремится к Богу.
«Имейте состраданье даже к мертвым» - вещает Вийон, ибо мы все в этом мире мертвецы без Бога. Неминуемо обратится в прах наше тело, и где обретется наша душа? Жизнь вечна, иначе бы никакого такого бытия не было совсем. «Жизнь вечна, - эти слова слышали от поэта Н.Рубцова (когда его слушали), - а опасность мировой катастрофы не лишает веры». Иначе говоря, Жизнь есть Бог Вечный, и даже апокалипсис не есть конец всего, но именно окончательные прекращение греха, зла, тьмы и полное торжество Жизни. Тело по повелению Божию станет тем, чем было при его создании – прахом, завершится земная стезя и что дальше?.. А дальше будет вот что
Нам Бог Судья! И к вам, живым, взывая,
Лишь об одном мы просим в этот час:
Не будьте строги, мертвых осуждая,
И помолитесь Господу о нас!
Слышим ли мы это глас усопших и потому особо нуждающихся в нашей молитве об их душах? Или сделаем вид, что не надо молиться за ушедших… А как же непрестанная любовь?!
«Сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека; ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо» (Еккл.12:13,14).
Итак, Вийон вещает, что все мы смертны, что все мы – братья и делить нам в этом мире нечего. Кто-то достался палачам, кто-то стал невинной жертвой, кто осужден по справедливости и т.д. – все это результат борьбы добра и зла, злобы против Христа, в которой люди ведут себя либо по-доброму - согласно Богу, либо, одержимые духом злобы, теряют человеческий облик и сущность. Вот состояние человека на земле плача и непрерывных страданий
Здесь никогда покоя нет костям:
То хлещет дождь, то сушит солнца зной,
То град сечет, то ветер по ночам
И летом, и зимою, и весной
Качает нас по прихоти шальной
Туда, сюда и стонет, завывая,
Последние клочки одежд срывая,
Скелеты выставляя напоказ…
Всяк гордый человек не свою значимость выпячивает, а показывает… свой «скелет», сущность. А сущность такова, что подул ветер Божьих судеб, и человек гордый нигде не обрелся… Чем же нам надмеваться и гордиться? Ведь есть не только исход мирный и безболезненный, который вымаливается, но исход лютый и страшный, худой, который, не спрашивая, наступает и похищает свое достояние. Кто не молясь, и хотел было бы помолиться или священник призвать, да времени уже не дано – настал Божий час. Остается надеяться на милость Божию и молитвы других.
О, Господи, открой нам двери рая!
Но райские двери отверсты для всех! Что же нам мешает оставить грех еще на земле и войти в рай, который стал доступен для всех, благодаря крестным заслугам Христа? А мешает наша же беспечность и неверие. Земля – не место для отдыхов и прекраснодушия, но своего рода ад, где не утихает, а, наоборот, нарастает злоба сатанинская и человеческая. Слово Божией Правды встречается в штыки, объявляется «устаревшим» и Его вестники подвергаются изощренным гонениям, преследованиям, насмешкам и нередко смерти. Все шутки, сказки и насмешки исчезнут, когда несчастные души увидят свое реальное положение после неминуемой кончины земной жизни
Мы жили не земле, в аду сгорая!
О, люди, не до шуток нам сейчас,
Насмешкой мертвецов не оскорбляя,
Молитесь, братья, Господу за нас!
Кто-то выскажется по поводу того, что Вийон де «натуралистичен» или «эксцентричен» и т.д.. Но мы скажем так: Вийон – художник и имеет право для достижения духовных результатов применять самые разнообразные поэтические приемы, лишь бы читающий стих понял сущность происходящего вокруг него, изучил, прежде всего, самого себя. Русский писатель-пророк Ф.М.Достоевский заметил, что понимаем мы себя лишь в той мере, в какой постигаем Христа. Без Бога мы не можем познать себя правильно и спастись. Поэтому в «Балладе примет» Вийон, подобно древнему философу, заявляет: «Я знаю все – познать себя не смог». Знание тленного мира умножает страдание и увеличивает скорбь, тогда как познание Бога приближает человека к Царству Небесному и вечному избавлению от всех напастей и бед. Как бы не была сильна смерть, Любовь сильнее смерти и разрушает смерть. Это доказано Воскресением Христовым. «НЕТ НИКОГО МУДРЕЕ, ЧЕМ ВЛЮБЛЕННЫЙ», - берется утверждать в «Балладе нелепиц» Вийон. Потому что на земле более чем достаточно совершенно другого, от чего сходят с ума люди и что считают за привычное - «венчает труса слава и почет» или «любовь лукавой лестью подкрепляй». Тлен с его напыщенными правилами и правами воистину нелепость и ведет в ничто.
