Закон сохранения полетов...

               
                Очень любил, когда  снились сны, где удавалось полетать. Хоть немного.

                Поначалу, был  неопытным. Все летал-летал, а затем, зависнув в высшей точке, вдруг срывался в необратимый штопор и страшное неуправляемое падение.

                Разогнавшись до безумных скоростей, ожидая сильного удара и чувствуя неизбежное превращение в лепешку,  я крепко зажмуривался  и ,что было сил, группировался.

                К счастью,  вовремя просыпался и долго-долго  пытался успокоить сердечко, трепетавшее от какого-то древнего первобытного страха.

                Тренируясь от сновидения к сновидению, со временем, освоил и приличную технику пилотирования. В период пребывания в объятиях Морфея, уже довольно легко управлял собственным телом.

                Жаль, конечно, что не научился вызывать полетные сны  по заказу. Эти счастливые состояния приходили в дреме внезапно, как долгожданный дальний родственник, вдруг свалившийся на голову после долгой и тоскливой разлуки.

                В технике безопасного пилотирования собственного тела главным было двигаться так, чтобы не отрываться в слишком высокие сферы и на неприлично долгое время.

                Подпрыгнешь, бывало, легонько отталкиваясь от земной тверди, и ты уже на Луне. Сила гравитационного притяжения, ослабленная в шесть раз, мягко обнимает со всех сторон, поддерживая гигантские  упруго-пружинистые шаги-перелеты.

                - Захотел? - Плыви себе в пространстве, без проблем,- воон , через тот ручей, прямиском к соседнему холмику, а затем и к редкому перелеску. Потом, дальше - к обширной цветочной поляне. Хотя, какие там, на Луне, деревья и цветы?

                Затяжные перепрыгивания, перемежаемые небольшими зависаниями, словно в чарующей замедленной киносъемке, были удивительно приятны.

                В самой верхней точке , когда кроны небольших деревьев и электрические столбы с проводами оказывались прямо под ногами, а небольшие птицы пролетали уже в непосредственной близости, накрывал неописуемый восторг.

                Свежий напористый  ветер перехватывал дыхание. Многочисленные приятели, оставшиеся где-то далеко, внизу, безмерно удивлялись и  замирали, раскрыв рты и задрав головы. Они зачарованно глядели вверх, восхищаясь моими фантастическими кульбитами.

                Затем начинали неистово махать руками, кричать и свистеть, приветствуя невероятное чудо, посетившее родные пенаты.

                Идея переноса полетов во сне в реальность, казалось, воплотилась в реальность  уже к четвёртому классу. После уроков, мы все взахлёб читали  приключенческо-фантастический боевик «Ночной Орёл».

                Бесконечные продолжения, напечатанные тогда в Пионерской Правде, по своей популярности, думаю, превзошли бы все нынешние телевизионные сериалы.

                Получив очередной номер Пионерки, мы  сразу же лихорадочно кидались к последней странице. Далеко не в каждом номере, там печаталось захватывающее продолжение приключений легендарного сержанта Кожина.

                После десантирования и ранения, у главного героя обнаружилась удивительная способность к полетам. Забрасывая фашистов гранатами, бравый солдат вовсю строчил из автомата с небес, летал у фашистов над головами и совершал бесчисленные подвиги.

                Получив дополнительный заряд патриотического адреналина и азартно блестя глазами, мы лихорадочно обсуждали все потенциально возможные повороты увлекательного сюжета, ожидаемые  в будущих номерах газеты.

                По мере взросления, мои ночные полеты все чаще  стали включать присутствие таинственной напарницы. Обучая нехитрому искусству пилотирования, я вовлекал новую подружку в совместные захватывающие воздушные путешествия.

                Однако, как ни старался, а разглядеть милые черты в подробностях, не удавалось. Так , минуту-другую,  после сладкого сна, наполненного нежностью и тревогой,  ещё сохранялись легкие отрывочные воспоминания. Образ таинственной спутницы долго не давал покоя, вызывая все новые и новые предположения.

                Волновал не только, и не столько сам полёт, сколько трепетные волнующие прикосновения. Взявшись  за руки, мы летали как угорелые - над полем, лесом, неизвестным городом. Как на легендарном Шагаловском полотне.

                Спустя десятилетия, дом в Израиле, в котором было много счастливых дней, находился именно на улице Марка Шагала.

                Вспоминая знаменитое полотно, восхищался романтичной воздушной прогулкой Художника и Возлюбленной. Перебирал в памяти свои сказочные путешествия. Снова и снова, летел высоко в поднебесье, среди огромных сверкающих звезд, точь-в-точь, как в счастливых юношеских снах.

                Мои парения во сне закончились с рождением детей. Нет, сами полеты не прекратились, отнюдь. Они, думаю, лишь переселились. Попросту перешли от меня в  более весёлые цветные сновидения  детей и внуков.
               
                Наверняка, существует какой-то особый закон природы - закон сохранения ночных перелетов. Они, как материя, никуда не исчезают. Только переходят-перетекают от одних поколений к другим.          

                Уверен, что дети и внуки летают во сне не хуже нашего. Надо бы расспросить, при случае.

                Все равно, бывает грустно. По сути, в душе мы остались теми же маленькими детьми.

                Не хочется, ой как не хочется признавать, что, вслед за чудесными полетами и снами детства, в свой час, придётся расставаться. Прощаться,  и  с самым главным полетом, и с самым главным удивительным сном. Хотя...