Глава 29. Тайна
- Куда она могла пойти? Куда подевалась?
- Дома искали?
- Да.
Уилл устало поджал губу и пожал плечами.
- Ни дома, ни возле моря, ни… Она…
- Она обычно дома или у нас с тобой. Но, как видишь, нигде!
- А на той даче? Помнишь, мы ходили месяц назад?
- Даже там нет. – ответил за Эталь Севастьян. Он так же принимал участие в «поиске» и не мог остаться в стороне и бросить свою подругу. – Четыре дня – не один. Если что-то случилось, мы могли уже опоздать…
- Нет. Только не говори… - бариста опустила голову и закрыла лицо волосами. – Не говори, что она…
- Умерла?.. – черноволосый не посчитал нужным молчать и сказал это страшное слово. Эталь стала рыдать, бить его, после прижалась и начала просить прощения.
- Я не сержусь на тебя… - сказал он. – С чего ты взяла? Мы все подсознательно думаем это, когда случается что-то плохое.
***
Грусть овладевала Эталь, немного отросшие с июня волосы начинали пригревать шею. Она ловила себя на мысли, что так, изменившись, даже намного удобнее. «Не все изменения к худшему, нередко – наоборот». Волосы не мешали в готовке и не были раскиданы по полу, уподобившись собачей шерсти. Тем более, что хватало настоящего пса.
Однажды найденная у порога дворняжка выросла очень быстро, Эталь совсем не заметила этого. Всё время в делах – на работе или с подружками, она в отличие от своего меньшого брата не была столь близка с животными. Лишь в редкие дни, когда оставалась одна, когда все уходили, она могла позволить себе расслабиться, всплакнуть и сказать несколько слов собаке.
Особенно сегодня. Это стало необходимо. Ужас, державший с утра, не прекращался, испорченное донельзя настроение портил ещё сильнее зараза-дождь. Как специально, пошёл он в эту минуту! Не мог подождать или пролиться раньше. Как специально он отгородил её ото всех, тем более в такую минуту!
«Если Сева был прав, если тебя больше нет… - качая головой и не соглашаясь с собственными глазами, Эталь пыталась думать о чем-то другом, но каждый раз возвращалась к подруге. Вспоминала старые прежние времена, как они познакомились, как вместе гуляли, как говорили с жаром про книги, но вместо этого вспоминала утренний разговор. – Если тебя больше нет, нет и меня прежней. Нет больше прежних нас!
Ты была мне так дорога… как сестра. Право, сестра, даже ближе! Не знаю, что именно, мы ведь такие разные; но что-то свело нас, встретило, пересекло и не дало разойтись. Что-то держало меня возле тебя, заставляло любить, переживать и думать… Я в тайне надеюсь, что Сева не прав. Ты жива. Ты здесь. Ты всегда рядом. Но почему не выходишь на связь? Почему твой дом веет могильным холодом, как если бы в нём поселилось царство зимы? Почему ты не позвонишь, не скажешь, не… Но я чувствую, ты жива. Какая-то незримая связь не дает мне согласиться со смертью!»
Она думала, говорила, шептала всё это, по большей части для себя, чем для стен или молчаливого пса. Нехотя ела мороженое, точно пытаясь съесть вместе с ним свою боль. Еда казалась безвкусной, движения – автоматическими. Грусть заполняла душу пустотой. В телефоне слышались только гудки…
Она без конца пребывала в страхе, не могла ни на что отвлечься, вздыхала. Она так хотела, чтобы это, наконец, прекратилось! Но даже сон не обладал столь целительной силой.
***
Утро последнего летнего дня пахло солнцем, было горячим и от этого немного ленивым. Умеет все-таки лето давать какое-то настроение, такое, какого нет в другое время. Умеет и очень даже. И чаще всего дарит лень. Эталь насилу переборола себя, чтобы собраться и отправить на работу. Дошла. Переоделась. И тут же звонок. Подружка. Она показалась нервной и очень сильно испуганной.
- Люба?!.. – опешив, прошептала девушка. Она думала, что выронит трубку из рук и почти сделала так – так неожиданно было это известие.
- Извини, Эт, мне надо тебе кое-что рассказать! – голос разрезал тишину, Эталь на миг испугалась. – Попроси меня рассказать все! Даже если я… Уговори, прошу, пообещай мне!
- Обещаю. Я сделаю. Люба, что происходит?! Где ты была?!
Пришлось тут же сорваться с места, бросить кафе, отлучившись на долгие «пару минут» и помчаться на встречу с неведанным.
- Люба, в чём дело? – закричала Эталь, входя в её дом. – У меня совсем нет времени на твои страхи! Что-то случилось? Я…
- Да… - дрожащий голос из зала. Холодный воздух. Всё, по-прежнему, холодное и тоскливое, плюс в доме переполох. Все не так: шкафы переставлены, обои другого цвета, всюду светло, и пахнет полевыми цветами.
Куда подевалась тьма?
- Люба?! Как ты?
- Жива. – появилась, как и в тот раз, не подала даже виду, даже не улыбнулась.
Она сидела на кресле, сморщенная, с попугаем на плече. Насмерть перепуганные глаза были опущены.
- Я долго думала вчера и поняла, что должна сказать тебе… Прости, Эталь! Молчала столько времени! Нельзя! Нельзя было! Сразу было нельзя, а мне надо… Я не смогла! Прости!
- Объясни, наконец!
- Просто я…
- Всегда такая твердая и решительная! А сейчас не можешь даже сказать! Почему я должна упрашивать тебя поделиться? Это секрет?
- Да.
- Это связано с тем, что происходит?
- Всё верно.