Влюбленный в нетление, Вийон не устает повторять: «Я всех людей благодарю» или «Я у людей прошу прощенья». Вот такие признания и переживают века! Мало кто замечает, что обращение великого поэта растворено горечью, печалью, внутренними слезами. Видя, как грешен тот или иной человек, он все же не устает верить в человека, в его истинное призвание на земле. Поэтому он и обращается не к тем, кто уже, увы, безвозвратно погиб для Бога и утратил человеческое достоинство, но к тем, кто сохраняет (и в настоящее время!!!) искру Божьей совестливости и может спастись. Так называемые нелюди или антихристы, все равно ничего не поймут (чего ж метать бисер перед свиньями), но кто еще остается человеком, у них-то и просит прощения поэт. Это глубочайшая христианская позиция! Эта несгибаемая позиция выражена прекрасным стихотворением «Баллада-завет Вийона»
Голь перекатная, без чести, без ума,
Глупцы обманутые, вы живете
Чем Бог пошлет, да нож, да ночи тьма…
Опомнитесь! Вы ж у себя крадете!
Неужто хочется на эшафоте,
Ломая руки, биться, как в бреду,
Взывая тщетно к Богу и суду?
Ну, и где же обвинители великого поэта в воровстве и разбое? Что-то после этих строк они сжулились, правда, ненадолго, и замолчали. Сказать-то нечего! Нельзя же без конца врать, лгать, изворачиваться. Суд будет для всех и за каждое праздное слово.
Кто молодость провел с законом в ссоре,
Потом клянет злосчастную звезду!
КТО СЕЕТ ЗЛО - ПОЖНЕТ ПОЗОР И ГОРЕ
Сеявшие нетленным словом поэты, пожинают нетление и великую славу от Бога, а, значит, и от всех незлобных, сердечных людей. Заметим, характерную черту великих поэтов, в том числе Вийона и Рубцова, - их незлобие, вылившееся в добрые, запоминающиеся и помогающие жить достойно стихи. Поэты не то что никого не клянут, они исполнены подлинной любовью порой даже к жестоким людям, а вдруг да пробьет сердце молния слова и застучит оно совсем уже по-другому, во славу Вечной Красоты и Гармонии.
Поэтому-то все великие, все просто небездарные поэты и есть самые настоящие патриоты своей Отчизны. Все стихи Николая Рубцова о сокровенной России Духа! Это Россия, идущая через Голгофу, в Воскресение и Жизнь Вечную. Это Всепобедная Русь, хранящая правую веру в Христа, и потому не подвластная аду. «У нас вся народность основана на христианстве. Слова: крестьянин, слова: Русь православная - суть коренные наши основы. У нас русский, отрицающий народность (а таких много), есть непременно атеист или равнодушный. Обратно: всякий неверующий и равнодушный решительно не может понять и никогда не поймет ни русского народа, ни русской народности… Первый признак неразрывного общения с народом есть уважение и любовь к тому, что народ всею целостью своей любит и уважает более и выше всего, что есть в мире, - то есть своего Бога и свою Веру (Ф.М. Достоевский. Письмо А.Ф. Благонравову. 19 декабря 1880).
Великие искушения и испытания Верующей России в ХХ веке были попущены Богом для проверки нашей верности Святой Троице. Россия пошла путем ветхозаветного праведного Иова и, конечно, самого Христа. Голгофа была неизбежна ради преображения и воскресения самой России. Россия или должна была остаться одной или подобно пшеничному зерну умереть и принести много плода. «…Болезнь, ныне изводящая Россию, а именно: воинствующее безбожие; антихристианство; материализм, отрицающий совесть и честь; террористический социализм; тоталитарный коммунизм; вселенское властолюбие, разрешающее себе все средства, — весь этот единый и ужасный недуг имеет не русское, а западноевропейское происхождение. В течение XIX века русская интеллигенция соблазнялась им, как «последним словом передовой культуры», мечтательно, сентиментально и безвольно заражаясь им. В XX веке — многонародно-международная, полурусская полуинтеллигенция, зараженная им до мозга костей, тупая, волевая и жестокая, пошла в грозный час мировой войны на штурм, захватила власть в России и превратила нашу страну в опытный рассадник этой духовной чумы. Эта-то чума и принесла нам все наши национальные мучения и унижения… Но почему же нам не удалось оборониться от этого засилия?» - писал философ И.Ильин. Но это все лишь внешняя сторона унижений и крестных мучений России. Россия, как и в годы татаро-монгольского нашествия надолго замолчала, будучи проклятой и распятой, но ее воскресение и будущее прекрасно!
«Судьбы Божие и праведные совершаются над Россией. Ее куют беды и напасти. Крепись, Россия! Кайся и молись... Господь, как искусный врач, подвергает нас разным искушениям, скорбям, болезням и бедам, чтобы очистить нас, как золото, в горниле. Вот цель бед и скорбей, посылаемых нам Богом в этой жизни», - писал праведный отец Иоанн Кронштадтский. Но это же касается каждого человека! Потому так труден путь великих поэтов, что он связан с особым Промыслом Божьим о них и с их миссией в мире. В тяжелой борьбе за Божественные идеалы и может только рождать Божественное искусство!
«Но я предвижу и восстановление мощной России, ещё более сильной и могучей. На костях вот таких мучеников, помни, как на крепком фундаменте, будет воздвигнута Русь новая, — по старому образцу; крепкая своей верою в Христа Бога и во Святую Троицу; и будет по завету св. князя Владимира — как единая Церковь. Перестали понимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие престола Господня. Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский» Осталось продолжить праведного отца Иоанна Кронштадтского: «И поэты такой Новой России – Церкви несомненно святы и всецерковны!»
Если в Европе католицизм с VIII века всегда стремилась стать не иначе, как государством, то в России наоборот – с Крещения Руси государство стремится стать Церковью и подать другим народам мира пример стояния в святости и в нетлении. Именно верующий, церковный народ, составляющий единое Тело Христово, и выдвигает из своих недр своих сладкопевцев, прежде всего, гениальных поэтов.
Нельзя сказать, что Франсуа Вийону не повезло, что он родился французом. Но у французов, особенно современных, слишком мало Православия и слишком много риторики и заботы о временном, тленном и, что скрывать, неугодном Христу. Общеевропейское саморазвитие вскружило головы, и новая Франция скорее уже не та «старая, добрая, милая» Европейская Франция Ф.Вийона, но один из членов Европейского союза, как Литва или Эстония. Родной Париж Вийон называет «трескучим», имея ввиду словоохотливых парижанок и вообще французов, но за этим кроется нечто более глубокое наблюдение, и вот уже подружке Вийон желает «Но дай нам Бог и сердца, и угадки, чтоб не добить, а выручить из бед». Так ведь и бессердечным словом можно убить или добить или, наоборот, добрым словом из сердца обнадежить, высвободить, спасти, помочь, выручить. Но доброе и святое рождается не из замутненного источника, коим является католицизм и протестантизм, но Православная Вера. «Все исчезает словно сон»! - пишет Вийон, - и «кто от смерти был спасен?» Где славные синьоры и паписты, нечистые на руку? – «Куда не глянь – тот умер, этот погребен…» Исчезнут заблуждения, пусть даже самые красивые и «нужные», но останется неискаженный людьми Христос и Суд над миром и каждым человеком. Мысль не о бренности бытия, а о тщете разнородных человеческих усилий вопреки Христу – вот что более всего занимает Вийона. Был кто-то славен и знаменит среди людей, «но где наш славный Шарлемонь?» Будем ли мы оправданы Богом и останемся ли верны Богу во всех обстоятельствах нашей жизни? «Но где снега былых времен?» - вопрошает поэт и в этом вопросе заключена не философия, а жизнеутверждение. Былого вернуть нельзя, но в былом была ли верность Красоте и Гармонии? Земная красота мгновенна и подобна цветению розы – дохнул ветер времени и нет ее. Но есть и Красота Вневременная, Которая дышит, где хочет и создает новые чудеса и новые миры.