Белые локоны сотрясла дрожь.
- Связано с Авторами? Случилось что-то ужасное?
- Ещё не успело…
- Тогда почему ты дрожишь?!
Её непонятные ответы и обрывки фраз пугали больше всего.
- И что за перестановка? Ты сидишь здесь и занимаешься с утра до ночи ремонтом? Вроде бы не припомню. Не уверена даже, что ты умеешь делать его! Сама…
- После того, как осталась одна…
- Только не говори, что пришлось! Могла бы познакомиться с парнем, попросить его и… - Эталь вдруг смолкла. – Прости. Мои слова, наверное, ранят тебя ещё больше. Не надо сейчас ничего говорить! Успокойся! Сейчас надо лишь успокоиться! А потом поделись тем, что хотела сказать. Я принесу чай?
Любимый напиток не смог унять дрожь и привести Любу «в чувства».
Вместе с питьем, Эталь принесла и пирожные. Как знала, когда брала их.
- Ешь! Пять минут назад приготовила! Ещё крем не застыл.
Люба вздохнула, обхватила ладонями чашку.
- Спасибо… Боюсь, мой секрет не понравится тебе, испугает…
- Только не говори, что теперь станет ещё хуже?
- Не знаю… Может, наоборот. А мебель я специально… так… - она не говорила слово «переставила» и снова обрывала все фразы.
- Что с мебелью?
- Посмотри…
Эталь встала и уже было хотела идти и начать рассматривать.
- Нет. Отсюда…
Осталось пожать лишь плечами.
- И что же увидеть?
- А вот… - Люба достала клочок бумаги. – Дай ручку!
Повиновалась.
Несколько быстрых строк, и предметы, как по волшебству, стали возвращаться в привычное место.
- Т-ты… - речь Эталь стала дрожащей, отрывистой.
- Да. – полуприкрытые глаза, сдавленный голос. – А так понимаешь?
«Как?..» - немое восклицание в испуганных карих глазах.
- Как это… ты…
- Написала. Понимаешь теперь? Я такая.
- А раньше?
Люба пожала плечами, соврав, что не знала, умолчав о том, что знала о даре всю жизнь.
- Ты можешь передвигать предметы?
- Не только. Всё могу. Вот, смотри.
Ещё одна фраза. Зелёные крылья попугая.
- Он ведь был… Я ещё говорила!
- Да, Эталь. Я не купила его. Я такая же, как те Авторы. Я – Автор. Ещё один. Я могу подчинять себе мир. – засмеялась. – Нужно только перо!
И тут взгляд скользнул на тонкую шею. Подвеска. Золотое перо! Оно всегда было на ней. Сколько Эталь помнила!.. Каждый день.
- Ты можешь написать, чтобы что-то случилось?
- Зачем же? Хватает тех пятерых! Я… намного слабее. Я просто могу развлекаться. Смотри, сейчас попугай станет синим. А после красным…
- И ему ничего?
- Не волнуйся. Не будет! Это как магия. От неё только ждут чудес. Ей восхищаются. Её бояться. А понять её – мало кто делает. Я такая, Эталь, прости, что не сказала тебе! Столько лет, сколько знакомы мы…
- Не так уж и много…
- Немало. Все эти годы я… - кажется, забыла о том, что ранее хотела скрыть. – Все годы была такая. Сказать побоялась.
- Но ты хотела?
- Не раз. Думала. Особенно в последнее время.
- Только не говори… - розововолосая отодвинулась чуть в сторону, задев стоящую табуретку. Она начала пятиться назад, а глаза подруги уже горели каким-то странным и ярким огнём. – Не говори, что ты тоже причастна…
- Только к хорошему! Я помогаю. Могу исправлять события. Но сама не творю их. Нет смысла.
- Докажи, что это не ты! Скажи…
- Я исполнила желание Уилла. Помнишь экскурсию?
- И тот ужасный лёд-водопад…
- Лёд написала не я! Я заставила учителей согласиться. Они поехали. Все. Остальное случилось само.
- А ещё? Говори, что ещё!
- Кокосовое печенье… Помнишь, ты ночевала у меня? Давно. Ещё что-то увидела… - Глупая улыбка Любы больше походила на смущение. Щёки украшал румянец. – Ну, помнишь?
Пришлось согласиться.
- Да.
- Его создала я. – И… локон, который стал рыжим.
Эталь очнулась и, до сих пор не веря в сказанное, перебила:
- Лучше б рассказала всё сразу! Теперь я боюсь тебя! Люба! Как ты… могла?
Недосказанная фраза застыла на кончике языка.
- Что ж, больше я не скажу тебе ни единого слова. Извини, снова понимаю, что надо было ещё подождать…
- Нет, не надо! – перебила девушка. – Больше не надо уже ничего! Не надо меня обманывать!
- Эталь?
- Ты врала!..
Испуганные глаза с грустью смотрели на розововолосую, уши внимали словам. Лицо искажали эмоции. И сотня чувства отражалась в этот момент.
- Я не врала тебе, я скрывала. Это разные вещи. Пойми. – едва не рыдала блондинка, но подруга не желала и слушать.
- Настолько разные, что мне теперь страшно.
- Не стояло, да… - белая глубоко вздохнула и смолкла.
- Не стояло!..
В тот день Эталь не вернулась в кафе. Взяла день за свой счёт. Убежала домой в слезах и не сказала ни слова Уиллу, а Люба снова осталась одна наедине со своей «силой» и красно-зелёно-жёлтым попугайчиком непонятной породы, который то и дело вытягивал и точно рассматривал свои «новые» красивый крылья, не зная и, безусловно, не понимания, от чего они вдруг изменились.