Все, кто посягает хоть мыслью на святое и от Бога, а это, прежде всего, Родина, с ним пусть случится то, что стало со всеми негодяями всех стран и всех народов, врагами Бога и Церкви, врагами самим себе. По Вийону у сброда не может быть «надежд и мира».
Не может быть, чтоб доблестью блистал
Тот, кто на Францию хоть мыслью посягнет!
Поэтому все посягающие на великих национальных поэтов, достояние своего народа ложно блистают всем, кроме доблести, то есть ничем. Основная движущая сила искусства всех искусств – поэзии есть Любовь. Вот так пишет о Любви святой Паисий Святогорец: «Как я узнал, кроме величайшего мужества, которым располагает Духовная Любовь, Она собирает вокруг себя также все остальные добродетели. Явно, что Любовь является любящей Матерью всех добродетелей. Те, которые всю свою любовь отдают Богу, получают всю любовь Божию и, отдав себя Богу, отдают себя людям. Те же, которые любят людей больше, чем Бога, так как их любовь плотская - в хорошем ли смысле или в плохом, - всегда остаются плотью, так же как те, которые земное любят больше, чем небесное, и сами остаются брением. Те, которые находят себе покой в материальном мире и не беспокоятся о спасении своих душ, подобны неразумным цыплятам, которые не стучат в яичную скорлупу, чтобы ее разбить, выйти наружу и радоваться солнцу - совершить небесный полет к райской жизни, - но остаются неподвижными и гибнут в яичной скорлупе. Люди, имеющие дерзновение, никогда не боятся смерти. Поэтому они подвизаются с ревностью и самоотречением. Они всегда поставляют смерть перед собою и думают о ней, а потому готовятся к ней и подвизаются с еще большим дерзновением. Таким образом они побеждают суету и уже здесь живут в вечности и райской радости».
Чем ожесточеннее общество с христианской точки зрения относится к человеку, тем бесчеловечней становится его культура и искусство, которые постепенно вырождаются в пародию на самих себя и красивую, но отвлеченную абстракцию. Вместо того, чтобы славить и гордиться своими поэтами – художниками правдивого слова, это общество преследует и игнорирует их, представляя не такими, какие они есть на самом деле. Отсутствие внимания к поэтам, а сегодня в России распространены поборы с них (иначе не опубликуют!), ставят их жизнь и творчество на грань невозможного. Но люди с возвышенной душой и пламенным сердцем не собираются становится другими. Значит, у поэзии все еще впереди.
Знают ли сегодня в мире поэта Н.Рубцова? Вряд ли. Мы, русские, мало знаем подлинного Рубцова! Вот таким, подлинно великим, то есть в высшей степени человечным, и был поэт Николай Рубцов, каким он предстает в искренних воспоминаниях Л.В.Одинцовой. В 2006 году в Праге вышла замечательная книга «Школа гармонии», в которой автор пишет в разделе «Избранные места из пражского дневника» воспоминания о Николае Рубцове, с которым училась в Московском Литературном институте им. М. Горького: «Великоросс Н. Рубцов, поэт, является классическим образцом этнического русича. Я знала его 3 года, и могу свидетельствовать, что этот лучший представитель коренного населения России питал жертвенную любовь к людям, был сердоболен, восторженно и самоотверженно любил Родину, отличался добротой, поражавшей до слез при его бессеребреничестве и аскетической нестяжательности. Н. Рубцов был предельно честен, что подразумевается само собой. Я никогда за 3 года не слышала от него ни лжи, ни фальшивого слова, ни ругательства. Я знала его до момента гибели несколько лет… Ради благонадежности Рубцов, игнорировавший Советскую власть вместе с ленинизмом, не лез на рожон против них, а потому устраивал обе тайные группировки: и просоветских стукачей, и антисоветчиков. Меня ничуть не сбивали слухи, что Рубцов был человеком вздорным, характер его отличался раздвоенностью и огорчительным чувством неудовлетворенности собой и всеми… Мы никогда не ссорились… Чем старше я становилась, тем большее сострадание чувствовала к Коле, хотя и не могла объяснить себе, почему, собственно? Ведь он никогда не жаловался мне. Полагаю, однако, что я умела точно чувствовать его душевное состояние, и в нужный момент могла оказывать негласно требовавшуюся ему душевную поддержку: просто ободрить своевременным добрым словом. Он испытывал благодарную нежность ко мне за это… Коля объяснял мне то, что я по молодости лет еще не понимала: настоящий поэт – это жертва (курсив – авт.) Если поэт благополучен, счастлив и сыт, – значит, это стихоплет, каких повсюду пруд пруди! Книги его истлеют вместе с ним. Я вспоминаю, сколько скандальных историй окружало имя Рубцова, сколько было вокруг него хвастунов, дравшихся с довольно тщедушным Колей потому, что он не признавал их гениальности. Я полагаю, что на самом деле поэт Николай Рубцов без конца терзался сомнениями… В моей памяти так навсегда и остался непримиримым с самим собой… Я утверждаю, что личность крупного русского поэта Рубцова понята превратно и вообще не понята»… Рубцов особенно уважал Карамзина. Еще Коля увлекался романами на тему морских баталий. Про адмиралов Нахимова и Ушакова, про совместную победу в русско-турецкой войне моряков и пехотинцев под предводительством Суворова. Я слушала истории морских боев, затаив дыхание… Знакомство наше с Рубцовым произошло по инициативе самого Рубцова на лестничной площадке у лифта Литературного института снежной весной 1968 года. Мне было 17 лет, я уже слышала о каком-то знаменитом Рубцове, но не испытывала восторга перед его книгой, поскольку была воспитана в духе западно-европейской культуры на Украине. Мы разговорились. Коля узнал, что до стипендии далеко и я голодна, смотался в магазин, принес мне еды и накормил меня. Я вызвала у него ассоциации с его дочерью, по которой он очень скучал. Рубцов окончил кормежку меня словами: «Будешь помнить Николая Рубцова!...» Как в воду глядел. Через три года ему суждено было погибнуть насильственной смертью от рук графоманки. Убийство Рубцова, похоже, «делает честь» той графоманке, и она смеет еще именовать себя поэтессой!.. Больше меня сказал о том, что мы – русские, Коля Рубцов, мой дорогой, милый Коля!.. Он не выносил никакой фальши, никакого притворства, это было его морским свойством характера... В декабре 1970 года, незадолго до гибели, глухим зимним вечером пришел ко мне Коля. Этот декабрь был для меня трагическим. Тосковал и Коля по каким-то своим личным причинам. Тогда тихим голосом читал он мне стихи «Я буду скакать по холмам задремавшей Отчизны». Я выражала подлинное восхищение этими стихами, но Коля робко и недоверчиво переспрашивал: «Неужели понравилось?..» Все кругом лили елей ему, я же нечасто одобряла что-либо, поэтому Рубцов дорожил моей оценкой… Наше взаимопонимание основывалось на чувстве сострадания друг к другу, происходящем от душевного доверия. Согбенный в понурой позе, закинув ногу на ногу, Коля что-то говорил мне о любовных неудачах с женщинами, а я видела за этими печальными признаками человека, рвавшегося к достойной жизни, человека, которому просто не хватало друга-женщины, сильной личности, жены с волевым свойством характера. Таким я запомнила его в последний раз. Поэт качал своей полысевшей головой и сокрушенно вздыхал из-за того, что никак не может достичь нравственной чистоты и доблести в той мере, как надлежит (курсив - авт.) Заметно было, как Рубцов тоскует по прекрасному, чистому, вечному (курсив – авт.)… Я рассказала своим студентам, как остро переживал недостаток культуры Николай Рубцов и как страстно наверстывал упущенное. Нежный, душевный, хрупкий мир Николая Рубцова пленял моих учеников обычно в период влюбленности. Поэт выглядел простым и открытым, доверчивым и не обласканным никем – тогда, в 1970 году (курсив – авт.), мне казалось, что я понимаю это... Тесные рамки сложившихся представлений о поэте Рубцове сколочены его… завистниками и тайными врагами…»
Вот непредвзятый взгляд на великого поэта почти до последних его дней со стороны достаточно близкого ему духовно человека. Конечно, никому не удастся в полной мере постигнуть личность гения и его бессмертные стихи, но каждое доброе слово в отношении не то, что гения или таланта, просто человека, имеет большую цену и значимость, особенно при жизни. И, наоборот, все, кто осуждает (и после смерти!..), тем более, дает нелицеприятные оценки гениям своего или другого народа, тот сам выставляет себя с худшей стороны.
Нас могут спросить, а как же определить степень святости человека, народа и даже страны? Все просто! Критерий один – верность Православному Апостольскому исповеданию Христианской веры, которое бережно сохраняется в чистоте Греко-Российской Церковью. Сколько Православия в душе человека, в народе и в стране, настолько они и святы! Где больше неискаженного человеческими учениями и отступлениями Христа, там и Святость!
Конечно, Рубцов, в силу огромного стремления к самообразованию, был прекрасно осведомлен о западноевропейской поэзии, но силы и для ее, в том числе, продолжения, он черпал в вере и любви своего народа и его святых. Поэтому и писал в итоге лучше и проникновеннее западных поэтов.
Автор переводов поэта Н.Рубцова на французский язык доцент кафедры лингвистики и межкультурной коммуникации ГСГУ, кандидат педагогических наук А.Б. Сурков: «Вообще, стихи Рубцова как-то очень легко ложатся на французский язык. Он сам любил французских поэтов: Ш. Бодлера, П. Верлена, Ф. Вийона… У Верлена есть стихотворение «Осенняя песня». Николай Рубцов говорил: «Он написал одно мощнейшее стихотворение. Оно, конечно, хуже моего… но стихотворение хорошее» Однокурсник поэта по Литинституту Николай Попов (Ливнев) поделился историей создания стихотворения. Он пишет, как на занятиях французского языка преподаватель Любовь Васильевна «прочитала «Осеннюю песню» Верлена и ее перевод, сделанный Брюсовым. «Как это бесконечно далеко» - огорчился Коля. «Вот и приблизьте! Вы же поэт!» - подхлестнула его Любовь Васильевна. Это все-таки задело Колю за живое. Он предельно точно написал подстрочник, с задумчивым прищуром внимательно прослушал подлинную ритмику стиха и пообещал на следующее занятие принести перевод» (газ. «Лит. Россия». М., 1994. 1 - 2. Н. Попов «Зарницы жизни»). Потом Рубцов прочел свои стихи вологодскому поэту-переводчику Б. Чулкову и сказал, что от перевода отказался - у него лишь вкраплен мотив Верлена.
Николай Рубцов
N. Roubtsov
В МИНУТЫ МУЗЫКИ
В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берез,
И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...
Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.
Но все равно в жилищах зыбких -
Попробуй их останови! -
Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.
И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий,
И шум порывистых берез.
Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем...
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чем.
А вот французский перевод стихотворения Н.Рубцова:
Lors d'une musique triste
Lors d'une musique pleine de tristesses
Je vois une gr;ve jaune, la vol;e
D'une voix de femme qui part sans cesse
L';lan des arbres affol;s.
La prime neige sous la voile grise
Du ciel parmi les champs ;teints,
La voie des grues que rien n'irise
Chass;es par cette neige sans fin.
L'amour pass;, le vin, – mon ;me
En est bien lasse depuis longtemps...,
J'aime trop des spectres veine trame
De le comprendre il est bien temps.
Mais malgr; tout dans ma demeure
En repoussant la fin des jours,
En bel accord les violons pleurent
D'une gr;ve jaune, de mon amour.
Malgr; ce temps un peu trop moche
Je revois tout clair ; pleurer:
La jaune gr;ve, une voix si proche,
Le bruit des arbres affol;s.
Comme si sous le ciel sans promesse
Le temps d'adieu-jamais fini!
Lors d'une musique pleine de tristesses
Ne dites rien, je vous en prie....